Средневековая история. Интриги королевского двора Гончарова Галина
— Думаю же. А вот тебе надо выпить…
— Золотые слова.
Рик плеснул вина в бокалы.
— У нас с собой только докторус. Это не то. Сам понимаешь. Есть здесь повитухи при дворе?
— Найду. Можно даже и в городе.
— Ну, давай тогда за правду.
Мужчины чокнулись бокалами и выпили вино.
— Госпожа уделит мне минуту внимания, не так ли?
Адель вздрогнула.
В ее комнате стоял невесть как попавший сюда шут короля Гардвейга. Имени она не помнила, но дамы шептались, что он вроде как знатен.
Надо было бы вскрикнуть, но алкоголь чуть притупил чувство опасности, а Адель таки выпила кубок, вернувшись от Джеса. Слабенькое ягодное вино наложилось на тревогу и ударило в голову не хуже крестьянской бражки.
Поэтому Адель поднялась с кровати и сделала приглашающий жест.
— Прошу вас, господин.
Альтрес Лорт ухмыльнулся.
— Что, страшно жить стало?
Адель сдвинула брови, но мужчина быстро продолжил:
— Дома — плаха или тюрьма. А самое легкое — изгнание. Здесь же… Думаешь, твою ложь сложно проверить? Про ребенка?
Адель всхлипнула, поднеся кулачок ко рту. А и верно же…
— Н-но…
— Если будешь со мной дружить, я тебе помогу. — Альтрес был снисходителен и милосерден. — Не придется бояться, считать копейки, замазывать синяки…
— Что я должна делать? — Женщина не колебалась ни минуты.
— Слушайся меня. На днях к тебе приведут повитуху. И она подтвердит твою беременность. А потом поговорим.
— Н-но…
— Считай это авансом за твои услуги.
Альтрес шагнул к двери, отодвинул засов и вышел вон. Вошел он через потайной ход, пока девица не видела. Но не показывать же его чужеземке?
Нет уж. Пользоваться ею — это одно. А доверять… ищите дурачков в Ативерне. Можно даже в посольстве.
Найденная Джесом повитуха подтвердила слова Адели ровно через два дня. И Аделаида оказалась в сложном положении. С одной стороны — Джерисон старался быть с ней вежливым и осторожным. С другой стороны — обдавал морозным холодом Рик.
А шут…
А шут пока молчал.
Соревнование проводилось по-честному.
Все дети написали по одному вопросу и бросили в кубок.
Миранда и Бьерн тянули по листочку и отвечали. Судила комиссия из Дамиса Рейса, Лонса Авельса и Марии Рейхарт. Все трое были предупреждены Лилей, чтобы не подсуживали. Ребята отвечали на вопросы, комиссия открывала толстые книжки и вслух зачитывала ответы, зрители, состоящие из слуг и вирман, сопереживали.
Миранда с небольшим перевесом, но все-таки разгромила своего противника. И, жутко довольная, повисла на шее у Лили.
— Мама, я тебя обожаю!
Лиля погладила черную макушку.
— Я тебя тоже люблю, малышка.
Надо отдать должное Великому Хангану. Когда к нему пришел лекарь и с поклонами протянул письмо, властитель даже не приказал его выкинуть пинками.
Он принялся читать. Хотя было большое искушение разорвать письмо, а лекаря выгнать. Потому что его старший сын умирал. Любимец, опора, умница и красавец…
А этот негодяй Тахир — сбежал, когда понял, к чему идет дело.
За такое благодарным не будешь.
Но письмо было…
В весьма изысканных оборотах Тахир сообщал, что сбежал не просто так. Нет! Чувствуя свою неспособность вылечить наследника, он решил отправиться на поиск чудодейственного средства. И нашел таковое.
Некую графиню Иртон, осененную милостью Звездной Кобылицы. Которая распознала болезнь, даже не видя юношу.
Оказывается, ее причиной был яд.
Как его дают — графине неизвестно. По ее словам, этот яд могли либо наносить на кожу, либо подсыпать под половицу комнаты, растворять в пище… да что угодно. Но убивать человека он будет именно так. Медленно. Поэтому, если Великий хочет видеть сына здоровым, пусть ищет отравителя.
Или отправит сына в Иртон. Конечно, путь неблизкий, но в пути и отравителю будет сложнее. А чтобы проверить правдивость слов графини, пусть устроит ему молочную диету. Хвойные ванны тоже помогают.
Но прежде всего следует найти отравителя.
Ханган задумался.
И решил для начала попробовать молоко и ванны. Тахир писал, что юношу специально травят медленно. Вот если поможет — скажем, если за пять дней ему не станет хуже, тогда будем думать дальше.
А пока… Кого Тахир упомянул, призывая в свидетели своих слов? Али Ахмет дин Тахирджиан?
Знатный и достойный род.
И верный своему Хангану. Он не станет лгать господину.
Проследить контакты Кариста Трелони Торию не удалось. И Лиле он об этом сообщил с искренней печалью. Мол, и рад бы, да статус не пускает. Не его поле игры. В столице своих умных хватает.
Лиля подумала и еще раз отписала отцу и Ганцу. Пусть зайдут с другой стороны.
Она пока никуда не спешит.
Хотя пищу все равно проверять приходится. Никаких специй, ничего незнакомого. Лиля откровенно боялась — и не скрывала этого.
А тут еще…
Дамис Рейс выводил графиню из себя. И Лиля на полном серьезе размышляла — не отправить ли его к чертовой бабушке в Альтвер?
Плевать, что зима. Если Бог милостив — выживет, а не подохнет. А подохнет — переживем.
Учителем он был неплохим, но… Бывает такое с женщинами. Когда у них «женская интуиция».
Вроде бы ничего такого, на что можно людям пожаловаться. Но взгляды. Вздохи. Вроде бы случайные прикосновения к руке.
Цветов не было, но зимние букеты были. Хвоя с ягодами… красиво, но…
Лиля нервничала, раздражалась и решила разрубить этот узел первой. Если какой-то фактор травмирует тебя — анализируй и оперируй. Само в этой жизни ничего не рассасывается. Зато отлично нарывает и вскрывается в неудобный момент.
Итак — свет!
Дамис Рейс шел к графине как на праздник.
Заметила?
Безусловно. Он все сделал, чтобы его заметили. И теперь… что она будет делать? Краснеть? Опускать глаза?
Интересно, какая она в любви?
Да, днем графиня сильная и жесткая, но она ведь женщина. Всего лишь женщина. А женщины по определению слабые и хрупкие. Ищущие сильное плечо. И всегда готовые на кого-то опереться. Это нормально и правильно.
Он ожидал многого. Смущения, робости, удивления…
Чего он не ожидал — так это того, что его официально вызовут в кабинет. Лонс выйдет и Лиля, даже не вставая из-за стола, посмотрит на него с интересом.
— Итак, любезнейший Рейс, что все это значит?
Лиля долго готовила эту сцену. Подбирала место, наряд… Ей надо было сейчас выглядеть внушительно и она будет выглядеть именно так.
Свободное черное платье скрывает избыток полноты, стол завален свитками и книгами, гостевое кресло убрано, так что любой вызванный должен стоять перед ней, как провинившийся школьник в кабинете директора.
Дамис с порога наткнулся на ледяной взгляд.
— Итак, любезнейший Рейс, что все это значит?
— В-ваше сият-тельство?
— Да. Вот и объясните мне, что это за взгляды, букеты и прочее. Вы мне уже месяц жить спокойно не даете. Почему?
Дамис на миг даже опешил. А потом решил раскрыть карты.
— Ваше сиятельство, простите мне мою наглость…
Возможно, здесь ожидалась реплика от графини. Но Лиля молчала. Иногда, собирая анамнез на больных, она понимала: вопросы могут и навредить. Дай человеку выговориться.
И Дамиса понесло. Он рассказал, как ждал приезда сюда. Как восхитила его лично Лилиан Иртон. О ее красоте, уме, достоинствах и выдающихся душевных качествах можно было написать целую поэму. А потом еще положить на музыку и спеть.
И несчастный влюбился. По самые уши.
А госпожа графиня не обращала внимания, была холодна и недоступна, как звезда с ночного небосклона… и что оставалось делать несчастному?
Лиля слушала и косела. Чуть ли не в буквальном смысле слова.
Нет, ну что за бред? Она, конечно, женщина симпатичная. Особенно сейчас, когда ушла лишняя вода. Но чтобы мужика вот так пробрало?
Дамис отвешивал комплименты ее глазам и волосам, плел что-то про пряди, в которых запутались солнечные лучи, а Лиля напряженно размышляла.
Учитель. Всего лишь учитель. По нынешним временам — человек, стоящий между слугами… и чуть более привилегированными слугами. Он просто не может влюбиться в графиню. То есть теоретически — может. Но практически за такое его просто повесят на суку, без суда и следствия. И он не может этого не понимать.
На что тогда расчет?
На то, что она — одинокая, вся такая несчастная, без секса, без мужа-управителя под боком, просто упадет к нему в руки, как спелое яблоко?
Или…
В первую минуту Лиле эта мысль показалась глупостью. Но ведь паранойя не означает отсутствия слежки, так? Согласно законодательству, если она поймает супруга на горячем, она может только развестись. А если наоборот — тут все куда печальнее. Изменницу могут и в местный монастырь засунуть, а это жуть такая, что тюрьма раем покажется.
Какая-то подстава? От мужа?
Лиля вспомнила доносы Эммы. Учитель спермотоксикозом не страдал, ибо регулярно пользовался услугами Мэри. А то и еще пары служаночек. Лиля специально в свое время попросила Эмму подобрать не особо благочестивых. Мужиков в замке много, надо же им напряжение сбрасывать…
Да и… Лиля до сих пор считала, что была красивой. А сейчас ей до красоты как до Китая. Кто поведется вот на это?! Пусть уже и не сто килограммов. Пусть девяносто, но при росте примерно сто семьдесят сантиметров — все равно много…
Так что об искренней любви речь не шла. А расчет… а на что мужик рассчитывает?
Связь аристократки и учителя долго не продлится. Дамис даже не шевалье. Он сын купца, то ли шестой, то ли седьмой.
Подарки? Может быть.
Материальная выгода? Почему нет…
И компромат.
Даже если здесь не знают такого слова, само понятие в ходу. И шантажируют здесь ничуть не хуже, чем в двадцать первом веке. И подставляют… Эй, это еще что?!
Вконец разговорившийся учитель решил перейти от слов к делу, обежал стол и рухнул перед Лилей на колени. Цапнул ее за ручку и принялся так нацеловывать, словно кисть шоколадом обмазали…
Лиля резко рванула руку.
— Пусти!
Куда там… собственная неотразимость перла до такой степени, что мужчина положил вторую руку Лиле на колени и нес какую-то чушь, мол, не встанет, пока госпожа графиня не…
— Пусти! — посерьезнее рявкнула Лиля.
Вторая рука поползла в нехорошем направлении. Лиля уже хотела звать на помощь, но тут…
— Ааааааааааа!!!!!
Дамис, взвыв, рухнул носом ей в колени, а над поверженным врагом материализовалась собачья голова. Несколько секунд Лиля соображала, что произошло, а потом вскочила на ноги.
— Умница ты мой!
Нанук, которого Лиля держала при себе большую часть дня (щенок должен привыкать к хозяйке), не стал дожидаться команды. Вирманские сторожевые — очень умные собаки. Услышав гнев в голосе хозяйки и поняв своим собачьим умом, что этот дядя нападает, щенок поступил просто.
Пользуясь тем, что Дамис стоял на коленях, Нанук (который рос не по дням, а по часам и сильно напоминал размерами взрослого немецкого овчара) прыгнул сзади на врага, сбил его и вцепился зубами куда достал. То есть в плечо.
— Держать! — Лиля метнулась к двери. — Стража!!!
Но первым в кабинет влетел Ивар.
— Ваше сиятельство?
— Взять!
От нервов Лилю перемкнуло, но Ивар все понял, и Дамис Рейс закачался в его руке на высоте примерно сантиметров тридцать от пола.
— Госпожа, он вас оскорбил?
— Пытался. Нанук не позволил.
Взгляд, брошенный Иваром на учителя, не сулил тому ничего хорошего.
— Ваше сиятельство, прикажете ему голову отрубить?
Учитель что-то замычал, явно протестующее. Точнее Лиля не поняла — воротник, за который товарища подцепил Ивар, намертво передавил ему горло.
— Кажется, ему жить охота…
Ивар тряханул добычу.
— Да его только за прикосновение к вам надо без рук и ног оставить! Как еще осмелился, глист?!
— Вот и мне любопытно: как осмелился, что ему пообещали за такую наглость и кто пообещал?
Ивар повторил встряхивание.
— Понял, сукин сын? Если сейчас все расскажешь — живым останешься! Может быть!
И выпустил добычу.
Дамис Рейс упал на ковер. Сначала он попытался вякнуть насчет своей великой любви. Получил пару подзатыльников от Ивара и передумал.
Попробовал заговорить о личной выгоде. Получил пинок в бок и обещание оттащить в подвал, со всеми вытекающими.
И начал петь.
Лиля, Ивар и присоединившаяся к ним Марта только головами качали.
Как оказалось, его наняли еще в Лавери.
Дамис действительно был учителем. Но слишком уж нестойким и падким до баб. А хуже было то, что и женщины слетались к нему, как мухи на… мед.
А почему нет?
Красавчик, даже слишком сахарный, моется раз в неделю. По здешним меркам — апостол чистоты. Косметикой не пренебрегает, красиво говорить умеет, в постели не засыпает, короче — диагноз.
Для начала товарищ соблазнил дочку купца. Купец попытался решить вопрос с помощью полена и овечьих ножниц — и парню пришлось бежать.
В столице его взяли учителем в дом Йерби. А он взял в оборот старую баронессу.
И спустя пару месяцев барон сделал ему предложение, от которого нельзя было отказаться. А именно — пристроил учителем к Миранде Кэтрин. Ее-то Дамис пока соблазнять не пытался.
— Йерби? — Лиле это ровно ни о чем не говорило. — А кто и что тебе пообещал за связь со мной?
Оказалось, что тот же барон Йерби. Старый.
Лиля пожала плечами:
— Зачем бы? Ладно, что он тебе пообещал?
— Если я соблазню вас и вы в меня влюбитесь — пятьсот золотом. Особенно если вас поймают на измене.
— Или?
— Если просто удастся соблазнить вас — тогда три сотни. Золотом.
— Дорого же нынче графские постели стоят, — меланхолично заметила Лиля. — А убить меня…
— Это не я! Я не знал!
Теперь Дамиса отчетливо трясло. Одно дело — соблазнение. Другое — убийство. За первое можно и поркой отделаться. А вот второе…
— А смысл меня соблазнять, если я ребенка ждала?
Дамис удивленно посмотрел на Лилю.
— Самый прямой. Кто бы стал разбираться…
— Да уж стали бы. Ребенка же я… момент… — Лицо Лили стало страшным. — Мой выкидыш. Получается…
Они с Иваром переглянулись.
— Кто?! — выдохнула Лиля страшным шепотом.
Дамис едва не обмочился от ужаса. Показалось на миг, что вместо красивой женщины за столом сидит сама Мальдоная. Такое смотрело из зеленых глаз…
— Не знаю!!! — истерически завизжал он. — Мне сказали, что ребенка не будет!!!
— А если бы… — Лиля вдруг успокоилась. — Ивар, прикажи обыскать его вещи.
Вирманин зло усмехнулся.
— Слушаюсь, ваше сиятельство.
А еще через два часа Лиля получила консультацию от Джейми. У учителя был обнаружен пакетик бурого порошка, спрятанный в вещах. И Джейми заверил, что это вовсе не от моли.
Это был порошок копытня, которым женщины издавна пользовались, чтобы скинуть ребенка.
Ивар весьма недовольно оглядывал учителя.
— Что с ним теперь делать?
Дамис замер, ожидая приговора. Лиля махнула рукой. Казнить не было никакого желания.
— Суньте в камеру. Там разберемся.
Ивар утащил негодяя. Тот скулил что-то неразборчивое, но Лиля думала уже не о нем.
Судя по всему — она чем-то не угодила нескольким врагам сразу. Одного выявили — некто Йерби. Второй — тот, кто посылал убийц. Это кузен Аделаиды Вельс. Но тут Лиля уже была спокойна. Ганц писал ей, что мерзавца схватили и он сидит под надежной охраной. А скоро будет лежать. Под надежной каменной плитой. Может, и уже лежит. Туда и дорога.
А вот кто еще?
Лиля не забыла, что ее травили во время беременности. И кто-то послал докторуса… И Карист Трелони связан с кем-то в столице… это явно не простой барон.
М-да. Проблема.
Итак — кто?!
Кому она перешла дорогу? Не она, да. Но Лилиан Иртон — прежняя. Кому могла помешать туповатая богомолка с вышивальной иголкой в зубах? Кому она вообще такая нужна?
Лиле ее положение напоминало гнойник. Или подкожный абсцесс. Снаружи все аккуратно, спокойно, можно даже сразу не заметить… А вот когда он воспаляется — начинается нечто веселое и интересное. Вот как сейчас. Гнойники надо вычищать своевременно.
А пока…
А пока напишем свекрови.
Пусть разузнает все что может об этих Йерби. Чем живут, чем дышат, и вообще — какого черта?!!
Нет уж, господа!
Покушаться на себя Лиля никому не позволит.
Али Ахмет дин Тахирджиан прибыл по вызову Великого Хангана, как только смог.
Встал на колени сразу, едва за ним закрылась дверь, прополз по ковру и ткнулся в него лбом в ритуальном приветствии.
Ненадолго.
— Поднимись, Али.
Али послушно встал на колени.
— Али…
Великий Ханган сделал жест рукой — и Али опустился на подушки рядом с его возвышением.
— Чем я могу служить моему господину?
— Али, расскажи мне про Иртон.
Такого вопроса мужчина не ожидал. Но быстро справился с собой.
— Мой Ханган, это захолустье. Я не сказал бы, что там есть…
— Докторус?
— Э-э-э…
— Что ты можешь сказать мне о графине Иртон? Лилиан Иртон? По слухам, она вылечила тебя…
Али вздохнул. Посмотрел на своего господина. И начал рассказывать.
О ярмарке. Быке. И лечении.
Продемонстрировал шрам. Показательно попрыгал, побегал, поприседал, вызвал Омара, чтобы тот подтвердил его рассказ.
И Омар подтвердил. Да так, что Великий Ханган слушал с широко открытыми глазами. Про женщин-докторусов, да еще таких, которые могут собрать сломанную ногу и не оставить ни малейшего следа от перелома, в Ханганате не знали.
Зато теперь…
Когда Али понял, что господину все известно, он перестал умалчивать и рассказывал. Про Иртон, про графиню, про ее золотые руки… к концу второго часа Ханган потихоньку стал подумывать, что Али…