Шерлок Холмс. Армия доктора Моро Адамс Гай

Глава 9

– Не понимаю, зачем нам понадобился этот маскарад, – вздохнул я, помогая Холмсу расчесывать длинные седые волосы парика, который он выбрал для меня.

– Я ведь сказал, что не стану больше ничего объяснять, – ответил он. – Хотя очевидно, что вы не продержитесь на улицах Ротерхита и пяти минут, если появитесь там в образе доктора медицины Джона Ватсона. Чтобы тщательно обследовать незнакомую среду, нужно полностью погрузиться в нее, раствориться в ней и стать ее частью.

Это верно, как и то, что Холмс всегда любил переодеваться.

Когда он закончил, мое лицо уже нестерпимо чесалось от фальшивых волос и грима. Поглядев в висевшее над камином зеркало, я увидел грязное, заросшее волосами существо. Это был не я, что бы ни утверждал мой рассудок.

Холмс, конечно же, знал толк в маскировке. Возможно, я уже говорил прежде, что сам он при этом не старался скрыть свои черты под слоями грима, а просто превращался в другого человека. Он менял не только облик, но и жесты, мимику, интонации. Казалось, мой друг не очень-то верил в мои способности, поскольку в моей внешности осталось крайне мало от Джона Ватсона. Должен признаться, что он, вероятно, поступил правильно, когда решил перестраховаться. Когда-то я играл Лаэрта в школьном театре и довел до слез пожилую медсестру, которая едва удержалась от того, чтобы выбежать на сцену и оказать мне помощь. Но не могу сказать, что прежние навыки быстро возвратились. Вероятно, во всем виновата армейская служба, приучающая солдата всегда быть самим собой и больше никем, но необходимость прятаться за фальшивой бородой и париком меня определенно раздражала. Я решил поупражняться в хромающей походке.

– Мой дорогой Ватсон, – послышался из соседней комнаты голос Холмса, – так хромают провинциальные комики из мюзик-холла и бездарные исполнители роли Ричарда Третьего. Будьте любезны ходить нормально, иначе вас за добрую милю уличат в обмане.

Я раздраженно стиснул почерневшие зубы и уже готов был спросить, как он узнал, чем я занят. Но попридержал язык. Будь я проклят, если еще раз доставлю ему такое удовольствие.

Разглядывая себя в зеркале, я решил изменить осанку. Поскольку я теперь выглядел гораздо старше своих лет, было бы естественно сгорбиться и, возможно, чуть склонить голову набок. Однако резкая боль в шее тут же заставила меня отказаться от этой идеи.

– Не делайте ничего такого, что может привлечь к вам внимание, – продолжал поучать меня из-за двери Холмс. – Никто не станет приглядываться к вам, если вы сами не дадите повода. Как известно, люди в большинстве своем крайне ненаблюдательны, положитесь на это обстоятельство. Просто убедите себя, что вы находитесь в своей стихии, вы здесь дома, так что ведите себя как можно естественнее. – Наконец он появился в дверях: лысый, татуированный, в ужасно грязном пальто. – И тогда никто даже не посмотрит в вашу сторону.

– Есть, капитан, – ответил я, старательно подражая грубому ирландскому акценту, чем вызвал у Холмса лишь новую гримасу отвращения.

Глава 10

Мы решили, что лезть в окно спальни Холмса будет слишком вызывающе, и вышли на Бейкер-стрит через парадную дверь. Впрочем, Холмс не возражал и против первого варианта, но я не собирался ломать ноги еще до начала нашей прогулки. До реки было далеко. Холмс утверждал, что все наши усилия по маскировке пойдут прахом, если нас увидят выходящими из кеба. Я готов был признать его правоту, но считал, что мы могли с полным комфортом преодолеть хотя бы полдороги. Однако Холмс не привык что-либо делать наполовину.

К тому же моему другу нравилось прогуливаться по городу, ощущать биение его пульса на крутых поворотах и в глухих переулках, где на каждом углу ежедневно разыгрывались маленькие драмы. Холмс не был особенно чувствительным человеком, но знал за собой этот недостаток и приложил много усилий, чтобы компенсировать его. Он отмечал каждую деталь в поведении людей, не только для того, чтобы определить их характер и влияние на них окружающей обстановки. Холмс также наблюдал и за тем, как они общаются между собой. Ему было прекрасно известно, что именно здесь кроются настоящие тайны. «Если бы весь мир вел себя так же рассудочно, как я, – признался он однажды, – я бы в один миг раскрывал любое преступление. Это была бы чисто математическая задача, бесспорная сумма всех слагаемых. Но нет, ничто так не запутывает дело, как человеческая душа. Все люди отличаются друг от друга, и это ужасно затрудняет работу детектива».

Мы не могли бы пожелать большего разнообразия для нашей прогулки. Началась она в тесном Мэйфейре, где джентльмен может глотнуть свежего воздуха лишь в тот короткий промежуток времени, когда направляется из обитого бархатом экипажа в свой прокуренный клуб. Хотя Холмс и говорил мне о том, что мы должны выглядеть частью окружающей среды, но он, очевидно, имел в виду вовсе не этот район. На нас смотрели с откровенной враждебностью не только швейцары, но и немногие прохожие, понапрасну изнашивающие свою обувь.

– Прочь отсюда! – крикнул нам старый солдат, сменивший мундир на галуны швейцара в клубе «Маммерсет», чтобы доживать свой век, вытягиваясь в струнку перед старшими по рангу. – Нам здесь бродяги ни к чему.

Я решил не упоминать о том, что как бывший военный врач могу посещать этот клуб. Он бы все равно мне не поверил. На самом деле у меня было даже больше прав, чем у него самого. С моим послужным списком я бы мгновенно получил здесь стакан бренди, а этого возомнившего о себе лакея вышвырнули бы за дверь. В какие смешные игры мы играем и как мало все это значит в итоге! Холмс отвесил ему шутовской поклон и двинулся дальше, громко хохоча, словно пьяный. «Не очень-то у нас получается не привлекать к себе внимание», – подумал я, когда мы свернули в театральный квартал. Здесь мы, по крайней мере, не казались чужаками – два бродячих актера, пытающихся найти работу.

Публика как раз начала выходить из театров, и улицы заполнились довольными зрителями, а также теми, кто решил воспользоваться этим обстоятельством. Мы с Холмсом вовсе не были здесь единственными бродягами. Тут и там в толпе мелькали угрюмые потрепанные личности, которые просили «помочь, кто чем может» или же сами себя выручали, опустошая карманы зазевавшихся прохожих. Проходя мимо компании воришек, собравшихся возле Адельфи, я решил держать руки поближе к карманам своего пальто, чтобы вовремя схватить потянувшиеся туда ловкие пальцы. Но через мгновение понял, что напрасно беспокоился. Сейчас я не казался им заманчивой целью. Наоборот, они видели во мне возможного конкурента. Это было странное ощущение, так не похожее на мои обычные представления о себе.

От Стрэнда мы быстро дошли до набережной и там сели на пароход.

Прислонившись к борту, я смотрел на окутанный дымкой Лондон. Сколько бы я ни прожил здесь, он каждый раз открывался мне с новой стороны. У него тысяча лиц, и каждому он представляется по-своему. Для аристократов это музей старинной архитектуры. Для клерков – огромный магазин, наполненный суетливыми покупателями. Для низших классов – мрачное и гибельное место, где бедный и обездоленный человек все же может найти убежище, если очень постарается.

Сейчас это был шумный и светящийся огнями берег, отделенный от нас беспокойной рекой, которая и давала ему жизнь.

– Это мрачное и гибельное место, – непроизвольно повторил я вслух, так что Холмс с любопытством обернулся ко мне и кивнул.

– Даже в самые худшие времена, когда кажется, что вокруг не происходит ничего необычного, будоражащего интерес, я не забываю, в каком городе мы живем. Здесь в любой момент может случиться нечто захватывающее. – Он посмотрел на проплывающие мимо нас фабричные корпуса и, задумавшись на мгновение, добавил: – Или ужасающее.

Глава 11

Оставшуюся часть пути мы провели в молчании. Я продолжал любоваться городом, а Холмс принялся разглядывать наших попутчиков. Их было не так уж много, но вели они себя крайне возбужденно.

Когда мы причалили к пристани Ротерхит, большинство из них распевали непристойную песенку о здоровье молодой официантки по имени Сэйди. Не могу сказать, что слышал эту мелодию прежде, но теперь мне стоило немалого труда выбросить ее из головы. Пока мы пробирались сквозь толпу, высыпавшую на берег, я даже несколько раз начинал насвистывать. Думаю, это делало меня своим среди матросов и грузчиков, с громкими криками переносящих туда и обратно бесчисленные ящики и коробки. Воздух был наполнен запахом дегтя и скрипом старых канатов. Все так шумели, что вскоре я перестал различать отдельные звуки, а слышал лишь бесконечный гул. Я словно очутился в джунглях, а вокруг ревели разными голосами дикие животные.

– С чего начнем? – спросил я у Холмса, стараясь не отставать от него.

– Думаю пропустить по стаканчику в «Помятой роже», вы не против? – ответил он, с легкостью пробивая себе дорогу в толпе.

Я обратил внимание, что люди буквально расступались перед ним. Он походил на крупную рыбу, разгоняющую мелочь одной лишь волной, поднятой ее движением. Вопреки собственным советам, он не растворялся в толпе, обладая слишком сильной индивидуальностью, но, безусловно, казался частью этого мира. Я снова вспомнил о теории Чарльза Дарвина и подумал, что Холмс мог бы стать лучшим примером того, как можно приспособиться к любой среде и сохранить в ней доминирующее положение. Это несколько утешало меня, когда мы подошли к трактиру. Если уж сам Шинуэлл Джонсон посчитал это место дрянным, то у меня и вовсе не нашлось слов для точной его оценки.

Чем дальше мы отходили от берега, тем тише становилось на улицах. В порту время не ощущается, суда причаливают и отплывают непрерывно, а в жилых кварталах Ротерхита, казалось, все замерло, прохожие попадались реже и реже. Однако отыскать «Ароматную розу» не составило труда, пьяные крики и песни были слышны за милю от трактира. Больше никаких признаков жизни в окрестностях я не заметил.

– Выглядит очаровательно, – бросил я, подходя к дверям.

– Уверен, что мы успеем выпить вина, прежде чем кто-то захочет перерезать нам глотки, – ответил Холмс.

– От подобного места лучшего ждать не приходится.

Мы зашли внутрь и начали пробиваться к стойке между пьяными завсегдатаями трактира. Затрудняюсь сказать, танцевали они или дрались. В воздухе висели ароматы дешевого пива, пота и мочи. В кружке, которую протянул мне трактирщик, вероятно, также присутствовало и то и другое. Тем не менее я заставил себя сделать глоток, чтобы не привлекать внимания. Судя по состоянию окружающих, они как-то сумели проглотить это пойло. Или же выбрали джин, предпочитая портить глаза, а не желудки. Пол в трактире определенно когда-то мыли, но, скорее всего, еще до вступления на престол нынешнего монарха. Посетителей такие тонкости, похоже, не беспокоили. Возможно, в этом был свой резон: перебравшему клиенту было проще удерживаться на ногах, прилипая к грязным доскам, словно муха к клейкой бумаге.

«Ароматная роза» не приглянулась мне с первого же мгновения. Вскоре благодаря Холмсу она стала нравиться мне еще меньше.

– Так что вы скажете насчет этих трупов? – громко спросил он.

Обычно мой друг начинал расследование более тонко.

– А кто ты такой, чтобы спрашивать? – проворчал в ответ старик, сидящий слева от нас.

Раскрасневшееся лицо его казалось еще более уродливым из-за нервного тика. Щеки и нос старика то и дело вздрагивали, словно его безжалостно избивал некто невидимый.

– Просто интересно, – объяснил Холмс. – Приплыл я, значит, нынче вечером на «Духе Мэйфейра», да и услышал случайно один разговор.

– На «Духе Мэйфейра»? – переспросил другой старый пьяница, утирая слюни с подбородка. Он настолько напоминал бульдога, что я невольно подумал, не был ли он одним из чудовищ доктора Моро.

– Ну да, – подтвердил Холмс. – Давненько не был я, значит, в родных краях. И чертовски соскучился по нашему пиву.

Он залпом выпил всю кружку, так что сам Геркулес позавидовал бы его подвигу, и кивнул трактирщику на опустевший сосуд.

– Думаю, у тебя найдется лишняя монета, чтобы заплатить еще за пинту? – спросил первый старик, и пересеченный багровым рубцом кусок мяса на том месте, где у обычных людей расположен нос, снова дернулся.

Холмс оценивающе посмотрел на него.

– Может, и найдется, если ты попридержишь язык и не станешь портить праздник старому моряку, вернувшемуся к родным берегам.

– Осторожность никогда не помешает, – сказал старик, протягивая пустую кружку. – Не люблю тех, кто приходит сюда что-нибудь разнюхать.

– Не собираюсь я ничего разнюхивать, – возразил Холмс. – Мне просто интересно. А тебе разве нет? Трупы с откусанными руками и ногами. Я в море всякого насмотрелся, но не думал, что и дома творятся такие вещи. Может, я попал не в Лондон, а в Новую Гвинею? – Холмс рассмеялся, и старик вслед за ним, хотя, возможно, его больше развеселила новая кружка пива, которую мой друг к нему пододвинул, чем сама шутка. – Так ты расскажешь мне или нет? Что это было? Может, на них напали дикие звери? Один парень на пристани болтал, будто бы кто-то держал дома тигра, но зверь убежал.

– Какой там тигр! – ответил старик, сделав большой глоток. – Разве тигр сможет сложить в мешок то, что он не доел?

– Это был ученый тигр, – пошутил я, стараясь поддержать разговор.

Старик уставился на меня.

– А это еще кто? – спросил он Холмса. – Сует нос не в свое дело, как моя старуха.

– Это мой напарник, понятно? Правда, толку от него никакого. – Холмс многозначительно посмотрел на меня и поспешил сменить тему разговора. – Значит, говоришь, это не тигр. Но его же все равно покусал какой-то зверь, да? Если там и правда было такое месиво, как мне рассказывали…

– Да уж, – согласился старик. – Ты такого в жизни не видел.

– Зря ты так думаешь, – усмехнулся Холмс. – Мне приходилось видеть такие картины, от которых стошнило бы и лошадь. Просто все вы тут, на берегу, слишком нервные.

– Тело было разорвано на куски, – объяснил старик. – Это был не труп, а прилавок мясника.

– Зверь, как я и говорил.

– Сам подумай, чертов идиот, как он может положить труп в мешок? – воскликнул старик, рассерженный тупостью Холмса. – Конечно же это не зверь!

– Может быть, сначала парня искусал хищник, а потом его хозяин сунул труп в мешок, – не сдавался Холмс. – Я слышал, что на нем были следы от укусов.

– А мне плевать, что ты слышал. Говорю же тебе, это был Кейн или кто-то из его приятелей.

Неожиданно в трактире стало тихо. Очевидно, упоминание этого имени смутило посетителей. Холмс позволил неловкой паузе продлиться еще одно мгновение, а затем с невинным видом спросил:

– А кто такой этот Кейн? Крутой парень, да?

Никто не решился ответить ему.

– Если у него найдется для меня работа, то я не прочь немного посидеть на берегу.

Один из посетителей протянул руку и пододвинул к себе кружку Холмса.

– Я бы на вашем месте уносил отсюда ноги, покуда они у вас есть, – проскрежетал чей-то равнодушный голос.

– Я ничего такого не говорил, – начал старик, но тут же замолчал, решив, что так у него будет больше шансов уцелеть.

– Будут неприятности, да? – вздохнул Холмс. – Ну что ж, пойдем, Джим.

Он направился к двери, а я, сообразив, что этим именем он назвал меня, без долгих колебаний поспешил следом.

Глава 12

– Хорошо то, что хорошо кончается, – не без сарказма сказал я, как только мы вышли на улицу.

– Я тоже так думаю, – согласился Холмс с улыбкой, жутковато смотревшейся в сочетании с его лысым черепом и татуировкой.

– И что вы надеялись здесь раздобыть? – спросил я. – Кроме двух кружек этой гадости, которую они осмеливаются называть пивом.

Холмс внезапно остановился и потянул меня к себе. К боковой стене «Ароматной розы» примыкал грубо сколоченный сарай, в котором хозяин хранил уголь и дрова. Холмс оттащил меня в тень, и в то же мгновение я услышал странный свистящий звук. Что-то пролетело мимо, обдав мое лицо струей воздуха, и ударилось о стену сарая.

– Черт возьми! – воскликнул я, увидев торчащую из досок рукоятку ножа, пролетевшего в футе от моей головы. – Меня же могли убить!

– Подождите, – отозвался Холмс. – Вероятно, они еще не закончили.

– Я их не вижу, – признался я, вглядываясь в темноту.

– К счастью, и они нас тоже.

Холмс вытащил лезвие из доски и осмотрел его.

– Любопытно, это немецкий нож. – Он оглянулся на меня. – Нам крайне повезло, гамбургские метатели ножей славятся точностью.

– Не могу передать, как я счастлив, – недовольно проворчал я, не понимая, как он может восхищаться в тот момент, когда нам угрожает опасность.

Затем из темноты послышались шаги, кто-то приближался к нам. Холмс подтолкнул меня к проходу позади трактира.

– Бегите, если вам дорога жизнь! – крикнул он.

Неужели он в этом сомневался?

Глава 13

Мы неслись по темным переулкам, за спиной гулко раздавался чей-то топот. Я не мог понять, куда направляется Холмс. Казалось, он поворачивает наугад: налево, потом направо, потом опять налево. Мы беспорядочно петляли по узким улицам и аллеям. Скорее всего, Холмс просто старался не оставаться подолгу на виду, чтобы не дать преследователю возможность снова метнуть нож. Так солдат бежит зигзагами под вражеским огнем, надеясь обмануть пулю.

Я был вооружен. Холмс может сколько угодно смеяться над тем, что я беру револьвер на наши прогулки, рискуя накликать на себя гнев закона. Но будь я проклят, если отправлюсь с пустыми руками в такое неспокойное место, как Ротерхит. Правда, толку от оружия сейчас было не много. Возможно, я в большей степени врач, чем солдат, но даже мне было понятно: стоит только остановиться и прицелиться, как тут же получишь ножом в грудь. Если бы мы нашли укрытие, у меня появился бы шанс подстрелить метателя. Тяжело дыша, я постарался объяснить на ходу свою идею Холмсу, но тот лишь покачал головой и помчался дальше.

Мы приближались к реке, возвращаясь туда, откуда пришли. Холмс ухватил меня за локоть и потащил за собой к штабелю пустых ящиков. Я потянулся за оружием, но он удержал мою руку и приложил палец к губам. Наши преследователи появились несколько мгновений спустя. Первый был таким же лысым, как и замаскированный Холмс, широкий рубец тянулся по его бледному лицу от макушки до верхней губы. Второй претендовал на элегантность. Его костюм и сверкающая цепочка от часов казались в этих местах настолько вызывающими, что оставалось только удивляться, как он мог пройти по здешним улицам, не попав в какую-нибудь переделку. Или, наоборот, они свидетельствовали о его силе: только уверенный в себе человек мог одеваться подобным образом.

Мужчина со шрамом вертел в руке нож, точную копию того, что пролетел над моей головой чуть раньше. Лезвие описывало в воздухе круги, словно смертоносное колесо.

– Мы их упустили, – сказал щегольски одетый приятель лысого.

– Ты очень быстро сдавался, – ответил тот с ужасным немецким акцентом, подтверждающим догадку Холмса. – Они прятались близко.

– Может быть, – тяжело дыша, согласился франт. – Но я не собираюсь их искать. Мне не платили за то, чтобы я всю ночь бегал за ними вокруг пристани.

– Ты ленивый.

Щеголь свирепо посмотрел на лысого приятеля:

– Попридержи язык, Клаус. Или мне придется научить тебя хорошим манерам.

Клаус ухмыльнулся, и обезображенное шрамом лицо скривилось в жуткой гримасе. Словно художник широким мазком перечеркнул только что написанный портрет.

– Не стоит тебе со мной драться, Мартин. Я буду резать ножом твое красивое лицо.

– Как кто-то разрисовал твое?

– О нет, – не согласился Клаус, проводя лезвием вдоль вздувшегося шрама. – Я это сам делал. Мне было иногда скучно.

Мартин покачал головой:

– И с таким народом мне приходится работать.

Он достал из кармана серебряный портсигар, небрежным щелчком выбил из него сигарету и положил его на место. Затем извлек из другого кармана коробок спичек, прикурил и выпустил густое облако дыма. Целая пантомима, каждое движение которой было рассчитано на то, чтобы показать, насколько ему безразличны угрозы Клауса.

– Пошли к Кейну, – сказал он после второй затяжки. – Расскажем ему, что кто-то интересовался им.

– И будем признаваться, что мы их упустили?

Мартин пожал плечами:

– Ничего позорного в этом нет. Должно быть, они знали, где укрыться. А мне Кейн за ночные пробежки не доплачивает.

– Отлично. Ты еще будешь сказать ему, кто решил, что мы их не искали.

Клаус жутко коверкал слова, словно лупил тяжелой дубиной по правилам грамматики.

Мартин театральным жестом бросил недокуренную сигарету под ноги Клаусу, молча прошел мимо него и двинулся вдоль причала.

– Хорошо, я скажу, – бросил он через плечо.

Клаус затоптал окурок каблуком с куда большим ожесточением, чем требовалось, и направился следом.

Холмс подождал немного, а затем шепнул мне на ухо:

– Теперь мы знаем, кто может привести нас туда, где хозяйничают Кейн и его приятели. Это намного лучше, чем два трупа с вашими пулями в животе, не правда ли?

– Разумеется, – со вздохом признал я. – Если кто-нибудь объяснит мне, каков был наш первоначальный план…

– Я же предупреждал вас, Ватсон, никаких объяснений. Вы должны идти своим путем.

Он выбрался из-за ящиков и пошел по следам Клауса и Мартина, стараясь держаться в тени. С трудом сдерживая желание послать всю эту затею к дьяволу, я присоединился к нему.

Надо отметить, что самоуверенность Мартина сильно упрощала нам задачу. Он шагал легко и беззаботно, не оглядываясь по сторонам. Этот парень считал себя единственной важной персоной в этом мире. Словом, он был полным идиотом. Что касается Клауса, то он так рассердился на приятеля, что также не проявлял осторожности. Следить за ними оказалось совсем не сложно. Они прошли еще немного вдоль пристани и остановились возле боковой двери большого склада. Мы отступили в тень и дождались, когда они зайдут внутрь.

– Похоже на то, что здесь находится штаб-квартира Кейна, – заметил я, разглядывая здание. – Для новичка дела у него идут весьма неплохо.

– Не совсем у него, – уточнил Холмс.

Судя по крупной белой надписи на стене склада, здесь размещалось акционерное общество Кентона и Вальдемара, торгующее «кормом для животных и другими сельскохозяйственными товарами», – все выглядело довольно-таки безобидно.

– Посмотрим? – спросил Холмс и направился к двери.

Я достал из кармана револьвер, и мы вошли.

Глава 14

Я протиснулся вслед за сыщиком в дверной проем, рассудив, что раз уж один из нас так жаждет встретиться с неизвестностью, необходимо держать наготове заряженное оружие. Чтобы вовремя ее остановить.

Я закрыл за собой дверь. Внутри было так темно, что я ничего не видел, лишь слышал удаляющиеся шаги Клауса и Мартина. Земля под ногами казалась липкой, в воздухе чувствовался сладковатый запах немолотого зерна.

Постепенно глаза привыкли к мраку. Слабого света, проникающего сквозь небольшие окошки в крыше, хватило, чтобы осмотреться. Склад был заполнен штабелями ящиков и грудами мешков, сложенных друг на друга. Холмс забрался на ближайший штабель и заглянул под брезент. Судя по звуку, он достал из кармана нож и надрезал один из мешков.

– Насколько я вижу, – сообщил он, – обычное зерно.

– Ничего противозаконного.

Он оглянулся.

– Как знать, возможно, это лишь маскировка. Допустим, мистер Кентон и мистер Вальдемар действительно торгуют кормом для животных, а Кейн работает под их прикрытием.

Холмс спрыгнул вниз и направился в ту сторону, куда ушли Клаус и Мартин.

У дальней стены склада он жестом остановил меня, а сам поднял голову и прислушался. Из темноты донеслись металлический скрежет и шуршание, словно по полу протащили что-то твердое и тяжелое. Затем послышались плеск воды и шумное дыхание. Подкравшись поближе, мы разглядели Клауса и Мартина, который, освещая дорогу фонарем, спускался в какое-то отверстие.

– Как мне это надоело, – проворчал он. – Нет чтобы работать в каком-нибудь сухом и чистом месте. Ты видел, какой там проход? – Он обернулся к Клаусу. – Хотя у кого я спрашиваю? Ты, наверное, чувствуешь там себя как дома.

Клаус пнул его носком ботинка:

– Если ты будешь много болтать, красавчик, я буду пускать тебя плавать в этом дерьме.

Мартин остановился и смерил немца презрительным взглядом.

– У меня такое чувство, что нам недолго осталось работать вместе, – произнес он. – Не пройдет и недели, как я тебя прикончу.

– Я буду смотреть, как ты будешь сделать, что много обещал, – ответил Клаус на исковерканном сильнее обычного английском.

Мартин взвыл, словно бешеная собака, и скрылся в глубине. Клаус спустился за ним следом.

– Очаровательная парочка, – прошептал Холмс. – Кейн добился бы куда больших успехов, если бы тщательнее подбирал себе помощников.

– На мой взгляд, он все делает правильно, – не согласился я. – Впрочем, нет, он мог бы устроить логово в более приятном месте, чем канализация.

– Отличный выбор, если не обращать внимания на запах, – возразил Холмс. – Целый мир, спрятанный у нас под ногами, и возможность незаметно оказаться в любой части города.

– Все это замечательно, но только до тех пор, пока не подцепишь холеру.

– Ваша правда, доктор. – Холмс повернулся к решетке, которую Клаус, спустившись, поставил на прежнее место. – Думаю, нам следует немного подождать, чтобы они ушли подальше. А затем мы отправимся вслед за ними, уже не рискуя столкнуться лицом к лицу.

– Согласен, – ответил я, хотя был бы счастлив никогда больше не видеть этих джентльменов.

Холмс подошел к еще одному штабелю и откинул брезент. Затем подобрал лом, приподнял им крышку ящика и тут же отшатнулся – ему в нос ударил резкий запах.

– Похоже на сушеное мясо, – определил он, опуская крышку.

– Значит, это корм для животных, как и написано на стене склада.

Он кивнул, вынул из кармана коробок спичек и присел над решеткой канализационного люка.

– Идем?

Я помог ему бесшумно снять решетку. Клаус и Мартин еще не отошли достаточно далеко и могли услышать громкий стук, а им вовсе не обязательно знать о нашем визите. Мы замерли и насторожились. Я разобрал глухой рокот голосов. Вероятно, два головореза опять ссорились. Но они все же успели пройти порядочное расстояние. Холмс зажег спичку, и та на мгновение осветила лестницу, спускающуюся к узкому тоннелю.

– Лучше поберечь спички, – шепнул мне Холмс. – Придется полагаться на слух и ступать осторожно.

– Будем предусмотрительны, как никогда, – согласился я, чувствуя отвращение от одной мысли, что придется бродить по канализации в полной темноте.

Мы спустились. Я хотел поставить решетку на место, но Холмс остановил меня.

– Шум может привлечь внимание. Придется оставить люк открытым.

Я кивнул и лишь затем сообразил, что он не сможет это увидеть. Впрочем, Холмс уже двинулся по дорожке вдоль стены тоннеля.

Я шел следом за ним со всей осторожностью, на какую был способен. Впереди по-прежнему слышались голоса. Я не смог разобрать ни слова, но по тону легко отличал Клауса от Мартина.

Так мы шагали несколько минут. Я попытался представить, что сейчас находится над нами. Южная часть города была мне плохо известна, и я мог с уверенностью утверждать лишь то, что мы далеко ушли от пристани Ротерхита. Холмс, несомненно, назвал бы и улицу, и номер дома, но он продолжал играть в молчанку.

Вскоре к голосам Клауса и Мартина прибавились другие. Очевидно, мы приближались к логову Кейна.

На стенах тоннеля заиграли отблески света, но его источник еще был скрыт за поворотом. Холмс предостерегающе поднял руку, я сделал еще несколько шагов и остановился. Меньше всего нам хотелось неожиданно оказаться на освещенном участке.

Клауса и Мартина встретили шумными приветствиями. Я попытался посчитать по голосам, сколько человек там собралось. Получилось семь или восемь – не такая уж и большая банда, но они легко расправятся с нами, если наше присутствие будет обнаружено.

Холмс осторожно заглянул за угол, затем почти прижал губы к моему уху и прошептал:

– Мы можем пройти еще несколько футов, оставаясь в темноте. Будьте осторожны и держите оружие наготове.

Напоминать об этом было совершенно не обязательно.

Мы завернули за угол и медленно двинулись вперед. Холмс внимательно следил за тенью на полу, определяя, насколько еще можно продвинуться, не рискуя попасться на глаза бандитам.

Впереди оказалось помещение, просторное, словно собор, с многочисленными нишами вдоль старых кирпичных стен. В центре его возвышались несколько расположенных один за другим причалов. На них стояли столы, стулья и другая мебель, а также штабеля ящиков – настоящий склад. Поперек зала тянулись ряды газовых ламп. Мне приходилось слышать о расположенных под Лондоном чудесах инженерной мысли – как современной, так и времен римского владычества, – но я и понятия не имел, что их можно так использовать.

К причалам были пришвартованы две узкие гондолы. С их помощью бандиты могли быстро добраться в любой конец города, не выходя на поверхность.

Мои предварительные подсчеты оказались верны: кроме Клауса и Мартина, мы увидели еще пятерых членов банды.

– Где Кейн? – спросил Мартин, усаживаясь на свободный стул.

Самый старший из присутствующих, седоволосый, с густой бородой, поднес к носу щепотку табака и ответил гнусавым голосом:

– Уплыл на одной из лодок, разве не видно?

– Отправился порыбачить, – подсказал другой бандит.

– Даже он не сможет съесть то, что плавает в этой воде, – не согласился третий. – Большую часть этого уже ели когда-то.

Его шутку встретили взрывом хохота.

Клаус сел в углу напротив Мартина.

– Наверху кое-кто спрашивал лишние вопросы, – объявил он. – Мы хотели их ловить, но Мартин не любил много бегать.

– Побоялся штаны порвать, да? – отозвался еще один шутник с сильным акцентом жителя Ньюкасла.

– Или ботинки испачкать, – поддержал его тот, что заговорил первым.

– Не было смысла за ними гоняться, – стоял на своем Мартин. – Никчемные людишки. Похоже, они просто искали работу.

– Кто искал работу? – раздался вдруг зычный голос.

Из дальнего тоннеля выплыла гондола. Стоявшему в ней человеку пришлось наклониться, чтобы его шляпа не задела о низкий свод. Но как только он выбрался на открытое пространство, сразу выпрямился во весь свой гигантский рост. Лицо его скрывала черная вуаль, свисающая с полей шляпы, отчего незнакомец походил на пасечника. На нем были черное пальто и ярко сверкающие кожаные перчатки. Когда он приблизился, мне показалось, будто его огромная черная тень накрыла весь причал.

– Двое парней выпивали в «Помятой роже», босс, – объяснил Мартин. – Они спрашивали о тех, кого нашли в воде.

– О ком?

– Хотели узнать подробности о тех трупах, босс.

Кейн – а это, несомненно, мог быть только он – пристроил свою гондолу рядом с другими и взобрался на причал. Затем привязал лодку и подошел к своим помощникам. Тяжелые шаги эхом отдавались под сводами зала.

– Полиция? – спросил он.

– Нет, – вмешался в разговор Клаус, желая показать главарю, что он тоже присутствовал при этом. – Когда полиция наряжалась, я это сразу видел.

– Они всегда напоминают клоунов из мюзик-холла, – добавил уроженец Ньюкасла. – Накладные усы, вставные зубы.

Все снова захохотали, а шутник стал расхаживать вокруг с преувеличенно важным видом.

– Если ты немного помолчишь, Кэмпбелл, – осадил его Кейн, – мы быстрее узнаем правду.

– Прошу прощения, босс, – виновато произнес Кэмпбелл. – Трудно удержаться от смеха.

– Но ты все же попробуй, – сказал главарь и обратил скрытое под вуалью лицо к Мартину. – Рассказывай.

Мартин заерзал на стуле, от его былого высокомерия и бравады не осталось и следа.

– Мы с Клаусом сидели в трактире, когда пришли эти двое и начали расспрашивать.

– Как они выглядели?

– Один был лысый, весь в шрамах и татуировках. Назвался моряком, вернувшимся из плавания. По виду так оно и есть. Второй – вылитый наш Джексон.

Он указал на седоволосого, вычесывающего свою бороду.

– Они сказали, что приплывали на «Духе Мэйфейра», – добавил Клаус.