Голливудские триллеры. Детективная трилогия Брэдбери Рэй
— Откуда же мне знать, — недоуменно пожал плечами я.
— Видите письменный стол с кошачьим наполнителем? Разгребите мусор и найдите там бумаги с вензелями.
Я подошел к столу. Под слоем пыли и какого-то птичьего помета мне удалось обнаружить стопку абсолютно одинаковых приглашений.
— Кларенс Раттиган и… — Я запнулся.
— Читайте, читайте! — сказал старик.
— … и Констанция Раттиган, — выдохнул я, после чего продолжил: — Рады сообщить о своем бракосочетании на вершине Маунт-Лоу 10 июня 1932 года, в три пополудни. Доставка наверх по железной дороге и на моторе. Шампанское для гостей.
— Вы такое не получали? — спросил Кларенс Раттиган.
Я поднял взгляд к потолку и покопался в архивах.
— Кларенс Раттиган и Констанция Раттиган… Постойте-постойте. А как же девичья фамилия невесты… Констанции?
— Намекаете на инцест?
— Ну да, звучит немного странно.
— Смешно сказать, — прошелестели губы, — но это Констанция заставила меня сменить фамилию! Моя фамилия была Оверхольт. И она сказала, что ни за что в жизни не поменяет свой шикарный псевдоним на какую-то второсортную дешевку.
— То есть вы покрестились другим именем прямо перед брачной церемонией?
— Нет, не другим именем. Я вообще принял крещение в первый раз. Дьякон там, в Голливуде, подумал, что у меня не все дома… А вы когда-нибудь пробовали спорить с Констанцией?
— Я…
— Только не говорите мне, что да! «Люби меня — или уходи» — так, кажется, она пела. Очень красивая мелодия. В общем, вымазали меня каким-то маслом — или елеем, черт его разберет… Наверное, второго такого идиота не нашлось во всей Америке — который бы своими руками сжег свое свидетельство о рождении…
— Будь я проклят…
— Да нет, это будь я проклят. Ну, что вы так смотрите?
— На вас смотрю.
— Понятно, — сказал он, — видок у меня не очень. Да и раньше был не ахти… Видите блестящую штуковину там, на столе, рядом с приглашениями? Это рукоятка от трамвайного колокольчика — с трамвая на Маунт-Лоу. Раттиган любила, когда я в него звонил. Я был вагоновожатым этого чертова трамвая… Ради всего святого, есть ли тут где-нибудь глоточек пива? — неожиданно вырулил он.
Я чуть не подавился.
— Вы только что сделали такое признание, объявили себя первым мужем Раттиган, а после этого как ни в чем не бывало переходите к пиву?
— Я не говорил — первым. Одним из нескольких. Так что там насчет пива? — Он пожевал губами.
Крамли со вздохом полез в карманы.
— Вот пиво, и еще есть печенье — бисквит в шоколаде.
— Печеньки! — Старик высунул язык, и я положил на него бисквит Mallomar, который тут же стал таять, как священная облатка. — Печеньки! Шоколад! Женщины! Жить без них не могу!
Он приподнялся, чтобы глотнуть пиво.
— Раттиган, — умоляюще сказал я.
— Ах да. Про женитьбу. Она приехала сюда на моем трамвае — и ее очень разозлила погода, она почему-то решила, что это моих рук дело, и предложила пожениться, а потом, в какую-то ночь, уже после медового месяца, выяснила, что ошиблась, что на самом деле я не могу управлять климатом, быстро охладела ко мне и сбежала. А мое тело уже никогда не будет таким, как прежде… — Старик вздрогнул.
— Это все?
— Что значит — все? А вам удавалось хоть раз выиграть у нее две партии из трех?
— Почти… — тихо сказал я.
После этого я вытащил записную книжку Раттиган.
— А вот что привело нас сюда.
Старик впился взглядом в свое имя, обведенное красным.
— Кто вас сюда направил? — Он снова глотнул пиво. — Погодите… Вы — какой-то писатель?
— Ну, допустим, какой-то…
— Как я вас вычислил! И давно вы с ней знакомы?
— Несколько лет.
— Сочувствую, сынок. Один год с Раттиган — это уже тысяча и одна ночь. Причем в сумасшедшем доме. В общем, мне все понятно. Эта чертовка пометила меня красным, потому что хочет, чтобы ты написал для нее автобиографию. Мемуары. А я ей нужен, как Старый Гейзер[377].
— Не думаю.
— Разве она не просила тебя про нее написать?
— Нет, не просила.
— И зря, между прочим. Идея отличная! Книга про Раттиган! Хищники на свободе! Такая отпетая стерва, как она, тянет на бестселлер! Одна ночь с Раттиган — и утром ты просыпаешься в лучах славы. Давай, сынок, руки в ноги — и вниз, подписывать договор с издательством. И мне тоже отстегнешь процентик. О’кей?
— О’кей.
— А пока — еще печенек и пива. Дальше-то будешь слушать?
Я кивнул.
— Вон на том столике… — кажется, имелся в виду ящик из-под апельсинов, — найдешь список приглашенных на свадьбу.
Я порылся на «столике» и среди кипы счетов откопал листок глянцевой бумаги.
— Тебе что-нибудь известно о происхождении слова «Калифорния»? — спросил он.
— А кто все эти… — начал я, но он остановил меня взглядом.
— Не гони лошадей. Так вот, когда выходцы из Испании пришли на север из Мексики в 1509 году, они привезли с собой книги. В одной из них, изданной в Испании, упоминалась царица амазонок, владычица земли молока и меда — Калифия. Страна, которой она правила, называлась Калифорния. Придя в эту долину, испанцы вкусили молока и меда и решили назвать ее…
— Калифорния?
— А теперь загляни в список приглашенных.
Я заглянул и прочел:
— Калифия! О господи! Мы же пытались ей сегодня позвонить! Где она?
— Именно это и хотела выяснить Раттиган. Когда-то эта Калифия предсказала ей нашу женитьбу — но почему-то не удосужилась предсказать печальный финал. Да-да, это из-за нее Раттиган меня захомутала, а потом устроила весь этот дурдом на вершине с дешевым шампанским. А сегодня, представьте себе, заявилась ко мне и вопит прямо с порога: «Где эта сука?! Ты должен знать!» Я ей в ответ: «Да я-то тут при чем! Это же Калифия! Это она сломала нам жизнь! Давай, Констанция, ату — найди ее и убей! А потом еще раз убей! Смерть Калифии!!!»
Мумия в изнеможении откинулась на свое ложе.
— Вы прямо так ей и сказали? — спросил я. — Именно сегодня?
— Факт! — выдохнул старик. — Послал ее по следу. Пусть найдет эту… пред-исказительницу. — Голос его ослаб. — Еще… бисквит…
Я положил ему на язык печенье. Оно растаяло, и он сбивчиво продолжил:
— Думаете про меня, что я тряпка и увалень? А у меня, между прочим, пол-лимона лежит в банке. Можете проверить. Откуда? Скупал на Уолл-стрит полумертвые акции и дожидался, когда они оживут. С 1941 года случилось много чего — Хиросима, Эниветок[378], скандал с Никсоном… Тогда я и прикупил себе — и IBM, и Bell… Зато теперь я — хозяин шикарных видов на Лос-Анджелес. У меня есть портативный туалет системы Andy Gump. А мальчишка-посыльный из магазина в Глендейле притаскивает мне сюда наверх тушенку, консервированные бобы и бутилированную воду — а я отстегиваю ему чаевые. В общем, жизнь Райли![379] Надеюсь, теперь-то — полная явка призраков моего прошлого?
— Почти.
— Раттиган, конечно, Раттиган… — продолжал старик. — Браво, бис и бурные аплодисменты. В газетах про нее частенько писали… А знаете что? Забирайте-ка их. В четырех первых стопках слева и в шести — справа. Берите то, что лежит сверху. Они все разные. Кошечка немного наследила по дороге в Марокко[380]. А сегодня вернулась специально, чтобы подчистить гуано.
— Вы ее действительно видели?
— А зачем видеть? Вполне хватило и того, что я слышал. Крик был такой, что самого Румпельштильцхена[381] разорвало бы пополам, а потом опять склеило.
— Она хотела адрес Калифии?
— Да, и еще газеты… Забирайте их — и валите ко всем чертям. Этот чертов развод никогда не кончится…
— А это можно взять? — Я показал на приглашение.
— Да берите хоть всю пачку! Кому они нужны? Кто по ним явился? Только тупоголовые дружки Раттиган… Которыми она подтиралась вместо туалетной бумаги, а потом комкала и бросала в нужник. «Ничего, закажем еще!» — это была ее любимая фраза. Забирайте приглашения. Найдите газеты. Как, ты сказал, тебя зовут?
— Я не говорил.
— Ну и слава богу! А теперь идите! — сказал Кларенс Раттиган.
Мы с Крамли осторожно протиснулись между башнями лабиринта, взяли из разных стопок восемь разных газет — и уже собрались выруливать к выходу, как вдруг на нашем пути вырос мальчишка с картонной коробкой в руках.
— Что у тебя там? — спросил я.
— Продукты.
— Выпивка, что ли?
— Продукты, — сказал парень. — Он все еще… там?
— И больше не приходите! — раздался голос Тутанхамона из недр газетных катакомб. — Меня все равно не будет!
— Он еще там, — сказал мальчишка, заметно побледнев.
— Три пожара и одно землетрясение! И еще одно грядет… Я его чую! — Голос мумии стал слабеть.
Мальчик поднял на нас взгляд.
— Это все вы…
Я сделал шаг в сторону, пропуская его.
— Не двигайтесь и не дышите. — Он стал протискиваться мимо нас.
Мы с Крамли перестали двигаться и дышать.
И он скрылся.
Глава 11
С божьей помощью Крамли развернул свою колымагу и умудрился съехать вниз, не сорвавшись в пропасть. Всю дорогу я сидел, вытаращив глаза.
— Только ничего не говори. — Крамли старался не смотреть на меня. — Я не хочу это выслушивать.
Я судорожно сглотнул.
— Три пожара и одно землетрясение. И еще одно грядет!
— Я же просил! — Крамли врезал по тормозам. — Оставь свои жалкие мыслишки при себе! Можешь быть спокоен, землетрясение уже началось — «Раттиган» называется. Живым точно никто не уйдет! А теперь выметайся из машины.
— Я боюсь высоты.
— Ну, тогда захлопни пасть!
Мы проехали двадцать тысяч лье под гнетом тяжелого молчания. Встали в пробку, и я решил просмотреть газеты.
— Не понимаю, — сказал я, — почему он отдал нам именно их?
— А что там?
— Ровным счетом ничего. Ноль. Пшик.
— Дай-ка сюда… — Крамли взял газету и одним глазом заглянул в нее, а другим продолжал смотреть на дорогу.
Пошел дождь.
— Эмили Старр, умерла в двадцать пять лет, — зачитал он.
Автомобиль вильнул.
— Смотри на дорогу! — крикнул я.
Он взял следующую.
— Коринн Келли разводится с фон Штейнбергом…
Он швырнул газету через плечо.
— Ребекка Стендиш в больнице, при смерти…
Еще одна полетела ему за спину.
— Женевьев Карлос выходит замуж за сына Голдуина. Ну надо же…
В уютном свете молний Крамли просмотрел еще три выпуска. Все они так же перекочевали на заднее сиденье.
— А еще клялся, что дружит с головой. Нехорошо, нехорошо…
Я снова взялся за старую прессу.
— Наверное, мы что-то пропустили. Не стал бы он хранить их просто так.
— Да брось ты… Эти коллекционеры с психами по одним дорожкам ходят. И тараканы у них общие.
— Но ведь и Констанция… — начал я и тут же запнулся. — О боже… Сядь, а то упадешь!
— Да я и так сижу, — сказал Крамли, картинно откинувшись за рулем.
— Смотри, вот здесь, на страничке светской хроники. Огромное свадебное фото. Боже мой, Констанция, на двадцать лет моложе… И рядом с ней — мумия, тот самый мужик с холма, тоже еще свеженький — и вполне ничего из себя. А по бокам — Марти Кребс, помощник Льюиса Б. Мейера и… Шарлотта К. Калифия, подпись — астролог!
— Астролог! Да еще какой. Не успела предсказать свадьбу на Маунт-Лоу — как Констанция тут же побежала подтверждать прогноз. Поищи-ка лучше раздел некрологов.
— Некроло… Ого!
— Что там еще?
— Кое-что. Ежедневный гороскоп от… Царицы Калифии!
— И какие предсказания? Ясно? Безоблачно? Идеальный день, чтобы сажать овощи или выйти замуж за придурка? Огласи.
— «Удачная неделя, удачный день. Принимайте все предложения, совершайте любые сделки».
— Ну, хорошо — гороскоп, а дальше-то что? — спросил Крамли.
— Мы должны найти эту Калифию.
— Зачем?
— Если ты не забыл, она ведь тоже помечена красным. Надо увидеться с ней, пока ничего не случилось. Крест — это же знак смерти? Так ведь?
— Не факт. Этот Тутанхамон с Маунт-Лоу еще вовсю шевелит клешнями, а его имя тоже обведено — и с крестом у него все в порядке!
— Да, но у него есть предчувствие, что кое-кто точит на него зубы, — напомнил я.
— Кто — Констанция? Эта финтифлюшка?
— Хорошо… Допустим, старик пока жив — хотя от него толку, как от козла молока… Но это не значит, что Калифию уже не убрали. Может быть, она могла бы рассказать нам больше. Надо обязательно найти ее адрес.
— Всего-то? Аллилуйя! — Крамли резко свернул на обочину и вышел из машины. — Все-таки обидно, что большинство людей не имеют привычки думать. Понятно, что Констанция не думает никогда в принципе. Но мы-то! Надо быть совсем тупыми, чтобы не попытаться поискать адрес в «Желтых страницах»!
Он перебежал улицу, зашел в ближайшую телефонную будку, быстро пролистал справочник и вырвал оттуда страницу. Через минуту он был уже возле машины.
— Телефонный номер старый, а вот адресок может пригодиться.
Он сунул мне под нос вырванную страницу. Я прочел: «ЦАРИЦА КАЛИФИЯ. Хиромантия. Френология. Астрология. Египетская некрология. Ваша жизнь в моих руках. Добро пожаловать».
И в конце — месторасположение этого гнусного вместилища зодиака.
— Итак! — сказал Крамли, который после пробежки так часто и глубоко дышал, что был близок к обмороку из-за гипервентиляции легких. — Что мы имеем? Констанция вывела нас на египетскую древнюю книгу, а книга указала на Калифию, которая велела ей выйти замуж за монстра.
— Ну, это еще неизвестно!
— Ты даже не представляешь насколько! Вот заодно все и выясним.
Он завел мотор, и мы поехали выяснять.
Глава 12
Как только мы вырулили на Бункер-Хилл к Центру парапсихических исследований Царицы Калифии, наше следствие сдвинулось с мертвой точки. Крамли едва успел бросить недобрый взгляд на парапсихическую вывеску, как я указал ему еще на одну, которая не могла его не порадовать:
ПОХОРОННОЕ БЮРО КАЛЛАГАНА И ОРТЕГИ.
Это явно его воодушевило.
— Как будто домой приехал, — сказал он и остановил свой драндулет.
Я вышел.
— Ты идешь? — спросил я.
Крамли продолжал сидеть в машине, держась обеими руками за руль и изображая, как будто мы едем.
— Куда? — сказал он, выглядывая из-за опущенного стекла. — Мы же еще не до конца съехали. В смысле, с холма. Или, думаешь, окончательно?
— Короче, ты идешь? Ты мне нужен.
— Ну и что ты встал? — Крамли уже поднимался по крутым ступенькам бетонной лестницы.
Покрытая трещинами дорожка вела к ветхому сооружению, больше похожему на клетку для птиц, чем на жилой дом.
— Пекарный цех по производству дурных предсказаний, — сказал Крамли.
Мы прошли еще немного. Встретили на своем пути сначала кошку, потом козу, а потом павлина, который стал строить нам глазки, развернув свой тысячеглазый хвост. Я постучал в дверь — и ответом мне был целый снегопад облупившейся белой краски, которая тут же украсила мои ботинки.
— А дом-то крошится прямо на глазах, — заметил Крамли. — Как бы весь не раскрошился.
Я постучал еще раз — осторожно, одними костяшками. За дверью раздался звук, как будто кто-то передвигает по паркету огромный железный сейф. В дверь что-то бухнуло.
Я занес руку, чтобы постучать еще раз, но в этот момент противный голос произнес:
— Иди отсюда!
— Но я…
— Иди!
— Ради бога, пять минут… Четыре, две, одну! Мне нужна ваша помощь.
— Нет, — проскрипел голос, — это мне нужна ваша помощь.
Мой мозг лихорадочно перебирал карточки в архивах, пока не наткнулся на мумию.
— Вам что-нибудь известно о происхождении слова «Калифорния»? — прошамкала она.
Я повторил ее вопрос.
За дверью повисло гробовое молчание, а затем голос прошипел:
— Черт знает что…
По очереди проскрежетали три замка.
— Этого никто не знает, про Калифорнию. Никто.
В двери появилась щель.
— Ладно, давайте… — сказал голос.
Из щели высунулась ладонь, похожая на мясистую морскую звезду.
— Кладите свою!
Я накрыл ее ладонь своей.
— Переверните.
Я перевернул руку ладонью вверх, и она сжала ее, как в тисках.
— Расслабьте.
Она помяла мою руку, затем большим пальцем прощупала линии на ладони.
— Не может быть, — прошептала она.
Обследовала бугорки, расположенные под пальцами.
— Так и есть, — со вздохом сказала она.
А потом добавила:
— Вы помните свое рождение.
— Откуда вы узнали?
— Вы же седьмой сын седьмого сына!
— Ничего подобного, — сказал я, — я один в семье, у меня нет братьев.
— Боже! — Ее рука дернулась. — Вы будете жить вечно!
— Никто не…
— А вы будете. Не само ваше тело, а то, что вы делаете. Чем вы занимаетесь?
— Вообще-то, моя жизнь у вас в руках…
Она издала смешок.
— Понятно. Актер? Нет… Внебрачный сын Шекспира.
— У него не было сыновей.
— Значит, Мелвилла[382]. Внебрачный сын Германа Мелвилла.
— Было бы неплохо.
— Так оно и есть.
Я услышал, как от двери со скрипом отъехало что-то тяжелое, после чего она медленно отворилась.
Моему взору предстала необъятных размеров женщина в огромной мантии из красного бархата — она сидела на троне, поставленном на колесный ход. Громыхая по паркету, этот трон отвез ее в глубину комнаты и остановился у стола, где в свете витражной лампы сияли искрами сразу четыре хрустальных шара. Там же маячил и железный сейф. Не было никаких сомнений, что из недр вот этой стотридцатикилограммовой мясной туши берет начало не что иное, как пронзающий все живое взгляд Царицы Калифии — астролога, хироманта, френолога и специалиста по прошлому и будущему.
— Проходите, я не кусаюсь, — сказала она.
Я вошел. Следом за мной — Крамли.
Читать бесплатно другие книги:
