Айсберг в джакузи Луганцева Татьяна
Доктор Кларк согласно кивал головой, делая какие-то замысловатые движения руками, которые должны были означать, что все, о чем говорит Эрвин, — правда и что Ариадна тоже лежит у него в отделении под надежным присмотром.
Анна выдержала долгую паузу.
— Так она была наяву?! Клавдия Ивановна?! Здесь?! В Австрии?! Боже мой!! Так это правда?!
— Боюсь, что да. — Эрвин выглядел весьма печальным.
— Она не свекла, она — свекровь, только бывшая!
— Бывшая?
— Муж мой мертв, я — вдова, а Клавдия Ивановна — бывшая свекровь, — зомбировала себя Анюта, вспоминая свою нелегкую биографию.
Эрвин наконец-то поднял на нее глаза и даже изобразил на лице подобие улыбки.
— А что она здесь делает?! — ужаснулась Аня.
— Ты боишься ее? — уточнил Эрвин, уловив страх в ее голосе.
— Не то чтобы боюсь, я просто в шоке! Да что там говорить! Я же чуть богу душу не отдала, ты же видел!
— Она серьезная женщина… — протянул Эрвин с пониманием.
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, она так кричала в ресторане, обвиняла всех в алкоголизме, тупости и мещанстве. К нашим знакомым обращалась не иначе как «буржуи недострелянные» или «жуйте, жуйте рябчиков, все равно вам придет конец». Хорошо, что мало кто понял, о чем она говорит, — сказал Эрвин. — Когда ты попыталась окропить ее «святой водой», то есть вином, Клавдия Ивановна выругалась словами, не имеющими аналога в немецком языке, а потом стала истошно вопить.
— О чем?
— О том, что шайка развратников затащила бедную глупую девушку в притон и только она сможет вытащить ее заблудшую душу из омута. Думаю, она имела в виду тебя, — с опаской покосился на нее Эрвин.
Анна блаженно улыбнулась.
— Клавдия Ивановна! Это точно она!
— Ты еще сомневаешься?! Что она здесь делает, если она твоя бывшая никто, даже не родственница?! — вспылил Эрвин, видимо перестав переживать за здоровье Анны.
— Как это не родственница? — повысила голос Анюта. — Да что ты понимаешь в русской душе?! Свекровь — это тот ужас, каким девочек у нас пугают с детства! Это — ночной кошмар и камень на шею на всю жизнь! Это — вторая мама! А как ты хотел?! Она — мой крест! Да, я была замужем за ее сыном, она попила моей крови, ну и что? Если бы мы с ним развелись — тогда одно дело, а так мой муж сделал меня вдовой, и его мать автоматически перешла под мой патронаж. Да, я следила за своей свекровью, давала ей деньги на лекарства, помогала продуктами. А кто это будет делать? Она совершенно одна! Я не могу бросить Клавдию Ивановну, даже несмотря на ее тяжелый характер. Государство старикам помогает ничтожно мало, и без моей поддержки бывшая свекровь пропадет. Что? Не ожидал, господин Ламар? Не ожидал, что вместе со мной сюда попадет эта женщина? Всего не просчитаешь! Кстати, а как она сюда попала?
— Думаю, лучше спросить у нее самой, — подал голос Эрвин, глядя на доктора. — Можно Анне повидать родственницу?
— Конечно, можно! А пока ей лучше поспать, отдохнуть, набраться сил. У нее был очень глубокий обморок, хорошо бы сегодня провести исследование сосудов головы. Вы не возражаете?
— Я? Нет, но я не хочу провести здесь много времени, — сказала Анна, — осматривая маленькую белую палату с глупыми шторами в красный горошек. Комната была настолько маленькой, что сюда только и вмещались большая кровать, тумбочка, раковина для умывания и штатив для капельницы. — Кстати, где я?
— Анна, мы так испугались, что я привез тебя в обычную муниципальную больницу, которая была рядом, — оправдывался Ламар. — Сейчас тебе уже лучше, и я спокойно могу перевезти тебя в частную больницу с самым лучшим содержанием. Хотя доктор Кларк уверил меня, что и у них тут есть все условия.
— Это так! — несколько обиженно дернул усами доктор Кларк. — Тем более что с госпожой не случилось ничего страшного.
— Спасибо за заботу, Эрвин, но доктор Кларк прав. Мне вообще пора отсюда делать ноги, а не переезжать в другую больницу, — сказала Анна.
— Я бы хотел, чтобы вы остались хотя бы до утра, — обрадовался доктор Кларк, по всему было видно, что Эрвин щедро спонсирует пребывание своей «невесты» у него в отделении и терять такого клиента он не хочет.
После недолгих препирательств Эрвин и Анна договорились, что она останется в муниципальной больнице до утра. Вопрос с питанием, обеспечением лекарствами и осмотром был решен, и Эрвин нехотя покинул Анну, пообещав приехать за ней утром.
Оставшись одна, девушка недолго мучилась одиночеством. Сначала ее навестил Марат, обвешанный какими-то кульками и пакетами. Довел ее до колик в животе своими рассказами и шутками и убежал по делам, прихватив с собой все кульки и пакеты, так как это все предназначалось вовсе не Анне, а его многочисленным подружкам.
«Все-таки наглость — второе счастье», — решила Анна, когда за ним закрылась дверь.
Дело уже близилось к ночи, когда в ее палату ввалилась Клавдия Ивановна в больничном халате и больничных тапках поверх подследников.
— Вот и я! — радостно воскликнула она. — Наконец-то эти ироды отпустили меня. Что они со мной только не делали! В нашу больницу попадешь, день только в коридоре пролежишь, никто не подойдет, а здесь, как коршуны, набросились на мое тело.
— Здравствуйте, мама, — кивнула ей Аня, пряча улыбку и приглашая присаживаться.
— Здравствуй, Анна, здравствуй! Ох и длинная дорога к тебе была! Ты как в обморок-то грохнулась, я так разнервничалась, что у меня давление подскочило. Так меня сюда вместе с тобой отвезли и в такую же палату определили, только в другом конце коридора. Мне и капельницу поставили, и уколы сделали, а голову в какой-то трубе проверяли. Я ведь ни черта не понимаю на их языке…
— На немецком, — поправила ее Анна.
— Точно, на немецком, тьфу, австралийском, да хоть на каком! Я по-русски-то с ошибками пишу! — шумно высморкалась Клавдия Ивановна. — Дело не в этом. Хорошо хоть этот красивый парень зашел ко мне и перевел… Инсульта и даже его угрозы у меня нет, перестраховщики хреновы! А криз миновал. Эрвин даже приглашал меня к себе в дом, но я отказалась, узнав, что ты будешь здесь до утра. Я отсюда уйду только с тобой. — Клавдия Ивановна с обожанием посмотрела на Аню.
— Мама, вы-то здесь как? Я имею в виду, за границей? — спросила Анна.
— Это я тебя должна спросить! Так меня напугала! Мне как в Москве сказали добрые люди, что ты уехала в Австралию, тьфу! В Австрию! Я чуть с ума не сошла! Мол, замуж выходишь за иностранца, тут и останешься. Я чуть с ума не сошла, — заладила она. — Как же я? Ты тут, а я там… Да у меня же, дочка, никого, кроме тебя, нет! Вот я и выпытала адрес у Лизы — владелицы конторы знакомств, твоей подруги. Бухнула все средства на билет, и вот я здесь! Не буду без тебя жить одна в Москве, так и знай! — Клавдия Ивановна обмахивалась подолом больничного халата, а лицо ее было багровым от повышенного давления. — Я только с тобой! Хоть в Африку!
— Дорогая мама, да куда же я от вас денусь?! Вы все не так поняли, я скоро вернусь в Москву! Да разве же я вас брошу?!
— Ничего не знаю! Я тебе не доверяю и вернусь только с тобой, — надулась Клавдия Ивановна, — тем более что твой «женишок» любезно предложил и мне побыть с тобой. Оно и верно! С твоей стороны тоже родня должна быть! — Бывшая свекровь трещала без умолку. — Я разочарована, Аня!
— Почему?
— Я, конечно, всегда хотела тебе счастья, понимала, что ты осталась вдовой в очень молодом возрасте и вполне имеешь право на повторный брак. Но твой муж должен быть или как мой сын, или лучше, что невозможно. А Эрвин — это совсем несерьезно! Анечка, почему ты выбрала человека, живущего не в России?
— Мама, я…
— Молчи! Он же форменный жигало!
— Мама, ну какой же Эрвин жигало? — От возмущения Анна даже забыла, что вовсе и не собирается за него замуж. — Он же очень богат!
— А это неважно! — возразила Клавдия Ивановна. — На лице у этого красавчика написано, что он — бабник, женский угодник! Еще такой обходительный, улыбчивый, понятно, что вскружил тебе голову, бедная моя девочка! Но ничего! Я как чувствовала, что нужна тебе, вот и приехала! Обратного пути у меня нет.
— Я и не гоню вас, мама! Куда же вы без денег? — погладила ее по руке Анна. — Поедем вместе.
— Как поедем? — оторопела Клавдия Ивановна, — что, так сразу?! Ты так быстро сдалась?! Отхватила иностранного миллионера в Австрии, и обратно в Москву?! Ты с ума сошла? Здесь же рай!! Я что, зря приехала?!
Аня с удивлением уставилась на бывшую свекровь.
— Мама, что с вами? Секундой ранее вы разнесли все здесь в пух и прах, а сейчас говорите диаметрально противоположные вещи. Вы бы как-то определились, что ли…
— А я поживу тут и тогда определюсь. Что ты на меня давишь? Что давишь? Я — женщина и еще не определилась! Сильно уж он у тебя положительный получается… Думаешь, мне, матери твоего мужа, легко осознавать, что ты так легко нашла сыну замену? Пусть даже он и умер…
— Мама…
— Молчи! Дай сказать, пока помню. Я боюсь, что ты попадешь в плохие руки. Аня, ты же мне как дочь… Вот я и хочу присмотреть за тобой, чтобы этот красавец тебя не обидел, хотя глаза у него хорошие. — Клавдия Ивановна шумно высморкалась в висящее на спинке кровати полотенце.
— Спасибо за заботу. — Аня обняла ее и поцеловала в щеку.
— Не подлизывайся.
— Только все не так, как вы себе придумали…
— Да ладно! Дело молодое! Кто бы устоял?! — слегка оттолкнула ее Клавдия Ивановна. — Мне один человек на этом празднике, на этой вакханалии показался знакомым, только никак не могу вспомнить: где я с ним встречалась? Это удивительно. Я не думала, что у меня в Австрии могут быть знакомые. Или я опять что-то путаю? — задумалась Клавдия Ивановна.
— Мама, вы кого имеете в виду? — спросила Анюта.
— Да так, ничего определенного, — отмахнулась свекровь, покосившись на нее. — Ты неплохо выглядишь, глаза просто горят! Вид такой… дурной.
— Мама!
— Да что ты все мамкаешь? Вид, говорю, у тебя, как у влюбленной дурочки! И скажи, что я не права! — Клавдия Ивановна поднялась на ноги и пошла к выходу. — Ладно, пойду я. Тебе отдыхать надо, да и мне Эрвин денег дал, надо потратить.
— Каких денег? — спросила Анна с ужасом.
— Да не бойся ты. На мелкие расходы. Сейчас схожу в больничный буфет, куплю что-нибудь поесть. Тебе принести?
— Спасибо, я ничего не хочу, — ответила Анна, — вернее, у меня все есть.
— Отдыхай! Завтра поедем домой к этому красавчику и его хорошенько прощупаем, — зловеще пообещала Клавдия Ивановна, чем ввергла Анну в шоковое состояние. Она захотела, чтобы эта ночь никогда не закончилась.
Как ни странно, но после ухода свекрови Анну быстро потянуло в сон, может быть, всему виной две маленькие желтые таблетки, которые принесла ей медсестра?
Глава 9
Проснулась Аня без головной боли и плохого настроения. На душе было полное блаженство, видимо, и лекарства в Австрии тоже хорошие, то есть химически чистые. За окном светило солнце и чирикали птички. И наверное, все было бы хорошо, если бы не бледное лицо Эрвина, заглянувшего к ней в палату с первыми лучами солнца.
— Привет… — поздоровался он голосом умирающего.
— Привет, — ответила Анна, уже успевшая принять душ, расчесать волосы, одеться и нанести легкий макияж. Все это она сделала, зная, что именно Эрвин приедет за ней.
— Очень хорошо выглядишь, — не глядя ей в глаза, сказал он.
— Спасибо, я и чувствую себя очень хорошо, так что не останусь больше в больнице ни на минуту.
— Я и не настаиваю, с удовольствием увезу тебя отсюда.
Надо отметить, что, когда Эрвин был с Анной наедине, он всегда говорил с ней на русском языке.
— Что-то ты какой-то не такой сегодня, — задумчиво посмотрела на него Анна и путем нехитрых умозаключений пришла к выводу: — Что-то с бабушкой?
— Нет, с Ариадной все в порядке… пока по крайней мере…
— А что с тобой? — не сдавалась Анна, впервые не видя наглую усмешку в его глазах. — Эрвин, давай заберем Клавдию Ивановну и поедем домой. Ты, конечно, прости меня за то, что свекровь узнала о моем отъезде и прилетела сюда. Я сама не ожидала от нее такой прыти, но… без меня она не может. И даже не думай отослать ее обратно, ничего не выйдет, — тараторила Анна, пытаясь скрыть смущение, что ей плохо удавалось.
— В этом-то и дело, — откинул темные волосы с лица Эрвин, — мы не можем забрать Клавдию Ивановну…
— Даже слышать ничего не хочу! Я стараюсь ради твоей бабушки, а ты уважь мою родственницу! Не смотри на то, что у Клавдии Ивановны такой грозный вид и громовой голос, на самом деле она очень добрая женщина и, главное, любит меня! А что она говорит, твои все равно не поймут, она только по-русски изъясняется.
— Аня, послушай! — прервал ее Эрвин. — Клавдия Ивановна в реанимации. Мы не можем туда попасть, это запрещено!
— В реанимации? — переспросила Аня, до конца не осознав услышанное. — Ты серьезно?! Но как же?! Что это?! С ней же все было хорошо!
— Полицейский Симон Хас хочет с тобой поговорить, — добавил Эрвин, — он тебе все объяснит.
— А что с ней? Все-таки сердце? Гипертонический криз? Можно, перед беседой с полицейским я поговорю с врачом? Подожди! А при чем здесь полицейский?
— Я сам говорил с доктором Кларком и могу все тебе объяснить, — присел рядом с ней Эрвин.
— Не кажется ли тебе, что уже давно пора это сделать?! Иначе я разнесу всю больницу!
— Успокойся… Клавдию Ивановну нашли сегодня на рассвете с пробитой головой, ушибами и переломами в полуподвальном помещении больницы, куда ведет служебная лестница, очень узкая и крутая.
Анна от ужаса на секунду онемела и еле-еле обрела дар речи.
— Клавдия Ивановна вчера говорила мне, что хочет найти буфет и поесть, а то и выпить, она это может. Могла она оступиться и свалиться с лестницы? — спросила Анюта, нервно теребя край больничного полотенца.
— Могла ли она заблудиться в поисках буфета? — спросил Эрвин. — Следствие тоже задавалось таким вопросом. Но думаю, дело сложнее. Ушибы и переломы твоя свекровь получила, упав с лестницы, а вот рану на голове ей нанесли намеренно.
— Кто-то ударил Клавдию Ивановну по голове?! — ужаснулась Анна.
— Вот именно! Так сказали эксперты и медики… А уже после сокрушительного удара Клавдия Ивановна без сознания скатилась по ступенькам.
— Бедная… Какой ужас! — Аня вскочила и заметалась по палате. — Я могу ее увидеть?!
— Говорю тебе, нет. Это невозможно! Она в очень плохом состоянии, в коме.
— В коме?
— Да, и неизвестно, выйдет ли она из нее, а если и выйдет, то никто не берется сказать, когда это произойдет. Я говорю тебе все начистоту. Ты не должна питать иллюзий, человек она немолодой, но мы вместе будем надеяться на лучшее. Я сделаю все, что в моих силах. Транспортировать Клавдию Ивановну нельзя, я вызвал сюда лучшего невропатолога из Вены. Он скоро должен приехать, обследовать твою свекровь и вынести свой вердикт.
— Спасибо, спасибо за все. — Анна схватила его теплые ладони своими похолодевшими от волнения руками. — Но кто?! Кто это мог сделать?! Клавдию Ивановну по голове… Зачем? Может, здесь лежат психически больные люди?
— Здесь не психлечебница, и все пациенты совершенно здоровы, я имею в виду психически, — возразил ей Эрвин.
— Может, Клавдию Ивановну с кем-то перепутали? — не унималась Анна.
— С кем ее перепутаешь? — возразил Эрвин и тут же смягчил свою резкость. — Об этом тоже думали, но и эта версия не проходит. Дело в том, что я говорил с Симоном Хасом.
— Эрвин, ты что-то недоговариваешь!
— Клавдия Ивановна скатилась по лестнице и потеряла сознание, как я уже говорил… В подвале очень хорошее освещение. Так вот, убийца спустился, чтобы проверить содеянное.
— Сволочь!
— Я тоже так думаю, но то, что этот урод сделал дальше, вообще не поддается никакому объяснению.
— Господи! — ахнула Анна, почему-то решив, что убийца надругался над Клавдией Ивановной.
— Этот преступник или преступница вылил на несчастную женщину какую-то кислоту.
— Что? — не поверила своим ушам Анюта.
— Какую-то кислоту, — повторил Эрвин, — но лицо Клавдии Ивановны не изуродовано. Мерзавец промахнулся, на лицо и шею попало несколько капель, основная масса кислоты вылилась на руку и частично на бок женщины.
— Господи, это какой-то мрак… Стукнули по голове, вылили кислоту, и все это случилось с Клавдией Ивановной! А она-то думала, что попала в рай. — Анна закрыла лицо руками, села рядом с Эрвином и прижалась к нему дрожащим телом.
— Успокойся, — обнял он ее за плечи.
За этой трагической и одновременно трогательной сценой их и застал высокий худощавый мужчина с острой бородкой и очками, напоминавшими пенсне. Мужчина был похож на Феликса Дзержинского в расцвет его деятельности. Почему-то Анна сразу поняла, что перед ней полицейский Симон Хас. Манеры его оказались столь же учтивы и интеллигентны, как и его внешность. Он представился Анне, сделал комплимент, что она очень хорошо говорит на немецком языке, и выразил ей свои соболезнования.
— Надо надеяться на лучшее, — сказал Симон.
— Я даже думать не буду о плохом, — заверила его Анна. — Но кто мог совершить такое зверство?
— Именно этот вопрос я хотел задать вам, — сказал Симон Хас.
— К сожалению, я ничем не смогу вам помочь, — ответила Анна, — я просто в шоке.
— Все равно вы ее лучше знаете, это же ваша родственница. Преступление было направлено конкретно против нее. Кто мог желать госпоже Коноваловой такой участи? — спрашивал полицейский.
— Никто! — уверенно произнесла Анна. — В том-то и дело, что никто. Клавдия Ивановна — женщина с трудной судьбой и непростым характером, но чтобы сотворить с ней такое… — Аня покачала головой. — Никому она не делала ничего настолько плохого. Сама настрадалась, единственного сына похоронила, вот ко мне привязалась… Я и виновата! — горько воскликнула Анна.
— Почему? — спросил заинтересовавшийся признанием девушки Симон.
— Она же в Австрию за мной полетела, вот и получила…
— Она впервые в Австрии? — уточнил полицейский.
— Конечно! Как и вообще за границей! Это-то и странно. Кому она здесь так насолила, чтобы ее убивать? Я слышала, что обошлось без сексуального насилия, а денег и золота у нее не было…
— У нас есть только одна версия, — стрельнул в ее сторону глазами Симон.
— Не начинайте снова! — возразил Эрвин, но полицейский его не слушал.
— Что вы делали сегодня ночью, Анна? — спросил он официальным тоном.
— Я? Спала.
— Кто-то может это подтвердить? — спросил господин Хас.
— Немного странный вопрос. Вы видите, палата одноместная, я спала, как ни прискорбно, одна.
— Зачем Анне нападать на Клавдию Ивановну? Она так за нее переживает, — заступился Ламар.
— Я сама за все отвечу, Эрвин, не беспокойся, — остановила его Анна.
— Понимаете, работа у меня такая. Кого я еще могу заподозрить? — словно извиняясь, спросил Симон. — В Австрии ваша Клавдия Ивановна никого не знает, кому она могла здесь помешать? А вот у вас со свекровью могли быть свои счеты.
— С бывшей свекровью.
— Это неважно! Может, попила она вашей крови в свое время, и с мужем вы расстались не без ее участия.
— Мой муж погиб, а мы с ней не расставались, потому что сдружились и стали как родные… вам, австрийским сухарям, этого не понять…
— Простите. Этот факт мало что меняет. Как говорят знающие люди, «месть — это блюдо, которое принято подавать холодным».
— То есть, по-вашему, я ждала поездки в Австрию, чтобы здесь расправиться с бывшей свекровью, да еще таким зверским способом? — начала заводиться Анна.
— Это всего лишь предположение, но оно самое реальное на сегодняшний день. Я думаю, что Эрвин был для вас как свет в окне.
— Ага, «луч света в темном царстве», — согласилась Аня.
— Конечно, богатый, красивый австриец… Вы приезжаете сюда в качестве невесты в ожидании чуда и новой жизни. Все идет не совсем гладко, кто-то говорит вам, что вы не пара, вы боитесь, что не понравитесь родственникам жениха и свадьба расстроится. Вы напряжены, но изо всех сил стараетесь произвести хорошее впечатление. И вот в самый ответственный момент появляется человек, которого вы совсем не ожидали, он, как напоминание о прошлой жизни, может все разрушить. Со слов доктора Кларка, ваша Клавдия Ивановна успела со всеми больными переругаться, значит, характер у нее действительно не покладистый. И вы, Анна, испугались, что она может испортить вам жизнь, вашу сказку, новое будущее. Можно найти смягчающее обстоятельство — в состоянии аффекта вы решаете избавиться от человека, не желающего отпустить вас от себя.
Анна даже заслушалась этой пламенной речью, ее так и подмывало прокричать «Браво!». И зааплодировать, как в театре. Но происходящее не было спектаклем, и похоже, что этот полицейский всерьез думает, что она в состоянии убить свою бывшую свекровь. Видимо, и у них в стране между мамой мужа и его женой бывают разногласия.
— Это — абсурд! Всего лишь ваши домыслы! — кипятился Эрвин, беспокоясь за судьбу Анны.
— Меня никогда ни в чем подобном не обвиняли, — заявила она.
— Клавдия Ивановна очнется и подтвердит, что это — полный бред, — сказал Эрвин, нервно откидывая волосы со лба.
— Если очнется, — не очень оптимистично возразил бородатый полицейский, — и если она видела убийцу. Ведь не исключен вариант, что Клавдия Ивановна не видела преступника. Он мог толкнуть ее в спину, а уж кислотой полить, когда несчастная женщина была без сознания.
— Что вы от меня хотите? — спокойно спросила Аня. — Признания? Я не буду признаваться в том, чего не делала. Я не хотела вреда своей родственнице. Наоборот, всю жизнь ей помогала.
— Вот вам и надоело! — не унимался Симон Хас. — А она имела наглость и сюда приехать за вами!
— Опять вы за свое, — прервал его Ламар.
— Я могу сама себя защитить, Эрвин.
— Боюсь, что без меня не получится, — возразил ей он и обратился к полицейскому: — Анна не собиралась начинать здесь новую жизнь и ни на что не рассчитывала. Между нами было заключено деловое соглашение. Она играет роль русской невесты, а я плачу ей за это деньги. Так что ни в какое состояние аффекта по поводу своего будущего она впасть не могла.
Анна с удивлением посмотрела на Эрвина. Он рискнул здоровьем и чувствами своей бабушки ради ее, Аниного, алиби. Ведь если окружающие узнают, что ее роман с Эрвином — всего лишь розыгрыш, Ариадне от этого точно не станет легче.
— Зачем вам это понадобилось? — удивился Симон. — Если это правда…
— Правда, правда… Моей бабушке осталось жить совсем немного.
— И вы решили порадовать ее таким неординарным способом?
— Она мечтает, чтобы я обзавелся семьей, — пояснил Эрвин.
— Но почему Анна? — еще раз спросил Симон. — Любая девушка с удовольствием сыграла бы эту роль, а уж замуж за вас пошла с еще большим удовольствием.
— Бабушка хотела, чтобы моя невеста была родом из России, умная и красивая и к тому же без алчного блеска в глазах. Все это я нашел в Анне.
— И ничего больше? — прищурил глаза Симон.
— Абсолютно.
За дверью палаты деликатно прокашлялись.
— Простите, что прерываю вашу милую беседу, но я стал ее невольным свидетелем, стыдно признаться, что подслушал, — вконец смутился доктор Кларк, одетый, как всегда, в белоснежный накрахмаленный халат и с фонендоскопом на шее.
— Здравствуйте, — поздоровались с ним присутствующие.
— Что же вас так заинтересовало в нашем разговоре? — спросил полицейский.
— То, что Ариадне Львовне осталось совсем недолго жить… С чего бы это?
— У нее рак, — пояснил Эрвин, понизив голос, словно бабушка тоже могла здесь оказаться и услышать жуткий диагноз, хотя, как понимала Анна, для нее это не явилось бы открытием.
— У кого рак? — переспросил доктор Кларк.
— У Ариадны Львовны, — печально ответил Эрвин.
— Да кто вам это сказал?! — воскликнул Кларк, снимая очки с мясистого носа и судорожно протирая стекла.
— Как кто? Она сама! — заявил Эрвин.
— Какие глупости! Я три недели назад видел госпожу Ламар. Она прошла здесь полное медицинское обследование. Полное! Она абсолютно здорова, ну, не считая некоторых возрастных изменений.
— Вы шутите? — спросил Эрвин, заметно нервничая.
— Как можно шутить такими вещами?! Да еще таким диагнозом!! Вы что-то путаете!
— Этого не может быть… — прошептал Эрвин, закрывая лицо руками.
— Интересное дело, — словно обрадовался полицейский, — может, что-то неладно с вашей больницей, доктор Кларк? Вы не можете поставить правильный диагноз, то есть просмотрели у человека серьезное заболевание, да еще люди у вас в клинике получают по голове и их поливают кислотой… Как-то нехорошо получается…
На доктора Кларка было больно смотреть, и Анне стало его жаль.
— Не смейте! — затрясся он. — Не имеете права! Я отвечаю за свои слова! Я — честен! У Ариадны не может быть рака! Я — хороший врач! У меня стаж двадцать лет, и ни одной претензии!
— Успокойтесь, — взяла его за руку Анна, у которой тоже не было к нему ни одной претензии за качество лечения и человеческое участие к ее персоне в этой не самой богатой клинике.
Анна обратилась к Эрвину:
— А твоя бабушка не могла нафантазировать себе… рак?
— Зачем? Боже, как это глупо! — раскачивался из стороны в сторону Эрвин, все еще не отнимая рук от лица. — Неужели она таким иезуитским способом решила заставить меня жениться? Мол, последняя воля умирающей…
— Интересно, — усмехнулся Симон, — вас, господин Ламар, можно женить только иезуитским способом, как вы выражаетесь?
— Выходит, что так… Почему она вообще обследовалась у вас в больнице, когда я приобрел бабушке страховой медицинский полис в одном из лучших медицинских госпиталей Австрии? — спросил Эрвин.
— Столько вопросов, а ответы может дать только ваша бабушка, Эрвин, надеюсь, что не смертельно больная, — снова усмехнулся полицейский.
«Сколько все-таки народных талантов совершенно бездарно пропадает в бизнесе», — подумала про себя Анна, вот уже полчаса наблюдая за великой актерской игрой Ариадны при допросе, совмещенном с очной ставкой со всеми действующими лицами пьесы «Не хочешь по-хорошему привести в дом невесту, напугаем тебя могильной плитой».
Ариадна напоминала обиженную актрису немого кино. Выражение ее подвижного, живого лица ежесекундно менялось, на нем отражались все чувства — от разочарования, злости, обиды до раскаяния, озорства, высокомерия и трогательной невинности. Надо отметить, что морщины ей в этом только помогали.
— А что, собственно говоря, криминального произошло? — недоумевала она. — Да, я была вынуждена прибегнуть к маленькой женской хитрости. Я немного пофантазировала на тему своего здоровья, и что? Теоретически я уже в таком возрасте, что у меня может быть любое заболевание, и рак тоже… Не надо смотреть на меня с осуждением. Я действовала во благо! Мой внук наконец-то привел в дом достойную девушку, что в этом плохого? Моя уловка сработала!
— Бабушка, ты не права, так нельзя… Как ты могла так со мной поступить? Я же люблю тебя! — сказал Эрвин, шокированный словами Ариадны.
— В любом случае это наше семейное дело! Что вы хотите от меня, господин полицейский? Я сама разберусь со своим внуком.
— Я не сомневаюсь, — ответил Симон. Чувствовалось, что ситуация в этой богатой семье его забавляет. — Вы обманываете друг друга, дорогие мои, а это к добру никогда не приводит, и не важно, какие цели при этом преследуются, — пояснил полицейский.
Ариадна знала, что имеет в виду Симон, и тут же состроила очаровательную гримасу.
— Да, мы с Эрвином хотели перехитрить друг друга, и оба получили… Очень жаль, что он нашел такой выход из создавшейся ситуации, мне Анечка очень понравилась!
— Ага, ваша женская хитрость наткнулась на его мужскую находчивость, — снова «подколол» их полицейский.
— Это и правда их личное дело, — подала голос Анна, — только пострадавшей стороной стали я и моя бывшая свекровь, а вы уходите от расследования в сторону, повесив попытку убийства на меня. Так, конечно, значительно проще.
— Я бы попросил вас не покидать пока нашу страну и надеяться на лучшее.
— Я и не уеду отсюда без Клавдии Ивановны, кстати, я сейчас вспомнила одну интересную вещь…
— Весь внимание, — ответил полицейский.
— Клавдия Ивановна успела сказать мне в больнице, что она кого-то здесь узнала…
— Здесь? — переспросил Симон.
— Да, на празднике у Ламаров, — ответила Анна, понимая, что ей вряд ли поверят.
— Прямо вот так, первый раз в Австрии, в этой семье и сразу кого-то узнала? — усмехнулся полицейский. — Может, она сказала: «Ой, какая богатая семья, здесь все как родные, хорошо ты пристроилась»?
— Нет, господин полицейский, это прозвучало не так. Она сказала, что сама очень удивлена, но один человек ей показался знакомым, вернее, она высказалась, что где-то с ним уже встречалась.
— Клавдия Ивановна пила вино?
— Она вообще не пьет, — сухо ответила Анна, понимая, что ее первоначальная догадка, что ей не поверят, оказалась верна.