Пламя и лед Беров Иван
— И зачем мы тебя только сюда взяли? А, хозяйка?
— Вы мне нужны оба, Форд, — обратилась волшебница к людоеду. — Особенно в таком месте, как Хатка.
— Здесь полно таких же, как он, — фыркнула Давиния, но Форд только оскалился, поглаживая латными рукавицами свои огромадные бицепсы, что выпирали даже из-под мелкой кольчуги.
Да, такого мечника хотел бы заполучить в свой штаб охраны любой нобель королевства, да только бойцов, подобных Форду, были единицы. Когда-то, использовав свои связи во дворце, волшебница смогла внести за этого громилу залог в несколько тысяч золотых монет и тем самым она добилась, чтобы израненного стража выдали ей на руки. Весь в переломах и колотых ранах, захваченный преступник мог умереть в любую секунду, и только магическое мастерство Архатры спасло людоеда от неминуемой гибели. И сейчас, спустя много лет, Первая Волшебница не пожалела о тех волнах силы и чудодейственных средствах из своих личных запасов, которые она вливала в это мощное тело, чтобы продлить в нем жизнь. Верный своей новой госпоже, спасенный Форд поклялся со всей силой защищать свою спасительницу. Найдя уединенные покои в ее башне, этот воин каждый день упражнялся с тяжелыми мечами и массивными боевыми молотами, оттачивая свое мастерство и силу. Сейчас же этот верный участник всех ее негласных приключений напоминал своим видом маленький кирпичный сарай на двух крепких ногах и с крепкими ручищами. Рутгер когда-то посетовал, что, будучи преследуемым Стражами Леса, он в одиночку смог убить восьмерых, не использовав никакого оружия. Даже самому смелому охотнику в королевстве пришлось позвать три десятка лучников, чтобы их стрелами пробить крепкую кожу Форда, поскольку тонкие острия изящных мечей не могли причинить такой массе сколь-нибудь ощутимый вред. Сейчас же экипированный в легкую кольчужную броню, сделанную под индивидуальный заказ, Форд казался настоящим витязем-горой, способным в одно движение сразить целую армию врагов. И отчасти это было правдой, один лишь его боевой топор смог бы разрубить всадника вместе с лошадью на две половинки.
Щеголявшая в красноватом походном костюме, Давиния тоже нашла свое место в отряде Архатры не только за свои уменья по части домоводства. На вид молодая и щуплая, девушка обладала удивительным даром по части магии: она по своему желанию могла либо лишить мага силы, либо, наоборот, усилить его способности в несколько раз. Конечно, брать с собой Давинию в Хатку было крайне неразумным шагом, но незнакомый маг, что рискнул сотнями жизней и ликвидировал почти всё подземное племя морлоков, населявших Хатку, мог представлять собой большую опасность. А лишний раз подставлять свою спину Первая Волшебница не хотела. Вот почему в этот раз она решила взять с собой свое верное оружие — магический жезл, добытый отважным рыцарем десятки лет назад. В этом орудии магии была сокрыта сила далеких звёзд — что превращало Архатру в практически непобедимого мага.
— Форд, смотри в оба глаза, — приказала волшебница, ступая по крошащемуся камню. — А ты, Давиния, держись ближе ко мне. Так, на всякий случай.
Архатра быстро прокрутила в руках свой магический жезл.
Яркий синий кристалл, вершивший металлический предмет, обладал большим потенциалом, что позволяло волшебнице без колебаний черпать любую мощь, какую она только могла захотеть. Конечно, серебристый предмет был слегка тяжеловат и в руке обычной женщины выглядел довольно нелепо, напоминая тяжелую одноручную булаву с удлиненной рукояткой. К тому же сероватый цвет личного оружия волшебницы совершенно не подходил к алому плащу, рыжим густым волосам и коричневатому охотничьему костюму.
Архатра подняла сиротливо лежавший осколок стекла и внимательно стала его разглядывать. Грубый, невзрачный, с неровностями и выступами по краям, желтоватый комок песка, сплавленного в стекло, едва умещался на изящной ладони волшебницы.
— Возьми с собой, — Первая Волшебница бросила заинтересовавший ее образец горной породы своей служанке. Архатре не требовалось много сил и времени, чтобы точно сказать о причине появления таких камней на улицах Хатки.
Волшебнице с помощью заклинания магического портала удалось перенести себя и верную группу помощников из своей башни в Мейриярде прямо на то место, где некогда располагалась центральная площадь древнего города.
Архатра спокойно стояла на небольшом участке ровной каменной плиты и, закрыв глаза, приготовилась нараспев прочитать слова заклинания обращения.
— Госпожа!!! Что это?!
Неожиданный крик прислуги испугал волшебницу, не дав ей закончить необходимое волшебство.
— Что еще случилось, Давиния? — Архатра была недовольна поведением своей прислуги, которой уже неоднократно объясняли, что нельзя ни при каких обстоятельствах отрывать мага от творения волшбы, но возбужденная служанка продолжала отчаянно звать свою госпожу на помощь, не обращая внимания на сердитый оклик волшебницы.
— Что еще у тебя случилось!? — Архатра в два прыжка преодолела расстояние, разделявшее ее и Давинию. Потрескавшаяся от чужого волшебства мостовая древнего города не могла воспрепятствовать стремительному продвижению разгневанной волшебницы.
— Что случилось? — Архатра сердито посмотрела на кричавшую служанку. Оглохшая от собственного крика Давиния даже не сразу заметила свою госпожу, Архатре пришлось схватить девушку за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы снять оковы охватившей помощницы паники.
Лицо девушки было бледным, глаза широко открыты, а тоненькие пальцы отчаянно показывали куда-то в сторону развалин древнего здания.
— Т-там, — губы Давинии еле слушались, казалось, девушка говорит помимо своей воли, словно повинуясь чьим-то приказам.
Когда Архатра посмотрела в указанном служанкой направлении, и ее взгляд встретился с бесчувственными глазами обезображенной морды морлока, волшебницу тут же скрутило мимолетное чувство отвращения.
Раздавленный навалившейся на него грудой обломков, подземный обитатель лежал на спине. Широко распахнутая пасть и остекленевшие глаза, в самый момент смерти вылезшие из глазниц, порождали чувство мертвого ужаса, каменной маской застывшего на лице несчастного.
— Его раздавило, — Давиния прижалась к Архатре, и волшебница почувствовала, как ткань ее ворота начинает промокать под горячими слезами девушки.
— Зачем мы вообще взяли с собой эту особу? — оскалился Форд, бросая на застывшую морду морлока треснувший осколок каменной стены.
— Вот и все! — пролаял людоед. — Можешь отвернуться от мамы, деточка, страшный дохлик больше никому не испортит настроение.
— Молодец, Форд, — заметила действия гиганта Архатра. — Но только дальше иди ты первым. Будешь показывать нам дорогу.
— Есть, — мощная лапа людоеда отсалютовала волшебнице и ее спутнице, а сам защитник легко и быстро, как тень, обошел обоих дам и принялся за изучение места недавней битвы.
Волшебница нежно погладила несчастную девушку по спине, всем своим видом показывая, что бояться нечего, что опасность давно уже миновала эти несчастные земли забытого всеми города.
— Это всего лишь мертвый морлок, — свои слова Архатра произносила умиротворяющим голосом. Точно любящая мать, поющая колыбельную песенку своему ребенку. — Несчастный глупый пожиратель падали, чей народ обитает глубоко под землей и почти никогда не выходит на поверхность. Ему просто не повезло и в сильный шторм его придавило упавшими сверху камнями.
Архатра не хотела применять магию к своей помощнице, а потому спокойно ждала, пока девушка перестанет плакать от вида раздавленного морлока.
— Ты готова идти дальше? — выплакавшаяся вдоволь Давиния утвердительно кивнула головой.
— Тогда вперед, — волшебница аккуратно подтолкнула Давинию к видневшимся впереди белым осколкам разрушенной мостовой, предлагая своей спутнице перебороть страх и продолжить осмотр места действия разбуженного древнего волшебства.
Архатра спокойно поправила свою прическу — ее обычное действие в неприятных ситуациях, когда требовалось кого-то убедить в своей правоте или непричастности. Сейчас обстоятельства требовали от волшебницы и того и другого.
Едва сделав несколько шагов, Давиния вновь остановилась. Ее лицо приняло мертвенно-бледный оттенок, а губы непослушно совершали какие-то движения, готовясь выпустить томившийся внутри крик.
Архатра уже догадывалась о том, какой пейзаж откроется ее глазам, когда они пройдут к месту непосредственной схватки.
Но когда волшебница подошла к тому месту, на котором стояла ее помощница, губы ее мгновенно произнесли магические слова «Живого миража», наполовину погрузив сознание Давинии в мир иллюзий.
Только Форду нравилось расхаживать среди окровавленных камней и гор распухших трупов. Погрузившись в атмосферу родной стихии, людоед просто ловил кайф от воображения той баталии, что здесь разыгралась.
— Ну и ну, — произнесла волшебница, борясь с приступом тошноты.
— Красиво их порубали, — похвалил невиданное войско Форд. — Сколько их было?
— Один человек.
— Один?! — людоед потерял на миг дар речи, представляя, какой силой должен был обладать этот воин, чтобы в одиночку справиться с целой армией морлоков.
— Это был Страж Леса, — спустя минуту добавила Архатра, любуясь, как кулаки Форда начинают сами собой сжиматься.
— Некто Никсалорд Летаврус.
Людоед шумно вздохнул, пытаясь представить себе этого Стража Леса.
Архатра могла поклясться чем угодно, что ее верный телохранитель сейчас давал себе обет в том, что обязательно попробует силу Никсалорда Летавруса на своей крепкой шкуре. «Что ж, теперь у фанатичного воина будет еще один потенциальный соперник», — Архатра вспомнила недавний разговор с Ариниусом и улыбнулась. М-да, на этот бой Первая Волшебница очень хотела бы посмотреть.
— Неужели когда-то эта куча камней была одним из самых сильных городов Лаударума? — Не прошло и минуты, как розовощекая Давиния смотрела веселыми глазами на свою госпожу. — Госпожа, что с вами? — голос Давинии приобрел прежнюю уверенность и живость — заклинание напрочь стирало из мировосприятия девушки все последствия кровавой бойни, развернувшейся на просторах древнего города.
— Да… Давиния, это развалины Хатки — некогда одного из самых крупных и хорошо укрепленных городов Лаударума.
— Когда-то и я сюда собирался, да только Рутгер и его воины взяли меня на подходе к этим стенам, — вспоминал Форд. — А живущее здесь ворьё и негодяи никому и никогда не выходили на подмогу, все время просиживая в дележке награбленного или просто пережидая немилую погоду. Немудрено, что со временем вся власть в этом городе перешла к подземным монстрам — ведь у них была хоть какая-то социальная структура и был мощный и сильный король, кто своей властью мог держать весь этот сброд в подчинении. А город хорош.
— Он очень древний?
— Да. Его фундамент заложен на руинах города-крепости, служившего аванпостом для крестоносцев Бастиона Духов в древней войне с армиями личей. Бастион Духов тогда отступил от этих земель, оставив местное население под пятой ходячих мертвецов. После того, как во время штурма армия мертвецов сровняла всю восточную часть крепости, а последний воин крестоносец был сломлен, Адраман Дермидот — предводитель армии личей — заложил в той части крепости новый фундамент для своей будущей столицы, где позже он казнил взятого в плен капеллана. Так появилась новая часть города, более укрепленная и находившаяся в самой высокой точке горы Хат.
— Отсюда и получилось название города? — Давиния внимательно слушала рассказ своей госпожи и наставницы о некогда могучем городе на западе Лаударума.
— Да, отсюда Хатка получила свое название. Говорят, что восточная часть города построена на человеческих костях склонивших здесь свою голову воинов. — Архатре было трудно говорить про темное прошлое древнего города, строившегося по частям в разные периоды истории Лаударума. Еще труднее для волшебницы было продолжать идти вперед, по следам бушевавшего шторма. Где-то Архатра даже завидовала своей служанке и ученице — та находилась под воздействием заклинания и поэтому не видела того множества мертвых искромсанных и изувеченных огнем тел, украшавших полуразрушенные улицы Хатки.
Нашедший в этом море запекшейся крови какой-то интересный предмет, Форд махнул своим спутницам рукой, показывая им дорогу.
Морлоки, людоеды и даже люди — среди убитых попадались представители почти всех рас и народов Лаударума.
Архатре больно было смотреть на усеянные трупами улицы, но обладательница титула Первой Волшебницы не сбавляла темп и продолжала идти вперед в том направлении, откуда пришел ненавидящий шторм.
— Кто обитает здесь? — Давиния бодро шла за своей госпожой, смело перешагивая через лежавшие тела морлоков, просто не замечая их.
— Морлоки — подземный народ, — Архатра хотела добавить про то, что морлоки в основном живут глубоко под землей, редко выходя на поверхность, когда ее взгляду попалась выступающая из-под наваленных в груду камней массивная рука. Жесткая желтоватая шерсть плотным ковром покрывала толстую конечность, очень похожую на звериную лапу.
Архатра произнесла слова несложного заклинания левитации, отбрасывая наваленные на несчастного камни.
Сокрытая под камнями туша зверя не оставила в Первой Волшебнице сомнений в том, что перед ней лежит поверженный король морлоков.
— Что там?
— Пожалуйста, отойди назад, — Архатра отстранила Давинию, чтобы та отошла от места гибели предводителя морлоков. Служанка беспрекословно подчинилась ее словам, полностью доверяя своей хозяйке.
— Впечатляет, правда? — довольный своей находкой Форд хищно блеснул зубами, продолжая осмотр территории.
— Невероятно, — Архатра за всю свою жизнь ни разу не встречала существа более могучего, чем лежавшее перед ней существо. Она знала из книг, что удар лапы короля способен разнести вдребезги гранит, а в этих толстых жилистых руках таится столько силы, что это существо в состязании по перетягиванию каната может обыграть сразу всю королевскую охрану в Мейриярде. Волшебница чувствовала, какая сила сокрыта в этом мощном теле. И сейчас он был мертв, сражен в битве с одним из ничем не выделяющихся Стражей Леса.
Волшебница тут же хотела отметить тот факт, что иногда некоторым индивидам везет в подобных вещах, но говорить волшебница ничего не стала. Все ее внимание сразу переключилось на странные две продольные раны, нанесенные по животу существа. Восемь аккуратных борозд, как от удара большой хищной лапы.
Архатра мысленно обругала себя за нерасторопность и беспечность. Опьяненная своим титулом, Первая Волшебница напрочь забыла, что перед когтями такого чудовища ее тело так же беззащитно, как тело любого человека. Пара секунд потребовалось волшебнице на очередное на сей раз охранительное заклинание для себя и стоящей в стороне Давинии.
«А это что?» — когда Архатра увидела бурые пятна крови возле верхней конечности существа, то волшебница сразу же легким заклятием левитации приподняла поврежденную лапу монстра — кисть руки была начисто срезана чем — то определенно острым. Архатре почему-то припомнился адамантиевый меч наемника, которым тот удачно отмахивался от атак Киринейла.
— Руку мечом отрубили, — с видом знатока произнес бродивший в стороне Форд. Верный своей долгу и госпоже, он никогда не оставлял хозяйку без присмотра, даже когда она сама того требовала.
Оглядев развалины древнего города, волшебница твердо решила приоткрыть завесу тайны и узнать, что произошло на руинах Хатки несколько ночей назад.
Отпустив болтающиеся в воздухе тяжелые камни и тушу короля-морлока, Архатра собрала всю свою силу и сконцентрировала внимание только на лежащих у ее ног осколках древнего камня. Сознание магини все глубже проникало в каменные толщи, проникая через многовековые слои и поврежденные обломки, добираясь до самого сердца древнего города. Город тоже обладал памятью и бережно хранил всё пережитое в самых тонких своих кирпичиках, хранившихся в основании прочного фундамента, заложенного еще в эпоху крестоносцев. Архатра не замечала, как её одежда взмокла от прилагаемых усилий, а по лицу градом покатились капельки пота — Хатка высасывал все силы волшебницы, отдавая взамен свои самые сокровенные дары — так того требовал древний закон магии духа.
«Впусти меня!» — Архатра отдавала мысленно приказы духу камня, заставляя его вспомнить ужасные события, засвидетельствованные древними стенами.
Давиния видела, как тело ее госпожи и наставницы начало подниматься в воздух, одновременно закручиваясь в безумном танце. С обескровленных от напряжения губ волшебницы срывалась густая пена — ее рот переставал слушаться, а слова заклинания вот — вот грозили застрять в плененном теле, парализованном древней волей каменного духа древнего города.
— Лови ее за руку! — вскричал Форд, видя, что с госпожой происходит нечто ужасное.
Давиния покорно выполнила приказ людоеда, а затем вся бывшая площадь Хатки сотряслась от женского визга.
Форд слишком поздно понял, что хозяйка отвела глаза Давинии с помощью магии, а сейчас помощница сама стала частью магических сил Архатры, и заклинание волшебницы не срабатывало больше. Бедная Давиния видела теперь все поле битвы во всех деталях и подробностях.
— Заберите меня отсюда и поскорее! — вопила помощница, всем телом ощущая, как что-то очень мощное вытягивает из неё силы.
— Замолчи! — крикнул Форд, оглядывая окровавленные руины.
— Почему здесь так тихо? — задавал себе вопрос людоед и пока что не сумел найти подходящего ответа.
— Форд! Форд!
— Что? — хотел выкрикнуть людоед, но его чуткие уши смогли-таки расслышать арбалетный щелчок, и крепкая рука чудом успела отразить летящую в Давинию стрелу.
— Они живые! — кричала помощница, не в силах сдвинуться с места — волшба Архатры держала помощницу очень крепко.
Людоед сразу же заметил, как на уцелевших темных крышах начали двигаться быстрые тени.
«Хатка — город для негодяев и ленивых уродов, никогда не изменится, пока все будет идти подобным чередом», — размышлял Форд, но его думы быстро развеялись, когда белая лапа морлока вырвалась из-под гущи мертвых тел и схватила Давинию за ногу.
Сапоги из прочной кожи выдержали натиск острых когтей, а в следующую секунду на осмелевшего негодяя опустился топор Форда.
Кто-то жалобливо завыл, а в воздухе запахло свежей кровью. Тут же стая арбалетных стрел мощным дождем пробарабанила по могучей спине. Кольчуга и накаченная спина выдержали удар, но поквитаться с устроившими ловушку обитателями древнего города людоед не мог — он должен был находиться рядом со своей госпожой и ее помощницей, иначе им обоим грозила неминуемая смерть от лап морлоков, притаившихся в засаде.
Город резко усилил свой натиск, словно каменные руины и впрямь пробудились ото сна и начали жизненный цикл с начала. Огромная сила давила на женщину со всех сторон, не прощая ее нежданного вторжения. Но воля волшебницы была сильнее, недаром Архатра носила титул Первой Волшебницы Лаударума.
Ее душа погружалась сквозь каменные толщи разрушенных древних построек в самое сердце города. Глубоко вниз, в самые глубокие подземелья древних руин. Архатра словно плыла, плавно спускаясь по винтовой лестнице, причудливо ведущей куда-то в сторону. Волшебница не заметила, как окружавший ее мир стал полностью реальным, однако увиденное ею никак не относилось к интересовавшим волшебницу событиям.
Архатра начала осматриваться вокруг, но вскоре обнаружила, что находится замурованной в узком каменном тоннеле, плохо освещаемом тускло горящими факелами. Волшебница почувствовала чье-то присутствие в Хатке. Чье-то магическое вмешательство в ее колдовство. Волшебница была знакома с расположением подземных ходов под древним городом, но то место, куда перенесся ее дух, ей было не знакомо. Только полутемная дорога в одном направлении — глубоко вниз, во тьму веков.
Для волшебницы не явилось неожиданностью отсутствие пути назад, что стоило только сделать шаг, чтобы упереться спиной в холодный камень. Ловушка сработала великолепно, Архатра ехидно хмыкнула, когда обнаружила, что ее контакт со своим телом еще не прерван. Тяжесть магического жезла очень хорошо ощущалась в руке, пусть этот предмет и не был реален в мире духов. Также волшебница почувствовала, как нечто вливает в нее целые потоки магической силы. Давиния, как всегда, оказалась полезной в подобных исследованиях древних руин. Немного разрушений, правда, волшебнице пришлось принести в мир духов Хатки, но избавление города от злой магии вполне стоило такой утраты. Щелкнув пальцами и призвав на помощь силу своего мастерства, волшебница создала магический огонек — простенькое заклинание, освещающее дорогу. Под натиском ее магии и двух мощных источников силы чужая ловушка распалась, открыв волшебнице проход в тайное логово злодея. Теперь рыжеволосая волшебница смогла увидеть конечную цель своей волшбы — маленькую узкую дверь, из-под которой предательски выглядывали рассеянные лучики желтого света. Архатра смело направилась в сторону таинственной двери, усмехаясь про себя о маге, сидящем в холодном, сыром подвале и пользующемся пламенем одинокой свечи для поддержания тепла и света.
Архатра только подошла к двери, как та открылась сама собой, приглашая волшебницу в тесную каморку.
— Опять ты суешь нос не в свои дела.
Фигура с покрытой головой, закутанная в темный плащ, восседала на низком полуразвалившемся от времени стуле. Тусклое пламя одинокой свечи скупо освещало тесную каморку, порождая кошмарные тени, пугающе пляшущие по стенам и потолку.
— Нравится?
Изо рта говорившего струйками валил пар, ленточками закручиваясь в воздухе и жадно обнимая заплесневевший потолок.
— Мы знакомы, не так ли? — Первая Волшебница вошла в тесную каморку, желая приблизиться к странной фигуре как можно ближе.
— О! Да! — из черных недр глубокого капюшона звучали хриплые слова незнакомца.
— Это ты сделал такие разрушения в прекрасном городе? — голос Архатры звенел, как обвиняющий колокол судьи — темная фигура неожиданно резко подалась вперед:
— Эти города давно уже мертвы!! Это понятно тебе?! — темный маг выпустил из своей пасти мощную струю зловонного дыма, невидимыми путами окружая волшебницу.
В глазах Архатры блеснули искры, воздух затрещал, а из-под капюшона мага вырвался сдавленный стон.
— Твои трюки сгодятся для клоунов на сельской ярмарке, — с этими словами в руках Первой Волшебницы королевства загорелись два больших огненных шара, которые Архатра тут же выпустила прямо в темноту скрываемого капюшоном лица.
Магический огонь Архатры сразу же сжег остатки темных чар и охватил колдовскую одежду темного мага.
Заманивший Архатру маг не ожидал такой прыти от предполагаемой жертвы и дико завыл, когда магический огонь проник под его капюшон и вгрызся в тлевшую за ним плоть. В мимолетном отблеске Архатра успела увидеть сморщенную морщинистую кожу щек, но противник быстро пришел в себя и ответил на дерзкую атаку магини.
Синие молнии тонкими ленточками слетели с кончиков пальцев колдуна, нацелившись прямо в сердце волшебницы. Магическая защита Архатры не устояла, и несколько молний достигли своей цели, заставляя волшебницу согнуться пополам от накатившей боли.
— Ну, как тебе клоун с сельской ярмарки?
— Впечатляет, — хрипло выплевывая слова, волшебница зло бросала хищные взгляды на противостоявшего ей обладателя магии. Все еще дымящийся капюшон мантии по-прежнему скрывал лицо темного мага, поглощая все его эмоции. Архатра все еще твердо могла стоять на ногах, хотя магия колдуна зацепила ее, — все же противник был очень силен. Волшебница тут же принялась творить целительное заклятье.
— Как ты нашла меня?
— У меня есть свои осведомители, — магия Архатры сделала свое дело — от полученных повреждений не осталось и следа; голос волшебницы вновь стал дерзким и властным — темный колдун зашипел от злости, когда гордая волшебница с вызовом бросила взгляд на скрываемую капюшоном голову.
— Как же ты вышла на мое тайное убежище? — на этот раз темный маг не стал тратить силу понапрасну. Оправдались худшие его опасения, Архатра действительно была крепкой магиней, заклинания, и магические слова волшбы разной категории сложности легко слетали с ее губ, не причиняя волшебнице никаких неудобств.
— У меня есть волшебная шкатулка, — Архатра хотела засмеяться своей ехидной шутке, но неожиданно навалившаяся слабость помешала планам волшебницы.
— Что-то ты не смеешься, — хриплый полуметаллический смех, перебиваемый глубоким кашлем, прокатился по помещению тесной каморки.
Архатра вся вспотела от охватившего ее напряжения — темный маг применил «захват воли», — усиленный вариант гипноза, часто применяемый темными волшебниками. Воля темного мага парализовала тело и разум Архатры, напрочь лишая волшебницу всякой возможности сопротивления. Невидимая хватка сжимала ее горло и ребра. Архатра попробовала выдавить из себя хотя бы одно слово — тщетно, темный маг сдавил голову волшебницы, причиняя женщине нестерпимую боль. Она из последних сил поставила вокруг себя защиту.
— Я, как видишь, тоже не прочь подкрепить свои силы от других источников магии, — медленно произнес маг. — Хотя артефакта, подобного твоему жезлу, я и не имею, но все же…
Волшебница почувствовала, как невидимый кулак сильно ударил ее в живот. Слишком рано магиню посетила догадка о превращении одного вида магии в другой. В данном случае темный маг избрал физический контакт с телом волшебницы через потревоженный дух города. Этого Первая Волшебница не учла. Даже ее щит не спас от такого коварства.
«А ты сам-то защищен от подобного рода трюков?»
— Ты не ответила на мой вопрос, — темный маг покинул свое насиженное место и приблизился к парализованной волшебнице. Холодное темное пятно под капюшоном черной мантии смотрело прямо в лицо Архатры, обдавая ее зловонным обжигающим дыханием. — Дерзкая девчонка! Неужели ты думала, что сможешь помериться силами с таким магом, как я? — Архатра почувствовала, что ей становится все холоднее. И еще магине показалось, что прикоснувшаяся к ней чужая воля была ей до боли знакомой, вот только кто из ее окружения скрывался за глубоким капюшоном — на этот вопрос магиня не знала ответа. — Холодно? — темный маг наклонил голову. — Это сказывается долгое отсутствие кислорода! Глупая, такая же, как и все остальные в этом несчастном городишке, спрятавшиеся за крепкими стенами. Ничего удивительного нет в том, что наши войска не могли прикончить мерзкое племя подземных лоботрясов-людоедов, когда даже Первая Волшебница попалась в простую ловушку. — Темная фигура сделала несколько пасов перед лицом магини, наполняя воздух красочными миражами хаоса и разрушения. — Я сотру в пыль ваши армии так же, как стер руины Хатки!
— Спасибо за признание в содеянном преступлении. — Слова, неожиданно вырвавшиеся из горла парализованной магини, поразили темного мага, но чародей успел до конца возвести магическую защиту. Нечто твердое и сильное ударило темного мага в низ живота, заставляя того корчиться от боли. Архатра ловко прощупала защитную ауру темного мага, определяя ее прочность. Как волшебница и предполагала, физическая атака на какой-то миг лишила темного мага концентрации, и его магическая защита ослабла. Применив усиленное заклинание левитации, Архатра попыталась снять капюшон черной мантии с головы мага — ничего не вышло, — одежда словно намертво приросла к голове, никак не желая с ней расставаться. Нет, так не годилось. Ложи Магов Мейриярда никогда не примут подобные сведения на веру, если только она не сможет явить им лицо злодея.
Волшебница не могла использовать всю свою силу, потому что ее тело сейчас находилось на площади Хатки, и темный маг перехватил только часть ее души, но заклинание мага теряло силу, и волшебница чувствовала, что вскоре вернется назад в свое тело.
— Не уйдешь, — фигура в мантии грозно прошипела неразборчивые слова на одном из древних языков, и в помещении темной каморки начал разгораться большой огненный шар.
— Умно, — улыбнулась Архатра, заставляя стены тусклого помещения покрыться синим инеем.
Вызванная Первой Волшебницей заморозка быстро сможет выгнать противника из тайного убежища. Тем более что он уже себя обнаружил своей магией. И Архатре оставалось только лишь дожидаться темного мага на поверхности, на городской площади.
Форд готов был отдать любые почести тому Стражу Леса, кто сумел в одиночку сразиться с армией морлоков. Только вот людоед никогда не думал, что эти пожиратели плоти окажутся такими коварными и яростными воинами. Получив один разгром от Стража Леса, эти злобные существа так и не смирились с поражением. Словно живая волна из когтей и клацающих зубов, они лезли на массивного Форда, пытаясь расправиться с ним. По могучей спине щелкали арбалетные стрелы и метательные копья. Причем одно из копий смогло пробить кольчужные звенья и нанесло противную кровоточащую рану в плече. Несколько раз слюнявые клыки морлоков пытались отгрызть Форду лицо и едва не лишили его уха, но все равно его руки не переставали вращать чудовищный топор, рубя белые тела морлоков на куски.
Давиния сильно испугалась, когда зеленые зрачки Архатры сильно расширились, а лицо исказила гримаса боли. Что-то было не так, помощница скорее почувствовала миг приближавшейся опасности и за мгновение до прогремевшего взрыва Давиния успела юркнуть за нагроможденные рядом камни, оставшиеся от разрушенного храма.
— Форд! — прокричала помощница волшебницы гиганту, взявшему на себя всю тяжесть битвы с оставшимися в живых морлоками.
Громкий хлопок больно хлестнул по ушам девушки, оглушая ее, а цеплявшиеся за края камня пальцы больно опалило огнем. Давиния не слышала собственного крика, когда загорелись волосы на ее голове под действием чужой магии.
Форд только успел удивиться тому, с какой скоростью Давиния отскочила от своей госпожи.
— Негодя… — договорить людоед не успел: чья-то сильная лапа расцарапала ему лицо, а в спину ударило чем-то очень сильным и горячим и мимо его ушей оранжевой стеной пролетели потоки огня.
«Взрыв», — успел догадаться Форд, всматриваясь в охваченные огнем морды морлоков.
На миг грузное тело оторвалось от земли, и резкая боль в ноге подсказала людоеду, что белые наглецы смогли нанести ему удар как раз по колену, ломая сустав. Удар в пах он также пропустил, увлекшись тем, как его топор разрубает чью-то голову. Не заметил людоед также и то, откуда взялся нехороший камень, упавший на него сверху и больно ударивший по голове. Когда сознание еще не начало покидать Форда, а перед глазами все продолжало кружиться, людоед все еще стоял на своих ногах, размахивая топором. Пока его хозяйка и госпожа находилась в мире магии, он должен был во что бы то ни стало держать вокруг нее оборону. И он ее удержал. Он продержался до тех пор, пока его хозяйка не пришла ему на помощь.
Архатра мигом оценила ситуацию, стоило только ей почувствовать запах свежей крови и услышать ругательства верного телохранителя, чья дымящаяся фигура грозила вот-вот рухнуть под напором наседавших на него тел.
— Так не пойдет, — волшебница решила во что бы то ни стало вмешаться в неравную битву, тем более что ее телохранитель получил серьезное ранение.
«Ярость бури», — одно из заклинаний, которыми пользуются маги Ложи Воздуха для отражения вражеских атак, подходило идеально.
Сильный порыв ветра буквально смел всех наступавших морлоков, раскидав их по обломкам древних построек, и только размахивавшая двуручным топором фигура крепкого Форда продолжала стоять на ногах, несмотря на то, что одна из нижних конечностей была повреждена.
Бушевавший огонь лишь слегка расстроил волшебницу. Сюрприз, подготовленный темным магом, удар по тем, кто охранял ее тело, в то время как она была в темном мире духов города. И если для Форда ранения в бою — дело привычное, то для хрупкой Давинии все сложилось намного печальней.
— Не время спать, дитя мое, — руки волшебницы мягко гладили обгоревшее лицо девушки, накладывая целебное заклятье на ее тело.
— Что это было… — потрескавшиеся губы Давинии чуть шевелились, еле-еле выговаривая слова.
Архатра нежно погладила пострадавшую девушку.
— Кто-то третий вмешался в мою магию, используя ее силу против меня, — волшебница успела произнести охранное заклинание, невидимым коконом окутавшее ее и Давинию. Форд находился далеко от них и ему пока что ничего не угрожало. Заклинание исцеления действовало на Давинию замечательно — полученные ожоги тут же зарастали розовой кожей, не оставляя никаких следов произошедшего. Архатра в целом была довольна своими действиями, охранное заклятие темного мага, поработившее душу города, только лишь немного помешало волшебнице. Архатра вовремя вступила в магический поединок с невидимым магом и сделала урон от чужой магии как можно меньшим. Но основная битва была еще впереди.
Волшебница почувствовала чужую магическую ауру сразу же, как только темный маг материализовался на поверхности.
— Интересно, маг, — в глазах волшебницы загорелся азартный блеск, — ты доказал, что можешь разрушать, но вот можешь ли ты создавать? Это уже другой вопрос.
Когда облаченная в черную мантию фигура прошла мимо груды мертвых булыжников, каменные глыбы, словно притянутые магнитом, двинулись навстречу темному магу.
Темный колдун пытался отгородиться от наступавших сил земли короткими ударами молний, срывавшихся с кончиков его пальцев, но он опоздал — налетавшие отовсюду камни облепляли фигуру темного мага, не давая тому двигаться и превращая его плоть в камень. Синие гудящие и шипящие языки молнии направились в сторону Архатры и ее помощницы. На сей раз возведенная магическая защита сработала — ни одна молния темного мага не смогла пробить защитную сферу Первой Волшебницы королевства. Синие языки молний застревали в воздухе прямо перед волшебницей, словно натыкались на невидимую стену. Между тем заклинание Архатры превращало тело темного мага в каменную статую. Колдун поздно сообразил, что его противник не совсем волшебник — колдуну мстил сам город, чей покой он осквернил своими недавними действиями. Запущенное волшебницей заклинание пробудило дух древнего города, и теперь вся Хатка желала отомстить своему обидчику, заживо замуровывая злого мага в своей каменной утробе. Крупные и мелкие камни катились по израненным улицам древнего города, двигаясь к ждущей их цели. Куски и осколки соединялись в потоки, образуя реки катящихся камней. Злой волшебник соединил руки вместе и воздел их к небу, в надежде вызвать себе на помощь гнев воздушной стихии.
— Ничего не выйдет, милый, — Архатра чувствовала направленный в ее сторону взгляд поверженного врага. Черный капюшон слегка задрался вверх, обнажая старческий подбородок. Темный маг ее не ненавидел, но в его взоре скорее просматривалось удивление.
Волшебница сделала театральное мановение рукой, и тотчас с кончиков ее пальцев сорвались белые молнии, ослепительной стрелой пронзившие грудь темного мага.
Облепившие темную фигуру камни быстро добрались до головы мага. Древний камень словно врастал в его тело, накрепко связывая его с собой. Последняя атака волшебницы не оставила злому магу никаких путей к отступлению, наглухо запечатывая его тело и душу в камне древнего города. Город Хатка в своей мести был неудержим — человеческое тело было поглощено каменной лавиной всего за несколько минут. Теперь уже рядом с Архатрой стояла большая каменная статуя, отдаленно напоминавшая человека.
Дух Хатки успокоился только тогда, когда потоки каменной реки несколько раз обступили захваченного темного мага, сооружая вокруг него надежную темницу.
— Он мертв?
Волшебница обернулась на тихий голосок. Ее служанка и верная помощница Давиния уже самостоятельно поднималась на ноги, но все-таки ее руки все еще опирались на валявшиеся каменные глыбы.
— Да, Давиния, он больше нас не потревожит, — Архатра задумчиво посмотрела на серокаменную статую, возвышавшуюся в центре некогда красивой площади теперь уже не мертвого города.
— Хорошо потрепали меня эти вредные землекопы, — Форд вытирал кровь с разбитых губ и, прихрамывая на одну ногу, медленно шел к ожидавшим его дамам.
— А ты говорил, что крепкий, как скала, — поддела своего телохранителя Архатра, намекая на его побитый вид.
— Меня садануло этим неожиданным взрывом, — оправдывался Форд. — К тому же никакой этот город не мертвый и не забытый. Вон, на крышах кипит целая жизнь. Меня всего буквально завалили своими стрелами. Спасибо моему сильному телу и гномьей кольчуге, а то бы уже помер.
Волшебница всматривалась в окружавшие ее развалины. Где-то новая ставень на окне, а вон не скрипящая дверь легко приоткрыта, а в ином месте серо-черный от времени и плесени камень подходил под новую кровлю, от которой расходился дивный аромат свежей древесины. Да, город Хатка все равно жил. Жил своей жизнью и умирать далеко не собирался, собирая под своими полуразрушенными стенами разные народы и племена.
Но головоломка только начинала показывать свои первые фрагменты, и неизвестный темный маг, вызывающий гнев природы и поселившийся в сырых лабиринтах древнего города, был лишь самым первым решенным вопросом. Решенным ли? Архатра смотрела на огромное каменное сооружение, превышающее в десятки раз человеческий рост. На что еще был способен ее противник и почему он не убил ее сразу? Не смог или не стал — этого волшебнице было уже никогда не узнать. Но больше всего Архатру волновали разрезы, оставленные на многих трупах морлоков. Волшебница не сомневалась, что для такой сильной атаки мечнику — а это точно был мечник — требовалась недюжинная сила. Разве что Белый Грифон обладал такой силой и мастерством. Все это выглядело очень странно. Неужели в Мейриярде назревал заговор против короля? Но эта мысль показалась Архатре полностью абсурдной, и волшебница тут же выкинула ее из головы. А вот о местных жителях стоило разузнать поподробнее. Ведь не всегда же каменный профиль высоких скал и непроходимые гористые дебри будут способствовать процветанию этого города потенциальных изгоев, воров и убийц. Волшебнице пришла в голову отличная мысль по поводу того, чтобы устроить в эти стены военный марш-бросок королевских войск с целью искоренения населявших их негодяев.
— Госпожа? — служанка легонько тронула Архатру за плечо, прерывая грустные размышления своей наставницы и госпожи.
— Да, Давиния.
— Форд говорит, что здесь лучше не задерживаться.
— Взрыв огня и ваше заклинание с ветром испугали многих негодяев, что обстреливали нас с крыш, — начал людоед, — но, боюсь, что скоро они могут вернуться и попытают счастье во второй раз.
Волшебница лишь шутливо покачала головой, осматривая окрестности.
— Пока я рядом с вами, мои верные помощники, эти воры-неудачники ничем угрожать не смогут. Но вы правы, друзья, нам пора возвращаться.
Стоило Архатре произнести простые слова заклинания, как открывшийся магический портал мгновенно перенес ее, Форда и Давинию в знакомую большую комнату, расположенную на верхних этажах одной из башен Мейриярда.
Часть третья Древнее зло
Глава первая Дремучий лес
Одинокий порыв ветра безмолвно срывал последние листья с ветвистых крон, обнажая толстые сучковатые ветки гигантских дубов. Деревья, никогда не блиставшие в летнее время года зеленой красотой, а зимой белоснежным нарядом, скорее напоминали огромного великана, растопырившего свои корявые руки. Даже крепкие стволы за долгое время успели изменить свою форму и принимали самые замысловатые узоры, всем своим видом наводя ужас на животных обитателей и незваных гостей дремучего леса. Закрученные по спирали, раздвоенные стволы с отверстиями посередине, в которых свой дом нашли многие семейства членистоногих паразитов; вылезшие наружу корни, накрепко сросшиеся с нижними ветвями — все это превращало старый лес в дремучие дебри.
— У меня спина холодеет под этими ужасными творениями природы.
— Магии.
— Прошу прощения, — Филипп, с ранних лет не знавший ни отца, ни матери, за что и получил прозвище Одинокий, нервно поглаживал металлическую пряжку толстого кожаного ремня, крепившего к мускулистому торсу искателя приключений ножны с острой шпагой.
— Шпага не спасет тебя, Филипп.
Хранитель, как ни в чем ни бывало, шел по твердой лесной почве, ловко перепрыгивая через толстые корни, выступающие из земли. Древний житель Лаударума по-настоящему наслаждался увиденными картинами. Периодически хранитель даже останавливался около какого-нибудь дерева, явно привлекшего его внимание, и долго делал непонятные пассы руками.
— Сталь, закаленная в свином жире, — это один из прочнейших материалов…
— Среди сельской местности.
— А мы сейчас не в городе.
Белвар только услышал легкий металлический звон — шпага покинула свои ножны с молниеносной скоростью, — быстрорукий Филипп уже принял оборонительную позицию и готов был к отражению нападения. Ноги чуть согнуты в коленях, правая рука отведена немного назад для лучшей балансировки, а левая сжимает смертоносное оружие.
— Что сейчас тебя так напугало? — хранитель насмешливо повернул голову набок, как бы пытаясь что-то рассмотреть вдали.
— Слышал этот звук? — Филипп медленно поводил шпагой перед собой, а затем резко сделал разворот с мгновенным выпадом.
— Браво, — худенькие ручки лесного хранителя захлопали в восхищении, — ты только что победил эхо от волчьего воя.
— Ну и что? — Филиппу не было дела до насмешек хранителя, дремучий лес действительно наводил на человека самые ужасные мысли. — Я не собираюсь ждать, пока мой кошмарный сон станет явью.
Хранитель хмыкнул:
— Тебе снятся кошмары?
— Представь себе — да! — Филипп почти выкрикнул последнее слово — путешествие на такое расстояние, да еще и в незнакомые места, явно выбило бывшего охотника и лесника из обычного настроения.
— И ты — ученик великого Кантра — боишься волка? — Смех Белвара невозможно было остановить.
— Смейся, смейся, маленький друг всех на свете, — оружие Филиппа вновь вошло в ножны, но на сей раз охотник сделал все плавно, словно ученик, только что взявший оружие в руки. — Но учти, что если я тебе могу помочь, а я обязательно тебе нужен, то тебе лучше не шутить со мной и моей шпагой.
Белвар по-прежнему шел впереди, прокладывая дорогу в стене корней и ветвей. Лесному хранителю не было дела до бестолковых слов неудавшегося разбойника: предстоящие события — вот что представляло для Белвара большой интерес.
— Скажи мне лучше вот что, мой вспыльчивый друг, — Белвар неожиданно остановился около высокого старого дуба, чей ствол вбирал в себя четыре человеческих обхвата. — Почему ты не обокрал тот последний обоз, едущий из Громвелла в Мейриярд?
Стук кожаных перчаток, отделанных с тыльной стороны ладони острыми железными крагами, лучше всяких слов подтвердил догадки хранителя.
Белвар молча показал на третий ярус ветвей понравившегося ему дуба и спокойно сказал:
— Вот наш с тобой дом на ближайшие семь ночей.
— Что? — Плечи Филиппа, также облаченные в легкий рыцарский доспех из тоненьких металлических пластин, грустно опустились. Хранитель только моргнул своими широкими глазами: «Привыкай снова к жизни, да вспоминай, чему тебя учили».
— Ты предлагаешь мне полезть наверх? На третий ярус? — Глаза Филиппа Одинокого озорно прищурились, пытаясь точно оценить высоту от своих жилистых плеч до самой толстой нижней ветки. По примерным подсчетам высота предстоящего охотнику прыжка составляла не менее четырех метров.
— Хорошее ты выбрал место для лагеря, — охотнику не требовалось больших усилий, чтобы оценить преимущество пристанища на ближайшую ночь в кроне дубового исполина.
— Я учел, что ты боишься диких зверей, и поэтому выбрал дерево повыше.
— Спасибо тебе, Белвар, — Филипп уже готов был допрыгнуть до нижних ветвей дуба, чтобы закрепить веревку, но слова неожиданно вылетели из его уст:
— Что мы здесь делаем, а, Белвар?
Лесной Хранитель озорно оглядел прочную экипировку Филиппа Одинокого: кроме стандартной плотной куртки, штанов и добротных сапог, защищающих ноги аж до самых колен, снаряжение молодого охотника включало в себя также легкие металлические доспехи, поверх охотничьей амуниции. Тонкие металлические наплечники, нарукавники, и небольшой нагрудный панцирь, состоящий из трех сегментов, плотно прижимались к торсу специальными застежками. Коленные и локтевые суставы охотника были дополнительно прикрыты выпуклыми застежками, туго набитыми истолченной глиной. Такому человеку не угрожали переломы основных суставов при неудачном падении.
Но у всего есть своя цена, и искатель приключений должен был ее вот-вот узнать. По расчетам Белвара, новая экипировка Филиппа прибавляла к его весу еще дополнительных десять килограммов, но когда молодой охотник слегка согнул колени и словно цикада в одно движение допрыгнул до нижних веток дуба, ирония хранителя немного утихла, снова уступив место простому любопытству.
Для сооружения лагеря на толстых нижних ветках дуба Филиппу Одинокому понадобилось всего лишь два часа. И как бы Белвар ни иронизировал по поводу его пристрастий, молодой охотник все еще крепко помнил усвоенные в юности уроки от Кантра и Велмы о способах выживания в лесной чаще. Филиппа беспокоило только то, что он совершенно не мог определить точное время — молодой охотник не мог сказать, когда наступит ночь или утро. Большие кошмарные деревья практически не пропускали ни одного лучика света. Корявые ветки впитывали в себя всю живительную энергию солнца, а затем пропускали ее через свои толстые измученные стволы и только потом отдавали ее через корни в лесную землю. Филипп не знал, как это происходит, но вывод был очевиден — холодной осенью вместо пронизывающего ветра воздух пронизывали тоненькие струйки теплого пара, поднимающиеся прямо от поверхности влажной почвы. Еще больше Филиппа удручало то, что около их пристанища кружили дикие звери. В основном это были волки. Голодные, одинокие и злые — звери в предчувствии возможной добычи отчаянно царапали когтями кору дерева, издавая при этом странный звенящий звук, от которого замирала кровь в жилах. Все тело Филиппа пропахло дымом от небольшого костра, который Белвару удалось разжечь на небольших плоских камнях, каждый из которых весил добрый десяток килограммов. Филиппу пришлось немало попотеть с ремнями и веревками, чтобы поднять их на четырехметровую высоту, а потом еще уложить на толстые ветки. То большое дупло, которое Белвар присмотрел под временные апартаменты, тоже разочаровало молодого искателя приключений. Впервые в жизни молодой охотник ненавидел свои доспехи. Филиппу даже сейчас, спустя два часа, казалось, что по его телу до сих пор ползают отвратительные жуки, червяки и многоножки, оставляя на его одежде маслянистые пятна. Даже сделанные из легкого сплава под его заказ и размер доспехи ужасно давили на плечи и причиняли массу неудобств.
«Звери вас только тогда не тронут, когда вы будете вне зоны их досягаемости», — слова Кантра молотом отбивали дробь в голове молодого охотника, так что Филипп молча терпел непривычную охотничью одежду на своем теле, сжав зубы, и смотрел на яркие пляшущие язычки огня.
Снизу раздался громкий волчий вой — ему тут же ответили сразу с нескольких сторон. Звери явно были голодны и сразу почувствовали пришедших на их территорию чужаков. Разъяренные вторжением, дикие твари периодически подавали свои мерзкие голоса — от чего их вой многих глоток сливался в одну арию кошмара. Полифония волчьих голосов, словно раскаленная игла, проникала в человеческое сознание, заставляя жертву подчиняться командам властелинов природы.
Кора дерева с хрустом затрещала — волчьи когти цеплялись за ствол дуба в надежде достать лакомую добычу.
Что-то шлепнулось о землю, глухо чмокнув при этом, отчего Филипп инстинктивно схватился за рукоять шпаги.
— Нервничаешь, — Белвар, казалось, вовсе не замечал хищников, как не замечал и их страстного желания поскорее добраться до их глоток. Филипп только с завистью посмотрел на своего товарища — лесной хранитель — или хранитель леса, как его расу называли в сказках, — народ, населявший Большую Землю еще в те времена, когда не было ни границ королевства, ни эльфов, ни орков, ни прочей нечисти. Всегда живущие в гармонии с природой, хранители научились разговаривать с Землей, слышать Ее и даже понимать. Велма часто говорила, что один такой хранитель знает больше, чем сотня мудрецов из Палаты Мыслителей. Филипп обычно слушал эти истории вполуха и не придавал им особого значения, пока случайно не наткнулся на представителя этого древнего народа. Хрупкий и безобидный на вид лесной житель не впечатлил своими размерами молодого Филиппа Одинокого, что подобно волку рыскал в густых лесах в поисках крова, но стоило только маленькому существу начать беседу, как одинокий скиталец не смог оторваться от встреченного им существа. Белвар прекрасно знал все о природе и лесах, ему даже были прекрасно знакомы расположения многих городов, причем даже орочьих и эльфийских. Небольшой рост и схожесть с большой бабочкой — вот и предпосылки, необходимые, по мнению Филиппа, чтобы раса лесных хранителей оставалась не изученной.