Прихоти повесы Дрейлинг Вики

– Не планирую. Мне кажется, на данный момент мы сделали все, что могли.

– Мне нужно кое-что с тобой обсудить. Зайди в мой кабинет через четверть часа.

– Непременно. – Колин понятия не имел, что могло понадобиться от него отцу.

– А нам хотелось бы посмотреть твои эскизы, Анджелина, – сказала Маргарет. – Покажешь, что планируешь изменить в Сомеролле?

– Но это вовсе не какая-то реальная планировка, так, кое-какие фантазии, совершенно непрактичные.

Она прикусила губу, и Колину стало не по себе, когда он вспомнил ее восторги.

Все поднялись со своих мест и двинулись к выходу, а он успел шепнуть Анджелине:

– Хорошо бы поговорить, но у меня сейчас неотложное дело.

– Мы с девочками и Геркулесом пойдем прогуляемся: хочется насладиться солнцем, пока оно есть.

Колин легко коснулся ее руки.

– Может, прокатимся верхом после обеда?

– Было бы здорово.

Колин очень надеялся, что никто не потащится за ними, но тут же отказался от этой мысли: прогулка наверняка превратится в групповую. Даже просто выйти вдвоем подышать воздухом они не могут себе позволить – это сразу же вызовет подозрения. Их отношения необходимо сохранить в тайне насколько возможно, но теперь без убежища, которое обеспечивал Сомероллл, это казалось невыполнимой задачей.

Пятнадцатью минутами позже Колин зашел в кабинет отца и закрыл за собой дверь.

– Садись, – предложил маркиз.

– Полагаю, ты хочешь обсудить, к кому мы можем обратиться, чтобы обеспечить поддержку Анджелине.

К его удивлению, маркиз отмахнулся:

– Не сейчас. Фарадей хочет еще раз осмотреть Сомеролл. У него появились какие-то идеи, и ему нужно опять посетить поместье. Я собираюсь встретиться с ним там через час и хочу, чтобы ты поехал со мной.

Колин вцепился в подлокотники кресла.

– Не вижу в этом смысла. Мои намерения не изменились, и, как понимаю, твои – тоже.

– И все-таки я настаиваю.

– Зачем?

– У меня есть на то причина. Эймз уже получил приказ заложить карету. Отправляемся прямо сейчас.

Колин едва не отказался, но понял, что у отца явно что-то припасено в рукаве, и, согласно кивнув, пошел за ним к карете.

Маркиз прошелся по комнатам первого этажа и направился в приемную.

– Что ж, вполне, однако ковер совсем выцвел.

– Ставни были открыты, – пояснил Колин. – То же и в утренней столовой.

– В любом случае тут безукоризненный порядок.

– Агнес убирала комнаты под руководством Анджелины.

– Я попросил Маргарет повысить служанку из буфетной по службе. – Тяжело ступая, он вошел в столовую. – Теперь я понимаю, что ты имел в виду, когда говорил про ковер.

– Мне кажется, кому-то из арендаторов он может пригодиться, – заметил Колин. – Тут еще есть сундуки с вещами, которые нам не потребуются. Все на чердаке. Тоже можно раздать слугам и арендаторам.

– Удивительно, что ты о них вспомнил, – заметил маркиз.

– Это Анджелина предложила.

Они прошли в кабинет.

– И здесь ковер испорчен. – Он подошел к письменному столу. – Совсем забыл про этот письменный прибор. Умное исполнение.

– Можешь забрать его, – предложил Колин.

Маркиз поморщился:

– Думаю, не надо.

Колин подумал, что для отца эта вещь как-то связана с его первым браком.

– Хочешь взглянуть на кухню? Она в рабочем состоянии.

– О господи! Нет, конечно. С какой стати мне беспокоиться об этом?

– Может, Фарадею это будет интересно.

– Надеюсь, что он и не вспомнит о ней. Давай посмотрим, что там наверху.

Колин привел его в гостиную.

– Анджелина считает, что здесь требуется кое-что обновить. Мне кажется, она называла это обоями. Или как-то в этом роде.

– Не жди от меня подсказки. Плафон на потолке в отличном состоянии. Как, впрочем, и ковер на полу.

– Тут ставни держали закрытыми.

– Теперь пройдемся по спальням.

Маркиз быстрым шагом миновал первую и зашел во вторую.

– О, мой старый бритвенный прибор. Когда ты наблюдал за моим бритьем, я обычно мазал тебе щеку мылом, а ты делал вид, что бреешься пальцем.

Колин вздохнул:

– Я помню.

– Как давно это было! – Маркиз оглядел комнату, потом подошел к смежной двери и, остановившись перед ней, вздрогнул как от боли. – Там все в порядке?

– Да. – Колин понимал, что отец не может зайти в комнату матери. – Никаких личных вещей не осталось. В других спальнях – тоже.

Маркиз вышел в коридор. Задержавшись у двери в детскую, потянулся было, чтобы открыть дверь, но опустил руку.

– Ты заходил внутрь?

Колин стиснул зубы.

– Заходил, но тебе не советую.

Маркиз набрал в грудь воздуха, потом распахнул дверь и шагнул в комнату, но резко остановился.

Колин нахмурился: они забыли накрыть детскую колыбельку.

– О черт! – Отец достал носовой платок и вытер глаза.

Колин положил ему руку на плечо и почувствовал, что тело его сотрясает дрожь.

Маркиз высморкался и выдохнул всей грудью.

– После стольких лет… Не ожидал, что будет все так же больно.

– Я понимаю…

– Все, я видел достаточно. Фарадей может сам все осмотреть, когда приедет.

Они спустились вниз, в кабинет, где и прождали больше часа.

– Судя по всему, не так уж он и заинтересован, – проворчал маркиз. – Пора ехать.

Колин опустил шторы на окнах, они вышли в большой холл, и тут до них донесся топот копыт.

– Кажется, все-таки посчитал нужным появиться. – Маркиз сложил носовой платок и убрал в карман.

Раздался стук в дверь.

– Пойду встречу, – предложил Колин.

Он ожидал увидеть вульгарного крикливого дельца, но перед ним предстал со вкусом одетый молодой человек – явно джентльмен.

– Заходите. Я Рейвеншир.

Маркиз поприветствовал гостя, а Фарадей тотчас извинился за опоздание:

– Моя жена на сносях, и пришлось срочно вызывать доктора, когда она вдруг пожаловалась на приступы боли. Но, слава богу, ничего необычного. Еще пока рано. Впрочем, вам это вряд ли интересно. Итак?

– На сей раз осмотрите дом самостоятельно, – сказал маркиз. – Мой кабинет вот в этом коридоре. Когда закончите, найдете нас с сыном там.

Фарадей поклонился и отправился бродить по дому, а Колин и маркиз уселись в кресла перед письменным столом.

– Фарадей погружен в свои заботы. Я-то думал он приедет вместе с женой: женщины всегда знают, чего хотят, но, как видишь, она не совсем хорошо чувствует себя, чтобы сопровождать его.

– Поскольку он здесь второй раз, это может означать, что дом ему нравится больше других, – предположил Колин.

– Возможно, – пожал плечами маркиз.

Колин подумал, что следовало бы относиться к продаже более практично и рассматривать ее с деловой точки зрения, но чувствовал себя подавленным. За короткое время он успел привязаться к дому, и теперь это место наверняка для него всегда будет связано с Анджелиной. Ему хотелось провести здесь с ней хотя бы еще один день. Не получилось! Все закончилось слишком быстро.

Он почувствовал, как в нем нарастает беспокойство, поэтому встал и подошел к книжному шкафу, но читать не было настроения.

– Можешь взять любую книгу, если интересно, – предложил маркиз.

– Я еще успею просмотреть их до того, как Фарадей вступит во владение.

Маркиз вздохнул:

– Надеюсь, он поторопится принять решение. Я уже начинаю приходить в нетерпение из-за его проволочек.

У Колина сложилось впечатление, что Фарадей готов заключить сделку, просто ему требовалось еще раз взглянуть на дом, прежде чем приступить к оформлению бумаг.

Через пятнадцать минут он снова встал, подошел к окну и раздвинул шторы. День стоял ясный, однако с этого места склепа не было видно.

Послышался звук шагов. Колин встрепенулся и обернулся как раз в тот момент, когда вошел Фарадей.

Маркиз встал.

– Итак, что вы решили?

Сердце Колина бешено забилось. Он знал, какой будет ответ, но все равно затаил дыхание.

– Мне нужно осмотреть еще одно поместье, – сказал Фарадей. – Вы узнаете о моем решении не позднее чем через неделю.

Маркиз откашлялся.

– Ладно, только хорошо бы это была последняя отсрочка.

– Да, милорд. – Помолчав, он добавил: – Там, в детской, стоит колыбелька…

– Я хотел бы забрать ее вместе с креслом-качалкой, – быстро проговорил Колин.

Маркиз вскинул брови.

Колин сам себе удивился: слова вырвались у него непроизвольно, но стремление забрать себе эти вещи вдруг обрело смысл, словно они устанавливали непосредственную связь с матерью. Ничего другого у него не осталось на память о ней.

– Не провожайте, я найду дорогу сам, – попрощался Фарадей. – Благодарю вас за терпение.

Он ушел, а маркиз нахмурился:

– За каким дьяволом они тебе понадобились?

– Сберегу их до того дня, когда начну семейную жизнь.

– И когда же этот долгожданный день настанет?

– Понятия не имею. – Но, судя по всему, ждать осталось недолго, иначе он все потеряет.

– Кажется, сегодня никто не готов принимать решения, – вздохнул маркиз. – За исключением меня. Пойдем на могилу твоей матери. Я давно туда не наведывался.

Опавшие осенние листья шуршали под ногами, а когда они обнажили головы, порыв ветра подхватил поредевшие волосы отца.

– Твоя мать была прекрасна и душой и обликом, – тихо проговорил маркиз. – Я был безумно влюблен в Элизабет и страшно переживал из-за того, что у меня имелся соперник – еще один претендент на ее руку.

Колин с любопытством посмотрел на отца.

– И что же ты предпринял?

– Я пустил в ход цветы, конфеты и стихи. Она оставалась равнодушной, пока однажды мне не пришла мысль подарить ей котенка. Я пришел к ней с визитом, но боялся, что котенок отвлечет на себя все ее внимание. Элизабет рассмеялась, когда я признался ей в этом. Она потом в нем души не чаяла.

– И как тебе удалось ее завоевать?

– Просто сказал ей правду: что не могу ни спать, ни есть и все время думаю только о ней. Потом сказал, что не знаю красивых слов, но люблю ее так сильно, что одна только мысль о возможности потерять ее повергает меня в ужас. – Его голос дрогнул. – Думаю, это помогло.

Колин положил ему руку на плечо.

– Представляю, как ты был счастлив, когда вы поженились.

– О да. Однажды котенок ушел и пропал. Я думал, что никогда не смогу утешить ее. Через какое-то время она обнаружила, что беременна – тобой. Мы места себе не находили от радости. Я думал, сойду с ума, пока продолжались роды. Твой дед – упокой Господь его душу! – усердно накачивал меня бренди до того самого момента, когда ты появился на свет.

Колин улыбнулся:

– Я его отлично помню.

– В результате у меня голова раскалывалась от боли, но когда наконец увидел ее, я испытал неимоверное облегчение. И увидел тебя – сморщенного, красного, пронзительно вопящего первенца. Мне было страшно взять тебя на руки, но она настояла.

Это было счастливое время. Ты рос крепеньким бутузом. Я привык видеть ее в детской: она сидела в качалке в ореоле солнечного света с тобой на руках и что-то тебе напевала. Я так гордился тобой, что часто выносил кому-нибудь показать: то арендаторам, то викарию с прихожанами. Элизабет говорила, что я ставлю ее в неудобное положение.

Колин с удивлением слушал и разглядывал отца так, будто видел впервые: эта сторона его характера была ему незнакома.

– Потом, – продолжал маркиз, – у Элизабет было два выкидыша, и это подорвало ее здоровье. Она хотела еще детей, но я боялся за нее и следил за тем, чтобы не дать ей забеременеть. Только она была настроена весьма решительно, и в конце концов ей удалось меня соблазнить. Шесть месяцев спустя ее не стало. Это были преждевременные роды, так что шансов выжить у малышки, девочки, не было. Ребенка… похоронили вместе с ней.

Колин прикрыл глаза.

– Ты, должно быть, чуть не сошел с ума от горя.

– Твоя бабка умерла за год до этого, но дед все равно приехал, чтобы позаботиться о нас двоих. Я помню: ты не переставая плакал о матери, и у меня сердце разрывалось на части.

– Я молился о чуде, чтобы она вернулась.

Отец тяжело вздохнул:

– Но жизнь продолжалась, сын. Ты был крепким и любознательным. Мы много времени проводили вместе. Как правило, ты садился ко мне на колени, а я читал тебе.

– Да, помню, – отозвался Колин. – Сказку про добрую девочку-служанку, которая в конце вышла замуж за принца.

– Ты заставлял меня читать ее снова и снова. Я уже был готов сжечь эту книжку, но решил сохранить до того времени, когда найму тебе учителей, которые заставят тебя самого читать ее каждый день.

Колин засмеялся.

– Когда настало время отправлять тебя в школу, мне очень не хотелось, чтобы ты оставался в Итоне, но я понимал, что по-другому быть не может.

Помолчав, маркиз глубоко вздохнул и продолжил:

– Через два года я познакомился с отцом Маргарет. Он торговал всем, чем угодно, и на этом сколотил капиталец. Однажды этот проныра дал мне возможность увидеть свою дочь. Я был сражен наповал, но чувствовал себя виноватым, словно предавал Элизабет. В то время как ты жил в школе, я был сам не свой, пока не познакомился с ней.

Колину послышались меланхоличные нотки в голосе отца.

– Это был брак по уговору, и Маргарет переживала из-за этого. Ее отец знал, что серьезно болен, и хотел, чтобы в дальнейшем у нее сложилась жизнь благополучная и защищенная. В то время она была стыдлива и страшно боялась войти в наш круг. Я тогда поклялся, что заслужу ее любовь, а потом так получилось, что и она заслужила мою.

Маркиз склонил голову.

– Я буду любить тебя до скончания веков, Элизабет.

У Колина защипало в глазах. Он отвернулся и вытащил из кармана платок.

Маркиз тем временем уже взял себя в руки.

– Все, пора возвращаться.

Колин взглянул на отца.

– Спасибо, что вместе со мной помянул мать. Это важно.

Во второй половине того же дня Колину удалось уклониться от групповой прогулки, и, забрав Анджелину с собой, он отправился на конюшню. Поначалу они присмотрели для нее кобылку, но потом Колин объявил:

– Эти женские седла страшно опасны, так что поедем на моем Овене – сядешь передо мной.

– Тебе ведь известно, что я хорошо держусь в седле.

– Не смеши. Герцог убьет меня, если ты свалишься с лошади.

– Колин, нет!

– Да! Овен ждет.

Будто в подтверждение его слов, конь фыркнул.

Грум подсадил ее, несмотря на протесты.

– Успокойся, – сказал Колин. – Тебе понравится.

– Очень в этом сомневаюсь, – возразила Анджелина.

Колин пустил коня по дорожке.

– Зачем садиться на коня и тащиться как черепаха?

Он поцеловал ее в шею, но она возмутилась:

– А кто будет смотреть на дорогу? Мы же свалимся!

– Я этого не допущу. Прибавим ходу. – Колин не стал упоминать о том, что ее зад тесно прижался к его паху. – Так ты сможешь получить больше удовольствия… от вида окрестностей.

– Если бы мне захотелось насладиться видами, я отправилась бы пешком.

Он засмеялся:

– Расслабься.

– Что мне еще остается делать?

– Так-то лучше. – Ощущение от прикосновения ее мягких ягодиц было чертовски приятным.

– Ты что-то задумал? – поинтересовалась Анджелина.

– Ничего определенного.

– Не верю тебе.

– Еще пара минут.

Впереди показалась лужайка, скрытая от посторонних глаз толстым ветвистым дубом, хотя и облетевшим. Остановив коня, Колин соскочил на землю, а потом принял ее на руки, не забыв прижать к себе.

– Ты специально так сделал, – заметила она.

– Что именно? – спросил он, доставая из сумки скатанное в рулон покрывало.

– Если ты собираешься обтереть коня, это напрасная трата времени: он еще не успел вспотеть.

Словно соглашаясь, Овен фыркнул.

Колин взял ее за руку.

– Пойдем.

– Куда это? – резко бросила Анджелина.

Ему нравилось раздражать ее.

– Доверься мне.

– Ха!

Колин расстелил покрывало, усадил ее и опустился рядом сам.

– Почему-то мне кажется, что ты что-то замышляешь.

– Потому что ты умная.

– Если бы я была умной, то встала бы и вернулась домой.

– Не будь занудой. – Он лег на бок, опершись на локоть. – Расслабься.

Анджелина сидела на покрывале, обхватив колени.

– Я знаю, о чем ты думаешь. Но этого не будет.

Он удивленно поднял брови.

– Ты хочешь меня поцеловать.

– А ты позволишь?

Она ответила не сразу, и у него в груди затеплилась надежда.

– А ты хочешь меня поцеловать?

– Мало ли чего мне хочется. Главное – что я должна делать. – Анджелина посмотрела на него. – Как все прошло с Фарадеем?

– Он колеблется, никак не может прийти к определенному решению. Отец просто в ярости. Не могу сказать, что осуждаю его за это.

– Как он выглядит, этот Фарадей?

– Вроде бы джентльмен, хотя и приехал с опозданием.

Колин поведал ей о беременной жене Фарадея, и она спросила:

– А она видела дом?

– Нет, судя по всему. Отец считает, что она могла бы решиться на покупку быстрее мужа, но сейчас недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы сопровождать его.

– Значит, вы впустую потратили время, – заключила Анджелина.

– Нет, это не так. Отец предложил сходить к склепу матери, и там я многое понял: он до сих пор безумно любит ее.