Опасное положение Гарднер Лиза
– Вполне. Умная, находчивая, амбициозная. Если бы похитили меня, я бы не отказался, чтобы она вела мое дело.
– Ясно.
На кухне Уайетт сразу заметил кучу личных вещей на гранитном обеденном столе. Тесса объяснила, что федералы оставили все как есть, потому что сегодня должен был приехать поведенческий аналитик для дальнейшей оценки места преступления. Кроме того, вытаскивать мобильные телефоны не было необходимости: сотовый оператор уже отправил факс с детализацией звонков и сообщений.
Груда предметов на столе не давала Уайетту покоя. Что-то в ней напоминало не просто конфискацию средств для побега, а… обезличивание. Лишить пятнадцатилетнюю девчонку ее оранжевого телефона с инициалами, выложенными хрусталиками на задней панели. Снять с жены обручальное кольцо. Вытащить у мужа его любимый, видавший виды красный швейцарский нож.
У Уайетта возникло ощущение дежа-вю. Он задумчиво обошел стол и под разными углами осмотрел предметы. В конце концов до него дошло, на что это похоже.
– Прием осужденных, – сказал он.
Тесса, которая тоже изучала улики, подняла на него глаза.
– При поступлении в тюрьму сдают все личные вещи, – продолжил он. – Украшения, бумажники, деньги, ключи, телефоны, мелочь. Все выкладывают в кучу перед дежурным. Вот и здесь словно прием осужденных.
Мысленно согласившись, Тесса кивнула.
– Вероятно, кто-то из похитителей сидел.
– Что, однако, не сужает круг подозреваемых, – сухо заметил Уайетт. – Мы уже остановились на версии о профессионалах, а их немало с тюремным прошлым. Согласитесь, обучение у нас все-таки неплохо налажено. Отсидел, вышел, передал опыт другому.
– Не ожидала от вас такого цинизма.
Уайетт глянул на нее.
– Мой цинизм – ничто по сравнению с вашим природным оптимизмом.
Тесса улыбнулась еще шире и естественней, и на секунду показалось, что ей лет двадцать. Теперь Уайетт понял, что обычно она держится настороже, будто в ожидании опасности. Только какой? Здесь попахивало давней историей.
– Пессимизм – профессиональная болезнь, – ответила Тесса. – Итак, возможно, один из похитителей – бывший уголовник. Федералы, скорее всего, уже сообразили, но я им намекну, когда они снова выйдут из своего кокона. Что еще скажете?
– Для преступления, которое, как мы утверждаем, совершено ради материальной выгоды, здесь слишком много ценностей. Если похитители собирались требовать деньги, почему оставили золото и бриллианты? Не захотели бонус за работу?
– Дисциплинированные, – ответила Тесса. – Я так считаю. У них был план, и они строго его придерживались, что немного пугает, так как один камушек Либби тянет на все сто тысяч долларов. Можно было бы спокойно сунуть его в карман, пока никто не видит…
Уайетт понял ее мысль и внутренне напрягся. По сути, они охотились не на профессионального, дисциплинированного хищника, а на грамотную, хорошо организованную команду.
– Вероятно, Либби и Эшлин забрали, чтобы Джастин не дергался, – сказал Уайетт. – Судя по описаниям, Денби не привык сдаваться. Однако если на кону жизнь его жены и дочери…
Настороженность Тессы опять вернулась.
– Выбор у него небольшой, – согласилась она. – Еще один аргумент в пользу того, что наши злодеи все продумали и подготовились.
– Но на связь еще не вышли?
– Пока нет. Пойдемте наверх.
Они поднялись на третий этаж. Тесса провела Уайетта мимо опознавательных табличек и следов борьбы и рассказала, как разворачивались события по версии бостонских копов. Уайетту все показалось логичным, хотя прежде ему не доводилось воссоздавать ход перемещений по каплям мочи.
Закончив осмотр, они отправились вниз. Площадку второго этажа Тесса проигнорировала, но Уайетт затормозил.
– А здесь что?
– Зал, гостевая и библиотека.
– Сюда похитители не заглядывали?
Тесса помотала головой.
– Нет, здесь все чисто.
– А на последнем этаже?
– Тоже.
Уайетт сдвинул брови.
– То есть весь спектакль разыгрался на третьем этаже, где схватили девочку, в передней, где схватили родителей, и на кухне, где у них отобрали личные вещи?
Тесса кивнула.
– Очень точечно, доложу я вам, – сказал Уайетт, глядя на коллегу. – Здесь все пятьсот квадратных метров, да? Столько этажей, комнат… Но раз в других местах чисто, похитители, видимо, не плутали. Сделали, что надо, – и на выход.
Тесса на мгновенье замерла, взвешивая услышанное.
– Мы уже определились, что тут руку приложили свои – или, по крайней мере, передали кому-то коды от замков. Но вы имеете в виду…
– Они были в этом доме раньше, – прямо заявил Уайетт. – Либо в гостях, либо на экскурсии, которую им устроил организатор. Они точно знали, где найти Эшлин и где подкараулить родителей.
– Тогда их предупредили и о семейных привычках, – добавила Тесса. – Потому что, если бы Либби была за рулем, они с Джастином вошли бы через гараж. Но машину вел он, вот похитители и ждали в передней.
– Кому известны такие подробности?
– Экономке, Дине Джонсон. Наверняка кому-то из близких друзей и знакомых. Руководству компании Джастина, ребятам со вчерашнего совещания. Говорят, они частенько здесь бывали. Кроме того, Джастин мог дать им коды на случай, если понадобится что-то доставить домой.
– Короче, подозреваемых целая толпа, – отозвался Уайетт. – И они уже пытались кормить нас байками.
Коллеги опять оказались в передней. Кевина там не застали. Вероятно, он перешел на кухню.
– Если речь идет о деловой выгоде, какой смысл похищать Джастина и его семью? – спросила Тесса. – Как это поможет захватить «Денби констракшн»?
Поразмыслив над ее вопросом, Уайетт ответил:
– В отсутствие владельца компания перейдет в кризисный режим, то есть руководство временно возьмет управление на себя.
– Толку-то? Когда Джастин найдется, все опять встанет на свои места.
– А если он окажется недееспособным? Инвалидом… – Уайетт выдержал паузу. – Трупом.
– Может, вы и правы, – неуверенно согласилась Тесса. – Немало же случаев, когда «заказывают» неугодных партнеров. И не всегда ясно, ради чего люди решаются на убийство. – Она вытащила из кармана запиликавший телефон и посмотрела на экран. – Извините, я должна ответить.
Уайетт кивнул и удалился в гостиную. Он полюбовался резной облицовкой камина, достал из сумки увесистую пачку бумаг и принялся их рассматривать. Не успел детектив углубиться в чтение, как Тесса Леони вернулась и возбужденно воскликнула:
– Есть!
– Что есть?
– Ответ на мой вопрос. Погодите, это журнал учета вещественных доказательств? – Она показала на его бумаги. – Как вы умудрились выбить его у ФБР?
– Не у ФБР. У бостонских копов. Я же им куртку нашел, помните? А теперь мешаю федералам, которые помешали им. Вот и подумал, что детектив Нил Кэп будет рад оказать мне услугу.
– Хитрый ход, – похвалила Тесса с интересом в глазах.
– Ну, в горах не только медведи да лоси, – скромно уверил ее Уайетт. – Лисы тоже водятся. Так что там за вопрос у вас был?
– Как Либби узнала о романе мужа? – сразу выложила Тесса.
Уайетт прищурился. По правде говоря, об этом он не задумывался.
– От дочери? Та ходила в офис на разведку, если верить Аните Беннетт.
– Неплохая попытка, но мимо. Эшлин заявилась в турагентство всего три месяца назад, а Либби, по словам ее парикмахера, знала об измене уже полгода. Как она выяснила? Что-то увидела? Или ей подсказали?
Уайетт оживился, сообразив, куда ведет эта мысль.
– Интересно.
– Сегодня утром я запросила распечатку сообщений с телефона Либби, – продолжила Тесса. – В начале июня кто-то написал ей, чтобы она получше приглядывала за мужем. Два дня спустя у нее спросили, знает ли она, чем он занимается во время обеда. А еще через день пришел совет проверить переписку на его мобильном. Все сообщения отправлены с предоплаченного телефона, абонент анонимный.
– Замел следы, – решил Уайетт.
Тесса опять улыбнулась, сверкнула глазами, и ее лицо засияло так, что у Уайетта перехватило дыхание.
– Забавно, что вы сказали «замел», потому что я сначала подумала о женщине. Насколько мне известно, в курсе была только сама любовница, Кэтрин Чепмен. Поэтому я попросила одного из аналитиков в «Нортледж» провести полную проверку ее биографии. И знаете, вы были правы. Это мужчина. Наш аналитик вычислил, что дядя Кэтрин Чепмен – не кто иной, как первый помощник Джастина Денби: Крис Лопес.
Глава 24
Первый раз я увидела Джастина у подруги в бутике одежды, где подрабатывала по выходным, пока мой ювелирный бизнес не оперился. За помощь с покупателями я получала лишь символическое вознаграждение, зато могла выставлять образцы своих украшений.
Когда звякнул колокольчик входной двери, я перевешивала шарфы на одной из стоек. Подняв голову, заметила Джастина.
Первые пятнадцать минут нашей встречи я могу описать в мельчайших подробностях. Его каштановые волосы, тогда темнее и длиннее, почти по-мальчишески спадали на лоб косой прядью. Сам он показался мне огромным. Широченные плечи, длинные ноги. Одним своим присутствием он словно вытеснил остальное, затмил солнце. Одет был просто. Ничего дизайнерского. Линялые синие джинсы, оливковая фермерская куртка и потертые рабочие ботинки.
Он посмотрел на меня и, расплывшись в широкой улыбке, объявил:
– Слава богу, я спасен!
И я пропала.
Мне захотелось провести пальцами по этим волосам. Захотелось прильнуть к этой груди. Вдохнуть этот запах. И бесконечно слушать перекаты этого глубокого голоса.
В тот день он искал подарок для знакомой. Я, конечно же, продала ему одно из своих колье.
С номером моего телефона на этикетке.
Так случилось наше первое свидание, которое я тоже помню, как сейчас. Джастин вел себя робко и смущенно. Чуть ли не стыдливо протянул мне желтую розу и помог сесть в свой старенький «рейнджровер». Извинялся за грязь, за разбросанные повсюду огрызки карандашей и чертежи, свернутые в рулоны. Строительный бизнес, сказал он, издержки профессии.
Помню его внимательные голубые глаза, когда мы в первый раз занимались любовью. Это произошло на четвертом свидании, хотя я не отказала бы и на первом. Он был так сосредоточен на моем лице, на каждом вздохе, на каждом движении тела, будто хотел выучить меня наизусть. Это Либби. Вот так ей нравится.
Позже он признался, что нервничал, и я так смеялась, что он поклялся больше ничего мне не рассказывать.
Но слова он не сдержал. Признался в любви первым и пообещал, что я и опомниться не успею, как стану его женой.
Дальше был тот четверг, когда Джастин вернулся из долгой и изматывающей командировки, а я встретила его со связкой голубых и розовых воздушных шаров и новостями о беременности. Незабываемая череда эмоций на его лице. От полной усталости до недоверчивой растерянности. От зарождающейся радости до абсолютного обожания. Он бросил сумку, подхватил меня, и шары вылетели через открытую дверь. Мы смеялись, а потом плакали. До сих пор чувствую вкус соли на его щеках.
Вспоминается вся наша совместная жизнь. Его выражения лица. Мгновения, когда я видела мужа так четко. Мгновения, когда он наверняка видел меня.
Может, именно это происходит со временем? Не любовь ослабевает, а зрение затуманивается? Мы фокусируемся друг на друге все меньше и меньше, становимся мебелью, которую приходится обходить изо дня в день. Несколько раз за последние месяцы я сидела за ужином напротив мужа, одурманенная таблетками, и пыталась силой мысли заставить его посмотреть на меня. Однако он не отрывался от еды, и я подливала себе вина, чтобы заполнить пустоту.
Неприятно осознавать, что ты стал невидимым в собственной жизни. Но может, слепота была взаимной? Ведь если бы не те три сообщения на сотовый, я никогда не догадалась бы, что у мужа роман. Значит, на каком-то этапе он тоже потерялся для меня.
Но теперь я его видела.
Заплывший правый глаз. Пять ссадин на щеке. Из нижней губы сочится кровь. Ужасные синяки на шее и плечах. Взмокшие каштановые с проседью волосы. Наверное, мужа избивали так сильно, что с него семь потов сошло. Вонял он жутко. А может, я.
Вот он, процесс обесчеловечивания, призванный сломать нас, превратить в животных.
Я не могла этого допустить и не собиралась уступать нашим мучителям.
Я смотрела на Джастина и опять видела его. Достойного человека, который взял огонь на себя, чтобы защитить жену и дочь. Сильного мужчину, который, несмотря на адскую боль, не проронил ни слова, пока мы поднимали и укладывали его на нижние нары. Моего мужа.
Затем я отправила спать Эшлин. После потрясений этой ночи ей нужно было отдохнуть. И хотя мои руки все еще дрожали и время от времени приходилось переводить дыхание, я медленно и осторожно утерла кровь с лица Джастина.
Он вздохнул.
Я поцеловала его в краешек губ.
– Я не хотел, – вздохнул он опять.
– Все хорошо.
– Если б…
– Тс-с. Отдыхай.
Я успокоила мужа и уснула, держа его за руку и опершись о стойку нар.
Утром за нами никто не пришел. Наверное, решили, что вчерашних пыток было достаточно. Скорее всего, наши мучители отсыпались сами.
Когда я открыла глаза, за окном было светло. От неудобной позы затекла шея. Несмотря на слабость, я чувствовала себя лучше. Примерно как женщина средних лет, которой позарез нужны вода, еда и здоровый ночной сон.
Таблетки Радара, догадалась я. Они временно притупили самые страшные симптомы ломки. Что именно он дал, я не знала. По крайней мере, не викодин, потому что от него приятно плыла голова и забывались трудности. Таких ощущений сейчас не было. Никакой окутывающей сказки, просто дрожь, тошнота и отчаянье немного отпустили.
Спросить бы у Радара название. Только зачем? В данный момент мне было легче. А учитывая обстоятельства, на полное восстановление надеяться не стоило.
Пока мои спали, я воспользовалась туалетом, а потом целую вечность наполняла кувшин водой, потому что напора в кране почти не было. Я не удивилась бы, если заключенные постоянно коротали время у раковины в попытках вымыть руки, прополоскать рот и умыться.
Делая маленькие глотки из кувшина, чтобы восполнить потерю жидкости, я прилипла к дверному окошку, осматривая необъятный, залитый светом общий зал. Откуда наши тюремщики появятся в этот раз?
В левом углу зала были открытые душевые кабинки, отделанные белым кафелем. По шесть с каждой стороны. Крайняя левая была шире и с металлическими поручнями на стенах. Видимо, для инвалидов. Неожиданное для меня открытие. Я и не задумывалась о том, что заключенные не все здоровые и крепкие. Кто-то стар, болен или травмирован.
Не хотелось бы мне оказаться на их месте. Мысль об этом была невыносима.
О дверках из матового стекла или хотя бы о дешевых виниловых шторках оставалось только мечтать. Очевидно, принятие душа в тюрьме было действом прилюдным. Никакой приватности.
Я с тоской смотрела на кабинки. Хотелось вымыть свалявшиеся волосы, липкую от пота кожу. Можно приспустить вонючий комбинезон и обтереть торс водой из-под крана, но я не решилась. Бешеные жуки могли ворваться к нам в любую минуту. А как отреагирует ненормальный Мик, увидя меня полуголой?
У тюрьмы есть глаза, сказал Джастин.
Даже сейчас они наблюдали. За мной.
Сделав еще глоток, я отвернулась от двери. Джастин проснулся и смотрел на меня с нижних нар.
– Эшлин… – прохрипел он.
– Спит.
Я подошла к нему и дала попить, придерживая его голову, пока он не приноровился. От моего прикосновения Джастин поморщился, но ничего не сказал.
– Они… не возвращались?
Вопрос я не поняла и, сбитая с толку, уставилась на мужа.
– Когда меня забрали. За вами… не возвращались?
– Нет, – успокоила я его.
– На это я… и надеялся. Пока меня били… я знал, что вас… не тронут. Но потом Зед исчез. Только… куда и зачем?
– Здесь он не показывался.
– Хорошо.
– Джастин… почему? Если им нужны деньги… – Я показала на его страшные синяки и отеки. – Почему?
– Понятия не имею… Они все повторяли… перестать. Что перестать? – Скривив лицо, Джастин отпил еще немного воды. – Потом сказали, что вопросы задавать будут они, и опять мне врезали.
Я задумалась над его словами.
– Ты делал что-то… чего не следовало?
На избитом лице мужа появилась печальная улыбка.
– Помимо того, что изменял жене?
Меня бросило в краску, и я отвела взгляд.
– Я порвал с ней, Либби… как ты и просила… полгода назад. Я и начинать не должен был, если уж мы об этом.
– Может, что-то другое? По работе? – спросила я.
Джастин не стал менять тему.
– Ты же видишь, я раскаиваюсь.
Я промолчала, глядя в сторону.
– Но так и не простила меня, – сказал он.
И опять – выражение его лица…
– Пытаюсь, – выдавила я наконец.
– Если б ты только знала, как я ждал нашего ужина.
– Я тоже.
В глаза ему я так и не взглянула. Не смогла себя заставить. И к разговору была не готова. Мне было легче воспринимать мужа как подлого обманщика и изменника, который один виноват в крахе моей жизни. Так меня не мучила совесть из-за собственной тайны, предательства и обмана. Ведь если я не простила, мне нечего было стыдиться.
– Что еще я могу сделать? – спросил Джастин.
Я слабо улыбнулась:
– Вытащи нас отсюда.
Он, как мне показалось, отнесся к моей просьбе серьезно.
– Либби, дорогая, я построил эту тюрьму. Из нее невозможно сбежать. Мы с ребятами тут постарались. Тоннель через стены не пророешь, подкоп не сделаешь и окна не разобьешь. На пути к свободе семь электронно управляемых замков. Даже лазарет, кухня и общие помещения построены по тем же стандартам, только оснащены по-разному. И пока кто-то из этих тварей в аппаратной – а там, похоже, всегда оставляют наблюдателя, – им известно о каждом нашем шаге. Они могут в любую минуту отрезать нам дорогу.
– А если мы их схватим?
– Кто? Как? Ты уже потягалась силами с одним из них. И чего добилась? Меня и Эшлин шарахнули током, а тебе чуть голову не размозжили. Даже если мы каким-то чудом вырубим Мика и Зеда, Радар одним касанием сенсорной панели может закрыть весь комплекс. И мы застрянем там, где начали, в ожидании, пока наши конвоиры не очухаются…
– …и не отомстят, – мягко добавила я.
– Вот именно.
– А может, выманить Радара из аппаратной? – предложила я. – Или даже, раз электронный мозг там, самим проникнуть в нее, а не пытаться выйти наружу. Тогда мы закрыли бы Зеда и его дружков в дневном зале или еще где-нибудь. Пусть побудут на нашем месте. А потом мы включили бы сигнализацию, – добавила я с растущим азартом. – Местная полиция ведь должна будет проверить? Не важно, законсервирована тюрьма или нет. Они приедут, спасут нас, похитителей арестуют. Готово!
Джастин не стал отметать идею сразу и задумался.
– Не наружу, а в аппаратную… – Он кивнул, поморщившись от боли. – Возможно. Система управляется через сенсорный экран. Не сложнее айпэда. А сама комната проектировалась как внутренний бункер, где персонал мог бы укрыться в экстренном случае. Баллистическое стекло там в четыре раза прочнее того, что в камерах. То есть оно выдержало бы целый час под напором Зеда и его ребяток. Мы бы как раз успели забить тревогу и дождаться кавалерии.
– Осталось придумать, как выманить дежурного, – сказала я.
Я подвинулась поближе к мужу. Наверное, впервые за последние месяцы мы разговаривали так дружно и долго. Прямо как в самом начале, когда мы часами обсуждали все, будь то детский сад Эшлин, рабочие проблемы Джастина или список гостей на ужин. Тогда мы были по-настоящему близки. По крайней мере, я так думала.
– Нужно напугать Зеда и Мика, – решила я. – Не просто вырубить, а пригрозить убийством. Радар выйдет из аппаратной и кинется на помощь.
– Напугать чем? – скептически спросил Джастин.
Так как мы были в тюрьме, мне пришло в голову только одно:
– Заточкой.
– Из чего?… У нас ни пластмассовой расчески, ни зубной щетки, ни шариковой ручки. Кроме того, Зед с Миком соблюдают тюремный протокол: не носят при себе смертельного оружия, которое могут схватить и использовать против них.
– А ремень Зеда помнишь? Во всех этих кармашках явно что-то есть.
– Уж точно не нож и не пистолет. Судя по размеру.
– Что-то!
Джастин улыбнулся.
– Ладно. Но даже если учесть тазеры, как все провернуть? Как обезоружить и обезвредить обоих, Зеда и Мика? Я себя в зеркало пока не видел, но у меня такое ощущение, что я сегодня не в такой форме, как вчера.
Про мое состояние можно было сказать то же самое…
– Огонь, – поспешила я со следующим предложением. – Устроим поджог. Например, на кухне. Прольем масло на плиту. Как будто случайно. Только запаникуем и вместо того, чтобы засыпать мукой, раздуем пламя полотенцем. А они бросятся тушить.
– Здесь везде противопожарное оборудование, – сказал Джастин. – Один щелчок в главном меню системы управления – и прощай, огонь, здравствуй, дождик.
– Ну, а как еще? – спросила я в отчаянии. – Должен же быть выход. Он всегда есть.
– Выкуп, – сказала дочь.
Вздрогнув, мы с Джастином посмотрели наверх и виновато покраснели. Оказывается, Эшлин давно проснулась.
Я решила подождать, пока муж успокоится, но он вдруг мягко ответил:
– Вряд ли им это нужно, солнышко. По-моему, они хотят другого. Чего именно, не знаю.
– Я все слышала. В курсе, – открыто призналась Эшлин. – А про страховку ты им говорил?
На лице дочери появилось новое, но до боли знакомое выражение. Потом меня осенило. Она выглядела так же напористо, как Джастин в критических ситуациях, когда требовались решительные действия в отношении двухсотмиллионного строительного проекта.
– Да. Но если разделить ее на троих похитителей, получится миллион с небольшим каждому. Сомневаюсь, что их это устроит.
– Мы можем дать больше, – быстро вставила я. – Из своего кармана.
– Дорогая… – Джастин запнулся. Пауза затянулась. – У нас… У нас сейчас нет таких средств.
– В смысле?
– Либби, последние шестнадцать месяцев я не начислял себе зарплату. Мы упустили пару крупных заказов, резервов не хватало… Я оставлял деньги в компании, чтобы расплачиваться с персоналом.
Я ответила не сразу. Не то чтобы слова Джастина напугали меня. Он делал так и раньше. Сотрудники были для него частью семьи, и он ставил их нужды выше своих.
Нет, насторожило меня то, что он сказал об этом только сейчас. Шестнадцать месяцев спустя. Целый год с четвертью. Вот как долго мы на самом деле отдалялись.
– А имущество? – заговорила я. – У нас есть антиквариат, драгоценности, машины, два дома. Мы могли бы рассчитаться…
– Выкуп – это все-таки наличная сделка.
– А если компания заплатит из оборотных средств? Это, конечно, будет большим ударом, но твоя смерть – тоже. Я имею в виду…
Джастин бросил на меня взгляд и моментально изменился в лице.
– Моя смерть, – проговорил он.
Мы с Эшлин подозрительно уставились на него.
– Что?
– Либби, ты права. Моя смерть все решит.
– Джастин, никто не собирается гробить тебя ради страховки, – выпалила я. – Мы с Эшлин запрещаем. Никаких убийств, никакой смерти.
– Ее и не будет. От вас вообще ничего не требуется. По правде говоря, это даже смешно. – Опухшие губы Джастина скривились в улыбке. – Зед и Мик уже сделали всю грязную работу. Гады. Мы сами попросим за себя выкуп. И я в точности знаю, как.
Глава 25
Крис Лопес жил в южном Бостоне, причем не в благоустроенной и престижной его части, а в самой старой, где ветшали обитые дешевым виниловым сайдингом трехэтажки с прогнившими крылечками. Поблизости, естественно, было несколько пабов, и все же…
Тесса ехала вместе с Уайеттом. Его коллега Кевин остался обзванивать неотложки и наркологические клиники северного Нью-Гэмпшира на случай, если там видели Либби.
Присутствие мужчины в салоне действовало Тессе на нервы. Она не знала, почему. Ее «лексус» нельзя было назвать тесным, и, как она и ожидала, Уайетт в основном помалкивал. Он сидел полурасслабленно, положив руку на подлокотник дверцы, и не посягал на консоль между сиденьями.
Тесса вела машину, умело перестраиваясь и маневрируя в потоке. Один раз, когда она ловко обошла очередного лихача, Уайетт одобрительно присвистнул, но без комментариев и лишней напряженности. В другой раз он буркнул: «Боже, благослови горы», что Тесса приняла за мягкую критику бостонских водителей.
В своей навигационной системе она установила голос британского камердинера, окрестив его про себя Дживсом. Акцент выбрала не только на забаву Софи, которая пыталась его пародировать, но и себе в успокоение: команды на королевском английском раздражали не так сильно. При первых словах Дживса Уайетт расплылся в улыбке. Видимо, чувства юмора он был не лишен, и Тессе это понравилось.
Еще он был свеж и одет в чистую форму. Предусмотрительный мужчина.
Тоже похвально.
Ладно, сосредоточимся на Крисе Лопесе.
Читать бесплатно другие книги:
