Последний козырь Президента Овчаренко Александр
Поэтому регулярно налоги в стране собирали только рэкетиры, которые взяли на вооружение известный рекламный слоган: «Заплати налоги и спи спокойно»! Бизнесмены, которые не хотели платить дань криминалу, тоже спали спокойно, но на кладбище.
И казалось, со временем всё утряслось и «устаканилось»: «деловые люди» выработали умеренный стиль «наездов» на начинающих и матёрых коммерсантов. Коммерсанты, кряхтя и охая, платили бандитам оброк, понимая, что лучше расстаться с частью прибыли, чем потерять всю. Однако такой вольный подход к налогообложению в один не совсем прекрасный миг закончился, и виной этому стала дыра – не просто дыра, а огромная дыра, в государственном бюджете.
– Ты понимаешь, что говоришь? – шипя от возмущения, поинтересовался у министра финансов внезапно протрезвевший Гарант Конституции. – Что значит «нет денег в бюджете»?
– А то и значит, – вздохнул министр растраченных финансов, – нет денег, потому как бюджет пополнять нечем. Водкой сейчас бизнесмены торгуют, то есть частные лица, но налоги не платят. А торговля алкоголем – одна из самых доходных статей нашего бюджета, после торговли оружием.
– А как у нас с торговлей оружием? – охваченный нехорошим предчувствием, снова поинтересовался Президент Всея Руси.
– А кому оно сейчас в Европе нужно? – горестно вздохнув, продолжил министр. – Оружейные склады в бывших союзных республиках разграблены, и теперь каждая уважающая себя семья, кроме велосипеда, холодильника и телевизора, имеет ещё и пару «Калашниковых». Правда, оружие устаревшее, зато в большом ассортименте. Новыми разработками российской «оборонки» сейчас торгуют исключительно прапорщики, да и то со склада, по личной инициативе, так сказать, в обход военной прокуратуры и других государственных структур. А с прапорщиков, как известно, взятки гладки!
– Да, с прапорщика налоги взять нереально! – задумчиво произнёс Глава государства, и, тяжело опустившись в кресло, поискал на столе глазами валидол. – А если взять всех этих проворовавшихся прапорщиков, и всех кто с ними в доле, да и объединить в одну структуру, и назвать её, скажем, «Военторг»? – задумчиво предложил Президент, который в этот момент перешёл в статус Главнокомандующего и, не найдя валидола, по-солдатски принял в качестве лекарства стопку водки. – И тогда налоги брать не с физических лиц, а с юридических? – оживился Президент.
– «Военторг» уже был, – почесал в затылке министр финансов. – Надо какое-нибудь другое название придумать, более современное, например, «Оборонсервис»!
– Звучит непонятно, – покривился Главнокомандующий, – словно ракетную часть с прачечной скрестили, но солидно! Пущай будет этот «Обормот-сервис»! Но с условием! – и он поднял указательный палец. – С условием, чтобы с каждой сделки налоги в бюджет шли!
– И остальные частные предприниматели и всякие там «купи-продай», тоже пусть платят, – оживился министр недостающих финансов. – Чем они лучше прапорщиков? Ничем! Поэтому пусть платят!
– Пусть! – милостиво разрешил Главнокомандующий, снова ставший в этот момент Президентом. – Но только чтобы у меня ни-ни, панимаешь! – и, погрозив кому-то кулаком, уехал на дачу, где продолжил работать с документами, не приходя в сознание.
Вот так в истории новой России был решён вопрос налогообложения.
В этот самый момент на другом конце Москвы, в старинном особнячке, за столом из карельской берёзы, уставленном элитным алкоголем и лёгкими закусками, группа особо предприимчивых москвичей, отягощённая парой-тройкой незаконно нажитых миллиардов, мучительно искала выход из создавшегося положения. Однако мучились они недолго, и для легализации капиталов, нажитых «непосильным трудом», решили учредить банк.
Надо сказать, что в это время банки в стране плодились, словно грибы после летнего дождя, поэтому создание очередного коммерческого банка у налоговой полиции не вызвало ни малейшего подозрения. Более того, капитализация экономики приветствовалась властями, поэтому на открытие банка были приглашены мэр, министр финансов, министр экономического развития, на всякий случай с далеко идущими последствиями – министр МВД, и другие официальные лица.
Банк назвали скромно: «Омега», без всяких креативных выкрутасов, и поместили в самом центре Москвы. Для успешной работы банка быстро и без проблем набрали целый штат опытных работников, среди которых оказался и Аскольд Северянин. Северянин был щуплым, но подвижным, как ртуть, молодым человеком, который ко всему ещё обладал острым умом и склонностью к аналитической работе.
Просиживая в офисе возле компьютера до глубокой ночи, Осколок, как его звали за глаза подчинённые, наутро точно знал, куда, на каких условиях и сколько надо инвестировать «американских рублей», чтобы получить быструю и гарантированную прибыль. Это позволило ему со временем выбиться в главные менеджеры, которые, собственно, и обеспечивали банку эту самую прибыль.
В начале славных дел, когда банк играл роль «прачечной» для отмывки первоначального капитала, отцы-основатели «Омеги» смотрели на активную деятельность менеджеров банка снисходительно, дескать, суетятся людишки, ну и пусть себе суетятся, создают рабочую обстановку. Однако после того, как банк провёл ряд успешных операций по вложению средств, и прибыль банка стала на порядок превышать количество «отмытых» денег, роль Осколка и его команды вышла на первый план.
На момент, когда куранты на Спасской башни торжественно отбили двенадцать ударов, и Россия благополучно простилась с сумасшедшим двадцатым веком, банк «Омега» полностью прекратил рисковые операции и перешёл на вполне легальный бизнес. К этому времени Северянина уже никто Осколком ни в глаза, ни за глаза не называл.
Как главный менеджер «Омеги», он – в прямом смысле слова – имел красавицу-секретаршу, перешедшую ему вместе с просторным кабинетом на четырнадцатом этаже по наследству от предшественника. Кроме того, в придачу к кабинету и секретарше, Аскольд получил так называемый «золотой парашют» – многомиллионное выходное пособие в случае увольнения, и репутацию среди банкиров Москвы наиболее удачливого и опытного менеджера.
От суетливого молодого человека с горящим взглядом осталось только имя. Теперь Аскольд выглядел вальяжно: покрылся жирком, отрастил «чеховскую» бородку, острый взгляд спрятал за дымчатыми стёклами очков, а лобастую голову украшала модная стрижка. Движения его стали неторопливы, речь плавной, а обертоны голоса всё чаще приобретали назидательный тон. Да и сама манера вести диалог выдавала в Северянине большого начальника.
Однажды утром, сидя на планёрке, Аскольд поймал себя на мысли, что не сделал подчинённым ни одного замечания: банк, словно хорошо отрегулированный механизм, работал без его вмешательства.
– И чего я здесь сижу? – задался вопросом главный менеджер. – Смотаюсь я лучше в сауну на лечебный массаж, а то что-то спина побаливает.
В сауне его, как дорогого клиента, приняли с распростёртыми объятиями. Разомлев от обилия виски и женского внимания, Аскольд денег не жалел, чем вызывал у персонала сауны всеобщий восторг.
– Я ведь прямой потомок Игоря Северянина, – уверенно врал главный менеджер, с трудом удерживая в руке скользкий бокал с напитком. – Знаешь, кто такой Игорь Северянин? – обращался он к молоденькой завёрнутой в простыню проститутке Жаннет – урождённой Женьке Крякиной, бывшей абитуриентке театрального ВУЗа, «срезавшейся» на третьем туре.
– Поэт, что ли? – неуверенно отвечала несостоявшаяся студентка.
– Поэт! – трагически восклицал Аскольд. – Не просто поэт, а поэт «серебряного века»! Его молодёжь Москвы и Питера на руках носила! А женщины… женщины его боготворили! Я ведь и сам в юности стихи пописывал. И надо вам сказать, неплохие стихи!
– Неужели? – притворно удивилась Жаннет и незаметно для клиента зевнула. «Сейчас придётся выслушать очередной монолог о загубленной юности, – тоскливо подумала проститутка и ещё плотней закуталась в простынь. – Ладно, пускай талдычит дальше. Время-то всё равно оплачено».
– А я вот свой поэтический дар променял! – тряхнул головой несостоявшийся поэт. – А ведь мог бы быть вторым Северяниным, и это меня бы боготворили и носили на руках!
– Знать, милый, судьба твоя такая! – привычно поддакнула проститутка, рассматривая остатки педикюра на большом пальце левой ноги. – Сейчас-то ты чем занимаешься?
– Сейчас я тупо делаю деньги! – с театральным надрывом выдал менеджер «серебряного века». – Большие и очень большие деньги! Про банк «Омега» слышала? Так вот из моих рук половина Москвы кормится!
Услышав про большие и очень большие деньги, Женька Крякина резко утратила интерес к педикюру и привычным движением, сорвав с себя простынь, выставила вперёд, словно таран, свою молодую грудь с соблазнительно торчащими сосками.
– Да что же ты раньше молчал, милый! – проворковала Жаннет. – Иди ко мне, голубь! Я тебя сейчас согрею!
На следующее утро Аскольд воровато пробрался в свой роскошный кабинет и яростно принялся за работу. Сотрудники входили и выходили из кабинета, загруженные указаниями и срочными распоряжениями. Персонал банка, как и прежде, был с ним необычайно вежлив и учтив.
После обеда его вдруг осенило: вчерашнего отсутствия никто не заметил! Это открытие подвинуло его на новые приключения.
С тех пор мир для менеджера Северянина окрасился в радужные тона нескончаемого удовольствия. Со временем он официально стал работать только до обеда, оставляя вторую половину рабочего дня для «аналитической деятельности», которую в основном проводил в борделях, закрытых клубах и казино. А потом менеджер «серебряного века» и вовсе перестал посещать кабинет.
– Банк прибыль имеет? – вопрошал он у коллег и сам же отвечал он на свой вопрос. – Имеет! Работает стабильно? Стабильно! Рейтинг высокий? Приличный! Так чего мне в кабинете пыль глотать? – выпытывал он у руководства банка, которое пыталось его урезонить. – Зовите меня, когда возникнут проблемы!
И проблемы возникли. Шокированные такой откровенной наглостью члены Совета директоров банка единогласно проголосовали за его увольнение.
– Увольняйте! – беззаботно махнул рукой главный менеджер. – Выходное пособие принесёте мне лично… в сауну! – и, как ни в чём не бывало, уехал к проституткам, заниматься «…анализом состояния финансовых рынков».
Члены Совета директоров ознакомились с количеством нулей в сумме выходного пособия менеджера Северянина, и задумчиво почесали в затылках: дешевле содержать лентяя на зарплате, чем выплатить выходное пособие. Подумали, посчитали, прикинули, и решили своё решение отменить.
– Чёрт с ним! – решили члены директората. – Пусть остаётся! Ведь когда у банка возникнут проблемы, он действительно будет нужен.
Вот так «золотой парашют» одним фактом своего существования спас его владельца от неминуемой беды.
Всю информацию, касающуюся гражданина Северянина, я подчерпнул из интернета. «Жёлтая пресса», конечно, сгущала краски и делала акцент на пикантных подробностях ведущего менеджера банка «Омега» Аскольда Северянина, но в общих чертах картина мне стала ясна. Осталось неясным, зачем Рождественский на последней встрече упомянул его имя? Что именно он хотел сказать, указывая на Северянина?
Вопрос долго оставался без ответа, пока я не запросил информацию на Северянина из базы данных нашей «конторы». Чего-то особо криминального на главного менеджера «Омеги» не было. Правда, в начале нового века следователи Следственного Управления г. Москвы пытались привлечь его и других руководителей банка за противозаконные банковские операции – пресловутую «отмывку» капитала, но то ли не хватило доказательств, то ли кто-то с самого верха, невидимый, но могущественный, дал команду «Фу», но следствие свернули. Я бы сказал, торопливо свернули! Вынесли «Постановление об отсутствии в действиях персонала банка «Омега» события преступления», и свернули!
Потом моё внимание привлёк рапорт сотрудника наружного наблюдения о том, что «объект» Северянин встречался в казино с сотрудником Администрации Президента Воронцовым Николаем Аркадьевичем. Это не могла быть случайная встреча, так как Северянин ждал появления Воронцова. При встрече они обменялись рукопожатием, после чего состоялся короткий разговор. Говорил в основном Воронцов, а главный менеджер кивал. В конце короткого разговора Воронцов шепнул что-то Северянину на ухо, после чего Аскольд в ответ ещё раз молча кивнул и поспешно покинул игровой зал.
Я обратил внимание на дату рапорта – 1 сентября, ровно за три дня до покушения на Воронцова. Как известно, исполнительницей «заказа» была Кармен, бывший офицер ГРУ.
– А может, и не бывший! – неприятно кольнула меня догадка. – Может, на тот момент она ещё была под контролем и как раз исполняла приказ начальника. Тогда получается, что сотрудника Администрации Президента Воронцова устранили по указанию руководства ГРУ? Бред! Военная разведка в местные «подковёрные» игры не вмешивается. Её дело – территории стран вероятного противника. А если Кармен устранила Воронцова уже будучи «свободным охотником», то возникает вопрос: «Кто заказчик»? И как убийство Воронцова связано со встречей главного менеджера банка «Омега»? И вообще, есть ли между этими двумя событиями хоть какая-то связь?
Забегая вперёд, скажу, что ответы на эти вопросы я получил гораздо позже, когда взял Северянина в плотную разработку, и убедился, что никакого отношения к Таненбауму он не имеет, и то, что попал в сферу интересов спецслужб – закономерный результат его безалаберной жизни. А началось всё для Аскольда как обычно – со скандала.
На очередной презентации чего-то коммерческого – то ли очередного торгового центра, то ли сотого телеканала – Аскольд принял на грудь лишнего, поэтому был чрезвычайно весел и говорлив. Невольно привлекая к себе всеобщее внимание, он попал в поле зрения Бажены Збышек – ведущего аналитика журнала «Русский финансист». Бажена опытным глазом быстро определила, что алкогольная эйфория, под действием которой находился Северянин, продлится ещё минут сорок, а потом пойдёт на спад, если, конечно, Аскольд не добавит в свой измученный жаждой организм ещё граммов триста.
Она ловко отделила Северянина от толпы праздных слушателей и увлекла в курительную комнату, где на кожаном диване под кальян надеялась выпытать у ведущего менеджера последние новости из мира финансов. При реализации своего плана Збышек не учла одного: после определённой дозы Аскольд начинал выдавать желаемое за действительное. Делал он это с таким мастерством и таким упоением, что собеседник не мог предположить, что всё, что слетает в этот момент с губ главного аналитика «Омеги» – самый настоящий трёп!
– Поворкуем? – мягким баритональным сопрано поинтересовалась Бажена, передавая мундштук порядком захмелевшему Северянину.
– Без проблем! – заверил её Аскольд и глубоко затянулся ароматным дымом. В голове у ведущего аналитика зазвучали небесные хоралы, и он почувствовал непреодолимую тягу к общению с красивой женщиной.
– Вот с этого и начнём, – предложила Бажена, забросив ногу на ногу. – Расскажите мне по дружбе, у кого нет проблем, у кого они намечаются.
– Бажена! Вы красивая женщина, и неужели Вам интересно слушать всю эту финансовую дребедень? – выдохнул Аскольд вместе с клубами дыма и покосился на красиво очерченные икры собеседницы.
– Не такая уж это дребедень, Аскольд Германович, – улыбнулась женщина, сверкнув безупречными зубками. – Например, для меня это хлеб насущный.
– Так Вы, Бажена, желаете хлеба и…
– …И информации! – перебила его Збышек. – Если, конечно, Вы ею располагаете, – добавила она с невинным видом, намекая на некомпетентность Северянина. Удар по самолюбию главного аналитика был нанесён мастерски. Обвинение в профессиональной некомпетентности Аскольд просто так снести не мог, поэтому решил «добить» собеседницу широтой взглядов и смелостью суждений.
– Финансовый мир – не застывшая субстанция, – начал он издалека, и хмель в этот момент, казалось, покинул его. – В этом мире властвуют свои законы и порой то, что виделось вечным и незыблемым, вдруг распадается в прах, а на вершине финансового олимпа оказывается никому не известная личность, которая железной рукой начинает наводить свои порядки! Что именно Вас интересует: во что вложить непосильным трудом заработанные «баксы», или прогноз инфляции на ближайший год?
– Прогнозы – дело неблагодарное, – наклонившись к нему, вполголоса произнесла Бажена и розовым язычком облизнула пухлые губки. – Что касается выгодных вложений, то это не для меня, так как в акциях я ничего не смыслю. Поэтому просто расскажите последние сплетни, а я постараюсь отделить зерна от плевел.
– Мир наживы и чистогана полон слухов, – глубокомысленно изрёк «финансовый гений» и в очередной раз глубоко затянулся. Дым наполнил лёгкие, всосался в кровь, и Аскольду почувствовал себя весело и беззаботно. «Интересно, что они в табак подмешивают?» – мелькнула мыслишка, но тут же утонула в клубах табачного дыма.
– И о чём же слухи? – спросила Бажена.
Порядком захмелевший финансовый аналитик поднял на красивую женщину осоловелые глаза и выпустил дым через нос.
«Какая же она обворожительная стерва! – восхитился главный менеджер. – Интересно, как она в постели?»
– Уж, не о слиянии ли двух нефтяных гигантов? – продолжала допытываться Збышек.
– Вот видите, даже Вам этот секрет известен, – авторитетно заявил Северянин, хотя ни о каком слиянии двух нефтяных корпораций до встречи с Баженой он не слышал.
– Это будет поглощение или партнёрство на паритетных началах? – ёрзая от нетерпения, уточнила Збышек.
Северянин на минуту задумался. В одурманенном мозге мысли разбегались, как наркоманы во время облавы наркоконтроля, и в логическую цепочку выстраиваться никак не хотели, поэтому он решил отделаться общими словами:
– Условия предстоящей сделки покрыты пеленой секретности, но я думаю, что это будет «брак по расчёту».
– Интересно! – промурлыкала Бажена. – Очень интересно.
Она уже видела на развороте журнала свою фотографию и огромную статью о происках нефтяных корпораций, которые ради собственной выгоды готовы подставить под удар целое государство. Чем именно при заключении сделки корпорации навредят родной стране, Збышек придумать не успела, но это вторично. Главное, что такой авторитетный аналитик, как Северянин, подтвердил муссирующийся слух о слиянии двух нефтяных гигантов.
– Скажите, Аскольд, – медовым голосом произнесла женщина и положила ладонь поверх его руки, – а почему они так долго тянули с принятием решения? Дело в больших деньгах, или… – тут Бажена сделала многозначительную паузу и заглянула в помутневшие глаза собеседника, – …или не давали «добро» на самом верху?
– Не могу утверждать точно, но судя по тому, что именно нашему банку предложено вести финансовое обеспечение этой сделки, вопрос действительно утрясался на самом верху, – глубокомысленно закончил главный банковский аналитик и постарался сконцентрировать взгляд на глубоком декольте собеседницы.
Збышек поняла, что большего из Северянина не вытянуть, легко поднялась с дивана, и, поблагодарив за интересную беседу, покачивая бёдрами, удалилась в общий зал, где гулянье было в самом разгаре.
«Какая божественная попка!» – подумал менеджер «серебряного века», глядя вслед уходившей женщине.
Докурив кальян, Аскольд уже не помнил, о чём пять минут назад говорил с обворожительной журналисткой. Фривольно развалившись на кожаном диване, он сладко уснул, продолжая сжимать в руке ненужный мундштук.
Скандал разразился в тот же день, как только «Русский финансист» опубликовал большую аналитическую статью Бажены Збышек. Статья называлась «Анатомия заговора», и в ней журналистка открыто ссылалась на мнение ведущего аналитика банка «Омега» Аскольда Северянина. Рынок ценных бумаг отреагировал на новость о слиянии двух крупнейших нефтяных корпораций рекордным падением курса акций: никто из акционеров рисковать не хотел. Для руководства банка «Омега» тоже стало откровением их участие в «проекте века», и они потребовали от Северянина объяснений.
Первые пять минут публичной «экзекуции» Аскольд с непонимающим видом вертел головой, пока ему не сунули под нос журнал со статьёй Збышек.
«Сознаться, что это я наболтал по пьяной лавочке? – мучительно думал он, скользя взглядом по строчкам. – Или уйти в «глухую защиту» обвинив журнал во лжи и всё отрицать? Глупо, да и такая позиция меня вряд ли спасёт».
– Меня принудили, – наконец выдавил из себя Северянин.
– К чему Вас принудили? – с трудом сдерживая гнев, сквозь зубы спросил Председатель совета директоров Александр Смолянинов.
– К участию в этом проекте, – пошёл ва-банк Северянин.
– В каком таком проекте? – брызгая слюной на собеседника, разразился гневным криком Смолянинов. – Нет никакого проекта! Нет! Я полчаса назад лично обзвонил участников так называемого «слияния», и никто из них ни слухом, ни духом не ведает о разрекламированном по вашей милости «проекте века». Нет его в природе! Он если и существует, то только в вашем воспалённом сознании! Вы знаете, что сейчас творится на бирже? И кто Вам дал право выступать от имени руководства банка?
– Меня принудили, – упорствовал Северянин.
– Кто Вас принудил? – вклинился в разговор начальник службы безопасности Игорь Морозов.
– Я не знаю, но они сказали, что если я не обеспечу «слив» информации о предстоящем слиянии нефтяных корпораций в прессу, Таненбаум будет очень недоволен.
После этих слов повисла томительная пауза. Аскольд кожей почувствовал, как незыблемая позиция членов директората дала ощутимую трещину, и воочию увидел, как по их лицам пробежала тень сомнения. Разумеется, никакого давления со стороны таинственного Таненбаума на Северянина оказано не было, а гениальная мысль использовать его имя как спасательный круг, пришла в похмельную голову главного менеджера за секунду до того, как он открыл рот.
Аскольд всего на мгновенье скосил глаза на соседнюю страницу журнала, где жирно был набран заголовок статьи «Таненбаум – миф или реальность «теневой» экономики?», и импровизация удалась. Почувствовав нерешительность членов директората, Аскольд перешёл в наступление.
– А что бы вы сделали на моём месте? – спросил он растерявшихся коллег.
– Почему Вы об этом не сообщили мне, а пошли на поводу у шантажистов? – вновь подал голос начальник службы безопасности. – Мы бы приняли срочные меры…
– Меры? – перебил его Северянин и в голосе зазвучали нотки праведного гнева. – Какие меры? Опознали бы мой хладный труп? Не уж, увольте! Лично мне моя жизнь дорога, как память!
– Почему из всего персонала банка выбор шантажистов пал именно на Вас? – не унимался Морозов.
– Они сказали, что моё мнение среди финансовых аналитиков вызывает доверие, – пробормотал Аскольд, имитируя растерянность.
– Следует ли из сказанного Вами, что Таненбаум заинтересовался деятельностью нашего банка? – после короткого раздумья спросил Смолянинов, продолжая с недоверием поглядывать на Северянина.
– Не думаю, – уверенным тоном продолжил импровизировать Аскольд. – У меня создалось впечатление, что он использовал нас, чтобы добиться падения цен на акции. Возможно, он или его люди решили сыграть на бирже по-крупному.
– Я немедленно займусь этим, – пообещал Морозов, преданно глядя в глаза Смолянинову.
– Займитесь! – кивнул головой председатель Совета директоров. – И пока идёт разбирательство, попрошу Вас, Аскольд Германович, воздержаться от публичных заявлений. На этом, пожалуй, и остановимся. Все свободны!
Разумеется, расследование, проводимое начальником службы безопасности банка Морозовым, никаких результатов не дало. Однако руководство банка «Омега» решило Северянина не трогать, и оставило в покое, до очередного скандала.
Всё это мне рассказал сам менеджер «серебряного века» в моем кабинете на Лубянке. Сначала разговор между нами не клеился. Однако я сумел убедить его в том, что ничего из его показаний достоянием гласности не станет, и со стороны работодателей ему ничего не грозит. Северянин рассказал мне всё без утайки, как на исповеди.
Выяснилось, что никакого отношения к таинственной личности Таненбаума он не имеет, а его встреча с ныне покойным Воронцовым была продиктована чисто деловыми отношениями: в последние годы жизни Воронцов увлекался игрой на бирже, и Северянин за десять процентов от полученной прибыли консультировал азартного чиновника.
После допроса я подписал ему пропуск и отпустил на все четыре стороны.
Казалось, время на разбирательство с Северяниным потрачено зря, и я злился, что пошёл на поводу у Рождественского. Однако это мне только казалось.
Глава 9. Охота на «Трёх слонов»
Маленькая чашка кофе на пустом офисном столе смотрелась одиноко и потерянно. Я смотрел в крохотную ёмкость с чёрным аппетитно пахнущим содержимым, и, не поднимая глаз, слушал рассказ хозяина шикарного кабинета.
Нельзя сказать, что назначенная встреча была неприятна, скорее наоборот. За этим столом я однажды сиживал. Было это в моей прошлой милицейской жизни, когда я, майор полиции Васильчиков, напросился в гости к владельцу корпорации «Три слона» господину Китаеву.
Теперь ситуация была другая: Владлен Борисович не знал, что в настоящий момент перед ним не майор полиции Васильчиков, а полковник ФСБ Каледин. На мне был гражданский костюм и Китаев решил, что я переоделся специально для того, чтобы не «светиться» в его офисе и не вызывать среди подчинённых ненужный ажиотаж.
Телефонный звонок застал меня в тот момент, когда я выходил из кабинета Баринова. Владлен Борисович нашёл меня по визитке, которую я вручил ему после нашей последней встречи, и попросил приехать для приватного разговора.
– Ладно! Побуду ещё немного полицейским, – решил я. – С меня не убудет, – и поехал на встречу с Китаевым.
После нудного разговора с начальством мне не очень хотелось оставаться в своём кабинете, к тому же интуиция подсказывала, что по мелочам Китаев помощи просить не будет.
И вот я сижу, склонившись над чашкой чёрного кофе, и слушаю дрожащий голос перепуганного бизнесмена.
– Мне казалось, что этот кошмар в прошлом, – нервно покусывая губы, пояснял Китаев. – Однако не зря говорят, что призраки прошлого иногда возвращаются.
– И что же такого сказал Вам призрак? – поинтересовался я, отпив глоток горьковатого напитка.
– Вам легко шутить! – вздохнул Владлен Борисович, – А мне не до шуток. Вот, читайте сами. Этот текст сегодня пришёл на мой электронный адрес. Я специально распечатал его для Вас.
– Вы сохранили текст в электронной почте?
– Нет, но в этом нет моей вины. Текст кто-то удалил, я едва-едва успел его распечатать.
С этими словами Китаев передал мне короткое письмо, распечатанное на принтере. Я пробежал глазами текст, потом прочёл ещё раз, но уже более вдумчиво, обращая внимание на выражения и обороты речи.
«Дорогой друг!
Счастлив сообщить Вам, что прежняя договорённость о строительстве Иркутского лесоперерабатывающего комбината остаётся в силе. Надеюсь, Вы не забыли наши требования по обустройству северной резиденции, которую я решил назвать «Полярной звездой». Думаю, Вам следует незамедлительно приступить к распродаже своего московского бизнеса и сосредоточиться на реализации северного проекта в рамках нашей с Вами прежней договорённости. В это непростое для всех нас время я постараюсь незримо находиться рядом с Вами, помогать и опекать Вас.
Да поможет Вам Бог.
Ваш друг и единомышленник».
– Странная какая-то анонимка, – произнёс я, и впервые за время встречи посмотрел Китаеву прямо в глаза.
– Если бы план строительства лесоперерабатывающего комбината не исходил от моей прежней сотрудницы, я счёл бы это письмо чей-то злобной шуткой, – пробормотал Владлен Борисович и отвёл взгляд. – О строительстве под Иркутском знали всего лишь несколько человек: моя бывшая подчинённая Агнесса, я, начальник отдела Шестопёров, его жена, и Вы, товарищ майор.
– Вы забыли ещё одного человека.
– Разве? И кого именно?
– Вашего «друга и единомышленника» – человека, по наущению которого действовала Агнесса, и который сегодня напомнил о себе таким тривиальным образом.
– Вы знаете, кто это?
– Не совсем. Во время нашей последней встречи Агнесса рассказала мне, что её «опекал» пожилой и, по-видимому, имеющий непосредственное отношение к властным структурам мужчина. Из скромности он не сообщил о себе никаких данных.
– И что же прикажите мне делать в этой ситуации?
– Ничего. Живите и работайте как прежде. Угроз письмо не содержит…
– Подождите! – торопливо перебил Китаев. – Как это не содержит? А обещание автора послания быть со мной незримо рядом – это, по-вашему, не скрытая угроза?
– Владлен Борисович, вся эта чехарда не более чем неуклюжая попытка «выдавить» Вас и ваш бизнес из Москвы. Не думаю, что автор письма перейдёт к активным действиям.
– Вы не думаете! А где гарантии?
– Гарантий нет, но Вы же понимаете, что сразу Вас прессинговать не будут. Если за всем этим действительно стоит серьёзный криминал, то сначала последует предупреждение, а уж потом…
– Что потом? – снова нервно перебил Китаев. – Потом взорвут меня вместе с машиной или наймут снайпера?
– Владлен Борисович, Вы действительно это письмо воспринимаете так серьёзно, или я чего-то не понимаю?
– Я Вам не всё сказал, – замялся Китаев. – До меня дошли слухи, повторяю, только слухи, но меня они насторожили.
– Конкретней, пожалуйста! Какие слухи? О чём?
– Кое-кто считает, что за всем этим стоит не просто криминал, за этим стоит… Таненбаум!
– Так и хочется сказать Вам в ответ что-нибудь едкое! Владлен Борисович, а не Вы ли меня в этом кабинете уверяли, что Таненбаум не что иное, как миф? Теперь Вы утверждаете, что Таненбаум реален, и угрожает лично Вам.
– Может, Вы, майор, в чём-то и правы, и, как говорится, «у страха глаза велики», но жизнь у меня одна, и надо прожить её… короче, умирать мне что-то не хочется.
– Хорошо. Давайте попытаемся провести хотя бы поверхностный анализ этого послания.
Я пододвинул к себе листок с текстом и замолчал на добрые десять минут.
Через десять минут Китаев стал выразительно поглядывать на дорогие ручные часы и проявлять другие признаки беспокойства.
– Долго ещё? – наконец не вытерпел бизнесмен, косясь на мои ухищрения с текстом.
– Нет, скоро закончу, – не поднимая головы, ответил я, продолжая делать карандашом пометки в тексте. – Готово! – гордо произнёс я и бросил карандаш на чёрную столешницу.
– Я весь во внимании, – вежливо отозвался Китаев, но в голосе веяло нотками недоверия.
– Начнём с того, что текст безликий, – начал я тоном преподавателя, в сотый раз читающего лекцию нерадивым студентам. – Нет ни имени, ни фамилии, к кому обращается ваш «друг и единомышленник», ни подписи. Обычно такое послание составляют опытные анонимщики, или агенты, которые…
И тут меня осенило! Я осекся и замолчал, потом скомкал бумагу, над которой старательно работал четверть часа и выбросил в урну.
– Что Вы делаете? – взвыл Китаев и, не поленившись, достал из урны скомканный листок и сунул в карман пиджака. – Что Вы делаете? Это же единственная улика!
– Забудьте! – пересохшим от волнения голосом произнёс я. – Забудьте всё, что я Вам здесь наговорил!
– Я Вас не понимаю, майор! – повысил голос хозяин кабинета. – И ведёте Вы себя очень странно. Наверное, я зря обратился к Вам за помощью. Назовите сумму, которую я Вам должен за вашу консультацию, и…
– Вы мне, многоуважаемый Владлен Борисович, ничего не должны! – перебил я Китаева. – Более того, это я Вам должен поставить бутылку самого дорогого коньяка, за то, что Вы натолкнули меня на мысль.
– Неужели! Может, поделитесь результатами озарения?
– Сейчас не могу, не имею права, но одно могу сказать твёрдо: Вам ничто не угрожает. Вся эта бодяга направлена не на Вас.
– А на кого же?
– Вы удивитесь, но это письмо предназначено для меня.
– И поэтому пришло на адрес моей электронной почты! – хмыкнул Китаев. – Ну, Вы даёте! Вот что, майор, в память о ваших былых заслугах дам Вам бесплатный совет: прекращайте пить дешёвую водку, а то глупеете прямо на глазах!
– Это совет из личного опыта? – не удержался я от колкости.
– Спасибо, что нашли время для визита, – холодно произнёс Владлен Борисович и встал с кресла. – Вас проводят, – и, не глядя на меня, нажал кнопку вызова.
Предназначенная мне чашка кофе так и осталась стоять на столе недопитой.
Провожали меня, точнее, конвоировали до выхода бравые охранники, каждый из которых был выше меня на целую голову. Они чутко уловили настроение хозяина, поэтому со мной не особо церемонились, и на выходе показалось, что один из них с трудом сдержался, чтобы не дать мне на прощанье пинка под зад.
Но я не в претензии: мне необходимо было как можно быстрее покинуть территорию офиса, пока Китаев не обнаружил у себя в кармане скомканный чистый лист. Этому нехитрому фокусу меня обучила одна очаровательная иллюзионистка, которая на заре офицерской юности по чистой случайности оказалась в моём холостяцком бунгало.
Через час над текстом «колдовали» спецы из моей «конторы». А ещё через пару часов я держал в руках заключение экспертизы, из которого следовало, что, несмотря на скудность предоставленного для исследования материала, можно сделать предположение о том, что данный текст составлен лицом, имеющим опыт работы с шифрограммами. На это указывали характерные речевые обороты, построение фраз, лаконизм и использованный в записке словарный запас.
Первым моим желанием было поделиться новостью с Бариновым, и я схватился за телефон, но остановился.
– Остыть! – сказал я сам себе и сел за рабочий стол. – Ну и что из того, что письмо Китаеву направил какой-то бывший офицер спецслужбы? Сейчас много товарищей с седыми висками и стальным взглядом, выйдя на пенсию, идут в услужение крупному капиталу. Возможно, кто-то из конкурентов Китаева использовал бывшего аналитика из ГРУ или ФСБ для того, чтобы удалить его и его бизнес из Москвы.
Точнее сказать, не просто удалить, а использовать потенциал «Трёх слонов» в своих интересах. Фирма им нужна, и нужна целиком, вместе с Китаевым, но не здесь, а под Иркутском. Вот они и «наехали» повторно на Китаева, пытаясь «продавить» свой план. План, честно говоря, глубиной проработки и оперативным замыслом не блещет. Неуклюжий какой-то план. Китаев, конечно, испугался, но на этом всё и заканчивается. Не побежит основатель и владелец «Трёх слонов» при первой угрозе из Москвы, и бизнес свой распродавать не станет. Возможно, за этим последуют акции устрашения в виде взорванного автомобиля или имитации неудавшегося покушения, после которого Китаев останется жив, но не более. Убивать они его не будут, им это невыгодно: во-первых, после его смерти не с кем вести переговоры, а во-вторых, тело не успеют предать земле, как «Три слона» будут мгновенно растащены по кускам родственниками безвременно усопшего бизнесмена.
Но это, так сказать, будни российского большого бизнеса, и к личности Таненбаума добытая мною информация не имеет никакого отношения. В кабинете у Китаева я тоже предположил, что письмо направил бывший «силовик» – на это указывала хорошо знакомая по шпионским романам фраза «Да поможет Вам Бог». Именно так подписывались шифровки из вражеского разведцентра для агента, тайно внедрённого в рабочие массы строителей коммунизма.
Я мгновенно сопоставил показания бывшей сотрудницы «Трёх слонов» Агнессы Винтер о том, что курировавший её неизвестный мужчина принадлежал к одной из спецслужб, и своё предположение о том, что письмо Китаеву написано бывшим сотрудником спецслужбы. Получалось, что я имею дело с одним и тем же фигурантом.
Получалось, да не очень! Как любит говорить мой начальник Баринов, «Это всего лишь ничем не подкреплённая версия, которая, как и любая версия, имеет право на жизнь»!
И почему я решил, что послание направлено мне, а не Китаеву? Да потому, что таинственный куратор Агнессы с большой долей вероятности знал, что его помощница удалена из фирмы не без моей помощи. Из этого следует, что Китаев, получив очередное предложение переехать в Сибирь, не ограничится силами службы собственной безопасности, а вновь прибегнет к моим услугам. Хм, очень даже может быть! После электронной анонимки до Китаева целенаправленно довели сплетню о том, что за всем этим стоит неведомый, но очень страшный и ужасный злодей по прозвищу Таненбаум. Спрашивается: зачем?
На этот вопрос существует два варианта ответа: либо Таненбаум действительно существует и пытается увести меня на ложный след, подсунув в качестве приманки «Три кита», либо никакого Таненбаума в данной ситуации нет и в помине, и аноним, используя его имя, пытается окончательно запугать Китаева и «выдавить» его бизнес из Москвы в Иркутск.
Дался им этот Иркутск! Что они в нём нашли, и почему свою резиденцию «Полярная звезда» неведомый мне «друг и единомышленник» намеревается строить именно там? И так ли эта резиденция ему нужна? Возможно, это только предлог для того, чтобы убрать Китаева с рынка.
Вопросы в моей голове множились, как микробы во время эпидемии гриппа. Не знаю, как бы я из этой ситуации выпутался, если бы не вторая за день незапланированная встреча.
Глава 10. Тропою ложных истин
На этот раз мне позвонил Аскольд Северянин, с которым последний раз я виделся месяц назад в приватной обстановке моего кабинета. То ли в знак благодарности за благополучное разрешение кризиса, который он сам же и создал, то ли просто с перепуга, но Аскольд Германович решил срочно поделиться со мной случайно обретённой информацией.
– Возможно, то, что я хочу Вам сообщить, и не имеет для Вас большого значения, – дрожащим от волнения голосом нашёптывал в телефонную трубку «менеджер серебряного века», – я не специалист по вопросам безопасности, и не мне решать, но я был бы Вам благодарен, если бы Вы нашли возможность встретиться со мной.
– Когда? – попытался я перевести маловразумительное блеянье в деловое русло.
– Когда Вам удобно! – обрадовался Северянин.
– Вы могли бы приехать на то самое место, где мы с Вами расстались прошлый раз? – иносказательно задал я вопрос на случай несанкционированного прослушивания.
– Давайте лучше встретимся на нейтральной территории, – после короткого раздумья предложил собеседник, припомнив не особо уютный интерьер моего кабинета на Лубянке. – Я через час собираюсь забрать своё авто из автосервиса, и могу подъехать за Вами…
– К метро! – перебил я Северянина. – Вы знаете, куда именно!
– Да, знаю, – подтвердил мой собеседник и повесил трубку.
Мы сидели в маленьком уютном кафе на окраине Москвы и пили довольно приличный кофе. Северянин заметно нервничал и поэтому много курил.
– Хорошо, что мы выбрали столик на террасе, – между делом заметил я. – Иначе моё пребывание в кафе было бы сродни визиту в газовую камеру.
– Простите! – эмоционально отреагировал Северянин и яростно затушил в пепельнице сигарету. – Значит, после того, как я сблизился с Ирэн, я по её рекомендации стал посещать один закрытый клуб, – продолжил Аскольд, и, чтобы чем-то занять руки, стал нервно листать меню. – Это закрытое заведение, у него даже названия нет, и если бы не протекция моей новой пассии, меня бы к этому заведению и близко не подпустили. Вы будете смеяться, но это именно тот случай, когда количество миллионов, которыми вы владеете, не имело никакого значения. Богатых и очень богатых людей в Москве хватает, но немногие являются членами этого частного клуба.
Находится клуб в шикарном особняке, который пару лет назад был возведён вопреки всем правилам и запретам в природоохранной зоне. Представьте себе: все заинтересованные инстанции об этом знают, но почему-то делают вид, что ничего не происходит!
– Обычная коррупция в высших эшелонах власти, – пояснил я. – Не пойму, что именно Вас удивляет?
– Не скажите! – вдруг понизил голос собеседник. – Всё не так просто, как кажется. Вот, например, певица Анна Трубачёва пользуется заслуженной любовью россиян, но это не остановило чиновников, когда выяснилось, что забор её загородного дома на двадцать метров «въехал» на природоохранную территорию. Помните, какой был скандал?
– Помню, а кому именно принадлежит этот закрытый клуб?
– Вот здесь и начинается какая-то чертовщина! – с нескрываемым восхищением произнёс Северянин. – Владельцем особняка и соответственно клуба является некто Аркадий Бояринцев – личность, скажу Вам, ничтожнейшая! Откровенный мот и прожигатель жизни, и к тому же ещё страшный бабник! Корчит из себя таинственную личность, а сам толком двух слов связать не может. Этакий граф Монте-Кристо из Орехово-Зуева!
– И это не вызывает у меня никакого удивления, – охладил я пыл рассказчика. – Сделать из дерьма конфетку при помощи больших денег – коронный номер нашей новоявленной элиты. Все перечисленные Вами черты характера господина Бояринцева как нельзя лучше укладываются в жизнеописание местных нуворишей. Ну а то, что он напускает в отношении себя тумана, так это чем бы дитя ни тешилось! Пока, Аскольд Германович, я не вижу никакого криминала в вашей занимательной повести.
– Вы раньше слышали об Аркашке Бояринцеве? – придвинулся ко мне Северянин. – Хотя бы в одной «жёлтой» газетёнке его фамилия хоть раз мелькала? Или хотя бы в одной ориентировке по организованной преступности Бояринцев проходил?
– Нет, – покачал я головой. – Об Аркадии Бояринцеве я никакой информацией не располагаю, и он раньше нигде не «светился».
– Вот именно! – снова понизил голос Аскольд. – Он не мафиози, не мошенник, не карточный шулер, не любовник престарелой миллионерши, а живёт, как баловень судьбы, и деньгам своим счёту не знает. У меня создалось впечатление, что особо больших денег у него нет, а за него кто-то таинственный и до неприличия щедрый регулярно платит по счетам.
– Нетрадиционная сексуальная ориентация отметается?
– Полностью! – замахал руками Северянин. – Я же говорил, что он ни одной юбки не пропускает!
– Богатые родственники?
– Аркадия воспитывала Анастасия Бояринцева, родная тётя по материнской линии, которая всю жизнь проработала преподавателем русского языка и литературы в средней школе и, следовательно, большими капиталами не обладала. Мать Аркадия, Екатерина Бояринцева, умерла, когда ему исполнилось семь лет.
– А отец?
– Отец с семьёй не проживал, и личность его была до недавнего времени никому неизвестна. В анкете в графе «отец» Аркашка всегда ставил прочерк.
– Тётушки и дядюшки в Дальнем зарубежье имеются?
– Это маловероятно. Спонсирует Аркашку кто-то из местных, из москвичей.
Читать бесплатно другие книги:
