Три закона Дамиано Ротарь Михаил
– Отец Павел! Но ведь в писании ничего не сказано про курение. Не было табака тогда в святой земле и даже в Риме!
– Неправда! Фимиам богам языческим и тогда курили. А в книге пророка Исайи есть прямые слова: «Не носите больше даров тщетных: курение отвратительно для Меня!»
– Может, это неточный перевод? Тогда у евреев точно не было табака.
– Курение табака – это ритуальное служение своему божеству у американских индейцев. Фимиам идолам – это большой грех. И есть другая причина: сокращать жизнь пагубными привычками и нездоровым образом жизни – тоже серьезный грех. Это медленное самоубийство. На Русь эту пагубную привычку в Смутное время завезли поляки и литовцы. Царь Михаил Романов преследовал любителей дьявольского зелья, и даже издал указ, по которому курильщики получали шестьдесят палочных ударов по подошвам.
– Но распространил курение на Руси Петр Первый. Его же считают прогрессивным царем!
– Он очень большой греховодник был! Он вино и водку ведрами пил, но это полбеды. Он распутствовал, дикие оргии устраивал под названием «ассамблеи». А то, что он западные порядки на Руси внедрил, так еще не известно, хорошо это или плохо.
Матвей всю дорогу молчал. Он думал о чем-то своем. Я не заметил ничего особенного в его поведении.
Мы опять переехали речку под названием «Кокаиновые Мосты». Кто-то слепил нас сзади. Дорога была узкая, двум машинам с трудом разъехаться, и они нас не обгоняли. Вдруг дорогу перебежал совсем некстати выбежавший из леса лось, и наш шофер инстинктивно затормозил. Идущая сзади машина влетела нам взад, и оттуда послышался отборный мат. Мы все остановились. Лось моментально с топотом исчез в лесу, что был через дорогу..
Нас поддала в зад обыкновенная «Audi», ничем не примечательная. Наш джип не пострадал нисколечки, у них слегка пострадал бампер. Инцидент яйца выеденного не стоил. Тем более, виновниками были они. Не выдержали дистанции, и точка! Но объясниться надо.
Оттуда вышли три крепких пацана, еще один остался в машине. Один из них, вероятно, главный, стукнул по капоту нашей машины кулаком:
– Вы что, козлы, подставить нас решили? Какого хера тормозить так резко?
Наш шофер стал объяснять им:
– Нам дорогу перебежал лось. Пришлось резко затормозить. Вы могли бы и дистанцию соблюдать. И так километа два меня в зеркало слепили!
Только сейчас эти гопники увидели, что шофер одет в рясу. Один из них начал заливаться истерическим гоготом:
– Пацаны, ну прикол какой-то! На ночь глядя попа с попенком встретить! Да еше на такой тачке. Попик, слушай, дай машину покататься! Через пару лет вернем, честное пионерское! Даже бензина полбака зальем!
Тот, что был главным у них, был не так остроумен:
– Короче, святители, правила такие: здесь хозяева мы! Нам никто не указ, даже ментура! С вас сто баксов за бампер. Или оставляйте здесь свою тачку и валите пешочком, пока кости целы.
С этими словами он ударил кулаком в живот послушника, и тот согнулся, с трудом удерживаясь на ногах.
Два его кореша заржали, радуясь шутке своего предводителя. Но отцу Павлу и мне этот юмор не понравился. Не сговариваясь, мы вылезли из машины наружу.
Вопрос был даже не в сотне баксов за бампер, хотя по всем законам правда была на нашей стороне.
От нас ответил отец Павел. «Вначале было Слово».
– Одумайтесь, дети мои! Не творите греха понапрасну!
– Пошел ты, папаша, на хрен!– ответствовало дитя божие. – Сто долларов на капот, и валите домой, пока мы добрые. А то мы тебя поразим.
– Не добро ты творишь, но зло! Покарает тебя Господь, не увидишь ты сына своего, так и сгинешь в темнице беззубым!
Сверкающий пока здоровыми зубами детина ухмыльнулся, посмотрел на упивающихся смехом корешей и попытался нанести удар священнику. Но дальше произошло что-то непонятное. Отец Павел, слабенький, толстый и лысеватый старичок, моментально пригнулся. Удар пришелся в воздух. Святой отец нырнул под руку этой грешной детины и сам ударил того в живот. Затем он приподнялся, поднял грешника на себя и понес бренное тело на обочину.
Он скинул его туда и сразу же обернулся, проверяя, чисто ли за спиной. Затем перекрестился и вернулся на поле брани.
Он отсутствовал недолго, но диспозиция чуть изменилась. «Шестерки» успели достать монтировки и размахивали перед нашими лицами, словно мечами.
– Виктор! Мой правый, твой левый,– услышал я от него.
Мне некогда было удивляться перемене в лексиконе святого отца. Их надо было рассоединить и разбираться с каждым по-одиночке. Я вытянул губы трубочкой и стал гугнявить, подражая персонажу из старой комедии:
– Утю-тю-тю! Иди ко мне, мой милый!
«Мой милый» махал монтировкой, но делал это явно непрофессионально. Я сделал шаг.
Отец Павел подходил к его корешу с другой стороны. Наконец, у моего не выдержали нервы, и он ринулся на меня. Я присел, отклонился в сторону и сделал подсечку. «Мой милый» с проклятиями полетел на землю.
В качестве признания в любви я поцеловал его ногой двумя контрольными ударами в грудь и в пах. Полчаса отдыха ему гарантировано.
Моментально я кинулся к отцу Павлу. Но моя помощь ему была не нужна. Я не видел как, но помощник «властелина дороги» уже лежал на земле, а отец Павел сидел на его груди и душил его той самой монтировкой, приговаривая при этом:
– Дух позорный, я же предупреждал тебя о покаянии! Истинно говорю тебе: когда ты «откинешься», никто тебя не встретит у врат тюремных. Детей своих ты увидишь, но они плюнут тебе в лицо. И носить они будут уже другую фамилию, и жена твоя будет тяжелой, но не от тебя. Меня ты тогда вспомнишь, но поздно уже будет. Пойдешь в кабак напиться с горя, там тебя на пику и посадят!
Проблема была решена. Их водитель, виновник происшествия, не знал, что ему делать. В схватке он не принимал участия, но боялся попасть под горячую. Бить его было не за что, ему еще достанется за аварию от своего перекалеченного босса. Мне стало его жалко.
– Не вибрируй. Тебя бить не будем. Не рыпайся. Теперь слушай сюда внимательно! Там лежит твой предводитель.
– Я вижу.
– Видеть мало. Надо его поднять. Потом погрузишь остальных. И в больничку всех. Ври там, что хочешь, только про эту встречу забудь. Подрались между собой по пьянке, и баста! Не выполнишь – до следующей субботы не доживешь. Если не веришь, могу любые аргументы предъявить. Где больничка ближайшая, знаешь?
– Знаю! – испуганно ответил он.
– Это не огнестрелка, ментам докладывать не будут. Бампер сами почините. Марш!
Мы проследили, как он всех погрузил в машину. Он обогнул нас и резво попер вперед.
Шофер уже отошел от удара, но теперь за руль сел сам отец Павел. Он стартанул не хуже своего инока. Мы сопровождали их до тех пор, пока он не свернул на знак «Медпомощь».
– Скажите, отец Павел, а так драться Вас в семинарии научили?
– Нет, Виктор. Я же не в рясе родился. Я крестился, веру и постриг принял уже в твоем возрасте. А до того Афган был, десантная рота. Второго августа каждый год принимаю стопку за упокой всех тех, кто из нашего взвода там остался. Всех поименно поминаю. Двери после вечерни закрываю и тихо молюсь. Один.
– До сих пор помните?
– Такое не забудешь. Столько крови и боли, что Апокалипсис легким праздником кажется.
Когда читаю откровения Иоанна, всегда вспоминаю: «Духи за зеленкой! Огонь!» Во сне иногда даже сам не разбираю, где духи бестелесные, а где телесные, «душманы».
– На пуштунском «душман» означает «враг». А «дух» – то же самое, только по-русски.
– Истинно так.
Дальше мы ехали почти всю дорогу молча. Отец Павел повернулся назад и сказал строго:
– Накладываю на вас эпитимью молчания. Ничего не было, в дороге заплутали из-за темноты. Да и настоятель монастыря слишком был разговорчивый, все отпускать не хотел. Так и скажете!
Впрочем, это относилось только к шоферу, который теперь был не у дел. Матвей сидел и по-прежнему никак не реагировал на все происходящее.
Уйди, противный!
За окнами не было ни облачка. Природа истосковалась без дождя.
Мы приехали. Матвей вышел из машины, прошел через ворота и собирался погладить своего четвероногого друга. Но пес сразу оскалился, не признав в нем хозяина. Котенок тоже взвигнул и скрылся в огороде.
Иван стоял возле картины и напряженно глядел на демона. Матвей поздоровался с Иваном и присел на кровать. Иван положил руку на его голову и вдруг резко отдернул ее, словно там проскочила электрическая искра.
– Пойди покури, – сказал мне Иван.– Нам надо поговорить.
Их разговор длился не менее получаса. Что там происходило, я не видел и не слышал. Но Иван вышел оттуда мрачнее тучи. В гостиной мы напряженно ожидали его появления.
– Дело такое, – промолвил он. – Это не эпилепсия и не психоз. В нем действительно живет демон. Единственное, что хорошо: этот демон не желает его смерти и не хочет нанести ему вреда. Ему нужно только тело. И он не особенно злобен. Я видывал и хуже.
– Это тебе сам бес сказал?
– Пока нет, это сказал мне Матвей. У них иногда внутренние беседы между собой происходят.
– Когда ты начнешь изгонять его?
– Через час. Лучше всего это делать за час до полуночи.
– Но как это можешь делать ты, некрещеный?
– Могу. Это заблуждение, что экзорцист должен быть крещеным. Бесов изгоняют и в Тибете. И мусульмане тоже изгоняют своего Шайтана.
– А ты уже изгонял бесов?
– Да, и не раз. Именно для этого меня и позвал Дамиано.
– Тебе нужны распятие, святая вода, иконы, Иоанн?– спросил отец Павел.
Я обратил внимание, что первый раз священник назвал его по имени. Его неприязнь к нам явно сильно уменьшилась.
– Нет, отец Павел. Только свечи и спички.
– А моя зажигалка не пойдет? – решил подхалимить я.
– Нет. Только спички. Заприте в конуру собаку. Бывает, бес выходит из одного тела, но занимает другое. Это может быть и животное. Бешеный человек – страшная сила. Но бешеного пса поймать тоже трудно. Он даже может порвать цепь. Вы можете находиться неподалеку, если мне потребуется помощь, но лучше в другой комнате.
– А ты не боишься, что бес переселится в твое тело, Иван?
– Боюсь. Но мое тело для него малопривлекательно, я некрещеный.
Отец Павел подтвердил:
– Истинно. Дьявол особенно старается искушать монахов, святых или епископов. И чем выше духовный статус смертного, тем привлекательнее для него его тело. Но если в меня попытается вселиться, то мы с ним еще капитально повоюем.
Иван взял двенадцать свечей. Василий и отец Павел молились. Шофер тоже молился, но делал это явно машинально и неискренне.
Я увидел, что это уже не шутка. Но это и не черная месса. Обо всем этом мне рассказывал Дамиано. В такой мессе могут участвовать даже священники, если они хотят переметнуться на сторону дьявола. Перевернутый или поломанный крест, разбитая икона, обнаженная женщина, кровь или ее имитация – это спектакли для впечатлительных тинейджеров. Маги могут использовать для пущего эффекта череп человека или его муляж. Самые продвинутые фокусники теперь используют ионизаторы воздуха или стробоскопы. Но вот белых свечей в сатанинской мессе может быть не более одной. А здесь двенадцать.
Иван прочертил мелом на полу две концентрические окружности вокруг портрета. Затем нарисовал внутри шестиугольную звезду Давида. На каждом из концов звезды он поставил по свечке, по одной в круге первом и по одной во втором. Я вспомнил про Вия и понял, что второй круг – это запасной редут. На тот случай, если демон прорвет первый бастион. Значит, Иван на самом деле в этом что-то смыслил.
Иван зажег спичку и повернул ее вертикально, чтобы она горела подольше.
Огонь медленно перемещался к его пальцам, и пламя опалило их. Но Иван не бросал спички. При этом он что-то шептал. Я не разобрал даже, на каком языке он говорил.
Иван повторил эту же процедуру со второй спичкой.
Третьей спичкой он зажег свечу и стал зажигать от нее остальные. Когда Иван запалил последнюю свечу, он громко произнес:
– «Adjure te, spiritus nequissime, per Deum omnipotentem»
Глаза на холсте ярко вспыхнули.
Иван продолжал что-то говорить на латыни. Отец Павел тихо переводил и комментировал:
– Вначале надо узнать имя Демона. Бывает, что удается и договориться по хорошему. Демон при этом может болтать на непонятном языке, своим голосом или голосом жертвы, или наоборот, рассказывать увлекательные истории из своей жизни. Главное – не дать ему перехватить инициативу и не обращать внимания на его слова.
– А почему надо говорить обязательно по-латыни?
– Дьявол понимает и говорит на любом языке. Но процедуру можно проводить только на латыни, греческом или древнееврейском. Это языки Священного Писания. Иначе заклинания не подействуют. Сатанисты вызывают Дьявола на Енохианском языке. Православный же священник может изгонять демона на старославянском.
Вдруг поднялся сильный ветер. Ночное небо внезапно покрылось тучами, и стало совсем темно. А синоптики уверяли, что дождя не будет еще неделю!
Сверкнула молния, разразилась гроза, и Матвей заговорил неестественным голосом:
– Меня зовут Амдусциас. Я – главный музыкант ада.
Голос его был хриплый, низкий и настолько громкий, что в комнате задрожали все стекла.
Губы Матвея при этом не двигались. Звук исходил откуда-то изнутри его тела.
Отец Павел тихо продолжал переводить, постоянно крестясь.
– Зачем ты занял место, тебе не принадлежащее?– продолжил Иван.
– Все тела хороши. Мне нужно тело.
– Ты бы мог выбрать тело свиньи или осла.
– Ослы имеют отношение к музыке, если их шкуру натягивают на барабаны. А у свиней плохой слух.
– Почему тогда ты выбрал именно Матвея? Он не музыкант!
– Потому что именно он нарисовал мой портрет.
– Он рисовал и святых угодников, и ангелов!
– Ангелы имеют свои тела. Нам же их надо забирать силой, умом и старанием. Не надо ему было этого делать!
– Он сделал ошибку. Он же человек! Покинь его! Выбери себе пьяницу или сатаниста, гомосексуалиста или какого-нибудь продавца левой «водки»! Дай ему возможность рисовать! Он не только иконы рисует! Твои соплеменники не тронули же Врубеля и Гете!
– Ты прав. Они нам сделали хорошую рекламу. Но что я буду иметь взамен?
– А чего ты хочешь?
– Я хочу Лилит. Мне одиноко без женщины. Мне надо продолжение моего рода.
– Но она – жена самого Сатаны! Он испепелит тебя!
– Другой Лилит. Она существует. Она ждет встречи со мной, хотя до сих пор об это не знает. Пусть в течение трех дней этот художник нарисует ее. Он знает, как она выглядит.
Тут Матвей ответил своим голосом:
– Я не знаю!
– Найдите. Он художник, я музыкант. Мы поймем друг друга. Не тратьте времени на сотрясание крестом или поливание меня святой водой. Не поможет. Я ее пью, как газировку.
При этом сосуд, который поставил отец Павел для этой процедуры, вдруг начал на глазах пустеть. Скоро он оказался абсолютно сух, и оттуда вылетели три мухи.
– Я жду три дня. Прощайте.
Раздался треск и какой-то хлопок. Мы кинулись к Матвею. Свет везде погас, пес во дворе завыл от страха. Ему стали вторить все соседские полканы.
На полу лежал обессиленный Иван. Из его носа текла кровь. Матвей тоже лежал на кровати без чувств.
Все свечи в комнате тоже погасли. В комнате стоял сильный запах серы.
На картине ухмылялся дьявол. Выражение его глаз было торжествующим. И в то же самое время он был печальным и задумчивым.
Мы подняли Ивана и положили на кровать. Он понемногу приходил в себя.
– Хорошо провел отчитку, Иоанн, – похвалил отец Павел. – Где ты научился?
– Было дело. Но мы его не победили еще. Он только дал нам три дня отсрочки.
К Матвею тоже стал возвращаться нормальный румянец.
Я вставил пробки в электрощиток и сказал:
– Да будет свет!
Отец Павел неодобрительно покачал головой:
– Не богохульствуй, Виктор!
– Простите, отец Павел.
Матвей уже почти полностью оклемался.
– Ты сможешь нарисовать невесту этого Демона за три дня? – спросил я его.
– Я могу нарисовать картину за одну ночь. Но я даже не представляю, как она выглядит. Я никогда не рисовал ведьм. Мне нужна натура.
Отец Павел предложил:
– Я знаю настоятельницу женского монастыря в сорока верстах отсюда. Она сможет подобрать красивую натурщицу из своих монахинь. Мы отмолим этот грех за нее, а с настоятельницой вопрос я как-нибудь улажу. Они тоже знают про Матвея и его иконы, и помогут. Только пусть все думают, что с нее пишут деву Марию.
Я подумал и возразил:
– Невеста демона не может быть девственной и кроткой. Наоборот, она должна быть порочной, очень развратной и красивой. Похоть должна просто переть из нее.
– И где же мы найдем ее за такой срок?
– Очень просто. Через Интернет. Но от нее не отделаешься молитвой и литургией. Только за наличку, желательно доллары. У меня еще осталось кое-что. Есть у меня даже подходящая натура, но она далековато отсюда.
Мурка в кожаной тужурке
Я взял планшет и набрал в поисковой системе несколько ключевых слов.
Увидев на экране результаты, отец Павел стал плеваться:
– Фу, срамота какая!
Он отошел к столу и залпом выпил еще стакан водки.
– Иван, иди сюда!
На экране была целая куча объявлений, с фотографиями и телефонами. Там были красивые и очень красивые женщины. Некоторые в нижнем белье, некоторые без оного. Одни слегка прикрывали свою наготу, другие ее выпячивали напоказ. Были и ангельские личики, но нас интересовали не такие. Мы перебрали с десяток кандидатур, но Иван все был недоволен:
– Не то, не то. Опять не то!
Мы перешли в раздел садомазохизма, так называемых «госпожей». В кожаных одеждах, с плетями и намордниками, жрицы садомазо-любви предлагали свои услуги. Ивана не сильно интересовал спектр тех удовольствий, которые они оказывали. Он бегло просматривал все изображения безо всяких эмоций, иногда комментируя себе под нос: «борборитка, сеифянка, гностичка».
Наконец, Иван выбрал подходящую кандидатуру.
– Эта!
Данная «госпожа» выложила на страничке целых пять своих фотографий. Иван просмотрел их все до единой, попросил увеличить и уверенно сказал:
– Да. Это она!
Она была очень привлекательной, вожделение подобралось и ко мне. Матвей подошел к нам, глянул на экран и тоже одобрительно кивнул головой.
Я не знал, было это мнение самого Матвея или того, кто в нем сидел.
Высокая брюнетка с кудрявыми волосами и безупречной фигурой бесстыже звала к себе. На ней был кожаный ошейник с шипами. Широкий пояс, тоже из кожи, обхватывал тонкую талию, а жилетка с круглыми прорезями для грудей только подчеркивала их красоту и крепость. Она была обута в длинные сапоги, но ни трусиков, ни другой защиты от наготы не было. Эта дама держала в правой руке плеть. Она высокомерно, с загадочной улыбкой, смотрела с фотографий и призывала к себе.
Плеть была непростой, она даже имела эфес, как у шпаги. «Госпожа» томно облизывала пухлые губки. Такая вампирша высосет не только всю кровь и то, что положено по профессии, но и всю душу. И даже черепом не подавится. Единственное, что меня смущало: у нее был крестик. Он был не православный, не католический, и даже не мальтийский крест или свастика, а какой-то другой, языческий символ. Символ солнца с четырьмя лучами: вверх, вниз и в обе стороны. И висел он не на дорогой золотой цепочке, а на самой простой мельхиоровой. И никаких других украшений типа золотых колец и браслетов, которыми так дорожат такие женщины, на ней не было.
Такие девочки рекламируют себя обычно под псевдонимами. Прочитав его, я вздрогнул. Мы ее искали не по имени, а только по профессии. Перед этим были Эдит, Карина, Офелия и даже Кассандра. Эта называла себя Лилит!
Я набрал ее телефон. Была уже поздняя ночь, но трубку подняли сразу же. Такова их профессия. Как и следовало ожидать, такая женщина стоила недешево. Выслушав прейскурант на ее услуги, я ответил:
– Не надо нам «золотого дождя». В кожаной одежде на всю ночь, и не забудь плеть! Но свой крестик оставь дома!
Через полчаса к дому подъехала машина. Из нее вышли двое крепких парней. Они вошли в дом и осмотрели все комнаты. Портрет демона был уже прикрыт покрывалом. Их не удивило ни присутствие священника, ни то, что на месте «случки» было несколько мужчин. «Госпожа» в дом пока не входила. Несмотря на лето и жару, она была в норковой шубке. В руках она держала круглый футляр, похожий на тубус для чертежей.
Один из них напомнил прейскурант.
– Если будут двое, то полуторная оплата. Если групповушка, двойной тариф. Кто клиент?
Я кивнул на Матвея.
– Хорошо. Гоните четыреста баксов. Деньги вперед, в восемь утра за ней приедем. У нас минута простоя – десять баксов. И мы шутить не любим. Если вздумаете повредить девочку – пожалеете, и очень сильно!
Я отстегнул нужную сумму.
Охранник был вполне удовлетворен и высказал свой вердикт «госпоже»:
– Заходи, чисто! Не наркуши, и не «братки».
Я не хотел расстраивать этих «менеджеров». Они были бы весьма удивлены, если бы узнали, какая «оргия» ожидает эту девочку.
«Госпожа» прошла внутрь:
– Меня зовут Лилит. Помогите мне снять шубку.
Я с удовольствием помог. Под шубой у нее была только «спецодежда», как на тех фотографиях. В жизни она оказалась еще красивее и агрессивнее и просто провоцировала на грех. Во мне уже бурлил тестостерон. Она мельком взглянула на священника и улыбнулась. Наверняка она подумала про него что-то греховное.
Отец Павел увел шофера и сам ушел, от греха подальше. Я слышал, как он по пути проклинал современные распугные нравы, упоминал Содом, Гоморру и вавилонских блудниц, перемежая старославянский язык с современными ругательствами. Некоторых блудниц он даже упомянул по имени.
«Госпожа» взяла свой футляр и достала плеть. Она оказалась совсем не простой. К веревкам были привязаны маленькие свинцовые шарики «для большего сладострастия». Сам корпус плетки был деревянным и покрыт черным лаком. Лилит нажала какую-то кнопку, как на зонтике. Внизу раскрылась рукоятка, похожая на эфес шпаги. Такая плеточка стоила недешево, она наверняка была изготовлена по спецзаказу.
Поигрывая ею, она облизнула губки и кокетливо начала заигрывать с Матвеем:
– Ну что, начнем? Как ты хочешь? Пойдем, мой непослушный мальчик! Мамочка тебя сейчас примерно накажет.
Матвей растерялся и не знал, что делать.
– Снимай все свои причиндалы, – приказал я.– Сапоги тоже!
– Зачем? Так сексуальнее!
– Как сексуальнее, клиент решает.
Она сверкнула своими большими глазками, скинула ремень и кожаную тужурку с дырками. Ее стройное нагое и полностью бритое тело было просто великолепно! Лилит потянулась и заложила руки за головой, изображая томность. Я хорошо понимал ее клиентов. Но дело есть дело. Я помог снять ей сапоги.
– Проходи туда,– показал я в сторону Матвея.
Я с удовлетворением увидел, что она послушалась меня и крестик оставила дома.
Художник задернул шторы и включил все лампы. Свечи были уже убраны, портрет Амдусциаса тоже. За то время, пока мы ожидали жрицу маркиза де Садда, Матвей уже подготовил холст, кисти и краски.
– Стань там. Подними плеть выше. Еще выше. Вот так. И не двигайся.
И он стал творить.
«Госпожа» была явно удивлена таким авангардизмом.
– А когда меня будут трахать? – совершенно искренне спросила она.
– Если останется время. Мы должны успеть до восьми утра. Уплачено, поэтому не рыпайся, – ответил я.
– У меня такие клиенты в первый раз, – рассмеялась она. – Вы импотенты или гомики?
– Ни то, ни другое. Твои сиськи через двадцать лет обвиснут, на заднице появится целлюлит. Твоя попа не пролезет даже в эти двери, а на лице будет сорок морщин. Поэтому надо успеть увековечить тело твое, Джоконда ты наша!
Услышав такие комплименты, Лилит испепелила меня взглядом. Матвей уловил этот момент и взмахнул кистью, начав портрет именно с глаз Но ей, наверное, понравилось сравнение с Джокондой, поэтому она смилостивилась надо мной:
– Так вам нужна просто натурщица? Придурки, объяснили бы все по телефону! Я бы вам таких девочек посоветовала, даже целочек! Они просто кипятком писяют, все в модели рвутся. А их на каждом кастинге в постель тащат. И они подешевле меня. У многих рожи и покрасивее вашей Николь Кигмен.
– Не Кигмен, а Кидмен. Держи крепче плетку, Лилит!– одернул ее Матвей.
Творцу мешать не стоит. Выходя из комнаты, я спросил:
– А почему ты себе погоняло такое придумала, «Лилит»?
– А тебе не все равно?
– Просто интересно.
– Хрен с тобой! Раньше я под именем Мессалины работала. А подруга моя по паспорту Лилит и была. Мы часто с ней на пару к клиентам выезжали. Она армянка была. Года два назад маньяки обкуренные ее порезали на части, а голову ее так и не нашли. Закопали в закрытом гробу. А по паспорту я Вика. Но об этом мало кто знает. Паспортный стол, менты, да еще несколько человек. Сама-то я из Краснодара. А Лилит была из Армавира.
Я прошел в комнату, где сидели отец Павел и его шофер. Послушник не пил, в любой момент его могли запрячь куда-то ехать. Он дремал в кресле в наушниках. Зато священник уверенно напивался. Водки в доме хватало, и я тоже налил себе полстакана.
– А кто такая Лилит, отец Павел?
– В священном писании про нее почти не упоминают. В еврейском тексте книги Исайи предсказывается появление ночного привидения «Lilith». Во многих еретических апокрифах про нее говорят, что это первая жена Адама. Бросив его, Лилит стала злым демоном, убивающим младенцев. Она не желала подчиняться своему мужу, так как считала себя таким же творением бога. Она отказывалась ложиться под него. Это он должен под нее ложиться, как она ему сказала.
– В «Камасутре» есть много и других вариантов. Могли бы найти и компромисс.
Читать бесплатно другие книги:
