Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! Кащеев Денис
– Где? – девушка с видимой неохотой обернулась к телевизору. – А, это опять про выступление русского Президента… – равнодушно проговорила она.
– Опять?
– Да они эту пресс-конференцию еще вчера показывали. Снова русские на пустом месте что-то с Америкой не поделили.
– С Америкой? При чем тут Америка? – насколько Голицын мог судить по картинке, речь в сюжете скорее шла либо об Альгере, либо о Раноле.
– Америка всегда при чем-то, – усмехнулась Николь.
– Так в чем суть проблемы-то? – продолжал спрашивать Иван.
– Понятия не имею, – пожала плечами француженка. – Я глобальной политикой мало интересуюсь. Хочешь, придем домой – посмотрим в Интернете, – без особого энтузиазма предложила она.
– Хочу, – кивнул Голицын. Непонятно почему, его вдруг охватило беспокойство. – Пошли.
– Погоди, а как же завтрак?! – всплеснула руками девушка, кивая на свой почти нетронутый кофе.
– Ну, ладно, – смилостивился Иван. – Допивай – и идем!
Поиск в Интернете привел к ошеломляющим результатам. Оказалось, что несколько дней назад, вернувшись из напряженного африканского турне, Президент России собрал пресс-конференцию, на которой внезапно объявил, что его страна намерена возобновить лунную космическую программу, свернутую еще в 70-х годах прошлого века. Первоочередная цель – создание постоянно действующей лунной базы. При этом выяснилось, что, по странному совпадению, проект лунного корабля российскими учеными уже практически разработан. Однако самое интересное – место старта будущих ракет «Земля – Луна». Соглашение о строительстве космодрома Россией подписано… с Восточно-Африканской республикой! Находясь почти на самом экваторе, эта страна, мол, являет собой идеальное место для размещения стартовой площадки.
Согласно заявлению Президента, не пройдет и трех лет, как на Луне будут постоянно находиться до двух десятков (sic!) российских космонавтов.
США, которым, по их собственному признанию, на осуществление аналогичного проекта потребовалось бы от десяти до пятнадцати лет, тут же заявили, что фантастические сроки, озвученные русским Президентом, могут быть реальными только при одном условии: в распоряжении России имеются какие-то технологии, полученные от Альгера либо Ранолы. А согласно заключенным в прошлом году международным соглашениям, все они должны быть раскрыты другим странам. В ответ Россия, категорически отрицая монопольное владение какими бы то ни было инопланетными технологиями, в свою очередь обвинила США в утаивании от мирового сообщества ряда трофеев, захваченных при уничтожении Школы Альгера в штате Юта. Америка изобразила оскорбленную невинность… В общем, все как обычно, за исключением разве что экзотического предмета спора.
Отдельным блоком Иван выделил многочисленные заключения экономистов. Большинство сходилось во мнениях, что осуществление столь масштабного проекта – да еще в столь сжатые сроки – по силам российской экономике только в случае свертывания всех остальных крупных программ – оборонных и социальных. Приводились подробные расчеты, но во всех этих цифрах Голицын мало что понимал. Выводы же были однозначны и неутешительны: при самой благоприятной экономической конъюнктуре Россия если и не надорвется, то в любом случае потеряет куда больше, чем даже теоретически способна приобрести.
Свои пять евроцентов в разгоревшемся споре не преминул вставить и официальный Евросоюз. Его, правда, больше заботила не сама русская лунная программа, а то обстоятельство, что при ее осуществлении Россия намерена тесно сотрудничать с Восточно-Африканской республикой. Беспорядки там к этому моменту уже давно прекратились, но в ходе их подавления местный Президент заработал в Европе репутацию жестокого диктатора. Соответственно, Россию поспешили обвинить в неразборчивости в связях с недемократичными режимами.
Последнее обстоятельство заинтересовало и Ивана, но совершенно по иным причинам. Был ли на самом деле Президент Восточно-Африканской республики диктатором, его не особо волновало: прекратил резню – честь тебе и хвала, победителей не судят. И уж особенно – не тому судить, кто в критический момент только тем и был озабочен, что эвакуацией из страны драгоценных европейцев, по сути, бросив пылающую страну на произвол судьбы. Голицына волновало другое: по всему выходило, что Восточно-Африканская республика была последней страной, которую посетил российский Президент в ходе своего южного турне. И первоначально заявленная цель визита туда звучала как посредничество в переговорах с Бурунди и Угандой. Состоялись ли такие переговоры, неизвестно, но прямо из Хабьяриманы глава России вылетел в Москву, так и не удостоив своим визитом запланированные ЮАР и Анголу.
И ни разу до этого момента речь ни об экваториальном космодроме, ни вообще о лунной программе не шла.
И вдруг – на тебе!
Что же такое пообещали русским в Хабьяримане, что их планы вдруг столь резко поменялись? Или наоборот: чем так напугали? И кто напугал? Негры? Смешно! Уж не Ранола ли…
Тряхнув головой, Иван попытался отогнать неприятные мысли. Нет, этого не может быть. Ранольцы покинули планету – уж Альгер-то за этим должен был проследить. А значит, российский Президент имел дело с самими африканцами. Вот только… Из головы Голицына не шла таинственная запись, сделанная им на ранольской базе во время экскурсии, устроенной там Его Превосходительству. Не здесь ли кроется разгадка?
Понять это помог бы анализ той самой записи, но без школьного компьютера сделать это было невозможно. Ближайший же школьный компьютер находился на расстоянии многих и многих световых лет от Земли…
Разумеется, на планете официально существовали сотрудничающие с Альгером центры – такие как Икс-факультет Академии ФСБ в Москве. Должен был такой иметься и на территории Евросоюза – кто-то же, в конце концов, осуществлял отбор европейских студентов в Школу! – но как Иван ни искал, о евро-аналоге Икс-факультета он нашел лишь самые общие упоминания. Умеют, когда захотят, хранить тайну!
Да и при чем тут евро-филиал, когда дело напрямую касается России?!
Таким образом, в распоряжении Голицына оставался только один реальный вариант.
– Пуркуа бы и не па… – задумчиво пробормотал он. – Николь! – Иван обернулся к хозяйке квартиры. – Ты, случайно, не в курсе, как долго делается российская виза?
3
– Ну что, какие у нас планы? – задал вопрос Иван.
Поднявшись из глубокого мягкого кресла, Голицын отвел рукой в сторону тяжелую бархатную штору и выглянул на улицу. Окна их с Николь шикарного двухкомнатного номера выходили в тихий переулок, непосредственно примыкающий к Тверской. Там, внизу, протискиваясь между припаркованных автомобилей, по и без того узким тротуарам куда-то спешили с утра пораньше сосредоточенные москвичи и слегка растерянные гости столицы.
– Первым делом нам надо посетить… – девушка взяла со стола бумажку и по слогам прочитала по-русски, – …Де-пар-та-мент ак-кре-ди-та-ци-и и бри-фин-гов У-прав-ле-ни-я пресс-служ-бы и ин-фор-ма-ци-и Пре-зи-ден-та Рос-сий-ской Фе-де-ра-ци-и! Вот это название! Язык сломаешь! В общем, тех ребят, которые сделают нам аккредитацию при Администрации Президента. Без нее мы не сможем попасть в Кремле ни на одно серьезное мероприятие.
– Понятно, – кивнул Иван. – Там надо быть обоим?
– Вообще-то, не обязательно… – протянула Декуар. – Но, честно говоря, я надеялась, что ты заодно покажешь мне тут все… Тот же Кремль…
– Обязательно покажу, – кивнул Голицын. Вообще-то, сам он до сих пор был в Кремле всего однажды – в детстве на новогодней елке. Зато, правда, год назад на пару с Глебом едва не стер его с лица земли. – Но только в другой раз, не сегодня. Дело – прежде всего, – развел он руками.
– Можно подумать, что аккредитация – это не дело! – запальчиво заявила журналистка.
– Дело, – не спорил Иван. – Но есть дела и поважнее! Мы же договорились…
– Да помню я! Но неужели нельзя сначала вместе сходить в этот Департамент-как-его-там-при-пресс-службе, а потом уже отвезти эту твою несчастную флеш…
Резко взмахнув рукой, Голицын заставил француженку умолкнуть на полуслове. Сделав страшные глаза, Иван приложил палец к губам, затем вознес руки к потолку, после чего выразительно указал на ухо. Николь понимающе закивала: Голицын предупреждал ее, что разговоры в русской гостинице могут прослушиваться.
– В общем, как договаривались, – произнес Иван самым заурядным тоном, на какой только был способен. – Ты едешь в Кремль и делаешь нам аккредитацию. Не заблудишься: выйдешь на Тверскую, повернешь налево – и шуруй по улице вниз – прямо в Кремль и упрешься. А я пока… я пока прогуляюсь по городу, – он вновь вытаращил глаза. – А с завтрашнего дня – я в полном твоем распоряжении! – поспешил он подсластить француженке пилюлю.
– Хорошо, – сдалась Николь. – А где там в Кремле мне искать Департамент-ну-в-общем-ты-меня-понял-какой?
– Это уж я не знаю, – развел руками Голицын. – Это ты же у нас репортер с мировым именем, тебе не привыкать. Найдешь как-нибудь.
– Ладно, найду… Ты как, к обеду освободишься?
– Не знаю, – пожал плечами Иван. – Сама понимаешь, как пойдет… Созвонимся, если что, – Голицын слегка хлопнул ладонью по висящему у него на поясе новенькому мобильному телефону, купленному сразу по прилету в Шереметьево. Номер записала?
– Сразу же сохранила в книжке.
– Ну, вот и отлично! Тогда я пошел! Созвонимся!
– Будь осторожен! – прошептала Николь ему вслед.
Дверь номера мягко закрылась.
– Такси, месье? – услужливо бросился навстречу выходящему из лифта Ивану швейцар. Надо же, запомнил, что гость – француз!
– Ньет, спа-асибо! – старательно коверкая слова, ответил по-русски Голицын.
– Как вам будет угодно, месье! – с явным облегчением также перешел на русский тот, поспешно отступая.
Тверская стояла в глухой пробке. Задумчиво глядя на плотные ряды автомобилей, Иван зашагал к ближайшему метро. Из-за сильной загазованности дышать было тяжело. Неужели воздух в Москве так испортился за время его отсутствия? Или просто Голицын раньше ничего этого просто не замечал, пока не привык к чему-то лучшему? Ладно, Сопрол, ладно, Африка, но Париж вон, тоже вроде мегаполис, а воздух не в пример чище…
Официально они с Николь прилетели в Москву как журналисты: пользуясь своими связями, Декуар выбила им командировку. Сделать это оказалось не слишком сложно: последние события в России как раз приковали к себе внимание СМИ, а авторитет Николь как репортера после ее триумфального возвращения из Африки был весьма велик.
И француженка не скрывала, что намерена здесь эту свою репутацию лишь укрепить.
Однако все эти предстоящие аккредитации, пресс-конференции и прочие брифинги интересовали сейчас Ивана в двадцать пятую очередь. Его главная задача была проста: выйти на контакт с представителями Альгера и передать им флешку с записью. А вот потом уже можно и на какой-нибудь там брифинг-мифинг…
Перед спуском в метро Голицын чуть притормозил перед рекламной витриной. В ее стекле отлично отражалась улица. Судя по всему, из спешащих сзади прохожих никому до Ивана не было никакого дела. Поправив рукой волосы, Голицын шагнул в подземный переход.
Покупая в кассе карточку для проезда, Иван краем глаза пытался следить за вестибюлем. Ничего подозрительного. Тем не менее, сходя с эскалатора, он резко обернулся: снова ничего. Впрочем, если кому-то и придет в голову за ним следить, это будет профессионал, так просто его не вычислишь…
Войдя в вагон, Иван встал возле самой двери и, дождавшись сакраментального «Осторожно: двери закрываются!», выскочил обратно на платформу. Быстрый взгляд вправо и влево: повторить его внезапный маневр никто не потрудился. Переведя дух, Голицын пересек платформу и сел в состав противоположного направления, как раз прибывший на станцию. Ну все, теперь можно ехать!..
Выйдя из вагона на «Таганской», Иван перешел на «Марксистскую», где снова сел в поезд. Доехав до станции «Новогиреево», Голицын поднялся на поверхность.
Иван не считал себя таким уж сентиментальным, но от вида мест, где прошло его детство, сердце Голицына сжалось. Заставленная машинами площадь, кинотеатр «Киргизия», «Перовский» универмаг… Вот по этой улице они с Владом Шаинским гоняли на роликах, здесь, у вросшего в землю здания художественной школы, дожидались вечерами Лерку Боголюбову, на этом перекрестке их с отцом подставили мошенники, спровоцировав автоаварию и разведя на безумные по тем временам деньги – тысячу долларов…
Тряхнув головой, Иван стер из уголка глаза выступившую там влагу – не иначе аллергия на московский смог – и решительно зашагал через площадь.
Под нудный писк домофона Голицын вошел в подъезд некогда родного дома, шагнул было к лифту, но передумал и поднялся на пятый этаж по лестнице. Подойдя к двери квартиры, Иван помедлил пару секунд, словно собираясь с силами, и вдавил кнопку звонка.
Из-за двери послышалась переливчатая трель – и более ни звука: ни голосов, ни шагов, ни скрежета замка… Нахмурившись, Голицын позвонил еще раз: с тем же успехом. Третье нажатие на кнопку, однако, дало результат – хотя и не совсем такой, как рассчитывал Иван: приоткрылась дверь соседней квартиры.
– Что вы тут хулиганите?! – сердито раздалось из перегороженного цепочкой проема. – Сейчас в полицию позвоню!
– Тетя Маша! – радостно воскликнул Голицын, оборачиваясь к соседке. – Это же я, Иван!
– Ваня?! – дверь на секунду захлопнулась и тут же распахнулась – уже без цепочки. На пороге стояла одетая в домашний халат тучная пожилая женщина в очках с толстыми линзами. – Что ты здесь делаешь?
– Да вот, приехал на каникулы… – выдал заготовленную заранее версию Иван. – Не знаете, случайно, где мои?
– Знаю, как не знать! – заявила женщина. – На дачу уехали!
– На дачу? На какую еще дачу? – удивился Голицын. – Мы ж ее когда еще продали!
– Участок они взяли, – охотно пояснила соседка. – С домиком. Правда, где-то у черта на рогах – не то под Костромой, не то под Вологдой. Вот и мотаются теперь. Картошку, говорят, посадили…
– Понятно… – протянул Голицын. Видать, дела у его отца понемногу стали налаживаться: раньше каждая лишняя копейка шла на погашение злополучного долга. А тут, гляди-ка: дачный участок! Разве что, может, батя решил разбогатеть, выращивая на продажу картофель… Тогда, выходит, дело его уж совсем плохо. – А вернуться когда собирались, случайно, не знаете? – спросил Иван.
– Почему же не знаю? Знаю! В воскресенье, к вечеру ближе.
– А сегодня у нас…
– Пятница, – охотно подсказала соседка. – Это они теперь завсегда так: в четверг вечером уедут – в воскресенье, как стемнеет уже, возвращаются. Иначе, говорят, и смысла нет – одна дорога туда-сюда получится… А ты, значит, на каникулы? А что своих не предупредил?
– Да так вот… – развел руками Иван. – Хотел сюрприз сделать…
– Ох, не доводят они до добра, эти сюрпризы! – вздохнула женщина. – Ну да ничего, не расстраивайся. Каникулы-то, небось, длинные. Еще и надоесть друг другу успеете!
– Ну, это вряд ли! – совершенно искренне ответил Голицын. – Да и не в этом дело. Хотелось бы, знаете ли, домой попасть, – кивнул он в сторону запертой двери. – Не ночевать же под дверью…
– Так у тебя что, ключей нет?! – только теперь догадалась соседка.
– Ну, – развел руками Иван.
– Так что же ты молчал?! – воскликнула женщина. – Подожди секундочку!
Соседка скрылась в недрах своей квартиры и вскоре вернулась с большой связкой ключей на массивном металлическом брелоке.
– Держи, Ваня! – протянула она их Голицыну.
– Откуда они у вас?! – ахнул Иван, тотчас же узнавший брелок, собственноручно изготовленный им в школе – классе в шестом или седьмом – на уроке труда. Носить такой в кармане оказалось довольно неудобно – тяжеленный, да еще к тому же вечно рвет острыми кромками одежду. Поэтому-то, после того как с ним добросовестно успел намучиться каждый из членов семьи, брелок естественным образом перекочевал на запасной комплект ключей да так на нем и прижился.
– Твои мне оставляют – на всякий случай, – объяснила соседка. – Вот, видишь: пригодились! – с гордостью заявила она.
– Спасибо огромное, тетя Маша! – Иван почти выхватил ключи из рук женщины, и злополучный брелок тут же не преминул воспользоваться его спешкой, наградив ладонь глубокой царапиной. – Что бы я без вас делал?!
– То-то же! – соседка была явно польщена. – Передавай своим привет!
– Непременно! – горячо заверил женщину Голицын.
Попав в квартиру, Иван, не разуваясь, проследовал в свою старую комнату. Здесь все оставалось точно так, как он оставил, улетая в Школу, – даже стопку книг, рассыпавшуюся на журнальном столике, никто не стал поправлять. Рывком выдвинув верхний ящик письменного стола, Голицын стал было перебирать содержимое, но тут же, махнув рукой, просто высыпал его на ковер. На самый верх образовавшейся кучи упала серая пластиковая карточка – электронный пропуск в Академию ФСБ. Их ввели совсем недавно, перед самым их отлетом на Сопрол, но успели выдать отбывающим с планеты курсантам. Вообще-то, полагалось постоянно носить пропуск с собой, нигде не оставляя без присмотра, но что толку было бы от него в Школе? Поэтому Иван оставил пропуск дома. Точно так же, к слову, насколько он знал, поступил Пашка Хохлов.
Аккуратно взяв карточку пропуска двумя пальцами, Голицын опустил ее в нагрудный карман рубашки и, кое-как запихнув вываленные вещи обратно в ящик, вернул тот на подобающее ему место в столе. Ну, вот и все. Теперь – в Академию!
Доехав до станции «Проспект Вернадского», Иван вышел из метро и, протиснувшись сквозь спешащую толпу, подошел к автобусной остановке. Одного взгляда хватило, чтобы понять, что ловить здесь ему нечего. И дело даже не в количестве народа, ожидавшего автобуса, – это было еще полбеды: Вернадка беспросветно стояла. То есть совсем, насколько достигает взгляд: ни движения. Вздохнув, Голицын развернулся и зашагал пешком.
На автобусе до здания Академии ФСБ можно было бы добраться минут за пятнадцать-двадцать – это если без пробок, конечно. Пешком же – быстрым шагом – путь до огромного комплекса с лаконичной надписью «Академия» на фасаде занял у Ивана добрых три четверти часа. Впрочем, ни один автобус Голицына за это время так и не обогнал, хотя ни улица Лобачевского, куда свернул Иван, ни Мичуринский уже не были столь плотно забиты автомобилями, как проспект Вернадского.
Войдя на проходную, Иван вынул из кармана карточку пропуска и с замиранием сердца приложил ее к панели сканера. Поразмыслив пару секунд – про себя Голицын уже решил было, что все, сорвалось – турникет приветствовал курсанта зеленой стрелочкой: путь свободен. Не сдержав вздоха облегчения, Иван шагнул вперед и, миновав равнодушного дежурного, углубился в недра alma mater.
Едва не заблудившись в лабиринте коридоров и переходов – такое впечатление, будто все здесь изменилось! – Голицын все же добрался до нужного корпуса. Помещения Икс-факультета, это он помнил точно, располагались на третьем этаже. Поднявшись по широкой лестнице и свернув направо, Иван, наконец, оказался перед знакомой дверью без вывески, с одним лишь номером – 333. К слову, ни триста тридцать второго, ни триста тридцать четвертого кабинета, насколько знал Голицын, нигде поблизости не имелось.
Помедлив секунду, Иван постучал.
– Разрешите? – его ладонь легла на ручку.
Дверь не поддалась.
Голицын надавил сильнее: бесполезно – заперто.
Нахмурившись, Иван отступил от двери на пару шагов. Такого он не ожидал. Боголюбов на Сопроле – это понятно – но должен же кто-то заниматься делами факультета здесь, в Москве! Может, конечно, этот кто-то сидит в другом кабинете? Тогда в каком?
Голицын растерянно огляделся по сторонам: в коридор выходило еще с полдюжины дверей. Рваться во все подряд? «Простите, вы, случайно, не с Икс-факультета? У меня тут секретная флешка для вас…» Абсурд… Но как же тогда быть?
Можно, конечно, пойти на прием к начальнику Академии. Да вот только станет ли убеленный сединами генерал слушать курсанта-второкурсника, которого к тому же и быть-то здесь сейчас не должно? Точнее, позволят ли ему вообще предстать пред очи этого самого генерала? Не факт… Но делать-то что-то надо…
Задумавшись, Иван вновь потянулся к дверной ручке кабинета, как вдруг из противоположного конца коридора послышались отдаленные голоса. Поспешно отдернув руку, Голицын метнулся к лестнице и замер за углом.
Голоса приближались. Вот уже можно разобрать слова…
– …уволят из органов! – Иван расслышал лишь окончание фразы. Надо же, какой знакомый голос! Где он мог его слышать?
– Не слишком ли сурово, Андрей Михайлович? – голос негромкий, принадлежит, похоже, человеку в годах.
– Отнюдь! По моему глубокому убеждению, полумерами здесь не обойдешься! – ну до чего же знакомый голос! Эти интонации… – Близится решающий момент, я бы даже сказал, момент истины: либо мы, либо они. Поэтому оставлять у себя в тылу пятую колонну недопустимо!
Звякнул вставляемый в замочную скважину ключ.
– Прошу вас, Валентин Александрович!
Не удержавшись, Голицын осторожно выглянул из-за угла. Сторонник суровых мер чуть отступил, пропуская вперед своего спутника, и на мгновение повернулся к Ивану лицом. В следующий миг, словно получив удар кулаком в лоб, Голицын отпрянул, потрясенный: перед распахнутой дверью кабинета полковника Боголюбова… Нет! Перед распахнутой дверью своего собственного бывшего кабинета стоял капитан первого ранга Андрей Михайлович Гайдуков.
4
– А это что такое? – судя по тому, как настойчиво Николь теребила Ивана за рукав, свой вопрос ей пришлось повторить уже не один раз.
– Что? – с трудом вынырнул из омута своих мыслей Голицын.
– Вот это, – показала рукой девушка.
– Это? Мавзолей Ленина, что же еще?!
Они медленно шли по Красной площади – от Исторического музея в сторону Покровского собора. Предполагалось, что Иван покажет француженке московские достопримечательности, но после того, что он увидел в Академии, Голицыну было совершенно не до красот первопрестольной.
Гайдуков. Гайдуков – это Ранола. Ранола – это враг. Враг в Москве… Как такое могло произойти? Знает ли там, на Сопроле, Боголюбов, кто здесь, в Академии, сидит в его кабинете? И как все это связано с амбициозной российской лунной программой и Восточной Африкой? То, что связь такая существует, Иван не сомневался. Но вот в чем конкретно она состоит?
Ответ, возможно, преспокойно лежал сейчас у него в кармане. Но прочесть его Голицын не мог. А тот, кто наверняка смог бы – хозяин кабинета начальника Икс-факультета Академии Федеральной службы безопасности Российской Федерации – работал на Ранолу. На врага. Замкнутый круг…
– Что? – кажется, Николь опять о чем-то спрашивала.
– Что с тобой такое? – недовольно проговорила девушка. – Я про этот Мавзолей. Там что, мумия лежит? Как в Египте?
– Ну, типа того… – не очень уверенно ответил Иван. В Египте он не был, но картинки с изображениями останков древних фараонов, конечно, видел. – Мумия, да… Только без всяких там золотых масок…
– Что, прям вот так, без маски? – загорелись глаза у француженки. – Я хочу посмотреть! – заявила она.
– По-моему, сейчас закрыто, – покосился Голицын на наглухо запертые двери, возле которых лениво топтался полицейский.
– А когда откроется? – не унималась Декуар.
– Понятия не имею… – пожал плечами Иван. – Слушай, Николь, тут такое дело… Мне надо еще раз отъехать! – выпалил, решившись, он.
– Опять?! – помрачнела девушка. – Но почему? Мы же даже еще не погуляли толком! – капризно произнесла она.
– Завтра обязательно наверстаем, – торопливо пообещал Голицын. – Свожу тебя… – он на мгновение задумался. – В Бородинскую панораму свожу! Тебе должно быть интересно. Это такой музей, посвященный войне 1812 года.
– Да, я знаю историю, – все еще расстроено кивнула француженка. – Бородинское сражение. Наполеон выиграл его и взял Москву.
– Да, но потом он из России еле ноги унес, – заметил слегка уязвленный такой трактовкой Иван.
– Неужели? – взметнула вверх брови девушка.
– Факт. Потерял почти всю армию, да и сам едва не попал в плен к казакам!
– Наполеон? В плен?! Чушь какая-то! – пожала плечами Николь.
– Вот завтра пойдем в Бородинскую панораму – посмотришь!
– Что-то как-то уже не очень хочется… – хмуро бросила журналистка.
– Ну, хорошо, – не стал спорить Голицын. – Тогда давай попробуем с утра попасть в Мавзолей!
– Давай лучше я с тобой поеду, – внезапно предложила девушка.
– Куда? – не понял Иван.
– Ну, куда там тебе срочно понадобилось?
– А, ты про сейчас… Нет, не получится, – покачал головой Голицын, но, напоровшись на совершенно несчастный взгляд Декуар, тут же добавил. – Хотя… Если ты обещаешь делать, как я скажу…
– Обещаю! – не дав ему договорить, заверила Николь.
– Хорошо, хорошо… Но учти: это глухой спальный район, смотреть там абсолютно нечего. Еще разочарует тебя Москва…
– В Париже тоже есть свои бедные окраины, – пожала плечами француженка. – Я уже не говорю об эмигрантских кварталах…
– Да дело не в бедности… Ну, ладно, ты сама этого хотела! Поехали! – и, взяв девушку за руку, Иван поспешил к метро.
– Подождешь меня здесь, на скамейке, – проговорил Голицын. – Ничего страшного: район у нас спокойный, да и светло еще…
– Тебе сюда? – задала вопрос Николь, указав рукой на окруженную высокими липами панельную двенадцатиэтажку.
– Да, – кивнул Иван. – Я недолго…
– А почему я не могу пойти с тобой? – не отставала девушка.
– Потому что меня там знают, а тебя – нет, – терпеливо объяснил Голицын. – К тому же я и сам, в некотором смысле, без приглашения…
– А к кому ты идешь? – продолжала допрос с пристрастием француженка.
– К одной женщине… Матери моей школьной подруги, – торопливо пояснил Иван. – И к тому же супруге моего шефа. Одиннадцатый этаж, квартира пятьдесят девять. Еще вопросы, гражданин следователь?
– Все, все, иди, – махнула рукой журналистка, с обреченным видом усаживаясь на скамейку.
– Никуда отсюда не уходи! – напомнил Иван и, обогнув черемуховый куст, направился к Леркиному подъезду.
Ни самой Леры, ни ее отца, полковника Боголюбова, дома, разумеется, быть не могло: вместе с остальными землянами они прилетят лишь в начале августа, на последний месяц каникул. Но есть же еще Александра Петровна, Леркина мама! Она вроде бы не работает, так что шанс застать ее в квартире не так уж и мал. И у нее наверняка есть – не может не быть! – возможность передать весточку мужу…
Так или иначе, другого канала связи с Альгером у Голицына все равно нет.
Выйдя из лифта, Иван позвонил в квартиру под номером 59.
– Кто здесь? – послышался тут же из-за двери удивленный женский голос – на площадке было довольно темно, и «глазок» здесь оказывался бесполезен.
– Александра Петровна, это я, Ваня Голицын, бывший одноклассник Леры! – радостно прокричал Иван. – Откройте, пожалуйста!
Дверь распахнулась даже быстрее, чем он успел договорить.
На пороге стояла Лера.
От неожиданности Голицын даже попятился.
– Что ты тут делаешь? – растерянно пробормотал он.
– Я? Вообще-то, я здесь живу… – судя по ее виду, Боголюбова была поражена не меньше Ивана. – Ванька! Ты жив!
– Как видишь…
– Офигеть! – схватив за руку, девушка затащила его в квартиру и захлопнула дверь. – А Глеб говорил…
– Что Глеб говорил? – спросил Голицын, с трудом высвобождаясь из ее железного захвата.
– Говорил, что ты пропал без вести там, в Африке… А ты вон, оказывается, в Москве! Как ты сюда попал?
– Прилетел… Из Парижа… Впрочем, это не важно! А ты-то почему не на Сопроле? – гнул свое Иван.
– Приз семестра, – с оттенком гордости в голосе сообщила Лера. – Шесть лучших курсантов проводят лето дома. Я финишировала третьей.
– Да? Здорово! А кто еще из наших здесь?
– Если ты имеешь в виду россиян, то больше никого. Маленький почти все время шел на шестом месте, но в самый последний момент проиграл кому-то из китайцев… Хотя нет, вру: Хохлов тоже на Земле! Он у нас вместо сопровождающего, типа старший…
– Пашка на Земле?! – едва не подпрыгнул Голицын. – Как с ним связаться?!
– Да погоди ты! – резко оборвала его порыв девушка. – Успеешь связаться! А сейчас сядь и расскажи все по порядку!.. – она огляделась в поисках места, куда мог бы пристроиться Иван. – Пошли на кухню, там и поговорим! – приняла решение Лера. – У меня как раз чайник вскипел.
– …И тогда я решил поехать к тебе, – закончил свой рассказ Голицын. – Точнее, не к тебе – я ж думал, ты еще на Сопроле – а к твоей маме. Надеялся, что она поможет мне как-нибудь связаться с Сергеем Владимировичем… В последний момент за мной увязалась Николь… Ой! – оттолкнув назад стул, Иван вскочил на ноги. – Она же так и ждет меня внизу, у подъезда! Я ей сказал, что заскочу всего на минутку…
– Сядь, – отмахнулась, нахмурившись, Лера. – Ничего там с твоей француженкой не случится, подождет.
– Может, позвать ее сюда? – предложил Голицын.
– Думаю, не стоит ее во все это впутывать, – покачала головой девушка. – Вообще, зря ты ее с собой притащил!
– Можно подумать, я ее не отговаривал! – сердито бросил Иван.
– Значит, плохо отговаривал, – пожала плечами Боголюбова. – Ладно, не важно… Все это действительно очень странно! Я про ситуацию в целом. Сплошные загадки…
– Разгадка вот здесь, – Голицын аккуратно положил на стол свою драгоценную флешку. – По крайней мере, я очень на это надеюсь… – его взгляд скользнул в сторону и внезапно остановился на серебристой металлической ленте, обвивающего левое запястье девушки. – Стоп! У тебя же есть браслет! Значит, и школьный компьютер, наверное, с собой?
– Конечно, – кивнула Лера.
– Как я сразу не сообразил?! – Иван вновь выскочил из-за стола. – Давай его скорее сюда! Сейчас мы расшифруем запись!
– Не думаю, – скептически покачала головой его собеседница, тем не менее поднимаясь. – Не забывай: я учусь на курс младше! У меня там просто нет нужной программы!
– Все равно, давай попробуем! – уже с несколько меньшим энтузиазмом потребовал Голицын. – Попытка – не пытка!
Не прошло и минуты, как они убедились, что Лера была права: сама по себе флешка на ее компьютере читалась, но без эталонной таблицы понять смысл записи было невозможно.
– Ладно, ерунда, – пробормотал Иван. – У Пашки все программы второго курса стоят. Вызови Хохлова! – кивнул он на Лерин браслет.
– Мы же на каникулах, связь заблокирована, – развела руками та.
– Но пеленгатор-то хоть работает?
– Пеленгатор? – девушка склонилась над браслетом. – Нет, тоже выключен.
– Дурдом! – выдохнул Голицын. – Но хоть какие-то его координаты у тебя есть? Раз он старший группы?
– Кажется, он оставлял номер мобильного… – неуверенно проговорила Лера. – Сейчас я посмотрю…
– Давай быстрее!
– Есть номер! – сообщила Лера через минуту поиска.
– Набирай скорее!
– Уже звоню…
Хохлов ответил почти сразу же, но связь была отвратительная: в трубке все время что-то по-лягушачьи квакало, не давая толком ничего разобрать. Единственное, что удалось понять Лере: Пашка где-то в Подмосковье, в глуши, но завтра возвращается в Москву – тогда ему и надо будет перезвонить.
– Только завтра… – разочарованно проговорил Голицын, когда связь окончательно прервалась.
– УЖЕ завтра, – поправила его Лера. – Ничего страшного, один день ничего не решает.
– Хотелось бы верить, – буркнул Иван.
– Запись твою давай перепишем ко мне на компьютер, – предложила девушка. – А оригинал пока лучше спрячь куда-нибудь на всякий случай.
– Хорошо, – кивнул Голицын. – Я это… Пойду, наверное… А то Николь там, внизу, небось, уже с ума сходит… Отошел типа на минуту и пропал на два часа…
– Ну, иди, – улыбнулась Лера. – Телефон только свой мне оставь.
Иван быстро продиктовал номер.
– Отлично, записала! – сообщила девушка. Голицын уже стоял в дверях. – Ну, давай, до завтра!
– До завтра!
Первое, что увидел Иван, выйдя из квартиры Боголюбовых, была сидящая прямо на ступеньках лестницы Николь Декуар.