Главный подозреваемый Кобен Харлан
Подошла официантка. Отец протянул ей заказ. Он посмотрела на Майрона и пожал плечами:
– Уже конец месяца. До тридцатого числа надо использовать квоту Поп-Попа. Я не хочу разбрасываться деньгами.
– Тут довольно мило.
Отец скорчил гримасу. Он взял кусочек хлеба, намазал его маслом и отложил в сторону. Потом поерзал в кресле. Майрон не спускал с него глаз. У отца явно было что-то на уме.
– Значит, вы с Джессикой разошлись?
За все годы, пока Майрон встречался с Джессикой, отец ни разу не заговаривал с ним на эту тему. Он вообще не задавал вопросов. Спрашивал только, как у нее дела, чем она занимается, о чем будет ее следующая книга. С Джессикой он всегда был вежлив и приветлив, хотя никогда не показывал, что думает о ней на самом деле. Мама, наоборот, с кристальной ясностью давала понять, что Джессика недостаточно хороша для сына, как, впрочем, и все остальные. Из отца мог бы выйти прекрасный телеведущий: он умел расспрашивать собеседников так, что никто не имел ни малейшего понятия о том, каково его личное мнение.
– Думаю, все кончено.
– Из-за Брэнды? – спросил отец.
– Не уверен.
– Жаль, я не умею давать советы. Ты и сам знаешь. Хотя, думаю, следовало бы. Я читал все эти книжки с наставлениями, которые отцы пишут для детей. Тебе они попадались?
– Да.
– Там тьма всяких умных вещей. Например: раз в году нужно увидеть рассвет. Спрашивается, зачем? Может, лучше выспаться? Или: не жалей чаевых официантке. Ну а если она мегера? Злющая, как змея? Вероятно, поэтому я не пишу такие книги. Всегда вижу другую сторону медали.
Майрон улыбнулся.
– Вот почему с советами у меня неважно. Но одно я знаю точно. Только одно. Так что слушай меня внимательно.
– О'кей.
– Самое важное в твоей жизни – то, на ком ты женишься, – заявил отец. – Если собрать все остальные решения и сложить их вместе, они не будут и вполовину так важны, как это. Допустим, ты выбрал не ту работу. Если у тебя хорошая жена, это не проблема. Она всегда подбодрит, поможет изменить жизнь к лучшему. Понимаешь, о чем я?
– Да.
– Запомни это, хорошо?
– Ладно.
– Ты должен любить ее больше всего на свете. Но и она должна тебя любить. Тебе необходимо прежде всего думать о ее счастье, а ей – о твоем. Конечно, легко сказать – заботься о другом больше, чем о самом себе. Это трудно. Не смотри на нее как на сексуальный объект или как на друга, с которым можно просто поболтать. Представь, что тебе придется проводить с ней каждый день. Представь, что вы живете в одном доме, воспитываете детей, сидите в тесной комнатушке, а ребенок надрывается в кроватке. Улавливаешь мысль?
– Да. – Майрон улыбнулся и сложил руки на груди. – Так у вас было с мамой? Она стала для тебя всем?
– Верно, – кивнул отец. – В том числе занозой в заднице.
Майрон рассмеялся.
– Я открою тебе один секрет, если обещаешь не рассказывать матери.
– Какой?
Отец перегнулся через стол и заговорщицки зашептал:
– Когда твоя мать входит в комнату – даже теперь, после всех этих лет, если, скажем, она прямо сейчас пройдет мимо, – сердце у меня начинает биться быстрее. Понимаешь, о чем я говорю?
– Думаю, да. То же самое у меня бывает с Джесс.
– Тогда все ясно. – Отец развел руками.
– Думаешь, Джессика – та самая женщина?
– Это не я должен решать, а ты.
– По-твоему, я совершил ошибку?
Отец пожал плечами:
– Ты сам все поймешь. Я всегда в тебя верил. Может, поэтому и не давал тебе советов. Знал, что ты и без меня прекрасно разберешься.
– Чушь!
– Или потому что мне не хотелось напрягаться. Не знаю.
– Или ты предпочитал воспитывать живым примером, – добавил Майрон. – Незаметно подталкивать в нужную сторону. Не столько говорить, сколько показывать.
– Ну да, ну да!
Они замолчали. Женские разговоры вокруг сливались в монотонный гул.
– В этом году мне стукнет шестьдесят восемь, – обронил отец.
– Я знаю.
– Молодым меня не назовешь.
– Но и стариком тоже. – Майрон покачал головой.
– Наверное.
Снова возникла пауза.
– Я продаю свой бизнес, – прервал молчание отец.
Майрон замер. Он видел магазинный склад в Ньюарке, где отец работал с тех пор, как он его помнил. «Тряпичный бизнес», как говорили в старину: отец продавал нижнее белье. Майрон легко представлял его молодым и черноволосым, с засученными рукавами, в светлом и просторном зале, где он энергично отдавал приказы подчиненным, а Элоиза, бессменная секретарша, приносила ему все, что нужно, даже раньше, чем он успевал попросить.
– Чувствую, слишком стар для этого, – продолжал отец. – Вот и выхожу из дела. Я говорил с Арти Бернстайном. Помнишь Арти?
Майрон с трудом кивнул.
– Та еще свинья, но он уже сто лет достает меня с покупкой. Предлагает, правда, пустяки, но я все равно соглашусь.
– Ты продаешь бизнес? – Майрон заморгал.
– Да. А твоя мать уходит из юридической фирмы.
– Не понимаю.
– Мы устали, Майрон. – Отец накрыл ладонью его ладонь.
Майрон почувствовал, как две гигантские клешни сжали его сердце.
– Кроме того, мы хотим купить местечко во Флориде.
– Во Флориде?
– Да.
– Вы переезжаете во Флориду?
Жизнь американских евреев по Майрону: вырос, женился, завел детей, переехал во Флориду, умер.
– Не совсем. Может, будем жить там какую-то часть года. Мы с матерью собираемся немного попутешествовать. – Отец помолчал. – Так что скорее всего продадим и дом.
Дом, который Майрон знал всю жизнь. Он молча уставился на стол. Взял маленький хлебец из корзинки и разорвал целлофановую оболочку.
– У тебя все нормально? – спросил отец.
– Да, – ответил Майрон.
Но это было не так. И он сам не понимал почему.
Официантка принесла заказ. Отец взял салат с домашним сыром. Майрон ненавидел домашний сыр. Они начали молча есть. Майрон почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы.
«Глупо».
– Есть еще одно, – пробормотал отец.
– Что? – Майрон поднял голову.
– В общем-то пустяки. Я даже не хотел говорить, но твоя мать считает, так будет лучше. Ты же знаешь свою мать: если она что-то вобьет себе в голову, сам Господь Бог…
– Что это, папа?
Отец посмотрел ему в глаза.
– Только имей в виду: это никак не связано с тобой или с твоей поездкой на Карибы.
– Папа, что это?
– Когда ты уехал… – Отец пожал плечами и заморгал. Он отложил в сторону вилку, его нижняя губа слегка дрогнула. – У меня появились грудные боли.
Майрон почувствовал холодок на спине. Он вспомнил черноволосого отца на стадионе «Янки». Вспомнил, как его лицо побагровело, когда он заговорил с бородачом. Вспомнил, как отец в ярости и гневе бросился на защиту сыновей.
Когда Майрон заговорил, голос у него был слабым и тонким, как чужой:
– Грудные боли?
– Не бери в голову.
– У тебя был сердечный приступ?
– Не надо преувеличивать. Врачи сами не знают, что это было. Просто боли в груди, больше ничего. Меня выписали через два дня.
– Выписали?
Майрон представил: отец просыпается с болью в груди, мама начинает плакать, звонит в «Скорую», они мчатся в больницу, у отца на лице кислородная маска, мама держит его за руку, оба неподвижные и бледные как смерть…
Что-то у него внутри сломалось. Майрон ничего не мог поделать. Он вскочил и бросился в уборную. Кто-то с ним поздоровался, окликнул по имени, но он продолжал бежать. Распахнув дверь, влетел в кабинку, заперся изнутри и съежился.
Майрон разрыдался. Глухо, отчаянно, со всхлипами, сотрясающими все тело. А он-то думал, что уже никогда не сможет плакать. Что-то словно растаяло у него в груди, и он заливался слезами, не в силах остановиться.
Он услышал, как открылась дверь в уборную. Кто-то подошел к его кабинке.
– Майрон, я в порядке, – послышался тихий голос отца.
Но он снова видел отца на стадионе. Волосы были уже не черными, а седыми и тусклыми. Майрон увидел, как отец бросился к бородачу. Тот встал с места, и вдруг отец схватился за грудь и упал на землю.
Глава 29
Майрон попытался все забыть.
«В конце концов, что я могу изменить?»
Но у него плохо получалось. Раньше он никогда не изводил себя мрачными мыслями, даже если было очень тяжело. А тут тревога буквально разъедала изнутри.
«Правду говорят: чем старше человек, тем больше он похож на своих родителей. Скоро сам начну просить детей не высовывать локоть из окна машины: “Не дай Бог, останешься без руки”».
Уиндзор ждал его у входа в лекционный зал. Классическая поза Уина: спокойный взгляд, руки скрещены, тело расслаблено. Стройный, элегантный, в темных очках. Модель из мужского журнала мод.
– Проблемы? – спросил Уин.
– Нет.
Уиндзор пожал плечами.
– Разве мы не войдем внутрь? – спросил Майрон.
– Не хочу получить еще одну дозу Сойера Уэллса.
– Что, все так плохо?
– Представь себе дуэт Мэрайи Кери и Майкла Болтона, – предложил Уиндзор.
– Ужас!
Уиндзор взглянул на часы.
– Думаю, он уже закончил. К оружию!
Они вошли внутрь. «Кэйджмор-центр», где находился лекционный зал, представлял собой лабиринт разных помещений, которые могли менять размер и форму с помощью раздвижных стен. В одном из них был устроен летний лагерь для маленьких детей. Уиндзор и Майрон остановились и послушали, как они поют «Фермер на юру». Майрон невольно улыбнулся.
«…Фермер на юру, о, фермер на юру… тирли-ли, трудл-ду… фермер на юру…»
Уиндзор повернулся к Майрону.
– На каком еще юру? – спросил он.
– Понятия не имею.
Уиндзор пожал плечами и вошел в главную аудиторию. У входа стоял стол, на нем были разложены товары Сойера Уэллса. Аудиокассеты, видео, книги, журналы, постеры, флажки (Майрон не представлял, какое отношение Сойер Уэллс мог иметь к флажкам) и, разумеется, футболки. Ударные фразы: «Путеводитель Уэллса в мир успеха», «Процветание по Уэллсу», «Секреты Уэллса: все в ваших руках». Майрон покачал головой.
Зал был набит битком, а тишина стояла такая, словно выступал папа римский. Сам гуру аутотренинга летал по сцене, как молодой Робин Уильямс в пору его работы на эстраде. Он выглядел весьма впечатляюще в деловом костюме без пиджака, с закатанными рукавами и пестрыми подтяжками, врезавшимися в плечи. Хороший наряд для оратора: дорогой костюм говорит об успехе, а отсутствие пиджака и закатанные рукава делают его свойским парнем. Продумано до мелочей.
– Все в ваших руках, – вещал Сойер Уэллс зачарованной аудитории. – Если вы не запомнили ничего из того, что я вам сказал, запомните хотя бы это: все в ваших руках. Вы находитесь в центре всего. Вы принимаете все решения. Все, что вы видите вокруг, – ваше отражение. Больше того – это вы сами. Вы – это все. И все – это вы.
Уиндзор наклонился к Майрону:
– Это что, из какой-то песни?
– Да, группа «Стилистикс». Кажется, начало семидесятых.
– Я хочу, чтобы вы это запомнили! – надрывался Сойер Уэллс. – Визуализируйте свои мысли. Представляйте, что вы – это все. Ваша семья – это вы. Ваша работа – это вы. Когда идете по улице и видите красивое дерево – это тоже вы. Вон та цветущая роза – тоже вы.
– И тот помойный бак у остановки… – негромко добавил Уиндзор.
– …это вы, – закончил Майрон.
– Вы видите босса, руководителя, миллионера, успешного и состоявшегося человека. Этот человек – вы. Никто не может вами командовать, потому что вы сами – ваш начальник. Вы стоите перед своим противником и знаете, что можете его победить, потому что вы и есть ваш соперник. Вы знаете свои уязвимые места. Помните, вы – это ваш противник. Ваш противник – это вы.
Уиндзор нахмурился:
– Но тогда он тоже знает ваши уязвимые места?
– Это парадокс, – согласился Майрон.
– Вы боитесь неизвестности, – разглагольствовал Сойер Уэллс. – Вы боитесь успеха. Вы боитесь риска. Но теперь вы знаете: неизвестность – это вы. Успех – это вы. Риск – это вы. А ведь вы не боитесь самих себя, верно?
Уиндзор нахмурился еще больше.
– Слушайте Моцарта. Совершайте длинные прогулки. Спрашивайте себя, что вы сделали сегодня. Повторяйте это каждый вечер. Ложась спать, спросите, стал ли мир лучше благодаря вам. В конце концов, это ваш мир. Вы и есть ваш мир.
Уиндзор пробормотал:
– Если сейчас он запоет «Все люди мира», я достану пистолет.
– Но твой пистолет – это ты, – возразил Майрон.
– И он тоже – мой пистолет.
– Верно.
Уиндзор задумался.
– Значит, если я убью его из своего пистолета, это будет самоубийство.
– Отвечайте за свои поступки, – вещал Сойер Уэллс. – Это один из «секретов Уэллса». Берите ответственность на себя. Шер однажды сказала: «Чем сто раз извиняться, лучше один раз поднять свою задницу с места». Задумайтесь об этом. Примите это всем сердцем.
«Боже, он цитирует Шер. Публика понимающе кивает. Господи помилуй».
– Признайтесь в чем-нибудь своему другу – в чем-нибудь ужасном, что вы навсегда хотели бы скрыть от людей. Вам станет легче. Вы поймете, что заслуживаете любви. И поскольку ваш друг – это вы, вы признаетесь самому себе. Старайтесь интересоваться всем. Стремитесь к знаниям. Это еще один секрет. Помните: все вертится вокруг вас. Когда вы узнаете о чем-то другом, вы узнаете о самом себе. Старайтесь узнать себя лучше.
Уиндзор страдальчески взглянул на Майрона.
– Пойдем отсюда, – предложил Майрон.
Но им повезло. Еще пара громких фраз, и Сойер Уэллс закончил. Публика неистовствовала. Все кричали, улюлюкали и аплодировали стоя, как когда-то после выступлений Арсенио Холла[34].
– По четыре сотни на брата. – Уиндзор покачал головой.
– Это стоимость билетов?
– Твои деньги – это он.
Люди кинулись к сцене, вытягивая руки в тщетной надежде, что Сойер Уэллс коснется одной из них. Майрон и Уиндзор следили за ними со стороны. Толпа облепила стол с товарами Уэллса, словно мухи – гору гниющих фруктов.
– Современный вариант воскресной ярмарки, – пробормотал Уиндзор.
Майрон кивнул.
Наконец Сойер Уэллс помахал всем рукой и сбежал со сцены. Публика продолжала бесноваться и раскупать товары. Майрон ждал, что ведущий вот-вот объявит, что Элвис покинул здание. Уиндзор и Майрон начали пробиваться сквозь толпу.
– Сюда! – бросил на ходу Уиндзор. – У меня есть два пропуска за кулисы.
– Надеюсь, ты шутишь.
Он не шутил. На бумажках так и было написано: «Пропуск за кулисы». Охранники в штатском подозрительно взглянули на них. Изучили билеты так тщательно, словно это были важные улики в деле об убийстве Кеннеди. Наконец, более или менее удовлетворенные, они пропустили их за бархатный канат. Да, за бархатный канат. Сойер Уэллс увидел Уиндзора и бросился к ним.
– Как я рад, что вы пришли, Уиндзор! – Он повернулся к Майрону и протянул руку. – Привет, я Сойер Уэллс.
Майрон пожал его руку.
– Майрон Болитар.
Улыбка Уэллса дрогнула, но осталась на месте.
– Рад встрече, Майрон.
Майрон решил идти напролом:
– Зачем вы подделали тест Клу Хейда и написали в результатах, что он принимал героин?
Улыбка все еще сидела на месте, но уже кривовато.
– Простите?
– Я про Клу Хейда. Слышали о таком?
– Конечно. Как раз вчера я говорил Уиндзору, что много с ним работал.
– Что значит «работали»?
– Пытался вылечить от наркотической зависимости. У меня большой опыт консультанта по наркотикам. С этого я начинал. Помогал лечиться наркоманам.
– Примерно тем же вы занимаетесь и сейчас, – заметил Майрон.
– Простите?
– Склонные к зависимости люди должны от чего-то зависеть, верно? Если это не алкоголь и наркотики, то религия или новомодные штучки вроде медитации или аутотренинга. Вы просто меняете одну страсть на другую. Надеюсь, не худшую.
Сойер Уэллс энергично закивал:
– Да-да, очень интересная точка зрения, Майрон.
– Спасибо, Сойер, я польщен.
– Люди вроде Клу Хейда научили меня многому в понимании человеческой слабости и заниженной самооценки. Я уже сказал, что много с ним работал. Его неудача сильно меня расстроила.
– Потому что это была ваша неудача, – строго заметил Уиндзор.
– Простите?
– Вы – это все, а все – это вы, – напомнил Уиндзор. – Вы – это Клу Хейд. Его неудача – ваша неудача.
Сойер Уэллс продолжал улыбаться. Но когда он обернулся к Уиндзору, его лицо изменилось. Оно стало более сдержанным, более серьезным. Один из тех парней, которые перенимают манеры собеседника. Майрона от подобной мимикрии тошнило.
– Вы пришли в самом конце лекции, Уиндзор.
– То есть я неправильно вас понял?
– Не совсем. Просто каждый человек создает собственный мир. Это ключевой момент. Вы – то, что вы видите и создаете. Берите ответственность на себя. Вот один из самых главных элементов Системы Уэллса. Отвечайте за свои поступки. Признавайте свои ошибки. Знаете, какие два самые замечательные выражения на свете?
Уиндзор хотел ответить, но, взглянув на Майрона, передумал и покачал головой.
– Это слишком легко, – пробормотал он.
– Я в ответе, – продолжал Сойер. – Это моя ошибка. Произнесите это, Майрон.
– Что?
– Не стесняйтесь. Это вас взбодрит. Скажите: «Я в ответе. Это моя ошибка». Хватит сваливать все на других. Скажите это. Нет, лучше давайте скажем вместе. Уиндзор, вы тоже.
Майрон и Сойер хором произнесли:
– Я в ответе. Это моя ошибка.
Уиндзор промолчал.
– Ну как, теперь лучше? – спросил Сойер.
– Почти как секс, – ответил Майрон.
– Отличное средство, не правда ли?
– Да уж. Послушайте, Сойер, я пришел не для того, чтобы критиковать ваш семинар. Меня интересует тест Клу Хейда. Его данные сфальсифицированы. У нас есть веские доказательства. И вы явно в этом замешаны. Я хочу знать, зачем вы подделали результаты и выставили Клу наркоманом.
– Не понимаю, о чем вы.
– Вскрытие показало, что он не принимал наркотики по крайней мере в течение двух месяцев до смерти.
– Вероятно, произошел сбой в процедуре теста, – ответил Сойер.
Уиндзор поцокал языком.
– Скажите: «Я в ответе. Это моя ошибка».
– Хватит сваливать все на других, – вставил Майрон.
– Не стесняйтесь, Сойер. Это вас взбодрит.
– Не вижу ничего смешного, – буркнул Сойер.
– Подождите, – возразил Уиндзор. – Вы – это все, значит, вы – тест на наркотики.
– Кроме того, вы позитивный парень, – добавил Майрон.
– Вот почему результат теста был позитивным.
– Думаю, с меня хватит, – пробормотал Сойер.
– Вам конец, – предупредил Майрон. – Газеты все узнают.
Читать бесплатно другие книги:
