Восхождение Губернатора Бонансинга Джей

Замерев напротив торгового автомата, откуда кровь упавшего человека просачивается под подошву его обуви, Брайан осознает, что у него не будет шанса в этом мире, если он позволит своей главной слабости одолеть его. Брайан инстинктивно хочет уклониться от насилия, уйти от опасности, избежать противостояния и это наполняет его позором. Он возвращается в своих мечущихся мыслях назад к самому первому столкновению с ходячими в Диринге, где он жил вместе с родителями миллион лет тому назад. Они вышли из сарая с инструментами, и Брайан попытался заговорить с ними, убедить их, предупреждая держаться подальше, бросая в них камни, убежал в дом, заколотил окна и обмочился в штаны, как трус, которым он всегда был и всегда будет. И в течение того единственного ужасного момента, когда Гэвина читал мораль горожанам, Брайан осознаёт в мерцании вспышек видений собственной трусости и нерешительности на пути к западной Джорджии, что он ничему так и не научился в пути. Прячась в шкафу в поместье Уилтшир, почти случайно убив первого зомби в доме Чалмерсов, постоянно скуля брату, всегда слабый, испуганный и бесполезный. Брайан внезапно понимает, с судорожной болью в сердце, что у него нет способа, чтобы выжить самостоятельно. Никакого способа, к чертям. И сейчас, когда майор Гэвин начинает отдавать приказы травмированным жителям с фронтальной части комнаты для совещаний, назначая тяжёлые обязанности, правила и процедуры, Брайан чувствует, что его сознание отделяется от его тела как бабочка, оставляющая кокон. Это начинается с пожелания Брайана, чтобы Филип оказался здесь и защитил его, как он это делал всегда, с начала их мытарств. Как Филип поступил бы с Гэвином? Чтобы сделал Филип? Тут же, эта тоска преобразовывается в мучительную боль и потерю из-за смерти Филипа (эта пытка словно открытая рана), и острую печаль, гнетущую Брайана и разрывающего его на двое. Подготавливая себя, стоя напротив забрызганного кровью торгового автомата, Брайан чувствует, как поднимается его центр тяжести, дух отрывается от тела, как первичный кусок земли, чтобы сформировать луну. Головокружение угрожает уронить его на пол, но он борется с ним, и прежде, чем он сможет даже понять, что произошло, Брайан выходит за пределы своего тела. Его сознание взмывает над телом, теперь только призрачным зрителем, глядя вниз на себя в этом душной, вонючей, переполненной комнате в старом здании суда Вудбери.

Брайан словно врастает в землю.

Он видит цель в центре комнаты, в двадцати пяти футах от себя.

Брайан делает шаг от торговых автоматов, тянется к поясу, выхватывает рукоятку пистолета. Гэвин продолжает выкрикивать приказы, не обращая на него внимания, вышагивая мимо героических портретов основателей Вудбери.

Брайан делает ещё три шага, двигаясь по центральному проходу, одновременно выдёргивая пистолет 38-го калибра из-за пояса одним плавным инстинктивным движением.

Он держит пистолет наготове, когда делает четвертый дополнительный шаг, приближаясь на расстояние пятнадцати футов от Гэвина, наконец-то привлекая его внимание, в результате чего Майор прерывается и оглядывается. Именно в этот момент Брайан поднимает ствол и опустошает весь цилиндр смертоносных пуль наполненных дробью в непосредственной близости от лица Гэвина.

Горожане подпрыгивают от грохота на своих сидениях, но, как ни странно, никто из них не кричит.

* * *

Никто не шокирован действиями Брайана более, чем сам Брайан. Он застывает на один мучительный момент в центральном проходе, всё еще держа в напряжённых руках свой уже пустой 0,38й. Останки Майора Гэвина лежат на полу у фронтальной стены. Верхняя часть тела Гэвина изрешечена дробью, из его лица и шеи выплёскивается жирными пузырями тёмно-красная артериальная кровь.

Тишина нарушается звуками отодвигаемых стульев и шарканьем встающих со своих мест людей. Брайан опускает пистолет. Он оглядывается вокруг. Некоторые горожане подходят к центральной части комнаты. Другие таращатся на Брайана. Один из них становится на колени над телом Гэвина, но не для того, чтобы прощупать пульс или рассмотреть тело поближе. Человек по имени Мартинез подходит к Брайану.

— Не принимай на свой счёт, братишка, — приглушённо бормочет Мартинез низким замогильным голосом. — Но тебе лучше бы поскорее свалить отсюда.

— Нет. — Брайан чувствует, будто его центр тяжести превернулся, а его душа перезагрузилась, как компьютер, который вновь подключили к сети.

Мартинез смотрит на него.

— Эти головорезы адски поквитаются с тобой, когда вернутся.

— Все будет хорошо, — говорит Брайан, опуская руку в карман за сменным барабаном. Он выбрасывает пустые патроны и заряжает в пистолет новую обойму. Он не профессионал в боевых действиях, но его руки тверды как скала. Он больше не дрожит. — Мы превосходим их десять к одному.

Некоторые горожане скучковались у автомата, возле тела того, кого звали Детройт. Доктор Стивен пытается нащупать пульс, после чего раздаётся чей-то тихий плач. Брайан обращается к собравшейся группе.

— У кого здесь есть оружие?

Кто-то поднимает руки.

— Держитесь рядом, — говорит Брайан, прокладывая свой путь через ошеломлённых горожан к выходу. Он стоит в дверях, вглядываясь через непробиваемое стекло в ветреный, пасмурный осенний день.

Даже через стеклянную дверь невероятно отчётливо слышится отдалённый гул зомби, доносимый ветром. Теперь для Брайана этот звук означает что-то совершенно иное. Скопившаяся позади самодельных баррикад, отделенная от небольшого непреклонного анклава оставшихся в живых тонкой перепонкой из дерева и металла, низкая, вездесущая симфония стонущих звуков, столь уродливая и негармоничная, как "китайские колокольчики" сделанные от человеческих костей — больше не шёпот гибели. Теперь — это звуки новых возможностей. Они звучат для Брайана как приглашение к новому образу жизни, новой парадигме, которая только сейчас формируется внутри Брайана, как зарождение новой религии.

Голос рядом с Брайаном вырывает его из транса. Он оборачивается и видит Мартинеза, уставившегося на него с вопросом.

— Прости, — переспрашивает Брайан, — что ты говорит?

— Твоё имя… Я не слышал его раньше

— Мое имя?

Мартинез кивает:

— Я Мартинез… а ты…?

Брайан раздумывает секунду, прежде чем ответить:

— Филип… Филип Блейк.

Мартинез протягивают Брайану руку:

— Рад познакомиться с тобой, Филип.

Двое мужчин соединяют руки в крепком рукопожатии, и с этого жеста в городе устанавливается новый порядок.

Релиз сайта о Ходячих мертвецах Trupak.org