В объятиях наследницы Робинсон Мэгги

Луиза не торопилась с выбором. Теперь, когда ее ум был занят перспективой умереть от отравления, она тщательно обдумывала варианты. Стрихнин в горшочке варенья? Крысиный яд в яйцах, в виде перца? Она положила на тарелку ломтик поджаренного хлеба. Он казался вполне безопасным. Кухарка любила Луизу – девочка немало времени проводила на кухне, когда не пряталась в своей комнате или оранжерее. Но, разумеется, еду можно было отравить позже, когда ее везли по коридорам.

– Мы должны просто взять и уехать, – сказала она, глядя вдаль, туда, где перекатывались сверкающие волны.

– Хотите бежать, поджав хвост?

– Во-первых, я вообще не хотела возвращаться домой. Хью написал, что его матушка опасно больна, да и доктор Фентресс подтвердил. Но мы оба видели, что она вполне здорова, по крайней мере, для того, чтобы сверлить меня взглядом. По-настоящему я вернулась сюда для того, чтобы прояснить дела, связанные с моим банком. Да и Кэтлин тосковала в разлуке с домом. Точнее, в разлуке с любимым. У нее с Робертсоном роман.

– С этим здоровяком шотландцем, шофером?

– Да, с этим парнем. – Луиза с неохотой откусила кусочек хлеба. Для человека, умирающего с голоду, ее челюсти работали слишком плохо.

И Чарлз это заметил:

– Вам придется съесть побольше. Смотрите, я все еще жив. – Его тарелка была уже пуста.

– Возможно, это яд замедленного действия. Вы можете свалиться через несколько часов.

– Я знал, что могу рассчитывать на вашу приятную компанию на целый день.

И на всю ночь. Откуда взялась эта мысль? Луиза не собиралась больше согревать постель Чарлза Купера или допускать его в свою.

Притом что капитан был прекрасен. Даже его исповедь почти не испортила ощущения полного удовлетворения и успокоения, постигшего Луизу в самом конце. Если он хотя бы вполовину был так искусен с той бедной девушкой из лагеря, то она умерла счастливой.

Луиза вздрогнула от прикосновения теплой руки, которая накрыла ее руку, протянувшись к ней через стол. Луиза подняла голову. Чарлз криво усмехнулся:

– Думаю, нам нужно быть честными друг с другом, верно? Нам предстоит сражаться против целого мира.

Луиза кивнула, гадая, что еще он может ей рассказать.

– Благодарю вас за прошлую ночь. И за ваше понимание после. Я был невежлив. Просто грубиян. Вы преподнесли мне драгоценный дар, но я, похоже, слишком погрузился в собственные страдания, чтобы его оценить.

– В-вы… уже благодарили меня.

– Но сегодня утром я понял, насколько сильна моя благодарность.

– Может быть, вас все-таки отравили?

– Нет, скорее, треснули по голове. Может быть, наступило время… – Он перевел взгляд с Луизы туда, где плескалось море. – Принять то, что случилось. Я не могу вернуться в прошлое и изменить то, что сделал, к лучшему или к худшему.

– Никто не может переписать историю. – Если бы она могла это сделать, ее родители были бы живы, а нога тети Грейс не переступила бы порога Роузмонта.

– Разве? Победители всегда выставляют себя героями.

– Пожалуй, это так. – Ее рука все еще была в его руке, и Луизе не хотелось разрушать этот контакт. Казалось очень милым сидеть вместе за маленьким столом. Ярко горел огонь, перед ними стояли кофейные чашки, а скатерть была усыпана крошками. Завтрак настоящей супружеской четы.

– Хорошо, в любом случае я хочу, чтобы вы знали – прошлая ночь была для меня очень важной. Я сделаю все, что смогу, чтобы этот месяц быть достойным супругом перед лицом вашей семьи. Никаких поцелуев украдкой и тому подобного.

Луиза ощутила болезненный укол разочарования. Но, разумеется, это верное решение, чтобы продолжать их маскарад. Она кивнула.

– Теперь, когда мы договорились, позвольте мне наполнить вашу тарелку. Одного кусочка хлеба маловато даже для птицы.

Луиза возражать не стала. Она смотрела, как Чарлз кладет на тарелку маленькие, точно отмеренные порции еды – печеное яблоко, омлет, да еще и приправленные пряностями почки, чего она есть вовсе не собиралась. Он щедро намазал маслом еще один ломтик хлеба, добавив сверху клубничный джем, и положил перед нею. К ее удивлению, он снова наполнил свою тарелку, чтобы составить ей компанию. Чарлз был худощав, но, если он продолжит в том же духе, после Рождества ей придется буквально выкатывать его из Роузмонта.

– Рассказывать ли вашей тете о прошлой ночи?

Луиза чуть не подавилась. Затем поняла – он имеет в виду нападение.

– Может быть. Если в деле замешана она, вы, таким образом, сделаете ей предупреждение. Скажите, что намерены обратиться к местным властям.

– А кто здесь местные власти?

Луиза сделала кислую мину.

– Сэр Ричард является мировым судьей. На самом деле я не хотела бы иметь с ним ничего общего, если это возможно.

– Согласен. Скользкий тип, да?

– Исключительно скользкий. – Интересно, думала Луиза, как выкручивается старая подруга, леди Бланш, в роли его жены? Она всегда отличалась деликатностью, но теперь уже почти девять лет, как они женаты. Похоже, Бланш сделана из материала более прочного, нежели полагала Луиза. У них родилось несколько детей. И если верить сплетням, исходящим от слуг, Бланш оказалась преданной матерью. Убедиться в этом наверняка Луиза не могла, поскольку связи Роузмонта и приората были прерваны на долгие годы. Можно было бы попросить какую-нибудь подругу разузнать, но после грехопадения Луизы тетя Грейс запретила все визиты.

С другой стороны, вряд ли Бланш стала бы навещать бывшую любовницу мужа. Связь Луизы с сэром Ричардом была краткой и случилась до его женитьбы, но скандал получил широкую огласку. Постарались оба – и Грейс, и сэр Ричард.

Черт, Луиза готова опуститься до мрачных сожалений о прошлом. И это после того, как она корила Чарлза! Луиза делано улыбнулась.

– Готовы предстать перед инквизицией?

– У меня под сюртуком надета кольчуга. Надеюсь, что ногти останутся при мне после того, как Грейс закончит пытки.

– Она от вас не отстанет, пока вы не согласитесь меня бросить. – Луиза положила вилку на стол. Она была слишком взволнована, чтобы есть.

– Почему она так невзлюбила вас?

– Понятия не имею. То есть – ну хорошо, это не так. Я знаю, что она не любила мою маму. Но я совсем не похожа на нее.

Склонив голову набок, Чарлз разглядывал Луизу.

– Зато сходство с вашей тетей просто поразительное.

– Не напоминайте мне. Немного похоже на то, как смотришься в зеркало, которое порядком потускнело. Одно и то же, да только совсем другое.

– Должно быть, она негодует на вас, потому что вы так красивы, а она увяла.

– К-красива? – Луиза знала, что у нее привлекательная наружность, и французские наряды очень льстили ей – слава богу, у нее есть деньги! Но красива? У нее полно веснушек, рот слишком широкий, да еще эта дурацкая темная родинка в уголке рта.

– Вы красавица. И я говорю это вовсе не потому, что вы даете мне работу.

На миг Луиза забыла истинный характер их отношений. Чарлз показался ей другом, хотя какой он ей друг? Но в некотором отношении он был уже гораздо больше, чем друг.

– Благодарю.

Чарлз вынул из жилетного кармана золотые, с гравировкой часы. Довольно старые, но достойные того, чтобы их передавали по наследству. Глаз у миссис Ивенсонг был наметанный; она снабдила своего подопечного безупречным реквизитом.

– Время подходит. Позвольте мне еще раз почистить зубы, чтобы улыбаться старой карге без опасений.

– Назовите ее старой каргой, и у вас появится масса поводов для опасений. Ей всего сорок шесть. – Хью появился на свет, когда Грейс было семнадцать, а овдовела она в двадцать один год. Сколько обязанностей свалилось на нее в столь молодом возрасте! Возможно, именно поэтому, думала Луиза, у тетки вечно кислое расположение духа. Выходки юной Луизы тоже не способствовали смягчению нрава Грейс.

Возможно, ее тетя не стала бы таким чудовищем, не окажись она запертой в населенном горгульями доме с двумя непослушными сорванцами на руках, хотя сама едва вышла за порог детской. Если бы нашелся кто-то, кто любил бы Грейс! Тогда, наверное, Луиза росла бы совсем в другой обстановке.

Ах, она, похоже, разрешила сентиментальным чувствам исказить картину. Тетя Грейс этого не одобрила бы – в ее душе не было места чувствам.

– Удачи, Чарлз! То есть Макс.

Он встал со стула и перегнулся через стол.

– Давайте поцелуемся, удачи ради.

Луиза закрыла глаза и подняла лицо ему навстречу, ожидая легкого поцелуя в щеку.

Именно его она и получила.

Вот черт!

Глава 18

С помощью одного из вездесущих лакеев Чарлз обнаружил наконец апартаменты Грейс Уэстлейк. Они располагались в башне – в одной из шести башен Роузмонта, обильно усаженных устрашающего вида горгульями, – и Чарлз облегченно перевел дух, добравшись до верхней ступеньки. Он немного запыхался. Неудивительно, что Грейс заболела, ведь ей приходится карабкаться сюда по нескольку раз на дню.

Он постучал в дверь и был допущен внутрь худощавой служанкой среднего возраста в форменном платье горничной. Грейс восседала в просторном кресле, в залитой солнечными лучами гостиной, подложив под ноги подушку. На ней были персикового цвета кружевной пеньюар и туфли без задников в тон. Но лицо было тщательно подкрашено, и волосы успели уложить в аккуратный пучок – значит, она уже давно встала с постели. Право же, для своего возраста она была очень миловидна – ей бы еще искру той живости, что отличала ее племянницу.

– Это все, Перкинс. Скажите мисс Спрюс, чтобы принесла корреспонденцию через час. И когда прибудет дорогой доктор Фентресс, проведите его сюда без промедления. Прошу садиться, мистер Норвич. Или мы решили, что вас можно называть Максом?

– Мы ведь одна семья. – Чарлз притворно улыбнулся.

– В самом деле? По крайней мере, в данный момент, хотя вы показались мне весьма разумным молодым человеком. Уверена, что вы самым серьезным образом обдумали то, что я сказала вам вчера вечером.

– Миссис Уэстлейк. Тетя Грейс! Мне ни на йоту не важно, что Луиза не была девственницей. Я тоже не был девственником. Мы полюбили друг друга, а любовь преодолевает все препятствия. Вы не согласны?

Чарлз говорил наобум. Он ни разу не был влюблен, даже будучи подростком. Любовь – это роскошь, которую бедный парень вроде него не мог себе позволить.

– Макс, я не верю в любовь. Любовь – это для низших классов. Такие, как мы, женятся ради положения. Ради связей. Ради денег, в конце концов.

Чарлза не удивил ее снобизм, притом даже, что семья сделала состояние на банковских аферах, а не получила его но наследству. Частенько именно «верхний слой» среднего класса был хуже всего, отчаянно желая стереть малейшие следы магазинной и конторской пыли. Действительно, в Англии все было шиворот-навыворот, ибо праздность ценилась тут куда выше, нежели честный труд.

– Может быть, я бунтарь, – ответил Чарлз.

– Да, я понимаю, во Франции вы получили несколько странное воспитание. Ваших родителей уже нет в живых?

Чарлз кивнул, судорожно припоминая вымышленные факты относительно своего пребывания во французском шато.

– К счастью для Луизы. Уверена, что они не одобрили бы ее.

– Ну, не знаю. – Чарлза все это начинало ужасно злить. – Ведь она красива. Богата. Я их знаю – они бы решили, что я просто счастливец.

Грейс Уэстлейк впилась в него ястребиным взглядом.

– Насколько я поняла из писем Луизы, вы не испытываете нужды в деньгах. У вас достаточно собственных средств.

– Именно так. Но дополнительный доход никогда не помешает.

– Что ж, хорошо. Вероятно, вы, в конце концов, согласитесь на мое предложение.

Чарлз откинулся на спинку стула, дожидаясь, пока Грейс выскажет свои условия. Стул с мягкой обивкой был чертовски удобен, а Чарлз так устал после событий странной ночи. Что сделает тетя Грейс, если он заснет, когда она будет пытаться его подкупить? Ему стоило немалых усилий держать глаза открытыми.

– Валяйте.

Грейс сцепила унизанные кольцами пальцы.

– Не думаю, чтобы Луиза поведала вам о своем неосмотрительном поступке, совершенном в юности, до того, как вы на ней женились. Она бросилась в объятия нашего соседа, сэра Ричарда Делакура. Он ничего не мог поделать. Просто воспользовался ею. Мужчина, в конце концов, чего вы хотите. У мужчин свои аппетиты.

Чарлз не чувствовал необходимости защищать мужской род от столь обобщающего обвинения этой дамы. У него было достаточно опыта, чтобы понимать – к сожалению, Грейс более или менее права.

– Я все гадал, зачем его пригласили вчера к обеду?

Щеки Грейс едва порозовели под слоем пудры.

– Ну как же. Это самый значительный из наших соседей, да и заборы с тех пор успели залатать. Нельзя же, в самом деле, возлагать на него вину за невоздержанность моей племянницы. Я сама обнаружила бесчестие Луизы. К счастью, я сумела замять скандал – постаралась изо всех сил.

Чарлз знал, что она лжет, хотя ее лицо казалось безмятежной маской.

– Но вы подвергли ее наказанию.

– Разумеется, я ее наказала! Девичья чистота – это драгоценность, а раз Луиза решила от нее избавиться, что еще могло удержать девицу от грехопадения с любым, кто подвернется под руку? Лакеи, кучера и прочие! Она не делала различий. Абсолютная неразборчивость. Луиза всегда была излишне фамильярной со слугами. – Грейс презрительно поджала губы. – Поэтому я отменила ее первый выезд в свет и держала дома, надеясь, что она поймет ошибки своего дерзостного поведения и раскается. Как вам известно, я контролировала ее расходы, и прислуга Роузмонта считает меня законной хозяйкой имения. Всем ясно, что мои приказы нужно исполнять. Луиза жила тихо, дурача нас всех, потому что все это время она вынашивала замысел при первой же возможности сбежать во Францию – и бог знает куда еще.

– Если я считаю правильно, ее тихое существование продолжалось восемь лет. Суровая кара за глупую ошибку. Как она могла разбираться в людях? Когда она уехала, мадам, ей было всего двадцать пять.

– Она все тот же своевольный ребенок! Мы с Хью изо всех сил пытались ее вразумить. Как я уже говорила прошлым вечером, Хью предлагал ей выйти за него, чтобы сохранить честь семьи. Несколько раз! Мальчик всегда питал к ней слабость, хотя я не могу понять почему.

– Вы забываете, миссис Уэстлейк, что говорите о моей жене! – Чарлзу не хотелось делать предположений насчет того, что у Хью не иначе как эдипов комплекс. Так сказал бы чертов доктор Фрейд. Внешне Луиза была очень похожа на Грейс; могла бы сойти за ее младшую сестру.

– А зачем ей оставаться вашей женой, мистер Норвич? Мы с мистером Бакстером обсудили возможность весьма щедрого вознаграждения, на тот случай, если вы опомнитесь и откажетесь от нее. Возможно, вам не нужны деньги. Но вам не нужна и недостойная доверия супруга, которая предаст вас, как только вы ей наскучите. Она… у нее неустойчивая психика. Она непостоянна. Идет на поводу желаний. Еще маленькой девочкой она думала, будто может делать что хочет, и без последствий. Я виню моего брата. Он и его американская супруга испортили ее вконец.

Чарлзу представилась маленькая сирота Луиза, в фартучке и с туго заплетенной в поросячий хвостик косичкой, пытающаяся выжать из теткиного сердца хоть каплю любви. Попытки, обреченные на неудачу. Сердце миссис Уэстлейк было холодно как лед.

Холод и равнодушие.

Должно быть, Грейс почувствовала его отвращение, потому что помахала рукой у него перед лицом.

– Я не чудовище, вы же понимаете. Я старалась. Правда, старалась изо всех сил. Хью вам скажет, что к нему и к ней я относилась одинаково. Никаких любимчиков. Он до сих пор немного сердит на меня за это. Но я очень серьезно относилась к своим обязанностям. Даже если мне не удалось сформировать из Луизы приличную молодую леди. Она неисправима.

– И я люблю ее за это. – Чарлз встал. – Боюсь, миссис Уэстлейк, что разочарую вас. У меня нет желания разводиться с Луизой. Вам придется привыкать ко мне. Хотя должен вас предостеречь – мне очень не понравилось то, как вы хотели от меня отделаться.

– Вы говорили, что дополнительный доход никогда не будет лишним.

– Я говорю не о подкупе! Прошлой ночью кто-то пробрался в мою спальню и попытался проломить мне голову. Что вам об этом известно?

Напомаженный рот Грейс Уэстлейк широко раскрылся.

– Кому, мне? Разумеется, ничего! Уверяю вас – за всю жизнь я ни разу не прибегла к физическому насилию.

– Как, вы ни разу не отшлепали маленькую непослушную девочку?

– Нет, никогда, – с заметным возмущением воскликнула Грейс. – Луизу изолировали, когда она плохо себя вела.

– Запирали в комнате, сажали на хлеб и воду – и это в лучшем случае, как мне представляется. Однако, миссис Уэстлейк, Роузмонт ждут перемены. К лучшему, потому что хуже уже решительно некуда.

– Чт-то вы имеете в виду?

– Ведь это дом Луизы, разве не так? Каждый стул, каждый ковер, каждая картина – все принадлежит ей. Вы здесь на положении ее гостьи, не так ли? Я не стал бы рассчитывать на то, что так будет продолжаться и дальше.

Тетка Луизы вцепилась в подлокотники кресла, но не встала.

– Как вы смеете! Если бы я не приехала сюда, когда погибли мой брат и его глупая жена, нынешнее положение Луизы было бы не столь завидным, каким оно представляется вам сегодня. Спросите мистера Бакстера – путем разумных вложений я вчетверо увеличила ее состояние.

– Мы вам благодарны. Но теперь Луизе не нужны опекуны. У нее есть я.

– И вы, иностранец, кем бы ни были ваши родители, полагаете, что явитесь сюда и узурпируете мою власть? Ну, нет, молодой человек, этому не бывать. Луиза, несмотря на ее прискорбные манеры, обязана иметь хоть каплю благодарности. Она не позволит, чтобы меня вышвырнули из моего же дома.

– Мы с этим разберемся, – ответил Чарлз. Похоже, он наступил ногой в кучу навоза. Луиза не говорила ему, каким образом она собирается просить свою тетку и кузена оставить Роузмонт. Но раз уж Чарлз оказался в логове дракона, следует принести пользу. Лучше самому принять гром и молнии гнева Грейс Уэстлейк, нежели они полетят прямо в Луизу.

Теперь Чарлз понимал, насколько далеким от правды было его представление о Луизе как об избалованной, беспечной девице. Быть может, сам Чарлз рос в весьма стесненных обстоятельствах. Но пока была жива мать, в доме царила любовь. Любовь и заботу родителей Луиза потеряла, когда ей едва сравнялось четыре. Оказаться на попечении Грейс Уэстлейк – настоящая пытка. Но Луиза каким- то чудом умудрилась сберечь свое доброе сердце.

– С вашего позволения, мне кажется, что наш разговор окончен. И я снова хочу предостеречь вас, миссис Уэстлейк, что не стану вашей жертвой, какой бы заговор вы с вашими фаворитами ни затеяли, чтобы от меня избавиться. У меня будет оружие, и, уж поверьте, я умею защищаться.

– Вы говорите исключительные глупости.

– Правда? Скажем так, здесь, в Роузмонте, мы все будем начеку. Пока мы здесь. – Чарлз надеялся, что не оставил сомнений в том, кому именно придется уехать.

Он оставил тетку Луизы в состоянии такого гнева, которого не мог скрыть никакой искусно наложенный макияж. Насвистывая, Чарлз спускался вниз по винтовой лестнице башни. Всего лишь три раза повернул не туда – и все же нашел гостиную Луизы, где она расхаживала туда-сюда перед камином, в котором жарко ревел огонь. На столе валялись газета и несколько книг, как будто она тщетно пыталась сосредоточиться на чтении, да не нашла ничего подходящего. Когда Чарлз вошел, ее лицо просияло, отчего что-то странно шевельнулось в его груди. Неужели она считает его своим спасителем?

Ей не следует этого делать.

– Я цел. Она предложила мне деньги, но боюсь, что не смогу сообщить, во сколько вас оценили. До таких подробностей мы не дошли. Она клянется, что ничего не знает о вчерашнем инциденте, и я ей почти верю. А еще… но вам лучше сесть. Возможно, вам не понравится то, что я скажу.

Поколебавшись, Луиза грациозно опустилась на краешек серого дивана. После завтрака она успела переодеться в кремового цвета шерстяное прогулочное платье с высоким воротом и выглядела очаровательно. Ее щеки порозовели, хотя глаза были затуманены после этой ночи, когда оба почти не спали. Сложив руки на коленях, Луиза устремила на Чарлза доверчивый взгляд своих чистых глаз. Она смотрела на него так, что ему захотелось держать голову выше. И побольше бы ему здравого смысла – возможно, слишком скоро он не удержится от того, чтобы не коснуться ее руки.

– Продолжайте.

– Я более или менее ясно предложил вашей тете покинуть Роузмонт. Сказал, что в ее помощи больше не нуждаются.

Луиза растерянно заморгала.

– И что же она на это ответила?

– Она не пришла в восторг от этого предложения. Заявила, что в Роузмонте ее дом и что вы должны благодарить ее за все, что она для вас сделала, и позволить ей остаться.

Луиза усмехнулась:

– Благодарить, вот как? Я бы выразилась иначе. – Она посмотрела на свои крепко стиснутые руки, бледные, как ткань платья. – Роузмонт был ее домом, когда Грейс была еще ребенком. Полагаю, что она возненавидела моего отца, когда он унаследовал дом от дедушки. Кажется, Роузмонт не являлся неотчуждаемым имением. Необязательно, чтобы он доставался именно наследнику мужского пола.

– Но как бы две семьи делили один дом, даже столь огромный?

– Действительно. Уверена, как раз об этом дедушка и подумал. Он ожидал, что Грейс выйдет замуж – что она и сделала, едва выйдя за порог детской. У нее было внушительное приданое, хотя, конечно, Роузмонт был куда большей ценностью.

– Что за муж ей достался? Бьюсь об заклад, он был счастлив умереть молодым. – В общем, Чарлз не мог себе представить, как бы Грейс могла лечь с мужем в постель. Чтобы хотя бы волосок выбился из ее прически? Супружеская жизнь полна осложнений, которые брезгливая Грейс Уэстлейк вряд ли могла вытерпеть.

– Я его почти не помню, однако он был уже не так молод. Дядя Гарри был на добрых два десятка лет старше Грейс – дедушка не одобрил бы этот брак, даже притом что брат Гарри был виконтом. Но остановить Грейс, если она чего-то хочет, просто невозможно.

– Похоже на ее племянницу, – поддразнил Чарлз.

Луиза криво улыбнулась:

– За это мне следовало бы вызвать вас на дуэль.

– Стреляться на рассвете? В этот час я мог бы найти для вас занятие поинтересней. – Слова вырвались прежде, чем он успел одуматься. О господи, да он флиртует! И мысленным взором видит Луизу в постели, ее халат распахнут, и прекрасное белое тело открыто для вторжения. Они условились, что прошлая ночь была ошибкой – какими бы чудесными и всепоглощающими ни были их ощущения. Не стоит ему питать вожделение к своей работодательнице.

Но конь уже вырвался из стойла. Или – из уважения к Луизе – автомобиль выкатился из гаража. Можно ли вернуть джинна обратно в лампу? Или зубную пасту в тюбик? Чарлз мог бы привести сотни метафор, но его все равно влекло к Луизе – ничего тут не поделаешь! Действительно, она была очаровательна, когда от его слов ее щеки залил розовый румянец. Было бы так просто наклониться и поцеловать ее большой рот, подразнить шоколадного цвета родинку в уголке губ, затеять дружескую перепалку с ее теплым языком.

– Чарлз, – предостерегающе сказала Луиза, но он, кажется, не мог с собой совладать. Наклонившись, обнял ладонью ее щеку. Кожа была розовая и нежная, как будто Луиза принимала ванну из меда и лепестков розы. Губы протестующе раскрылись, и Чарлз заставил ее замолчать стремительным поцелуем.

Какая разница, что Луиза сидела, а Чарлз стоял, наклонившись в неудобной позе, если она поцеловала его в ответ, несмотря на то, что вроде бы и не желала этого поначалу. И целовала довольно пылко. Черт, к чему было сдерживаться – она просто-таки пожирала его, ее ресницы трепетали, а руки расстегнули сюртук и вцепились в лацканы. Чарлз опустился одним коленом на этот безобразный диван и схватил Луизу в объятия. Он не видел способа быстро расстегнуть ее платье, поэтому, закрыв глаза, просто наслаждался тем, как дрожит ее тело в его руках. Аромат фиалок кружил голову. Будь у него деньги, он бы каждый день дарил ей букетик фиалок. Их роскошный, насыщенный цвет так красиво смотрелся бы на ее светлой коже. Чарлз усыпал бы их крошечными лепестками всю постель.

И они искали бы наслаждение, сокрушая нежные цветы тяжестью своих тел.

Он терял голову – это было проще простого. И его не заботило, где ждет его отрезвление, сейчас Луиза была рядом – лишь руку протяни.

Глава 19

Предполагалось, что этого больше не должно было произойти. Они договорились прошлой ночью, точнее, сегодня утром, затормозить любые попытки дальнейшего сближения. Просто она так устала, переволновалась. Была выбита из колеи возвращением «домой», где некто очень постарался ее напугать, и Чарлз был так… Так – о-о, слова путались в голове, пока Чарлз целовал Луизу, и гладкий черный атлас его наглазной повязки скользил по ее виску. Ладони крепко обнимали голову, пальцы ерошили волосы. Прощай, прическа!

Кэтлин рассердится – и из-за шиньона, и из-за этого неприличного поцелуя. Каким-то образом горничной удалось внушить Луизе, что Чарлз дурно на нее влияет. И Кэтлин была права. Все эти годы одиночества Луиза избегала страстей; посмотрите, куда завела ее эта единственная ночь с Чарлзом! Она была готова бежать в спальню, чтобы начать с того, на чем они тогда остановились.

Тонкая шерстяная материя платья царапала кожу шеи, и каждая завязка корсета, казалось, насмехалась над ней. Луиза была как в огне, с головы до пят. Стало нечем дышать. Однако чего же еще могла она ожидать, когда капитан с таким искусством овладел ее губами?

Он, кажется, уже не думал о несчастьях своего прошлого. Вообще ни о чем не думал. Луиза решила, что последует его примеру. Сосредоточится на мельчайших движениях, на соприкосновении языков, на привкусе зубной пасты Чарлза. Огрубевшие подушечки его пальцев щекотали кожу ее щеки. Луиза прижималась к его груди, которая казалась ей столь восхитительно широкой. Чувствовала тепло и силу его тела. Казалось, ей больше ничего не угрожает.

Луиза открыла глаза. Чарлз ответил ей пристальным взглядом живого голубого глаза. Она могла бы нырнуть в его глубину, проникнуть прямо под кожу. И никогда оттуда не уходить. Но что на самом деле она о нем знает? Лишь то, что он сам соблаговолил ей поведать, но это может оказаться ложью, по словам Кэтлин – она только и трещала об этом сегодня утром укладывая Луизе волосы. Выдумано, чтобы возбудить к себе сочувствие – бедный мальчик, который сам себя вытащил из грязи. Претерпевший невообразимые страдания во время войны. Луиза немного отодвинулась, и он почувствовал, как поцелуй сбивается с ритма.

Утрата его губ заставила замереть ее сердце. Чарлз, тяжело дыша, откинулся на спинку дивана.

– Простите, я снова перешел границы. Право же, вы просто взываете к поцелуям. Вам следует это прекратить.

– Кажется, у меня это не получается, когда вы рядом, – неохотно призналась Луиза. – Спасибо, что взяли на себя разговор с тетей. Я не знала, как подступиться к этой теме… Ну, чтобы она уехала, а вы взяли и сказали. Разумеется, она никуда не уедет.

– Как она может оставаться здесь, если вы хотите, чтобы она уехала? Разве нельзя позвать констебля и тому подобное?

– Это не так просто. Здешние обитатели хранят ей верность. Я в хороших отношениях с кухаркой и Гриффитом. Однако экономка, миссис Лэнг, – ставленница тети Грейс. Небольшое удовольствие – управлять Роузмонтом, если слуги будут настроены против меня.

– Господи, Луиза! Увольте их. Неужели вы не знаете, что сотни людей стоят в очереди за бесплатным супом, мечтая о том, чтобы занять освободившееся место? Это ваш дом. Он существует на ваши деньги.

Чарлз на нее рассердился, и поделом. Она трусиха. Но Луиза не могла стряхнуть с себя беспомощность, которая одолевала ее в присутствии Грейс – даже ее тени.

– Я должна поговорить с мистером Бакстером.

– И его тоже увольняйте. Он сидит в кармане у вашей тетки. И доктора – всех их. Она хотела, чтобы этот тип, Фентресс, поведал мне вашу медицинскую историю. Бога ради, разве это законно? Даже если бы я на самом деле был вашим мужем – все равно он должен быть вашим союзником.

Луиза вздохнула:

– Я знаю, что вы правы, Чарлз. Все это казалось мне совершенно ясным, когда я была во Франции. Но теперь, когда я вернулась… – Она умолкла. Что с ней происходит? В прошлом году она познала вкус свободы. Разумеется, она не хочет снова оказаться под тяжелой пятой тети Грейс! Или, что еще хуже, снова сбежать от ответственности и того, что принадлежит ей-по праву.

Чарлз встал с дивана и подошел к окну. От глаз Луизы не укрылось, что ему пришлось поправить брюки. Она возбудила его, даже притом что он на нее рассердился. И это было очень приятно – может быть, не так уж она беспомощна, в конце концов?

– Кто-то должен вам помочь. Кто-то, кто знает больше меня. Почему бы вам не попросить миссис Ивенсонг – пусть порекомендует вам хорошего поверенного? Доверьтесь ей. Она, возможно, придумает, как избавиться от вашей тетки. Всем известно, что эта дама умеет решать проблемы, ведь так?

– Чарлз! Какая замечательная мысль! Я сейчас же напишу ей.

– А потом поедем кататься верхом. Не на чертовом автомобиле, а на добрых, надежных лошадках.

Капитан Купер прекрасно смотрелся бы в узких бриджах для верховой езды. Оленья кожа плотно облегала бы выпуклые мускулы. Хорошо бы подышать свежим воздухом!

– Мы пропустим ленч.

– Пусть ваша подруга-кухарка соберет нам что-нибудь с собой. Не так уж холодно, чтобы нельзя было устроить небольшой пикник.

Насчет этого Луиза сомневалась. Со стороны Ла-Манша дул свежий порывистый ветер. Но, может быть, стоит поехать в другом направлении, к «гроту Отшельника»? В действительности никакого настоящего отшельника там не водилось, просто дедушка Луизы перестроил старый дом в некое подобие пещеры, под охраной тамошних собственных горгулий. Ребенком она обожала забираться туда вместе с Хью и их гувернанткой. А затем, разумеется, и с сэром Ричардом. Но об этом лучше не думать.

Однако теперь, когда мысль зародилась в ее голове, Луиза представила себе картину – лошади привязаны снаружи, гостеприимные стены дома, простая прочная мебель. Интересно, что сталось с коврами и подушками? Наверное, изъедены грибком и плесенью. Хотя у нее есть седельное одеяло…

Черт. Чарлз Купер проделал это снова! Он снова ворвался в ее лихорадочные мечты. Куда подевались ее добрые намерения? Долгих девять лет она держала себя в строгости. Конечно, это было, в общем, нетрудно, учитывая, что ее держали в Роузмонте взаперти. В прошлом году в Европе она, возможно, и допустила кое-какие вольности, но добровольного целомудрия так и не нарушила.

Сейчас она не узница. Разве что в плену у собственного вожделения. А рядом с ней – Чарлз Купер, высокий и соблазнительный, стоит у окна и смотрит на волны в барашках белой пены. Очарован тем, что видит, не меньше, чем она очарована тем, что видит сама. Право, она могла бы смотреть на него целый день. Смотреть – это ведь не прикасаться, не так ли?

– Дайте мне час. – Этого времени хватит, чтобы предупредить кухарку, вызвать Кэтлин – пусть причешет ее заново и поможет переодеться – да черкнуть письмо миссис Ивенсонг насчет странностей с банком. Луиза может даже пригласить эту даму в Роузмонт для инспекции, поскольку во время их встречи та очень интересовалась ее домом и всеми его беспокойными обитателями. – Встретимся на конюшне. Сами найдете туда дорогу?

Чарлз обернулся:

– Я думал, мы будем неразлучны. Ведь я ваша охрана, помните?

Луиза почти забыла об этом.

– Никто не осмелится ничего предпринимать средь бела дня. Вот ночь внушает мне опасения.

– Мне тоже.

Что-то в его голосе сказало ей, что тревожит его не только и не столько перспектива получить удар по голове. Луиза почувствовала, как горят щеки – за всю жизнь она не краснела так, как сейчас, в присутствии капитана Купера.

– Через час, – повторила она, а затем, закрывшись в спальне родителей, вызвала к себе Кэтлин.

Конюшня, как и представлял Чарлз, оказалась первоклассной. Это было большое кирпичное здание, вмещавшее в себя заодно и гараж для «Даймлера», над которым располагалась квартирка шофера. Через открытый проем гаража Чарлз удостоился краткого кивка Робертсона, который затем набросился на машину с куском замши в руках с такой энергией, будто от этого зависела его жизнь. Рядом с «Даймлером» было свободное место для автомобиля Луизы, когда его вернут из ремонта. Чарлз очень надеялся, что у механика в Лондоне уйдет прорва времени на то, чтобы найти необходимые запчасти. Он еще не был готов к тому, чтобы доверить Луизе свою жизнь. Здесь стояли также несколько экипажей разных стилей и размеров, запрягай хоть сейчас.

Чарлза гораздо больше интересовали лошади, чем полированный металл. Он сходил с ума по лошадям даже тогда, когда жил в фабричном доме в Лондоне. Чарлз очень тосковал по своему старому армейскому коню, но у него не было финансовой возможности содержать лошадь в Англии.

Запахи сена, конной упряжи и лошадиного навоза смешивались с морским воздухом – все вместе пахло очень приятно. Если бы он жил в Роузмонте, то ездил бы верхом каждый день, по галечному пляжу или через унылые зеленые поля, которые он видел, когда они ехали сюда.

На вымощенном камнем дворике перед ним, как из-под земли, появился грум.

– Чем могу помочь, мистер Норвич?

Чарлз глупо таращился на него, пока не догадался – разумеется, любой хороший слуга знает, кто он такой… или кем притворяется.

– Мы с женой хотим прокатиться верхом. Я был бы вам благодарен, если бы вы оседлали ее коня и подыскали лошадь и для меня.

– За то время, что я здесь работаю, мисс Луиза, то есть миссис Норвич, верхом не ездила, – сообщил грум. – Но когда она приходит на конюшню, то особенно интересуется кобылой по кличке Изумруд. – Он оглядел Чарлза с головы до ног, будто прикидывая его вес. – Думаю, сэр, вам подойдет Принц-Пират мистера Хью. Дайте мне минуту, и обе лошади будут готовы – для вас и для леди.

Чарлз присел на побитую непогодой скамью красного дерева за дверями одного из стойл. Он мог бы предложить свою помощь, но высокомерному белоручке Максимилиану Норвичу, вероятно, не подобало седлать лошадь самому. Чарлз усмехнулся – Принц-Пират! Надо же. Неужели из-за повязки на глазу? Не часто Чарлзу выпадала возможность прокатиться верхом удовольствия ради, хотя любая скачка была ему в радость, даже во время сражений. Человека и животное связывала некая магия. Ему везло с лошадьми – они почти всегда выносили его из битвы целым и невредимым.

Солнце согревало его лицо, хотя в воздухе чувствовался приятный холодок. На побережье всегда теплее, напомнил он себе. Даже не подумаешь, что сейчас декабрь, если бы не голые лозы винограда, карабкающиеся по кирпичным стенам. Здесь были и розы – для лошадей? Расслабившись в приятном безделье, Чарлз наблюдал за суетой во дворе. Робертсон оставил маниакальное желание протереть в машине дыру и исчез в глубине здания. Роузмонт и вправду был маленьким раем, несмотря на тетю Грейс и горгулий.

Итак, Чарлзу предстояло скакать на лошади кузена Хью. Капитану хотелось надеяться, что у парня-конюшего не будет неприятностей. Если верить тому, что Чарлз слышал о Хью, этого типа лучше не сердить. Чарлзу просто не

терпелось как можно скорее повстречаться с ним и хорошенько разозлить.

Это мелко. По-детски. Однако чем дольше жил он в Роузмонте, тем сильнее желал восстановить Луизу в ее законных правах. Чарлз начал воображать себя роялистом, а обитателей Роузмонта – проклятыми пуританами, из-за которых жизнь потеряла радость. Пришло время возвести на трон молодую королеву.

Луиза оказалась беззащитной, уязвимой, что совсем не очевидно на первый взгляд. Такая красивая и говорливая – от ее болтовни деревья могли бы сбросить кору, разве увидишь за всем этим робкую, неуверенную девочку? Только если постараться. Возможно, ей потребуется много времени, чтобы обрести себя в Роузмонте, но Чарлз был готов остаться до тех пор, пока…

О чем он думает, черт возьми? Его наняли в компаньоны всего на месяц. Достаточно времени, чтобы сделать внушение родственникам и кануть в безвестность, навстречу загадочной погибели, как и было задумано для вымышленного Максимилиана. Насчет собственной гибели Чарлз теперь сомневался – возможно, миссис Ивенсонг подыщет для него какую-нибудь стоящую работенку. Спасать попавших в беду девиц оказалось делом весьма прибыльным.

Мальчики-грумы вывели двух первоклассных скакунов. Чарлз был так очарован стариной Пиратом, что не увидел, как из-за угла здания вышла Луиза. Но когда он ее заметил…

Боже милостивый! Она была без шляпы, и заплетенные в косу волосы падали ей на спину. Шерстяной в клетку шарф вокруг шеи, толстая шерстяная жокейская куртка и мужские бриджи для верховой езды. Ткань плотно обтягивала ее бедра. Оба юных грума залились краской, а Чарлз вытаращил глаза.

– Здравствуйте, дорогой! Привет, Джимми! Ангус! Изумруд, красавица моя! Вы даже не представляете, как я рада снова поскакать верхом. Разумеется, за этот год на континенте я пользовалась любой возможностью, чтобы сесть в седло. Но там не было таких красивых лошадей, как тут. – Из кармана куртки Луиза извлекла кусочек сахару и угостила кобылу.

Кобыла по кличке Изумруд действительно была красавицей. Серебристо-серая, с блестящей черной гривой и хвостом. Седло и упряжь были отделаны кантом из ярко-зеленой кожи – под стать имени. Луиза нахмурилась.

– Джимми, обычное седло, пожалуйста. Макс, вы не возражаете, если мы чуть-чуть задержимся?

Итак, Луиза не нуждалась в дамском седле. Ради возможности видеть, как она скачет по-мужски и ее красивая попка подскакивает и опускается в седле прямо у него перед носом, Чарлз был согласен ждать хоть целый день.

Он лукаво улыбнулся: