Восхождение Губернатора Бонансинга Джей
Низкий инфразвуковой удар заглушает звуки дождя и стонов. Филип не видит Брайана и остальных в тумане, расстилающемся перед ним.
— ФИЛИП! СЮДА!
Вопль Брайана звучит как сигнал и Филип бросается вперед на звук, в то время как взрыв сотрясает землю и превращает темный серый день в поверхность солнца.
Никто из них особенно не приглядывается. Они с шумом захлопывают дверь в заколоченную досками нишу, пряча лица от пылающей шрапнели: деталей автобуса, заострённых осколков металла и фонтанов стекла, пролетающих рядом с дверным проёмом. Брайану удаётся бросить взгляд на отражение в стекле витрины через улицу: взрыв, в полквартале отсюда, разметавший двадцатитонный автобус, ослепляющий атомный гриб, ужасающий огонь, силой взрыва прорвавший кабину, расплавленная горячая ударная волна прорвавшаяся через множество мертвецов с интенсивностью сверхновой звезды. Бесчисленные тела, размётанные волной, испепеленные огнём, некоторые из них разорваны на части летящими осколками, мёртвые части тел взлетают в штормящее небо, как стая птиц.
Пылающий кусок щитка приземляется в пятнадцати футах от двери.
Все подскакивают от лязгающего звука, с расширенными от шока глазами. — Чёрт! ЧЁРТ! — Восклицает Ник, прикрывая руками лицо. Брайан крепко сжимает Пенни, на мгновение парализованный.
Филип вытирает лицо тыльной стороной ладони и оглядывает дверной проем с оцепенением едва просыпающегося лунатика.
— Ну, хорошо. — Он оглядывается через плечо, а затем его взгляд возвращается на Ника. — И где же эта парикмахерская?
Глава 16
Пол-квартала на юг — в темноте плесневелой, затхлой комнаты, среди разбросанных обрывков детективных журналов, пластиковых расчёсок, комков человеческих волос, и тюбиков Brylcreem — они сушат свои лица полотенцами и парикмахерскими халатами, а также находят ещё ингредиентов для самодельного коктейля Молотова.
Бутылочки с тоником опустошены и затем заполнены алкоголем и закупорены кусочками ваты. Также они находят старый обшарпанный Луисвиль Слаггер, спрятанный под кассовым аппаратом. Бейсбольная бита, вероятно, держала на расстоянии буйных покупателей и соседских панков, высматривающих суточную денежную выручку. Филип отдаёт найденное оружие Нику и просит использовать его с умом.
Они роются в мусоре в поисках любых других припасов, которые они могли бы использовать. В старом торговом аппарате находится горстка шоколадных батончиков, несколько Twinkies и старая палка колбасы. Они наполняют свои ранцы, а Филип велит им слишком не осваиваться. Снаружи доносятся звуки: ещё больше мертвецов заполняющих площадь, привлеченных взрывом. Дождь утихает. Они должны двигаться дальше, если хотят покинуть город засветло.
— Давайте, давайте, — командует Филип. — Шевелите задницами, и доберёмся до следующей безопасной зоны. Ники, ты ведёшь.
Неохотно, Ник выводит их из парикмахерской в моросящий дождь и дальше вдоль других магазинов. Филип замыкает, держа наготове железную палку и не отводя глаз от Пенни, которая как обезьянка сидит на спине Брайана.
На полпути к следующей безопасной зоне бродячий мертвяк угрожающе выползает в направлении Брайана и Пенни. Филип набрасывается на него сзади с крючковатым железным штырём, ударяя чуть выше шестого шейного позвонка так сильно, что череп отделяется и повисает вдоль груди, труп валится на мокрую брусчатку. Пенни отводит взгляд.
Ещё больше трупов появляются в переулках и тенях дверных проемов.
Ник находит очередной символ на углу двух улиц.
Над стеклянной дверью небольшого магазина нацарапана звезда. Фасад магазина закрыт железным экраном от грабителей, пустующие витрины обвешаны торчащими разорванными проводами, разбитыми неоновыми трубками и клейкой лентой. Дверь закрыта, но не заперта (как Ник и оставил её тремя днями раньше).
Открывая дверь, Ник командует всем входить, и они поспешно забегают внутрь.
На самом деле они проскальзывают внутрь так быстро, что никто не замечает вывеску магазина на двери, написанную буквами из остывшего неона: «Магазин игрушек Тома Тамба».
Передняя часть магазина, где-то пятьсот квадратных футов, завалена красочным мусором. Перевернутые полки растеряли весь ассортимент кукол, гоночных автомобилей и поездов, которые теперь валяются на кафельной плитке. Словно разрушительный торнадо пронёсся по магазину. Там, где когда-то висела станция мобильной связи, теперь болтаются провода, всюду валяются пластиковые обломки наборов LEGO и самолетиков. Мягкий наполнитель разорваных плюшевых игрушек перемещается воздушным потоком, похожий мертвые листья, когда вощедшие захлопывают за собой дверь.
Мгновение они стоят в вестибюле, позволяя каплям дождя стекать, слушая собственное дыхание, разглядывая невероятные руины, представшие перед ними. Долгое время никто не двигается. Что-то в этих развалинах завораживает, и заставляет всех стоять словно приклеенными к порогу.
— Всем оставаться на месте, — наконец говорит Филип, доставая платок и вытирая влагу с шеи. Он обходит изуродованное чучело медведя и осторожно движется вглубь магазина. Он видит необозначенный запасной выход, может быть, это дверь склада, может — путь наружу. Брайан осторожно ставит Пенни на пол, и проверяет её на предмет повреждений.
Пенни смотрит на печальные груды обезглавленных Барби и выпотрошенных игрушечных животных.
— Когда я натолкнулся на это место, — говорит Ник с другого конца комнаты, разыскивая что-то, — я думал, что у них могли бы быть предметы, которые мы могли использовать: гаджеты, портативные радиостанции, фонари … что-нибудь такое.
Он движется вокруг кассовой стойки, делает несколько шагов и дальше к кассовому аппарату.
— Такое место в этой части города… чёрт, у них могло быть оружие.
— Что там сзади, Ники? — Филип указывает пальцем на занавешенный дверной проем в задней части магазина. Чёрная занавеска, огораживающая частную жизнь, спадает до пола. — У тебя был шанс посмотреть что там?
— Кладовка, я полагаю. Будь осторожен, Филли. Здесь темно.
Филип останавливается перед портьерой, снимает рюкзак и вылавливает из него маленький тонкий фонарик, который он хранит в боковом кармане. Включает его и освещает себе путь через занавеску… исчезает во мраке.
Потрясённая Пенни разглядывает сломанных кукол и выпотрошенных плюшевых медведей. Брайан наблюдает за ней. Он очень хочет помочь ей, жаждет вернуть всё на свои места. Но прямо сейчас он может лишь встать на колени рядом с ребенком и постараться отвлечь её.
— Хочешь батончик?
— Не-а. — звучит как треск марионетки, её глаза зафиксированы на сломанных игрушках.
— Уверена?
— Угу.
— У нас есть Twinkies, — говорит ей Брайан, пытаясь заполнить тишину, заставить её говорить, пытаясь занять её. Но прямо сейчас, всё о чем может думать Брайан — это лицо Филипа и ожесточение в его глазах. И весь мир — их мир — рассыпается в прах.
— Нет, я в порядке, — отвечает Пенни. Она видит маленький рюкзачок Hello Kitty, лежащий в груде хлама и идёт к нему. Она поднимает его и осматривает. — Ты думаешь, кто-нибудь рассердится, если я возьму кое-что из этих вещей?
— Какие вещи, детка? — Брайан смотрит на нее. — Имеешь в виду игрушки?
Она кивает.
Удар печали и стыда раскалывает Брайана. — Бери конечно, — говорит он.
Она начинает собирать части сломанных кукол и разорванных плюшевых животных. Для Брайана, то как она подбирает лишенных конечностей Барби и игрушечных медвежат с разорванными швами, выглядит как ритуал, словно обряд посвящения для маленькой девочки. Она засовывает сломанные игрушки в ранец заботливо, словно размещая тяжело больных в клинике. Брайан вздыхает.
Тут же голос Филипа зовет их откуда-то из глубины прихожей, прерывая мысли Брайана, который как раз собирался предложить Пенни кусочек колбасы, Брайан вскакивает на ноги.
— Что он говорит?
С другой стороны магазина, позади кассового аппарата, оживляется Ник.
— Я не знаю, я не расслышал.
— Филип! — Брайан направился к занавеске медленно и осторожно. — Ты в порядке?
Поспешные шаги раздаются позади задрапированного дверного проёма. Внезапно, с шумом занавеска открывается и Филип смотрит на них с диким выражением, исказившим его лицо взволнованностью и одержимостью.
— Собирайте свое дерьмо, мы просто выиграли долбанную ирландскую лотерею!
Филип ведет их вниз по узкому, темному коридору, мимо полок нераспакованных игрушек и игр, за угол, через защитную дверь, очевидно оставленную открытой во время поспешного массового бегства предыдущих обитателей. Вдоль другого узкого коридора, ориентируюсь тонким лучом фонарика Филипа, они добираются до пожарной лестницы. Металлическая дверь немного приоткрыта и с другой стороны виднеется тень прохода.
— Узнаем-ка что там, в другой части нашего магазинчика игрушек. — Филип толкает пожарную дверь своим ботинком. — Наш билет наружу из этой дыры.
Металлическая дверь широко распахивается, и Брайан смотрит на другой узкий коридор в зеркальном отображении первой пожарной двери.
Металлическая дверь с другой стороны холла также приоткрыта и через отверстие Брайан видит, скрытый в тени, ряд колес со спицами.
— О мой Бог, — произносит он. — Это то, о чем я подумал?
Пространство просто огромное: охватывает целый угол прилегающих первых этажей зданий, окружено армированными окнами с трёх сторон. Из окна просматривается угол улицы, где бесцельно бродят тёмные фигуры, шатаясь сквозь дождь как обреченные души. Но внутри — в солнечном, счастливом мире Champion Cycle Center, главного представительства мотоциклов Атланты — всё тепло, опрятно и с блеском отполировано.
Демонстрационный зал кажется нетронутым эпидемией. В бледном, пасмурном свете, просачивающемся через массивные демонстрационные окна, мотоциклы всех видов и моделей выстроены в линию в четыре аккуратных ряда, простирающихся от одного конца зала до другого. В воздухе витает запах новой резины, смазанной кожи и полированной стали. Порог демонстрационного зала покрыт коврами с вышитой эмблемой и столь же пышный и новый, как вестибюль гостиницы высшего класса. Обесточенные неоновые вывески нависают над их легендарными изделиями: Kawasaki, Ducati, Yamaha, Honda, Triumph, Harley-Davidson и Suzuki.
— Думаете хоть один из них заправлен горючим? — Брайан медленно поворачивается на 360 градусов, осматривая весь демонстрационный зал.
— Мы можем выбрать лучшее из того что есть, спортсмен.
Филип кивает в сторону задней части комнаты за прилавком, столами и полками, наполненными запчастями.
— У них была рабочая зона с гаражом… мы можем с лёгкостью перелить горючее в любой из них.
Пенни безучастно смотрит на пиршество хрома и резины. У неё за плечами надежно закреплен рюкзачок Hello Kitty.
У Брайана закружилась голова. Противоположные эмоции разбиваются друг о друга как гребни волн: волнение, беспокойство, надежда, страх.
— Только одна проблема, — шепчет он, под грузом мучения и неуверенности, давящим на его плечи.
Филип смотрит на брата. — Что ещё за проблема, твою мать?
Брайан вытирает рот. — Я и понятия не имею, как работает хоть один из них.
Все заливаются таким нужным сейчас смехом: нервным, негромким. Но всё же — это смех в адрес Брайана. Филип уверяет брата, что это не имеет значения, и даже "умственно отсталый" мог бы обучиться этому за две минуты. Более того, Филип и Ник уже долгие годы являлись владельцами Харлеев, а по последним сведениям тщательной проверки Филипа их в отряде как раз было четверо. То-есть двое могли ехать пассажирами сзади на сёдлах.
— Быстрее мы доберёмся до аэропорта Атланты, больше шансов для нас без оружия, — произносит Филип мгновением позже, роясь на полках с кожаными изделиями в заднем углу магазина с пиджаками, жилетами, брюками и прочими аксессуарами. Он останавливает выбор на коричневом пиджаке Харлей и паре мощных черных ботинок. — Я хочу, чтобы все сменили свою мокрую одежду и были готовы через 5 минут. Брайан, помоги Пенни.
Они переодеваются, в то время как за большими окнами утихает дождь. На углу улицы толпятся оборванные существа с волочащимися ногами, почти разложившиеся, некоторые опалённы взрывами. Их лица ввалились, кишат паразитами и покрыты плесенью гниющей плоти. Ни один из них, однако, не замечает движения в тёмном демонстрационном зале.
— Видишь скапливающихся там Кусак? — Говорит шёпотом Филипу Ник. На нем уже сухая одежда и он застегивает чёрный кожаный пиджак. Он делает небольшой кивок в сторону витрины серого цвета. — Некоторые уже основательно подгнили.
— И?
— Кто-то уже… сколько же?…три, четыре недели… как сдох.
— Это как минимум. — Филип задумывается на секунду, переодевая мокрые джинсы. Нижнее бельё практически прилипло к телу и Филипу приходится едва ли не отдирать его. Он отворачивается, чтобы Пенни не увидела его хозяйство.
— Всё началось больше месяца назад… к чему ты клонишь?
— Они же гниют.
— И что?
Ник понижает голос так, чтобы не Пенни не услышала. Малышка возится в торговом зале с миниатюрным зимним пальто, которое Брайан всё пытается застегнуть.
— Подумай только, Филли. В обычных условиях труп полностью разлагается за год и около. — Он ещё больше понижает голос. — Особенно, труп, разорванный на части.
— О чём ты, Ник? По-твоему, все, что нам нужно сделать, это переждать нужное время? Позволить червям сделать свою работу?
Ник пожимает плечами.
— Ну, вроде того, я просто подумал…
— Слушай сюда. — Филип тычет пальцем Нику в лицо. — Попридержи-ка свои теории при себе.
— Да я же не имел в виду…
— Они не собираются исчезать, Ники. Забей это в своей глупой башке. Не хочу, чтобы дочка услышала этот твой бред. Они жрут живых и они множатся, и когда одни сгниют, на их место придут другие. И, судя по тому, что старик Чалмерс обернулся даже не будучи укушенным, дни всего этого распроклятого мира сочтены. Так что забей, приятель, эти твари здесь надолго.
Ник потупил взгляд.
— Эй, хорош… я всё понял… остынь, Филли.
К этому моменту Брайан и Пенни уже укомплектованы и подходят к остальным.
— Мы готовы как никогда!
— Сколько времени на твоих? — Спрашивает Филип у Брайана, который выглядит уморительно в кожанке Харлей, великоватой ему на полтора размера.
Брайан смотрит на часы. — Почти полдень.
— Отлично… у нас есть добрых шесть-семь солнечных часов, чтобы выбраться из этого ада.
— Вы уже выбрали мотоциклы? — спрашивает Брайан.
Филип в ответ холодно улыбается ему.
Они выбрали два из самых больших металлических шедевров: двухцилиндровые Харлей Девидсон Электра Глайдс, голубовато-жёлтый и иссиня-чёрный. Выбор пал на них из-за размера двигателя, вместительности сидений и объема топливного бака, а также потому, что это, твою мать, Харлей. Решением Филипа, Пенни едет с ним, а Брайан — с Ником. Топливные баки пусты, но несколько мотоциклов в ремонтном гараже заправлены, и они перекачивают столько бензина, сколько может вместить Харлей.
В течение пятнадцати минут, которые им требуются, чтобы приготовить мотоциклы и найти шлемы нужного размера, перенести вещи в багажники, улица снаружи начинает просто кишеть мёртвыми. Толпа из сотен Кусак заполняет перекрёсток, бесцельно блуждая под моросящим дождём, прислоняясь к окнам, издавая хриплые стоны, пуская слюни чёрной желчи, и не отводя глаза цвета олова от движущихся теней в окнах Champion Cycle Center.
— Мы не пройдем здесь, — бормочет Ник, откатывая массивный байк в сторону выхода, где маленькая гаражная дверь выходит на автостоянку у магазина.
Он стягивает ремень на шлеме.
— Эффект неожиданности, — говорит Филип, толкая свой чёрный Харлей к двери. Его желудок рычит от голода и нервозности, пока он надевает шлем. Он не ел примерно двадцать четыре часа. Никто из них ничего не ел. Он засовывает стальной прут из автобуса в стык между рулем и ветровым стеклом (для быстрого и лёгкого доступа).
— Давай, тыковка, запрыгивай, — говорит он Пенни, которая застенчиво стоит рядом в детском шлеме. — Мы собираемся немного прокатиться, двигаем отсюда.
Брайан помогает ребенку сесть на заднее сидение, обитое чёрной лаковой кожей. С одной стороны отсека закреплен ремень безопасности, и Брайан застёгивает его вокруг тонкой талии девочки.
— Не беспокойся, детка, — говорит он ей мягко.
— Двигаемся на юг, а затем на запад, — говорит Филип, забираясь на железного монстра.
— Ники, следуй за мной.
— Договорились.
— Все готовы?
Брайан подходит к двери и нервно кивает. — Готов.
Филип заводит Харлей, двигатель взвывает и заполняет темный демонстрационный зал шумом и выхлопным газом. Ник заводит свой байк. Второй двигатель поёт громкую арию в нестройном унисоне с первым. Филип увеличивает число оборотов двигателя и даёт Брайану знак.
Брайан поднимает ручной замок на двери, затем распахивает её, впуская влажный ветер. Филип давит ногой на газ и стартует.
Брайан запрыгивает на заднее сидение байка Ника, и они уносятся вслед за Филипом.
— ДЕРЬМО! БОЖЕ! ФИЛИП! ФИЛИП! НЕ ГОНИ! ПОТИШЕ, МУЖИК! ФИЛИП, НЕ ГОНИ!
Безумный вопль Брайана приглушен шлемом и тонет в рёве мотоциклов.
Это происходит в мгновение после того, как они пробиваются сквозь толпу Кусак, заполнивших перекресток, чьи оборванные тела отскакивают от их бамперов. После крутого поворота налево, они сворачивают на юг по Уотер Стрит, оставляя позади толпу в пыли и выхлопных газах. И вдруг Брайан замечает искорёженный труп, волочащийся по тротуару позади байка Филипа.
Нижняя половина существа оторвана, кишечник, словно электрический провод, развивается на ветру, но туловище продолжает бороться, его разлагающаяся голова невредима. Двумя мёртвыми руками существо цепляется за крылья байка и начинает подтягиваться к пассажирам Харлея.
Плохо то, что ни Филип, ни Пенни не догадываются о нём.
— ПРИБЛИЖАЙСЯ К НИМ! НИК, ПРИБЛИЖАЙСЯ! — Кричит Брайан, его руки сжимают талию Ника.
— Я ПЫТАЮСЬ!
В этот момент, с рёвом мчась вдоль пустынного, мокрого переулка, байк теряет сцепление колес на скользком тротуаре, и Пенни замечает существо, зацепившееся за мотоцикл и приближающееся к ней, и она начинает кричать.
С местоположения Брайана, в тридцати футах позади нее, её крик неслышимый и выглядит словно жестикуляция актрисы немого кино.
Ник газует. Его Харлей сокращает дистанцию.
— ХВАТАЙ ПАЛКУ! — кричит он сквозь шум и Брайан пытается вытащить бейсбольную биту из-под багажника.
Впереди, почти без предупреждения, Филип Блейк замечает существо, прицепившееся к задней части его байка. Шлем Филипа дёргается, в то время как он нащупывает свое оружие.
Ник уже на расстоянии пяти или шести футов от задних фар чёрного Харлея, но прежде чем Брайан успевает занести биту, он видит, что Филип вытягивает стальной прут из импровизированных ножен.
Быстрым и сильным движением, которое заставляет чёрный Харлей немного свернуть с курса, Филип поворачивается на своем сидении, одним перехватом руля и заталкивает крючковатый конец металлического прута в рот зомби.
Пронзённая голова монстра застревает в дюйме ниже Пенни, прут заклинивает между блестящими выхлопными трубами. Филип вытягивает правую ногу и с силой тарана пинает зомби, прут и всё остальное подальше от мотоцикла. Существо падает и катится, и Нику приходится отклониться, чтобы избежать столкновения с ним.
Филип увеличивает скорость, не меняя курса, движется на юг, даже не потрудившись оглянуться назад.
Они продвигаются дальше, зигзагообразно лавируя сквозь южную сторону города, избегая запруженных ходячими районов. Через милю, Филипу удается найти другую автомагистраль, относительно свободную от аварий и бродячих мертвецов, и он ведёт всех по ней. Сейчас они на расстоянии трёх миль от границ Атланты.
Линия горизонта ясная, небо на западе едва светится.
И у них достаточно горючего, чтобы без дозаправки проехать четыреста миль.
Независимо от того, что ждёт их там, в серой сельской местности, это должно быть лучше, чем то, что они перенесли в Атланте.
По крайней мере, они на это надеются.
ЧАСТЬ 3
Теория Хаоса
Ни один человек не выбирает зло, потому что это зло, он лишь ошибочно принимает его за счастье и добро, к которому он стремится.
Мэри Уолстонкрафт
Глава 17
В районе аэропорта Хартсфилд дождь постепенно слабеет, оставляя позади чистое, металлического цвета небо с низкими облаками и унылым холодом. Однако, у них потрясающие ощущения, после преодоления такого расстояния всего за час времени. На 85 шоссе было намного меньше аварий, блокирующих переезд, чем на 20 автомагистрали, и численность мертвых была значительно ниже. Большинство придорожных зданий невредимы, их окна и двери заколочены и надёжно закреплены. Случайные ходячие то тут, то там сейчас выглядят как часть пейзажа, смешиваясь с лишёнными листьев деревьями, словно жуткий грибок, заразивший леса. Сама земля словно бы заразилась этой неведомой роковой болезнью и обречённо прощается с жизнью, покрываясь язвами и чудовищными трупными пятнами. Города вымерли. Поездка через этот район оставляет впечатление опустошения и приближающегося конца света.
Единственная безотлагательная проблема в том, что каждая заброшенная бензозаправка или стоянка для грузовиков кишит Кусаками и Брайан опасается за Пенни. С каждым пит-стопом, на котором они останавливаются, чтобы сходить в туалет, или добыть еду или воду, её лицо становится всё более измождённым, а крошечные тюльпаноподобные губы всё больше трескаются. Брайан волнуется, что это обезвоживание. Чёрт, он переживает, что они всё обезвоживаются.
Одно дело пустые желудки — они могут находиться без еды довольно долго, но нехватка воды становится серьёзной проблемой.
В десяти милях к юго-западу от Хартсфилда, пейзаж превращается в мозаику сосновых лесов и бобовых ферм, когда Брайан уже задается вопросом, могут ли они выпить воду из радиаторов мотоциклов, он видит зелёный направляющий знак, внезапно показавшийся впереди, с благословенным сообщением: ЗОНА ОТДЫХА — 1 миля. Филип делает им знак двигаться, и они поворачивают на следующем съезде с основной дороги.
Они с рёвом мчатся в гору к стоянке, которая ограничена небольшим каркасным туристическим центром, и облегчение омывает Брайана как бальзам: место милосердно заброшено и свободно от любых признаков проживания или мёртвых.
— Что на самом деле произошло тогда, Филип? — Брайан сидит за столиком для пикника, расположенном на маленьком заросшем травой выступе позади домиков зоны отдыха. Филип расхаживает, потягивая бутылку Эвиана, которую он вывернул из сломанного торгового автомата. Он уже находится на расстоянии пятидесяти ярдов от Ника и Пенни, в пределах видимости. Ник мягко кружит Пенни на ветхой старой карусели под пораженным болезнью дубом. Девочка просто сидит сгобившись, безрадостно, словно горгулья, смотрит прямо и кружится, кружится, кружится.
— Я уже просил однажды не приставать ко мне с этим, — ворчит Филип.
— Я считаю, что ты должен дать мне ответ.
— Я никому ничего не должен.
— Что-то произошло той ночью, — упорствует Брайан. Он более не боится своего брата. Он знает, что Филип может в любой момент выбить из него дерьмо, а скрытая жестокость между Блейками сейчас кажется более неизбежной чем когда-либо, но Брайан больше не переживает об этом. Что-то глубоко внутри Брайана Блейка сдвинулось как сейсмическая плита ландшафта.
Если Филип желает схватить Брайана за горло, пусть сделает это.
— Что-то между тобой и Эйприл?
Филип замирает и смотрит вниз.
— Какая теперь, твою мать, разница!
— Это имеет большую разницу — для меня. Наши жизни сейчас на ниточке. У нас был довольно заслуженный шанс выжить там, а теперь, что за… твою мать?
Филип поднимает взгляд. Его глаза останавливаются на брате, и что-то очень тёмное проскальзывает между двумя мужчинами.
— Брось это, Брайан!
— Просто скажи мне одну вещь. Ты казался таким чертовски одержимым свалить оттуда — у тебя был какой-то план?
— Что ты имеешь в виду?
— У тебя была, ну типа, стратегия? Хоть какая-то идея, к каким чертям мы направляемся?
— Ты что, грёбаный гид?
— Что если бы Кусаки снова собрались в толпу? Для борьбы с ними у нас были лишь деревяшки.
— Мы бы нашли еще что-нибудь.
— К чему ты клонишь, Филип?
Филип отворачивается и поднимает воротник своего кожаного пиджака, глядя в сторону тротуара, вьющегося змейкой к западной части горизонта.
— Ещё месяц-другой и начнётся зима. Я думаю, нам надо продолжать двигаться в сторону юга… к Миссисипи.
— И куда ты нас ведешь?
— Самая лёгкая дорога ведёт на юг.
— И?
Филип поворачивается и смотрит на Брайана. Смесь намерения и мучений искажает испещрённое глубокими морщинами лицо Филипа, будто он сам не верит тому, что говорит.
— Мы найдём место, где будем жить… постоянно… под солнцем. Место похожее на Мобайл или Билокси. Новый Орлеан, возможно… я не знаю. Где тепло. И будем жить там.
Брайан издаёт опустошенный вздох.
— Легко сказать. Просто двигаться на юг.
— Если у тебя есть лучший план, то я весь — внимание.
— Далеко идущие планы — это такая роскошь, о которой я даже не мечтал.
— У нас получится.
— Мы добудем еды, Филип. Я особенно волнуюсь за Пенни, её обязательно нужно накормить.
— Давай я сам буду беспокоиться о своей дочери.
— Она даже Twinkies не съела. Представляешь? Ребёнок, который не хочет Twinkies.
— Еда для тараканов. — Проворчал Филип. — Не стал бы винить её за это. Мы что-нибудь найдём. Она будет в порядке. Она крепкая девчонка… как её мать.
Брайан не может с этим поспорить. В последнее время девочка демонстрировала настоящий бойцовский дух. В самом деле, Брайан начал задумываться: возможно, Пенни — тот самый клей, который удерживает их всех вместе, останавливая их от самоуничтожения.
Он оглядывается и видит, как Пенни Блейк мечтательно кружится на ржавой карусели маленькой заброшенной детской площадки. Нику надоело вращать её, и теперь он просто немного попинывает карусель сапогом.
За детской площадкой земля превращается в заросший лесистый холм с небольшим кладбищем, освещённым бледным солнечным светом. Брайан замечает, что Пенни разговаривает с Ником, забрасывая его вопросами.
Ему интересно, о чём же они говорят, и почему девочка выглядит такой взволнованной.
— Дядя Ник! — Лицо Пенни, медленно кружащейся на карусели, очень напряжено и сосредоточено. Она называла Ника "дядя" в течение многих лет, даже хорошо зная, что он не является её настоящем дядей. Это несоответствие всегда вызывало у Ника тайный приступ тоски из-за нереализованного желания быть чьим-то реальным дядей.
— Да, солнышко? — на Ника Парсонса навалилась свинцовая тяжесть предчувствия обречённости и он с отсутствующим видом продолжал подталкивать карусель.
Периферическим зрением он видел, как братья Блейк о чем-то спорили.
— Папа злится на меня? — спрашивает малышка. Ник смотрит оценивающе. Пенни тихонько вращается, потупив взгляд. Ник взвешивает каждое своё слово.
— Конечно нет. Он вовсе не злится на тебя. О чём это ты? Как ты могла такое подумать?
— Он больше не разговаривает со мной, как раньше.
Ник осторожно останавливает карусель. Малышка немного отклоняется назад на сидении. Ник мягко придерживает её за плечо.
— Послушай-ка. Я даю тебе честное слово. Твой папочка любит тебя больше всего на свете.
— Я знаю.
— На нём сейчас лежит очень большая ответственность. Только и всего.
— Значит, ты думаешь, он не злится на меня?
— Ни за что на свете. Он безумно любит тебя. Поверь. Просто он… очень напряжен сейчас.
— Да… наверное так.
— Как и мы все.
— Да.
— Да и никто из нас особо не разговаривал в последние дни.
— Дядя Ник?
— Да, детка?
— А как ты думаешь, дядя Брайан злится на меня?
— Боже, нет. С чего бы дяде Брайану злиться на тебя?
— Может, потому что ему приходится носить меня на себе всё время?
Ник печально улыбается. Он изучает выражение лица девочки, её крохотный лобик очень напряжён от задумчивости.
Он гладит её по щеке.
— Послушай меня. Ты сама храбрая малышка из всех, кого я встречал. Я серьёзно.
Читать бесплатно другие книги:
