Брачный контракт с мадонной Степнова Ольга

— Контракт! — прошептала Эльза и блаженно закрыла глаза.

— Эх, грёбаный котелок!

— Кого тут комарики покусали? — раздался в коридоре весёлый голос и в гостиную впорхнула Маргарита в шёлковой, голубой, роскошной пижаме. Она весело оглядела присутствующих.

— О, и грёбаный котелок здесь! — Она похлопала дядю Митяя по оленьей морде на животе.

— Мавгавита! Ты как тут оказавась?! — Иван Терентьевич удивился так, будто увидел пришельца с другой планеты.

— Как, как! Вы ж по крыше, черти, топчитесь, спать не даёте! Я терпела, терпела и… извини, Вань, проделал тот же путь, что и вы все тут — кладовка, чердак, кладовка, гостиная. Ну, постояла немножко в коридоре тёмном, послушала, о чём вы тут разговоры ведёте. И вот я здесь! — Она широко раскинула руки. — Извините за внешний вид!

Виталя вдруг заподозрил, что в этом её появлении в неглиже есть некий элемент «секс-атаки». Потому что, несмотря на пижаму, Маргарита была аккуратно причёсана и накрашена.

— Эх, грёбаный котелок, может, хоть чаем напоите? А то работы невпроворот! Возись теперь тут с этим убивцем недоделанным! Ни посидеть! Ни поговорить! Ни в шахматы поиграть!

— И посидим, и погововим! — возразил профессор. — Мавгавита, овганизуй чай!

— Эльза! Иди на кухню, ты лучше знаешь, где здесь что лежит, — распорядилась Маргарита. — Ваня, вставь челюсти, а то я чувствую себя пожилой женой пожилого учёного!

Эльза, прижав к груди «глянец», вышла из комнаты.

Иван Терентьевич послушно достал из кармана челюсти и, раскрыв широко рот, водворил их на место.

— Трут, черти, — пожаловался он. — Я когда сильно нервничаю, всегда их снимаю.

— Ты лучше ногу отстёгивай, когда нервничаешь, — посоветовала язва-Маргарита и уселась на освободившийся стул, закинув кокетливо ногу на ногу. — Что, Андрюшенька, вы тут главный злодей? — светским тоном поинтересовалась она у Крылова.

— Никто ничего не докажет, — глядя в пол, пробубнил на одной ноте Крылов.

— А мы, грёбаный котелок, и доказывать ничего не будем! — гаркнул вдруг дядя Митяй. — Просто повяжем и навесим на тебя всех «глухарей» за последние полгода, если чистосердечное не напишешь!

— Ой, грёбаный котелок, кто это тебе такого сохатого на пузе крестиком вышил? Твоя новая что ли? — продолжила светский разговор Маргарита.

— Новая, новая, — раздражённо кивнул Митяй. — Сказала, если эти носить не будешь, то реальные рога заполучишь.

Виталя снова уселся в кресло и обхватил руками свою бедную голову.

Как-то не так всё пошло. С определённого момента все вдруг забыли, что именно он здесь главный герой, и именно он раскрыл тяжкое преступление.

Как бы Эльза, ставшая невменяемой, не позабыла про миллион.

Он встал, вынул из-за ремня пистолет Крылова и протянул его подполковнику.

— Вот, грёба… дядя Митяй, вам улика. И вот ещё, — он протянул телефон. — Тут записи, фотки…

— Родина тебя не забудет! — похлопал подполковник Гранкина по плечу тяжеленной рукой и забрал пистолет. — А с этим отдельно придёшь, он тебе ещё пригодится, — указал он на телефон.

В комнату с отсутствующим взглядом и отстранённой улыбкой вплыла Эльза. Она катила перед собой столик на колёсиках, сервированный чайным сервизом. В центре стола красовалась хрустальная вазочка с рыжим вареньем.

— Счас, чаю попьём и в отделение двинем, — потёр руки Митяй, усаживаясь поближе к столику.

Через секунду все сидели вокруг стола и пили горячий чай. Его пил даже Крылов, которому Митяй приказал развязать руки.

— Эльза, что это?! — поморщилась Маргарита, сделав глоток из фарфоровой чашки.

— Чай, мама.

— Вроде не чай, — поморщился профессор, сглотнув.

— И это не варенье! — воскликнул Митяй, орудуя чайной ложкой в хрустальной вазочке.

— Да урологический сбор это и икра кабачковая, — хмуро сказал Крылов. — Эльза перепутала пачки и банки. Дура она. Богатая дура.

— Ну и перепутала, ну и что! — блаженно сказала Эльза. — Ну и дура, ну и богатая. Зато я могу теперь заниматься тем, что мне в жизни больше всего нравится! Мама, вы все тетради мои сохранили?!

— Конечно все! — воскликнула Маргарита, отставив чашку с урологическим сбором. — Они пронумерованы, подписаны, в стопочки уложены. Тетрадь восемьсот двадцать пятую я сейчас читаю. Сто сорок седьмую читает Алевтина Игнатьевна из четвёртого дома, а четыреста семьдесят восьмую читает Римма Павловна из десятого дома. Но они аккуратные, они вернут!

— Слушайте, — сказал вдруг Крылов, тоже отставляя в сторону чашку, — раз уж мы так хорошо сидим, может, решим всё полюбовно?! Аду уже всё равно не вернуть, Эльза счастлива тем, что нашла своё дело в жизни, так давайте, я получу свой страховой миллион и отдам его вам! В обмен на свою свободу.

— Ты кому, мне миллион предлагаешь?!! — взревел Митяй, грозно приподнимаясь из-за стола.

— Или мне? — хихикнула Эльза.

— Ну уж точно не нам с Ванькой, — фыркнула Маргарита.

На Гранкина опять никто даже не посмотрел. Он снова почувствовал себя одиноким и очень заброшенным. Он нахлынувших горьких чувств он залпом выпил весь свой урологический сбор.

Только бы Эльза не позабыла про своё обещание!

— Ладно, — Крылов горестно свесил голову, и длинные пряди живописно упали на его бледное, красивое лицо. — Ладно, давайте мне бумагу и ручку, буду писать чистосердечное. Только прошу учесть, что оно должно сильно облегчить мою уча…

— В отделении будешь бумаги писать, грёбаный котелок! — рявкнул Митяй, налегая на кабачковую икру.

— Осторожней с икоркой, — немедленно отомстил ему Андрей Андреевич, — она просроченная!

— Ну ты меня достал!! — заорал Митяй, выхватил из кармана мобильный и быстро нажал нужные кнопки. — Дежурный, Евсеев на проводе! Срочно опергруппу на выезд! Задержание! — Он продиктовал адрес.

— Ой, ну чаю невозможно попить, — жеманно воскликнула Маргарита. — Когда ещё вместе все посидим!

Витале стало так грустно, что засвербило в носу, перехватило горло.

Ему бы только Галку и Сашку…

— Есть кто живой? — раздался бас из коридора. Послышались энергичные шаги, и в комнату вошёл мужчина самой что ни на есть «крутейшей» наружности: коротко стриженный, в светлом льняном пиджаке, тёмных брюках, и физиономией, которая лоснилась от сытости и достатка. Он сильно смахивал на подгулявшего «бизнюка», зарулившего на ночь в казино и с удовольствием проигравшего там пару сотен тысяч долларов.

Он ошарашено осмотрел всех присутствующих и произнёс странное приветствие:

— Я приехал из Парижа, здрасьте, б…ть!

Первой отмерла Маргарита.

— Ой, сынуля прилетел! — радостно сказала она.

Профессор издал рык и зачем-то яростно начал расстёгивать ремень.

— Ромка, ты откуда? — спросила Эльза. — Ромка, а у меня кон-тракт!

Крылов захохотал. Он что-то чересчур много хохотал сегодня, и Виталя стал опасаться, не сошел ли он с ума от такого обвального крушения всех своих планов.

— Что, в Париже нынче слякотно? — захохотал Митяй. — Зачем пожаловали, Роман Иванович?!

— В Париже душно, в Париже тошно, в Париже почестей не отдают, дядя Митяй! Приехал домой насладиться своим богатством и славой. В дом зашёл, нет никого. Смотрю, кладовка нараспашку, чердак открыт. Я на крышу залез, слышу, на этой половине буза какая-то. Ну я проторенной дорожкой и… Вот за что я не люблю Париж, — там вот так не принято друг к другу через чердак в гости шастать, чай пить. Маман, ты почему в пижаме? А зачем Андрюху стреножили? Папаня, а ты на фига штаны снимаешь?!

Только тут до Витали дошло, что на сцене появился сын профессора, Роман Перов — владелец заводов, газет, пароходов, муж Эльзы Львовны и любовничек покойной Ады.

— Прелюбодей! — заорал страшно профессор, рывком выдёргивая из штанов толстенный ремень с огромной металлической пряжкой. — Сначала Родину по брёвнышку, по камешку распродал, а потом блудить начал?!! Семью позорить?! Снимай штаны, пороть буду!

Он ринулся с ремнём на сына, тот отшатнулся, попятился, а потом, набирая скорость, побежал по периметру комнаты с резвостью пацана, удирающего от порки. Профессор помчался за ним, со свистом рассекая воздух ремнём.

— Папаня! Да ты чего?! Ты чего?! Папаня! Я тут приехал из Парижа, и здрасьте… б… ть! — вопил он, ловко уворачиваясь от хлёстких ударов.

— Штаны снимай! — орал профессор.

Крылов захохотал с удвоенной силой.

Митяй быстро-быстро доел из вазочки кабачковую икру.

— Ничего не понимаю, — пожаловалась Маргарита, изящным жестом потирая виски.

— А мне плевать, — поведала всем Эльза свой взгляд на проблему, — у меня контракт.

А Виталя сидел, забившись, в своём кресле и думал лишь об одном: только бы Эльза не позабыла о своём обещании.

Когда профессору удалось всё же пару раз достать своим ремнём сыновний зад, он немножко успокоился. Красный, запыхавшийся Иван Терентьевич присел на край дивана и сосредоточенно начал вдевать орудие порки обратно в брюки.

Перов-младший стоял у балконной двери в полной растерянности. С него слетел весь лоск и шик с человека с лишними деньгами.

— Нет, вы чем тут занимаетесь? — растерянно спросил он у всех участников тёплой компании.

— Чай пьём, — невозмутимо ответил Митяй.

Перов шагнул к столу, схватил первую попавшуюся чашку, влил в себя содержимое, но проглотить не смог — фонтаном выплеснул всё на ковёр.

— Это не чай — совершенно обалдевший, произнёс он.

— Выпей, сынуля, это полезно, — посоветовала Маргарита. — Мочегонные средства очищают организм.

— Какие средства? — прошептал Рома.

— Позволь представить тебе убийцу твоей любовницы, Андрея Крылова, — мрачно произнёс профессор, не глядя на сына.

— Не может быть, — выдохнул Рома избитую фразу истеричной барышни и схватился за голову.

— Что-что? — вдруг оживилась Эльза. — Что вы, папа, сказали? Чьей любовницы?!

Профессор сидел, низко опустив голову, красный как рак. Даже лысина у него стала пунцовой.

— Эльза Львовна, — Виталя решил, что как детектив, работающий за деньги, должен сказать это сам. — Мне очень неприятно говорить об этом, я всячески хотел обойти этот неприятный момент, но… Помните, вы сказали, что абсолютно уверены, что у Эльзы появился любовник?

— Ещё бы не помнить! — фыркнула Эльза. — Он ездил на красном «Порше»!

— Так вот, любовником Эльзы был никто иной как ваш собственный муж — Роман Иванович Перов. Он частенько наезжал в город, не известив вас об этом, снимал квартиры, номера в гостиницах, даже теплоходы, и они с Адой… в общем…

— Господи, эка невидаль, да об этом весь город знал! — криво ухмыльнулся Крылов.

— Я не знала, — подала голос Маргарита. — Мальчик молодой, горячий, ну оступился, ну бес попутал. Две сестрички — красавицы, любой бы не устоял!

— Да?! — возмутился профессор. — Да?!! Что ж ты из дома меня гонишь, когда мимо баба в шортах проходит?!

— Ну, ты ж не мальчик, не молодой, не горячий. На то я и рядом, чтоб тебя бес не путал, — резонно возразила Маргарита.

— Прелюбодей! — заорал снова профессор. — Сначала Родину по брёвнышку, по камешку…

— Продолжайте, — приказала Эльза Витале.

— Чёрт! — хлопнул Гранкин себя по лбу ладонью. — А ведь раз Андрей Андреевич знал о связи Перова и Ады, значит, он, вероятно, знал и о том, что у Ады завёлся счет в банке с кругленькой суммой, и что на её имя Перов купил шикарную трёхкомнатную квартиру, и гараж, и машину, да не какую-нибудь, а «Порше»! Значит, вы, господин Крылов, убив свою жену, рассчитывали не только получить страховку, но и завладеть кучей дорогого имущества, которое досталось бы вам по наследству!

— Я не знал! — заорал Крылов. — Не знал я про это… наследство! Дайте мне бумагу и ручку, я буду писать чистосердеч…

— В отделении будешь писать, — гнусным голосом перебил его Митяй.

Крылов сник и заткнулся.

Рома вдруг бросился к Эльзе, упал перед ней на колени, уткнулся в её обтянутые фиолетовым шёлком колени и зарыдал:

— Прости меня, Эльза, прости! Чёрт знает, что на меня нашло! Чёрт знает… знаешь, ведь в наших кругах чуть ли не правило хорошего тона — иметь любовниц. А сестра-близняшка, это так круто… Мне казалось, что Адка — это часть тебя, мне казалось, что я вовсе не изменяю тебе! Прости, а?!

Эльза пожала плечами и улыбнулась:

— Я бы очень хотела расстроиться, но не могу. Извини, Ром, но мне почему-то на это плевать. У меня теперь есть дело всей моей жизни и оно важнее всей этой возни.

— Что?! О чём она говорит?! — Перов отцепился от её брючек и полусумасшедшим взглядом обвёл всех.

— Надо чаще бывать дома, — философски заметил дядя Митяй, и допил чей-то нетронутый урологический сбор.

— А кто этот цуцик? — Рома ухоженным пальцем ткнул в Гранкина.

— Это мой детектив, — с гордостью ответила Эльза. — Если б ты знал, как тяжело его было уломать взяться за эту работу! Кстати, я должна ему миллион долларов. Ром, узнай у него номер счёта, куда можно перевести деньги. Я по гроб жизни ему обязана. Благодаря ему у меня есть контракт!

— Спасибо, — Виталя встал и зачем-то низко поклонился Эльзе. Он совсем позабыл, что должен изображать трудный характер. — Спасибо, вы мне жизнь спасёте, если с деньгами не обманете!

Перов-младший поднялся с колен.

— Через неделю на твоём счету будут деньги, парень! — сказал он тоном господа Бога.

— Завтва! — вдруг заорал белугой профессор. — Завтва деньги довжны быть на счету моего двуга!!!

— Челюсть вставь!!! — в один голос закричали на него Эльза и Маргарита.

— Грёбаный котелок, — возмутился Митяй, — я бы и за половину сработал!

Его слова потонули в звуках милицейской сирены.

— Финита ля комедия, — грустно сказал Иван Терентьевич, встал и вышел из комнаты. За ним засеменила Маргарита в пижаме.

Митяй развязал Крылову ноги и связал руки.

— Пошли, грёбаный котелок, — подпихнул он Крылова в спину на выход.

Перов обнял Эльзу за плечи и повёл вслед за всеми. Эльза улыбалась и прижимала к груди журнал.

Замыкал процессию Виталя Гранкин. Он шёл и пытался мысленно досчитать до миллиона.

На улице было очень светло, потому что светила луна. Она висела посреди неба и нагло разглядывала странную компанию, которая толпилась у симпатичного, двухэтажного дома.

Компания была многочисленная и разношёрстная.

Голубоволосая женщина в шёлковой пижаме жалась к абсолютно лысому, хмурому человеку и виновато заглядывала ему в глаза.

Крепкий, хорошо одетый парень из породы «хозяев жизни» суетливо бегал вокруг красивой белокурой женщины, и пытался обнять её и так и этак, но как-то неловко у него получалось, потому что женщина, хоть и не отталкивала его, но внимания на его нежности никакого не обращала. Она смотрела на небо и улыбалась луне.

Какой-то рыжий, лохматый мужик с изображением оленьей морды на пузе, размахивая руками, подозвал двух людей в форме. Они вышли из милицейской машины и взяли под руки высокого вялого красавчика со связанными за спиной руками. Парни облепили его с двух сторон и повели в ГАЗик с мигалкой.

С соседней территории дома вдруг прибежала собака. Она стала лаять, носиться кругами вокруг женщины с голубой причёской и хмурого лысого человека.

Луне стало скучно, она собралась спрятаться за ближайшей тучей, но тут из дома выбежал неуклюжий, маленький, плохо одетый человечек и бросился к парню со связанными руками.

— Стой, — закричал он, — ты всё равно чистосердечное писать будешь! Скажи, мне, я так и не понял, как кулон «Камень солнца» оказался на шее у Яны? Ведь накануне я видел, что он лежал в шкатулке, в твоём доме!

— Много ты видел, деревенский урод! — мрачно ответил связанный парень. — Бабы-то дуры! Яна пристала ко мне, хочу кулон, да хочу кулон! Как только курьер его Аде доставил, я с него копию у знакомого ювелира заказал с красным цитроном. Настоящее украшение с рубином Янке отдал, а копия осталась у Ады. Она и не заметила никакой подмены! Бабы-то дуры!

— Нет! — вдруг рассмеялась белокурая женщина. — У Ады был настоящий рубин! Уж в этом-то я разбираюсь, правда, Ром?! Ада, скорее всего, подмену заметила, и копию заполучила Яна! Так что дурак — это ты, Крылов!

Связанный парень помрачнел ещё больше, ничего не ответил и залез в машину, подсаживаемый своим дружелюбным конвоем.

В машину прыгнул и рыжий лохматый тип, поминутно упоминавший про какой-то странный котелок.

Машина, полыхнув синим светом на крыше, уехала.

Неуклюжий, маленький человечек задрал голову и посмотрел на луну.

— Ну вот, вроде во всём разобрался, — сказал он луне, — только одного понять не могу, чью туфлю на высоком металлическом каблуке я нашёл на клумбе?!

Луна пожала плечами. Всё-таки, какими мелкими страстишками живут эти люди. Туфли, кулоны, какие-то котелки…

— А вы нашли туфлю на металлическом каблуке?! — вдруг живо заинтересовалась дама в пижаме. — На этой клумбе?

— Да, — кивнул маленький человечек.

— Джерри! — воскликнула дама, обращаясь к собаке. — Так это ты утащил мои новые лодочки!

Собака залаяла громче, запрыгала выше и сильнее завиляла хвостом.

— Господи, — всплеснула дама руками, — ведь в убийстве могли заподозрить меня! Типа я бежала с места преступления, роняя тапки!

— Вань, — весело заорал маленький человек, — ты что не узнал сразу туфлю своей жены?

— Вить, а ты знаешь в глаза всю обувь своей супруги? — улыбнулся наконец хмурый и лысый.

— Нет, не знаю, — захохотал тот. — Маргарита, я в целости и сохранности верну вам лодочку!

— Ещё бы вторую найти! — вздохнула дама. — Господин детектив, может, вы за отдельную плату разыщите второй экземпляр?

— Может и разыщу, но бесплатно, по дружбе, — расплылся в улыбке маленький человечек.

— Пойдёмте к нам в дом пить настоящий чай! — Дама махнула рукой. — Пойдёмте, пойдёмте! Мой режим всё равно бесповоротно нарушен!

Компания вереницей пошла по дорожке на вторую половину дома.

Собака помчалась за ними, но вернулась на прежнее место и, задрав голову, радостно залаяла на луну.

В прежние добрые времена собаки на луну выли. А этот бегал, брехал и вилял хвостом.

Луна нахмурилась и скрылась за тучей.

Какими мелкими страстишками живут эти люди.

Какие неправильные у них собаки.

— Вань, Вань! — донеслось до луны. — Я больше не буду выгонять тебя из дома! Пусть эти вертихвостки шастают мимо и в шортах, и в мини! Я свяжу тебе свитер и вышью на нём крестиком оленью морду с рогами. И только попробуй его не надеть!

Они засмеялись там, внизу.

Так засмеялись, что луна твёрдо решила — нет, не выйду. Пусть идут в темноте ближайшие десять секунд.

Возвращение

Витале приснилось, что плачет ребёнок. Даже не плачет, а так — капризничает, вякает и подкряхтывает.

Нужно было проснуться, прогнать этот сон, а потом снова попытаться заснуть. Ведь он впервые с того злосчастного дня, когда получил письмо, так крепко уснул.

Гранкин открыл глаза, но детское вяканье не прекратилось, оно даже усилилось, переросло в громкий, настойчивый ор.

Виталя вскочил, огляделся, ощупал себя. С особой тщательностью он потрогал голову, пальцами помассировав лысый череп.

Всё было на месте, всё реально — и он, и комната, и детский плач.

Гранкин бросился в коридор, оттуда в зал.

Посреди комнаты, на разобранном диване, лежал младенец в ползунках и орал.

— Сашка?!! — закричал Гранкин. — Сашка?!

— … или не Сашка? — шёпотом спросил он.

Он побежал на кухню, сшибая все попадающиеся по пути предметы — стулья, тумбочку, настольную лампу, цветочный горшок.

Ну кухне царил идеальный порядок.

Палатки не было, гора немытой посуды исчезла, самовар самозабвенно кипел, блестя отчищенными боками и, судя по характерному звуку и запаху, в нём варилось с пяток яиц.

На Виталю угрожающе надвигался обтянутый цветастым халатом крепкий, широкий зад. Этот зад он не смог бы спутать ни с чьим другим.

— Га-а-алка! — провыл-проорал Виталя и попытался обнять этот зад, но тот не остановился и агрессивно толкнул его внушительной массой так, что Гранкин чуть не упал.

Галка мыла пол и не было в жизни ни одного обстоятельства, способного отвлечь её от этого важного дела.

— Галка! — завизжал Гранкин. — Тебя отпустили?! Тебя просто так, без всяких там денег выпустили из тёмного сырого подвала?!

Галка молча плюхнула в ведро тряпку, прополоскала её, отжала, бросила Гранкину под ноги и приказала:

— Ноги вытри!

Лицо у неё было злое и красное.

Виталя послушно вытер о мокрую тряпку босые ступни.

— Галка, — прошептал он, — да что же это такое?

Галка взяла большую кастрюлю, стоявшую в углу кухни, приоткрыв крышку понюхала содержимое, ни слова не говоря, прошла мимо Витали и одним рывком выплеснула в унитаз тёмную пахучую жидкость.

— Гал! Ты это… зря… там вино из одуванчиков было, интеллектуальный напиток, глоток лета среди зимы…

— Допился до чёртиков? — Галка с грохотом поставила на пол кастрюлю. — Я там у матери на огороде пластаюся, с ребёнком малым ломаюся, а ты за всё время не приехал ни разу, не узнал что да как, даже и не попытался нас обратно вернуть! — Галка заплакала, привычно вытирая слёзы кулаками. — Я-то думала, ты за нами следом бросишься, уговаривать начнёшь: «Вернись Галочка!», а ты… и рад только, что ни меня, ни ребёнка! Плацдарм тут для разврата учинил! Палатка, бормотуха из сорняков, что ещё… бабы?!

— Какие бабы, Гал? — попятился Гранкин.

— А это что?! Что? — она схватила со стола упаковку, в которой лежали чёрные чулки с ажурной силиконовой резинкой, и швырнула ему в лицо.

— Это… чулки чёрные, женские, двадцать дэн… Это всё ради тебя, Гал… Это всё ради вас с Сашкой! — заорал он. — Вас в плен взяли! Украли! Похитили! Денег с меня затребовали немеренно! Сегодня эти деньги будут на моём счету! Гал, ну ты вспомни, ты сидела в тёмном сыром подвале, тебя плохо и скудно кормили, ну…?!

— Допился до чёртиков, — не очень уверенно сказала Галка.

— Гал, такое бывает после потрясения. У тебя в мозгу просто произошло замещение неприятных моментов, и тебе кажется, что всё это время ты не в неволе мучилась, а провела у мамы в деревне! Ну, вспомни, — тёмный сырой подвал, плохая еда, ну…?!

— Огород, пелёнки, жуткий мастит, мошкара, пироги, окрошка, снова огород, грядки, сорняки, снова пелёнки и мама над ухом пчелой: «Твой там совсем загуляет, возвращайся домой»… Виталь, ты чего, а? — обеспокоилась вдруг она. — Чего ты несёшь про подвал?

— Гал, я письмо получил, что тебя с ребёнком похитили и вернут только за триста пятьдесят тысяч долларов!

— За сколько?! — ахнула Галка.

— За триста пятьдесят тысяч зелёных.

— Ой, да я за столько ни в жисть ни похитилась бы, — ошарашено сказала Галка, — да за столько, я бы сама этих похитителей в тесный и тёмный подвал… Где письмо?

— Съел!

— Волосы где?

— Сбрил!

— Чулки откуда?

— Купил на голову себе, чтоб индуса грабить!

— Палатка зачем?

— В ней лауреат Государственной премии со своей собакой спал, он иначе не может!

— И сколько ты, говоришь, денег для меня заработал?

— Миллион долларов, Гал!

— И кто из нас сумасшедший?! — взревела Галка, схватила с пола тряпку и пошла на Виталю. — Допился, гад?! — Она больно хлестнула его по ноге.

Гранкин бросился наутёк.

В комнате громко орала Сашка.

— Допился! — Галка побежала за ним, хлеща тряпкой воздух. — Ох, чую я, что и у Сашки моей папа лётчиком будет!

Виталя заскочил в свою комнату и успел закрыть перед Галкиным носом дверь. Он подналёг на неё со всех сил, но Галка ударила с той стороны всем своим существенным весом, и Гранкин понял, что долго не устоит.

— Гал, и ты не получала от меня тёплые пуховые носочки?

— Какие носочки? — взвыла Галка и чуть не вышибла дверь вместе с Виталей. — Какие пуховые носочки в деревне, в разгар лета, в тридцать с лишним градусов жары?!!

— И не просила, не требовала к своему возвращению модные полосатые гольфики, норковую шубу, «Ламборгини» и домик во Флориде?!

Страницы: «« « ... 1112131415161718 » »»