Мой Ванька. Том второй Лухминский Алексей

– Вас кто-то сзади ударил ножом. Вы упали и ударились головой о камень. Вот, Алексей Сергеевич говорит, что у вас теперь ещё и сотрясение мозга. Мои парни проезжали мимо. Увидели само нападение, узнали вас издали, бросились на помощь. Хорошо ещё, что увидели, а иначе вас бы добили. Сразу привезли сюда и позвонили мне.

Теперь всё становится на место. Значит, если бы я не увернулся, то…

– А ты что тут? – обращаюсь я к Ваньке.

– Алексей Сергеевич! У него не может быть сотрясения мозга, – возмущённо фыркает тот. – Трястись нечему!

– Ладно… Понял… – я всё-таки пытаюсь вздохнуть.

– Это я Ване позвонил, – признаётся Хозяин.

– Надеюсь, Дашу ещё не успели… перепугать? – с трудом спрашиваю я.

– Даше ещё не звонили, – отвечает Ванька.

– Запрещаю! Понял?

– Теперь я могу быть спокоен, – Алёшин усмехается. – Раз вы уже командуете… Однако, Александр Николаевич, вам надо отдыхать. Пойдёмте отсюда, дорогие товарищи.

– Я останусь с Сашкой! Ну, с Александром Николаевичем, – заявляет Ванька. – Вот тут на стуле посижу…

– У меня… есть просьба… – останавливаю я выходящих. – Пока никому… не говорить…

– Так, Александр Николаевич… Больница уже знает, – Алёшин оборачивается ко мне, даже делает шаг назад.

– По крайней мере… до утра…

– Хорошо, – соглашается хирург. – Только уже почти утро.

– Да… – Хозяин останавливается в дверях. – Хотите вы или не хотите, Александр Николаевич, но с этого момента, пока я во всём не разберусь, вместе с вашим охранником будут дежурить мои парни. Даже не возражайте!

Дверь закрывается.

– Иди сюда, – с трудом протягиваю руку к Ваньке. – Сядь на кровать.

Садится.

Хоть руку поднять и больно, но обнимаю его за шею, тяну к себе.

– Родной ты мой… Лохматый…

Ванька утыкается носом мне в плечо.

– Знаешь, Сашка… Это даже хорошо, что я приехал, когда Алексей Сергеевич тебя уже оперировал. Ему Елена Михайловна помогала. Если бы я тебя такого увидел…

– Ничего страшного… Стал бы меня лечить, – я через силу улыбаюсь.

– Ладно, Сашка… Давай-ка спи. А я тут посижу…

– Не получится…

– Почему? Я всё равно не уйду! – с вызовом заявляет – Ванька.

– Тебе никуда уходить и не надо. Сейчас мы с тобой… хулиганить будем.

– Ты что, с ума сошёл? Тебе же сделана операция!

– Вот мы и будем… лечиться дальше… Ты ожоги лечил?

– Ну да… При чём тут… Понял! Ты хочешь для ускорения…

– Умный у меня братишка, оказывается… – и я командую: – Помоги мне… лечь на бок…

Ванька осторожно меня переворачивает.

– Клади руки… встречно… Ну, грудь – спина… Так… Ну вот… Теперь я ясно чувствую… где… Ну давай! Я помогу…

Ванька уже полчаса держит руки на моей ране, то есть на спине, и встречно – на груди. Я сам стараюсь на своём же фантоме убивать эту рану. Голова работает чётко и ясно. Хорошо бы, чтоб ещё и дыхание было таким же…

– Ванюха… Ты устал! Прекращай!

– Х… Хрен тебе! Лежи так.

– Слушай, я серьёзно… Я чувствую, что ты устал. Тебе надо поспать, и мы после повторим.

Дверь неожиданно открывается, и входит Шитова. Вижу её обалделое от увиденного лицо.

– Что вы делаете?! Александр Николаевич! Ваня!

– Спокойно, Елена Михайловна… Мы с Ваней меня лечим.

– Вам же нужен покой! Вы же сами врач!

От волнения на её щеках играет такой знакомый мне румянец. Интересно, у всех женщин так в минуты волнения?

– Елена… Михайловна… Всё в порядке… Мне уже даже стало полегче…

Стараюсь говорить убедительно.

– Так, Ванюха… Укладывай меня. Всё… Елена Михайловна, пусть Ваня на свободную кровать ляжет. Хорошо?

– Ой, да конечно, пусть ложится! Вам что-нибудь принести?

– Угу… Кофе…

– Ценю ваш юмор, Александр Николаевич… – она с подозрением смотрит на меня.

– А я не шучу.

– Сашка! Ты должен спать! – сердится Ванька.

– Так, – говорю я тоном, не допускающим никаких возражений, – дорогие мои… коллеги! Не заставляйте меня применять… мои способности! А не то загипнотизирую к… Елена Михайловна, вы знаете, к какой матери…

Шитова при этом фыркает.

– Я серьёзно говорю. Сейчас как в операционной… Сказал – исполнили! Я… знаю, что делаю. Уф-ф… Короче… Ваньке спать! А мне – кофе. Попью и буду себя лечить дальше… Ну всё! Давайте-давайте… Да! Елена Михайловна! Я всё слышу! Алексею Сергеевичу говорить не обязательно!

– Ну, Александр Николаевич… – как обычно в моменты негодования, она ещё и встряхивает своей пышной причёской. – По чужим мозгам лазать тоже не обязательно!

– Вы так громко думали… – я невинно улыбаюсь.

– Сашка, а ты заметно бодрее стал, – замечает Ванька, расстилая соседнюю кровать.

– Ну не зря же мы с тобой трудились! Я даже дышу лучше…

Ну вот, Ванька спит, процедуру сам с собой я провёл… Можно бы теперь и поспать, но что-то не заснуть…

Надо же… Вот как случилось. Увернулся я от неё… А ведь могло всё кончиться в один миг! Благодарю тебя, Господи! И раз Ты меня оставил на этом свете, значит, считаешь, что я здесь ещё полезен. Полезен… Нужен… Конечно, нужен! Нужен Даше с Серёжкой. Нужен Ваньке. Нужен Кириллу Сергеевичу. Ведь кто ещё будет ему поддержкой и опорой? Нужен другим… И Сергею Александровичу с Юрой… Да! Юра ведь завтра узнает. Позвонит отцу… А он – Даше! Только не это! Надо предупредить…

Да… Это внезапное чувство неотвратимой опасности меня практически спасло. Это было предупреждение… ЕМУ ведь сверху всё видно! А может, это – знак свыше? Если предупреждение? Тогда – о чём?

Или это – наказание? Тогда – за что?

Не было бы за что, не было бы и наказания…

Может, за мои шалости с гипнозом? Ведь по сути я присвоил себе право творить суд и расправу. А наказывать может только ОН… Правильно про меня говорит Ванька… Повелитель судьбы! А судьбы-то все – там… наверху… В руках у НЕГО. Вот потому Танина мать и болела после того, как пыталась заглянуть в будущее. Это всё равно что лезть к НЕМУ с дурацкими вопросами. Да и нужно ли знать будущее? Например, зная дату своего конца, жить, отсчитывая дни, часы, минуты… Это же страшно!

А с другой стороны… Если знать о чём-то, грозящем кому-то, и предупредить, спасти… И нарушить Божий промысел… И всё-таки… Вот говорят, что болезнь – это Его наказание, а я лечу людей от этих болезней. Значит, я действую вразрез с ЕГО волей? И это является моей специальностью. Но ведь ОН мне помогает в лечении!

М-да… И после этого я говорю, что я неверующий! Тысячу раз прав отец Михаил! Сие мне действительно неведомо. Хотя… Наверное, я всё-таки – верующий…

Ну а какой же я, ежели очень часто, в особо трудных случаях, обращаюсь к Господу за помощью? И кто в таком случае является истинным врачевателем? Конечно! Я – только инструмент! А инструменту надлежит знать своё место, куда его кладут после завершения использования. Вот и весь «повелитель судьбы»… Но как не хочется ощущать себя инструментом, даже в ЕГО руках! Прости меня, Господи, но не могу я так!

Ваньку, конечно, я не стал будить. И сам всё-таки вырубился.

Открываю глаза от прикосновения чьей-то руки.

– Доброе утро, Сашенька… – Кирилл Сергеевич смотрит мой пульс.

– Доброе утро! Там шестьдесят пять… Как вы добрались?

– Гм… Точно! Меня Новиков привёз. Его Алексей Сергеевич предупредил. Ну как же всё это? Как ты себя сейчас чувствуешь?

– Более-менее для моего состояния, – отвечаю я неопределённо, потому что сам ещё не знаю. – Кирилл Сергеевич, позвоните, пожалуйста, Сергею Петровичу… Мне Ваня сегодня очень нужен.

– Не волнуйся, я уже позвонил. Мне Елена Михайловна доложила, что ночью вы с Ваней занимались энергетическим лечением. Ты хочешь продолжать?

– Да. И вам скажу то же – я знаю, что делаю! Сейчас я уже даже дышу почти нормально.

– Не сказал бы…

– Просто вы не слышали, как я дышал после операции. Сдвиги есть. Ой… Извините, Кирилл Сергеевич, я сейчас до сортира добегу. Уже не могу…

– Сейчас тебе судно принесут!

– Угу… И десяток уток в придачу. Про запас, – бурчу я, сбрасывая ноги с кровати. – Я ночью уже вставал.

Всё-таки встаю. Тяжело, конечно… Носит меня в разные стороны, ноги разъезжаются… То ли от слабости, то ли от сотрясения…

– Ладно… Обопрись на меня, – Кирилл Сергеевич встаёт и берёт меня за талию.

Хорошо, что Светлану мы уже выписали и меня смогли положить в спецпалату! Тут хоть свой сортир есть…

Возвращаемся. Укладываюсь.

– Уф-ф… Тяжеловато… пока… – признаюсь я.

– Как же тебя так угораздило? – тихо повторяет вопрос Кирилл Сергеевич.

– О-ох… Ну ведь мы с вами, помните, говорили, когда вышло опровержение. Мы выиграли только сражение, а не всю войну…

– А Николай Сергеевич? Честно говоря, я думал…

– Извините, Кирилл Сергеевич, что перебиваю… Он, по-моему, сам шокирован не меньше. Видели на входе его братков?

– Да. Со мной они очень вежливо поздоровались, спросили, как мы доехали… Доложили, что охраняют нас. Я удивился даже, но до разговора с тобой ничего предпринимать не стал.

– Так вот, Николай Сергеевич так всем этим обеспокоился, что поставил сюда свою охрану вплоть до выяснения. Думаю, зря он этого делать не будет. В этих вопросах он разбирается лучше нас…

– Вообще спасибо ему за кровь. Очень хочу сказать ему это спасибо лично, – задумчиво признаётся Кирилл Сергеевич.

– Доброе утро! – Ну надо же! Дверь открывается, и появляется сам Хозяин собственной персоной!

– Николай Сергеевич! Огромнейшее вам спасибо! Спасибо за Сашу… – главврач встаёт ему навстречу, жмёт руку очень долго. – Спасибо… Огромное спасибо… Если бы не вы…

И… Хозяин начинает смущаться!

– Да ну ладно… Что вы, Кирилл… Простите, забыл ваше отчество…

– Сергеевич. Так же, как и вас. Ещё раз спасибо вам за Сашу…

– Ну, надо было Александра Николаевича спасать… Вот… и спасли… Я очень рад, что смог так пригодиться…

Он смущается! Это выглядит так забавно! Не привык, видно…

– Саша же мне как сын… – тихо говорит Кирилл Сергеевич, отпуская наконец его руку. – И Ваня… тоже…

При этом Ванька начинает ворочаться на своей кровати и поднимает заспанное лицо от подушки.

– Вот и Ваня проснулся! – с улыбкой произносит Хозяин. – Разбудили мы тебя?

– Нет… Сам… – бурчит братишка. – На работу я всё равно опоздал…

– Тебе не надо на работу. Кирилл Сергеевич уже позвонил, – сообщаю я со своей кровати. – Давай умывайся! Неси мне пожрать, а потом будешь меня лечить снова.

– Мигом! – Ванька спешно натягивает джинсы.

На непонимающий взгляд Николая Сергеевича поясняю:

– Мы ночью, когда вы все ушли, энерготерапией занимались. Если бы не это, то я бы сейчас так разговаривать не смог.

– Понимаю… Способствует быстрому заживлению, – Хозяин кивает, видимо, вспомнив, как я ему заживлял разрез после своей операции. – А что, Кирилл Сергеевич, Ваня идёт по стопам старшего брата?

– Это у Саши спрашивать надо. Он в этих вопросах у нас, да и не только у нас, наверное, главный специалист, – главврач вдруг переводит разговор на другую тему: – Николай Сергеевич, а дочка ваша скоро к нам на работу придет? Мы тут уже всё решили…

– До Светки ли вам сейчас! – грубовато отвечает Хозяин.

– Нет-нет. С раной Саши мы разберёмся, а Светлану, если вы не передумали, давайте хоть с завтрашнего дня, – строго говорит Кирилл Сергеевич.

– Да мы согласны, конечно… Только сейчас как-то неудобно… – отец опять забавно смущается.

Вот интересно смотреть, как такие люди, попадая в нормальную и потому необычную для них среду, тушуются и тоже становятся нормальными! Может, чем больше будет людей нормальных, тем быстрее ненормальные станут тоже нормальными? Хотя это уже точно – из области утопии.

– Кирилл Сергеевич, вы сами объясните Николаю Сергеевичу, что и где неудобно делать? – подаю я голос с подушки и уже обращаюсь к Светланиному отцу: – Поймите, время уходит! Надо её срочно занять делом.

– Хорошо, я завтра же её привезу. Тем более что няню Андрюшеньке я нашёл. Такая пожилая, серьёзная… В общем, завтра приедем. А сейчас… Александр Николаевич… Вернее, Кирилл Сергеевич, когда я могу обстоятельно поговорить с Александром Николаевичем? Когда вы это разрешите?

– Гос-споди… – недовольно от всей этой суеты встреваю я. – Вот сейчас позавтракаем… Потом мы с Ванькой немного займёмся энергетикой, ну а после я буду готов с вами говорить.

– Я подожду, – с готовностью соглашается Хозяин.

– Да! Сейчас дам команду, чтобы ваших ребят кормили, как всех, – спохватывается главный.

– Да выкрутятся они сами!

– Нет-нет! Или вашей Светлане наше питание не понравилось?

– Она до сих пор вспоминает. Говорит, нам бы такую повариху.

– Нет уж, – Кирилл Сергеевич с шутливым протестом взмахивает рукой. – Тётю Машу не отдадим. Самим нужна!

Ну вот… Процедуры вместе с Ванькой провели.

– Ну как вы? – Хозяин садится на стул около кровати.

Братишку позвал Кирилл Сергеевич, и поэтому мы с ним одни в палате.

– Сносно… Но хотелось бы лучше, – я прислушиваюсь к себе. Да, пожалуй…

– Понимаю, Александр Николаевич, что вам говорить трудно, поэтому давайте я буду говорить, а вы слушать. Почему-то хочу вам кое-что рассказать… Согласны?

– Но я тоже хочу вам кое-что рассказать!

– Вы меня не поняли… – Хозяин неожиданно мягко улыбается. – Честно говоря, я давно хотел вам рассказать о себе. Ну чтобы вы знали, с кем вас свела судьба. Потому и в гости приглашал.

Видимо, у меня на лице проступает удивление, потому что он поясняет:

– Понимаю, что вы совсем не священник, но мне почему-то хочется вам рассказать о себе. Вы готовы меня выслушать?

– Со всем вниманием, Николай Сергеевич!

– Так вот… Начну с начала… Постараюсь быть кратким. Я всегда был человеком дела. При советской власти я не мог работать, как все! Да, я занимал хорошую должность на одном достаточно большом строительном предприятии здесь, в области, но мне этого было мало! Мне нужно было иметь своё собственное дело. Так я организовал пошив штанов. Ну вы помните, наверное, как в Союзе народ сходил с ума по джинсам?

– Да… Немножко, но помню. Мне ведь тогда было совсем мало лет.

– Так вот, именно джинсовое производство я и организовал. Всё делалось по тамошним лекалам, с их лейблами и другими нашлёпками и, конечно, из тамошней ткани. Естественно, реализовывать такую продукцию в Питере было невозможно, поскольку здешний народ сразу же определил бы подделку. Мы возили всё в глубинку, так сказать, по городам и весям. В конце концов результатом моей бурной деятельности стали весьма солидные заработки, а потом уголовное дело за мошенничество и срок.

Отсидел я лет пять, и уже при Ельцине, во время всей этой неразберихи в стране, мне и ещё одному удалось бежать. Ну нам вслед постреляли… Пулю вы мне удалили недавно. Мой товарищ по побегу меня, раненного, не бросил. Спасибо ему. Нас по сути дела даже и не искали. Не до нас и не до таких, как мы, тогда было.

Человек, с которым я бежал, был очень серьёзной фигурой в уголовном мире, с обширными связями. Вор в законе! Более того, он умел смотреть на вещи широко, с перспективой. После побега он сумел легализоваться сам и помог в этом мне. С ним мне, конечно, повезло. Это был не бандит, не убийца, а тоже человек дела. Именно он начал прибирать к рукам целый район. Вы скажете, что для этого нужны были деньги? Естественно! И мы получали деньги. Вы скажете – рэкет? Да! Юридически это называется именно так. Только мой товарищ был, повторяю, человеком с очень большими планами на будущее и очень трезвым умом. Он прекрасно понимал, что, имея целью подняться к вершинам в новой России, нельзя пятнать себя, обижая обычных людей. Не простят! И правы будут! Поэтому, пользуясь своими связями, он обирал себе подобных, но помельче. Ну, скажем, тех, кто не в ладах с законом. И я ему в этом помогал. Вернее, у нас было дело на двоих, где решающее слово и деньги принадлежали ему, а за мной было руководство хозяйственной частью и зарабатывание уже белых денег.

Это в смысле дела…

В личном плане я вернулся на пепелище. Моя жена, мать Светки, меня бросила, развелась и вышла замуж вторично. Она при мне привыкла к красивой и обеспеченной жизни. Да и, как выяснилось, дочка ей тоже была не особенно нужна! Светке было семнадцать, когда я её забрал к себе. Новый муж моей бывшей начал к падчерице приставать. Мой компаньон тогда такого моего шага не одобрил, но стерпел. Я ему был нужен как толковый управленец. Так я стал жить вместе с дочкой.

Семь лет назад мой компаньон умер. Вы врач и понимаете, что рак не щадит никого… А в его случае медицина ещё и слишком поздно определила истинную причину его нездоровья. Несмотря на иногда сложные наши взаимоотношения, я до сих пор о нём жалею и вспоминаю только хорошо. Наше с ним дело осталось мне. Хорошо ко мне относясь и понимая, что конец близок, он сделал всё, чтобы ввести меня во все нужные круги. Я внёс коррективы в свою деятельность и теперь рулю совсем по-другому. Криминал у меня сведён к минимуму…

А насчёт личной жизни… Второй раз я женился на молодухе. Мне казалось, всё в моей жизни ещё можно устроить, но через три года она взбляднула на турецком курорте, и я её выгнал. Потом вот выдал замуж Светку… Как выяснилось, тоже неудачно. Её мужа убили. Он не был человеком из моего окружения, его убили случайно. Похоже, не за того приняли. Хороший был парень… Светка была тогда уже беременна. Родился Андрюшенька. Потом этот случай, когда его врачиха в больнице уронила. Тогда Светка начала пить. Сперва понемножку, потом всё больше…

Короче, теперь вы знаете всё.

Лежу молча, не зная, как реагировать на такую исповедь.

– Понимаете, Александр Николаевич… Почему я хотел именно так с вами поговорить? У меня за этот недлинный промежуток времени сложилось к вам однозначное доверие. Вы успели столько сделать для меня и моей семьи, сколько до вас никто не делал. Я понимаю вашего Кушелева. Ведь в его семью вы тоже принесли… счастье. Да и вообще… Как-то ночью не спал и думал… Не знаю, ваша ли заслуга или это заслуга вашего учителя, к которому я тоже проникся большим уважением, но здесь сложилась такая команда! Признаюсь, что, приезжая сюда, отдыхаю душой. Я, наверное, сейчас всё валю в одну кучу, но это так получается! И вот по всему этому кто-то нанёс такой вот удар!..

Понимаю, что ему давно уже хотелось выговориться, и поэтому продолжаю слушать молча.

– Ну а что вы мне хотели рассказать? – наконец задаёт вопрос Николай Сергеевич. – Вам не трудно будет говорить?

– Я постараюсь… Знаете… Я тут лежал и анализировал. В общем, расскажу…

– Конечно! Рассказывайте всё, что знаете. Я хочу понимать, какая сволочь мне мозги… пудрит, – с сильным напряжением выговаривает он, и я чувствую, что исповедальная расслабленность у него закончилась.

– Помните, во время нашей первой встречи я упрекнул вас в организации лживой публикации в газете?

– Помню. Только я к этому не имею никакого отношения!

– Знаю. Уверен, что это так! Так вот, теперь послушайте эту историю… После той публикации несколько профессоров из Медицинской академии написали письмо в нашу защиту в эту газету. И несколько моих вылеченных пациентов тоже туда написали. Тогда автор статьи пришёл выяснять отношения к ректору академии, а тот, в свою очередь, пригласил меня поприсутствовать при их беседе. Журналюга вёл себя безобразно, стал угрожать, и я навёл на него порчу. Да-да! Я сделал так, что он стал заикаться. Потом, правда, я получил нагоняй от Кирилла Сергеевича…

– Я же говорил, что вы порой сами поступаете по понятиям! – с довольной улыбкой повторяет высказанную раньше мысль Николай Сергеевич.

– Вынужден согласиться. Но его надо было наказать! Короче, этот журналюга со своим главным редактором приехали сюда разбираться и просить, чтобы я его вылечил. Я поставил условие: опубликовать все письма в нашу защиту, опровержение и, самое главное, фамилию заказчика, известного вам Глухова. Так вот, Николай Сергеевич… Главный редактор так испугался! Для меня это было очень неожиданно. Он сказал, что не сможет назвать имени заказчика, поскольку, цитирую: это страшный человек, он на него надавил, и я не знаю, с кем связался. Ещё он сказал, что ему пообещали спалить его дом, который здесь, в районе. Кроме того были ещё какие-то угрозы. У него был такой испуг, что мне даже стало его жаль. Потом было опровержение без фамилии заказчика, и я автора первой статьи вылечил. Вот и всё…

– Вы хотите сказать, что… Глухов?

– Пока не знаю. Но я уверен, что он может действовать самостоятельно, а может и… Логика подсказывает, что после опровержения в газете у него мог быть разговор с главным редактором, который ему сказал, что мне всё известно вплоть до суммы. Он расценил это как опасность для себя. Дальше вы знаете…

– Складно… Глухов… Меня с ним пять лет назад познакомила моя тогдашняя красавица.

– Вторая жена? – догадываюсь я.

– Да. Она представила его как сына друга её покойного отца. Очень просила выручить его в одном деле. Я к тому времени уже вовсю тут сам горбатился. Уже обзавёлся нужными людьми… В общем, я его выручил. И не только выручил, но и протолкнул на то место, где он сидит сейчас. Он заведует кадрами в вашем Райздраве. Признаюсь, мне всегда не нравились его шустрость и нежелание поступать по понятиям. Вынужден опять говорить на эту тему. Именно понятия не допускают беспредела! Я уже говорил, что своими средствами работаю на благо района. Да, я невысокого мнения о нашей медицине. Ваша больница – исключение. Сами знаете, на все такие заведения не напасёшься Золотовых и Елизовых. Тем не менее платные услуги вводят сейчас все! Значит, дерут деньги не пойми за что! Сделать медицину по-прежнему бесплатной – не в моих силах. С людей всё равно будут драть. Значит, пусть те, кто дерут деньги, делятся. Тогда эти деньги хоть на благо пойдут, а не на кабаки и девок. Это моя философия! Так вот… Глухов был мной поставлен собирать дань. Я его поддерживал, несколько раз выручал, а потом поймал на обмане, и только ходатайство тогдашней моей жены его спасло. Я ему сам про это сказал. Он буквально на коленях передо мной ползал! А когда я развёлся, он сразу как-то притих… Видимо, понял, что теперь некому заступаться.

– Николай Сергеевич, а почему в Облздраве Глухов известен как непотопляемый человек, за которым кто-то стоит? Простите, у вас там… тоже есть свои люди?

– В Облздраве? Не-ет… Там у меня нет никого. Интересная информация… Может, это потому, что несколько раз после жалоб на него по моему настоянию его не увольняли? Ладно! Будем разбираться! Кстати… Вы удивитесь, но я уже подключил ментуру на всю катушку. Так что завтра ждите следака. Честно говоря, не уверен, что они что-то найдут, но для создания общего фона это поможет.

– Знаете, Николай Сергеевич… – начинаю я, и тут звонит мобильник. – Слушаю!

– Здравствуй, Сашенька! – слышу я Дашин голос.

– Здравствуй, Дашутка!

– Скажи мне честно, когда мы с тобой сможем увидеться? Ваня мне что-то долго объяснял про твою занятость на целую неделю… Только от этого мне стало как-то не по себе.

Бросаю взгляд на кровать, на которой ночью спал Ванька. Конечно же, он старался всё сделать как лучше, но получилось, как говорится – как всегда…

– Он тебе правильно сказал! – стараюсь бодро отвечать я. – Тут работы непочатый край, так что я… вынужден быть здесь…

– Сашка! Вы что-то оба темните. С тобой всё в порядке?

– А что со мной может случиться? Конечно, всё в порядке! Работаю, так сказать, в поте лица!

Николай Сергеевич, с ухмылкой слушающий нашу беседу, протягивает руку, показывая, чтобы я дал ему телефон.

Даю.

– Здравствуйте, Дашенька! Это Николай Сергеевич! Вы не волнуйтесь, Александр Николаевич действительно тут так замотался, что и на меня у него времени пока нет. Свидетельствую! Угу… Конечно! Спасибо, привет Светлане передам… До свиданья! – и возвращает мне трубку.

– Сашенька, а вы все мне часом… не врёте? – ангельским голосом спрашивает Даша. – С тобой что-то случилось?

– С чего это ты взяла? – я изображаю возмущённый тон. – Тут работы выше крыши!

– Ой, ну ладно… Освободишься – приезжай!

Идёт отбой.

– Ну так вот, – продолжаю я. – Согласитесь, если бы я смог поговорить с Глуховым, то вытащил бы из него более-менее точный расклад…

– Пожалуй, – Хозяин недобро усмехается. – Уверен, такой способ сейчас действительно необходим. Всё очень опасно, Александр Николаевич. У меня самые серьёзные подозрения. Да! Не удивляйтесь, но я скомандовал парням на всякий случай следить и проверять вашу машину. Вы понимаете… Всякое может быть…

– Да… Не хотелось бы. Хотя машина сейчас мне…

– Рад, что вы это понимаете. Мы с вами не знаем, кто они и какие поставили себе задачи. Теперь ещё… Кому вы говорили, что пойдёте за сигаретами в ларёк?

– Шитовой и… охраннику. Вы думаете…

– Похоже, понятно. Думаю, он и сообщил кому-то, что вы выходите. Медсестра точно не могла, она с вашей руки кормится, а больше некому. Согласитесь, ждать они вас всё время у больницы не могли. А пока вы дошли до ларька, купили сигареты и стали возвращаться, как раз успели.

– Согласен… То есть вы считаете, что враг уже здесь?

– По крайней мере, он гораздо ближе, чем мы предполагали, – Хозяин встаёт и протягивает мне руку. – Буду к вам приезжать ежедневно.

– Спасибо. Вам, я думаю, тоже следует поберечься… и посмотреть, всё ли у вас действительно под контролем.

– Я уже об этом подумал.

– Светлану завтра привозите. Слышали, что Кирилл Сергеевич сказал!

Николай Сергеевич уходит, а я с большим трудом сползаю с кровати. Уж больно надо! В это время открывается дверь и появляется Ванька.

– Куда попёрся?

– Тебе сказать или сам догадаешься? – бурчу я, ища ногами тапочки.

– Погоди, помогу!

– Отвали! Сам добегу…

– Ладно… Беги-беги!

– Безобразие… – продолжаю ворчать я. – Даже пижамы не принесли! Совсем распустились…

– Угу, – Ванька ехидно хихикает, – в нашей больнице все распоряжения командного состава выполняются чётко! Раз нельзя – значит, нельзя!

– Не понял… Что значит «нельзя»?

– Елена Михайловна запретила сестре-хозяйке тебе пижаму выдавать.

– Что значит «запретила»? Я пациент или кто?

– Ты… В общем, сам догадаешься. Это чтобы ты по больнице не шлялся. Болеть так болеть! Ясно?

– Ну, значит, завтра пациенты и персонал увидят голого доктора Елизова, – спокойно говорю я, скрываясь за нужной – дверью.

– Тогда ты отсюда перекочуешь прямо в дурку! – слышу я вслед Ванькин смех.

Звонок мобильного пробуждает меня от дремоты.