Летальный исход Локк Джон
– Нет, пока еще рано.
– А ты выбрала себе платье, чтобы выступать в роли подружки невесты?
– Это будет потом, позже.
– Тебе неприятно об этом со мной говорить?
– А ты как думаешь? Я бы предпочла, чтобы она вообще замуж не выходила, понятно? И еще предпочла бы, чтобы ты меня про это не спрашивал. Мне скорее хочется, чтобы вы оба присутствовали в моей жизни. Если ты так уж хочешь узнать все о ее свадьбе, почему бы тебе не позвонить ей самой?
В трубке на заднем плане звучали голоса каких-то тинэйджеров.
– Ты где сейчас? – спросил я. – В молле? Шоппингом занимаешься?
Дочь издала грустное хмыканье, какое не должен издавать тинэйджер. Это был такой звук, который сообщил мне, что в ее глазах я не просто беспомощен как отец, но и вообще безнадежен.
– Ты просто позвони маме, – сказала она. Вот так. И отключилась.
Джанет всегда считала меня вредным и отвратительным. По ее оценке, брак со мной был самой крупной ошибкой в ее жизни. Если бы у нее была возможность начать все сначала, она бы пожила со мною некоторое время во грехе, а потом бросила бы меня в тот день, когда родила.
Я первым готов признать, что отношения между нами не всегда были отличными, но у какой семейной пары они такие уж отличные?! Все наши ссоры и конфликты я отношу за счет того, что в подобные моменты находился в критической ситуации; во всем виноват стресс, этот неизбывный компонент моей работы, моя злость, та пустота у меня в груди, где вообще-то должно находиться сердце, отсутствие сочувствия и такта, которые люди по большей части рассчитывают найти в супруге, а также депрессия, в которую я впал, когда возможность убивать людей от имени и по приказу ЦРУ внезапно исчезла.
Однако за последние несколько лет я немного исправился, стал несколько другим человеком. Последнее время я не так страдаю от внезапных перемен настроения, и мне даже хочется изыскать возможность показать Джанет, насколько я переменился со времени нашего развода. Не потому, что хочу ее вернуть (как говорила Лорин) – я и впрямь этого не хочу, – но из-за Кимберли, которая сейчас входит в такой возраст, когда иметь заботливого отца гораздо важнее, чем в любое другое время. Мне просто хотелось добиться такого положения, при котором Джанет, может быть, обнаружит, что вполне может говорить нашей дочери обо мне что-то положительное.
Я бросил взгляд на спящего Куинна в надежде, что он не проснется в самый разгар моих разборок с Джанет. Разговор с Лу о моем свидании с Джанин был и так достаточно громким и беспокойным. Я все же решил рискнуть и набрал номер Джанет.
– Чего тебе надо? – осведомилась она таким резким тоном, словно уже много часов пребывала в скверном настроении, и тут вдруг обнаружила, что я стою рядом с нею.
Я проигнорировал этот ее тон, понимая, что ей приходится подхлестывать и подзаводить себя, чтобы быть в состоянии со мной разговаривать. Вряд ли стоит ее за это винить, она просто таким образом обороняется. Как высокопарно выражается ее мозгоправ, она, конечно, могла развестись со мной, но никогда не была в силах «осушить резервуар, наполненный неизбывной болью от наших отношений».
Джанет задала хороший вопрос. И в самом деле, чего мне от нее надо? В глубине души, надо полагать, я задавался вопросом, не может ли ее разрыв с Чапменом каким-то образом стать катализатором, способным восстановить дружеские отношения между нами. Может, она тоже об этом нынче думала и в конце концов поняла, что я не такой уж плохой малый и что, сообщив ей о проблемах и скверных чертах характера Кена, я таким образом дал ей понять, что хочу более близких отношений с нею и с Кимберли. Если бы рядом не было Куинна, я бы даже, может быть, упомянул между прочим о некоторых добрых делах, которые совершил со дня нашей свадьбы – таких, к примеру, как то, что спас сегодня нескольких пострадавших при взрыве. Вполне вероятно, что после этого она будет более прилично ко мне относиться.
– Ты слыхала про взрыв в отеле в Эл-Эй? – спросил я.
– Это что, твоя работа?
Вот вам, пожалуйста!
– Бог с тобой, Джанет!
– Стало быть, твоя?
Джанет не из той категории женщин, что обладают классической красотой – а я знал многих таких, – но она, несомненно, самая симпатичная из всех, кто когда-либо во всеуслышание заявлял о любви ко мне. Кому-то, конечно, могут не нравиться ее тонкие губы и их жестокое выражение, а также заостренные черты ее лица, но все в ее облике когда-то доводило меня до танталовых мук и тяжких переживаний.
– Кажется, я застал тебя в неприятный момент, – заметил я.
– Ты и впрямь так полагаешь? Любой момент, когда приходится разговаривать с тобой, сукин сын, уже неприятный! – выкрикнула она. – Я бы предпочла, чтоб меня дней на десять привязали к пыточному станку, который высасывает из человека жизнь, чем десять минут разговаривать с тобой! – И отключила связь.
Я задумался над тем, что она сказала. О том пыточном станке, который высасывает жизнь. Интересно, а можно построить такое устройство? И если да, то как оно будет работать? И каких будет размеров? И сколько оно будет стоить? Можно ли будет его действительно использовать в качестве пыточного устройства? Я не мог себе представит ничего лучше установки АДС. Это оружие уже стало теперь относительно портативным, но армия по-прежнему работала над созданием ручного его образца, и он через несколько месяцев будет готов действовать. И еще одно: при использовании АДС боль возникает сразу же, да и восстановление после этого наступает немедленно. И вот, мысленно сравнив эти два устройства, я пришел к выводу, что оружие АДС на порядок лучше высасывающего жизнь станка, про который вещала Джанет. Но, опять же, моя бывшая никогда не слыхала про АДС.
Я был совершенно уверен, что в следующий раз она предпочтет разговаривать со мною, чтобы я в этот момент находился под воздействием АДС-оружия.
Я еще немного поразмышлял о Джанет и о хороших временах, которые у нас с нею были. Потом набрал другой номер – коротким набором, чтобы отвязаться от мыслей о ее крепеньком теле и длинных и стройных ногах.
Сал Бонаделло ответил, как обычно:
– Ну, чего?
Это было в большей мере утверждение, чем вопрос.
– Расскажи мне про Виктора, – сказал я.
– Кто это?
– Это я, черт бы тебя побрал!
– Тот самый клятый любитель ночевать на чердаках?
– Он самый.
– Ты где? – спросил он. Я представил себе, как он смотрит на потолок у себя над головой и гадает, не там ли я сейчас нахожусь. Мне рассказывали, как однажды, несколько месяцев назад, он проснулся от приснившегося ему кошмара и всадил шесть пуль в потолок у себя в спальне, выкрикивая мое имя.
– Успокойся, – сказал я. – Я в воздухе, где-то над Колорадо.
Тут я заметил, что Куинн зашевелился. Может, он вообще все это время не спал и просто делал вид, чтобы дать мне ощущение приватности при разговорах с Джанет и Кимберли. С этим Огастесом Куинном никогда не знаешь, в каком он сейчас состоянии или что он может думать в данный момент.
– Я уже слыхал о том, что произошло в Джерси, – сказал он.
– И, кажется, ты разочарован.
– Ну, не совсем. Ну, конечно, хороших стрелков найти трудно, сам ведь знаешь, верно?
– И именно поэтому ты и миришься со всеми моими дерьмовыми штучками, – заметил я.
– Давай ближе к делу.
– Послушай, – сказал я ему. – Ты ведь говорил, что встречался с Виктором. Где ты с ним встречался?
– Ты ж знаешь, я не могу – как эта называится? – раскрывать свои источники информации.
– Кончай баланду травить, а?
– Ну, ему был нужен разный крупный товар. Вот я и дал ему наводку.
– Какого рода крупный товар?
– Оружие, наркота, взрывчатка – такое вот дерьмо.
– И твой контрагент потребовал, чтобы ты при этом присутствовал?
– Верно. Слушай, а как насчет той блондинки, которую показывали по телеку, которая вела ваш вэн, – я о настоящей, а не о той лахудре, которую показывало ФБР. Ты с ней обо мне говорил?
– Даже и не мечтай, – ответил я.
– А что? Разве я не могу помечтать? Разве я недостаточно хорош для нее? А как насчет того, чтобы ты замолвил за меня словечко? Я буду считать это одолжением.
– Вы, ребята, в какую школу ходили, чтобы научиться так разговаривать?
– В такую и ходили, умник! Это называется траханая школа, где учат сворачивать головы, а я там – как эта называится? – директор. Ну, так что, тебе нужна моя помощь, или как?
Я вздохнул снова и тут понял, что в последнее время только и делаю, что вздыхаю.
– Ладно, я скажу юной леди о твоем интересе.
– Так я только об этом и прошу.
– При первой же возможности.
– И попроси ее по-хорошему.
– Ладно.
– Потому что заранее никогда не знаишь…
– Точно.
– Скажи ей, что я мужчина с тайной в душе.
– Господи, помилуй! – заорал я. Сидевший в нескольких футах от меня Куинн изобразил эту свою гримасу, вроде как улыбнулся. И я решил атаковать Сала с другого направления.
– Ты случайно не видел по телеку этот взрыв в Эл-Эй?
– Я, что, слепой? Какой канал ни включишь в этом траханом ящике, везде только это! Твоя работа?
Я опять вздохнул. Надо было мне заняться надуванием воздушных шариков, я бы неплохо на жизнь зарабатывал.
– Сал, – сказал я, – взрыв в отеле – это работа Де Мео.
– Что? Джо Де Мео? С ума долбануться!
– Я сегодня утром встречался с Де Мео. После этого у меня было свидание с проституткой. Взрыв по телеку видел? Это она подложила бомбу ко мне в номер. Только потом я узнал, что она была из девок Де Мео.
– Ты говоришь, что они взорвали весь этот клятый отель только для того, чтоб убить тебя?! И промазали?! Я бы на их месте пустил в дело гребаный ледоруб[22]!
– Какая счастливая мысль…
– Эй, ничего личного!
– Конечно, – сказал я. И вернулся к прежней теме. – Как ты думаешь, могут Виктор и Де Мео каким-то образом действовать совместно?
– Зачем им это?
– Виктор дал мне заказ на Монику Чайлдерс. И вдруг ее фото появляются по всем телеканалам. Оказывается, Виктор захомутал спутник-шпион и скачал оттуда эти фото. А потом тело Моники куда-то исчезло. Полиция и власти шьют это дело русским, которые вроде как работают вместе с террористами. А следующим номером программы оказывается то, что Де Мео пытается убить меня и делает так, чтобы это выглядело как атака террористов на отель. Как тебе кажется, это просто совпадение? Или как?
– Ты за кого меня держишь, за Перри Мэйсона что ли? Ты что же думаешь, у меня имеется магический хрустальный шар, я его прямо в кармане держу? Что, по-твоему, я сейчас должен броситься смотреть гороскоп насчет этого – как эта называится? – столкновения планет?
Я решил, что это его «нет».
– Ты мне вообще хоть что-то о Викторе можешь дать?
– Ты хочешь отыскать жену Чайлдерса? Хочешь сделать так, чтобы на этот раз она так и осталась мертвой?
– Таков мой план.
– Это может вызвать – как эта называится? – трения между тобой и этим карликом.
– Я постараюсь решить эту проблему, не вызвав никаких трений.
– Ну, что ж, из ничего всегда получается только ничего. Но если у тебя будут осложнения, я тут ни при чем. Никакого возмещения убытков. Я уже отслюнявил свою долю на благотворительность.
– Ох, избавь меня от подробностей!
– Фонду «Матери Сицилии». Тебе бы следовало познакомиться с их работой. Хорошие дела делают у нас в округе.
Я ничего не сказал.
Тут тон голоса Сала изменился, приобрел некое качество, напоминающее искренность.
– По правде сказать, у меня ничего на них нет. Но я пошарю, потрясу всех, посмотрим, что можно узнать. Ненавижу этого траханого Де Мео! С ним плохо иметь дело.
– Хочешь помочь мне свалить его?
Он помолчал.
– За такие вопросы людей убивают, если кто-то подслушивает или записывает на пленку.
– Я ничего не записываю. Я хочу его ограбить.
– Тогда тебе лучше захотеть его сразу убить.
– Я этого не исключаю, – сказал я. – Хочешь половину?
– А о какой сумме идет речь?
– Двадцать миллионов.
Он с минуту молчал.
– Двадцать мне, или это вся сумма?
– Вся сумма. Давай-ка поскорее встретимся и все обговорим.
– Ага, конечно, – сказал он, а потом добавил: – Но в дом ко мне не суйся. Мне совсем не хочется вернуться однажды вечером к себе домой и обнаружить тебя в своей клятой гостиной, да еще и в темноте.
– Я приду к тебе в твой клуб.
– И захвати с собой ту блондинку.
– Кстати, об этой блондинке, Сал. Она внутри мертвая.
– Ты ее когда-нибудь имел?
– Она ведет себя как паучиха. Если она с тобой переспит, она тебя убьет.
Он некоторое время размышлял над этим. Потом сказал:
– Может, игра и стоит свеч.
Я тоже поразмышлял над этим и сказал:
– Может быть.
Мы рассоединились. У меня саднило плечо, которым я несколько часов назад ударился о тротуар. Двигатели самолета продолжали монотонно гудеть. Я откинул спинку кресла назад и прикрыл глаза. И мне показалось, что Куинн сказал:
– Да разве можно спать в такой момент?!
Глава 33
Я резко вздрогнул и проснулся от пронзительного звонка. Звонок повторился, я выхватил трубку самолетного телефона из ее зажима и глянул на часы. Прошло два часа.
– Что успел надыбать? – спросил я.
– Мы полагаем, что это был семтекс, – ответил Лу.
Семтекс – это любимая взрывчатка международных террористических групп. Она дешевая, не имеет запаха, ее нетрудно достать в готовом виде, она может храниться до бесконечности и легко проходит через все сканеры и системы безопасности аэропортов, словно это парочка шелковых трусиков.
– Ты был прав, – продолжал Лу, – взрыв в отеле произошел в районе твоего номера.
– Каким образом они это установили?
– По отсутствию воронки от взрыва. Если бы он произошел на первом этаже, от него осталась бы яма метровой глубины. А если на третьем, то снесло бы крышу.
– А чем сейчас занимаются федералы?
– Камерами наружного наблюдения отеля. Проверяют все записи, не обнаружатся ли там личики подозреваемых в терроризме и тех, кто им симпатизирует и помогает; сверяют домашние адреса, криминальное прошлое, связи с религиозными и политическими организациями. Дарвин велел сдать им Джанин, так что они также выясняют все подробности о ней.
Я посмотрел на Куинна, сидящего через проход. Он вроде как снова спал, в точности в том же положении, как раньше. Из того, что я видел, можно было заключить, что он не шевельнул ни единым мускулом с тех пор, как выпил свою вторую порцию спиртного. Завидую я любому монстру, который умеет вот так отключаться.
– Зря это он сдал им Джанин, – сказал я. – Они же захотят побеседовать об этом со мной, так что мы, очень даже вероятно, столкнемся лоб в лоб. Лучше было бы нам самим раскрыть это дело до конца, а всю славу потом отдать им.
– Федералы уже засекли тебя на записи с камеры в вестибюле. Они уже знают, как тебя зовут, и у них есть номер твоей кредитной карты, это они выяснили из твоей карточки регистрации. Джанин камера засекла дважды. И они знают о том, что ты получил разрешение на вылет с авиабазы Эдвардс. Дарвин считает, что если бы мы не сдали им Джанин, федералы задержали бы тебя и Куинна при посадке в качестве важных свидетелей.
Да, пожалуй, это было разумное решение. И все же мне была ненавистна сама мысль о том, что кто-то в органах охраны правопорядка знает о моих развлечениях с двадцатилетней эскортницей. И теперь любой фэбээровец, с которым мне впредь придется иметь дело, найдет способ как-нибудь приплести эту тему к разговору.
Глава 34
Оставшись в живых после покушения, подстроенного Де Мео, я поставил под угрозу жизнь своей семьи, поэтому попросил Келли присматривать за Джанет и Кимберли до тех пор, пока я не отменю это распоряжение. И еще я засветился, потребовав деньги для Эдди, так что пришлось отправить Куинна в ожоговый центр, чтобы он ее там прикрывал.
– У этого Виктора очень грустная история, – сообщил мне Лу.
Было уже воскресенье, время – после полудня. Мне заново забинтовали плечо, и это сообщение пришло, когда я спал. Лу собрал для меня целую тонну информации о Викторе, но все, что мне хотелось узнать, так это происхождение его финансов и что его связывало с Моникой Чайлдерс.
– Связь между ними имеется, – сообщил Лу.
– Просвети меня на этот счет, только вкратце.
– Виктор родился с серьезными респираторными проблемами. Примерно двадцать лет назад он попал в больницу на предмет какой-то несложной хирургической операции, и там медсестра случайно всадила ему чрезмерную дозу чего-то там, отчего у него начался сердечный приступ. Его повезли на каталке к лифту, чтобы переправить в реанимацию, но почему-то там его бросили, в лифте. И он больше получаса катался в этом лифте то вверх, то вниз, пока кто-то не сообразил, в чем дело. Его срочно помчали в реанимацию, но врач что-то напортачил, и у Виктора случился апоплексический удар. Последующие попытки спасти ему жизнь окончились тем, что он у него парализовало все четыре конечности.
После этого больница предприняла какие-то хилые усилия с целью скрыть это происшествие. Но адвокаты Виктора вчинили иски и больнице, и фармацевтической компании, и ухитрились выиграть в качестве возмещения ущерба самую огромную сумму, когда-либо выплаченную частному лицу в штате Флорида. После того, как Виктора выписали из больницы, его родители вложили полученные по суду денежки в акции, в «Беркшир Хатауэй». И к тому времени, когда Виктор достиг совершеннолетия, он уже стоил более ста миллионов долларов. К тому времени его родители уже умерли, и он окружил себя самыми лучшими финансистами, которых можно нанять за деньги. И стал крупным венчурным финансистом. Вложил деньги в развитие Интернета, в несколько удачных старт-апов, и в итоге стал настоящим крупнягой.
– Насколько крупным крупнягой?
– У него к настоящему моменту что-то около миллиарда долларов. В его распоряжении невероятно сложная компьютерная система, а кроме этого, еще и роскошные апартаменты и всякая самая современная электроника, которая дает ему неимоверные возможности действовать на самом высоком уровне. Но помимо этого, ему просто не на что тратить свое богатство.
– А как звали врача, который повредил ему спинной мозг? – спросил я.
– Бакстер Чайлдерс, – ответил Лу.
– Леди и джентльмены, вот вам и мотив! – подвел итог я.
Глава 35
Туристы нередко удивляются, узнав, какая она маленькая, эта Маленькая Италия. Весь район занимает всего три или четыре квартала по Малбери-стрит, между Каналом и Гудзоном.
Одна из пересекающих Малбери улочек называется Хестер-стрит, и именно там уже тридцать лет функционирует «Кафе Наполи». Оно открыто восемнадцать часов в сутки, начиная с 9 утра. Виктор приехал сюда заранее, в восемь утра и занял нам столик за час до прихода толп желающих позавтракать.
– Спа…си…бо, что при…ехали, – сказал мне он.
У Виктора действительно были дреды, о чем мне говорил Сал Бонаделло; они были длинные и сальные, и свисали на спину и по бокам, очень похожие на веревки, сплетенные из пыли и грязи. Если бы он мог стоять вертикально, то по меньшей мере два дреда волочились бы по полу. Интересно, а они у него никогда не застревали в спицах его инвалидной коляски?
Кстати, об этой коляске. Это было совершенно невероятное достижение высоких технологий. Не имею представления, какие там таились чудеса и механизмы, но, как мне кажется, там было достаточно всякой электроники, чтобы управлять космическим шаттлом. Выглядело все это так, словно принадлежало к отдаленному будущему. Спинка была закрытая, она загибалась аркой над его головой, где к ней крепилось что-то вроде круглой консоли толщиной по крайней мере в дюйм.
Виктор нажал указательным пальцем на кнопку клавиатуры управления, и от консоли отделились несколько небольших компьютерных экранов, которые расположились под разными углами примерно в футе от его головы. Хотя мне с моего места не было видно этих экранов, на одном из них, видимо, имелись электронные часы, потому что Виктор посмотрел на него и сказал:
– Вре…мени у нас ма…ло. Да…вайте нач…нем.
На нем был тренировочный костюм, темно-синий с вертикальными белыми полосками на одной стороне куртки. На вид очень дорогой, вероятно, индивидуального пошива, что заставило меня осознать, как это, должно быть, затруднительно для людей маленького роста и с ограниченными средствами найти себе подходящую одежду. О подобных вещах никогда не задумываешься, пока не окажешься в такой вот ситуации.
Мы сидели в главном зале, где стены были сложены из кирпича и увешаны картинами и прочими достопамятными вещичками, напоминающими об Италии. Наш стол был больше других, но все они были покрыты белыми скатертями, свисавшими до самого пола, и на них стояли небольшие вазы с композициями из искусственных цветов.
Когда я сюда приехал, Хьюго ждал меня стоя. Он так и остался стоять. Я сперва не понял, в чем дело, но потом догадался, что у него просто не было иного выбора. И стол, и стулья были слишком высоки, чтобы он мог удобно устроиться. Так что он остался стоять и пялиться на меня.
Я кивнул ему.
– Привет, Хьюго, – сказал я.
После чего увидел промельк чего-то желтого и понял, что это Хьюго оскалил на меня зубы. Если такой пристальный взгляд способен убить человека на месте, я обречен.
К нам подошел молодой человек и сказал:
– Кухня еще не работает, но я могу принести вам кофе и пирожные или печенье, если желаете.
– А ливера нет? – прорычал Хьюго, не отрывая взгляда от меня. И тут я внезапно понял, отчего его взгляд такой угрожающий – он совсем не моргал. По сути дела, он ни разу не моргнул с самого моего появления здесь.
Служитель несколько сконфузился.
– Я не официант, – сказал он. – Я просто уборщик, так что не очень хорошо знаю меню. Могу, наверное, попросить сливочного сыру или копченой семги.
Никто ему ничего на это не ответил, поэтому я сказал:
– Думаю, мы тут просто побеседуем, но спасибо за предложение. – После чего подумал и добавил: – Вы не могли бы убрать эти цветы? – Не думаю, что Виктор успел засунуть в эти цветочки «клопа», но зачем мне лишний риск?
Служить унес цветы, и я начал переговоры. Хьюго я сказал:
– Знаете, для духовного наставника вы немного слишком сварливы.
– Пошел на хер! – провизжал он.
Я пожал плечами. Я уже начал привыкать к этому его немигающему взгляду. А Виктору я сказал:
– Вам обязательно меня обыскивать? Чтоб удостовериться, что на мне нет ни микрофонов, ни магнитофонов?
– В этом нет не…об…хо…димости. Я уже про…ска…ни…ровал вас, – ответил Виктор и чуть шевельнул головой, указывая на экраны.
Я ни на секунду не поверил в его способность просканировать меня, иначе он тут же обнаружил бы пистолет, который я прикрепил липкой лентой сзади к пояснице.
– Толь…ко не при…ка…сайтесь к пи…сто…лету, что у вас за спи…ной. – Потом Виктор добавил: – Го…во…рить по боль…шей час…ти будет Хью…го. По по…нят…ным при…чинам.
– Ну и отлично, – сказал я, гадая, на что еще способно это его инвалидное кресло-каталка. – Итак, расскажите мне, как вам удалось прихватить спутник-шпион?
– Это конфиденциальная информация, – резко бросил Хьюго. – Мы проводили боевой эксперимент. Подробности знает только тот, кому нужно знать.
– Ага, но я как раз из тех, кому это нужно знать, – сказал я. – Мне приказано найти людей, которые влезли в компьютерную систему спутника, и убить их. Вот я и задаю вам вежливый вопрос, и это не обсуждается.
Хьюго ухмыльнулся и оскалился на меня, словно я какое-то вредное насекомое.
– Это угроза? – спросил он.
Я вздохнул.
– Я приехал сюда в надежде упорядочить наши отношения, но если это не получится, я могу просто свернуть вам обоим шею.
Хьюго по-прежнему не моргал. Он повернулся лицом к Виктору:
– Можно мне?
Виктор кивнул. Хьюго расстегнул молнию на куртке Виктора. Весь торс последнего был обвязан взрывчаткой.
Я попытался сделать вид, что меня это совершенно не трогает, как будто подобные происшествия случаются со мною сплошь и рядом. Но не думаю, что мне удалось кого-то этим провести. Тем не менее, я продолжал напирать:
– А детонатор где?
Хьюго посмотрел на стол. Сперва я ничего не понял. Потом сказал:
– Да вы шутите!
Я отодвинулся вместе со стулом на пару футов от стола и медленно приподнял край скатерти. Под столом сидели два карлика. Один целился прямо мне в промежность из револьвера 38 калибра. У другого к левой руке был примотан скотчем детонатор. И указательный палец его правой руки завис прямо над большой красной кнопкой. Я глубоко вздохнул и кивнул обоим карликам под столом.
– Расслабьтесь, ребята, окей? – Опустил край скатерти. – Вообще-то, – продолжил я, – мне наплевать, как вы увели этот спутник. Мне просто нужно сказать своему боссу, почему такого больше не случится.
– Он уже знает. Они установили там блокировку.
– И она работает?
– Работает, – ответил Хьюго. Потом улыбнулся и добавил: – Пока что.
– Мы не бу…дем ее про…би…вать. Я о…бе…щаю, – сказал Виктор.
Я с минуту изучающим взглядом смотрел на своего работодателя, лишенного возможности держаться вертикально. У него было детское личико, несколько опухшее в результате, как я полагал, многолетнего употребления лекарств. Я уже хотел было что-то сказать, когда он вдруг мне улыбнулся. Это была не просто улыбка или какая-нибудь противная, вызывающая гадливость гримаса; нет, это была широкая, искренняя, обаятельная улыбка. И видеть ее, вот такую, да еще и в столь неподходящий момент – это поразило меня больше, чем вид взрывчатки на его торсе или этих карликов под столом. Виктор наморщил свое личико, как это делают детишки на игровой площадке в детском садике, когда один из них не имеет шансов быть взятым в команду, таким, кого никто не хочет к себе взять. Потом тихим, жалким голоском он произнес:
– А раз…ве мы не мо…жем про…сто быть друзь…ями?
Это был поразительный момент для любого – мгновенная трансформация из смертельно опасного карлика в беспомощного инвалида. Сейчас он казался добрым, милым, почти достойным восхищения. Если бы Кэтлин оказалась сейчас здесь, уверен, она тут же заявила бы: «Ох, как это мило!». Но Кэтлин здесь не было, и ей в промежность никто не целился из револьвера.
– Что же, достаточно убедительно, – сказал я. – Постараюсь держать своих людей подальше от вас. Теперь следующее: что случилось с Моникой?
Хьюго спросил:
– Вы знакомы с Фатхи, дипломатом?
– С отцом или сыном?
– С обоими. Отец – дипломат, он из посольства ОАЭ. Мы продали Монику ему.
Да, у этих Виктора и Хьюго полным-полно сюрпризов, так что стоит ли особо удивляться? Но я все же удивился, даже был шокирован. По правде говоря, я был просто поражен, так поражен, что не мог придумать никакого разумного вопроса. И вместо этого сказал:
– Она была на тот момент жива?
Хьюго рассмеялся.
Читать бесплатно другие книги:
