Партиалы Уэллс Дэн
– Да, в Догвуд, – кивнул Маркус. Кира удивилась, до чего печален его взгляд: грусть соседствовала со смущением и страхом. – А потом ее никто не видел.
Кира покачала головой: ну что за бред!
– Джанна не из Голоса. Да, ей не нравился Джейден, но он действительно слишком сильно на нас давил, так что любой бы на ее месте чувствовал то же самое, – она покосилась на Мэдисон. – Не обижайся.
– А я и не обижаюсь.
– Это она сказала, что на метеостанции есть радио, – не сдавался Хару, – и единственный человек, который мог с ней поспорить, погиб при взрыве. Скорее всего, ее напарник догадался, что это база Голоса, и Джанна взорвала бомбу с целью его заткнуть. Ведь, кроме нее, никто не выжил.
Кира расхохоталась, но ее кольнуло чувство вины, и девушка, стараясь подавить это ощущение, проговорила:
– Вы уж меня простите… но у вас паранойя. Точь-в-точь как у того дядьки, который беседовал со мной после взрыва.
– Паранойя или нет, – отрезал Хару, – но, видимо, Сеть безопасности думает так же, иначе они не держали бы эту террористку под стражей.
В комнату зашла Зочи и остановилась, прислонясь к дверному косяку.
– Вы о той компьютерщице, которая ездила с ребятами на вылазку?
Кира широко раскрыла глаза от удивления и всплеснула руками:
– Похоже, об этом знают все, кроме меня!
– Ты по пятнадцать часов в день проводишь на работе, – успокоила ее Мэдисон. – Даже похить Голос всех сенаторов, ты бы об этом не услышала.
– Сеть безопасности не имеет права вот так, ни с того ни с сего, заключать людей под стражу, – заявила Зочи. – Аресты должны быть публичными, суды – открытыми, а не так, чтобы люди пропадали без причины.
– Ничего себе без причины, – возразил Хару. – Она террористка, а это вполне себе причина.
– Откуда ты знаешь, что она террористка? – спросила Зочи. – Или тебя снова приняли в Сеть безопасности, оформили допуск к совершенно секретным сведениям, а ты просто забыл нам об этом рассказать?
Хару смерил ее злобным взглядом:
– А что, тебе не нравятся методы работы Сети безопасности?
– Мне не нравится, что из-за их, как ты выразился, методов работы люди пропадают средь бела дня. Кто и когда им это позволил?
– Они должны нас защищать, и ради нашей безопасности они поступают так, как считают нужным. Если ты им не доверяешь, почему до сих пор здесь?
– Потому, что я предпочитаю решать проблемы, а не бегать от них.
– Вот как?
«Ну все, началось», – подумала Кира и хотела было вмешаться, чтобы прекратить спор, но Маркус ее опередил:
– Давайте закончим на этом, – предложил он. – И успокоимся. – Он посмотрел на Зочи. – Тебе помочь на кухне?
– У нас уже почти все готово, – ответила она и бросила на Хару презрительный взгляд. – Разве что помоги принести в комнату.
Зочи с Маркусом ушли на кухню, и Кира с облегчением вздохнула. Ей очень хотелось устроить Хару выволочку за то, что он затеял перепалку (безусловно, в том, что спор перерос в ссору, в большей степени виноват был именно он), но девушка понимала, что по большому счету дело не в Хару. Страсти накалились как в Ист-Мидоу, так и на острове в целом, и все были на взводе. Неужели Джанна действительно из Голоса? И теперь ее арестовали?
В детстве Киры все в некотором смысле было проще: один общий враг – партиалы, все творившиеся злодейства сваливались на них, хотя, конечно, не становились от этого менее ужасными. Зато было ясно, где белое и где черное. А сейчас… Кира понятия не имела, кто враг, кто друг, кого винить, кому верить. Если Джанна из Голоса, значит, нельзя доверять даже соседям, но если она невиновна, значит, нельзя доверять властям. Ни то, ни другое Кире не нравилось.
Хару встал и бросил хмуро:
– Пойду подышу.
Он вышел из комнаты. Кира слышала, как открылась и захлопнулась задняя дверь.
Мэдисон печально улыбнулась.
– Ты уж не сердись на него, – попросила она. – Ему сейчас нелегко.
– Трудная неделя на работе? – спросила Кира.
Хару занимался строительством. Правда, новых зданий теперь не возводили: все, что нужно, было давным-давно построено. Департамент строительства Ист-Мидоу следил за сохранностью сооружений и исследовал новые, которые, по мнению Сената, могли понадобиться городу. Сотрудники департамента постоянно участвовали в вылазках, оценивали прочность старых домов, прежде чем послать туда солдат и вывезти все ценное. Хару показал себя в этом с лучшей стороны, и его перевели из Сети безопасности в департамент строительства, чему он совсем не обрадовался. Кира знала, что когда у него на работе что-то шло не так, он по нескольку дней ходил мрачнее тучи. Она не раз задумывалась, не было ли назначение Хару завуалированным увольнением из-за какого-то конфликта или проступка.
К удивлению Киры, Мэдисон покачала головой:
– Нет, на работе все в порядке, – негромко пояснила она, – дело в том… – Она замолчала, потупила взгляд, потом снова подняла глаза на Киру. – Иди сюда.
Мэдисон говорила тихо, но взволнованно, ее глаза вдруг загорелись. Кира прищурилась, размышляя, с чего бы это Хару так разнервничался, а Мэдисон так счастлива. Кира придвинулась к Мэдисон, та оглянулась через плечо, и внезапно Киру осенило. При мысли о случившемся ее словно ударили под дых. Она уставилась на Мэдисон, затаив дыхание.
– Нет…
Мэдисон повернулась к Кире и широко улыбнулась:
– Я беременна.
Кира покачала головой, стараясь отдышаться:
– Нет, Мэдс, нет…
– Да, – ответила Мэдисон. – Это точно. Меня тошнило неделями, я даже есть ничего не могла, а спустя полчаса просыпался волчий аппетит, причем меня тянуло на всякую дрянь. Мне хотелось наесться земли, представляешь? Земли из сада. Правда, странно?
– Просто нам не хватает некоторых микроэлементов, – прошептала Кира. – И таким образом твой организм сообщает тебе, что ему нужно. Так что земля – еще не самое странное при нашем-то питании.
– Через несколько дней я схожу в больницу на обследование, – продолжала Мэдисон, – но решила сперва поделиться новостью с тобой.
– Нет, – повторила Кира и покачала головой. Ей не хотелось верить в происходящее. То есть она прекрасно понимала, что к этому все идет, но ведь Мэдисон ей как сестра, родной человек, то немногое, что осталось у Киры.
– Ты хоть представляешь, что тебя ждет? – спросила она. – Как это больно? Как опасно? В родах умирают, несмотря на все наше оборудование и мастерство врачей. И даже если ты выживешь, твой малыш умрет. Мы так и не научились лечить РМ-вирус. Несколько месяцев ты будешь вынашивать ребенка, пройдешь через все эти муки, ужасы, кровь и так далее, а потом он все равно погибнет. – Жгучие слезы навернулись на глаза Кире и потекли по щекам. Она представила Мэдисон на месте Ариэль, как она, крича, с широко раскрытыми от страха глазами колотится в стеклянную дверь, а ее дочурка плачет, корчится от боли и умирает. – Понятно теперь, почему Хару так нервничает, – проговорила Кира и вытерла глаза. – Это страшно. Незачем тебе терпеть такие муки.
– Я этого хочу, – тихо возразила Мэдисон.
– Дурацкий закон, – не сдержавшись, рявкнула Кира, тревожно оглянулась и снова понизила голос. – Незачем тебе так мучиться. Подожди, я что-нибудь придумаю. Оформим справку, что ты бесплодна, или еще что-нибудь. В конце концов, так бывает, ты, главное, не…
– Поздно, – перебила Мэдисон и расплылась в блаженной улыбке, которую Кира частенько видела на лицах будущих мамочек. Сердце девушки сжалось от боли. Мэдисон накрыла Кирину руку ладонью. – Я забеременела не потому, что так велит Сенат или Закон надежды. Я хочу ребенка.
Кира покачала головой. По щекам у нее по-прежнему текли слезы.
– Я этого хочу, – повторила Мэдисон. – Я родилась, чтобы стать матерью, это в моих генах, это моя суть. – Мэдисон приложила руку к груди и смахнула слезы. – Я понимаю, ты за меня боишься, и Хару тоже. Я сама боюсь, до смерти боюсь, но так нужно. Даже если мой ребенок проживет всего несколько дней. Даже если всего несколько часов.
– Ох, Мэдисон, – Кира подалась к подруге и обняла ее. Девушку мучили страх и раскаяние; Кира понимала, что права, но чувствовала вину за то, что напустилась на Мэдисон. Разумеется, та прекрасно сознавала, чем рискует: все женщины на острове отдавали себе отчет, какие трудности влекла за собой беременность. Но Мэдисон не бежала от опасности, она смело смотрела ей в лицо.
Кира отстранилась и снова вытерла слезы.
– Рано или поздно кто-то из детей выживет, – сказала она. – Иначе быть не может. Один из малышей победит болезнь. Может, это будет твой ребенок.
В комнату вошел Маркус с большим деревянным подносом и замер в дверях, увидев, что девушки плачут, обнявшись.
– Что с вами?
– Потом расскажу, – пообещала Кира и опять вытерла слезы; от этого движения у нее уже саднило щеки.
– Ладно, – Маркус поставил поднос на журнальный столик в центре гостиной. Зочи запекла цыпленка в собственном соку, румяная корочка была обильно посыпана приправами, рядом с ним возвышалась горка жаренной на сковороде картошки. Сама Зочи вошла вслед за Маркусом с подносом овощей (все свежие, в честь праздника), а последней шагала Нандита с блюдом пончиков в шоколадной глазури. У Киры слюнки потекли: она уже и не помнила, когда в последний раз видела что-то настолько вкусное. Должно быть, год назад, на прошлый День восстановления.
Маркус наклонился к Кире:
– Тебе что-нибудь принести? Может, попить?
Кира покачала головой:
– Мне нет, а Мэдисон принеси воды.
– Я тебе тоже принесу, – он нежно погладил ее по плечу и ушел на кухню.
Зочи посмотрела на Мэдисон, потом на Киру, ничего не сказала и повернулась к стереосистеме.
– Думаю, нам нужно что-нибудь поспокойнее, – небольшая цифровая панель стояла на полке у стены, к ней по беспроводной связи были подключены несколько колонок по всей комнате. В центре панели торчал цифровой плеер; Зочи вынула его из док-станции и бросила в корзину. – Что поставим?
Мэдисон улыбнулась:
– Что-нибудь спокойное, как ты и предложила.
– Поставь Афину, – Кира поднялась с дивана, чтобы помочь подруге. – Она мне всегда нравилась, – они с Зочи порылись в плетеной корзинке, полной серебряных пластин-плееров. На большинстве были выгравированы надписи: «Кэтлин от папы», «Кристофу в день рождения». Даже те, на которых не было монограмм, несли на себе отпечаток индивидуальности прежнего владельца: пластиковая панель с картинкой или узором, рисунок на задней крышке, крошечный брелок. Все эти плееры не просто были музыкальными носителями, а хранили воспоминания о некогда живших людях с их вкусами и предпочтениями, привычками и мыслями, отраженными в списках композиций. Многие годы Зочи выискивала в мусоре плееры, и они с Кирой часами лежали на полу, слушая записи на каждом и пытаясь представить, каким человеком был его владелец. На плеере с надписью «Кэтрин на выпускной» было полным-полно кантри-музыки, веселой, звонкой, простодушной. «Джимми Ольсен» слушал все подряд – от церковных госпелов и симфонического оркестра до тяжелого рока и металла. Кира отыскала свою любимицу почти на самом дне – «Афине, моему ангелу», – и подсоединила к док-станции. Спустя несколько секунд заиграла первая композиция, мягкая и одновременно зажигательная: негромкая волна электроники, диссонансные гитарные аккорды и грудной голос. Музыка успокаивала, убаюкивала, навевала печаль – и полностью соответствовала настроению Киры. Она закрыла глаза и улыбнулась. «Наверно, мне бы понравилась Афина. Кем бы она ни была».
Вернулся Маркус с водой, спустя мгновение с улицы пришел Хару. Он все еще хмурился, но выглядел гораздо спокойнее. Хару вежливо кивнул Зочи:
– Пахнет очень вкусно. Спасибо тебе.
– На здоровье.
Кира быстро огляделась:
– Мы ждем еще кого-то?
Мэдисон покачала головой:
– Я пыталась поговорить с Ариэль, но она по-прежнему не хочет со мной общаться. А Изольда будет поздно, просила начинать без нее, у них там какое-то важное заседание в Сенате, и Хобб задержит ее допоздна.
– Везет ей, – заметила Зочи, раздавая всем тарелки и вилки. На какое-то время воцарилась тишина.
– С Днем восстановления! – Маркус поднял бокал с водой, и все последовали его примеру. Хрустальные бокалы были подобраны один к одному; их нашли в чьей-то загородной резиденции. Вода была кипяченая, свежая, желтоватая от химикатов системы очистки, которой пользовалась Нандита.
– Старая жизнь кончилась, – проговорила Мэдисон привычные слова, – а новая только начинается.
– Мы никогда не забудем о прошлом, – подхватил Хару, – и никогда не откажемся от будущего.
Зочи вздернула подбородок:
– Смерть – продолжение жизни, а сила – в слабости.
– Нас не сломить, – сказала Кира. – Мы можем все. – Она помолчала и добавила негромко: – И мы сделаем все, что в наших силах.
Они пригубили воды, все замолчали. Тихо играла музыка. Кира не глотала воду, задумчиво катая ее во рту и чувствуя горьковатый привкус химикатов. Она так привыкла к нему, что почти не замечала, но он никуда не делся. Кира думала о Мэдисон и Хару, об их ребенке, прекрасном, невинном и обреченном. Она размышляла о Джанне и Мкеле, о взрыве, Сенате, Голосе и прочем, обо всем остальном мире, о прошлом и будущем. «Я не дам ему умереть, – решила Кира и покосилась на живот Мэдисон, еще плоский и упругий. – Я спасу тебя, чего бы мне это ни стоило».
Мы сделаем все, что в наших силах.
Глава девятая
– Мне нужен образец твоей крови, – сказала Кира.
Маркус приподнял бровь:
– Не думал, что наши отношения зашли так далеко.
Кира сорвала пучок травы и бросила в Маркуса:
– Это для работы, юморист.
Они сидели на лужайке перед домом Киры, наслаждаясь возможностью побыть вдвоем: выходные у них совпадали редко. Несколько часов они помогали Нандите в огороде, теперь ладони приятно горели и пахли ароматными травами.
– Хочу найти средство от РМ-вируса.
Маркус рассмеялся:
– Ну, наконец кто-то догадался. Я сам давным-давно собирался этим заняться, но ты же знаешь, как бывает: то одно, то другое, дел по горло, совершенно некогда спасать человечество.
– Я не шучу, – заметила Кира. – Не могу больше видеть, как дети умирают. Не могу стоять и делать записи, пока малыш Мэдисон будет биться в агонии. Этого уж точно не будет. Прошло несколько недель, как она рассказала о своей беременности, и я голову сломала, обдумывая способ помочь. И, кажется, наконец придумала, с чего начать.
– Ну хорошо, – Маркус выпрямился и сел. Лицо его посерьезнело. – Тебе прекрасно известно, как высоко я ценю твои таланты, по вирусологии ты получала оценки выше, чем… кто бы то ни было. За все время учебы. Но неужели ты рассчитываешь одним махом разрешить величайшую медицинскую загадку в истории? Целая команда медиков на протяжении десяти лет исследовала РМ-вирус, и вдруг один-единственный интерн возьмет и… найдет лекарство? Вот так просто?
Кира кивнула: действительно, ее слова прозвучали глупо. Она оглянулась на Нандиту: интересно, что та скажет. Но старушка по-прежнему работала в саду и даже не догадывалась, о чем они говорят. Кира снова повернулась к Маркусу:
– Я понимаю, с моей стороны это исключительная самонадеянность, но я… – Девушка осеклась, глубоко вздохнула и посмотрела Маркусу в глаза. Он молча ждал продолжения; Кира поняла, что он не смеется над ней. Она накрыла руку Маркуса ладонью. – По крайней мере, я сделаю хоть что-то полезное. Наверняка есть деталь, которую никто не заметил. Я пошла в родильное, будучи уверенной, что там происходит самое важное. Я полагала, что с этого все начинается. Но теперь, поработав и посмотрев, я понимаю: толку не будет. Если же удастся предложить Скоузену что-то конкретное, то меня, может, переведут на полную ставку в исследовательский отдел. На это уйдет еще месяц-другой, но у меня получится.
– Тебе это было бы полезно, – согласился Маркус, – да и им тоже. Ты же поработала в родильном, а значит, можешь иначе, чем они, подойти к решению задачи. Кстати, в исследовательском есть вакансия: в прошлом месяце оттуда перевели сотрудника к нам в хирургию.
– Вот и я об этом, – подхватила Кира, – о новой точке зрения. Что в родильном, что в исследовательском отделе занимаются только детьми. Но искать надо не лекарство, а способ укрепить иммунитет. Мы невосприимчивы к симптомам, значит, что-то защищает нас от вируса. Этого нет у младенцев, а мы почему-то продолжаем изучать именно их.
– И поэтому тебе нужна моя кровь, – догадался Маркус.
Кира кивнула и погладила его по руке. За это она его и любила: он шутил, когда ей хотелось веселиться, и был серьезен, когда нужно было поговорить. Он понимал ее с полуслова.
Кира сорвала травинку и медленно принялась обламывать ее, пока в руках не осталась мягкая желтая сердцевина. Девушка оглядела ее и бросила в Маркуса: стебелек пролетел лишь чуть-чуть, замер в воздухе и, кружась, опустился к ней на колени.
– Меткая ты моя, – ухмыльнулся Маркус и взглянул поверх плеча Киры: – Изольда идет.
Кира обернулась и, улыбаясь, махнула названой сестре. Изольда была высокой, бледной, с золотистыми волосами – единственный светлокожий приемыш Нандиты. Девушка махнула в ответ и тоже улыбнулась, хотя Кира заметила, как сильно устала Изольда: улыбка получилась вымученная. Маркус подвинулся, освобождая Изольде место, но та вежливо покачала головой:
– Спасибо, не надо, на мне лучший костюм, – она поставила портфель на траву и, уставившись в пространство, устало сложила руки на груди.
– Трудный выдался денек? – поинтересовалась Кира.
– А когда в Сенате бывало просто? – Изольда оглянулась в поисках какого-нибудь сиденья, но ничего не нашла и со вздохом опустилась на портфель, поджав ноги, чтобы не испачкать светло-серые брюки о траву. Кира сочувственно посмотрела на сестру: обычно ни один рассказ о работе не обходился без дифирамбов сенатору Хоббу. И раз уж Изольда о нем словом не обмолвилась, значит, действительно вымоталась. Девушка безучастно смотрела вдаль, потом, встряхнувшись, перевела взгляд на Киру с Маркусом.
– Вы же нечасто уезжаете из города, верно?
– Ну да, – ответила Кира и покосилась на Маркуса: он тоже кивнул. – Разве что на вылазки, когда начальство пошлет, а сами – никогда. А что?
– Сенат только что проголосовал за проверки на границе, – пояснила Изольда. – На той неделе Голос напал на сторожевую вышку: ее сломали, дозорных увели с собой. А учитывая, что недавно мятежники ограбили старый школьный склад, нетрудно предположить, что в Ист-Мидоу орудует минимум одна их ячейка, а то и больше, – Изольда пожала плечами. – В самом сердце города. Сенат решил: чтобы искоренить эту заразу, надо проверять и досматривать всех, кто въезжает и выезжает из города.
– Город большой, – возразила Кира, – не расставят же они патрули вокруг всего Ист-Мидоу.
– Но попробовать можно, – заметил Маркус, – лучше так, чем никак…
– Хватит, – отрезала Изольда, потирая виски. – Я все это сегодня уже сотню раз слышала, больше не хочу. Голосование закончено, проверки официально введены, так что спорить не о чем.
– А как проголосовал сенатор Хобб? – поинтересовалась Кира. Изольда работала его личным помощником. Девушка приоткрыла один глаз, устало посмотрела на Киру, открыла второй глаз и скрестила руки на груди.
– Если хочешь знать, он проголосовал «за», – ответила Изольда. – Он не сторонник того, чтобы жертвовать правами граждан ради безопасности, но считает необходимым предупредить возможные нападения Голоса, – она пожала плечами. – Не могу сказать, что я с ним согласна, но других предложений все равно нет. Если Голос начал похищать людей, кто знает, что они еще предпримут?
– Чего добиваются повстанцы? – спросила Кира. – Вот чего я не могу понять. Продукты и вещи им не нужны: все это есть везде и бесплатно. И все равно они совершают набеги на город и фермы. Причем их действия ни у кого не встречают поддержки: все только злятся, нервничают и… в общем, не понимаю. Потратить недели на то, чтобы подготовиться и напасть на сторожевую вышку, и все для чего? Трофеев никаких не захватили, требований не выдвинули, разве что раздобыли два-три комплекта боеприпасов – отобрали у похищенных солдат. А толку?
– Пропали двое дозорных, – заметил Маркус. – Может, никакой атаки и не было, а солдаты просто сбежали.
Изольда покачала головой:
– Скорее всего – по крайней мере, так считают в Сенате, – Голос хочет подорвать авторитет правительства. Если провокация им удастся и они поднимут всякий сброд, разворошат осиное гнездо, то в Ист-Мидоу начнутся беспорядки. Жителей станет труднее контролировать, что усложнит работу Сената, тогда Голос попытается устроить переворот и захватить город.
– Ничего себе, – изумился Маркус.
– Полегче на поворотах, – осадила подругу Кира. – Значит, говоришь, Сенату будет сложнее нас контролировать?
Изольда скривилась:
– Я не это имела в виду, просто сказала первое, что пришло в голову…
– Но ведь ты так думаешь?
Изольда закрыла глаза, собираясь с мыслями, и Кира пожалела, что напустилась на нее. Изольда ведь ни в чем не виновата, и все же раздражение Киры можно было понять. Она хотела знать, что происходит.
– Ну?
– Ладно тебе, ты прекрасно знаешь, чем занимается Сенат, – Изольда слабо пожала плечами. – Он «управляет», а значит, и контролирует. Это не значит, что они читают наши мысли. Они просто обеспечивают общественный порядок. Следят за тем, чтобы все были заняты делом. Ну и так далее.
Послышался цокот копыт. Кира обернулась и увидела двух солдат верхом на лошадях. Дом Нандиты стоял на окраине жилой части города, поэтому не сказать, чтобы патруль здесь был такой уж редкостью, но днем они все же не ездили. Кира почувствовала беспокойство, которое каким-то странным образом смешивалось с ощущением безопасности.
Патруль направился прямо к ним.
– Маркус, – негромко позвала Кира. Он, похоже, услышал напряжение в ее голосе, выпрямился и сел.
– Чего это они? – нахмурился Маркус, увидев всадников. – Что им тут нужно?
– Не знаю. Ты их узнаешь?
– Форма нестандартная, – заметила Изольда, – они не из регулярных войск Сети безопасности.
Маркус, нахмурясь, встревоженно рассматривал солдат.
– Кто еще у нас носит форму? Вообще-то они похожи на ребят Мкеле, – он покачал головой и оглядел всадников с ног до головы: один примерно их ровесник, второму на вид около сорока. – Я их не знаю. Значит, они не из Ист-Мидоу.
– Чем мы можем быть вам полезны? – крикнула Кира, но солдаты направились к Нандите. Старушка выпрямилась и посмотрела на заехавших во двор всадников.
– Нандита Мерчант? – спросил младший солдат.
– Да, – спокойно ответила женщина. – Не замужем.
– Что?
– Мисс Мерчант, – проговорил старший, тряхнул головой и направил коня к Нандите, – нам сообщили, что вы часто выезжаете за пределы Ист-Мидоу. Это правда?
– А что, нельзя? – поинтересовалась Нандита.
– Я не говорил, что нельзя, – сказал солдат. – Так это правда?
– Она собирает травы, – вмешалась Кира, подойдя к солдатам. – Видите, сколько всего растет в саду? Ищет их по всему острову.
– Не надо, Кира, я сама за себя отвечу, – отрезала Нандита. Кира замолчала. Ей было не по себе.
Старший солдат крепко сжал поводья и надавил коленями на бока нервно переступающей лошади, чтобы стояла смирно. Он впился взглядом в Нандиту:
– Значит, травы собираете?
– Да, собираю и пересаживаю к себе в огород, – подтвердила Нандита, – и в теплицу на заднем дворе. И продаю на рынке. Мои травы лучшие в округе.
Солдат кивнул:
– А куда вы обычно ездите за травами?
– Не ваше дело, – отрезала Кира. Новость, которую рассказала Изольда, разозлила девушку, ее так и подмывало сорваться на ком-нибудь. – Думаете, вы можете вот так просто заявиться к людям на лужайку и допрашивать? А если вам покажется, что она ездила куда-то не туда, вы ее арестуете?
– Об аресте речи не шло, – возразил солдат. – Мы всего лишь задаем вопросы. Успокойтесь.
– Ничего себе, «всего лишь вопросы», – не унималась Кира, – а если она откажется отвечать?
– Кира… – вмешалась Нандита.
– Если вы не заметили, – солдат направил лошадь к Кире, – в городе неспокойно. Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть с тайным врагом, который жаждет уничтожить город, и единственное наше оружие – информация. Мы считаем, что ваша бабушка может рассказать что-то, что поможет всем уцелеть. И если это противоречит каким-то странным идеалам, которые вы себе вбили в голову, мне очень жаль. Просто представьте на минуту, что солдаты, которым нужна информация, чтобы защитить вас, важнее очередной ямки в земле.
– Ну и наглость…
– Я езжу повсюду, – перебила Нандита и встала перед Кирой. – Когда есть кому меня подвезти, то на фермы, когда некому, то поблизости. Я уже не могу так далеко ходить, как раньше, но даже в Ист-Мидоу полным-полно заброшенных садов и огородов, только и ждущих кого-нибудь разбирающегося в травах.
– Назовите точные места, – потребовал младший солдат. – Или вы по каким-то причинам отказываетесь предоставить нам эту информацию?
– Она же собирает травы, – вздохнул старший, – за этим не ездят в какие-то определенные места, а просто бродят тут и там. – Солдат взглянул на Нандиту. – А с кем вы ездите? Кто вас подвозит?
– Торговцы, – ответила Нандита, – иногда фермеры, которые возвращаются с рынка. – Она смерила солдата суровым взглядом. – Иногда я даже с бродягами езжу, если они внушают доверие.
Солдат, не дрогнув, выдержал ее взгляд:
– И как же выглядит бродяга, который внушает доверие?
– На той неделе мне встретился бродяга, который выглядел точь-в-точь, как вы. Рубашка, конечно, была другая, но такой же взгляд, такой же автомат и такое же самомнение. Много вас таких развелось. – Она покосилась на младшего. – С ним тоже был мальчишка.
– Думайте, что говорите, – рявкнул младший.
– Ты тоже думай, что говоришь, – отрезал старший и добавил, показав на Киру: – Ты ничем не лучше ее.
Кира прикусила язык: ее тянуло наговорить незваным гостям грубостей, но она понимала, что может сделать только хуже. Старший обернулся к Нандите:
– Это все, что мы хотели у вас спросить. Вы же понимаете, служба такая – информацию добывать. Извините за беспокойство.
– Ничего страшного, – так же строго, как раньше, ответила Нандита.
– Вот и хорошо, – сказал солдат. – Что ж, нам пора… – Он натянул поводья, развернул лошадь, но внезапно остановился и повернул обратно. – Прошу прощения, мне просто любопытно: почему вы решили поселиться на самом краю города?
– А что тут такого? – удивилась Нандита.
– Ну, большинство старается устроиться как можно ближе к центру. А в этом районе селятся либо дети, либо новобрачные, которым не хватило домов в центре. Вы же, скорее всего, выбирали жилище лет десять назад, как и мы, но решили обосноваться здесь. Вот мне и любопытно почему.
Нандита смерила его взглядом:
– Если вы спрашиваете из любопытства, а не по долгу службы, тогда хотя бы представьтесь.
– Сержант Джемисон, мэм. Алекс.
– Мой дом в центре затопило, – пояснила Нандита. – Видимо, зимой треснул фундамент, а весной, когда все оттаяло, рухнула задняя стена. Нам с девочками нужно было где-то жить, а в этом доме на заднем дворе есть теплица. Это лучшее, что мы сумели найти.
– Понятно, – кивнул солдат. – Спасибо за помощь. – Он развернулся, младший последовал его примеру, и оба уехали.
Кира провожала их взглядом. Живот у нее свело от волнения:
– И что это значит?
– Они из разведки, – пояснила Нандита. – На рынке их сейчас полно, следят за торговцами.
– Они всего лишь выполняли долг, – заметила Изольда. – Незачем было на них накидываться.
– Незачем было накидываться на Нандиту, – Кира взглянула на Изольду. – Вот об этом я тебе и говорила: если им поручили чем-то распоряжаться, это не значит, что они имеют право распоряжаться вообще всем. Они не смеют нам указывать.
– Ну, это же власть, – возразил Маркус, – у нее работа такая, диктовать нам, что и как делать. Если честно, мне кажется, вот такие беседы с населением – лучший способ получить информацию. Между прочим, они никого не пытались задеть, хотя младший, конечно, вел себя слишком высокомерно.
– Что за остров, параноик на параноике, – вздохнула Нандита. – Они подумали самое худшее обо мне, а Кира – о них. – Она внимательно посмотрела на девушку. – А тебе совершенно незачем было лезть меня защищать. Если будешь и дальше так себя вести, попомни мое слово, такую кашу заваришь, что сама не расхлебаешь.
– Прости, – пробормотала Кира, но потом покачала головой и выпалила: – Если они хотят, чтобы я молчала, нечего лезть ко мне и допрашивать. Скажешь, я не права?
Нандита посмотрела на Киру, потом перевела взгляд на удалявшихся всадников.
– Дальше будет только хуже, – заметила она. – Каждый новый пограничный патруль, каждая новая поправка к Закону надежды будет лишь сильнее раздражать народ, – она покосилась на Изольду. – И если Голос пытается спровоцировать восстание, он на верном пути.
Кира вспыхнула от смущения: оказывается, Нандита слышала весь их разговор.
– И что теперь? – поинтересовался Маркус. – Ты сбежишь и присоединишься к Голосу?
– Я сбегу и вылечу РМ-вирус, – ответила Кира. – Не будет РМ-вируса – не будет и Закона надежды. Я начну с эксперимента. Мы десять лет изучали, как вирус действует на новорожденных, но мне не встречалось ни одного исследования его влияния на взрослых с иммунитетом. Пора это исправить.
Изольда с любопытством взглянула на Киру:
– И как же?
– Я возьму образец крови у моего верного, преданного, на все готового парня, – пояснила Кира, – и введу в этот образец РМ-вирус.
Маркус присвистнул:
– Похоже, тебе сказочно повезло с парнем.
Нандита окинула Маркуса оценивающим взглядом и нагнулась собрать садовые инструменты.
– Мог бы найтись и получше.
Глава десятая
– Ай!
– Ну что ты как маленький, не дергайся. – Кира вынула иглу из пальца Маркуса и приставила к месту укола тонкую стеклянную трубочку. Та быстро наполнилась кровью, Кира убрала ее, приложила следующую, потом накрыла обе трубочки колпачками, положила в лоток и прижала к пальцу Маркуса ватку. – Все.
Читать бесплатно другие книги:
