Воитель Мэллори Маргарет
– Это Кейтлин Маккриммон, – с тоской отозвался Нейл. – Я влюбился в нее.
Это было вполне в духе любвеобильного Нейла, поэтому они не стали обращать внимания на его признание и продолжили обсуждать серьезные проблемы.
– Я хочу знать, почему моя сестра прибыла домой без мужа и как она и Нейл получили свои раны, – попросил объяснения Коннор.
По мере того как Дункан рассказывал о бесчеловечном обращении с Мойрой Шона Маклауда и о том, как умер Шон, Коннор становился все мрачнее и мрачнее.
– Сложное дело, но ты правильно сделал, что привез ее домой, – сказал Коннор.
Затем Дункан коротко описал шторм и их пребывание у Маккриммонов – опустив ту часть времени, которую они с Мойрой провели в объятиях друг друга. Он бросил Нейлу суровый взгляд, советуя ему не раскрывать рта и молчать о том, что Дункан и Мойра жили в одном доме.
– Вы узнали у Маккриммонов что-нибудь относительно Маклаудов? – спросил Коннор.
– Я кое-что выяснил, – поспешил доложить Нейл. – Девушки, посещавшие дом Кейтлин – где я находился, потому что она целительница, – не стесняясь, рассказывали о Маклаудах.
Дункан чувствовал на себе взгляд Коннора и боялся, что тот может поинтересоваться, где ночевали он и Мойра, но, к счастью, Нейл продолжил свой рассказ:
– Они слышали, что предводитель Маклауд покинул Данвеган с дюжиной боевых галер. Вряд ли он отправился в свою крепость на острове Харрис, потому что не взял с собой жену и дочерей.
– Моему симпатичному брату люди расскажут все, что знают, – тем более любящие поболтать девушки, – заметил с улыбкой Йен.
– Интересно, куда отправился Маклауд с таким количеством боевых судов, – нахмурился Коннор. – Если бы он выступил против нас, то уже был бы здесь.
– Если когда-то может возникнуть более подходящий момент, чтобы отобрать Троттерниш, то это сейчас, когда Аластер Маклауд с сотнями своих воинов где-то доставляет неприятности другому клану, – заявил Дункан.
Остальные долго молчали, обдумывая его предложение, а потом заговорил Йен:
– Сначала нужно взять замок. Без этого нет надежды отвоевать полуостров – или удержать его, когда мы это сделаем.
– Согласен, – признал Коннор. – Мы все бывали внутри замка, но ничего не знаем о том, сколько там людей у Маклауда, насколько они обучены и что за человек командует ими. Если мы пойдем вслепую, будет море крови.
– К сожалению, там у нас нет агентов, – сказал Йен. – Это урок, которому мы могли бы поучиться у Хью.
– Да, – согласился Коннор. – Хотелось бы мне знать, укрепили ли Маклауды ту слабую стену, которую так и не починил мой отец.
Нейл не отрываясь смотрел на Дункана с того момента, как Коннор заговорил о замке. Дункану не хотелось рассказывать то, что он знал, но у него уже был один секрет от Коннора, и он не хотел иметь еще один.
– Я знаю кое-что о замке Троттерниш, – сказал Дункан.
– Что именно? – заинтересовался Коннор.
– Владелец замка – мой отец.
Стоя посреди своей прежней спальни, Мойра медленно осматривала ее.
– Она почти такая, какой я ее оставила, только нет платьев, разбросанных по кровати, и балдахин над кроватью немного выцвел. – Ей было странно видеть, что ее старая спальня так мало изменилась, когда она сама едва помнила девушку, которой была в то время, когда жила здесь. – Это ты постаралась? – улыбнулась Мойра Элизе, заметив в кувшине на столике веточки падуба.
– В такое время года трудно отыскать что-нибудь цветущее, поэтому я подумала, что ягодки падуба сделают комнату ярче. – Элиза опустила взгляд к своим ногам. – Коннор никогда не говорит о цветах, которые летом я расставляю на столах и в его комнате, но думаю, все-таки ценит их.
Мойра в этом сомневалась.
– Падуб замечателен, – еще раз поблагодарила Мойра.
– Я вела хозяйство в замке Коннора, потому что у него нет больше никого для этого, – с легкой дрожью в голосе сообщила Элиза. – Надеюсь, ты найдешь здесь все в полном порядке.
– Уверена, ты все делала великолепно.
– Когда вы собираетесь обсудить с поварами меню? – быстро спросила Элиза, не дав Мойре прибавить ни словечка. – Коннор не слишком любит гусиную печень, хотя никогда этого не говорил. Он просто никогда не жалуется.
Да, никогда. Неужели бедняжка вздумала влюбиться в Коннора? Этого не может быть. Даже если бы Элиза привлекла внимание Коннора, – а это невероятно с ее старомодной женской шляпкой и плохо сидящим коричневым платьем, – он вряд ли бы откликнулся на ее чувства. Их отец не был слишком щепетильным в отношении женщин, но Коннор никогда бы не стал развлекаться с сестрой своего лучшего друга. А когда он решит жениться, то на первое место поставит долг и заключит союз в интересах клана. А чувствами можно и пренебречь.
– Должна предупредить тебя, что Тейт самый противный из всех охранников, – продолжала щебетать Элиза, – но, когда необходимо, он всегда под рукой. А еще есть… – Она внезапно замолчала и сжала вместе ладони. – Прости. Уверена, ты не нуждаешься в моих советах.
Несомненно, эти обязанности стали для Элизы очень важными.
– Боже правый, я надеюсь, Коннор не ждет, что я буду вести у него хозяйство.
– А ты разве не хочешь? – удивилась Элиза.
– Не согласишься ли ты заниматься этим еще какое-то время? Я очень беспокоюсь за сына, мне сейчас не до хозяйства, пойми меня правильно.
– Ты меня убедила, дорогая.
– Дункан сказал мне, что ты потеряла мужа при Флоддене. Но ты еще совсем молодая, так что, безусловно, захочешь снова выйти замуж и вскоре будешь вести собственное хозяйство.
Снова потупившись, Элиза покачала головой.
– Что ж, Коннор обязан скоро жениться – он уже должен был это сделать, – мягко заметила Мойра, коснувшись локтя молодой женщины. – Ты понимаешь, что, когда Коннор женится, все эти обязанности возьмет на себя его жена?
– Конечно.
Коннор всегда был на редкость ответственным руководителем, и Мойра подозревала, что единственная причина, почему он так долго тянул с женитьбой, состояла в том, что еще не пришло время заключить наиболее выгодный брак.
В детстве Мойра и Коннор были совершенно разными. Она, не задумываясь, бросалась куда угодно, руководствуясь только зовом сердца, а Коннор все тщательно обдумывал. Но трудная жизнь с Шоном научила Мойру быть осторожной и, подобно брату, все просчитывать, не делая опрометчивых шагов.
Мойра не могла помочь Элизе завоевать Коннора, но в замке было много достойных мужчин, отважных воинов. У Элизы было бледное, но симпатичное лицо, и ей просто не следовало носить тусклые цвета и бесформенные платья, которые только скрывали ее изящную фигуру.
Намереваясь дать Элизе несколько полезных советов, Мойра потянула ее к большому зеркалу – подарку, который отец привез ей из Эдинбурга.
– Господи, помилуй! – воскликнула Мойра, увидев в зеркале собственное отражение. – Ты только взгляни на меня!
– Лицо все еще болит? – спросила Элиза, сведя вместе тонкие брови.
– Болит? Оно отвратительно выглядит! – Ее лицо представляло собой беспорядочную смесь синяков всех цветов от лилового до тошнотворного зеленовато-желтого, а платье выглядело еще страшнее, чем она себе представляла.
Мойра с глухим стоном плюхнулась на ближайшую скамью. О, прежде она, должно быть, выглядела еще хуже, и Мойра подумала обо всех тех часах, которые провела с Дунканом, – в первую очередь о часах в постели, днем, когда было светло. Как же он выдержал все это?
Мойра в общем-то знала, что она красива. Мужчины хотели ее с тех пор, как ей исполнилось тринадцать, поэтому она хорошо понимала, что их притягивает к ней ее красота.
Но Дункан и сейчас хотел ее, несмотря на ее вызывающий отвращение вид. И честно говоря, никто никогда не заставлял ее чувствовать себя более красивой – даже сам Дункан в то время, когда ей было семнадцать и она расцвела как никогда. Мойра была тронута его рыцарским отношением, но означало ли оно, что Дункан действительно любит ее?
Мойра не была в этом уверена, и ей внезапно захотелось увидеть Дункана. Ей казалось, что прошло много часов с тех пор, как она стояла рядом с ним в лодке.
– Ну, вот и твоя ванна. – Элиза рукой указала на слуг, несших ванну и ведра с горячей водой. – Прежде чем уйти, я достану несколько твоих старых платьев, чтобы ты примерила.
Быстро приняв ванну, Мойра с помощью служанок надела свое старое бархатное платье темно-синего цвета, подходившего к ее глазам. Не увидев Дункана в зале, она вышла во внутренний двор, надеясь найти его там, но вместо него встретила Коннора.
– Ты выглядишь уже лучше, – улыбнулся ей Коннор и поцеловал в щеку. – Есть определенный прогресс.
– Где Дункан?
– Ушел домой.
– В дом матери? – Они всегда называли его домом, хотя это было просто некое сооружение из двух комнат у внешней стены замка.
– Нет, там теперь живет Элиза. Дункан часто спит в зале вместе со всеми, но у него есть и собственный дом.
– Где?
Коннор указал на белый дом, с трудом различимый на вершине холма позади замка.
– Дункан говорит, что оттуда может на большом расстоянии увидеть любого, кто приближается к Данскейту, но я понимаю, что ему просто нужно место, где есть возможность побыть одному. Он это очень ценит.
– Оттуда, наверное, чудесный вид. Хотелось бы посмотреть. Пожалуй, я нанесу Дункану короткий визит. Как ты считаешь?
– Зачем? – Коннор пристально посмотрел на сестру. – Между вами есть что-то, о чем мне следует знать?
– Конечно, нет. – Их отношения Коннора не касались.
– Тебе лучше подождать, пока он пригласит тебя.
– С какой стати? – рассмеялась Мойра.
– Дункан любит уединение. Ты должна…
– Он будет счастлив видеть меня. – Уходя, Мойра, чувствуя себя прежней, через плечо подмигнула брату.
Дункан открыл дверь в свой дом. Он гордился, что у него есть собственный дом – место, принадлежащее только ему. Он заново побелил его и отремонтировал, а сестра посадила у дверей шиповник, который летом пышно расцветал.
Но сейчас, стоя на пороге, он смотрел на дом другими глазами – ее глазами – и видел, что это просто убогий домишко из двух комнат. Большую комнату с очагом, в которой располагались два кресла и маленький стол, Элиза называла уютной, но теперь он видел, что она просто крохотная. Как же тут жить?
Усевшись в одно из кресел, Дункан спрятал лицо в ладонях. До чего же он глуп. Мойра всю жизнь прожила хозяйкой роскошных замков, так что можно даже не просить ее жить с ним здесь. Только одни ее платья займут всю вторую комнату.
– Дункан, ты дома? – раздался голос из другой комнаты, и Дункан, вздрогнув, обернулся.
Какого черта делает здесь Рона?
Глава 21
Дункан не успел остановить ее, и Рона, молнией пролетев через комнату, бросилась к нему. Однако он убрал ее руки со своей шеи и поставил ее на ноги.
– Ты сказала, что, когда я вернусь, тебя здесь не будет.
– Женщина может передумать, – Рона наклонила голову набок, – а умный мужчина не станет ни о чем напоминать ей. Разве не так?
Она потянулась, чтобы пальцами погладить его по щеке, но Дункан поймал ее руку.
– Между нами все кончено. Сама жизнь так распорядилась.
– Кончено? – От удивления Рона широко раскрыла глаза.
– Все закончилось еще до того, как я уехал.
– Ладно, попробую простить тебя. – Она взглянула на него из-под ресниц и загадочно улыбнулась. – Я знаю, как ты можешь получить прощение.
– Я хочу, чтобы ты ушла, – сказал Дункан. – Прямо сейчас.
– Ты так не думаешь. – Она растерянно улыбнулась ему.
Дункан молчал, но потом решил, что следует сказать прямо:
– Мойра здесь.
– Мойра? – визгливо выкрикнула Рона ее имя и прищурилась, так что ее глаза превратились в узкие щелочки. – Мне следовало помнить. Ты всегда был без ума от нее.
Верно, но обсуждать это не имело смысла. Время все расставило по своим местам.
– И что, маленькая принцесса, как и прежде, позволила тебе доставить ей удовольствие в постели? Мойра считает, что это все, на что ты годишься. Она не желает, чтобы ее видели с тобой при свете дня.
– Перестань, – отмахнулся от нее Дункан.
– Не нравится слушать правду? – С горящими огнем глазами Рона ткнула его пальцем в грудь. – Мойра никогда не считала, что ты достаточно хорош для нее.
– Если у меня в доме есть какие-то твои вещи, забери их сейчас. Ты больше сюда не вернешься.
Рона не сдвинулась с места, и Дункан, сняв с крючка на стене большую холщовую сумку, начал бросать в нее всякую всячину, которую она держала в его доме и которую он прежде на самом деле почти не замечал.
– Как только ты уехал во Францию, Мойра стала бегать к тому красивому ирландскому предводителю. Она пользовалась моей одеждой, выдавая себя за меня, точно так же, как делала это с тобой.
– Довольно. – Дункан не желал ни слушать это, ни верить этому.
– Пока ты тосковал по ней, плывя через море во Францию, мне пришлось выслушивать болтовню Мойры о том, какая важная персона ее ирландский любовник, – Рона помахала рукой в воздухе, – и что он может дать ей.
Дункан бросил сумку Роне и распахнул дверь.
– Убирайся!
– Мойра все равно забыла тебя. – Выходя, Рона щелкнула пальцами у него перед носом. – И она снова это сделает. Увидишь!
В воздухе чувствовалось приближение весны, вид с дорожки, ведущей к дому Дункана, был действительно удивительным, и Мойра, раскинув руки, впитывала его в себя. Поднявшись почти на самый верх холма, она остановилась посреди огромного поля и, оглянувшись на Квиллинс, обрадовалась, что может вспомнить названия здешних вершин. На земле не существовало места, где бы ей больше нравилось, чем здесь.
Улыбаясь, она продолжала путь, и прямо перед ней показался дом Дункана, с побеленными стенами и тростниковой крышей. По одну сторону двери лежал Сар, а по другую рос посаженный кем-то куст шиповника, который летом будет очень красив. Кто бы мог предположить, что самый отважный из воинов Макдоналдов питает слабость к собакам и цветам? Чудны дела твои, Господи!
Подойдя ближе к дому, Мойра услышала громкие голоса – вернее, один голос, женский, и у нее внутри все сжалось.
Дункан не говорил, что дома его ждет женщина. Лаская ее, Дункан заставил Мойру поверить, что у него никого нет, – а возможно, ей самой хотелось в это верить.
Только сейчас Мойра призналась себе, почему пришла к этому дому. Она хотела совершить тот последний шаг и позволить Дункану по-настоящему заняться с ней любовью. Она уже не была семнадцатилетней девушкой, смущающейся от мужского внимания, и думала, что теперь Дункан не в силах причинить ей страдания.
Но она ошибалась.
Ей следовало понимать, что такой красивый мужчина, как Дункан, не останется одиноким. Даже если бы он не имел красивого лица и фигуры воина, Дункан все равно привлекал бы женщин – во всяком случае, ищущих приключений женщин. Их притягивали его мрачность и молчаливость, и каждая надеялась стать единственной и неповторимой, с которой он будет делиться своими тайнами.
Не успела Мойра повернуть в обратном направлении, как дверь дома распахнулась и из нее вышла черноволосая женщина, которая, повернув голову, крикнула обратно в дом:
– Чертов дурак, Дункан Руад! Принцесса Мойра не осталась с тобой прежде и не останется теперь. Увидишь!
Поправив висевшую у нее на плече большую холщовую сумку, женщина, опустив голову, большими шагами направилась вниз с холма, а Мойре посреди поля некуда было спрятаться. Через несколько шагов женщина подняла голову, и у них обеих перехватило дыхание.
– Рона! – Мойра не могла найти ни единого другого слова для своей бывшей служанки.
– Дункан приползет обратно ко мне, когда ты снова разобьешь ему сердце, – выкрикнула ей Рона.
Мойра была настолько ошеломлена увиденным и услышанным, что даже не смогла пошевелиться, когда Рона проходила мимо нее, и взглядом провожала Рону, покачивавшуюся под тяжестью сумки, пока женщина не скрылась из виду у подножия холма. Через некоторое время Мойра почувствовала на себе взгляд и, повернувшись, увидела Дункана, стоявшего перед дверью своего дома.
– Не обращай на нее внимания, – сказал он.
Мойра ожидала, что Дункан все объяснит ей, но он не прибавил к этому ни словечка. Это был один из тех случаев, когда она считала его угрюмое молчание скорее возмутительным, чем привлекательным.
– Значит, ты каждый день тосковал по мне? – бросила ему Мойра. – Вижу, твое страдание не мешало тебе спать не в одиночку.
– Некоторое время Рона и я давали друг другу то, что каждому было нужно, вот и все, – равнодушно пожал плечами Дункан.
– И это все, что ты можешь сказать? – Мойра уперлась руками в бедра. – Судя по тому, как была расстроена Рона – и по тяжелой сумке у нее на плече, – вы довольно долго удовлетворяли потребности друг друга.
О, она говорила, как мегера. Конечно, ее можно понять. Но неужели она ожидала, что эти последние семь лет Дункан будет жить монахом? Но понимая, что у нее нет оснований чувствовать себя оскорбленной, Мойра не могла подавить это чувство и, отвернувшись, остановила взгляд на овце, щипавшей траву на склоне холма.
– Зайдешь? – предложил Дункан.
Что ж, она проделала довольно длинный путь сюда, и ей было любопытно увидеть, где живет Дункан, а кроме того, разговор между ними еще не окончен.
Отойдя в сторону, Дункан пропустил Мойру внутрь и закрыл за ними дверь. Сар, который, очевидно, во время перепалки незаметно вошел в дом и теперь лежал перед очагом, занимая половину комнаты, повернул к Мойре голову и приветливо завилял хвостом.
– Уходи, – сказал ему Дункан, и волкодав с виноватым видом прошмыгнул мимо нее.
Мойра присела на край одного из кресел и огляделась – комната была маленькая, но чистая и уютная. Собираясь продолжить разговор, Мойра постукивала пальцами по колену и ждала, чтобы Дункан тоже сел.
– Почему именно Рона? – спросила она.
– Мне жаль, если она тебя расстроила, – сказал Дункан, но это был не ответ.
– Она рассержена. Но вряд ли права. Я бы навсегда осталась с тобой, если бы ты не уехал во Францию.
Она не стала повторять обвинение Роны в том, что Мойра и теперь не останется с Дунканом. Если бы у Мойры было хотя бы немного разума, она бежала бы вниз по склону холма.
– Тебя не было, – сказал Дункан.
– Ну и что?
– В этом причина того, что я оказался с Роной, – объяснил Дункан, открыто встретив взгляд Мойры. – Ты единственная женщина, которая значит для меня все. Рона это знает, и все знают.
– О Боже! – Только когда она была готова убежать, он сказал ей что-то подобное, но хуже всего, что Дункан полагал, что уверен в своих словах, в своей правоте.
И в течение следующих нескольких часов Мойра собиралась дать себе возможность тоже поверить.
Она взяла арфу, стоявшую рядом с ее креслом, и подала ее Дункану.
– Сыграй для меня ту песню, – попросила она. – Ту, о черноволосой девушке.
Настраивая арфу, Дункан несколько раз перебрал струны, а потом посмотрел на Мойру нежными светло-карими глазами, и его сочный голос наполнил маленький дом песней о любви и желании:
- Черный – цвет волос моей единственной любимой,
- Ее губы подобны нежным лепесткам роз,
- У нее самая чудесная улыбка и самые нежные руки,
- И я люблю землю, на которой она стоит.
- Я люблю свою милую, и она это хорошо знает,
- Я люблю землю, по которой она ходит,
- И надеюсь, скоро настанет день,
- Когда она и я станем единым целым.
Дункан понимал, что не нужно было снова петь ей эту песню и полностью открывать перед Мойрой свои чувства. Однако бессмысленно и скрывать их. Мойра в глубине души знала, что семь лет назад он отдал ей свое сердце и что он не тот человек, чье отношение легко меняется.
Для него все стало ясно, когда он увидел Мойру в своем убогом домике. Однако, когда Мойра стала перед его креслом и взглянула вниз на него своими синими глазами, нежными, как бархат ее платья, Дункан понял, что отдаст жизнь за то, чтобы быть с ней. И никому ее не отдаст.
Забрав у него арфу, Мойра отставила ее в сторону и протянула Дункану руки.
– Отведи меня в постель.
Глава 22
– Я рад, что ты пришла. – Взяв в ладони ее лицо, Дункан прижался к ней долгим нежным поцелуем.
Когда Дункан, подняв Мойру на руки, понес ее в другую комнату, Мойра засмеялась, потому что ему пришлось повернуться боком и наклонить голову, чтобы пройти через низкий дверной проем. Простая с деревянным каркасом кровать, покрытая толстым одеялом, занимала большую часть спальни, которая, как предположила Мойра, была переделана из той половины дома, что обычно отводится для скота.
Единственное окно за кроватью было плотно закрыто от зимних ветров, но Мойра представила себе, что в погожий день, когда оно открыто, Дункан, лежа в кровати, может любоваться величественной картиной моря и гор.
Не обменявшись ни словом, они быстро разделись в тесном пространстве возле кровати, и, когда забрались под толстое одеяло, под их весом затрещали удерживающие матрац веревки. Спальня была такой маленькой, а кровать такой уютной, что Мойре показалось, будто они с Дунканом заключены в теплый кокон.
Обняв его за шею, она рассматривала лицо Дункана. Его черты были резкими, выражение серьезным, но в светло-карих с золотыми крапинками глазах светилась теплота. Дункан погладил Мойру по округлому бедру, и у нее вырвался вздох.
Пока они находились у Маккриммонов, Дункан проявлял терпение и давал ей время поверить его ласкам. Под его нежными прикосновениями ее тело снова вернулось к жизни, и теперь, когда она увидела себя в зеркале, Мойра поняла, что не одна только красота вызывала у Дункана заветное желание.
«Ты единственная женщина, которая значит для меня все. Рона это знает, и все знают».
Маленький дом, скрипящая кровать и сильное тренированное тело Дункана – все это создавало у Мойры ощущение безопасности. А после Шона ей было необходимо почувствовать себя защищенной и желанной, прежде чем полностью поделиться с мужчиной своим телом.
Готова ли она? Мойра провела руками по груди Дункана, наслаждаясь ощущением крепких мускулов и жестких волос под ладонями, а когда он, сдвинув руку ей на спину, притянул ее ближе для горячего поцелуя, закрыла глаза и прижалась к нему. Да, она готова. И пусть все произойдет.
Мойра как кошка потерлась об него, чтобы лучше ощутить его твердую грудь своими чувствительными грудями, и Дункан, застонав, еще крепче прижал ее к себе. Их поцелуи стали еще более горячими, а его копье, упершееся ей в живот, пробудило внутри Мойры острую потребность. Она крепко прижималась к Дункану, стремясь стать еще ближе, а их языки двигались в едином ритме, древнем, как вечность.
Дункан повернул ее на спину, и Мойра, обхватив его ногами за талию, инстинктивно направила вперед. Да, это именно то, что она хотела, и незачем дольше ждать. К ней вернулись воспоминания из того давно прошедшего лета: Дункан глубоко внутри нее и объявляет о своей любви к ней, словно не мог сказать это в другое время. Ей безумно хотелось, чтобы он снова был таким.
Мойра громко застонала, когда кончик его копья коснулся ее центра, и Дункан надолго, очень надолго, неподвижно замер над ней, а она почувствовала, как у нее под пальцами напряглись мускулы его плеч. В конце концов это состояние неподвижности сделалось невыносимым, и Мойра впилась пальцами ему в плечи и подняла бедра.
– Дункан, прошу тебя.
Вместо того чтобы сделать то, что она требовала, Дункан накрыл ей груди своими огрубевшими руками и двинулся вниз по ее телу. Пальцами поглаживая ей соски, он целовал ее шею, водил языком по ключице, его теплые губы и язык опускались все ниже и ниже, и глубоко внутри Мойры растекалось жидкое тепло.
Когда Дункан положил ее ногу себе на плечо и поцеловал внутреннюю сторону бедра, ее тело запело от предвкушения, а когда он наконец провел языком по нежному местечку между ног, у нее из горла вырвался пронзительный звук. Пока Дункан языком и губами творил волшебство, Мойра сжала в руках простыни и прикусила губу.
А потом она окунулась в волны ослепительного света – это было восхитительно, но теперь уже недостаточно.
Дункан собрался лечь рядом с Мойрой, но она потянула его вниз на себя.
– Я хочу почувствовать тебя внутри себя, – объявила она, все еще тяжело дыша.
О Господи. Неужели она серьезно?
– Ты уверена? – выдавил из себя Дункан. – Не нужно, наверное, пока этого делать.
– Хочу, чтобы ты и я стали единым целым, – повторила она слова песни, которую он спел ей. – И я не хочу ждать другого случая. И не могу.
На этот раз, когда Мойра, крепко обхватив его ногами, направила вперед, Дункан не смог не подчиниться. Одним толчком он погрузился глубоко в нее, и они оба затаили дыхание. Капли пота стекали ему на лоб, но Дункан заставил себя медленно, глубоко дышать и оставаться неподвижным. Его тело так изголодалось по ней и по освобождению, что желание снова и снова погружаться в нее, пока не дойдет до конца, было почти непреодолимым.
А Мойра не облегчала ему задачу – она была горячая, влажная и призывно извивалась под ним.
Медленно-медленно он почти полностью вышел из нее, а потом снова скользнул внутрь и едва не ослеп от потока наслаждения. Сжимая в ладонях ее лицо и глядя в глубину ее синих глаз, он мучительно медленно двигался туда и обратно.
– Тебе хорошо? – спросил он, хотя это и так было понятно.
– Да. – Она чуть не задохнулась, когда он снова погрузился глубоко в нее. – А тебе?
Дункан едва не рассмеялся.
– Прекрасно.
Дункан начал двигаться быстрее, исторгая из нее те пронзительные звуки, которые сводили его с ума. Он входил в нее все стремительнее и напористее, а она поднимала ему навстречу бедра. Дункан всегда хотел ее и больше уже не мог сдерживаться. Сквозь стук крови в ушах он услышал, как Мойра выкрикнула его имя, и почувствовал, как ее тело сжалось вокруг него.
Наконец-то Мойра снова принадлежала ему, и Дункан получил свое освобождение, взорвавшись внутри нее.
Дункан снова хотел ее.
Он так долго жил без Мойры, что был похож на голодного зверя. Собираясь задать вопрос, он погладил пальцами шелковую кожу на внутренней стороне ее бедра, и Мойра, прерывисто задышав и перекатившись на него, дала ему именно тот ответ, который он хотел получить.
Поразительно, но Мойра казалась почти такой же изголодавшейся по нему, как он по ней. Они занимались любовью весь день и в конце концов настолько устали и ослабели, что уже не могли этого делать.
Но потом, когда Мойра спала у него в объятиях, у Дункана в голове завертелись слова Роны:
«Маленькая принцесса, как и прежде, позволила тебе доставить ей удовольствие в постели? Мойра считает, что это все, на что ты годишься. Мойра все равно забыла тебя, и она снова это сделает».
Дункан думал, что если она целиком отдаст ему свое тело, то отдаст и свое сердце, но когда-то у него была ее любовь, хотя и короткое время, и он знал разницу.
Дункан окинул взглядом крошечную спальню, в которой едва хватало места для кровати. Как долго у Мойры будет оставаться желание тайком убегать из замка в поисках наслаждения здесь с ним? Их клану необходимы союзники, и Коннор, безусловно, будет побуждать ее к новому замужеству ради интересов клана – а Коннор умел добиваться того, что ему нужно. В конце концов Мойра согласится выйти замуж за одного из мужчин, которых приглашал Коннор, – за предводителя, который сможет дать ей все, к чему она привыкла.
Дункан не спел ей последний куплет песни, печальный куплет, но сейчас мысленно пропел его:
- Я иду к морю, тоскую и плачу,
- Потому что она никогда не будет счастлива,
- Я слагаю для нее песню, просто всего несколько коротких строк,
- И тысячу раз умираю.
Дункан сомневался, что во второй раз сможет пережить разлуку с Мойрой. Он был готов умирать тысячу раз, только чтобы сейчас быть с ней.
Но, черт побери, этого ему мало. Пока он лежал, глядя, как единственная женщина, которую он всегда будет любить, спит у него на груди, Дункан принял решение: он ее не отдаст и на этот раз найдет способ обеспечить Мойре все, что ей нужно.
На этот раз он сумеет содержать ее. Нисколько не хуже воображаемого соперника.
Мойра почувствовала запах свежести и, открыв глаза, увидела, что Дункан, полностью одетый, стоит у кровати и держит в руке кружку с пучком вереска. Поцеловав Мойру в лоб, он, нагнувшись над кроватью, поставил вереск на подоконник.
– Не знала, что вереск уже цветет. – Мойра села и, уткнувшись носом в вереск, вдохнула его запах.
– Просто нужно знать, где искать, – пояснил Дункан, садясь на край кровати.
Мойра пришла к выводу, что ее защита рушится. Сначала он занимался с ней любовью, пока она не лишилась всех чувств, а теперь открыл ей эту нежную сторону себя, заставившую сжаться ее сердце. Когда Дункан был таким, Мойра почти могла доверять ему – но только почти.
Мойра ощутила угрызения совести за то, что не рассказала Дункану о Рагнелле. Она понимала, что чем дольше не говорит ему, что Рагнелл его сын, тем труднее будет это сделать впоследствии.
Но, несмотря на его страстное занятие любовью и нежную заботу, Мойра все равно не была до конца уверена, что Дункан заслуживает это знать. Она не забыла ни того, что он бросил ее, ни всех тех лет, что ей пришлось страдать из-за этого, – всех лет, когда она жила в страхе, а ее телом пользовался мужчина, которого она ненавидела. Не ведал он и того, как ей приходилось тысячью тайных способов бороться с влиянием Шона на ее сына. Она одержала победу в битве за душу сына и сделала это в одиночку.
– Ты еще очаровательнее, чем прежде. – Взяв прядь ее волос, Дункан крутил ее между большим и указательным пальцем.
– Я видела себя в зеркале, – фыркнула Мойра.
– Забудь об этом. Мне не хотелось бы, чтобы ты придавала значение тому, как ты выглядишь.
Эти слова Дункана снова дали Мойре почувствовать всю его внутреннюю нежность, однако она не могла забыть прошлое, но с другой стороны – не хотела позволить обиде разрушить ее нынешнее счастье. А она, как ни странно, именно сейчас была счастлива, как никогда.
– Я собираюсь на несколько дней уехать по поручению Коннора, – сообщил ей Дункан.
– Вот как? – Мойра скользнула рукой по его груди.
– Да. – Он убрал ей с лица волосы. – Но прежде чем уехать, я должен сказать тебе что-то очень важное. Я тебя…
Мойра не дала ему договорить, приложив палец ему к губам.
– Не произноси этого слова.
Это ничего не значащая фраза в его устах, только и всего. Мойра не хотела, чтобы Дункан разрушил то, что было у них, словами любви, равными ложным обещаниям. Много лет назад она поверила, что его слова означали то, что он останется с ней, что он всегда будет рядом, что он не обманет ее.
– Давай пользоваться моментом, пока он длится, – сказала Мойра.
– Пока он длится? – повторил Дункан с резкостью в голосе.
Читать бесплатно другие книги:
