Прихоти повесы Дрейлинг Вики

– Мне хотелось бы надеяться, что это я причина твоего сердечного недомогания. Хорошо, воспользуюсь этими тремя неделями, чтобы поухаживать за тобой. – Колин обнял ее за плечи.

Ощутив его запах, Анджелина едва удержалась, чтобы не прижаться к нему крепко-крепко, однако была еще не готова зайти так далеко.

– Не помню, чтобы позволяла тебе фамильярность.

– На словах нет, но ты так мечтательно вздыхаешь, глядя в мои честные глаза, что поневоле подталкиваешь меня к этому.

Анджелина засмеялась:

– Ты опять сказал глупость.

– Я просто стараюсь быть романтиком, но, кажется, моя почти невеста возражает.

Ей стало интересно: что, если за остроумием он скрывает собственные опасения относительно их брака? Когда она повернулась к нему, Колин взял ее лицо в ладони.

– Какая шелковистая кожа!

У него было такое лицо, что, глядя на него, женщины останавливались, не в силах отвести глаз: квадратный подбородок с ямочкой посередине, прямой нос, но больше всего поражали глаза.

Колин наклонился к ней и поцеловал – так нежно, едва касаясь губ, что она затаила дыхание. Страхи, которые ее одолевали, вдруг куда-то улетучились.

Второй поцелуй был совершенно иным – словно испытывая жажду, он лизнул ее губы, и Анджелина невольно их приоткрыла. Его язык проник в глубину, и Колин крепко прижал ее к себе. У нее не было сил его оттолкнуть, и она обняла его за плечи, чтобы быть еще ближе. Запах, исходивший от него, действовал на нее как приворотное зелье, так что она забыла обо всех своих тревогах.

Его дыхание стало тяжелым и прерывистым, Колин уткнулся лицом ей в шею, а когда коснулся ладонями груди, от наслаждения Анджелина едва не задохнулась. Соски тут же заныли и напряглись.

Колин завозился с крючками на платье, и Анджелина почувствовала, как холодный воздух коснулся кожи. Когда он стянул рукава вниз, она решила, что пора остановить его, но Колин как раз принялся круговыми движениями больших пальцев ласкать соски, и она закусила губу, чтобы не молить его не останавливаться. Она не испытывала ни страха, ни отвращения, когда Брентмур пытался вот так ласкать ее, просто всегда отталкивала его, вот и все. Сейчас Анджелина была безумно рада, что ничего не позволила Брентмуру, потому что, в сущности, была ему глубоко безразлична.

Все мысли о бывшем женихе улетучились, стоило Колину нагнуться к ней, взять в рот сосок и поласкать языком. Она зажала его голову между ладонями, пальцы погрузились в густые волнистые волосы. А когда он начал посасывать чувствительные бусинки, она откинула голову назад, едва не закричав: ей хотелось большего, одной этой ласки было недостаточно.

– Мне известно: ты красива, – но что настолько я не ожидал.

У нее было такое чувство, словно она переусердствовала с шампанским. Желание накапливалось где-то глубоко внутри, лишая сил. Он тем временем вернул рукава на место и принялся застегивать крючки. Между бедер у нее было влажно и горячо, и не хотелось расставаться с восхитительными ощущениями, которые он вызвал.

Колин с улыбкой смотрел на нее.

– Меня изумило и очень порадовало то, как ты откликнулась на меня. Не знаю, как в чем другом, но в этом, мне кажется, мы с тобой подходим друг другу идеально.

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Однако Анджелина разрывалась между желанием поверить Колину и осознанием, что ему отчаянно нужна жена, иначе, прощай Сомеролл. Хуже того, она никогда даже не рассматривала бы его кандидатуру в качестве потенциального жениха, если бы не ее беспокойство о предстоящем дебюте сестры.

Боже праведный, как можно выходить замуж только ради того, чтобы исполнить сокровенное желание сестры? Но в то же время как не сделать всего от нее зависевшего, чтобы восстановить собственную честь и честь своей семьи?

И все-таки эта перспектива ее пугала, пугала даже больше, чем перспектива остаться в старых девах. Ей придется научиться вести себя в обществе так, чтобы никто не догадывался, что она проводит бессонные ночи в холодной одинокой постели, пока муж ищет утешения на стороне. Можно не сомневаться: все именно так и произойдет, после того как он заполучит желаемое, если она согласится на брак по расчету. Более того, Анджелина заранее знала – полная глупость надеяться, что потом между ними возникнет привязанность и любовь, как это случилось у Чедвика и Маргарет. Их брак начался, как взаимовыгодный союз, но им повезло. Они оказались той редкостной парой, которую впоследствии соединила любовь.

Анджелина не решалась предположить, что в их с Колином браке могут возникнуть нежные чувства. Она должна поступать прагматично, а это значит, что ей нужно принять предложение заключить брак, в котором она совершенно не была уверена. Но ведь и выбора у нее не было. Эта мысль наполняла ее ужасом, потому что все инстинкты твердили, что она продает себя за один сезон для сестры в Лондоне.

Что ж, помоги ей Господь! Она сделает все, даже выйдет замуж ради того, чтобы младшая сестричка не лишилась своего первого бала.

За дверью послышались шаги, и Анджелина выпрямилась, расправив платье на груди. В дверях показалась Агнес.

– Миледи, я привела плиту на кухне в порядок. А потом взяла на себя смелость и отдраила песком кастрюли и сковороды. – Трудолюбивая служанка потупилась. – Джон ждет снаружи.

– Спасибо, Агнес, – сказал Колин. – Передай Джону, что мы выйдем через пять минут.

– Да, ваша светлость. – Девушка церемонно присела и исчезла.

– Анджелина, с тобой все в порядке?

Она подумала, что Колин забеспокоился из-за того, что здесь произошло.

– Абсолютно. Я готова отправляться. – Голова перестала кружиться от его поцелуев и прикосновений, как только она вспомнила про свои тревоги. Он предложил выйти за него. Благодаря этому можно на сто восемьдесят градусов развернуть ситуацию, которая сложилась вокруг нее. Сначала ей показалось, что это сон, однако это была реальность. Вполне возможно, что ее кошмар наконец закончится.

Чтобы заручиться ее согласием, Колин дал ей больше времени для раздумий – до конца их пребывания в Дирфилде. Анджелине стало интересно, было ли его предложение вынужденным, так же как вынужденным было бы и ее согласие. И у нее, и у него имеются серьезные причины для вступления в брак. Они оба знали, почему идут на такой шаг. Но можно ли строить дальнейшую жизнь, основываясь на иллюзиях?

Анджелина горестно вздохнула. Видно, придется смириться с таким замужеством, дать согласие и поблагодарить, потому что судьба дает ей шанс вновь обрести доброе имя. Это такой подарок ее семье!

В качестве замужней титулованной дамы она сможет присутствовать на дебюте сестры. Разговоры, конечно, не прекратятся, но в присутствии мужа никто не посмеет третировать ее открыто. Объединенное влияние обеих семей усилит ее позиции.

Неужели все пройдет так легко? Всей душой она надеялась на это, но только время покажет, что получится в итоге.

До этого момента она думала только о своей семье, забыв о нем. Ее беспокоило, что решение Колина могло быть лишь эмоциональной реакцией на ее нелицеприятную историю, но ведь и он получит свою выгоду. Видит бог, Колин не пожалеет о своем поступке! Впереди у них три недели на то, чтобы решить, как построить совместную жизнь, чтобы она принесла счастье им обоим.

Но достаточно ли этого времени?

Перспектива была туманная. Ей хотелось верить, что они полюбят друг друга, как маркиз и Маргарет, но на это нельзя рассчитывать. Один раз она уже испила горечи и унижения. Раны в душе затягивались, но ждать, пока наступит исцеление, не было времени. Другой такой возможности может больше не представиться.

Внутренний голос предостерег: брак, основанный на желании заполучить собственность и стремлении восстановить репутацию, вряд ли продлится долго. Но сколько продлится – столько и продлится, ей и этого достаточно. С момента разрыва с Брентмуром она больше не мечтала о любви и счастье. Оставалась только надежда на спокойную жизнь.

Но возможно ли это? Пусть Колин ласков и добр с ней, Анджелина не могла забыть о его дурной славе. Она слышала, как дамы в туалетных комнатах на балах шептались о его необузданности, своими глазами видела, как он уводил скандалезно разодетых женщин в темноту парковых аллей.

Инстинкт подсказывал, что Колин совсем не такой: проявил к ней сочувствие, заставил поверить в себя, но в то же время не получалось забыть, каким внимательным и заботливым казался Брентмур в первое время. Нет, и все-таки Колин другой! Хотя… осторожность проявить все же не помешает.

В тот же вечер, когда дамы удалились в гостиную, а джентльмены остались отдать дань своему портвейну, Анджелина с ужасом услышала, как мать и Маргарет обсуждают список гостей на вечеринку, которая, как им казалось, облегчит ей возвращение в общество. Надо немедленно их остановить, иначе задуманное обернется еще большей катастрофой.

– Мама и Маргарет, прошу вас ничего не предпринимать: я еще не готова появиться в свете, эта мысль просто не укладывается у меня в голове. Наверное, немного позже можно поговорить об этом, но не сейчас. Сейчас мне страшно неуютно от таких разговоров.

– Анджелина, к весне ты уже будешь готова, – заверила ее герцогиня.

– Пожалуйста, на время оставьте свои планы – я не в состоянии сделать такой шаг. Надеюсь, вы поймете меня и не пойдете против моего желания, поскольку сейчас это совершенно некстати.

– Ну разумеется, дорогая, – заговорила маркиза. – Мы не собирались принуждать тебя, однако письмо Шарлотты кажется позитивным знаком.

– Шарлотта – моя давняя и близкая подруга, но я не сомневаюсь, что и она посоветовала бы мне набраться терпения. Мне кажется, так будет лучше.

Маргарет повернулась к герцогине.

– Возможно, действительно стоит подождать. Я не сомневаюсь: Анджелина получит много приглашений. Это облегчит ей возвращение в свет.

Они так ничего и не поняли, но ей не хотелось объяснять – напрасный труд. Мать с Маргарет хватались за соломинку, а Анджелина находила это невыносимым, поэтому решила перевести разговор на другую тему:

– Давайте лучше обсудим первый выход в свет наших девочек.

Едва услышав, о чем идет речь, Пенни, а за ней и двойняшки сорвались со своих мест возле рояля и пересели к ним поближе.

– Анджелина, может, расскажешь про свой первый бал? – попросила Пенни.

У нее комок подступил к горлу. Как старшая сестра, она должна была поговорить с ней на эту тему давным-давно, чтобы вселить уверенность.

– О да, пожалуйста, – попросила Бьянка. – Мне хочется узнать все до мельчайших подробностей.

Анджелина вспомнила, как стояла, замерев, в линии тех, кто встречал гостей бала, и с нетерпением ждала прибытия самого первого. В голове вертелись такие глупые мысли, что она не удержалась и захихикала. Неужели она когда-то была такой юной и наивной?

– А какое у тебя было платье? – подхватила Бернадетт.

– Сначала оно показалось мне простоватым, – призналась Анджелина. – Белое, с высокой талией и чудесными кружевами. Но в свете люстр оно смотрелось восхитительно. Главное, что мамочка уступила мне и разрешила надеть белые туфли с алой отделкой.

– Ты их сохранила? – спросила Бьянка.

– Лежат где-то в сундуке.

– Мама, мы поедем в Лондон, чтобы заказать платья у модистки? – Бернадетт повернулась к Маргарет.

Та улыбнулась:

– Ну конечно. У вас будут новые платья, туфли, шляпки и чулки.

– Надо покопаться в модных журналах, – сказала Бьянка.

– Девочки, вам нужно больше упражняться в игре на фортепиано, потому что после дебюта вам будут часто предлагать показать свое умение, – заметила герцогиня. – Не забывайте и про занятия танцами.

– Уж лучше печь торт, – объявила Бьянка.

– Мы его и так испечем, – засмеялась Бернадетт. – А вот внимательно послушать мамины уроки о хороших манерах очень полезно.

У Пенни поникли плечи.

– Боюсь, я вообще не смогу ни на кого произвести впечатление.

– Мы не позволим тебе стоять и подпирать стену, – заверила ее Бернадетт.

– Вот именно, – поддержала сестру Бьянка. – Будем всегда поблизости, пока какой-нибудь симпатичный воздыхатель не пригласит тебя на танец.

– У меня потеют ладони, стоит только представить, как я танцую с молодым человеком, – призналась Пенни. – Анджелина, ты будешь там, со мной? Я и шагу не смогу сделать без тебя.

– Еще как сможешь. – Анджелина натолкнулась на взгляд герцогини и отвела глаза. Будь она хорошей дочерью, поделилась бы с матерью сегодняшней новостью, но пока нельзя, чтобы не рождать у нее лишних надежд, возможно, несбыточных. Если в течение следующих трех недель они с Колином решат, что не подходят друг другу, пусть семьи и вовсе останутся в неведении.

Маркиз прикончил свой портвейн и пристально взглянул на сына.

– Ты ездил сегодня в Сомеролл?

– Да. Нужно было закончить разбирать чердак. Я обнаружил там несколько портретов и отложил их вместе с другими вещами: вдруг тебе пригодятся. Если пришлешь повозку, отберу еще кое-что, что можно будет отдать слугам и арендаторам.

Маркиз удивленно поднял брови.

– Не ожидал, что ты станешь копаться на чердаке. Этим могли заняться и слуги.

– Они ведь не знают, что там ценное, а что – нет. Я, кстати, нашел там письма – они у тебя на столе в кабинете.

Уайкоф прищурился.

– Моя дочь была с тобой?

– Да, она мне помогала. И еще служанка. – Хоть Агнес и не следовала за ними как тень, Колин не стал вдаваться в подробности. Ему хотелось успокоить Уайкофа, в особенности после того как он узнал про обстоятельства, связанные с Брентмуром.

Колин собирался запечатлеть на ее губах всего лишь целомудренный поцелуй, но в тот момент, когда коснулся ее, вдруг почувствовал, что его словно охватило пламя. Он представил, как они отправляются на прогулку и бросаются в объятия друг другу. Но ему нельзя злоупотреблять ее доверием. Если в конце третьей недели она передумает и каждый пойдет своей дорогой, это будет трудным испытанием, потому что их родителей связывает долгая дружба.

Он повернулся к отцу.

– Агнес очень толковая служанка. Не ждет приказов, сама предлагает сделать то или другое. Замолви за нее словечко перед Маргарет.

– Хорошо, при случае, – согласился маркиз. – Ну так что по поводу женитьбы: это слишком высокая цена за Сомеролл?

Уайкоф поднялся.

– Я, пожалуй, оставлю вас.

Колин отметил про себя болезненный вид и безвольно опущенные плечи герцога, когда тот выходил из столовой.

Маркиз вздохнул:

– У него опять упало настроение, после того как услышал разговоры Маргарет и герцогини по поводу того письма. Я попросил жену лишний раз не упоминать об этом при нем, но она настроена решительно и считает письмо доказательством того, что у Анджелины еще есть надежда.

Колин провел пальцем по ободку бокала, понимая, что сейчас лучше всего хранить молчание.

– Я подумал, что нужно как-то уговорить Уайкофа постараться справиться с меланхолией.

– Он считает во всем виноватым себя.

Маркиз прищурился.

– Откуда тебе это известно? Даже меня не посвятили в подробности случившегося с Анджелиной.

Надо быть осмотрительнее: ведь Анджелина ему рассказала по секрету.

– Это лишь мои предположения, основанные на его поведении и, в частности, реакции на письмо, полученное Анджелиной.

– Пожалуй, ты прав, – согласился маркиз. – Но почему все-таки ты ничего не говоришь о своих намерениях в отношении Сомеролла?

– Я дам тебе ответ, когда гости уедут.

Отец нахмурился.

– Ну что ж, у тебя есть три недели, хотя я уже сейчас могу сказать с полной уверенностью, что ты скорее расстанешься с поместьем, чем женишься.

– Если бы я принял такое решение, то ты узнал бы об этом первым.

Когда герцог вошел в гостиную, Анджелина, полная решимости уговорить его сыграть с ней в шахматы, заторопилась, чтобы перехватить отца на входе, но он обошел ее и предложил руку Пенелопе, явно намереваясь играть с ней. Анджелина отправилась к банкетке у окна и стала размышлять, не уйти ли ей из гостиной вообще, но кто-нибудь обязательно заметит ее отсутствие, а привлекать к себе лишний раз внимание ей хотелось меньше всего.

Теперь больше не было сомнений – отец ее разлюбил. Это так больно! Когда-то она была его любимицей, а теперь он игнорирует ее. Хуже того: Анджелина вдруг поймала себя на том, что завидует младшей сестренке. Между ними всегда существовала особая близость, и, конечно, она не должна опускаться до зависти.

Тихий голос отвлек ее от этих мыслей.

– Ты сейчас как будто за тысячу миль отсюда.

Она подняла глаза и увидела Колина.

– Так, наверное, и есть. – Ей не хотелось говорить с ним об отце. Страдание было немыслимым, но разве она могла осуждать отца за то, что он недоволен ею? Нет, недовольство – это слишком слабое слово по сравнению с тем, что она сделала со своей семьей.

– Ты выглядишь подавленной, – заметил Колин.

– Это пройдет. – Анджелина знала, что боль от ощущения собственной вины уляжется не скоро.

– Мне даже захотелось сделать что-нибудь, чтобы тебя развеселить.

– Спасибо за заботу.

Колин отвел от нее взгляд.

– Это отец обидел тебя?

Она выпрямилась.

– Почему ты спрашиваешь?

– Он вообще сегодня не в своей тарелке. Ты что, не заметила?

Анджелина согласно кивнула, но не захотела продолжать эту тему: еще слишком свежими были раны.

Он чуть сжал ее руку.

– Понимаю: сейчас тебе тяжело, но поверь, все пройдет.

Она посмотрела ему в глаза.

– Все будет отлично, уверен.

Она не знала, то ли это было обещание, то ли Колин таким способом пытался ободрить ее, но сегодня ей это было просто необходимо, чтобы поверить в то, что все еще для нее может сложиться удачно. Для них обоих.

– Ты меня как будто остерегаешься? – услышала она его тихий голос.

– Нет, не остерегаюсь, но боюсь, что к концу нашего пребывания здесь ты почувствуешь себя обязанным жениться на мне, – так же тихо ответила Анджелина, на что он заметил шепотом:

– Ты слишком много беспокоишься, и вид у тебя измученный.

– Просто немного устала. – Не говорить же правду: ее сердце разбито – отец в очередной раз пренебрег ею.

– Тебе надо отдохнуть, – посоветовал Колин. – И утром почувствуешь себя лучше.

– Спасибо тебе.

Возможно, у них все и получится – удастся обрести счастье друг с другом, – но главное при этом не сравнивать его с Брентмуром. Колин открыто объявил, чего ждет от нее. Каждый из них получит свою выгоду, если будет честен с партнером.

В какой-то момент она засомневалась в истинной причине его внезапного предложения, но он не лукавил, как, впрочем, и она. Уже устало поднимаясь по лестнице, она сказала себе, что должна согласиться, несмотря на все свои сомнения. Они смогут все устроить как следует. И пусть этот брак вовсе не любовный союз, как в сказке, все лучше, чем сидеть в старых девах.