Ключ Эдема Ридли Кроу Макс
– В звезды не нужно верить, – усмехнулся Натан бен-Исаак, – но моя вера во вздорную девчонку велика. И я готов пойти на эту безрассудную сделку.
15 мая 1176 года (4-й день месяца зу-л-ка'да 571 г) армия Салах ад-Дина встала перед замком Изаз. Прошло уже две недели, но осада продолжалась. Окрыленные прошлыми победами воины терпеливо ожидали. Никто не сомневался, что и в этот раз благоволение Аллаха на их стороне.
В шатре султана, окруженном охраной, находились двое. Салах ад-Дин в светлых одеждах, преисполненный врожденного величия, которое не нуждалось в искусственном взращивании, с вежливым интересом взирал на гостя. Тот чувствовал себя скованно. Они оба сидели, как равные, за круглым столом, накрытым со всей возможной в походе щедростью.
– Ты отведал пищи, которую предложили тебе, как дорогому гостю, – произнес Салах ад-Дин на лингва-франка. – Теперь говори, зачем пожаловал? Путь проделал неблизкий, и в отваге тебе не откажешь.
С этими словами султан кивком указал на белую мантию гостя с красным крестом на той. Рыцарь Луи де Муаро был представителем ордена тамплиеров.
– Я пришел с миром и предложением, которое окажется выгодным нашим народам. Война длится давно, и каждый устал от нее, независимо от того, какому богу молится. Объединив наши силы, мы установим единый порядок, который станет оплотом нашего единства. Царство, сильнее которого нет в этом мире.
Салах ад-Дин чуть улыбнулся, привычным жестом покрутил перстень на пальце и бросил взгляд на кольца, украшающие руки его собеседника.
– Я немного осведомлен о вашем ордене. По законам, которым обязуется служить каждый новый служащий, защитник креста должен отречься от титулов, родни и мирской жизни, дать обет целомудрия, бедности и скромности. Из пищи полагается лишь хлеб да вода. Вы спите при зажженных свечах, чтобы во мраке ночи не подступили соблазны, и не обратились взоры ни на женщин вне стен ордена, ни на мужчин, живущих рядом. Так несет молва. Но я видел разбойников с крестами на груди, что силой брали женщин, набивали карманы золотом. Что же до пищи, то даже ты не оскорбил меня отказом от угощения, запрещенного твоим же орденом. Если вы лжете самим себе, как я могу вам верить?
Тамплиер повторил улыбку султана и зеркально отобразил его позу, сложив руки на столе перед собой.
– Мы лжем не себе, а тем, кого не хотим видеть в наших рядах. Пусть приходят те, кому безразлично золото – и мы их обогатим. Но алчные глупцы нам не нужны. Пусть служат короне.
– А кому же служите вы?
– Ему, – Луи де Муаро указал на крест.
– Богу? Или церкви, которую обогащаете? Я повидал немало умных людей из твоего народа. Они научили меня различать.
– В самом деле? – тот подался вперед. – А различаешь ли ты сам помыслы Аллаха и собственную жажду власти? Все мы не без греха, и наша гордыня – общий порок.
Салах ад-Дин смотрел на него с прищуром, истинные эмоции оставляя при себе.
– Я вижу, что ты не веришь мне, – рыцарь будто ожидал именно этого, – а потому хочу предложить дар. Не так давно из темницы Алеппо был выпущен человек, который хорошо тебе известен. Рене де Шатильон. Он известный мясник, что особо жестоко обходится с твоими братьями-мусульманами. Зверства, которые учинялись им, поражали самые смелые умы.
– Мне знакомо это имя, – жестко произнес Салах ад-Дин.
– Я велю привести его к тебе, как залог моего честного слова. Клянусь, когда он вернет себе былую силу, то умоет вашу землю кровью правоверных, не гнушаясь никакими методами.
Султан надолго погрузился в молчание. Он смотрел куда-то за спину своего гостя, будто видел там советника, готового подсказать верное слово. Луи даже обернулся, но не увидел ничего, кроме полога шатра, чуть колышущегося на ветру.
– Я мог бы сказать, что обдумаю твои слова, – Салах ад-Дин перевел взгляд на собеседника, – но это не так. Ни один дар не стоит того, чтоб заключать союз с врагом. Вы пришли на нашу землю, а не мы – на вашу. И теперь, точно подачку, предлагаете разделить власть там, где она наша по праву. Пусть псы питаются объедками с ваших столов. Мы же возьмем сами, и не чужое, а свое.
Рыцарь нахмурился. Он был наслышан о мудрости правителя и ожидал, что тот примет другое решение.
– Зачем ты так говоришь? Я не являюсь представителем королей, приславших сюда армию. А лишь предлагаю союз не с ними, а с нами, моим орденом.
– Ваши короли – это лихорадка, а вы – гнойная сыпь. Думаешь, одно без другого достаточно хорошо?
Рыцарь поднялся и, кивнув, сказал:
– Мне жаль это слышать. Уверен, ты передумаешь, и я буду с радостью ждать вести об этом. Ты думаешь, Египет верен тебе. Это не так. Пока ты в походах, твои чиновники раздирают между собой золото и власть, твои люди голодают и терпят высокие налоги. Ты так далеко забрался от дома, что не видишь истинной картины. Возвращайся домой, Саладин, оставь эти земли. И мы договоримся о том, как сделать твое правление долгим и счастливым.
На этот раз Салах ад-Дин не удостоил его ответом, и рыцарь вышел в полной тишине.
Снаружи шатра его дожидался помощник-оруженосец. Он подбежал к господину из тени, где коротал время, и помог взгромоздиться в седло. Охрана султана была на приличном от них расстоянии, и не могла бы подслушать разговор.
– Что он ответил? – на французском спросил оруженосец.
– Султан еще не дал свой ответ, – задумчиво глядя поверх пиков шатров, произнес рыцарь. – Ночь покажет, кто был прав, а тогда мы продолжим разговор либо с ним, либо с тем, кто возглавит армию.
– Неужто эти камни и песок стоят всего этого? Солнце сжигает кожу, пот застилает глаза, воды почти не найти. Проклятая земля!
В тот же самый миг оруженосец получил мощный подзатыльник и едва не упал под ноги собственной лошади.
– Дурак! Не земля проклята, а народ, живущий на ней. Земля эта святая, раз наш Бог здесь родился и умер. Она пропитана его духом, чудом. Помни слова мастера Антуана: «Там сокрыто великое чудо». Я по камню разберу Иерусалим, но найду сокровище. А если придется перевернуть вверх дном все пески Египта – сделаю и это.
Франки выдвинулись в путь, и только когда их лошади отошли за дальние шатры, один из солдат, стоящих чуть в стороне от прочих, ссутулившись, махнул рукой товарищам и двинулся в сторону, где были выкопаны ямы для отходов. Но не дойдя до них, он свернул за ближайший шатер и утер пот с лица. Пыль, покрывшая его кожу, осталась на рукаве, и стало заметно, что борода и усы у него странно расположены, и стоит лишь шевельнуть челюстью, как волосы норовят угодить прямо в рот. За этой необузданной растительностью, что к тому же еще и слишком линяла, и наведенными углем черными бровями было непросто рассмотреть молодое женское лицо. Лишь когда прикрепленная к шелковым нитям борода оказалась убрана в карман, лицо полностью умыто, а одежда преобразована так, чтобы создать изящный силуэт, Элиана вновь стала похожа на себя. Спрятав лицо, как это сделала бы любая мусульманка, она направилась к ближайшим камням. Там ее ожидал Хасим, которого теперь было трудно отличить от солдата многочисленной армии султана.
– Что ты узнала? – спросил он нетерпеливо.
Они уже несколько дней находились в лагере, ожидая, когда исмаилиты посмеют напасть. Не раз и не два появлялось сомнение, не отказались ли те от своего замысла. Но теперь услышанное Элианой расставило все по своим местам. Христиане торговались, выискивая более удачный способ для запугивания своих противников, и приберегли наемников в качестве последнего аргумента.
– Убийц наняли тамплиеры, – произнесла она. – Они хотели заручиться поддержкой султана, но получили отказ.
Девушка нарочно опустила историю о сокровище. Это должен услышать Натан бен-Исаак, но никак не ассасин, пусть и прирученный.
– И что нам делать теперь? – спросил Хасим, следя за ее лицом, будто пытаясь по мимике, по глазам определить ответ раньше, чем услышит.
– Охранять султана пуще прежнего, – она обернулась на самый просторный из шатров. – В конце концов, это наша задача.
В ту же ночь, после визита тамплиеров, когда лагерь, озаренный огнями, еще не отошел ко сну, но видимость была поглощена сумерками, Элиана увидела чужака, пробравшегося на территорию. Тот шел, напряженно выпрямив спину, оступаясь на ямах и неровностях, о которых не знал, и какие каждый из воинов даже слепой ночью ловко обходил. Заметив приближающихся людей, чужак свернул в сторону, но не изменил своего направления. Он шел туда, к центру лагеря, где султан держал слово перед командующими. Он ободрял их обещанием скорой победы и тем, что замок в ближайшие дни распахнет перед ними врата. Салах ад-Дин был уверен в своей правоте и увлечен речью, а его слушатели столь пристально внимали увещеваниям, что едва ли почуяли бы приближение чужака. Оказавшиеся поблизости солдаты также в полной тишине ловили благословение от султана.
– Госпожа! – тихо позвал Хасим. Его голос выдавал напряжение.
– Я вижу, – произнесла она сквозь зубы, следя за чужаком. Элиана находилась на небольшом возвышении горной гряды, укрывшись в тени камней от лунного света. Отсюда открывался весь лагерь.
– Нет, госпожа, с востока!
Она проследила, куда указывала рука ученика, и увидела еще одного мужчину, который выделялся из общей толпы солдат, хоть его форма и соответствовала одеянию армии. Вполне возможно, он был здесь и прежде, подосланный старцем горы, но теперь получил команду. Его выдал только взгляд, направленный на султана. Он смотрел не с обожанием, не с надеждой, в его глазах была пустота и тьма, как у мертвеца. По сути, он и был мертвецом, хоть сердце все еще билось в его груди.
– Вот дерьмо, – прошипела Элиана, увидев еще троих подозрительных людей. Все они шаг за шагом приближались к кругу командующих, в центре которого находился султан. Почувствовав что-то, она обернулась, и увидела темный силуэт на каменной горе – одной из тех, в чьей тени лагерь скрывался от палящего солнца. Всадник на лошади следил за происходящим. Он не был из числа стражи Салах ад-Дина, его одежда отличалась. В руках был лук, который он пока расслабленно держал.
– Мне незнаком этот человек, – произнес Хасим, с сомнением всматриваясь во мрак. До всадника было шагов двести, его невозможно было разглядеть. – Но я не слышал прежде, чтобы хоть кто-то доверял задание лучнику. Это против нашего закона. Их закона.
– Достаточно того, что мне этот человек знаком достаточно, – тихо произнесла Элиана, заряжая арбалет. – И он не станет стрелять в султана. Стрелы настигнут тех наемников, что малодушно попытаются сбежать, или же попадут живыми в плен.
В глазах Хасима мелькнуло недоверие. Он снова перевел взгляд на всадника, будто силясь рассмотреть что-то, позволяющее опровергнуть слова наставницы. За год он узнал многое о подлости и бесчестии старца горы из Масьяфа, но каким же шакалом нужно быть, чтобы отдать приказ убивать своих? И кем нужно стать, чтобы послушаться?…
Расстояние между убийцами и командующими сокращалось. Еще немного, и они смогут нанести удар. Элиана подняла арбалет. Поверх лежащей в ложе стрелы посмотрела на ближайшего наемника и нажала на спусковой крючок. С гулом, похожим на жужжание крупного жука, болт полетел в свою жертву. Вскрик раненого привлек внимание, и в то же время началась суета: воины выхватывали оружие, одни окружали султана, защищая его от неизвестного врага, другие рыскали вокруг, пытаясь понять, кто на них напал, поскольку видели перед собой не убитого наемника, а одного из своих. В то же время, пользуясь суматохой, ученики Элианы превосходно справились со своей ролью: тонкими и длинными, как гигантское осиное жало, клинками они уничтожали оставшихся убийц. Кому пронзали сердце одним быстрым и мощным ударом, кому – артерию на шее. Словно жнецы смерти, они собирали свой кровавый урожай без промедления. Элиана напрасно сомневалась в них.
– Госпожа! – Хасим указал на людей, что уводили султана под своей охраной. – Если бы мне приказали убить его, я был бы среди них!
Она осыпала собственную голову проклятиями за то, что упустила такую очевидную возможность! Спрыгнув с камней, едва не сломав при этом ноги, она кинулась вслед за удаляющимися воинами. В схожей одежде она легко затерялась среди муравейника, в который превратился в одночасье лагерь. Всадник на вершине горы растворился в сумраке. Его согнали воины, что с факелами в руках искали подло напавших на лагерь чужаков, не догадываясь, что призраки скрываются среди них.
Элиана, пробираясь вперед и уклоняясь от спешащих солдат, разглядывала тех, кто уводил султана. Кто из них? Это мог быть любой, абсолютно любой. И если Хасим ошибся, то она гонится за собственной тенью. Один держит руку за спиной Салах ад-Дина, не касаясь его, словно оберегая. Нет, не этот. И не тот, что озирается по сторонам, всматриваясь в ночь. И не те, которые пятятся спиной вперед, готовясь защищать султана от нападения преследователей. Значит…
Воин, идущий впереди, расчищающий путь для правителя Египта, вдруг обернулся, и его меч направился в грудь Салах ад-Дина. Следующий миг принес бы султану смерть, и ни один из тех, кто охранял его, не успел бы отбить прямой удар. Но острие клинка лишь задело пурпурное одеяние владыки, не пролив ни капли его крови, поскольку в последний миг рука лишилась силы, с которой должен был совершиться смертельный выпад. Захлебываясь кровью, содрогаясь в агонии и в нечеловеческом вое, наемник упал на землю. Его череп был пробит арбалетным болтом, что вошел в щеку и показался наконечником сквозь висок.
– Вон он! Этот стрелял! – воскликнул один из сопровождающих султана, готовясь броситься вслед удаляющейся фигуре.
– Вы намерены гоняться за моим спасителем? – спросил его Салах ад-Дин, презрительно изучая затихшее тело наемника, распластавшееся на земле, – или искать других убийц?
Воин виновато поклонился, но несколько раз все же обернулся в ту сторону, куда удалился стрелок.
Понемногу тревога, охватившая лагерь, улеглась. Изучая тела наемников, убитых людьми Элианы, воины сделали вывод, что это не лазутчики из осажденного замка, а исмаилиты. Наверняка, позднее гнев Салах ад-Дина обратится на Масьяф, когда он вспомнит дорогу назад, в родные края. Но пока его манили другие победы, а жажда власти, принимаемая султаном за жажду мира, ослепляла и гнала в путь.
Глядя на тихий предрассветный лагерь, до которого еще не дотянулись первые лучи восходящего солнца, Элиана прощалась. Прощалась с собственными цепями, что сковывали ее почти всю жизнь, с долгом, который оплатила этой ночью, с рабыней, которой когда-то была и оставалась, сама того не осознавая. Как осознание несовершенства родителей часто приходит с взрослением, так осознание несовершенства божества дарует свободу и избавляет от губительных иллюзий.
Вдыхая полной грудью утренний воздух, девушка смотрела на раскинувшийся под ногами лагерь. Но едва проснувшиеся воины своими голосами разогнали хрустальную магию раннего утра, она исчезла, незаметно, как растаявшие сумерки.
Порт Констанца. Румыния. Наши дни
Вдруг стало светло. Очень, невероятно. Все погрузилось в чистое, ослепительное, искрящееся сияние белого. Вадим странным образом ощутил, что больше не связан с Эмилией. Ни с ней, ни с собой. В точности, как в момент погружения в анимус. Возможно, его отключили, но почему же тогда он видит только бесконечно белый свет, словно очутился в зеркальной комнате с включенным прожектором. Он не мог моргать, как бывает во сне. Во сне люди не замечают такой мелочи, что они не моргают. Они могут хотеть справить нужду, они даже могут есть и заниматься сексом, но не моргают…
Черт, какая путаница в мыслях, в ощущениях. Он все еще испытывал сильные эмоции, которые принадлежали Элиане. Это все равно, что снять с себя чужую одежду, но еще чувствовать легкий запах чужого парфюма и пота.
– Вадим.
Прозвучавший голос не имел источника, как и этот проклятый свет. Он был повсюду, проникал насквозь.
– Вадим, не сопротивляйся. Я здесь.
Он оглядывался? Разве можно оглядываться там, где нет ни тела, ни пространства, как такового. Но он оглядывался, и, наконец, увидел нечто похожее на сгусток света посреди света. Трудно объяснить, но клочок сияния стал еще ослепительнее, что, казалось, невозможно.
– Тебе нужно сконцентрироваться. Человеческому сознанию трудно находиться в отсутствии границ. Соберись. Здесь есть стены. Есть углы, потолок и пол. Соберись.
Вадим не понимал, как это происходит, но вот он начал ощущать что-то. Странная такая уверенность, будто за спиной (у него есть спина?!) не пустота, а какая-то преграда, защита. Он больше не болтается вне гравитации, за пределами пространства. Он нашел свое положение, зафиксировался. Или так ему только кажется?
– Все хорошо, – сияние стало еще более выразительным, и голос теперь звучал направленно из этого яркого облака. – Теперь ты готов воспринимать.
– Кто ты? – спросил он, сам удивляясь, что у него есть голос, чтобы выразить мысли, которые только что метались по необъятным просторам. Что бы это ни было, оно подсказало верный путь к решению проблемы. Концентрация. Сведение максимума к минимуму, фокусировка на деталях, и вот ему уже нет дела до бесконечности окружающего пространства. – Элиана? Сэб?
Облако никак не изменилось, а его голос по-прежнему напоминал электронный женский тембр.
– Нет, Вадим. Я Ника.
Сэб в пятый раз ввела команду в строку и снова получила отказ. Обернулась к неподвижно лежащему Вадиму. Он не походил на мертвеца. Но и спящим его нельзя было назвать. Скорее – погруженным в кому. Но откуда тогда этот зашкаливающий пульс? Он словно бежал куда-то.
– Что если за Элианой гонятся? – предположил Колин, снова и снова проверяющий каждый провод и соединение в аппарате.
– Я похожа на дуру? – Сэб была настолько погружена в происходящее, что даже не могла как следует разозлиться. – Даже если бы она трахалась, он никак бы не реагировал. Это не сон.
– Я знаю, не ори, – Колин выпрямился и покачал головой. – Все в норме. Я не понимаю.
Услышав шаги, он обернулся к входящему Алексу. Оценив напряженные лица товарищей, командир мрачно поинтересовался:
– Что на этот раз?
– Визуализации нет, – Сэб ударила ладонью по столу и обернулась. – По всем показателям объект отключен.
– Но – нет? – уточнил Алекс, подходя ближе и глядя на облепленного датчиками Вадима.
– Нет, – подтвердила та. – Все шло нормально, я записывала и расшифровывала. И вдруг он отрубился.
– Он мог потерять сознание?
– Показатели в норме.
– А это? – Алекс указал пальцем на дисплей, где отображался пульс. Тот со 100 понемногу спускался к 80.
– Он будто чего-то испугался. Но теперь полный порядок.
– А если отключить?
Колин тихонько поддакнул, поскольку именно эту идею несколько раз подкидывал, уверяя, что своевременный «reset» еще никого не испортил. Но тут подал голос Прометей, о котором все успешно забыли.
– Спалить мозги старику решили? Ну-ну, давайте, – он сел на своей койке и повесил наушники на шею.
– Есть идеи? – огрызнулась Сэб. – Нет, так помалкивай.
– Да мне-то что, – пожал плечами тот. – Я ведь у вас такой же безропотный груз, как и этот морячок. Как вы там его назвали? «Объект»? Мило. Он за вас, кстати, сдохнуть готов, а вы…
Алекс подошел к нему и оперся на стойку, поддерживающую верхнюю койку.
– Ну давай, давай, напугай меня, – фыркнул Прометей, глядя на него снизу вверх. – Ты это отлично умеешь делать. Кстати, серьезно, вот просто талант! И внешность у тебя такая, подходящая. Ну чисто садист-маньяк. Твои приятели знают, по каким критериям отбирают оперативников среди ассасинов? Тех, которые под чужой личиной орудуют, как ты у тамплиеров? Нужна физическая привлекательность, и при этом совершенно, абсолютно незапоминающаяся внешность. Так, чтобы ты оставлял приятное впечатление, но никто не мог бы вспомнить твоего лица и дать его точного описания. Что говорят свидетели? «Обычный парень». Ах да, еще важная черта подсадной утки от ассасинов: беспрекословная преданность ордену и полное отсутствие принципов. А то мало ли что придется сделать, пока играешь на чужой доске.
Сэб переглянулась с Колином, будто пытаясь таким образом узнать, чего ждать. Алекс же хмыкнул и, почесав затылок, поправил:
– Братство. Мы не используем слово «орден».
Прометей глухо рассмеялся, но смех выдался слишком напряженным. Алекс тоже вдруг начал посмеиваться. Это походило на какое-то помешательство.
– Знаешь, почему ты все еще жив?
Веселье застыло на лице Прометея гримасой, а его собеседник все еще улыбался, будто сообщал хорошую новость:
– Я думаю, что тебя еще как-то можно использовать. Пока не знаю, как. Но пристрелить тебя я всегда могу. Это быстро. Вот почему ты все еще жив. И вот почему ты здесь.
– Пулей грозишь? – уже без смеха спросил Прометей. – И что, за борт сбросишь, как в пиратских историях?
– Океан большой, – произнесла Сэб фразу, которую не так давно сам Прометей сказал Вадиму.
Колин прокашлялся, привлекая к себе внимание, и указал на мониторы:
– Так все же… что делаем?
Сэб, прикусив губу, перевела взгляд на Алекса. Теперь решение должен был принять он. Посмотрев на часы, командир ответил:
– До отбытия пятнадцать минут. Если за это время ничего не изменится – отключай.
– Но… – попыталась возразить Сэб.
– Качка может привести к замыканию, ты же знаешь, – тихо напомнил Колин.
Женщина отвернулась к монитору, искоса бросив взгляд на Вадима.
– Ника? – Вадим был уверен, что его интонация передала удивление, хотя он все еще старался не зацикливаться на том, где находится и как именно может произносить что-то вслух, если отсутствует само понимание телесной оболочки. Но стоило об этом начать думать, как свет становился слишком ярким, до боли, и все снова смешивалось в хаосе. – Та самая Ника?
– Вероятней всего.
– То есть ты здесь? Как? Ты в анимусе?
– Почти. Точнее сказать, я – анимус.
«Это Ника. Та самая, которую ищет Алекс. Которая была до меня. Значит, она где-то рядом», – такие мысли крутились в голове Вадима, пока он не понял последних слов собеседницы.
– В каком смысле?
– В прямом. Я – его часть, как программа – часть отлаженной системы компьютера. Ты тоже. В данный момент твой мозг принадлежит ему и является его фрагментом. Чем больше подключено разумов, тем сильнее система, мощнее сеть.
– Зачем это? Я имею в виду, это всего лишь аппарат для выкачки прошлого. Или нет?
– Нет, – облако по имени Ника по-прежнему не проявляло никаких эмоций. – Это куда больше, чем ты думаешь. Это способ объединить множество…
Она запнулась, будто в горле пересохло, но спустя секунду продолжила:
– Множество сознаний в одно целое. Как это объяснить? Могу предложить сравнение. Как если бы взять мощный компьютер и несколько слабых. Для выполнения одной единственной задачи они могут быть равны по коэффициенту полезного действия. Что-то подобное происходит здесь и сейчас. Нас объединяют сетью.
– «Нас»? Ты про нас с тобой или есть кто-то еще?
– Кто-то. Их очень много. Сначала они слабо шумели, а теперь молчат. Слились в целое.
– И ты?
Она молчала. Вадим понимал, что верит ей, верит, что с ним говорит Ника, хоть все услышанное было фантастикой и напоминало какой-то глупый сон. Но, черт возьми, если все прочее реально, то почему же это – нет?
– Это похоже на чат, – произнесла она неторопливо. – Знаешь, такие раньше были в моде. Заходит толпа незнакомых людей и пишут что-то свое. И их сообщения соединяются в сплошной хаотический поток несвязных мыслей. Здесь то же самое.
– Как ты подсоединилась ко мне? Ты что, где-то рядом?
Это могло бы все облегчить. Если Ника поблизости, то не нужно отправляться в опасное морское путешествие в охоте за мифической Атлантидой.
– У тебя неверное представление о возможностях анимуса.
Хоть Вадим никогда не видел Нику, он легко представил, как хмурится его собеседница.
– Это же не Wi-Fi соединение… Как сложно это объяснить словами, ты не представляешь. Как описать красный цвет тому, кто его не видел? Или музыку тому, кто никогда ее не слышал.
– Ты уж попробуй как-нибудь, а я докумекаю, – Вадим почувствовал себя уязвленно, будто незримая девчонка обвинила его в глупости.
– Анимус – это не просто аппарат для воспроизведения памяти ДНК. Таковыми были его прототипы, первые версии. Позднее Созидатели поняли его истинную сущность. Это не проводки и платы считывают память, спрятанную в генном коде, это делает наш собственный разум, усиленный влиянием анимуса. По сути, это что-то вроде кофе в борьбе с сонливостью. Реакции ускоряются, концентрация возрастает, возможности увеличиваются, и все благодаря тому, что наш разум работает только на 10–15 %, а при помощи аппарата он разгоняется на добрых 70 %.
– Это смешно, – возразил Вадим. – Я читал, что это миф. Мозги работают на всю свою мощность, а это какая-то нелепица, выдуманная учеными.
– Нелепица – это то, что ты читал. Обычная неточность, которая позволяет Созидателям скрывать правду от людей. Есть большая разница между понятиями: «мозг» и «разум». Я говорила именно о втором. Анимус влияет на разум, заставляя тот работать на полную катушку. Если бы мы сами были осведомлены о своих возможностях, нам не понадобилось бы подключение. Мы бы помнили, что было во всех наших поколениях, и накопленный опыт делал бы нас мудрее. Мудрее и сильнее.
– Бесконечное сознание?
– Да. Это и есть бессмертие. Бессмертие, к которому стремились все. Философский камень алхимиков. Люди более не являлись бы разрозненными организмами, это была бы единая масса, живущая общим прошлым, ради общего будущего. Страшно, не так ли.
– Это и есть – Эдем? – догадался Вадим.
– Да, – Ника снова ненадолго замолчала и продолжила. – Черт подери, мне столько нужно сказать. Я так долго к тебе пробивалась. А ты отвергал меня.
– Я?!
– Да! Ты вбил себе в голову, что это Элиана не хочет раскрыть тебе свои тайны. Какая лажа! Элиана – давно труп. Ей пофигу на тебя и твою миссию.
Было немного странно слышать молодежный сленг из пульсирующего облака, и Вадим почувствовал, что улыбается. Если бы у него было лицо, он непременно улыбнулся бы, но пока он лишь ощущал свою улыбку.
– Значит, все это время ты была рядом?
– Мне не нужно быть рядом. Пойми ты. Анимус запустил неотвратимые изменения в нашем разуме. В твоем, моем, всех объектов. Мы имеем ту связь, которую бы имели люди, не посади они свой разум под замок. Мы бежим с той скоростью, которую сами себе разрешаем.
– Что? – Вадима удивила последняя фраза. К чему она?
– Ты не чувствуешь? – ее тон никак не изменился, но стало ощутимо волнение Ники. Будто сам Вадим почувствовал страх, но не знал, ни чем он вызван, ни откуда тот нахлынул. – Я тебя теряю. Черт! Они отключают тебя!
– Где ты находишься? – Вадим понимал, что кричит. Кричит на грани своих сил, поскольку теперь и сам стал ощущать холодок в пальцах ног и рук, давящую тяжесть в груди.
– Передай Алексу, чтобы не шел сюда, – яркий свет вокруг сменился разноцветными трепещущими кругами. Так бывает, если посмотреть на солнце и зайти в темное помещение. – Он – сукин сын, но я сделала всё, чтобы спасти их. Второй раз…
– Ты в Атлантиде? Где ты?
– Где? Кто? Дайте кулек, его сейчас вырвет…
Вадим почувствовал, что его перекатили на бок, он хватал распахнутым ртом воздух, но его не тошнило. Опасения Сэб были напрасны.
– Ну и видок. Воды?
– Оставьте его в покое. Пусть подышит.
Вадим ощущал боль в груди. Нет, не душевную, а физическую боль. Как будто ребра вдавили внутрь.
– Все пучком, моряк?
Перед глазами мелькнул фонарик, затем лицо Колина, который пару раз щелкнул пальцами на уровне своих глаз.
– Нормально, реагирует.
Вадим снова лег на подушку, с некоторым удивлением глядя на серые стены, светлый потолок, на людей, находящихся рядом. Он не чувствовал себя проснувшимся. Скорее, нырнувшим из одного сна в другой. Здесь все было реальным, но не менее реальной была Элиана, а затем – Ника.
– Ты спрашивал об Атлантиде, – рядом с его койкой на корточки присел Алекс. Он пристально вглядывался в лицо Вадима, словно подозревал его в чем-то. – Кого?
– Мне дышать тяжело, – с трудом выговорил Вадим.
– Это потому, что тебе искусственное дыхание пришлось делать, – вмешался Колин. – У тебя вдруг сердце биться перестало. Нас это встревожило. Извини за синяки. И учти, что целовался я с тобой не по своей воле.
Вадим перевел взгляд на Алекса.
– Я говорил с Никой.
Эти слова прозвучали как раскат грома посреди ясного неба. Даже Прометей, все время сидящий у стены в расслабленной позе, вдруг подскочил.
– С Никой? – переспросил Алекс напряженно. – Ты уверен? Это могло быть простой фантазией, разве нет? Фактически, ты не был подключен…
– Фактически – был, – прорычал Вадим. – Она потому и пробилась.
Переведя дыхание, он рассказал, что успел запомнить со слов Ники, и когда замолчал, в комнате еще долго оставалось тихо.
– Значит, она нас спасла? – переспросил Алекс, оборачиваясь к Прометею. – И она в анимусе.
– Я так понял, – подтвердил Вадим.
– Они ее что, подключили на два года? – в ужасе прошептала Сэб. – Господь милосердный, да она ж уже, наверное…
Женщина замолчала, украдкой глянув на Алекса. Тот уперся взглядом в стену и никого больше не замечал. Немного помолчав, командир снова повернулся к Вадиму:
– Теперь давай подробнее, что она сказала про эту… мозговую сеть?
– Единство разумов, – машинально поправил его Вадим, с удивлением осознавая, что теперь понимает раздражение Ники. Формулировка действительно имела огромное значение.
Рассказ получился сбивчивый. Некоторые детали видения ускользали из памяти и всплывали позже, в хронологии было легко запутаться. Но в итоге получилась вполне сносная картина произошедшего. Теперь, послушав самого себя, Вадим задумался о том, насколько фантастично и нелепо звучали слова Ники. И в то же время, что-то заставляло его принять их за правду.
– Стойте-стойте, – Колин поднялся, несколько неуверенной походкой прошелся по каюте. Судно отчаливало и пол под ногами еле заметно колебался. – Хотите сказать, что Созидатели нарочно создали нечто вроде Wi-Fi сети из мозгов, подключенных к анимусу, правильно? Такое вполне возможно…теоретически. Но зачем им это?
– Возможно, таким образом они пытаются соединить все воспоминания и найти недостающий элемент? Что-то, что им не удалось прежде? – Алекс хмуро сложил ладони, будто для молитвы, и уперся в них лбом. – Я не знаю.
– Давайте разложим по полочкам, – перехватил инициативу Ромен. Судно снова качнуло, и его толкнуло к койкам. Больно ударившись локтем о металлическую стойку, Ромен зашипел сквозь зубы и принялся растирать ушиб. – Merde… Так все же. Что у нас есть? Атланты ищут супер-оружие, как нас всех заверяет Алекс, и тут мы узнаем, что они настроили мозги объектов, как огромный компьютер. Возможно, таким образом, они хотят облегчить поиск? Или же – создание этого неизвестного нам артефакта.
– Какая чушь!
Этот голос всех удивил. О Прометее успели благополучно забыть. Он поднялся со своего места, для устойчивости уперся одной рукой в стену, другой – в дверцу шкафа.
– Вы что, все в это поверили? Мало ли, что морячку привидеться могло. Тень отца Гамлета явилась, а вы и уши развесили, планы строите.
Алекс медленно повернулся к нему.
– Гляди, как задергался, – хохотнул Колин, наблюдая за пленником. – Видать, верно угадали?
– Да что ты скалишься?! – фыркнул тот. – Сами подумайте, это же полная лажа!
– Здесь не жарко, – тихо произнес Алекс. – Кому-нибудь жарко?
– Не-а, – отозвался Ромен.
Остальные озадаченно покачали головами.
Догадавшись, куда направлен пристальный взгляд Алекса, Прометей вытер лоб, и с удивлением посмотрел на влажные пальцы.
– Да брось, – его ухмылка вышла слишком нервной, – Шерлок, дедукция тебя подводит.
– А потовые железы – тебя, – вставила словечко Сэб.
– Что же ты так нервничаешь? – Алекс положил ладонь на левую руку Прометея, ту, что упиралась в шкаф. – Дергаешься чего-то, суетишься… Ну ошиблись мы, и что с того? Тебе-то какая забота?
– Пока мы в одной лодке… во всех смыслах, – тот дернул плечом, явно желая высвободить руку, но Алекс сжал пальцы и не дал этого сделать, – не хочу, чтобы вы тратили время на всякую ересь.
Последнее слово он произносил уже сквозь стиснутые зубы, поскольку Алекс продолжал сжимать его руку все сильнее. Зарычав, Прометей толкнул ассасина ногой, целясь в колено, но угодил по голени. От хука слева Алекс уклонился, удар справа приняла на себя койка. Но в какое-то мгновение пистолет из кобуры командира очутился в руках пленника.
Дернувшийся, было, Колин, замер. Сэб шумно вздохнула, подобралась, не сводя глаз с дула, направленного в их сторону. Щелкнул предохранитель. Ромен сделал шаг в сторону, Колин – к нему, и Вадим, стоящий в другом конце комнаты, вдруг осознал, что они закрывают его от возможного выстрела. Собой закрывают.
– Не дури, – Алекс протянул руку, чтобы забрать оружие, но в тот же момент пистолет повернулся к нему.
– Вы не понимаете, – Прометей покачал головой. У него на лице было искреннее сожаление, как бывает у людей, разочаровавшихся в попытках донести простые вещи до бездумных слушателей.
– Ты больше не с ними, – напомнил Колин. – Слышишь? Тебе не нужно им служить.
– Я и не собираюсь, – фыркнул тот. – Я дезертир, ясно? Бежал с поля боя – да, но хочу ли я, чтобы моя армия проиграла войну? Нет, черт подери! Я за них, ясно? Это как сражаться с Гитлером, есть только «за» и «против». И даже если не хочешь лезть под пули, даже сидя в своей конуре, ты решаешь: «с кем я?»
– И ты решил, – спокойно произнес Алекс, уводя взгляд от дула пистолета снова к глазам собеседника. – Сидеть подальше и болеть за своих.
– Что? Думаешь, я трус? – Прометей нервно хохотнул, – думай, что хочешь. Плевать.
– Ну так стреляй, – пожал плечами Алекс. – Патронов на всех хватит. Или ты хочешь все плаванье нас держать на прицеле?
Пистолет плясал то в сторону сгруппировавшихся ассасинов, закрывающих Вадима, то в сторону Алекса, и в последний момент ствол остановился на уровне лба последнего. Прометей спустил крючок, но вместо грохота выстрела все услышали щелчок осечки. Снова и снова. Прометей оскалил зубы в улыбке, выражающей и разочарование, и сожаление, что так обманулся. Алекс пожал плечами и хмыкнул, будто спрашивал: «Как ты мог подумать, что я отдам тебе заряженный пистолет?!»
Ромен и Колин немного расслабились, Сэб сама потянулась за пистолетом, но в это время Прометей ударил Алекса рукоятью и оттолкнул плечом. Он попер напролом, сшибив головой Колина, сметя Вадима, и вырвался из каюты. Алекс, выхватив пистолет из рук растерянной Сэб, выскочил следом. Остальные кинулись за ним.
Прометей бежал невероятно быстро, от него шарахались в сторону попавшиеся на пути матросы. Оттолкнув двоих из корабельной команды, выходящих из лифта, он бросился в кабину и зажал кнопку. Алекс не успел всунуть руку в щель между дверями и ударился о закрывшиеся створки. Не тратя времени, он кинулся к лестнице. Соревноваться в скорости с лифтом на широких пролетах было не так-то просто. Он перескакивал по несколько ступенек, слышал, как, отстав, внизу отбивают такт быстрыми шагами Колин и Ромен.
Читать бесплатно другие книги:
