Эра героев. Антимаг Шкирич Анатолий

Глубоко под усадьбой

Затянутый в черную кожу локоть разведчицы вошел в живот мужчины в расшитой мантии, пробив жалкий каркас из мышц. Тело чародея рефлекторно скорчилось, голова в пестрой чалме пригнулась к полу. Ребром руки мага ударили за ухом, и он свалился на землю беспомощным кульком плоти.

Пылающая сеть соткалась в воздухе над разведчицей, но тенета беспомощно зашипели на возникшем энергетическом куполе. Девушка бросила благодарный взгляд в сторону вспотевшего от напряжения монаха и, взмахнув руками, послала в ближайшего чародея серебряные рыбки метательных ножей. Сдавленный крик лучше всякого ответа дал понять, что цель поражена.

Согнутый, словно прессом, пустотелый доспех магического конструкта врезался в балку. Латы разлетелись безжизненными кусками металла, а с потолка предостерегающе осыпалась земля, удерживаемая все меньшим числом подпорок. Парировав выпад второго конструкта рукоятью, рыцарь-капитан отвел в сторону чужой клинок и обрушил сокрушительный удар сверху. Лезвие на миг замерло, пока шлем противника стойко сопротивлялся, но металл сдался, и меч прошел дальше, развалив конструкта напополам.

Слева и справа на рыцаря уже замахнулись два других оживших доспеха, и времени извлечь меч не оставалось. Оставив клинок в завалившемся назад противнике, капитан ухватился пальцами за плоские шлемы обоих неживых воинов. Сервоприводы механических доспехов взвыли, протестуя против нагрузки, но каски начали сминаться под латными перчатками, словно жестяные банки. Колени у обоих конструктов подогнулись, клинки вывалились из их рук, звякнув на полу. Выдернув с усилием свой меч из павшего противника, рыцарь крутанул им в воздухе, снеся оба пустотелых шлема.

Высунувшийся из укрытия чародей послал огненную волну. Но на полпути заклятие словно попало на невидимое зеркало, отразившее весь жар назад. Объятый пламенем колдун, истошно вопя, понесся вглубь зала, поджигая по пути несущие балки. Оставшиеся деревянные подпорки трещали, с потолка падали все более крупные камни и осыпались уже настоящие ручейки земли.

Притаившийся в стороне от битвы Тар-Мион вырезал кинжалом на ближайшей балке несколько рун. Рядом с чародеем стояла пребывавшая в трансе Эллис. Закончив начертание, Тар-Мион отшагнул в сторону, но тут ему под ноги подкатилась пара серебристых сфер, и с пола вырвались густые облака светящейся пыли. Чародей шарахнулся назад, избежав благодаря этому вонзившегося в земляную стену кинжала. За спиной Тар-Миона появилась тень, мгновенно обретшая физическую плотность, и удар по почкам скрючил мага в приступе сильнейшей боли, а к его шее потянулся отточенный клинок.

Казалось, у чародея не осталось припасенных козырей. Но тут очертания старика смазались и сжались, и на месте Тар-Миона появилась так и не очнувшаяся Эллис. По инерции клинок разведчицы вонзился в плечо девушки, с чьих уст сорвался крик, а глаза широко открылись. Потянувшись обманным жестом к предплечью, Эллис резко ударила головой назад. Раздался хруст ломаемого носа, и тень позади нее вскрикнула в свою очередь. Вырвав еще дрожавший кинжал из стены, Эллис взмахнула им позади себя, но рассекла лишь воздух.

Возникнув на месте девушки, Тар-Мион разломил на части какой-то амулет и нырнул прямо в каменную кладку стены, покинув поле боя. Тут же оставшиеся колонны вспучились в череде беззвучных взрывов, сбивая с ног находившихся в зале людей и конструктов. Поперечные балки просели вниз, сминаемые тяжестью почвы. Потолок прогнулся и обрушился вниз.

Около припавшего на одно колено монаха по своду заструилась дрожащая, словно студень, пленка, удерживая толщу земли. В остальном зале грязекаменная лавина похоронила оставшихся в живых волшебников.

– Останови его! – натужно крикнул монах замершему рыцарю.

Побледневший и похудевший на пару кило Мидас отшатнулся от Прометея. Александр никаких изменений в големе не заметил, но толстяк явно выложился по полной программе.

– Теперь моя очередь, человек, – металлически проскрежетал голем. – Ты уверен, что хочешь лишиться своего дара? Того, что делает тебя таким непохожим на остальных?

– Ты хочешь сказать, моего проклятия? – едко усмехнулся Мидас. – О да, жажду.

– Твой выбор, но он печалит меня, – Александр чувствовал, как хотелось Мидасу послать куда подальше Прометея, но толстяк промолчал, инстинкт самосохранения взял верх.

Бывший маг не шевельнулся, но от Мидаса отделилась его призрачная копия и влилась в металлического голема.

– Так просто? – произнес ошеломленный толстяк.

– Тебе нужны балаганные фокусы или результат? – Прометей повернулся к сверкающей сфере энергии, уже забыв о ничтожном человечке.

Мидас же голой рукой подобрал булыжник и замер, но камень так и остался простым обломком породы, ни на гран не обретя недолговечной ценности. Толстяк облегченно рассмеялся, а затем, посмотрев в спину голему, побледнел и кинулся вверх по лестнице. Через пару секунд Мидас уже скрылся в коридоре, так ни разу и не оглянувшись.

Мысленно Александр пожелал ему всего наилучшего.

«Настало время исполнить мое предназначение, – он сжал в руке заряженное устройство. – Представить родной мир? Это у меня и так вошло в привычку».

И тут из прохода, в котором только что скрылся Мидас, выбежал, подволакивая одну ногу, изможденный Тар-Мион. За ним в качестве телохранителей следовала пятерка оживленных доспехов.

Александр медленно попятился, оставив Прометея между собой и колдуном. В ответ на мысли о родном мире лучистая звезда начала светиться сильнее.

«Только меня не втягивайте. Мне еще нужно время».

– Постой! – крикнул голему чародей.

– Что еще могло случиться? – Обретенное благодушие оставляло Прометея все быстрее.

– Мне не сдержать их, – отдышавшись, молвил чародей. – И, кроме того, я не дам тебе завладеть моей силой.

– ТВОЕЙ СИЛОЙ? – проревел металлический истукан.

Вместо слов Тар-Мион послал вперед своих конструктов, одновременно сосредоточенно творя заклинания. Мраморный пол под ногами Прометея расступился, затягивая голема в толщу камня, а скопившийся по углам амфитеатра мрак по мановению руки чародея обрел форму многоруких монстров. На Александра же Тар-Мион даже не обратил внимания.

– Пусть ты теперь целиком состоишь из невосприимчивого к магии металла, но это не помешает мне растащить тебя по запчастям, – хихикнул чародей, творя все новые заклятия.

Александр отшатнулся от пролетевших мимо него к Прометею смерчей. Многорукие монстры и конструкты уже сгрудились вокруг наполовину погрузившегося в пол голема.

– Ты предсказуем, словно новичок, преподносящий свою первую поделку мастеру, – прогрохотал ничуть не обескураженный Прометей.

Вытянув руку, голем обрушил ее на затвердевший вокруг его торса камень. От удара с конечности осыпалась металлическая шелуха, оголяя прозрачный материал.

– Чудеса трансмутации, – пояснил Прометей обомлевшему Тар-Миону.

Стоило Александру отвлечься, как устройство в его руке начало меркнуть.

«Нет, нет, нет! – Он попытался отключить весь окружающий мир, что было куда как непросто. – Работай, кустарная подделка!»

Прометей протянул свою кристаллическую руку в сторону творений Тар-Миона. Оживленные доспехи завалились, словно марионетки с перерезанными нитками, призрачные твари рассеялись, смерчи обернулись затихающим дуновением.

Застывший мрамор вокруг Прометея потрескался и тут же разлетелся осколками. Легко выдернув себя из ямы, голем распрямился. Со всего тела, словно старая краска, осыпался металл, обнажая прозрачный материал.

– Живой конструкт из цельного кристалла осция, как тебе такой ход? – Прометей громогласно рассмеялся. – Шах и мат.

Прометей протянул руку к энергетической сфере посреди зала, и внутрь прозрачной конечности влился протуберанец чистого света. Все тело голема засверкало, словно алмаз в лучах солнца.

– Что стоишь? – поинтересовался Прометей у Тар-Миона. – Беги!

Но стоило волшебнику дернуться, как из кристаллического голема вырвались потоки темных лучей, в мгновение ока обхвативших чародея. Александр не знал, пытался ли маг сопротивляться. Хотя разве может мотылек соперничать с ураганом.

На Тар-Мионе мигом истлела одежда. Кольца, амулеты и ожерелья превратились в потоки пылающего металла. Рот чародея раскрылся в последнем крике, но не прозвучало ни звука. Плоть волшебника, словно морской песок под дуновением ветра, слетела с оставшихся стоять костей. А затем и скелет распался прахом. Через секунду на месте могучего колдуна осыпалась лишь кучка темной пыли.

«Единственное, о чем я прошу вселенную, пусть этот мир существует на самом деле. Пусть он продолжит быть, даже если я перестану, – прибор нагрелся, обжигая пальцы, и сквозь них пробивались лучи света. – Сейчас».

И он сделал первый шаг к голему.

Не успела осесть последняя частичка праха, как на него ступил покрытый металлом сапог. По лестнице вниз спускался механический рыцарь. Из сочленений и трубок вырывался перегретый пар, бронированные пластины были посечены и покрыты кровавыми подтеками. Со спины воителя из поврежденного устройства вырвался столб искр. Зажатый не знающими усталости пальцами, полуторный клинок сиял тусклым светом.

Свободной рукой рыцарь стащил с головы смятый шлем, дав ему скатиться вниз по лестнице амфитеатра. Во взгляде северянина не было ни капли ненависти.

Александр еще приблизился к голему.

«Этот мир не для нас, Прометей».

– Смертный, ты видел, что случилось с предавшим меня существом, – произнес голем. – И все равно идешь на верную смерть?

– Пусть я один, но за мной тысячи, – ровно проговорил рыцарь. – Пусть я погибну, нанеся первый удар, но он станет для тебя роковым. Мы Орден! Мы скованы одной целью!

Темные лучи вторично вырвались из кристаллического истукана. Тьма вонзилась в латы северянина, но на броне засияли ряды букв и символов, слагая слова заклинаний. Вскинув над головой меч, механический рыцарь понесся на Прометея, перепрыгивая целые пролеты.

– За честь и жизнь! – разнесся по амфитеатру крик.

Прозрачный кулак голема ударил в приблизившегося рыцаря. Сияющая броня прогнулась, пластины треснули, кольчуга под ним задержала натиск лишь на долю секунды, и багровая кровь пролилась на прозрачный кристалл.

Клинок описал дугу и со всей силы обрушился на левое плечо Прометея. Прозрачный кристалл в месте сокрушительного удара покрылся трещинами, и в стороны полетели искры света и росчерки тьмы. Потрясенный, голем зло зарычал и свободной рукой обрушил на пронзенного рыцаря добивающий удар.

«Сейчас! – Александр бросился к бывшему магу одновременно с северянином. – Только сработай!»

Безжизненное тело в разбитых доспехах обрушилось на пол амфитеатра.

Изумленный Прометей провел пальцами по покрытому трещинами плечу.

Удар сердца, прыжок. Пространство вокруг начало завихряться, далекие стены амфитеатра стали блекнуть. Он коснулся голема рукой с зажатым прибором. Но тут Прометей молниеносно развернулся, и его запястье было перехвачено.

– Неправильный выбор.

Страшный удар. Боль, пробившая ребра, ушла глубоко внутрь и разлилась по всему телу. Он рухнул на спину, не видя вокруг ничего, лишь ощущая пустоту в руке. И тут же боль превратилась в текущую по сосудам лаву, расплавляющую каждую клетку, выжигающую мысли, воспоминания, само сознание, оставляя лишь вечную бескрайнюю муку.

Он исчез. Перестал быть.

Удовлетворенно кивнув, голем сделал пасс руками, и амфитеатр вновь окутал барьер из непроницаемой тьмы.

– Пора родиться новому богу, – пророкотал Прометей, окунаясь в свет эфира.

Резиденция бургграфа

С помощью модели Луи Матарини неотрывно наблюдал за идущим в небе над Ардасом сражением.

– Наш отряд сообщил точное местоположение лаборатории, ваше сиятельство, – отрапортовал подбежавший офицер стражи.

– Немедленно сообщите координаты капитану «Неустрашимого». Пусть не оставит там камня на камне, не обращая внимания на потери. Только так мы остановим…

В модели начали происходить какие-то изменения. Всмотревшись, бургграф потерянно замолчал.

Сэптэм

Огонь. Боль. Объятая вселенским пламенем пустыня. Пламенем, что прожигает насквозь. Вспыхивает кожа, начинает коптиться обнаженная плоть, и тлеют кости. Нет ни конца, ни края, ни времени. Вечность, дарованная лишь для боли и страданий.

Хочется кричать и кататься от боли по спекшемуся от жара песку. Но изо рта вместо крика вырывается горстка раскаленного праха. Смерть кажется избавлением от мук и долгожданной гостьей. Но даже ей нет дела до забытого здесь. Горит, не сгорая, плоть, трескаются от жара зубы.

И знание. Знание того, что звезды засияют и рассыплются в пыль, а здесь не пройдет и крохотной части от уготованной бесконечности среди плавящегося песка, вечного пламени, пыток, мук, боли и страданий.

Загребая обугленными пальцами песок, обреченный человек безумно смеется.

Окрестности Ардаса

Плотная туча ледяных лезвий, устремившаяся от галеры Конфедерации, растаяла, не пролетев и половины. Снаряды ответного залпа крейсера увязли, словно попав в густую смолу, и взорвались.

Прозрачный воздух меж двумя флотилиями обрел твердость и плотность кристалла. Тысячи сотворившихся в пустоте друз соединялись, сливаясь в невообразимое скопление. А затем по невидимым кристаллам устремились чернильные потоки. Тьма заливала воздух, разливаясь по бесчисленным граням, творя титаническую фигуру из непроглядного мрака.

Торс из клубов черноты площадью с городской квартал. Колоссальные руки с ладонями величиной с крейсер. Облако тьмы вместо головы в километре над городскими окраинами.

Потоки мрака заструились, и колосс двинулся, будто оглядевшись по сторонам и приняв решение. Черная туча головы повернулась от одного парившего в воздухе флота к другому. Огромная ладонь – лавина из мрака – упала плашмя. Устремившийся от нее поток воздуха вдавил оказавшуюся под ладонью усадьбу в землю и ринулся во все стороны дальше, сметая на пути вековые деревья и до фундамента разрушая дома. Лишь достигнув городских укреплений, воздушная волна рассеялась, разбившись о крепкие стены.

От флота Конфедерации к темному гиганту потянулись всплески заклинаний. Но стихийная магия первоэлементов рассеивалась, не достигнув цели, лишь расписывая красками пространство. Вблизи слагавшей колосс тьмы эфир утекал из любых чар, делая магию бессильной.

Чародеи Конфедерации по достоинству оценили возникшую угрозу. Почти достигшее корабля Ордена заклятие – черная дыра в пространстве, – повинуясь породившей его воле, перестало двигаться к крейсеру. Втягивавший все в себя провал в пространстве устремился к воплощению Прометея.

Десяток винтокрылых машин Ордена, выстроившись в плотную цепь, нанесли по колоссу слитный удар. Позади них с бортов обоих крейсеров своим меньшим собратьям вторили грозные бортовые орудия. Снаряды пронзили внешнюю границу колосса, и тьма за ними просто сомкнулась.

Посреди венчавшего фигуру облака возникла вертикальная красная щель. Черный зрачок прорезался на багровом росчерке и уставился на раскинувшийся под ним прибрежный город и маневрирующие корабли.

А затем колосса настигло заклятие конфедератов. Закручиваясь спиралью, темные пласты мрака устремились в приближающийся провал. С галер магов к заклятию потянулись пульсирующие пуповины, и по ним заструились, усиливая колдовство, новые потоки энергии.

Темное облако головы склонилось, и сгусток мрака в багровой щели всмотрелся в уничтожавшую его тело точку. Целые реки мрака вливались в бездонную дыру, но размеры колосса не уменьшались. Напротив, тьма лишь становилась плотнее.

Обе руки гиганта потянулись и обхватили провал, переполняя его мраком, и разрыв в пространстве не справился с захлестнувшим его потоком.

Галеры Конфедерации развернулись, с их бортов распростерлись призрачные полотнища парусов. Но щупальца тьмы уже обвились вокруг пуповин, связывавших корабли с заклятием. Словно лиана, растущая со скоростью летящей птицы, чернота обхватила энергетические каналы и устремилась по ним к парящим судам.

Галеры устремились прочь, но тьма нагоняла флот Конфедерации, а возводимые на пути барьеры и преграды мрак преодолевал легче утреннего тумана.

Корабль Конфедерации

– Беги, – прошептал Ивэну маг пятой длани. Рядом бессильно распростерлись на палубе другие чародеи высшего уровня. Изящные приборы были смяты и разрушены. Гроздья бесценных кристаллов перекатывались булыжниками по драгоценным коврам. До миллиметра выверенные магические изображения на стенках и потолке стерты испачканными руками, поверх них грубо намалеваны нечеткие символы.

– Спасайся, – промолвил один из сильнейших волшебников, которых он знал.

В руках учителя рассыпался черным пеплом инкрустированный камнями посох. Он единственный еще был на ногах, другие лежали неподвижно, так и не расцепив кольца рук.

«Но это невозможно, – пятясь, подумал Ивэн, чародей второй длани. – Они же сильнейшие. Я сам видел, с какой легкостью они меняли мироздание».

Хрустальные иллюминаторы разлетелись, и сквозь них в трюм втянулись щупальца тьмы. Его учитель повернулся к мраку и развел руки, возводя на пути наползавшей черноты барьер. Затем волшебник выхватил с пояса загнутый кинжал, полоснул по венам и, набрав полную ладонь крови, плеснул ею перед собой. Вспыхнувшая драгоценная жидкость соткала на пути мрака горящие руны. Наткнувшись на них, перевитые клубы отдернулись назад, словно от боли, вспухая волной тьмы до потолка.

Учитель повалился вниз, а Ивэн побежал к лестнице.

«Добраться до верхней палубы и прыгнуть… заклятие левитации или замедленного падения… у меня получится…»

Навстречу, вниз по ступеням, катилась черная волна. Оглянувшись, Ивэн увидел второй вал мрака, что бесследно поглотил его наставника.

Осталось последнее средство. Он сорвал с шеи бережно хранимую семейную реликвию. Талисман, что передавался в их клане из рук лучшего в руки подающего надежды. Четырехгранный кристалл засиял, соткав вокруг него лазурный кокон.

Мрак стер весь мир. Тьма скользила вокруг. Она ждала.

Яркий свет притух, и Ивэн бросил ошеломленный взгляд на талисман.

«Нет! Этого не может быть. Он должен держаться несколько дней!» – он рухнул на колени, проклиная судьбу и весь мир.

«Только не я! На моем месте должен быть другой. Так нечестно!»

Свет почти угас. Тьма устремила на него ненасытный бесплотный взор.

И в гаснущем свете, стоя на коленях перед приближавшейся завесой небытия, Ивэн взмолился. Не к кому-то конкретному. К тому, кто услышит его последнее дыхание.

Струившаяся тьма затапливала палубы, вливалась в окна иллюминаторов и обвивала корпуса. Редкие вспышки заклятий быстро гасли во мгле. Светящиеся эфирные связи угасли.

Гигантский колосс развел в стороны исполинские ладони. Наколдованный магами провал в реальности исчез вслед за потухшим разумом создателей.

Оплетенные тьмой галеры одна за другой обрушились вниз. Ни заклятия, ни намека на движение или попытку спастись. Деревянные гробы, набитые безжизненными телами.

Развернувшись, воплощение Прометея обратило свой единственный глаз на флот Ордена.

Сэптэм

Огненные порывы лижут обнаженную кожу стоящего на коленях человека. Секущий песчаный вихрь тысячами крохотных ножей сдирает с костей все новые и новые слои плоти. Выступающая кровь мгновенно спекается от жара.

Обреченный уже давно, быть может тысячи лет, не кричит и не катается по песку. С обгорелых губ уже не срывается истошный вопль. Обезумевший взгляд слепо смотрит сквозь пылающий мир, молча перенося всепроникающую муку. Кожа трескается и скукоживается от пламени, обнажая кровоточащее мясо. В наполненном страданием разуме гаснет последняя надежда, что держалась биллионы прошедших мгновений боли.

Но затем сквозь мглу огненного марева и безумия, в еще таящееся на самом дне сознание проникает искорка света. Из последнего усилия гибнущего разума рождается движение, и человек всматривается.

Сквозь пылающее пекло пустыни. Сквозь огненные облака, несущиеся по бесконечности из края в край. Сквозь падающий с пламенных небес град пышущей жаром гальки.

Зацепившись за ускользающую искру, человек встает и бредет. Ноги подгибаются, и он падает, катясь по углям раскаленных барханов. Но свет гаснет, живет свои последние мгновения. И человек встает на карачки и ползет, сколько может, к горизонту за последней искрой надежды.

Крейсер Военного Флота Ордена

Из боевой рубки капитан наблюдал, стиснув зубы и сжав до боли кулаки, за бесславной гибелью чародейского флота. Орудия его корабля продолжали бессмысленный огонь по колоссальной сущности. Снаряды один за другим пронзали очертания аватара, чтобы бесследно исчезнуть в глубине мрака.

– Пора оставить поле боя, сын мой, – послышался за спиной голос инквизитора. – Не твоя вина, что пока не в силах мы противостоять такой мощи.

– Другие корабли флота появятся здесь не раньше, чем через неделю, – мрачно произнес капитан. – А уже через несколько минут погибнут сотни тысяч горожан.

– Верующие сами лепят себе бога, а, создав, становятся достойны его. Так говорится в нашем Кодексе, – инквизитор крепко сжал плечо капитана. – Они сами выбрали свою участь, отринув помощь Ордена.

– А еще там сказано: не плюнь в просящего или подобная чушь, – встряхнув плечом, бросил капитан. – Еще не все мы сделали.

По сигналу к нему подошел, пошатываясь, помощник с пропитавшейся кровью повязкой на голове. Но рядом с капитаном офицер выпрямился и четко отдал честь.

– Объявите полную эвакуацию команды. Сажайте всех в спасательные шлюпки. Борту номер два: прикрыть отступление. И… подготовьте крейсер к самоуничтожению.

– Но, капитан…

– Выполняйте или будете отданы под трибунал, – процедил сквозь зубы капитан. – И проваливайте с моего мостика!

Замешкавшись на мгновение, помощник бросился вон из рубки, отдавая на ходу приказы другим службам.

– Сын мой…

– Не желаю слушать ваши отговорки, отец инквизитор. Можете осудить меня за ересь посмертно, – отрезал капитан.

– Я лишь хотел сказать, что для меня было честью служить Ордену вместе с вами, – смиренно сказал монах, по-военному отдав честь.

Сэптэм

Временами безумие снова накатывает, и человек кричит, поднимая в корчах тучи пепла и тлеющего песка. Но затем приходит в себя и бредет за почти исчезнувшей искоркой. Все сильнее бросается в обгорелое лицо огонь, но обреченный уже испытал безграничные страдания, опустошенный разум уже не знает ничего иного, кроме вселенной пламени, и теперь единственная мука – это мысль об утрате последней надежды.

Его путеводная звезда уже не сияет из-за горизонта. Едва заметная искорка горит в десятке шагов. Человек не видит, но чувствует, что из-за пределов мира поднимается некая сущность, что не желает его выпускать.

Но почти всесильное Нечто все же запаздывает. Человек делает последний шаг и исчезает из пылающего мира с последним лучом.

Лаборатория

Человек на мраморных ступенях открывает глаза. Он смотрит, но не видит. В глубине зрачков царит безумие, и единственная память, что ему доступна, все что он помнит – это вечность в пылающем мире.

В десятке шагов сияет последние мгновения сфера белого света. Потоки сверкающей энергии вливаются в кристаллического голема, наполняя его безграничной мощью.

И последний блик от последней искры касается глаз человека. Безумие растворяется во взоре, исчезает не мука, но память о проведенной в страданиях вечности.

Моргнув, Александр словно очнулся от долгого сна. Тело корчилось от боли, и хотелось закричать. Но он держался, как мог, стараясь даже не дышать.

Сквозь дрожащие ресницы он наблюдал за Прометеем. А совсем рядом, на мраморной плите пола, сверкала небольшая звезда так и не использованного прибора.

Судьба даровала ему еще один шанс. И, замерев на ступеньках амфитеатра, Александр ждал.

Крейсер Военного Флота Ордена

Капитан шел по мостику, переводя регулировку высоты и управление полетом на главный штурвал. С затаенной нежностью он провел кончиками пальцев, как по телу любимой женщины, по корпусу своего корабля. Обычно наполненный жизнью, спешащими людьми и неумолкающим треском приборов, теперь его крейсер отзывался скрежетом поврежденных переборок и шипением падающих из поврежденной аппаратуры искр.

Встав у главного штурвала, капитан отдал честь погибающему кораблю, точно достойному бойцу, с которым пройдены огонь, вода и медные трубы. Разогнав крейсер на полную скорость, он легким поворотом рычагов скорректировал последний курс.

Внезапно задраенные переборки сдвинулись в сторону, пропуская человека в рясе. Капитан коснулся кобуры пистолета, но в следующий момент удивленно приподнял бровь:

– Я думал, последние шлюпки уже покинули борт.

Инквизитор подошел к капитану.

– Я так прикинул, что одному вам, капитан, никак не справиться, – спокойно произнес монах. – Не волнуйтесь, я постою вон у той управляющей колонны и постараюсь не мешать вам геройствовать. Можете даже считать, что вы вообще один на мостике.

– У меня нет слов, отче, – капитан выпрямился и приложил ладонь к козырьку. – Для меня было честью служить с вами на одном корабле.

– Как и мне, как и мне. А теперь постараемся, чтобы наша малышка выполнила последний приказ.

Инквизитор погрузил ладони в светящуюся колонну.

Окрестности Ардаса

Двухсотметровый корпус крейсера разворачивался, беря курс на гигантского черного колосса. Большую часть бронированных плит испещряли подтеки застывшего металла, прикрывавший корпус каркас оплавился, стволы корабельных орудий безжизненно поникли, лишенные энергии и обслуживающих людей. Искореженные винты турбин, с трудом разогнавшись, развернули крейсер. Корабль замер, а затем, под напором работающих двигателей и заклятий, устремился вперед.

Гигант вперил взгляд черного ока в последнего оставшегося – нет, не противника, лишь досадную помеху. На корабль обрушились потоки тьмы, обвивая корпус и втягиваясь в каждую щель. Абсолютно черные смерчи потянулись от нависших облаков, разрывая каркас на мельчайшие частички.

За крейсером все отчетливее становился виден след из пыли. Это распадался в прах металл, горя белым огнем во тьме. Целые секции отрывались, уносились вниз и растворялись во тьме, стачивались грозные стволы орудий, тая, как сосульки, в пламени.

Но все дальше устремлялся гибнущий корабль. Все ближе была титаническая фигура. А затем на остов корабля обрушилась исполинская ладонь. Под чернотой вспыхнул обжигающий свет. Засветился каркас, запылала белым светом каждая частица корпуса, и корабль выскользнул из гибельной хватки, прорвавшись еще глубже.

И вот, наконец, корабль достиг призрачной границы колоссального воплощения. Вонзившись, точно снаряд, в левое плечо из непроглядной тьмы, крейсер расплескал гигантские протуберанцы мрака. И из корабля во все стороны ударили вспышки света от детонировавших последних боеприпасов с осцием.

Багровый росчерк в колоссальном облаке головы сузился от боли, и по тьме заструились темно-красные потеки.

Лаборатория

Александр уже решил просто броситься вперед, когда Прометей закричал от боли. Заключенный в кристаллическом теле свет заметался. Сквозь левое плечо голема выбились ослепляющие белые лучи, и трещины разрослись, покрыв большую часть торса и руки. А затем плечо разлетелось прозрачными осколками, оставив глубокую рану в теле голема.

«Сейчас! Быстрее!» – но Александр сумел лишь встать, пошатываясь. Наклонившись, он подобрал прибор и, едва не упав, поплелся к бывшему магу.

Десять шагов.

Втянутый сознанием в неведомую схватку, Прометей не обращал не него внимания. Голем слепо шарил руками, точно пытаясь вырвать из себя некий предмет.

От боли ногу свело, левый глаз переставал видеть, сердце билось отрывистыми рывками. Пол покачнулся, и Александр грохнулся на плиты.

Пять шагов.

Он поднялся. Теряя сознание, почти разделяясь на два мира, существующий и нет, он вызывал последние оставшиеся воспоминания. Самые сокровенные, самые дорогие.

Сквозь глубокую рану голема выбился целый сноп света, и разлетевшиеся по амфитеатру осколки устремились обратно. Как ни тяжела была нанесенная Прометею рана, бывшего мага было не остановить.

Шаг.

Александр поднырнул под прозрачные руки и как можно глубже запихнул прибор в узкое ущелье раны. Он едва успел выдернуть пальцы, как осколки кристаллического тела собрались воедино, запечатав рану и оставшееся внутри устройство.

Внутри прозрачного плеча засияло маленькое солнце. Бывший маг повернул голову к безразлично стоявшему перед ним Александру, и пальцы голема впустую скрежетнули по затянувшемуся плечу.

– Мы сами творим судьбу, – пророкотал Прометей. – И это лишь начало.

Ослепительная вспышка озарила амфитеатр. И тут же весь свет втянулся в центр зала, оставив лишь неяркое мерцание работающих механизмов. Закрывавшая амфитеатр тьма в очередной раз померкла и исчезла.

На месте Прометея была лишь пустота.

– Самое время толкнуть речь, – пробормотал Александр и потерял сознание.

Его растормошили жесткие и сильные пальцы.

– Хватит дрыхнуть! Пока я тут город спасал, ты, как всегда, все проспал, – услышал он знакомый голос.

С трудом подняв тяжелые веки, Александр в неясном свете разглядел пялящийся на него череп. Позади левой глазницы зияла огромная дыра.

– Неплохо смотришься, – пробормотал он, пытаясь не провалиться обратно в небытие.

– Угу, только странная пустота и ветер в голове, – он почувствовал, как Сол попытался его поднять. – Ты тоже, кстати, отлично выглядишь. Особенно для покойника, – в бок уткнулась острая фаланга костяного пальца. – Ба! Да он еще живой! Тогда беру свои слова назад.

Облокотившись на скелета, Александр смог начать подниматься по ступенькам.

– Нам бы поторопиться, – не умолкал мертвяк. – Через пару минут на этот храм будут сброшены бомбы с нашего фрегата, и тут камня на камне не останется. А еще в проходе Эллис пытается уговорить одного монаха оказать нам помощь, но на того давят обстоятельства в виде нескольких тонн земли и камней. Так что, чем быстрее мы отсюда вылезем, тем лучше. Не готов я оказаться вновь погребенным так скоро.

С поверхности земли долетел гулкий взрыв, и потолок амфитеатра покрылся трещинами. Статуи богов вдоль стен обрушились, а вниз по мраморным ступеням покатились крупные камни и обломки.

Поддерживая друг друга, двое товарищей устремились вверх по лестнице.

Усадьба

– Мне жаль, что у тебя не получилось вернуться домой, – плечо Эллис было перевязано лоскутом ткани, и она морщилась при резких движениях. Левая рука девушки обвивала его за шею, и, как ни удивительно, это лишь придавало новых сил.

Они обходили обломки рухнувшего на усадьбу корабля Конфедерации. Почетным эскортом впереди шел Сол и несколько городских стражников. А позади в воздухе разворачивался фрегат Ардаса, закончивший утюжить землю бомбами.

– А мне жаль, что ты ничего не узнала о своей семье, – стараясь не причинить ей боли, он обнял девушку. – Но у нас будет шанс попробовать еще раз вместе, не так ли?

– Так без меня ты и шага ступить не сможешь, не вляпавшись в очередную историю.

– Хватит уже ванильных соплей! – обернувшись, проскрежетал Сол.

– А ты вообще молчи, предатель! – фыркнула девушка. – Мы с тобой еще потом побеседуем.

– Спасибо тебе, Сол, что бы мы без тебя делали, – пробурчал скелет. – Я уже жалею, что вернулся за вами. Живые до добра не доводят.

В воздухе раздалось знакомое стрекотание винтокрылой машины. Сол выругался и по привычке тронул пустые ножны.

– Ждите меня здесь, я выясню обстановку, – и скелет поспешил со стражей вперед.

– Не нравится мне это, – Александр оглядел остов галеры конфедератов. – Подожди минутку.

Оставив девушку, он приблизился к лежащему среди обломков телу погибшего солдата. Рядом с трупом в белых доспехах валялся толстый жезл и сломанный у основания клинок. На мгновение задумавшись, Александр подобрал явно магическую штуковину и вернулся к девушке. Поддерживая друг друга, они последовали за скрывшимся Солом.

Обойдя разрушенный дом, они вышли на группу людей, готовых уже открыть огонь на поражение. Высокий человек в обгоревшей и разодранной на части шинели навел пистолет на Сола. Незнакомец будто побывал в автомобильной аварии, но тяжелый ствол в его руке не дрожал. А чуть дальше во вскинувших самострелы стражей целился из винтовок взвод пехотинцев Ордена.

– Надо было отрубить тебе голову, когда была возможность, – процедил Сол.

– Живучие мы с тобой ребята, – прохрипел командор. – А теперь сложите оружие, именем Ордена вы арестованы. А кое-кто и застрелен при оказании сопротивления, – засмеявшись, мужчина в шинели задергался, словно в приступе кашля.

– Я так не думаю, – произнес Александр, направив на командора подобранный жезл.

В воздухе продолжали стрекотать лопасти невидимого ветролета.

– Думаешь, сможешь меня остановить? – прохрипел командор.

– Думаю, уже смог.