Партиалы Уэллс Дэн
Девушка всмотрелась, кто лежит на другой кровати; в темноте было трудно разглядеть лицо, но Кира узнала Шейлона и вздрогнула. Он сильно пострадал от взрыва; судя по фикирующим повязкам, у него было переломано с десяток костей, а между повязками на коже виднелись множественные резаные раны и ссадины от осколков.
Шейлон дышал сам, хотя прерывисто и слабо, а значит, состояние было стабильным. Скорее всего, должен поправиться.
Он видел Хищника в крови, слышал ее размышления о том, что же это такое. Не слишком ли много он узнал? Не слишком ли много секретов выдала Кира? Обстановка на острове взрывоопасная, достаточно искры, чтобы вспыхнул бунт; когда Шейлон очнется, ему, пожалуй, лучше молчать.
В коридоре послышались шаги. Кира посмотрела на дверь: та открылась, вошла сестра Харди.
– А, ты очнулась, – проговорила она.
– Что случилось? – спросила Кира. – Сколько я была без сознания?
И осеклась, увидев, что медсестра вкатывает в палату еще одну кровать. На кровати лежала Мэдисон. Кира стремительно села и ахнула от боли в ноге.
– Мэдисон, что с тобой?
– Начались преждевременные схватки, – пояснила сестра Харди. – Нам удалось их остановить, но сколько она еще продержится, не знаю.
– Все будет хорошо, – Мэдисон поглядела на Киру. – Мне теперь и садиться запрещают, не то что ходить. Даже в туалет.
– Лежите спокойно, отдыхайте, – велела сестра Харди. – Мы подержим вас тут несколько часов, пока не оправитесь, а потом, может, переведем обратно в палату. Вам нужно отдохнуть.
– Я буду отдыхать, – покорно кивнула Мэдисон. – Буду лежать, не шевелясь, и смотреть в потолок.
– Поспите, – сказала сестра Харди и добавила, оглянувшись на Киру: – И ты тоже. Ты спала всего несколько часов, а организму нужен отдых. Дай-ка посмотрю, как там твоя нога, – она откинула простыню и приподняла край повязки; Кира затаила дыхание, стараясь не реагировать на боль, пронзившую ее, когда повязка отделилась от ожога. Сестра Харди неодобрительно поцокала языком, глядя на почерневший участок кожи величиной с ладонь, липкий от мази и антисептика. – Заживает, но повреждение серьезное. Несколько часов назад мы дали тебе регенерирующее, так что до следующего раза придется подождать.
– Спасибо, – Кира негромко ахнула, когда медсестра осторожно опустила повязку.
– Спите, – велела сестра Харди, – обе.
Она вышла из палаты и неслышно прикрыла за собой дверь. Кира разглядывала профиль Мэдисон в темноте.
– Ты не в курсе, что здесь стряслось? Это был Голос?
– Наверно. Но я знаю не больше тебя. Был взрыв. Кому-то удалось пробраться через линию охраны.
Кира замялась:
– А Сэмм?
– Какой еще Сэмм?
– Партиал.
Мэдисон странно посмотрела на Киру:
– Извини, не знаю. У меня снова возникли проблемы с отслоением, и когда раздался взрыв, меня как раз осматривали врачи. Я даже двигаться не могла, не говоря уже о том, чтобы беседовать с кем-то, кто в курсе происходящего.
Кира откинулась на подушку, закряхтев, когда напряжение в больной ноге отпустило:
– Не могу я лежать. Мне надо выяснить, в чем дело.
– Вот сейчас обе встанем и пойдем выяснять.
Кира сухо рассмеялась:
– Похоже, тебе не лучше моего.
– Да нет, что ты! У меня все как раз очень радужно, – Мэдисон заерзала, устраиваясь поудобнее. – Мне осталось десять недель, и если я прохожу хотя бы четыре, уже хорошо, – в голосе девушки засквозила печаль. – Я ее потеряю.
– Не потеряешь.
– Даже если она родится в срок, даже если она родится доношенной, я все равно потеряю ее из-за РМ.
– Я этого не допущу.
– Тут ничем не поможешь, – вздохнула Мэдисон. – Я знаю, ты стараешься, ты делаешь все возможное, но что толку. Может, когда-нибудь и удастся спасти ребенка, но не моего, – голос Мэдисон прервался. – Для Арвен надежды нет.
Кира наклонила голову набок.
– Кто такая Арвен?
Ей казалось, она знает всех беременных. «Может, Арвен – новенькая? Я возилась с Сэммом три дня, за это время могла объявиться новая мамочка».
Мэдисон заговорила было, осеклась и прошептала:
– Моя дочка. Я назвала ее Арвен.
Кире показалось, будто ее ударили под дых.
– Мэдс…
– Да, знаю, зря я это сделала, – перебила Мэдисон. – Я все понимаю. Но я так ее люблю! Я тебе передать не могу, как сильно я люблю мою девочку. Мне кажется, что я уже ее знаю: она такая независимая, сильная и… смешная. Пусть это прозвучит глупо, но она меня каждый день веселит. Как будто мы с ней шутим, просто никто не слышит. Я не могла поступить иначе. Она для меня живая.
– Прости, – Кира вытерла глаза. – Я подумать не могла, каково тебе знать, что Сэмм тут, в одном здании…
– Хару не знает, что я дала дочке имя, – продолжала Мэдисон. – А к партиалу у меня ненависти нет, – Кире показалось, что в темноте подруга пожала плечами. – Что бы они ни натворили, это было одиннадцать лет назад; если бы я столько времени хранила злобу, давным-давно умерла бы, как миллионы остальных. Не хочу жить в мире, полном покойников, – Мэдисон глубоко вздохнула. – Даже если она умрет, я хотя бы встречусь с доченькой. И посмеюсь ее шуткам.
Дверь снова отворилась. Вернулась сестра Харди со шприцом. Кира вытерла глаза.
– Это поможет вам заснуть, – проговорила медсестра.
– Мне это не нужно, – возразила Мэдисон.
– Если вы этого не хотите, еще не значит, что вам этого не надо, – отрезала сестра Харди, готовя иглу. – Решения здесь принимаю я. Вам просто необходимо поспать, – она сняла крышечку с трубки капельницы Мэдисон, вставила туда иглу и нажала на поршень. – Готово. Через несколько минут лекарство подействует, и вы наконец заснете. А утром я вас навещу.
Мэдисон вздохнула:
– Хорошо.
– Я хочу видеть Мкеле, – вмешалась Кира. – Прямо сейчас.
– И что вы от меня хотите? – удивилась сестра Харди. – На больницу напали. Мкеле занят.
– Вы можете его найти?
Медсестра указала на Мэдисон и пожала плечами.
– Кроме нее, в отделении еще шесть беременных. У меня и самой времени нет. – Она вздохнула. – Но если я его увижу, передам, что вы его искали.
– Спасибо.
Сестра Харди вышла, и палата погрузилась в темноту.
Кира снова вытерла глаза.
– Арвен Сато, – проговорила она. – Прекрасное имя.
– Так звали мою бабушку, – пояснила Мэдисон. – Хару, конечно же, выбрал бы дочке японское имя, но и это ему наверняка понравится.
– Непременно понравится, – заверила ее Кира.
– Ладно… до завтра, – зевнула Мэдисон. Кира наблюдала, как ее подруга понемногу затихает, засыпая. Мэдисон дышала ровно и глубоко.
«Я не дам ее дочке умереть, – подумала Кира. – И мне все равно, на что для этого придется пойти. Девочка будет жить.
Но как у меня это получится? – Кира растерянно покачала головой. – Чего доброго, уже гражданская война началась, а я еле хожу. Последний анализ крови показал результаты, которых я никак не ожидала. Новая разновидность вируса, которую никто никогда не видел? Чепуха какая-то. Я думала, что знаю, как действует РМ, теперь же… оказалось, что все это не так. А времени на поиски ответа не осталось».
Кира нервно забарабанила пальцами по спинке больничной кровати. «Надо суммировать все, что мне известно». Она вспомнила факты, которые выяснила за три дня, стараясь взглянуть на них по-новому. У РМ четыре разновидности, или, по крайней мере, Кире удалось обнаружить четыре: Спора, передающаяся по воздуху, Капля, живущая в крови, Наблюдатель, обнаруженный в воздухе из легких Сэмма, и Хищник из крови новорожденного. «Я полагала, что Спора превратится в Каплю, но этого не случилось. Она трансформировалась в Хищника. Если верить старым записям, подобное бывало, так что не является аномалией. Происходит ли это каждый раз? Что, если Хищник – промежуточная стадия между Спорой и Каплей?»
Кира выстроила в уме все разновидности вируса, обозначив Спору как «Стадия 1», Хищника – «Стадия 2», а Каплю – «Стадия 3». Никто никогда не видел, чтобы Капля убивала: она присутствует в крови у всех, отсюда и возникло предположение, но ведь это всегда кровь выживших. «Что, если Капля не смертельна? Что, если убийца – Хищник, который ко времени анализа успевает превратиться в Каплю?»
Кира покачала головой, про себя ругая взрыв. «Если бы я могла исследовать другой образец и взрыв не помешал мне, наверняка бы узнала, как все происходит. Без сомнения. Но времени на тесты уже не осталось. Даже лаборатории у меня больше нет. – Кира поерзала, попыталась привстать, но задохнулась от боли в ноге и в отчаянии расплакалась. – Как мне сделать хоть что-то, если я даже ходить не могу?»
Дверь снова открылась. Кира подняла глаза и увидела доктора Скоузена. За ним вошел Мкеле. Скоузен подошел к лежавшему без сознания Шейлону.
Мкеле запер дверь.
– Не спите? – Мкеле внимательно посмотрел на Киру. Та разгладила одеяло на ногах и вызывающе уставилась на вошедших. – Я рад. Вас это тоже касается.
– Что случилось? – спросила девушка. – Где Сэмм?
Доктор Скоузен подошел к постели Мэдисон и ощупал ее лицо.
– Спит.
– Хорошо, – ответил Мкеле. – Начнем.
– Какого черта, что происходит? – повторила Кира, стараясь казаться уверенной, но на самом деле чувствовала себя слабой и уязвимой: раненая, усталая, полуголая, на больничной койке. Кира сильнее натянула одеяло на ногах. – Это была атака Голоса? Они напали на какие-то другие объекты? Неужели началась гражданская война? И скажите мне уже, что с Сэммом!
Доктор Скоузен вытащил из кармана халата пузырек и маленький шприц с иглой. Кира уставилась на иглу, не замечая ничего вокруг: металл слабо блестел в тусклом свете палаты.
– Сэмм под стражей, – сообщил Мкеле. Лицо его осунулось, во взгляде читалась усталость. – Надо спрятать концы в воду. За этим мы и пришли.
Кира напряглась и лихорадочно оглядела палату в поисках выхода: дверь была заперта, окно закрыто, а нога болела при одной только мысли побежать. Девушка посмотрела на доктора Скоузена, который медленно наполнял шприц, потом на Мкеле.
– Вы хотите меня убить?
– Нет, – ответил Мкеле и подошел к Кире, – хотя попросим вас не кричать.
Доктор Скоузен поднял шприц и щелкнул по нему пальцем. Кира широко распахнула глаза и собралась было заорать, но Мкеле зажал ей рот ладонью и вцепился в плечо, чтобы не двигалась. Доктор Скоузен направился не к Кире, а к Шейлону, вставил шприц в трубку капельницы и ввел полную дозу.
– Мы этого не хотели, – прошептал Мкеле на ухо Кире. Голос у него был тяжелый и хриплый. – Что бы вы о нас ни думали, знайте одно: мы вынуждены так поступить.
Кира с ужасом смотрела, как жидкость из шприца потекла по трубке в вену Шейлона. «Нет, – подумала девушка. – Нет, нет, нет».
– Теперь я вас отпущу, – сообщил Мкеле, не отнимая руку от лица Киры. – Я уберу ладонь. А вы пообещаете не кричать. – Он дождался, пока Кира кивнет (в ее широко раскрытых глазах по-прежнему читался ужас), потом убрал руки и отошел. – Все. Готово.
– Что вы натворили?
– Мы дали ему лекарство, – произнес Мкеле, – но даже с ним он, боюсь, не выживет.
– Вы его убили, – возразила Кира и посмотрела на доктора Скоузена. – Вы убили его.
– Нет, – вздохнул Скоузен. – Он трагически погиб от ранений, причиненных взрывом.
– Зачем вы это сделали? – не унималась Кира.
– Он слишком много видел, – пояснил Мкеле. – Намного больше, чем должен был. И наверняка кому-то об этом рассказал бы. Мы не могли этого допустить.
– Можно было сперва с ним поговорить, – предложила Кира. – Изолировать, объяснить, что нам нужно, и…
– Вы же его знали, – перебил Мкеле. – Он мог пойти, куда пошлют, стрелять, куда прикажут, но тайну я бы ему не доверил. Тем более после того, что случилось.
– А как же я? – спросила Кира. – Я ведь тоже не смогу хранить секрет, почему тогда вы не убиваете меня?
– Шейлон – пассив. А вы – актив.
По спине Киры пробежал холодок.
– Ждать осталось недолго, – доктор Скоузен спрятал шприц с пузырьком обратно в карман, бросил взгляд на Шейлона, потом на Киру, ничего не сказал и отвернулся.
– Что же касается партиала, – проговорил Мкеле, – то мы в самое ближайшее время соберем совещание и решим, как лучше от него избавиться.
У Киры сердце замерло в груди:
– Но у меня осталось еще два дня.
– У вас больше нет лаборатории. Вы даже сидеть не можете. Ист-Мидоу превращается в зону боевых действий, и мы не должны рисковать: нужно победить в этой войне. Держать в городе живого партиала слишком опасно, а мертвый… – Мкеле вздохнул, потер глаза и проговорил негромко и печально: – Я очень надеялся, Кира, что у вас получится. Правда. Быть может, когда-нибудь мы попробуем еще.
– Нам незачем сдаваться.
– За три дня вы ни на шаг не приблизились к разгадке: сейчас вы даже дальше от нее, чем были в начале. Взрыв уничтожил все записи и оборудование, которые вы использовали. Большинству приборов невозможно подобрать замену. Если бы не Голос, вероятно, нам удалось бы что-то найти, но теперь просто не осталось времени. Надо действовать, – он выпрямился, и лицо его приобрело прежнее сухое выражение. – Пора нам вмешаться и любым способом объединить людей. Спокойной ночи, Кира.
Они открыли дверь и ушли.
Кира взглянула на Шейлона. Сердце колотилось у нее в груди. Солдат лежал тихо. Кира смотрела, как мерцают приборы у его головы. Надо что-то делать. Она откинула одеяло, попыталась пошевелить ногами и, чтобы не закричать, закусила губу от боли, причиненной ожогом. Если Шейлону дали яд, должно быть и противоядие, должен быть способ его спасти. Кира глубоко вздохнула, собралась с силами, перекинула ноги через край кровати и снова застонала от боли. Лампочки Шейлона замигали быстрее, приборы пронзительно запищали. Кира поставила подошвы на холодный пол и с трудом выпрямилась, стараясь не опираться на больную ногу. Встать все равно оказалось больнее, чем она ожидала: ноги подкосились, девушка рухнула на пол, вскрикнула и сжала кулаки. В эту секунду сработал сигнал тревоги над кроватью Шейлона: тот забился в судорогах, травмируя и без того сломанные кости. В коридоре раздался топот, медсестры вбежали в палату и включили свет. Кира старалась унять боль и сесть.
– Сердечный приступ! – закричала одна из сестер.
– Быстрее каталку! – велел врач.
Они не обращали внимания на лежавшую на полу Киру, отчаянно пытаясь спасти Шейлона, чье переломанное тело сотрясалось в конвульсиях. Ему вводили лекарства, пытались запустить сердце с помощью дефибриллятора и непрямого массажа, делали все, что только можно себе представить. Все это время Кира, лежа на полу и захлебываясь от слез, наблюдала за происходившим.
Глава двадцать шестая
– Вам нельзя вставать.
Кира поморщилась, опираясь на стойку для капельницы.
– Я хорошо себя чувствую.
На самом деле Кира чувствовала себя отвратительно, но валяться в постели не было времени. Сэмма вот-вот убьют, надежда найти лекарство будет утрачена, Арвен умрет, а остров развалится на части. У Киры созрел план, и она не позволит ожогу на ноге помешать его осуществлению.
Медсестра покачала головой:
– У вас ожог третьей степени размером с теннисный мяч. Я помогу вам лечь.
Кира вытянула руку. На больную ногу она старалась наступать, насколько это было возможно.
– Все в порядке. Регенерирующее подействовало, кожа уже заживает, а мышцы не повреждены. Так что я пойду.
– Уверены? – уточнила медсестра. – Судя по вашему виду, вам очень больно.
– Уверена, – Кира сделала шаг, опираясь на стойку капельницы, как на трость, и подволакивая больную ногу. Медсестра с сомнением посмотрела на Киру, и та расплылась в улыбке, изо всех сил показывая, насколько все хорошо. На самом деле она чувствовала себя ужасно: девушка повторно приняла регенерирующее, хотя это грозило передозировкой, и обожженный участок кожи только-только начал заживать. Но Кире надо было идти; необходимо найти сенаторов.
Девушка знала, что они где-то рядом. Скорее всего, по-прежнему заседают в мэрии, как и предлагал Мкеле, но Кира предположила, что для тайной встречи своего маккиавеллиевского комитета они выберут больницу. Спрячутся от всех, окруженные охраной.
Так что Кире оставалось лишь выяснить, где именно в больнице они собрались.
Стойка для капельницы была на колесиках, которые тихонько поскрипывали, пока Кира, прихрамывая, ковыляла по длинному белому коридору. Каждый шаг причинял ей мучения. С трудом переводя дыхание, Кира добралась до поста медсестры.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила дежурившая Сэнди из родильного отделения.
– Нормально. Не знаешь, где доктор Скоузен?
Сэнди покачала головой:
– Он просил не беспокоить.
– Сэнди, я знаю, что он на встрече с сенаторами, – прошептала Кира, по лицу Сэнди поняла, что угадала, и улыбнулась про себя. – Это связано с секретным проектом, который они мне поручили. Поэтому мне нужно туда попасть.
Сэнди наклонилась к Кире:
– Если что, я тут ни при чем. Они в маленькой переговорной на четвертом этаже. Делай что хочешь.
– Спасибо. – Кира поковыляла к лестнице быстро, насколько позволяла больная нога. Четвертый этаж: десять ступенек вверх, завернуть за угол, еще десять ступенек. И так два раза. Кира вздохнула. Нет, не дойду. Она покачала головой, вспомнив Сэмма и то, как бился в агонии Шейлон. Я должна их найти. У меня нет выбора. Она вцепилась в перила, поставила стойку капельницы на первую ступеньку и медленно поднялась. Стойка ерзала туда-сюда на колесиках, но Кира удерживала ее на месте. Каждый шаг отдавался болью в ноге, вскоре руки устали держать вес тела. На первой лестничной площадке Кира оперлась на стену и откинула голову на штукатурку, жадно хватая ртом воздух. Боль в ноге была невообразимой, но остановиться Кира не могла. Они убьют Сэмма. Стиснув зубы, девушка продолжила подъем, заставляя себя двигаться вперед. Шаг за шагом; ступенька за ступенькой; площадка за площадкой; пролет за пролетом. Добравшись до четвертого этажа, Кира рухнула на плиточный пол и поползла вперед. К ней подбежал солдат, стоявший на часах у переговорной, тот же самый, что присутствовал на прошлом собрании Сената, а значит, узнавший Киру. Девушка мысленно поблагодарила бога за это, надеясь, что охранник не получил указание не пускать ее на этот раз. С чего бы им об этом беспокоиться? Наверняка они думают, что она прикована к постели.
– Что с вами? – Охранник поднял Киру с пола. – Мне не говорили, что вы придете.
Ура. Кира с трудом встала на ноги, одной рукой вцепившись в солдата, а другой в стойку капельницы.
– Я не могла пропустить такое важное собрание. Помогите мне войти.
Опершись на его руку, она похромала к двери и что было сил толкнула ее.
Мкеле с сенаторами сгрудились вокруг стола, скованный Сэмм находился в углу. Все присутствовавшие подняли глаза и ошеломленно уставились на Киру. Кесслер прожгла ее взглядом, полным ненависти. Делароза приподняла бровь.
Хобб повернулся к Скоузену:
– Вы же говорили, что она ранена и не может ходить.
– Видимо, не такой уж он хороший врач, – поморщилась Кира и, подволакивая ногу, вошла в переговорную. Солдат схватил девушку за плечо.
– Виноват, – проговорил он. – Я не знал, что ей сюда нельзя. Я отведу ее обратно в палату.
– Нет, – возразила Делароза. – Раз уж она пришла, мы можем по крайней мере ее выслушать.
– Мы прекрасно знаем, что она скажет, – отрезала Кесслер.
Делароза бросила на солдата суровый взгляд:
– Спасибо. Подождите снаружи. И если придет еще кто-то, сообщите нам, прежде чем впускать.
– Да, мэм, – солдат покраснел, вышел и закрыл за собой дверь. Кира посмотрела на Сэмма. После взрыва его так и не вымыли, одежда по-прежнему висела на нем лохмотьями. Кожу покрывали царапины и порезы: они уже начали заживать, но, по-видимому, причиняли пленнику боль. Сэмм ничего не сказал, но благодарно кивнул Кире.
Девушка повернулась к сенаторам и, задыхаясь, рухнула на стул.
– Простите, что опоздала.
– А вас тут и не должно быть, – заметил Уэйст. – Ваш проект закрыт, а от этого… существа мы избавимся. Так что, если повезет, никто ничего и не узнает.
– Но исследования принесли результат, – запротестовала Кира. – Я практически отследила трансформацию вируса. Еще чуть-чуть, и я…
– Вы ничего не добились, – перебил Скоузен. – Мы рисковали безопасностью нашего города и единством совета, чтобы вы могли изучить партиала, а когда мы спрашиваем о результатах, вы только и делаете, что просите нас подождать еще чуть-чуть!
– Но теперь мы знаем… – начала было Кира, но Скоузен был слишком зол и не собирался молчать.
– Ничего вы не знаете! Вот вы говорите, у вируса несколько разновидностей. Что запускает механизм трансформации? Можно ли его остановить или как-то обмануть? Можно ли поразить или нейтрализовать какую-либо из форм? В науке важны детали, мисс Уокер, а не широкие беспомощные жесты. Если вы можете объяснить механизм мутации или предложить особые методы защиты, так сделайте это, а если нет…
– Мне нужно время.
– У нас нет времени! – крикнула Делароза. Она впервые повысила голос, и Кира вздрогнула, до того тот оказался силен. – Город распадается на части, весь наш остров разваливается на куски. Голос нападает на жителей на улицах, в больнице устраивают взрывы, мятежники проникают в город, несмотря на все наши системы защиты, и убивают наших граждан. Мы должны спасти хотя бы остатки цивилизации.
– Вы меня не слушаете! – рявкнула Кира и поразилась собственной дерзости. – Если Сэмм умрет, то мы все тоже умрем, пусть не сегодня, и ничего с этим не поделать.
– У вас навязчивая идея, – ответила Делароза. – Благородная, но от этого не менее опасная. Мы не позволим ей погубить человечество.
– Если кто его погубит, так это вы, – ответила Кира, и на ее глаза навернулись слезы.
– Я же вам говорила, – вмешалась Кесслер. – Все время, как заведенная, твердит одно и то же, – она смерила Киру взглядом. – Вы несете такую же провокационную чепуху, что и Зочи, и Голос.
Кира попыталась что-то сказать в свою защиту, но слова застряли у нее в горле.
– Вы работаете ради будущего, – негромко произнес Мкеле, – а мы – ради настоящего. Я вас предупреждал: в конфликте интересов наши цели важнее. Над Ист-Мидоу нависла угроза, Голос вот-вот нападет на город, и сейчас мы обязаны сосредоточиться на том, чтобы дать отпор бунтовщикам. Но прежде всего мы должны уничтожить партиала.
Кира посмотрела на Сэмма. Лицо его, как всегда, было бесстрастно, но девушка поняла: пленник знал, что так и будет. Она обернулась к сенаторам:
– Вот так просто? Без суда, без следствия…
– Суд был несколько дней назад, – поправил ее Уэйст. – Вы на нем присутствовали и слышали наше решение.
– Вы же дали нам пять дней, – запротестовала Кира. – Прошло только три.
– Лаборатория уничтожена, – вмешался Скоузен, – как и все ваши записи. В таком состоянии вы не можете продолжать работу, а для того чтобы кто-то другой закончил ее за вас, не хватает данных. И времени.
– Так переведите нас в другую лабораторию, – заявила Кира. – Наверняка где-то еще есть оборудование. Все, что нам нужно, это время. Между прочим, пяти дней тоже мало, и это было ясно с самого начала.
– Чтобы на нас снова напали? – бросила Делароза. – Ни за что.
Хобб подался вперед:
– План, который мы обсуждаем, допускает, что в дальнейшем…
– Тогда отпустите его, – перебила Кира и нервно сглотнула, заметив, как потемнели взгляды сенаторов. Не успели они возразить, как Кира проговорила: – Он нам ничего не сделал, даже помогал в исследованиях. Так почему бы не оставить его в живых?
– Вы это серьезно? – прошипела Кесслер.
– Вам же это только на руку, – не сдавалась Кира. – Вы хотите, чтобы его тут не было, и он уйдет. По крайней мере, это снизит вероятность ответной атаки партиалов.
Скоузен и Кесслер нахмурились, а Уэйст покачал головой:
– Неужели вы правда верите, будто это поможет?
– Ну разумеется, – ответил за девушку Мкеле. – Она же идеалистка.
– Она дитя эпидемии, – проговорила Кесслер. – Она привязалась к этому существу, но она понятия не имеет, что из себя представляют партиалы.
– А вы имеете? – спросила Кира, попыталась встать, но задохнулась от боли, села обратно на стул и повернулась к сенатору: – Вы сражались с ними одиннадцать лет назад. Одиннадцать. Неужели вы не допускаете мысли, что с тех пор что-то могло измениться?
– Нельзя верить ни единому его слову, – предупредил Мкеле.
– Он солдат, а не шпион, – сказала Кира, обернулась и посмотрела на Сэмма, пытаясь в эту последнюю минуту решить раз и навсегда, можно ли ему доверять. Был ли он честен с ней, или сенаторы правы, и он чудовище.
Сэмм смотрел на Киру, внешне спокойный, но все равно было заметно, что он нервничает. В его взгляде читались решимость и надежда. Кира окинула взглядом сенаторов и уверенно проговорила:
– Сэмма взяли в плен и пытали люди, которые хотят уничтожить партиалов. Он сносил издевательства без слез, без жалоб, без просьб, встречал их спокойно и достойно. Если остальные партиалы хотя бы наполовину так же разумны, как он, мы должны попробовать…
– Я пришел с миром, – перебил Сэмм. Голос его звучал твердо и уверенно. Кира обернулась, и на ее глаза навернулись слезы. Сэмм шагнул вперед, насколько позволяли наручники. Сенаторы молчали. – Мы с отрядом оказались на Манхэттене потому, что шли сюда поговорить с вами. Мы хотели предложить перемирие.
– Ложь, – буркнула Кесслер.
– Это правда, – возразил Сэмм. – Нам нужна ваша помощь.
«Но в чем? – подумала Кира. – Мы не сможем тебе доверять, если ты не объяснишь зачем».
Сэмм впился взглядом в Киру, потом повернулся к сенаторам и, видимо, решившись, выпрямился во весь рост.
– Мы умираем.
Кира широко раскрыла глаза. В комнате повисло ошеломленное молчание.
– Как и вы, мы не можем продолжать род, хотя в нашем случае неспособность к деторождению создана искусственно и зашита в ДНК, чтобы мы не вышли из повиновения. Нас это никогда не волновало, поскольку мы не стареем, поэтому исчезновение нам никогда не угрожало. Однако выяснилось, что существует механизм предохранения и на этот случай.
Доктор Скоузен первым обрел дар речи:
– Вы… умираете? Все?
– «ПараДжен» разработал нас со сроком годности, – пояснил Сэмм. – В двадцать лет механизм, предотвращающий старение, дает обратный ход, мы сморщиваемся и умираем за считаные недели, если не дни. Это не ускоренное старение, а разрушение. Мы разлагаемся заживо.
Кира не знала, что и думать. У нее кружилась голова. Так вот что скрывал пленник: что у партиалов, как и у людей, есть биологические часы. Вот зачем им нужно перемирие. От потрясения Кира не могла пошевелиться. Она обвела взглядом сенаторов, гадая, о чем они думают. Кесслер улыбалась, но Хобб с Уэйстом смотрели на Сэмма во все глаза, раскрыв рот от изумления. Делароза, казалось, с трудом сдерживается, чтобы не расплакаться, но вот от радости или от горя – непонятно. Уэйст что-то еле слышно бормотал, как будто сам не отдавал себе в этом отчет. Мкеле сидел с каменным лицом и молчал.
– Они умирают, – произнесла Кесслер, и Кира содрогнулась от омерзения: таким злорадством дышали слова сенатора. – Вы понимаете, что это значит? Первых партиалов создали на третьем году Войны за Изоляцию, то есть… за десять лет до войны с партиалами. Двадцать один год назад. Значит, первая волна смертей была прошлой зимой, а самым молодым осталось года два, максимум три. А потом они исчезнут навсегда.
– Мы все исчезнем навсегда, – поправил Сэмм, и в его голосе слышалось такое волнение, такая искренность, каких не помнила Кира. – Вымрут оба наших вида, вся разумная жизнь на планете.
– Мы живем дольше вас, – поправила Делароза. – Так что как-нибудь справимся.
– Это я и пытаюсь вам объяснить, – Кира наконец обрела дар речи. – Без них нам лекарство не найти. – Она посмотрела на Сэмма, поняв наконец, чего он от нее хотел. – Нам нужно с ними сотрудничать.
Сэмм кивнул:
– У вас рождаются дети, но они умирают от РМ. Мы невосприимчивы к вирусу, но не можем размножаться. Понимаете? Мы нужны друг другу. Ни нам, ни вам не справиться в одиночку.
– Представляете, как это укрепит боевой дух? – проговорил Хобб. – Как только народ узнает, он… объявит этот день новым праздником. Новым Днем Восстановления.
– Да что с вами? – удивилась Кира, попыталась встать, но снова тяжело опустилась на стул. – Сэмм боялся, что вы его убьете, когда узнаете тайну, а вы повели себя и того хуже.
– Мы все равно собирались его уничтожить, – заметил Мкеле. – Другого варианта не предполагалось.
Читать бесплатно другие книги:
