Хрупкая женщина с веслом Жукова-Гладкова Мария
Я сказала, что знала, и добавила, что лично с хозяином еще не виделась, только разговаривала по телефону.
– Впечатляющий мужчина, – высказал свое мнение дядька.
– В смысле?
– Увидите – поймете, – усмехнулся он, потом поглядел на меня и добавил: – Но вас может и не впечатлить. Ну, пойдемте дом смотреть.
Пока мы разговаривали, обошли дом кругом. Я увидела, что участок ухоженный, и дядька сообщил, что выполняет роль садовника – в дополнение к плотнику, сантехнику, электрику. Супруга готовит и убирает, но в эти минуты супруга находилась в городе и должна была сегодня заночевать в городской квартире.
В общем и целом дом мне понравился. Было видно, что строили для себя и явно не гастарбайтеры. Я могла предложить несколько вариантов внутреннего убранства «по-человечески». Но для начала надо выяснить состав семьи хозяина, его возраст и хобби, количество обычно принимаемых друзей. Нюансов было много.
Я позвонила своим постоянным рабочим и обрадовала, сообщив, что, вероятно, у нас скоро будет большая работа. Пока говорила со своим верным помощником, у дверей посигналили. Ну кого сюда принесло-то?
Принесло хозяина, который решил застать меня на месте.
Когда он выполз из огромного джипа, я с трудом сдержала истерический смех, но потом все-таки хихикнула. Я же находилась в доме, и он меня не видел. Пока.
Хозяином был Волков Вячеслав Анатольевич, городскую квартиру которого я уже посмотрела.
Я вышла встретить Волкова в холл. При виде меня двухметровый «впечатляющий мужчина» открыл рот, правда, быстро закрыл, тут же прикрыл глаза, открыл и сказал:
– Я почему-то не сообразил, что это будете вы, – объявил он вместо приветствия. – Вы же говорили, что еще и прораб, но мы с вами беседовали о журналистике…
«Разве?» У меня были совсем другие воспоминания о нашей единственной встрече.
– …а потом подруга вашей дочери рассказывала, что читает все ваши опусы про привидений. И я с удовольствием почитал… Хотите, идейку подкину? Вы ее потом разовьете. Вы когда-нибудь видели, как покойников теряют?
– Где?!
– Да где угодно. А я видел у Волковского кладбища, давно, больше двадцати лет назад. Я работал там рядом и ходил на работу мимо мусульманской части. Процессии часто наблюдал. И вот иду однажды как раз за такой процессией, они молитвы читают. Вдруг смотрю – кто-то в белом посреди дороги сидит. Процессия прошла, удаляется, а он сидит. Я раньше не знал, что у них в сидячем положении хоронят и без гроба. За мной еще люди шли, они дико закричали, те, в процессии, очнулись.
– Но как можно подобное не заметить?!
– Вероятно, были в трансе, – пожал плечами Волков. – Для нас это непривычно. Я никогда не видел русских в религиозном трансе, а иудеев и мусульман видел. Я не знаю точно, почему они не заметили потерю покойника. Я говорю о том, что видел. Ощущения жуткие… Вы только представьте покойника в саване, сидящего посреди дороги. Но вы это можете как-то использовать в своем творчестве. Я вспомнил об этом случае, потому что увидел вас, и мы с вами находимся в доме восточного человека.
Я кивнула, подумала, что нужно было вбить номер мобильного Волкова в память моего аппарата, но я этого не сделала, я его записала в обычную бумажную записную книжку. Я не рассчитывала, что мне придется регулярно перезваниваться с Волковым.
Потом у нас с Вячеславом Анатольевичем начался деловой разговор. Мы спорили, орали друг на друга, я втыкала руки в боки (обычно это производит впечатление на лиц обоих полов), Волков грозно смотрел на меня с высоты своего роста, но во мне-то тоже метр восемьдесят два, а не как в среднестатистической женщине или среднестатистическом мужчине, с которыми по большей части общается Волков.
После трех часов, совместно проведенных в новом доме Волкова, хозяин вручил мне пачку пятитысячных купюр, которые я при нем пересчитала. Расписку не потребовал. Я сказала, что представлю отчет по всем покупкам. По выплатам рабочим могу представить только их расписки. Волков махнул рукой.
– Приступайте прямо завтра, – сказал он. – Хочу Новый год встретить за городом, как в детстве.
– Никаких Куршавелей?
– Я там никогда не был и не собираюсь. Если уж ехать, то в тепло. Но не на Новый год, а попозже, когда народу меньше. Не люблю, когда много народу. Любовь Александровна, вас к бабушке в деревню на Новый год никогда не отправляли?
– У меня вообще не было бабушки в деревне.
– А у меня была. Знаете, после сорока мужчина наиболее отчетливо осознает, что детство кончилось.
– Так продлить можно. По-моему, у нас многие мужики только этим и занимаются. Кто-то игрушки многомиллионные покупает, которые по морям бегают, кто-то праздники заказывает в стиле детского утренника или пионерского слета…
– Почему бы себя не побаловать, если есть деньги? Я елку наряжу, которая во дворе стоит. Вы видели елку? Она – еще одна из причин, заставивших меня остановиться на этом доме. Корова, курочки, елка… Возвращение в детство.
Волков пригласил меня поужинать – для продолжения беседы. Я согласилась. Тем более еще требовалось обсудить кое-какие рабочие моменты. За ужином Вячеслав Анатольевич также поинтересовался делами нашей семьи. Я поведала, где и по какой причине была сегодня с утра.
– Не знаю, что вам и сказать, Любовь Александровна, – вздохнул Волков. – Но кого-то ваши родственники сильно достали.
– Все вместе?
– Могли и по отдельности.
Глава 14
На следующий день, пока Святик находился дома, я отправилась закупать материалы вместе с двумя белорусами, которым предстояло отвезти их в дом. Когда мы уже выполнили большую часть работы, позвонила Наташка и сказала, что через пару часов сможет подъехать к парку, расположенному неподалеку от нашего с Лизкой и Святославом дома. Я, в свою очередь, позвонила ребятам, которым было поручено Лизку охранять, и сообщила о наших планах. Они обещали подъехать к дому, куда вскоре должна была прибыть я, чтобы забрать Лизку. Пусть хоть иногда общается с матерью.
В парке охранники ушли немного вперед с Лизкой, которую им предстояло охранять, мы с Наташкой поотстали, чтобы поговорить. Я не хотела, чтобы кто-то слышал, как я буду промывать дочери мозги.
– Ты что, совсем дура? Кто водит любовника в дом, где живет с мужем? Тем более в такой дом, как у вас с Олегом?
– Там как раз легче спрятать, если что, – улыбнулась Наташка. – Где бы я его прятала, например, в нашей старой квартире?
– А уже приходилось прятать?
Она кивнула и хитренько улыбнулась.
– И ты с ним занималась любовью, когда муж дома?
Наташка весело рассмеялась.
– Наташа, это опасно!
– Но это – дополнительный адреналин.
– Это тебе любовник сказал?
Она кивнула. Господи, какую дуру я вырастила!
– Я его когда-нибудь видела?
– Нет.
Слава богу, это не уголовник Жорик, с которым она училась в одном классе и по которому страдала несколько лет. Неужели наконец его забыла? Я была бы только счастлива. Я на любого согласна, только бы не этот тип.
– Вы что, обычно встречаетесь с любовником в доме Олега?! – спросила я вслух.
– Ну да, конечно. А где еще?
– Мужик захочет – место найдется, – сказала я. – Наташа, ты себя не уважаешь! Найди такого мужика, который бы сам все организовывал!
И тут мне в голову ударила мысль. А не хочет ли этот мужик как-то Наташку использовать? Ведь дура же, не поймет. Мужик проник в дом Олега, регулярно в нем бывает. В семье начались проблемы. Непонятно из-за чего погибла Альбина. На Ивана покушались дважды. Стреляли в Валерия.
– Ты давно познакомилась со своим кобелем? – спросила я дочь.
– Три месяца назад.
Так, срок подходит.
– Где?
– Он подошел ко мне после съемки… – Наташка мечтательно улыбнулась.
– Где ты снималась?
– На мотоцикле.
– Что ты делала на мотоцикле?!
– Сидела, – моргнула она.
– Зачем?
– Я кожаную одежду рекламировала. Заказчики решили, что лучше ее рекламировать на мотоцикле.
– Он присутствовал на съемке?
– Не знаю. Много народа было. Снимали на улице, не в студии, а на улице всегда толпа собирается. День был солнечный, я ничего вокруг не видела. А потом, когда я уже переоделась и шла к своей машине, подошел Андрюша, пригласил выпить холодного сока и съесть мороженого. Я сказала, что в мороженом много калорий и я его не ем, а сок пью теплый, потому что, если выпью холодный, у меня начинает болеть горло. Ты же знаешь, мама, сколько раз я болела ангиной!
– И что было дальше?
– Мы поехали купаться.
– Как часто ты встречаешься с этим Андрюшей?
– Два раза в неделю. Он чаще не может.
– Почему?
– Он работает.
– Где? Кем?
– Менеджером. Где – не знаю. То есть не помню. Он называл фирму, я не запомнила. Зачем мне?
– А вообще зачем он тебе, если у тебя есть богатый муж? Ты же хотела замуж за богатого? Вышла. Чего тебе не хватает?
– Секса, – хлопнула глазами Наташка. – Олег больше не может.
– Он лечится?
– Лечится, но от чего-то другого. Мама, я с тобой об этом хотела поговорить!
– О болезни Олега?
Дочь кивнула.
– Ну, говори.
– Мама, там вроде бы все серьезно…
– Насколько?
– Ну… Мама, что я смогу получить? Я боюсь, что Валерий со Светкой все захапают. Мама, ты мне поможешь? Зря я, что ли, за этого старого папуаса гвинейского замуж выходила? Ты же знаешь, что я всегда любила Жорика…
«Так, начинается. А я-то уж надеялась, что она про него забыла».
– Как ты мужа называешь?! – заорала я. – И вообще откуда ты это выражение взяла?!
– У нас так одного модельера называют, – хихикнула Наташка. – Мне понравилось.
– Но Олег Иванович…
– Старый козел и импотент. Это тебе понятно? Но я с тобой не про него говорю! Я про Валерия со Светой!
– Почему ты решила, что все захапают именно Валерий со Светкой? Вообще-то…
– А кто еще? Альбина мертва. Иван… Ну, он не сможет бороться с Валерием.
– Так, где ты была, когда я уезжала из дома Валерия? К Лизке ты не поднималась.
Наташка прикусила губу.
– Ты еще и с Валерием спишь?!
– А что мне делать-то?! Я с тобой хотела посоветоваться и по этому поводу.
– Зачем ты с ним спишь? Чья была инициатива?
– Его. Я бы на него никогда не позарилась. Мама, ты же знаешь, что мне всегда нравился Жорик. А Валерий – совсем другой типаж.
– Он тебе чем-то угрожал?
– Он видел меня с Андрюшей. А я сейчас люблю Андрюшу! Он на Жорика похож! И вообще нужно иметь запасной аэродром. Именно ты меня этому учила.
Я не стала объяснять, что имела в виду кое-что другое. Раз Наташка не поняла этого до сих пор, значит, не поймет никогда. Или я плохо объясняла.
– Так, вы уединились у Валерия, когда его жена и мы с твоим мужем оставались внизу.
Наташа неопределенно передернула плечами.
– Это был первый раз?
– Нет. Валерий в наш дом приезжал. Ну и… Мама, что мне делать?
– Что ты хочешь?
– Замуж, можно за Андрюшу. Получить деньги Олега. И чтобы Валерий от меня навсегда отстал! Он мне противен!
– Он тебе сказал, что они со Светкой все получат?
– Он сказал, что если я буду квакать, то не получу вообще ничего, а если буду пай-девочкой, то буду в шоколаде. По-моему, ему Светка надоела. И с ними же еще мать ее живет.
– Валерий знает про болезнь Олега?
– Да, конечно. Он ненавидит отца. Но очень умело это скрывает. Он вообще обманщик. Лживый, мерзкий тип! Мама, ты знаешь, что он во время того сборища не был пьян?
– Ну как же…
– Видишь: даже ты не заметила! Вот какой он прекрасный актер!
– Он мог протрезветь. И вообще сейчас есть препараты…
– В бутылке была подкрашенная водичка! То есть чай с какой-то примесью! Не виски! Я же хлебнула оттуда! Мне так противно было! Я выпить захотела, а бутылка в его комнате стояла.
– Ты ему сказала, что хлебнула? Он видел это?
– Нет, он в ванной был. Но у меня тогда… будто глаза раскрылись. Они со Светкой хотят все захапать. Олег умрет, а я останусь ни с чем! Мама, что мне делать?
Я глубоко задумалась. Говорить Олегу про Валерия нельзя. Пока нельзя. Из-за того, что нельзя сдавать Наташку. Она же – моя дочь. Беседовать с Валерием тоже не стоит. Может, как-то намекнуть Константину Сергеевичу, начальнику службы безопасности, о том, что следует повнимательнее отнестись к Валерию…
Я вспомнила про пакет с потерянными в доме моего зятя вещами, переданный мне горничной.
– Андрюша что-то терял в доме?
– Булавку для галстука, – тут же ответила Наташка.
– А Валерий?
– Он потерял какой-то ключ. На меня орал. А я откуда знаю про его ключи? Я поискала. Может, где-то в другом месте посеял.
Наташка пожала плечами.
– В общем, так. Если еще раз в ваш с Олегом дом припрется Валерий – к тебе, в отсутствие Олега – сразу же звони мне. У него же нет ключа от ворот?
Дочь покачала головой.
– Тяни время. Я приеду. Кстати, сделай мне дубликат ключа от ворот. А там разбираться будем. На месте и по обстоятельствам.
– Спасибо, мамочка!
Наташка чмокнула меня в щеку.
– А с Андреем можешь встречаться в нашей старой квартире. Или пусть сам место обеспечивает. Выдвини ультиматум. Больше уважать будет.
– Но…
– Никуда он не денется, – сказала я дочери, а про себя подумала: «Что же этому Андрею нужно?»
Глава 15
В первый момент я не поняла, кто мне звонит. В трубке (городского телефона) всхлипывала женщина.
– Кто вы? Что случилось?! Успокойтесь, пожалуйста, и говорите!
– Вы – Люба, да? – спросила явно пожилая женщина. Я не знала ни ее номера телефона, который определил АОН, ни голоса.
Я подтвердила, что Люба.
– Несчастье у Юлечки и Зинаиды Петровны. Вы знаете ведь их, да? Я – их соседка, Ольга Степановна меня зовут.
– Что случилось, Ольга Степановна?
– Юлечку машину сбила…
– Она жива?!
– Да, да, и жить будет. Но у нее нога сломана, ей из больницы не выйти, нога у нее подвешена, знаете, наверное, как подвешивают, да? То есть вообще с кровати не встает и недели две даже на костыли не встанет, а телефон раздавило. Она без телефона. Зина – мать ее – к ней поехала, кто-то ей все-таки позвонил, не знаю кто, может, полиция, может, врачи. И у Зиночки в больнице сердце прихватило. Позвонила мне, сказала, что ее на пару дней оставляют. У нее-то телефон цел. Как хорошо, что теперь такие телефоны придумали. У меня-то нет. Мне не нужен. А Зина, когда к Юлечке-то понеслась, девочку со мной оставила. Вы знаете же про девочку, да? Про Ларису, которую Юлечке та ее богатая подруга завещала? Ой, допрыгалась девка…
Я сказала, что знаю про девочку.
– Зина мне позвонила, про вас сказала, она про вас мне и раньше рассказывала. Зина просила ваш номер найти. У меня их ключ есть на всякий случай, а у них – мой. Мы с Зиной-то много лет знакомы… А ну как я помру да лежать тут буду непохороненная? Или инсульт, а до телефона не дотянуться? Мы с Зиной каждый день друг к другу заходим. И договоренность у нас: если я не захожу, не звоню, чтобы она, значит, дверь мою вскрывала, ну а там по обстоятельствам. Вообще-то теперь, наверное, лучше будет по два раза в день проверяться, утром и вечером. Я скажу Зине, когда из больницы выйдет. Ну так вот, нашла я ваш номер. Хорошо, что у Зины большая книжка записная у телефона в коридоре лежит. Может, видели?
Я сказала, что во время своего единственного посещения квартиры Зинаиды Петровны и Юли не обратила на записную книжку никакого внимания, и спросила, в какой больнице и каких палатах лежат соседки Ольги Степановны. Та мне сразу же все объяснила. Похоже, что она хорошо знала эту больницу – то ли сама лежала, то ли навещала кого-то.
– Люба, я что звоню-то… Мне Зина сказала, чтобы я девочку вам отдала. Я и сама сразу подумала, как Зина позвонила, что же я с ней делать-то буду? Я ее и на два часа брать не хотела, но только ради Зины и ради всего, что они с Юлечкой для меня сделали и еще сделают.
– Девочка очень активная? – уточнила я.
– Не то чтобы активная… Истеричка она. Такие истерики закатывает – у меня в квартире слышно. Я говорю Зине и Юлечке, чтобы отхлестали ее по морде, а они с ней сюсюкают.
– Вообще-то ребенок пережил серьезный стресс, – заметила я.
– Да какой стресс? Мать умерла, с которой она никогда не жила? Которая ее бросила, а сама в Англию к иностранному жениху укатила?
– Она лишилась привычной обстановки, привычного окружения. Даже взрослому человеку требуется время, чтобы привыкнуть к новой квартире, к новым людям.
– Да она радоваться должна! Жила с шалавой хохляцкой, которой она не нужна была, в маленькой квартирке где-то на выселках…
– А вы видели няню Ларисы?
– А то! Она же привозила Ларку Зине и Юлечке. А я один раз с ними столкнулась у двери нашего подъезда. Я же тут всех жильцов знаю! Смотрю – жуть какая! Я-то вначале думала, что это мамаша молодая так вырядилась. Лето было. Она в такой майке была, что сиськи из нее вываливались, а размер-то у нее – ого-го! И майка-то белая, пусть и с голубыми цветочками, а лифчик голубой. И просвечивает, и лямки на плечах видны! Страсть господня! И майка-то до пупа! А там пузо висит. Если бы стройная девочка была, с красивым животиком, на который приятно посмотреть – это одно дело. А тут-то пузо свисало и колыхалось! И еще серьга в пупке блестела. Жуть! Мужик же нормальный, такое увидев, импотентом стать может. И еще шорты рваные на ней были. Я ей сказала: «Чего в рванье ходишь? Руки кривые? Зашить не можешь?» Ну а она мне рявкнула, что мода такая. Ну разве приличная девушка будет ходить в рванье, мода или не мода? Вот вы на себя можете рваную вещь надеть?
Я сказала, что не могу. Но с моими размерами вроде бы в рванине ни в одной стране не ходят. Хотя в Америке могут…
– Где сейчас Лариса? – спросила я.
– Гуляет.
– Одна?!
– Да нет, там детей на детской площадке полно с мамашами. Ларису уже все знают. Я ее вывела, а сама пошла ваш телефон искать и вам звонить. Когда вы ее забрать сможете?
Я сказала, что подъеду минут через сорок, но попросила Ольгу Степановну спуститься вниз и хотя бы наблюдать за Ларисой. И еще я сказала, что мне потребуется взять какие-то Ларисины вещи.
– Да я вам квартиру Зинину открою и выберете, что нужно.
– Ждите, скоро буду.
Мне было искренне жаль этого ребенка, а теперь еще и проблемы с Юлей и Зинаидой Петровной… Но и привезти к себе Ларису я не могла – тогда стресс будет у обеих девочек. И брать с собой на объект обеих я не могла. Что я там буду с ними делать? Мне работать надо над домом Волкова, Лизка к таким выездам привыкла, нашла общий язык с «купленными» Волковым вместе с домом пенсионерами, с удовольствием смотрела на куриц, играла с кошкой. А если привезти их туда с Ларисой… И ведь нужно еще довезти! Они же мне вполне могут машину раскачать!
К счастью, Святик был уже дома, дело близилось к вечеру. Я быстро объяснила ему ситуацию.
– А куда ты собираешься ее везти? – спросил великовозрастный ребенок. – Лизка мне жаловалась…
Я сказала, что отвезу Ларису к дедушке – отцу Святика и моему зятю Олегу Ивановичу – и собственной дочери.
– Ты думаешь, Наташка согласится? – странно посмотрел на меня Святик.
– А я в ультимативном порядке. Когда я до них доеду, там уже должен быть Олег. Поставлю перед фактом. Пусть доплачивают Раисе с Надей – это горничная с поварихой. Да и Наташка не переломится.
«И будет повод отправить восвояси Валерия, если его нелегкая принесет, о чем я и скажу Наташке».
Ларису я застала на детской площадке. Ольга Степановна сидела рядом на скамеечке с чьей-то бабушкой и, как я поняла, жаловалась на жизнь, одновременно выставляя себя героиней. На Ларису она не обращала никакого внимания. Но та вполне успешно общалась с двумя какими-то девочками. Вообще детей на площадке было много, и оборудована она была отлично. Не знаю уж, кто постарался. У нас во дворе нет ничего подобного.
– Лариса! – рявкнула Ольга Степановна зычным голосом, которым и на плацу можно было командовать.
Девочка даже не повернулась.
– Лариса, кого я зову?! За тобой тетя Люба приехала. Иди сюда, она тебя заберет.
– Я сама ей скажу, – бросила я через плечо Ольге Степановне, направляясь к девочкам.
– Тоже будешь церемонии разводить, как Зина? Строже с ними надо. А то вырастают олухи, и с ними потом вообще не справиться!
Я не обращала на эти крики и наставления никакого внимания. Я присела на корточки (с моими-то габаритами!) перед девочками, которые стали меня внимательно изучать.
– Ты меня помнишь? – спросила я у Ларисы.
Она замотала головой. Вообще-то меня трудно забыть… Но это – четырехлетний ребенок, который эти самые первые четыре года своей жизни прожил в ненормальной обстановке…
– Ты знаешь, что Юля и баба Зина в больнице?
– Они больше никогда не вернутся, как мама? – серьезно спросила Лариса. И смотрела на меня серьезно, как взрослая…
– Они вернутся, и баба Зина очень скоро, и мы с тобой даже можем к ним съездить.
– Сейчас?
– Если нас впустят в больницу, то и сейчас. В больницы иногда не пускают вечером, но мы попробуем.
«В самом деле надо заехать, чтобы они попробовали успокоить ребенка».
– Давай поедем сейчас, – сказала Лариса и отряхнула ручки от песка.
– Вначале нужно подняться в вашу квартиру и взять твои вещи и игрушки.
– Я опять куда-то перееду? – спросила девочка.
– Временно. Потом ты снова вернешься сюда, так что все мы брать не будем, только то, что тебе нужно на два дня.
В общем, мы поднялись в квартиру под комментарии Ольги Степановны. Я все время держала Ларису за руку, пытаясь передать ей уверенность в себе. Вещи я собирала под зорким оком старушки, которая, возможно, думала, что я могу тут что-то украсть. Но ей не доводилось бывать в домах, где доводилось бывать мне…
В больнице пришлось дать на лапу, но в результате мы оказались в Юлиной палате. Выглядела девушка отвратительно. Кроме ноги на растяжке, было сильно разбито лицо – лоб, щека, губа… Вероятно, она проехалась этой частью лица по асфальту.
– Юля! – бросилась к ней Лариса и обняла за шею.
– Здравствуй, моя маленькая! – У Юли на глазах выступили слезы. – Видишь, я болею…
Я сказала, что подожду в коридоре. В палате, кроме Юли, лежали еще две женщины, но я все равно посчитала себя лишней… Села в коридоре на диванчик, пообщалась с ходячим народом, наслушалась про получение памперсов в собесе, вернее, попытки это сделать. Оказалось, что многое зависит от района – или, по крайней мере, к такому выводу пришли те люди, с которыми я разговаривала. Кое-где это происходит почти без проблем (совсем без проблем вроде бы не бывает), а кое-где могут потребовать доверенность от того человека, для которого родственники хотят получить эти самые памперсы. И сотрудников собеса (которые содержатся на деньги народа) совершенно не волнует, что человек лежит в коме и доверенность выписать никак не может. Справок от врача, которые проходят в одних местах, в других может оказаться недостаточно.
Я отметила про себя, что Юле тоже нужно будет завтра привезти памперсы. Я в состоянии их купить. Но сегодня мне это просто не пришло в голову.
Потом дверь в Юлину палату приоткрылась, и меня позвала Лариса.
– Куда вы ее повезете? – спросила Юля. – К себе?
Я сказала, что думаю делать. И также сообщила, что завтра снова постараюсь заехать – вместе с Ларисой. С утра я планировала ехать на объект, оттуда могла бы заскочить к Наташке, оставить Лизку, забрать Ларису, заехать к Юле и Зинаиде Петровне, потом отвезти Ларису назад, забрать Лизу и наконец ехать домой.
– Вы же очень устанете, – заметила Юля.
– А у тебя есть другие предложения? Если отвезти Ларису ко мне, то я явно устану еще больше, а эти две юные леди вполне могут нанести друг другу тяжкие телесные повреждения.
Юля печально улыбнулась, потом заворковала с Ларисой, пытаясь объяснить ей ситуацию. Главное – Лариса ей доверяла. Лариса ее давно знала. Лариса не ждала от нее гадости.
Наконец мы уехали. Всю дорогу я пыталась разговаривать с девочкой, и она, к моему удивлению, довольно бойко мне отвечала, рассказывала о своей жизни. А жили они с няней весело… Мама приезжала редко и, как я и предполагала, воспринималась дочерью как добрая фея из сказки. Жить у Юли и бабы Зины Ларисе нравилось, и вообще всегда нравилось у них гостить. Оказывается, гостила девочка у них гораздо чаще, чем я предполагала… Или няня устраивала личную жизнь? Или Лариса не совсем правильно все помнит?
Ворота в имение моего зятька открывал его управляющий Игорь Иванович. Когда я заезжала, он слегка склонил голову в знак уважения. Когда мы с Ларисой вылезли из машины, очень внимательно посмотрел на ребенка.
Читать бесплатно другие книги:
