Жемчужный принц Иславская Варвара

Глава 1

Среди бирюзовых вод венецианской лагуны стоял зеленый остров, красоту которого четыре века тому назад воспел Шекспир. Именно там находился афинский лес, где происходили сказочные события его комедии «Сон в летнюю ночь». Описанные Шекспиром эльфы, саламандры и ундины действительно обитали на этом острове и вовсе не мешали местным рыбакам и ныряльщикам за жемчугом. Тяжек был труд их и опасен. Но люди никогда не жаловались на жизнь, ибо прекрасен был этот остров с его щедрым солнцем, плодоносящими деревьями, цветочными коврами, бескрайними лугами и морем, которое выносило на берег драгоценные камни и цветные жемчужины.

И звался этот остров «Жемчужным»…

Но однажды случилось несчастье. Повелительница острова, королева Маргарита, рассталась со своим мужем, коварным колдуном Ригондом, и тот наслал на остров беспощадную бурю, которая наполовину разрушила его, оставив лишь часть леса и огромную, уносящуюся прямо в небо белую скалу. Многие люди погибли, другие покинули остров навсегда, но те, кто искренне любил свою сказку, пожелали остаться в ней навсегда. В их числе была могущественная повелительница фей Маргарита, добрый эльф Робин и гигантские стрекозы эльфины. «Я снова превращу этот остров в сказку», – обещала Маргарита и надела на голову королевский, золотой венец. Так оно и вышло. Этот волшебный участок суши снова зацвел, привлекая к себе людей и сказочных созданий.

Так он и стоял, омываемый синим теплым морем, шелестя зеленой листвой деревьев и наполняя пространство пением птиц с радужными крыльями, названия которых не знал никто.

Благодаря стараниям Маргариты, к середине 18-ого века Жемчужный остров стал одним из богатейших королевств в Адриатике. Роскошь дворца, построенного в сияющей белой скале, поражала даже самых привередливых ценителей искусства. Это строение не имело правильной формы и не создавалось по определенному плану, ибо приезжавшая сюда в разное время знать выбирала себе понравившееся место и создавала покои по своему вкусу, совершенно не понимая, что отсутствие стиля – это некая завораживающая оригинальность, а иногда и особая форма красоты.

Ни одно даже самое роскошное строение в Венеции не могло сравниться с засаженными зеленью каскадами белого дворца, похожими на сады Семирамиды. Это были гигантские балконы с пышной зеленью, пальмами, кипарисами, вечнозелеными деревьями и кустами белых и алых роз. Просторные греческие беседки и крошечные летние домики придавали необыкновенный уют и красоту этим загадочным садам, а кусты сирени почтенно склонялись под тяжестью благоухающих цветов.

После смерти королевы Маргариты правителем королевства стал принц Перль, прослывший среди своих подданных красавцем и чудаком. Его внешность действительно была чарующей и казалась воплощением мужской красоты, воспетой поэтами античности. Покрытые легким загаром скульптурные формы изящным контуром вписывались в пространство, заставляя сиять прозрачный воздух. Широкие плечи переходили в изящный торс с тонкой талией и мускулистыми ногами, которые заканчивались ступнями с нежными, как у женщины пальцами. Его черные кудрявые волосы спускались почти до плеч, выгодно оттеняя лицо, которое украшали синие бездонные глаза. Если бы его внешность можно было перевести на язык музыки, то это были бы переливы скрипок со звоном малиновых колокольчиков. Красота принца Перля была даже несколько неестественной, как будто бы природа была салонным художником, пишущим портреты знатных вельмож для парадных залов роскошных дворцов 18-ого века.

С детства у маленького ангела было все, что только может пожелать детская душа: вырубленный в скале белый дворец с тронными залами, библиотекой и игровыми комнатами, где стояли настоящие, в полный рост рыцари, куклы, золоченые кареты и маленькие игрушечные пони, которых маленький Перль просто обожал. Слуги выполняли любой каприз маленького принца, и у него никогда не было повода для слез, ибо волшебная сказка выдумана не для страданий.

Познание мира и любви началось у мальчика с нежных рук матери, одетых в тонкие, кружевные перчатки-паутинки, ее светлых локонов и нежного, воркующего голоса. Но когда принцу было два года, эти руки куда-то исчезли. Мальчик долго ходил по дворцу в поисках своей любимой мамы и в тронной зале обнаружил странную картину. В глубине помещения, на небольшом возвышении стоял светлый гроб, украшенный красными лилиями. Мальчик подошел и увидел, что в этом скорбном пристанище мертвых лежит его мама.

– Мама! Мама! – весело закричал мальчик и бросился к гробу. Но королева не отвечала. Ее белое неподвижное лицо было непривычно важным и серьезным. Дрожь пробежала по тельцу маленького принца. Он понял, что случилось что-то страшное и непоправимое с его горячо любимой мамой. – Мама! – вновь закричал принц и стал целовать мертвые руки, одетые в столь любимые им, кружевные «паутинки». – Мама! – ты обещала сходить со мной в волшебный лес и показать мне настоящих эльфов! Проснись, мама! – И маленький принц начал покрывать поцелуями безжизненное лицо королевы.

В этот момент в тронную залу вбежал дворецкий по имени Кроун. Он подхватил на руки плачущего мальчика и унес его прочь.

– Я накажу того, кто забыл закрыть залу! – прохрипел он и пригрозил пространству смуглым кулаком. Потом посмотрев на мертвую королеву, он с ужасом заметил, что белые кружевные перчатки на ее руках горели ярким, оранжевым пламенем. Не выпуская плачущего двухлетнего мальчишку, Кроун своей грубой толстой пятерней затушил пламя, но на его пальцах, словно клеймо, остались следы ожогов.

С тех пор мальчик видел только Кроуна в его неизменном темном камзоле, да молчаливых прислужниц, одетых в белые одежды, как будто бы другого цвета на свете не было. Перль пытался говорить с ними, но они молчали и отворачивались.

Кроун действительно пытался заменить принцу родителей. Этот дворецкий и самозваный регент баловал мальчика, таскал его на руках, водил гулять, рассказывал сказки и страшные истории, играл с ним в крестоносцев, но не вызывал у мальчика любви и привязанности, потому что у Кроуна белые рыцари и добрые волшебники всегда погибали в борьбе с колдунами и темными силами. Пугливо оглядываясь по сторонам, мальчик искал любви и сострадания, но нигде их не находил. И ему оставалось только одно – любить самого себя.

В 15 лет он уже знал о своем внешнем превосходстве над другими, а в 18 – Перль полностью осознал чары своей красоты.

Как же он любил свое тело! Видя в старинном бронзовом зеркале свое отражение, он трепетал от наслаждения, его сердце билось, а тело наполнялось сладкой истомой. Он созерцал свою физическую красоту и видел только себя в ореоле ослепительного света. Собственная внешность пьянила его, и с каждым днем это чувство становилось все сильнее и сильнее, пока так не захватило его так, что окружающий мир перестал для него существовать.

Девушки нравились ему, но их жеманность и желание понравиться такому красавцу подавляло его, заставляя внутренне сжиматься. Тем не менее, глядя на прелести девушек, принц мысленно совершал с ними безумные акты любви, о которых с упоением читал, когда сидел в дворцовой библиотеке. Но все это жило внутри него, и не было такой силы, которая бы раскрепостила его и выпустила наружу бушующие в нем страсти.

Конечно же, принца часто приглашали на балы и карнавалы, которые устраивали другие острова лагуны, но ему было скучно среди обилия разноцветных масок, пышных платьев и блеска драгоценностей. И принц спешил в свою обитель, чтобы снова встать перед зеркалом, желая навсегда слиться с обманным стеклом.

Дни шли за днями, превращаясь в месяцы и годы, а принц все жил в своем жемчужном замке, проклиная свою красоту и совершенство. Он прекрасно знал историю о греческом юноше Нарциссе, который любуясь на свое отражение в воде, не мог оторваться от своей красоты и превратился в желтый, печальный цветок. Принц не хотел такой участи, но и поделать с собой ничего не мог. Зеркало заполняло всю пустоту и фальшь его жизни.

Настал день, и принцу Перлю исполнился 21 год. Сегодня по закону он вступал в монаршие права. Зная скромность и привычки принца, Кроун не стал устраивать пышных празднеств, а пригласил только самых близких друзей.

Утром, зайдя в спальню принца, Кроун увидел, что юный монарх еще спит, закутавшись с головой в красное атласное одеяло. Дворецкий раздвинул тяжелые портьеры, и в светлую комнату принца, мягко вошли теплые лучи солнца. Они как будто бы жалели монарха и играли причудливыми тенями на кремовых обоях спальни. В стоящую на полу синюю вазу, Кроун поставил букет только что срезанных красных и белых роз. Потом он вышел на секунду и вернулся с подносом, на котором стоял завтрак, состоящий из чашечки дымящегося кофе с взбитыми сливками и специально приготовленного в честь дня рождения, ягодного пирога. Кроун поставил поднос на стеклянный столик и подошел к принцу. Чуть отвернув одеяло, Кроун посмотрел на юношу.

«Боже, как он красив. Конечно же, это может быть только сын феи Маргариты, повелительницы этого острова!»

Кроун украдкой погладил принца по щеке, и тот проснулся.

– Что тебе нужно, Кроун? – недовольно спросил принц сонным голосом. Он явно недолюбливал своего слугу.

– Сегодня у вас день рождения, принц! Позвольте принять мои поздравления, – и Кроун низко поклонился.

Только тут принц заметил, что вместо своего обычного темного костюма, Кроун был одет в светлый камзол с накрахмаленным кружевным жабо. Принц даже сел на своей бескрайней кровати, при этом обнажив свой скульптурный торс.

– Ничего себе! – только и мог вымолвить принц. – Но я вынужден огорчить тебя. Я не собираюсь устраивать никаких празднеств, и весь вечер проведу в замке.

– Но почему? – всхлипнул Кроун. – Ведь я так старался принести вам радость, ваше высочество.

– День рождения отменяется, Кроун, – заявил принц и солгал.

– Хорошо, я отдам все нужные распоряжения, ваше высочество, – безучастно ответил Кроун и вышел из спальни.

– У меня тоже от вас есть тайны! – заявил принц и подошел к столику из синего венецианского стекла, на котором стоял поднос с завтраком.

Глава 2

Что же это была за тайна? Созерцание в зеркале своего совершенства вызывало у Перля захватывающие вибрации, некую гармонию со своим «я», которые мы называем наслаждением. Но жизнь нашего героя была бы невообразимо скучной, если бы не древний остров Лесбос, который, как фантом, появлялся в водах Адриатики в ночь Красной луны.

Принц часами сидел в дворцовой библиотеке, высчитывая появления пурпурного светила, а вместе с ним и острова, который населяли прекрасные нимфы, так непохожие на современных девушек. Именно сегодня в день рождения принца, должна была взойти Красная луна, которая своей силой возрождала из прошлого обетованный остров.

Принц почти десять дней не вылезал из библиотеки, чтобы точно рассчитать появление Красной луны и, кажется, не ошибся. Уж больно прозрачен был сегодняшний воздух, а парящие над островом белые облака были необычного фиолетового оттенка. Принц знал, что если он ошибется, то неизвестно, когда еще это капризное светило появится в небе и одарит принца неведомыми ощущениями.

Сейчас он стоял у окна своей спальни и наблюдал за заходом солнца, которое не спешило передать землю своей ночной подруге Гекате. Но ничто не может изменить раз и навсегда установленный порядок. Фиолетовые облака стали менять свой цвет, пока не стали почти черными, и закатное солнце, словно обиженное тело красавицы, величаво проплыло под их пепельной дымкой.

– Ура! – закричал принц. – Облака потемнели. Это верный признак прихода Красной луны!

Наскоро закрыв окно и запахнув гардины, принц осторожно вышел из своих покоев и спустился в библиотеку. Там, он с быстротою молнии вытащил из старого книжного шкафа потрепанный сундук и извлек оттуда полосатую робу, широкие штаны и грубые коричневые башмаки. Через минуту он превратился в принца-матроса. Спрятав в сундук королевские одежды, принц завернулся в черный бушлат и вышел из библиотеки. Он покинул дворец незаметно, спустившись по лестнице, ведущей с его балкона прямо на песчаный пляж. Ему нужно было только добежать до огромных прибрежных валунов, где была спрятана простая, рыбацкая лодка. Со страхом оглядываясь по сторонам, словно вор, принц бежал по белому сыпучему песку. Но кто обратит внимание на черноволосого моряка в простой робе и черном бушлате?

– Все! – выдохнул принц, хватаясь за выступающие в темноте серые камни. Потом он быстрыми движениями вытащил лодку, столкнул ее на воду, прыгнул в нее и с какой-то яростью насел на весла. Стояла тишина, плеск волн был едва слышен. «Если я опоздал, то Красная луна не взойдет и не покажет мне дорогу». Принц еще сильнее налег на весла. По его щекам струйками бежал пот, глаза горели, словно угли, руки отчаянно работали.

Наконец темное, невидимое море осветил первый багровый луч.

– Успел! – прокричал принц и еще сильнее заработал веслами, потому что этот тонкий луч превратился в красную дорожку, которая указывала ему путь к острову. По мере приближения, все вокруг начинало окрашиваться в розоватые тона: вода, небо, облака. Главное – было успеть до появления самого светила.

Красная дорожка становилась все ярче, и вот вдали уже забрезжили крутые скалы острова Лесбос и его живописные руины, отдыхающие под сенью стройных кипарисов. Еще немного усилий, и лодка принца поравнялась с каменистым берегом. В этот момент над морем вспыхнула кроваво-красная луна, разлив розоватый свет в ночном воздухе. Пришвартовав лодку у прибрежных валунов, принц сел на большой плоский камень и начал ждать появления юных гречанок. Что это были за девушки! Одетые в разноцветные хитоны, они резвились на каменной площадке среди высоких, увитых зеленью колонн, декламировали стихи, пели, а иногда устраивали целые представления, пропитанные чувственностью языческих богинь.

Принцу нравилась простота их игр и развлечений. Они не были похожи на жеманных, затянутых в неудобные корсеты принцесс с их наигранными манерами и выученной речью. Да и сама обстановка острова была простой. Вдали благоухала оливковая роща, которая плавно сливалась с каменной площадкой, украшенной вазонами с цветами и высокими коринфскими колоннами. Сбоку располагался амфитеатр для зрителей. Однако принц никогда не ходил туда и предпочитал свой собственный театр. Когда он смотрел на этих юных девушек в простых хитонах, его душа наполнялась неизведанными чувствами, и он забывал о себе и о бронзовом зеркале, в котором проходила вся его жизнь.

Принц ждал, но девушки не появлялись, лишь высокие кипарисы слегка покачивались на ветру.

Неожиданно из глубины оливковой рощи появилась невысокая женщина в коричневом хитоне, накинутом на темно-зеленое платье. Она была невысокой, худой, со смуглой кожей и лучистыми карими глазами. Ее кудрявые темно-фиолетовые волосы покрывал золотистый обруч. Женщина вся была погружена в чтение коричневого свитка и не заметила принца. Закончив чтение, она огляделась, и глаза ее тут же остановились на принце.

– Что ты тут делаешь, принц? – спросила женщина.

– Я? Я пришел навестить вас.

– К сожалению, мои ученицы сегодня не смогут развлечь вас своим пением. Ведь вы ради них совершаете столь опасный путь под безжалостными лучами Красной луны. Подойдите сюда, принц. – И женщина жестом пригласила гостя. – Свой черный плащ можете оставить в лодке.

Дрожа от смущения, принц-матрос подошел к женщине.

– Здравствуйте, – поклонился принц женщине и церемонно поцеловал ее крохотную смуглую ручку. – Вы, кажется, знаете все.

– Конечно. И я также знаю, что вы – добрый принц.

– Будем знакомиться. Я – Сафо Митиленская.

– Великая древнегреческая поэтесса?

– Иногда меня так называют, – рассмеялась Сафо.

– Я обожаю ваши стихи о любви и страсти! – И принц, набравшись мужества, прочел незабвенные строки Сафо, воспевающей любовь, страсть и красоту.

– Спасибо тебе, принц, – сказала Сафо и поцеловала в лоб юношу. – Ты читаешь мои стихи, а думаешь о своем. Тебя что-то мучает?

– О да, – несравненная Сафо, – сказал принц, и голос его дрогнул. – Сегодня мне исполнился 21 год, и я должен принять управление своим маленьким королевством, но мне это не нужно. Мне вообще ничего не нужно в этой жизни, кроме старинного зеркала, которое стоит в моей спальне!

– Чем же оно тебя так привлекает? – спросила Сафо.

– Тем, что я смотрю на свое отражение и не могу оторваться. Моя внешность завораживает меня и вызывает восторг наслаждения. Окружающий мир перестает существовать. Я – человек, лишенный чувств. О, будь проклята моя красота! – закричал принц, закрыв лицо руками.

Сафо нежно отвела руки принца и поцеловала его мягкие ладошки. Потом она сказала:

– Поцелуй меня, принц.

Принц нагнулся и неловко поцеловал Сафо в смуглую щеку.

– О, это был девственный поцелуй тринадцатилетнего отрока, за который у нас в Греции платили большие деньги.

– Простите, Сафо, но мне уже 21 год.

– Ты ведал женщин?

– Нет, они не привлекают меня.

– Тогда зачем ты каждый раз ждешь появление Красной луны и, рискуя жизнью, приезжаешь сюда, чтобы любоваться моими нимфами?

– Они другие, Сафо! Они легки и быстры, как лани, в них бушует жизнь, а их нежные лица будто бы смазаны амброзией! Я забываю о себе, когда слушаю их голоса, и мое тело начинает петь. Я чувствую внутреннее волнение и дрожь.

– Мой бедный, грустный принц, – сказала Сафо, и по ее впалой щеке покатилась скупая слеза. – Мы жили в другое время, когда нашему сознанию были открыты четыре измерения, что позволило нам по-другому созерцать этот мир. Мы им не только любовались, а еще и пользовались, и не считали наслаждение грехом. А ваши воззрения меняются, как погода. Но я скажу тебе одно. Твой Жемчужный остров хранит множество тайн, которые тебе, как истинному его повелителю, придется открыть. Другого выбора у тебя нет. Для начала наберись храбрости и войди в это старое зеркало.

– Войти в зеркало? – удивился принц. – Но это невозможно. Это не совсем даже зеркало. Это – старинный шкаф с мерцающей зеркальной поверхностью.

– Помнишь мою оду богине Афродите?

– Конечно. Это мое любимое стихотворение. «Пестрым троном славна Афродита, Зевса дочь, искусная в хитрых ковах! Я молю тебя. Не круши мне…»

– Не продолжай. Я верю тебе, жемчужный принц. Но наберись храбрости и пройди сквозь это зеркало! К сожалению, нам пора прощаться. Строгая богиня зари Эос уже послала своего сына, чтобы он озарил землю первым лучом солнца. Беги скорее к своей лодке. Если ты не успеешь, то навсегда останешься здесь, в бликах Красной луны.

– Спасибо тебе, Сафо! – улыбнулся принц и поцеловал поэтессу в щеку, которая была влажной от слез.

Принц бросился к лодке, оттолкнул ее от берега и, не боясь замочить свой матросский костюм, впрыгнул в нее и сел на весла. В этот момент по темно-синему небу прокатились белые тени сыновей Эос, чтобы прогнать мрачную Гекату.

«Я успел», – подумал принц. «Теперь при свете зари я быстро доберусь до острова. Мне даже и компас не нужен. Вся лагуна как на ладони», – и принц улыбнулся наступающему утру.

Через некоторое время вдали появились покрытые зеленью каскады его жемчужного замка, мелководные речушки и старый афинский лес.

«Какие же тайны ты хранишь, мой родной остров, где я родился, вырос и…совсем запутался», – подумал принц. «Мне даже не хочется, чтобы меня называли „его высочеством принцем Перлем“. И что за загадки таит в себе мое старинное зеркало? Неужели мне самому придется разгадывать все эти тайны? Хотя я догадываюсь, что виной всему сказочные игры эльфов в афинском лесу, который только с виду тих и спокоен».

Задумавшись, принц не удержал лодку, и она с шумом врезалась носом в серые валуны.

– Ай! – закричал принц, с трудом удерживая равновесие.

– А вы настоящий сын вашей матушки, королевы Маргариты, – раздался чей-то писклявый голосочек, в котором принц узнал доброго эльфа Робина, который промышлял еще в афинском лесу, выполняя приказания его повелителей. Сейчас перед принцем стоял маленький, похожий на обезьянку человечек со всклокоченными редкими волосами, серыми круглыми глазами и большущими зелеными ушами. Одет он был весьма элегантно: в красные штаны, такого же цвета жилет и желтые зашнурованные ботинки. – Давайте я поставлю лодку как следует, а вы пока отдохните, принц. Мне кажется, вы очень устали.

– Ты прав, Робин, – слабым голосом ответил принц и вылез из лодки.

С ловкостью, на которые способны только сказочные существа, Робин одним движением руки развернул лодку, потом слегка взмахнул головой, и серые валуны спрятали тайну принца от посторонних глаз.

– Ты что следил за мной? – недовольно спросил принц.

– Что вы, ваше высочество! Просто сегодня была ночь Красной луны, которая обладает большой силой и даже может возродить прошлое. Ночью я стоял на пляже и видел вдали остров, где вы беседовали с неизвестной женщиной в темной тунике. Не забывайте, что у эльфов очень хорошее зрение и слух. Уверяю, что другие обитатели замка не видели ничего, а только мучились от красных бликов и страдали бессонницей.

– Я верю тебе, Робин, – сказал принц и подошел к эльфу.

Робин внимательно посмотрел на принца и сказал:

– Что-то вы изменились, принц?

– Как это?

– У вас под нижней губой появилась складка, которая делает ваш облик жестче.

– Я просто устал, эльф. – Знаешь, что. В библиотеке в шкафу стоит сундучок. Там я спрятал свою одежду. Принеси мне ее, а я подожду тебя здесь. Боюсь, что принца-матроса не поймет никто.

– Слушаюсь, ваше высочество, – и добрый Робин исчез.

Тем временем принц скинул с себя одежду, еще раз благоговейно посмотрел на восходящее солнце и зашел в море. Он любил плавать. Когда бирюзовая вода ласкала его тело, оно начинало петь, вторя воркующим волнам.

Когда пришел Робин, принц, подобно греческому богу Аполлону, стоял на песке, подставив лицо утренним лучам солнца. Он действительно был похож на греческую статую, сделанную из светлой бронзы и украшенной черными, ниспадающими до плеч кудрями, которые безжалостно трепал морской ветер, как будто бы завидуя их красоте.

«Жаль, что мне не нравятся мужчины», – подумал Робин, а вслух произнес:

– Я принес ваши королевские одежды.

Не поворачиваясь к Робину лицом, принц приказал:

– Оставь их на песке, а матросские лохмотья спрячь обратно в сундучок.

– Будет сделано, принц. – Поклонившись, Робин аккуратно разложил королевскую одежду на песке, потом снова взмахнул рукой, и грязный матросский костюм исчез в воздухе.

– Робин… – что-то хотел сказать принц, но эльфа уже не было. – Ладно, еще встретимся с тобой, – проворчал принц и стал одеваться.

А Робин уже шел по длинному, покрытому ковром коридору замка, ведущему в королевские покои. Сплетник он был несусветный, хотя и отличался добротой. Если бы в замке постоянно что-то не происходило, то он потерял бы слух от скуки. Но друзей своих он не предавал, а недругам только поддакивал и выразительно шевелил ушами.

В конце коридора Робин случайно наткнулся на живущую в замке принцессу Фаустину, которая сначала вообще не заметила его, ибо была сонной, неубранной, в желтом халате, небрежно накинутом поверх измятой сорочки.

– Привет, Фаустина, – весело поздоровался эльф.

– Привет, – несвязно промямлила принцесса. – Ей точно было не до принца-матроса. А кто такая поэтесса Сафо, она не знала вообще. – Меня доконала эта Красная луна. Я всю ночь не спала и мучилась от несносной жары! – пожаловалась Фаустина.

– Зато некоторые находят в ней особое удовольствие!

– Кто же? – недоверчиво спросила принцесса.

– Наш дорогой принц Перль! Оказывается, он удачно ведет двойную жизнь, и познает все ее радости.

– Это все сказки афинского леса! – проснулась принцесса Фаустина. – Принц чист как российский снег. Кроме зеркала, которое нужно разбить молотком, для него не существует никаких радостей. А эти повести рассказывай своей стрекозе, которая кажется тебе верхом изящества.

– Это не простая стрекоза. Она – эльфина, способная на многие волшебства.

– Вот пойдите и поколдуйте! – рассмеялась Фаустина.

– Но Фаустина! Принц начал меняться и неизвестно, чем это закончится для всех!

– Ему исполнился 21 год. Естественно он начинает меняться!

– Не забывай, что он не простой принц.

– Ты меня уже утомил, эльф. – Пойду я в свои покои и как следует, высплюсь, а потом разберусь, что случилось с принцем. Думаю, что ничего. Прощай, Робин.

– Прощайте, принцесса Фаустина.

Глава 3

Фаустина сидела у себя на балконе, который напоминал цветущий сад. Несмотря на свое положение, она не любила роскошь и предпочитала вещи, полезные для жизни. Так небольшой круглый бассейн с водой украшал только один фонтан в виде тритона, пускающего струи пресной воды. Посреди сливовых и апельсиновых деревьев стояла маленькая деревянная беседка с большим столом и уютными скамеечками. Но больше всего Фаустина любила лежать на широком, обитом зеленым бархатом ложе, созерцать переливающиеся на солнце, прозрачные струйки фонтана и любоваться маргаритками, растущими в каменных вазонах. Она вплетала эти оранжевые огоньки в свои роскошные каштановые волосы, делая невероятно шедшую ей, живую прическу.

Фаустина сознавала, что ей, бывшей ныряльщице за жемчугом, необыкновенно повезло в этой жизни. Почти 20 лет тому назад, ее возлюбленный Кроун, пригласил Фаустину жить во дворец. Так она стала его наложницей, не имеющей никаких прав. Она обязана была только любить Кроуна и получать плату за свое чувство в виде титула и полного обеспечения. Но время изрядно потрудилось над внешностью принцессы Фаустины. Если принц Перль целыми днями смотрелся в зеркало, то для Фаустины это было тяжким испытанием, ибо ей, плебейке, незачем было любоваться на свое обветренное красное лицо и бледные рыбьи губы. Только тело, привыкшее к ласке морской пены, оставалось нежным, в особенности грудь, которая была небольшой и упругой, как у юной девушки. Поэтому Фаустина так любила надевать платья с глубоким вырезом или закрывать его вставкой из прозрачной газовой материи, через которую просвечивалась ее тонкая кожа. Чтобы немного закрыть лицо, она часто носила широкополую соломенную шляпу, украшенную маргаритками.

Сейчас, созерцая легкие струи фонтана, Фаустина с грустью думала о безысходности своей жизни. Кроун, ее любимый Кроун, которого она знала с детства, охладел к ней. Он уже не видел в ней ту легкую блистательную Фаустину, которая из простой неграмотной ныряльщицы за жемчугом сумела стать подругой главного дворецкого Жемчужного королевства. Конечно, все знали, что она всего лишь наложница, но какое дело Фаустине было до дворцовых сплетен. С юности в ее жизни был только Кроун с его орлиной внешностью, деспотизмом и неистовыми ласками. В душе принцессы Фаустины не было места для другого человека. Но сейчас живые представления их дворцового театра, похоже, действует не в ее сторону. И виной всему принц Перль, этот странный Нарцисс, которого могла породить только королева Маргарита.

Могущественнейшая фея правила Жемчужным островом почти две тысячи лет, а потом вдруг родила мальчика невиданной красоты. Спустя два года после рождения сына королева умерла. Неудивительно, что принц толком ничем не занимается, а только смотрится в потертое старое зеркало, как будто бы там можно увидеть что-то новое. И это в 21 год! Уму непостижимо!

Простая ныряльщица Фаустина, которую благосклонная судьба поселила в роскошном дворце, не была образованной женщиной. Она с трудом выучилась читать и писать и даже немного освоила Шекспира, хотя ничего не понимала в сложных отношениях между героями. Но Фаустина была добросердечной и умела легко общаться с людьми, что и помогло ей, в конечном итоге, не отлавливать жемчужины на дне морском, а возлежать на бархатном ложе скального замка. К сожалению, простой ныряльщице было трудно разобраться во многих вещах. Но обладая безошибочной интуицией, Фаустина чувствовала всем своим сердцем, что должно произойти нечто, что поменяет ее жизнь навсегда. И это «нечто» заключается далеко не в ее любимом Кроуне, а в этом загадочном чудаке-принце, которого она в душе любила, как сына.

Наблюдательная Фаустина стала замечать, что Кроун в последнее время очень привязался к принцу. «Уж не пристрастился ли мой возлюбленный к мальчикам?» – подумала Фаустина и от нахлынувших эмоций осушила две трети бутылки граппы, которая стояла на столике рядом с ее ложем. Фаустине даже не пришло в голову закусить виноградную водку фруктами.

Вошел лакей и доложил, что ее высочество хочет видеть господин Кроун.

– Зови, – приказала Фаустина, однако внутренне вся сжалась. На всякий случай она покрепче запахнула на груди серый газовый шарф.

Развязно-изящной походкой, которая очаровывала стольких женщин, на балкон Фаустины взошел Кроун, на которого действительно невозможно было не обратить внимания. Стройный, ловкий, суетливо-грациозный, не признающий парики, кружева и модную в то время мишуру, он выглядел уверенным в себе дворецким, который вот-вот должен стать венецианским дожем или, по крайней мере, его советником. В нем чувствовались внутренняя сила, обаяние и одна бриллиантовая черта – умение входить в доверие к людям, быть своим в любом обществе и соответственно обращать ситуации в свою пользу. Лицо Кроуна находилось в постоянном движении. Он не мог долго смотреть на один и тот же предмет, словно это сбивало внутренний ритм его мысли. Его шея и тело постоянно вертелись как у фокусника, а глаза никогда не смотрели на собеседника. Я бы сказала неправду, если бы детально описала его лицо, но оно было овальной формы, смуглое, с темными или темно-зелеными глазами. Конечно же, Фаустина могла бы нам рассказать больше о своем возлюбленном, который вытащив ее из жемчужной дыры, отправил в жемчужный рай, но после трехсот грамм виноградной водки, она вряд ли бы сказала нам что-нибудь внятное.

– Привет, Фаустина! – весело поздоровался Кроун. – Я всегда знал, что ты умная девушка и не будешь демонстрировать мне свои прелести!

– А тебе этого не хочется? – грустно спросила Фаустина.

– Мне хочется тебя всегда! – с апломбом сказал Кроун, грациозно подбегая в Фаустине и равнодушно целуя ее в щеку. – Ты как всегда прекрасна, – сказал Кроун и тут же отвернулся. «Даже Фаустину не жалеют годы, хотя ей даже нет сорока», – подумал он про себя. «Ну, ничего, пока ее еще можно подержать в этом зеленом аквариуме, который они все так любят».

– Я хотела поговорить с тобой, Кроун.

«Начинается», – с раздражением подумал Кроун.

– О чем, душа моя? – сказал он, подсаживаясь к Фаустине и целуя ее в губы.

– О принце Перле. Ему уже 21 год, а он смотрится в зеркало, как вертлявая девчонка. Кому дела сдавать будешь? По закону в 21 год к нему переходит власть. Он – монарх!

– Перль – самый прекрасный из принцев в Венеции. Его ждет великое будущее! – И темные глаза Кроуна засверкали восхищением.

– Не прикидывайся передо мной глупцом! Ты теперь переключился на юношей? – с яростью сказала Фаустина и отхлебнула еще один глоток граппы.

– Вам надо меньше пить, Фаустина, принцу это не нравится.

– Вот ты и сам признался!

Кроун резко обернулся, подошел к Фаустине и без всяких слов ударил ее по лицу.

У Фаустины не дрогнул ни один мускул.

– Не любишь правды, ныряльщик? Но тебе все равно придется ее сказать. Почему вы не подыщите принцу невесту?

– Пока рано. Мальчик не готов.

– Свезите его на Риальто, найдите ему наложницу. Наконец, разбейте это хреново зеркало!

– Я не могу, понимаешь, не могу! – сжал зубы Кроун. Он был на грани истерики.

– Почему же? – спросила Фаустина.

– Тело королевы Маргарита до сих пор покоится в тронной зале! – прошептал Кроун.

– Ты что водишь туда экскурсии или держишь штат прислуги? – съязвила Фаустина.

– Ты в своем уме?

– Вполне. Кто-то должен менять красные лилии, следить за телом, периодически бальзамировать его. Ведь прошло уже 19 лет. Почему ты не похоронишь ее?

– Я не могу.

– Из-за чего?

– Из-за последствий для мальчика.

– Все мальчик, мальчик, мальчик! А меня ты не хочешь взять прямо здесь, на балконе?

И Фаустина, с яростью сорвав с себя корсет, подошла к Кроуну.

– Кроун, давай, вспомним, как нам было хорошо! Я все та же Фаустина, и ты все тот же Кроун, самый близкий мне человек. Да, нам уже почти по сорок лет, но что это меняет? Посмотри на мою грудь, посмотри на мои глаза! Они все те же и жаждут твоих поцелуев. – И влюбленная Фаустина бросилась на шею к Кроуну.

В тот день она больше не отпускала его от себя.

Мне пора заниматься делами, Фаустина, – зевнув, сказал Кроун, порядком уставший от искренней и бескорыстной любви своей наложницы.

Ему уже хотелось иметь нечто юное, легкое, невинное и радостное, – в общем, то, что свойственно молодости.

А Фаустина была уже слишком опытной и искушенной в делах любви. К сожалению, она может ему кое-что припомнить, и тогда его репутации придет конец. Но пока он ласков с ней, она не будет строить ему козни. А потом постепенно можно будет избавиться от нее. И Кроун с нежностью посмотрел на Фаустину.

– Ты всегда, есть и будешь моей королевой!

Почувствовав фальшь в его словах, Фаустина нахмурилась, накинула на голое тело рубашку и сказала:

– Я была твоей королевой, только позабыла, когда.

– Ты слишком прямолинейна! – раздраженно бросил Кроун. – Тебя это может погубить!

– А я не боюсь гибели. Моя судьба предрешена. Только я не люблю, когда люди получают удовольствие ради какой-то подлой цели. А теперь оставь меня одну. Видишь, бутылка граппы на треть пуста. Мне нужно с ней разделаться.

– Может приказать принести вам ужин, принцесса Фаустина? – вежливо предложил Кроун.

– У меня за деревьями стоит печка, где я пеку отличный панини. Фрукты мне уже набили оскомину, а рыбы у меня целый бассейн, да еще Робин приносит свежие уловы с моря. Мне не нужны ваши дворцовые помои.

– Тогда честь имею откланяться, – сказал Кроун и поспешно покинул балкон Фаустины.

– Раньше ты оставался со мной до утра, – прошептала Фаустина и ушла вглубь фруктового сада.

Чеканя шаг, Кроун шел по тоскливо-белым дворцовым залам, которые расцвечивали только люстры из цветного стекла и, напоминающие калейдоскоп, витражные окна. Кроун шел уверенно, выбрасывая ногу вперед, словно на военном параде. Да только это был не парад победы над бывшей наложницей, а скорее поражение над своим прошлым.

По лабиринту лестниц Кроун поднимался вверх к необитаемым башням дворца. Проходы и галереи становились все уже и темнее, а настенные светильники горели тускло и неприветливо. Лихая уверенная поступь Кроуна куда-то испарилась, а взгляд становился мрачным и напряженным.

Наконец он остановился перед огромной железной дверью. Кроун извлек из бокового кармана маленький серебряный ключ и открыл помещение. Запахло сыростью и увядшими цветами. Круглые окна залы были завешаны темными шелковыми портьерами, через которые навсегда был заказан доступ солнечным лучам, а в центре, на возвышении стоял светлый гроб королевы Маргариты, матери жемчужного принца. Ее тело, покрытое темно-бордовым, расшитым причудливыми знаками погребальным покрывалом, вызывало благоговейный страх, а сложенные на груди руки были одеты в перчатки из легкого паутинного кружева. Синие глаза Маргариты навеки сомкнула смерть, но лицо оставалось молодым и прекрасным. Украшавшие гроб красные лилии пожухли, черный мраморный пол был давно не мыт, а шелковая подушка, на которых покоилась голова Маргариты, покрылись слоем серой пыли.

Кроун со страхом начал проверять каждый угол помещения. Он безумно боялся покойной феи. Его постоянно мучил вопрос: «А вдруг здесь что-то изменилось в мое отсутствие? Вдруг эта Маргарита встанет из гроба и задушит его своими руками в невесомых кружевных перчатках, которые ничуть не пострадали после того, как загорелись оранжевым пламенем и обожгли ему руки?»

Кроун остановился. Его узкие губы задергались от гнева, руки затряслись. Он подошел к покойной королеве, наклонился над ее лицом и яростно прошипел:

– Ну что? Добилась своего? Может, ты вообще живая? – И в диком припадке страсти Кроун начал целовать холодные щеки Маргариты. Потом его рука медленно скользнула вниз, и он со всей нежностью, на которую только способен погладил ее негнущиеся руки. – Я ничего не видел на свете красивее твоих рук, но почему бы тебе не подарить мне свои перчатки? И Кроун попытался стянуть с мертвой руки тонкую паутинку, но снова обжегся.

– Ай! – закричал Кроун, хватаясь за обожженный палец.

В дверь постучали.

– Заходи, Мойра.

В траурную залу вошла одетая во все белое женщина. Ее голову покрывал высокий светлый чепец, а лицо закрывала белая маска. В одной руке она держала огромную охапку красных лилий, а в другой – серый саквояж с предметами для бальзамирования и чистящими средствами.

– Я оставляю тебя ровно на час. Ровно за это время зала должны быть вычищенной, а труп королевы – забальзамирован.

– Слушаюсь, сеньор Кроун.

– Через час я приду и запру залу. – Потом Кроун вплотную подошел к Мойре, схватил ее за подбородок и прорычал:

– Если заметишь что-нибудь странное, никому ни слова! Поняла!

– Я не ваша служанка, – ничуть не испугалась Мойра. – И не забывайте, кто я!

Вы еще узнаете, кто такой Кроун! – рявкнул регент и демонстративно покинул тронную залу.

В коридоре, удостоверившись, что его никто не видит, Кроун направился по своим, по его мнению, многочисленным делам.

Но бывший ныряльщик за жемчугом просчитался, ибо в нашей жизни всегда найдется тот, кто тебя опередит и рассекретит.

Как только фигура Кроуна исчезла в катакомбах дворцовых переходов и галерей, воздух у входа в тронную залу неожиданно сгустился и материализовался в доброго эльфа Робина, который, гуляя по дворцу, «случайно» проходил мимо.

Эльфы не обладают сильной колдовской силой, но они прекрасно слышат через любые предметы. Сейчас доброго человечка просто распирало в предвкушении интриги! Его клочковатые волосы стояли торчком, а глаза горели подлинной эльфийской радостью.

«Пойду, загляну на огонек к Фаустине. Она наверняка уже выяснила отношения с Кроуном и протрезвела. А когда она трезвая, то всегда готовит чудное ореховое печенье».

И чтобы сэкономить время и лишний раз не смущать слуг своими неожиданными появлениями, Робин решил не проходить мрачные коридоры дворца, а вылетел в узкое башенное окно и приземлился прямо на цветущий балкон принцессы Фаустины, которой было не до Робина и его блужданий по извилистым переходам дворца. При помощи сачка принцесса пыталась поймать в бассейне своего фонтана красную рыбищу, которая оказалась настолько умной и изворотливой, что овладеть ее откормленным телом было почти невозможно. Но подобная охота только еще больше разжигала Фаустину, которая обожала такого рода поединки.

– Фаустина!

– Что тебе, Робин? – не отрываясь от своего занятия, спросила принцесса.

– Я сейчас такое видел!

– Что же ты мог видеть такого, чего я не знаю?

– А ты считаешь, что знаешь все? – лукаво спросил Робин, касаясь острого локотка Фаустины.

Принцесса опешила, бросила сачок и посмотрела на эльфа. Она давно уже пришла в себя от матросских порций граппы и теперь выглядела прекрасно в своей обычной шляпе с маргаритками и любимом зеленом платье без всяких корсетов и украшений. – Я в этом замке живу уже 20 лет с тех пор, как меня вызволил Кроун из жемчужной неволи.

– Сделав своей наложницей и, в некоторой степени, поверенной в своих делах.

– Что-то ты темнишь, хитрый эльф. Ты знаешь, что с Кроуном у нас не все гладко, – вздрогнула Фаустина.