Опасное положение Гарднер Лиза
В соответствии с протоколом Джастина выпустили первым, предварительно связав ему руки. Зед встал рядом с ним, а Радар занялся мной. Он вошел и, загородив спиной дверь – а заодно и камеру наблюдения, – положил мне на ладонь две таблетки.
Никто не сказал ни слова. Я мельком глянула на белые кружочки с цифровой гравировкой и без вопросов проглотила оба. Это заняло доли секунды. Потом он стянул мне запястья хомутом, отправил к мужу в общий зал и вернулся уже с Эшлин. Теперь, когда все были в сборе, Зед двинулся вперед, держа Джастина за локоть. Шагах в пяти сзади Радар конвоировал нас с дочерью.
Мы не сопротивлялись и вели себя как три образцовых заложника, которые за долгую ночь выучили свой урок.
Наши тюремщики успели принять душ. Волосы Радара еще не высохли. Он переоделся в свежие мешковатые джинсы и синюю фланелевую рубашку. На его начальнике был новый черный камуфляж. Вдыхая собственную вонь, я едва сдерживала злость.
На кухне нам освободили руки и опять приказали готовить. Я быстро осмотрела кладовку и огромную холодильную камеру. Запасов не прибыло. С другой стороны, у кого было время ими заниматься? Но я успокоилась. Отсутствие нового провианта говорило об ограниченном сроке. Зед и его команда не собирались держать нас вечно – всего лишь долго.
Я вытащила из холодильника сливочное масло, бекон и яйца, захватила кое-что в кладовке. Меню приходилось составлять на ходу, но с моим опытом это труда не составляло.
Джастину я поручила подрумянить бекон и приготовить яичницу-болтунью. Эшлин уже знала, что сервировка на ней. Нужно использовать что угодно, лишь бы создать впечатление настоящего обеденного стола. Я тем временем колдовала над домашними булочками с корицей.
Зед вышел, оставив Радара одного. Наш юный тюремщик уселся за одну из стальных стоек, сосредоточившись на Джастине. Муж, с наполовину избитым лицом и заплывшим правым глазом, дежурил у шипящей сковородки.
Я посыпала мукой рабочую поверхность и стала вымешивать тесто. Раскатала пласт длинным тонким прямоугольником, смазала маслом, щедро посыпала белым и коричневым сахаром, корицей, затем свернула рулетом и нарезала кусочками толщиной в два пальца. Концы выглядели неровными и некрасивыми. Я молча отделила их и протянула один Эшлин – ее любимая часть пекарного процесса, – а другой Радару.
Он сунул кусок теста в рот, даже не взглянув на меня. Вот так просто.
Иногда в переговорах тяжелая артиллерия ни к чему. Достаточно мелочей, настолько незаметных, что противник даже не видит твоих ходов. А потом раз – и ты уже в дамках.
Я испекла булочек двадцать. Специально рассчитала на здоровяков Зеда и Мика. Кроме того, одна домашняя булочка с корицей – это удовольствие, а три-четыре – уже сытая расслабленность, если не сахарная кома.
Бездрожжевое тесто выходило тонким и слоистым. Эшлин его обожала. Рецепт я придумала двенадцать лет назад специально для нее, чтобы она не ждала часами домашней выпечки. Без дрожжей время сокращалось вдвое, а вкус нисколько не страдал. Наше фирменное семейное блюдо. И сегодня мы поделимся им с нашими похитителями.
Пока кухня наполнялась теплым запахом корицы и карамелизующегося сахара, я проверила работу Эшлин. Дочь всегда была выдумщицей, и ее последнее произведение меня не разочаровало.
На металлическом столе, разбавляя стерильную тюремную белизну, лежали шесть красных подносов. На каждой из импровизированных подложек стояли две белые пластиковые тарелки: обеденная, а сверху – небольшая салатная, с инициалом, выведенным яркой приправой. Буква «З» из ярко-красного кетчупа была самой заметной. Инициал Радара дочь написала желтой горчицей, а «М» – зеленым релишем[4].
Мы с улыбкой переглянулись. Эшлин ненавидела релиш.
В центре стола красовалась стеклянная миска с разноцветными слоями чечевицы и замысловатой композицией из трех яиц, венчика и завитка бекона, украденного из папиной сковородки. Натюрморт дополняли пластиковые стаканы, столовые приборы и свернутые салфетки. В целом смотрелось по-простецки, но очаровательно. Частичка дома.
Звякнул таймер духовки. Булочки были готовы. Джастин выложил яичницу с беконом на блюдо, и мы подали завтрак на стол. Вот и всё. Шоу началось.
Зед появился минут через пять.
У него были свои тактические трюки. Он невозмутимо, медленно вошел в кухню, хотя аромат свежеиспеченных булочек и обжаренного бекона наверняка ударил ему в нос.
Мы с Джастином и Эшлин стояли в ожидании у своих мест. Радар уже сидел за столом, примостившись на краешке металлического стула, и не сводил слегка затуманенных глаз с выпечки, словно она была последней каплей воды в пустыне. Однако он держался стойко. Руки по швам.
Зед, не ускоряя шага, осмотрел стол, бросил на меня проницательный взгляд и улыбнулся. Я поняла, что все мои замыслы и мотивы были раскрыты.
Он приступил к еде первым. Две булочки, полтарелки яичницы и полдюжины полосок бекона. Потом передал каждое блюдо Радару. Тот наполнил тарелки для себя и Мика, который, видимо, работал в аппаратной, и вернул остатки в центр стола. Чего ждали Джастин и Эшлин, я не совсем понимала, так как вчера за ужином меня не было.
– Ешьте, – наконец приказал Зед.
Они сели.
Напоминание о том, кто здесь был главным. Меня это не смутило. Откусив булочку второй раз, Зед опустил глаза. Карамельно-сливочный вкус сдобы быстро сделал свое одурманивающее дело.
Интересно, что ему сейчас вспомнилось? Мама, бабушка или просто время, когда его холили и лелеяли? Вот она, сила домашней стряпни, которая не просто усмиряет голод, а создает настроение. И сейчас моя выпечка что-то всколыхнула в памяти Зеда, накрепко связавшись с его чувством благополучия. Не зря же последние восемнадцать лет я готовила для Джастина и его ребят. Ничто так быстро не влюбит в тебя, как шоколадное печенье с пылу с жару. От детского угощения дже последний супергерой моментально превратится в маленького мальчика и посмотрит на тебя с обожанием.
Сейчас мне как раз бы не помешало немного обожания.
Муж и дочь уже завтракали. Я поклевывала булочку. Жирного бекона не хотелось. Нужно было поесть, чтобы восстановить силы, но я пока не доверяла своему желудку. Кроме того, после Зеда и его команды моим досталась самая малость. Я не хотела забирать у них еще больше.
– Вы собираетесь что-то просить, – сказал Зед, разделавшись со второй булочкой и протянув руку за третьей. – Думаете, у меня настолько затмит рассудок от вашей кухни и демонстрации домашнего уюта, что я скажу «да».
– Мы собираемся не просить, а дать.
– У вас ничего нет. И вы ошиблись насчет кухни. Если уж вы так хорошо готовите… я теперь еще меньше готов с вами расстаться. – Он мельком взглянул на Джастина.
– Вы столько времени вложили в эту операцию, – спокойно напомнила я. – Времени, денег, сил. Вряд ли вы и ваши люди захотите уйти с пустыми руками.
– Я же сказал, дело не в деньгах. – Зед посмотрел на синяки и заплывший глаз Джастина.
– Мам, – прошептала Эшлин и слегка подтолкнула меня локтем. Я ее проигнорировала.
Зед перестал буравить взглядом Джастина и опять уставился на меня.
– Муж вам еще не сказал? – подозрительно спросил он. – Что у компании трудные времена? Что он больше не берет зарплату? Что у вас на самом деле нет никаких денег?
Я и бровью не повела. Мне, конечно, только сегодня стало об этом известно, но я удивилась, что Зед тоже знал такие подробности.
– Даже про постоянный стресс не упомянул? – продолжил Зед со скукой в голосе. – Как причину развлечений на стороне? Бедный Джастин, ему так хочется быть настоящим мужчиной.
Мужа передернуло. Его нога напряглась рядом с моей. Что он собирался сделать? Встать? А дальше? Хряснуть кулаком по столу? Наброситься на верзилу с коброй?
– Мам, – опять тихонько позвала дочь.
Она отодвинула свой поднос, сгорбившись, словно от холода.
– Девять миллионов долларов, – заявила я, не обращая внимания ни на мужа, ни на дочь.
Зед впервые был застигнут врасплох. Его лицо застыло вместе с зеленой коброй, которая сверлила меня бусинами глаз. Радар выдал себя больше. Он разинул рот и бросил на меня удивленный взгляд.
– Начнем сегодня, – хладнокровно продолжила я. – Завтра к трем часам дня сумму переведут на любой выбранный вами счет. Мы ведем переговоры. Вы получаете деньги. Но сегодня вы должны нас отпустить. Такова цена выкупа. Жертвы возвращаются целыми и невредимыми.
Зед прищурился на меня, и клыкастая пасть кобры вокруг его левого глаза устрашающе затрепетала.
– Девять миллионов долларов, – повторила я. – Гарантированно. Из этой тюрьмы вы выйдете богатыми людьми. Неплохо за несколько дней работы.
Зед не стал сразу отклонять предложение. Почти что рассеянно он разломил третью булочку и откусил от половины. Слоистое тесто крошилось на жестко обрисованных губах.
– Откуда? – спросил он.
– Страховка. На Джастина и нас с Эшлин.
– Корпоративная?
– Да. Одна из привилегий владельца. Может, сейчас Джастин и не берет зарплату, но у него остались другие ресурсы.
– Компания заплатит?
– Для того и страховали.
Зед откусил еще кусочек. Прожевал. Проглотил.
– Наличными? – неожиданно спросил он.
– Переведенными на ваш счет.
– Перед камерой я не встану.
– Мы все продумали.
– Одно неверное слово…
– Мы больше всех заинтересованы в том, чтобы все прошло по плану.
– Девять миллионов долларов, – повторил он как бы в знак согласия.
– Три каждому. Или, скорее, пять вам и по два вашим людям.
Радара такая математика не очень расстроила. Зед улыбнулся. И опять показалось, что кобра вздрогнула на его идеально выбритой голове.
– По нашим данным, – сухо заявил он, – ты не должна была стать проблемой.
– Еще булочку с корицей?
Зед опять улыбнулся, а потом вдруг бросил такой ледяной взгляд на Джастина, что я испугалась. Стало совершенно ясно, что он презирал моего мужа. Ненавидел лютой ненавистью, и вряд ли она была связана с работой. Здесь пахло чем-то личным.
На секунду я засомневалась. А вдруг выкуп был плохой идеей? Обмен денег на заложников всегда обременен сложностями. Многое могло пойти наперекосяк, малейшая оплошность спровоцирует насилие и приведет к трагедии.
Особенно если против тебя солдафон, покрывший свой череп огромной татуировкой змеи.
– Радар, – прозвучал рядом голос Эшлин.
Дочь обращалась не ко мне, а к молодому похитителю напротив.
Радар? Зачем моей дочери звать…
Я быстро повернулась, протянула руку к Эшлин, но опоздала. Без единого слова она сползла со стула и обессиленно упала на пол. Кровь. Нижняя часть ее оранжевого комбинезона промокла от крови.
– Эшлин! – вскочил Джастин и тут же опешил:, – Что за…
Глаза дочери, полные сожаления и так похожие на мои, были устремлены на меня.
– Прости, мам.
И в эту секунду я поняла.
Мужчины засуетились. Радар оттолкнул свой стул. Зед командным голосом велел Джастину следовать за ним, Радару – позаботиться о нас.
Для меня исчезли все, кроме дочери, которая еще вчера жаловалась, что мы перестали с ней разговаривать. Теперь я со всей ясностью осознала. Взаимная слепота поразила не только брак, но и всю семью. Несколько одиночеств под одной крышей.
Сейчас я вся отдалась тому, чтобы видеть дочь. Смотреть ей в глаза. Утешать своим присутствием. Стоя на коленях на полу и держа за руку, пока у нее завершался выкидыш.
Глава 27
Телефон Уайетта зазвонил, не успели они с Тессой выехать из района Криса Лопеса. Николь, вернее специальный агент Адамс, привычно резким и холодным голосом доложила, что контакт установлен. В начале одиннадцатого утра Джастин Денби предстал на видео и озвучил требование выкупа.
Тесса вела машину мастерски. Годы патрульной службы? Или просто жизненный навык в Бостоне? Уайетт не стал гадать, но спустя несколько щекочущих нервы моментов они уже сворачивали в проулок за особняком Денби, где, как слон в посудной лавке, стояла громадина мобильного командного центра ФБР.
Специальный агент Хокс, напарник Николь, сидел за маленьким столиком под плоским монитором и работал на ноутбуке. Агент Адамс, скрестив руки на груди, вышагивала в узком проходе за его спиной. Явно взволнованная, она нервно похлопывала пальцами по локтю. Когда Тесса с Уайеттом приблизились, она показала подбородком на огромный монитор.
Николь была не просто взволнована, а расстроена.
Уайетт с Тессой переглянулись. Сержант жестом предложил ей занять свободное место напротив Хокса, а сам встал рядом с Николь. Хокс убедился, что всем видно, включил запись, и последовало продолжение истории.
На экране показалось снятое крупным планом лицо Джастина Денби. Опухший и темный от гематом, он смотрел в камеру нетронутым глазом и медленно перечислял требования похитителей. Девять миллионов долларов. Все перевести на один счет к трем часам дня в понедельник. В это же время заложники будут отпущены живыми. При невыполнении требований семья Денби пострадает еще больше. Ожидайте дальнейших указаний.
В конце двадцатисекундного ролика Джастин поднял перед собой утреннюю газету. Дата воскресного выпуска на мгновенье застыла в кадре, и запись прервалась.
– «Юнион лидер». – Уайетт узнал массачусетское издание. – Значит, они все еще в Нью-Гэмпшире.
– Но о женщинах ни слова? – спросила Тесса, подавшись вперед к монитору, как будто это могло помочь.
– Джастин Денби позвонил в страховую компанию в десять двадцать три утра, – выдала Николь, все еще барабаня пальцами. – Сказал, что их с семьей похитили, и попросил связать его с руководством. Он был обеспокоен за свою жизнь, поэтому напомнил про пункт договора об особых обстоятельствах. Согласно этому пункту при угрозе неминуемой гибели Джастина компания обязана дополнительно выплатить половину его страховки жизни. И так как мертвый он обошелся бы им в десять миллионов по договору страхования жизни, в их же интересах переплатить сейчас и сэкономить потом.
– То есть, помимо четырех миллионов за похищение, компания даст еще пять из страховки жизни? – переспросил Уайетт, осмыслив сказанное.
– Совершенно верно.
– Девять миллионов за похищение против десяти за смерть, – проговорила Тесса. – Захватчики неплохо осведомлены о личных делах Денби. Знают, сколько запросить и не перегнуть палку.
– Никто и не сомневался, что они профессионалы, – сказал Хокс, просматривая видео на перемотке. – Основательно прощупали почву, прежде чем браться за такое предприятие.
Слово-то какое, подумал Уайетт. Предприятие. Звучит официально и дипломатично. Если не смотреть на избитого Джастина. Обработали его на совесть. Не лицо, а безобразная карикатура. В волосах спекшаяся кровь. Разбитая нижняя губа опухла. Правый глаз полностью заплыл, с левой стороны – здоровенный фонарь и несколько разнокалиберных ссадин на щеке.
Джастин смотрел прямо в камеру и говорил твердо. Значит, до отчаянья пока не дошло. Может, издевались только над ним, а женщин не трогали? Тогда его поведение доказывает, что они живы.
– Похоже, она беременна, – сказал вдруг Уайетт.
Он не собирался выкладывать это вот так. Просто само вырвалось, когда он смотрел на обезображенное лицо Джастина и гадал, знал ли тот, что происходило в его собственной семье.
– Что? – откровенно удивилась Николь.
– Журнал учета вещественных доказательств. Последняя страница, содержимое мусорного бака у гаража…
– Кто дал тебе копию?
Уайетт пожал плечами и взглянул ей в глаза.
– А кто помешал тебе ее прочесть?
Приняв упрек, Николь нахмурилась. Конечно, у нее, как у ведущего следователя, и так дел было по горло. И все же…
Тесса и специальный агент Хокс посмотрели на Уайетта.
– Так вот, тест-полоска из домашнего набора для определения беременности, – продолжил он. – С положительным результатом.
– А почему ты уверен, что беременна Либби? Тест мог выбросить кто угодно.
Уайетт поднял бровь.
– Например, шестидесятилетняя экономка?
– Или дочь. Ей пятнадцать. Детородный возраст, – резко ответила агент ФБР.
– Верно… А есть свидетельства о бойфренде или о распущенном поведении?
– Пока нет, но из друзей такое сразу не вытянешь. Легче на мафиози выйти. А девочки-подростки будут отпираться или столько сплетен расскажут, что не знаешь, чему верить. Нужно подключить еще пару агентов, пусть выяснят.
– А пока предположим, что жена Джастина отплатила ему той же монетой, – мягко объявил Уайетт. – Измена за измену.
– И залетела? – с сомнением в голосе уточнила Николь.
– Вдобавок пристрастилась к викодину. В общем, похитителям не позавидуешь.
Николь со вздохом потерла лоб.
– Получается, у нас четверо заложников. Кошмар какой-то. Что ж, с обменом тянуть не стоит. Приступим? – спросила она и кивнула на монитор.
– Первый звонок Джастина был коротким, – объяснила Николь. – К сожалению, мы не ожидали, что он свяжется напрямую со страховой компанией, и не поставили прослушку на их телефон. Однако разговор был записан в рабочем порядке. Наши фоноскописты уже работают над ним. Может, выделенные шумы дадут подсказку. Разумеется, мы установим специальную линию в страховой компании и оставим там одного агента. В следующий раз профессиональный переговорщик поможет растянуть звонок, чтобы его проследили.
– Почему он сначала позвонил, а видео уже вдогонку отправил? – спросила Тесса.
– Доказал, что жив, – ответил Хокс. – А заодно выяснил, как компания понимает «угрозу неминуемой гибели». То есть что им нужно прислать, чтобы получить девять миллионов.
Тессу слегка передернуло.
– Хорошо хоть отрезанных пальцев не потребовали, – буркнул Уайетт.
Николь кивнула.
– Менеджер отдела обслуживания была, конечно, в шоке, но держалась молодцом. Она сказала, что достаточно видео, на котором Джастин с семьей жив, и согласилась принять его по электронной почте. Только в подтверждение того, что оно новое, а не заранее подготовленное, Джастин должен показать сегодняшнюю газету, как обычно делается в таких случаях. Еще она попросила в начале и после речи сказать кодовое слово «Джаз» – имя ее попугайчика, – так она будет уверена, что видео сняли после их разговора… В конце звонка слышно, как Джастин бормочет: «Мое лицо сделает все остальное». Вероятно, он решил, что вид синяков, ссадин и так далее вполне докажет опасность для его жизни.
– Где находится колл-центр? – поинтересовался Уайетт.
– В Чикаго.
– И видео он отправил туда?
– Да, на корпоративный адрес менеджера.
– А сколько времени прошло между звонком и письмом? – спросила Тесса.
– Минут сорок, – ответил Хокс.
Он постучал по клавиатуре, и на мониторе появилось электронное сообщение. Хокс прокрутил его вниз, где мелким шрифтом шел длинный технический текст.
– Видите? Такие данные есть во всех сообщениях. Они включают время и дату отправки. Но для нас важнее список серверов, через которые письмо попало из компьютера А в компьютер Б.
– Так его можно проследить? – удивился Уайетт с нахлынувшим энтузиазмом.
Компьютерных тонкостей он не знал. То есть с цифрами ладил прекрасно и интересные экономические преступления любил расследовать, но информационные технологии… тут Кевин смыслил лучше.
– В нашем случае, возможно, нет, – поморщившись, признал Хокс. – Смотрите, вот поле X-Originating-IP. В нем отображается IP-адрес отправителя письма. Было бы, конечно, здорово, если бы указывалось название – Бостонский компьютер злоумышленников, – но вместо этого набор цифр, которые пригодятся лишь для сверки, если мы найдем компьютер. Дальше идут поля Received с данными о прохождении письма через каждый сервер, от устройства похитителей до компьютера в страховой компании. Крупным почтовым серверам присваиваются доменные имена, например Hotmail или Verizon. Однако здесь указаны какие-то FakeItMakeIt, HotEx и PrescriptMeds в окружении сплошной белиберды. – Хокс взглянул на коллег и продолжил: – Почему? Скорее всего, отправитель превратил письмо в спам. Ведь эти смешные имена не что иное, как серверы для массовых рассылок, которые засоряют трафик рекламой «Виагры» и прочей ерунды. Они в работе, потому что трассировать их сложно. Чем и воспользовался отправитель. Значит, как минимум один из наших героев отлично ориентируется в цифровом мире. Может, даже подрабатывает спамом, – предположил Хокс, пожав плечами. – Но как бы там ни было, у нас есть специалисты. Они все проанализируют, проверят, попробуют вычислить. Хотя… – Он опять пожал плечами, и Уайетт понял: найти отправителя вряд ли удастся.
– Само видео выглядит как любительское, – заметила Тесса, переключившись на другую тему. – Фокус не меняется, план крупный.
– Мы предполагаем, что снимали на сотовый, – сказала Николь. – Для качественной камеры разрешение низковато. Насчет крупного плана у нас две гипотезы. Либо Джастин надеялся, что его травмы убедят страховщиков доплатить пять миллионов, поэтому внимание и акцентировано на физическом ущербе. Либо «оператор» сузил кадр, чтобы максимально скрыть фон и ничем не выдать их местонахождение.
– Профессионалы, – вздохнул Уайетт.
– Одна зацепка все же есть. – Хокс навел курсор на окно видео, и они еще раз изучили лицо избитого заложника, глядевшего прямо на них.
Кадр захватывал Джастина от шеи до лба. Никакого лишнего пространства снизу, сверху или по сторонам. Только темноватый контур лица с искаженными чертами в серых тонах.
– Без подсветки, – сказал Хокс. – С таким узким фокусом она бы размыла лицо, выбелив нос и скулы. С другой стороны, контражура вокруг головы нет, то есть источник света не за Джастином. Вероятно, верхнее освещение настолько хорошее, что для съемки его достаточно.
– Некоторые кемпинги тогда отметаются, – напряженно размышлял Уайетт. – Многие из них зимой обесточены. Пришлось бы пользоваться фонариками, свечами или еще чем-нибудь. Кроме того, старые хижины… маловато в них окон… темно.
– Я думаю, здесь современное освещение, – сказал Хокс. – И если нет стационарного телефона, то надежная сотовая связь уж точно есть, учитывая продолжительность первого звонка. Так что некоторые горные зоны тоже исключаются.
– Дельное замечание.
– Я хочу увидеть жену и дочь, – проговорила Тесса. – Не нравится мне, что Либби и Эшлин нет на видео.
– Наверное, не хотят собирать их вместе, – сказал Уайетт. – Троих контролировать непросто. И снять было бы сложнее. Я почти уверен, что с Либби и Эшлин все в порядке. Поэтому Джастин и говорит гораздо лучше, чем выглядит. Его самого отметелили по полной, а женщин, видимо, не тронули. Иначе в голосе чувствовались бы стресс и волнение.
– Страховая компания заплатит? – спросил Уайетт у Николь.
– Их руководство сейчас это согласовывает. Но мы будем сотрудничать. Наши люди уже подъезжают к их офису. Через двадцать минут у нас будут прослушиваемая линия и несколько агентов на месте. Джастин обязательно позвонит еще раз, чтобы дать реквизиты для перевода. Только теперь мы будем готовы.
Глава 28
Мы дошли до лазарета. Радар с невозмутимым выражением на мальчишеском лице помог Эшлин лечь на стальную кушетку, прикрученную к полу.
Сделать мы мало что могли, сказал он. Выкидыш – естественный процесс, защитная реакция организма. Радар предложил тайленол для снятия боли и воду, чтобы восполнить потерю жидкости. Позже я должна буду наблюдать за Эшлин. Если у нее поднимется температура, значит, началась инфекция и нужна неотложная медицинская помощь.
Радар не стал развивать эту тему, поэтому оставалось только гадать, отпустит ли Зед одну из своих «золотых» заложниц в отделение «Скорой». У меня было такое чувство, что наше предложение о выкупе выйдет нам боком. Особенно если вспомнить, как Зед смотрел на Джастина… Что же все-таки произошло? Мы заключили выгодную сделку с мистером Главарем? Или добровольно сдались ему в руки?
Когда Радар вышел, я потихоньку сняла с Эшлин окровавленный комбинезон, по ходу прикрывая ее полотенцем. В углу кабинета висела камера, и меня коробило от одной мысли, что Мик пялится из аппаратной, наслаждаясь страданиями моей дочери. Хотелось смочить объектив водой или замазать вазелином. Только Зед не потерпел бы такой дерзости. Он бы сразу пришел, были бы последствия, а дочь, я сама и Джастин… Сколько еще издевательств мы выдержим в нашем состоянии?
Я простирнула белье Эшлин в раковине, стараясь не думать о кровавых сгустках на нем. Сменное наши захватчики не приготовили, поэтому я надела на дочь выжатые трусики, подложив в них женские прокладки. Радар тихо объяснил, что держит их как удобный перевязочный материал. Чистые полотенца сверху. Окровавленные снизу. Опять же, лучше об этом не думать.
Наконец я уселась, поглаживая руку Эшлин. Ее глаза под закрытыми веками перестали двигаться, она постепенно проваливалась в сон. Тело само знало, как о себе позаботиться. Так Радар и сказал.
Вернулся он только через тридцать-сорок минут. Так надолго нас еще не оставляли без присмотра. Тем более со свободными руками. Еще несколько часов назад мы бы попытались сбежать. Но теперь… Ирония судьбы.
Зед, казалось, знал о нас все. Включая то, что наша семья полностью развалится. Может, он специально выбрал жертв, которые начнут сами себе вредить и не потребуют титанических усилий? Нас с Эшлин даже контролировать не надо было. Мы увязли по уши в своих собственных тайнах. Как любезно с нашей стороны.
– Метадон, – буркнул Радар, и больше ни слова.
Он стоял спиной к камере. Прикинув, что к чему, я склонилась над дочерью, словно утешая ее, и спрятала лицо за ширмой длинных волос. Нас было видно, но не слышно. То есть картинка значила все.
– Таблетки, которые ты давал? Слышала о них.
– Синтетический опиоид. Снимает ломку от других наркотиков, в том числе викодина, – объяснил Радар и, повернувшись к металлическому шкафу, начал выдвигать ящики, как будто что-то искал. – Но тоже вызывает привыкание. Вам нужно будет постепенно слезть с него.
Он давал совет. На будущее. Подразумевая, что сделка удалась.
– По сколько принимать?
– Я вам давал десятимиллиграммовые таблетки. Первый раз – четыре. Утром мне показалось, что симптомы вернулись, поэтому я принес еще две. Никаких точных расчетов. В настоящей клинике в первые дни детоксикации подбирают оптимальный режим дозирования. Я просто на глаз прикинул.
– От них не… они действуют не так, как викодин.
– Нет кайфа, – сказал он прямо, все еще роясь в ящиках. – Как анальгетик, метадон устраняет самые страшные симптомы ломки. Кроме того, действует он дольше. Достаточно одной дозы в день, чтобы подавить депрессию, тошноту и головную боль. Но, как я уже заметил, вы заменяете одно зло другим. Прощай, викодиновая зависимость. Здравствуй, метадоновая. Обратитесь к врачу, он поможет справиться с остаточными симптомами. Если вы, конечно, хотите.
– Ты так много знаешь об анальгетической зависимости, – немного погодя сказала я.
– Новая эпидемия, – пожал он плечами.
– Спасибо, что помогаешь, Радар. Мне и моей дочери. Ты хороший доктор.
Он смущенно промолчал.
– Зачем ты это делаешь? – не удержалась я. – Зачем связался с Зедом и Миком? У тебя ведь настоящее образование, талант. Мог бы устроиться в больницу…
– Не надо, – остановил он меня с неожиданной угрозой в голосе.
Я растерялась. Потом снова взяла дочь за руку.
Атмосфера в маленьком кабинете сгустилась. Даже странно. Радар был захватчиком, мы – пленницами. А как еще?
Из всех троих солдафонов Радару я доверяла больше всего. Он был ангелом-хранителем, который без ведома Зеда снабжал меня метадоном. Радар хорошо обращался с Эшлин. Профессионально, даже с сочувствием.
С другой стороны, как там Зед сказал про него? Мать родную продаст за хорошие деньги.
И все же этот человек, совсем юнец, знал о нас с Эшлин такое, о чем Джастин и не догадывался. Кроме того, он не только хранил мой секрет, но и пытался мне помочь. Готовил к свободе.
Я попыталась представить, как завтра, где-то после трех часов дня, я возвращаюсь к прежней жизни. А может, начинаю новую. Своя одежда. Сон без слепящего света. Знакомые и друзья, один из которых, скорее всего, нас подставил. Мир, где я не смогу больше им доверять.
Совершенно неожиданно глаза наполнились слезами. Я опустила голову, чтобы Радар, а тем более Мик, не видели, как я плачу. Господи, что же будет потом? Нас сломал вовсе не Зед, не тюремная камера и не оранжевые комбинезоны. Мы сами постарались. В роскоши бостонского особняка, где механически проживали свою благоустроенную жизнь. Когда-то семья, а теперь три простых клише: депрессивная жена, неверный муж и беременная девочка-подросток.
Джастин так зациклился на освобождении, как будто оно сотворит чудо и после обмена на выкуп все вернется на круги своя. Два притопа, три прихлопа – и мы проснемся дома, в своих постелях. Джастин опять будет ходить на работу, Эшлин – в школу, а я…
Пойду в метадоновую клинику и вылечусь от зависимости? Или плюну и при первой возможности помчусь к любимому оранжевому флакону с таблетками?
Я понятия не имела. Честно. На мгновенье мысль о возвращении домой к нерешенным проблемам… ужаснула меня.
Здесь мы, по крайней мере, знаем врага в лицо. А там…
Рядом проснулась Эшлин. В распахнувшихся каре-зеленых глазах была паника.
– Мам!
– Все хорошо. Я здесь. Не бойся…
– Ой, мама… – окончательно очнулась Эшлин и автоматически обняла себя за живот.
Она остановила на мне долгий взгляд. На юном личике было такое взрослое выражение, какого мне еще долго не хотелось бы видеть.
– Знаю, милая, – тихо сказала я, – знаю.
– Не говори папе, – прошептала она, почти машинально.
Я растянула губы в улыбке, но вышло грустно.
– Солнышко, он всегда будет любить тебя.
– Нет, не будет. Ему же главное – приличия, – горько сказала она.
Я не знала, что ответить. Молча сидела рядом. Мать, обремененная тайной дочери, которая в свое время не выдала ее.
– Пойду… гм… возьму новый комбинезон, – неловко пробормотал Радар и вышел, опять оставив нас без присмотра и без наручников.
Мы и так были связаны своим собственным несчастьем.
Я смахнула со щеки Эшлин слезинки, и мы вместе стали ждать, когда утихнет первая боль.
Вечно прятаться в лазарете было невозможно. Зеду, видимо, доложили, что состояние Эшлин стабильно, и нас отправили обратно в камеру. Радар шел с одной стороны от Эшлин, я – с другой. Она двигалась осторожно, но особой поддержки не требовала. Вот что значит молодость. Восстанавливаешься быстро.
На подходе к просторному дневному залу Эшлин замедлила шаг.
Читать бесплатно другие книги:
