Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! Кащеев Денис

11

На берегу озера резвилась пара венценосных журавликов. Тот, что покрупнее – вероятно, самец – топорщил золотистый хохолок, расправлял черно-белые крылья и, раздув красный горловой мешок, резко откидывал голову назад, издавая при этом странный, хлопающий звук. Второй – помельче – судя по всему, самка – пританцовывая на длинных черных ногах, скептически покачивал головой, время от времени выдирая пучок травы и подбрасывая его в воздух.

Сидя на полусгнившем поваленном стволе с автоматом на коленях, Иван следил за этим представлением без особого интереса: брачные пляски журавлей ему уже порядком поднадоели. Голицын ждал прилета другой птицы – большой и железной. Точнее, не совсем железной, конечно. Из чего там куются бронированные борта планетарного катера военно-космических сил Альгера?

«Эсмеральда», однако, не появлялась. Позавчера с этим еще можно было как-то смириться: мало ли что могло задержать в пути Нивга с Жиы. Вчера к вечеру, пожалуй, стоило начинать беспокоиться. Сегодня… Сегодня беспокоиться было уже поздно. Пришла пора паниковать.

Подхватив рукой «Калашников», Голицын рывком поднялся на ноги. Испуганный его резким движением журавль-самец свечой взмыл в воздух. Самка, укоризненно посмотрев на человека – что ж ты, мол, наделал, так все хорошо шло, и на тебе! – степенно взмахнула крыльями и поспешила вслед за своим пугливым ухажером.

Не глядя на удаляющихся птиц, Иван решительно зашагал к скрытой в зарослях палатке.

Оставаться здесь более не имело никакого смысла. Раз уж Пашка не прилетел до сих пор – значит, уже не прилетит. Чего же ждать? Да и еда закончилась: суточный паек Голицын худо-бедно растянул на три дня, но сегодня с утра уже был вынужден завтракать зелеными дикорастущими бананами – мелкими, жесткими и невкусными. Благо хоть воды было в избытке…

Вернувшись к озеру, Иван до краев наполнил флягу и тщательно пристроил ее на поясе. Автомат висел у Голицына за спиной. Палатку курсант решил с собой не брать – до базы километров тридцать – вполне можно дойти за день. А тащить через джунгли лишние десять килограмм – или сколько там она весит? Нет уж, увольте!

Та же участь, кстати, постигла и бесполезную теперь «Кепару» – маскировочный комплект сильно стеснял движения при ходьбе. Свою службу он Ивану сослужил – и довольно. Пусть полежит в палатке, надо будет – его найдут.

Решение о возвращении на базу созрело само собой. Мало ли что там могло случиться с Пашкой! Но нард-кор Нивг и анш Жиы-то по любому должны уже прибыть на Землю. А значит, Безумный Юннат ему больше не страшен. Так что толку торчать в лесу?

В последний раз бросив взгляд на серую гладь озера – метрах в ста пятидесяти левее, на пологом зеленом берегу, давешние журавлики уже возобновили свои ритуальные танцы – Иван прикинул по солнцу направление и решительно зашагал прочь.

Переоценив свои силы, до наступления темноты он до базы, конечно же, не дошел. Пришлось ночевать под открытым небом. И надо же так совпасть, что именно в эту ночь прошел ливень – кажется, впервые за все время их пребывания в Восточной Африке! Форменный комбинезон воду, правда, не пропускал, но, поминутно перебираясь из лужи в лужу, выспаться Ивану так толком и не удалось.

Едва рассвело, не отдохнувший и злой Голицын двинулся дальше.

К горке, на вершину которой обычно садились орбитальные челноки, Иван вышел, когда солнце уже стояло в зените. Обогнуть холм мешали заросли колючего кустарника, вверх же вела узкая, петляющая тропинка. Решив, что в любом случае не помешает сперва осмотреть с высоты окрестности, Голицын принялся взбираться на вершину.

Посадочная площадка была пуста. Миновав ее, Иван осторожно выглянул из-за кустов. База стояла там, где ей и было положено – на соседнем холме. Вот только…

Что-то было не так. Точнее, нет: не так было абсолютно все! Ворота ангара с «Эсмеральдами» широко распахнуты, и, насколько Голицын мог судить с пяти сотен метров, катеров внутри не наблюдалось. Исчезли и многочисленные антенны, венчающие купол главного модуля. Автоматическая дверь модуля также отсутствовала, открыв проход для всех желающих, чем, кстати, не замедлили воспользоваться десятки (десятки!) негров, деловито снующих по территории. В помещение они вроде бы входили с пустыми руками, обратно же появлялись, сгибаясь под тяжестью поклажи. Добыча отволакивалась к подножию холма, где сваливалась в кузова трех бортовых грузовиков.

Ни курсантов, ни Нивга с Жиы, ни Юнната, на худой конец, нигде не было видно.

Озадаченный, Голицын перевесил автомат на грудь, снял его с предохранителя и, держа указательный палец поблизости от спускового крючка, стал медленно спускаться с холма. Увлеченные своим делом негры заметили его далеко не сразу. А заметив, работы не прекратили – разве что немного расступились, спеша на всякий случай убраться с дороги угрюмого вооруженного музунгу.

Беспрепятственно пройдя через их ряды, Голицын поднялся на крыльцо. В том месте, где раньше автоматические двери уходили в стену, виднелись две пустые ниши. Сидя на корточках возле одной из них, голый по пояс туземец при помощи превращенного в ножницы штык-ножа деловито обрезал торчащие из стены обрывки разноцветных проводов. Покосившись на Ивана, туземец слегка посторонился, и курсант вошел внутрь.

Орда Мамая, случись ей прокатиться по коридорам базы, без сомнения, оставила бы после себя куда больше. Отсутствовало все: от плафонов освещения и бронированных оконных стекол до декоративных стенных панелей. В нескольких местах кто-то даже попытался вгрызться непосредственно в монолит металлопластиковой стены, способной, к слову, какое-то время противостоять обстрелу из главного калибра звездного линкора, и на одном участке ему даже удалось его значительно расковырять.

В недоумении покачивая головой, Голицын поднялся на второй этаж (перила на лестнице отсутствовали, ступеньки счищены до неубиваемого каркаса) и заглянул на контрольный пост. Дежурных, разумеется, не было. Не было даже их кресел. Что уж там говорить о каких-то экранах и пультах с кнопками?!

Та же картина наблюдалась в жилом секторе. В комнате, где еще несколько дней назад жил сам Иван, не было ни вещей, ни мебели, ни отделки.

Перехватив поудобнее автомат, Голицын вышел в коридор. Навстречу ему попались два негра с пустыми носилками. Оба предусмотрительно прижались к стене, пропуская курсанта.

– Что здесь происходит? – не придумал ничего лучше, как только спросить, Иван.

Негры недоуменно переглянулись – надо же, говорящий музунгу! – и поспешили по своим делам.

– Есть тут хоть кто-нибудь, кто бы говорил по-английски? – прокричал Голицын, выйдя на крыльцо.

Никого – по крайней мере никто не признался.

– Стой! – Иван поймал за рукав туземца, пытавшегося проскользнуть мимо него внутрь модуля. – Ты говоришь по-английски? – вопрос был подкреплен недвусмысленным тычком ствола автомата под ребро.

Не пытаясь высвободиться, негр что-то залепетал по-своему.

– Ясно, – Голицын отпустил рукав, и туземец тут же испарился. – Вопрос не по адресу…

Не опуская автомата, Иван спустился к ангару. Разумеется, тот был пуст. Два негра неумело пытались срезать автогеном одну из створок распахнутых ворот.

– Вы говорите по-английски? – предпринял курсант новую попытку наладить диалог – столь же безуспешную.

Мимо пробежали двое туземцев с носилками, полными пластиковых обломков. Возможно – те самые, что встретились ему в коридоре жилого модуля. Проводив их задумчивым взглядом, Голицын шагнул было следом, как вдруг пронзительный сигнал клаксона заставил его вздрогнуть. Иван обернулся: возле подогнанных неграми грузовиков на обочине стоял широкий открытый джип. С заднего сиденья, поднявшись во весь рост, курсанту махала рукой белокурая Николь Декуар.

– Что вы здесь делаете, Иван? – не скрывая удивления, спросила девушка, как только Голицын обменялся рукопожатием с сидящим за рулем Оливье Дезайи.

– Странный вопрос… – проговорил курсант. – Вообще-то, я тут живу… То есть жил…

– То-то и оно! – воскликнула Николь. – Вы же все еще позавчера улетели!

– Улетели? Куда?!

– Это уж вам лучше знать, куда. В космос, наверное.

– Не может быть… – прошептал Голицын.

– Точно вам говорю! – заверила журналистка.

– Не может быть… – повторил Иван. – Видите ли, Николь, – поднял он честные глаза на девушку, – несколько последних дней я… в общем… скажем так, был на особом задании… Без связи со своими… И понятия не имею, что тут произошло!

– Надо же! – всплеснула руками француженка. – Так вы правда ничего не знаете?! Ну! Тут у нас такое творится!

– Так что творится-то?! – почти закричал Голицын.

– Началось с того, – затараторила девушка, – что здешний Президент внезапно заявил, что, по его мнению, ситуация в стране полностью нормализована, межэтнический мир достигнут, а значит, в присутствии третьих лиц более нет никакой нужды. Из штаба миротворцев тут же откликнулись, что их мандат не предполагает продолжения деятельности при нежелании этого со стороны местных властей. Сказано – сделано. В несколько часов свернувшись, миротворцы улетели. За ними последовали наблюдатели – то есть ваши, – кивнула Николь в сторону нещадно разграбляемой базы. – Как я понимаю, существовало какое-то соглашение, что они могут находиться на Земле только на паритетных началах с миротворцами. Тут-то и понеслось… Не прошло и суток, как по всей стране вспыхнули беспорядки. Интерахамве – вооруженная милиция хуту – атаковала лагеря беженцев, а также последние еще оставшиеся нетронутыми поселки тутси. Армия, надо отдать ей должное, не отступила, и большинство нападений боевиков было отбито. Но в этот момент в конфликт вмешались все, кому не лень. С севера в Восточно-Африканскую республику под предлогом защиты соплеменников-тутси вторглись войска Уганды. В ответ на это в южные районы страны свою армию ввела Бурунди. На западной границе в полной боевой готовности стоит армия Конго. В общем, это все больше и больше начинает походить на войну всех против всех. Нахождение на территории страны европейцев официально объявлено небезопасным. Для эвакуации иностранцев военно-воздушные силы Бельгии прислали специальный самолет. Сейчас он стоит в аэропорту Хабьяриманы, готовый к вылету. Собственно, мы с Ольвье туда и направлялись, когда заметили вас, Иван.

– Если желаете, можете присоединиться к нам, – повернулся с водительского места Дезайи.

– Да, Иван, конечно, я просто не успела предложить, – подхватила девушка. – Поехали с нами!

Голицын неуверенно оглянулся в сторону базы – точнее, того, что от нее еще осталось. Похоже, делать ему здесь больше нечего.

– Почему бы и нет?.. – распахнув дверцу, Иван поставил ногу на порожек.

– Единственно, ваш автомат… – недовольно проворчал Оливье.

– А что – автомат? – быстро спросил Голицын.

– Мы, журналисты, избегаем брать в руки оружие…

– А вам и не придется брать его в руки, – заверил курсант.

«Так я тебе его и отдал, лягушатник», – подумал он.

– И тем не менее само его наличие в нашей машине… Впрочем, ладно: положите его на пол, чтобы было незаметно, – и можете ехать с нами.

– Спасибо, – отодвинув зеленую куртку, судя по всему, принадлежащую Дезайи, Иван опустился на жесткое сиденье рядом с Николь. Поставленный на предохранитель «Калашников» лег у него в ногах.

– Не будем терять времени, – заявил Оливье, заводя двигатель. – Самолет вечно ждать не станет!

Разговаривать, перекрывая рев мотора, было не слишком удобно, и, обменявшись еще буквально парой малозначимых фраз, пассажиры умолкли. У Голицына появилась возможность собраться с мыслями.

Да, ситуация… Ранольцы с Земли убрались (что само по себе, кстати, неплохо), но за ними последовали и наблюдатели Альгера. Что за муха укусила Его Превосходительство, что он заварил всю эту кашу? Не ясно. Обиделся за прием, оказанный ему «миротворцами»? То-то он тогда еще так поспешно покинул базу… Стоп. Ранольскую базу он покинул после того, как детектор Голицына зафиксировал агрессивное психотехническое воздействие. До сих пор Иван склонен был думать, что атаковали Президента. Выходит, на самом деле, все было не так? Иначе с какой радости ему внезапно указывать Раноле на дверь? Наоборот, должен был бы выписать им мандат на вечное присутствие… Непонятно…

Впрочем, предоставим Его Превосходительству самому решать свои проблемы. А вот что делать ему, Голицыну? Благодаря незабвенному Юннату, для Альгера он по-прежнему преступник. А теперь и с повинной явиться некуда!.. Засада…

Джип резко затормозил, и Иван едва не ударился лбом о подголовник впереди стоящего сиденья. Голицын поднял голову: дорогу перегораживал импровизированный шлагбаум, возле которого кучковались с десяток вооруженных винтовками негров в блеклой камуфлированной форме. Рука Ивана сама собой потянулась к прикладу «Калашникова».

– Даже не думайте! – заметил его движение вовремя обернувшийся Оливье.

– Кто это? – спросил Голицын, нехотя возвращая руку на место.

– Судя по всему, пост правительственной армии. Они нас пропустят.

Не глуша двигатель, француз соскочил на землю и подошел к неграм. Беседа на французском, из которой Иван, разумеется, не понял ни слова, длилась минуты три. Затем Оливье запустил руку в карман брюк, не глядя выудил оттуда смятую бумажку – и та исчезла в широкой ладони одного из туземцев. Еще несколько секунд – и шлагбаум отодвинут в сторону.

– Цена вопроса – десять евро, – сообщил Дезайи, возвращаюсь за руль. – Треть с вас, месье!

– Вообще-то, я сейчас как бы не особо при деньгах, – пробормотал Голицын.

– Да шучу я! – усмехнулся француз. – Поехали.

За следующие полчаса они миновали еще три поста – два армейских и один – милиции Интерахамве. Некоторые затруднения возникли лишь на последнем: завидев в руке Оливье деньги, негр презрительно сплюнул и демонстративно схватился за рукоять мачете. Пришлось французу удвоить сумму, на чем инцидент и был исчерпан.

Успокоившись, Иван уже не хватался чуть что за автомат. Было очевидно, что журналист знает, как иметь дело с местными.

Очередной блок-пост – вновь Интерахамве – появился из-за поворота, когда до столицы оставалось уже не больше десяти километров. Привычным движением распахнув водительскую дверцу, Оливье отправился на переговоры. Однако на этот раз беседа явно как-то сразу не заладилась. Выступивший вперед негр просто не давал французу слова сказать: кричал, размахивал руками, показывал то на Николь, то на Ивана, тряс перед носом Дезайи мачете. Француз держался спокойно, всячески демонстрируя дружелюбие. И вот, наконец, кульминационный момент – правая рука Оливье в кармане брюк…

Дальнейшее уложилось в доли секунды. Купюра извлечена из кармана, туземец смотрит на нее, протягивает руку – и в этот момент его слепит яркий блиц фотовспышки – Николь Декуар не устояла перед искушением получить колоритный кадр. Лицо негра исказила яростная гримаса, вырвав деньги из пальцев француза, он, скомкав, швырнул их на землю, и не успели ни Оливье, ни тем более Иван сообразить, что происходит, как в воздухе молнией сверкнул клинок мачете…

Не веря своим глазам, Голицын наблюдал, как на том месте, где только что была голова француза, ударил вверх алый фонтан.

Пронзительно завизжала Николь.

Не в силах оторвать глаз от покатившейся по обочине отрубленной головы Оливье Дезайи, Иван, не задумываясь о том, что именно он делает, рванул с пола автомат.

Ремень «Калашникова» зацепился за ногу Декуар, и предназначенная убийце длинная очередь ушла в заросли кукурузы. Но и этого оказалось достаточно: негров из Интерахамве словно ветром сдуло с дороги. Вскочив на ноги, Голицын одним прыжком перелетел на переднее сиденье, почти не выжав сцепление, воткнул первую передачу и вдавил в пол педаль газа. Мощный бампер джипа снес утлый шлагбаум, словно спичку.

На следующем посту, встретившемся через какой-то километр, Иван даже не стал притормаживать. Он так точно и не понял, кто именно – правительственные солдаты или боевики Интерахамве – бросился врассыпную, когда джип протаранил их импровизированное дорожное заграждение. Впрочем, кажется, все же это была милиция. Вслед пронесшемуся автомобилю раздалось несколько одиночных выстрелов, но пули прошли где-то в стороне.

– Как вы там? – улучив момент, Голицын оглянулся к француженке. Та сидела, застыв, словно каменное изваяние, с выражением животного ужаса на лице цвета школьного мела. Проведя пальцем вдоль пояса, Иван отстегнул верхнюю часть своего форменного комбинезона и, высвободив руки из рукавов, перебросил получившуюся курточку назад. – Наденьте. Это лучше любого бронежилета – даром что с виду тонкая!

Выполнила ли Николь его распоряжение, он не видел: все внимание вновь пришлось переключить на дорогу.

Уже на самом подъезде к Хабьяримане их встретили плотным автоматным огнем. Снова милиция! Утопив педаль тормоза, Иван резко крутанул руль. Джип развернуло, какое-то время он продолжал двигаться юзом, затем замер. Над ухом неприятно свистнуло. Обливаясь холодным потом, Голицын еще сильнее вывернул руль и дал газу. Едва не выскочив на обочину, джип помчался обратно.

При первой же возможности Иван свернул с главной дороги, и джип затрясся по проселку, отличавшемуся от окружавшего его с обеих сторон кукурузного поля разве что отсутствием стеблей этой самой кукурузы. Пропетляв километра два, дорога нырнула в лес, сузившись так, что ветви росших по ее сторонам акаций почти сплетались над головой, затем вышла к реке (метрах в тридцати от берега из воды торчала дюжина пар огромных ноздрей и маленьких ушек и блестящие круглые спины – это паслись на мелководье бегемоты), какое-то время бежала вдоль берега – и внезапно пропала. Почесав затылок, Голицын развернул автомобиль и медленно поехал обратно. Через десять минут у него возникло подозрение, что поворот обратно в лес он пропустил. Еще через пять минут подозрение переросло в уверенность. Вновь разворот – и через четверть часа уже знакомый тупик на берегу.

– По ходу, мы заблудились, – пробормотал Иван, глуша мотор.

С заднего сиденья Николь что-то чуть слышно проговорила по-французски.

– Что? – переспросил Голицын, оборачиваясь.

– Это из-за меня… – бесцветным голосом произнесла девушка. Ее трясло. – Все из-за меня… Оливье… Да пропади она пропадом, эта журналистика! – и сорвав с шеи ремень фотоаппарата, француженка что было сил запустила камеру в ближайшие кусты. – Все из-за меня…

– Самобичеванием делу не поможешь, – покачал головой Иван. – Скажите лучше, когда вылетает этот ваш самолет?

Прежде чем вопрос дошел до сознания Николь, Голицыну пришлось повторить его еще дважды.

– Точно не знаю… – ответила, наконец, француженка. – Оливье говорил… – голос ее вновь сорвался, но девушка нашла в себе силы продолжить. – Оливье говорил, что время у нас еще есть – по крайней мере до завтрашнего утра… – плечи Декуар снова задрожали.

– До утра? Что ж, могло быть и хуже… – пробубнил себе под нос курсант. – Действительно, время есть… Пойдем пешком! – сообщил он о принятом решении своей спутнице. – Во-первых, проезжие дороги для нас сейчас небезопасны, а во-вторых, честно говоря, я просто не знаю, где теперь ее, дорогу эту, искать. Путь будет нелегким – возьмите с собой только самое необходимое. И наденьте, наконец, куртку, которую я вам дал!

Закивав, Николь принялась натягивать то, что еще недавно было верхней частью форменного комбинезона военно-космических сил Альгера.

– Можно, я все-таки возьму с собой отснятые материалы? – спросила она вдруг. – Хотя бы в память Оливье…

– Берите, – пожал плечами Голицын. – Тащить вам…

Облачившись в камуфлированную куртку, оставшуюся от несчастного француза – она, правда, оказалась Ивану несколько великовата, но другой верхней одежды у него теперь не было – курсант закинул за спину автомат и шагнул к лесу. Николь Декуар с извлеченной из-за заднего сиденья джипа большой спортивной сумкой через плечо двинулась следом.

Несмотря на то, что уже на исходе второго часа пути они вышли на первую дорогу, до самого заката Иван предпочитал держаться гущи зарослей. Идти через них было, конечно же, куда труднее, чем по открытой местности, но зато и шансов нарваться на неприятности здесь было меньше. С наступлением же темноты двигаться чащей леса окончательно сделалось невозможно, и Голицын решил рискнуть.

Риск не оправдался: не прошло и двадцати минут, как они нарвались на отряд Интерахамве.

Боевики ехали на трех пикапах с открытым кузовом. Шум двигателей причудливо исказило эхо, отнеся куда-то далеко в сторону, и беглецы заметили опасность слишком поздно.

Вряд ли милиция искала именно их – скорее, выслеживала скрывающихся от преследований тутси, искавших убежища в лесах и на кукурузных полях. Но пара усталых музунгу показалась боевикам ничуть не менее достойной добычей. Автоматная очередь, правда, слегка остудила их пыл, но несколько не то самых смелых, не то самых глупых, а может быть, просто самых злобных негров ринулись в погоню.

Не разбирая дороги, Иван и Николь мчались через лес. Голицын низко склонил голову и выставил вперед руку, чтобы колючие ветви не так сильно хлестали по лицу. Сумка Декуар, которую девушка несмотря ни на что так и не бросила, постоянно цеплялась за что-то, вынуждая француженку останавливаться. Каждая такая остановка стоила им трех-четырех патронов: короткими очередями Иван надеялся притормозить преследователей.

Внезапно лес закончился, и беглецы оказались на пологом берегу не то озера, не то широкой реки. Не останавливаясь, Голицын продолжал бежать, но когда вода дошла ему уже до колена, его остановил пронзительный крик Николь.

– Что такое? – оглянулся он. Девушка, как вкопанная, застыла на берегу. – Скорее вперед, вплавь!

– Крокодилы! – выдохнула француженка.

Похолодев, Иван обернулся к воде: посреди черной глади горели несколько пар ярко-желтых огоньков: это лунный свет отражался в голодных глазах ближайших родственников вымерших динозавров.

В два прыжка Голицын вылетел на берег, и в этот же момент из темноты леса появились две черные фигуры. Отстранив рукой Николь, Иван поднял автомат.

– Стоять! – прокричал он. – Руки вверх!

– Какая встреча, месье! – преследователи и не думали останавливаться. – Я так и знал, что мы еще увидимся!

– Месье Поль?! – ахнула Николь.

– К вашим услугам, мадмуазель.

– Мерзавец! – палец Голицына сам собой впился в спусковой крючок, однако, вместо выстрела послышался лишь сухой щелчок. Осечка?! Иван рванул затвор: снова осечка.

– Что, месье, патроны закончились? – картинно покачал головой «инструктор по гориллам». – Надо же, какая неприятность!

Второй преследователь тем временем приблизился к Полю и встал с ним рядом. Он был на добрых две головы выше «инструктора по гориллам» – и Иван узнал великана, носившего гордое имя сплава меди с никелем. В руках у Мельхиора был автомат, ствол которого смотрел Ивану прямо в грудь.

– Не понимаю… – изумленно прошептала Декуар. – Он же сотрудник национального парка, ученый… В Сорбонне учился… Почему он с ними?!

– Потом расскажу, – буркнул Голицын.

«Если, конечно, это «потом» у нас будет», – мелькнула мрачная мысль.

В кустах слева хрустнула ветка. Так, значит, преследователей уже трое.

– А у вас великолепный вкус, месье, – ухмыльнувшись, Поль кивнул в сторону Николь.

– Что вам надо? – резко спросил Иван.

– Мне? Ничего, – развел руками негр. – А вот мой друг Мельхиор на вас в обиде. Не столько даже за то, что вы его переиграли – это случается, сколько за то, что подставили, отвечая на вызов его голосом. Это едва не привело к серьезному недопониманию между нами…

Голицын даже не сразу понял, что речь идет о трюке с диктофоном в браслете, при помощи которого, записав голос Мельхиора, ему удалось обмануть бдительность Поля.

– В таком случае отпустите девушку, – проговорил курсант. – Она журналист, она здесь ни при чем.

– Нельзя быть в Африке и быть ни при чем, – покачал головой Поль. – Впрочем, от живой мадмуазель пользы и правда будет больше, чем от мертвой. Пожалуй, прихватим ее с собой в лагерь: ребята изголодались по приятному обществу… Убей его! – без долгих предисловий велел «инструктор по гориллам» своему спутнику.

Палец Мельхиора коснулся спускового крючка автомата – и в этот же момент Николь рванула с плеча свою сумку и почти без замаха швырнула ее в лицо негру. Мельхиор машинально пригнулся, ствол его автомата дернулся и тут же с грохотом изверг пламя выстрела. Иван прыгнул в сторону, пытаясь уйти с линии огня, но правый бок разорвала резкая боль.

Схватившись рукой за рану, Голицын повалился на траву. Мельхиор повел стволом автомата, выцеливая беззащитную жертву…

Затрещали кусты, и на берег вывалилась исполинская черная туша. Едва не наступив на Ивана огромной ножищей, бегемот – а это был именно он – по-видимому, привлеченный яркой вспышкой выстрела, ринулся на его источник. Великан-негр успел повернуть оружие навстречу внезапной опасности, но разъяренного гиппопотама было уже не остановить. Секунда – и под звук автоматной очереди боевик исчез под ногами бегемота.

Следующим на пути раненого зверя был Поль. «Инструктор по гориллам», без сомнения, был неплохо знаком и с гиппопотамами и прекрасно представлял, чем может быть чревата встреча с этими «речными конями», как их величали древние греки. Даже не пытаясь достать оружие, негр со всех ног бросился в сторону леса. Бежал он, надо отдать ему должное, довольно быстро, но бегемот словно решил раз и навсегда опровергнуть бытующие в Европе легенды о своей медлительности и неуклюжести. Гиппопотам нагнал Поля еще до того, как тот достиг края леса. Удар мощными клыками – и негр повержен наземь. Могучие ноги довершили дело.

Пробежав по инерции еще несколько метров, бегемот остановился и медленно развернулся в сторону Николь. Та не двигалась с места. Наклонив широкую голову, гиппопотам шагнул к француженке, однако внезапно покачнулся. Сил бегемота хватило на то, чтобы сделать еще один шаг, но тут его передние ноги подогнулись, и гигантская туша рухнула на траву.

Это было последнее, что видел Иван в Африке: в момент, когда пузо гиппопотама коснулось земли, сознание Голицына отключилось.

На борт вертолета ВВС Бельгии, облетавшего на рассвете окрестности Хабьяриманы в поисках подлежащих эвакуации европейцев, его подняли в глубоком забытьи.