Двенадцать детей Парижа Уиллокс Тим

– Тело – это карта смерти, но большую часть территории занимает каменистая почва. Убить человека сложно, а убить быстро – еще сложнее. Нужно знать ориентиры.

– Кости, – догадалась Паскаль.

– Не только. Я покажу тебе два удара, простых. Но оба наносятся с близкого расстояния и требуют хладнокровия, которого, впрочем, тебе не занимать. Смотри. Вот здесь, с внутренней стороны бедра, проходит артерия толщиной с палец. Если ее перерезать, мужчина умрет от кровопотери раньше, чем поймет, что не лишился своих причиндалов, – это его беспокоит больше всего. Главное – скорость, в обоих направлениях. Спрячь лезвие за предплечьем, вот так. Ты должна приблизиться, произнося что-нибудь жалостливое – мольбу о пощаде, просьбу о помощи, просто его имя. Даже самый жестокий человек на секунду задумается, и в эту секунду ты его убьешь. Наклонись и бодни его головой в живот, чтобы он ничего не видел, а затем сделай глубокий, сильный надрез ниже паха, вот здесь. Как будто ты режешь головку зачерствевшего сыра. А потом сразу отпрянь и беги. Пусть истекает кровью – преследовать тебя он все равно не сможет.

– Не сомневаться, – пробормотала младшая Малан. – Не медлить.

– Превосходно. Теперь второй удар. Ведешь себя точно так же – беззащитная девочка, просящая помощи. Если противник не очень высокий, бросайся ему на грудь, протянув ладонь, словно хочешь его погладить – левой рукой можешь даже на самом деле погладить его по щеке. А правой рукой – лезвие должно быть точно так же прижато к предплечью – бьешь в основание шеи за ключицами, как с Жаном. Понимаешь?

Паскаль кивнула. Глаза ее блестели.

– Да, понимаю, – ответила девушка.

– Потом точно так же вырывайся и беги. Ты должна быть хитрой и быстрой. Как лиса. Бегство – лучшая защита. Нельзя, чтобы тебя ранили. Принимай решения каждую секунду. Это самое главное. Решительность важнее того, что ты собираешься делать. Если ты тверда, значит, сможешь, а если нет, остается только умереть. Но выбирать драку можно только в самой отчаянной ситуации. Я никогда не рискую без необходимости.

– Но вы только что убили семнадцать вооруженных мужчин, – напомнила ему Паскаль.

Тангейзер отметил, как педантично она исключила из общего числа Жана и Эберта.

– Вдвое меньшее количество гусей доставили бы больше хлопот, – пожал он плечами. – Мне абсолютно ничего не угрожало. И если ты помнишь, я собирался бежать по крышам, а не драться.

– Но вы не испугались. Разве можно не бояться?

– Я боялся. Страх – естественное чувство, подобное голоду, а не что-то разумное, как ошибочно считают многие. Понимая это, боец может обуздать страх, и это огромная сила. Страх заставляет наш разум работать яснее и быстрее, движения становятся стремительнее, силы удваиваются, появляется дерзость и отвага – еще один элемент того же самого естественного круга. Если рассматривать страх и отвагу как противоположности, то превращение одного в другое кажется каким-то колдовством. Но если они неразделимы, как удача или неудача на колесе судьбы, нужно лишь научиться вращать это колесо.

– Понятно. Понятно. – Паскаль смотрела на него, вытаращив глаза. – Но как вы поворачиваете это колесо?

– Почему люди радуются, скажем, когда скачут галопом или ныряют на большую глубину?

– Это страшно.

– Для многих это настоящий ужас, и они падают с седла или тонут.

Младшая Малан задумалась:

– Значит, вы находите радость в ужасе.

– Нет, немного не так. У ужаса нет противоположности, разве что смерть.

– То есть ужаса на колесе нет?

– Ужас охотится в одиночку и проглатывает тебя. Только позволь его челюстям сомкнуться, и они уже не отпустят до самого конца, пока кто-то из вас не исчезнет: или ужас, или ты. Но если не зевать, можно вскочить ему на спину.

– Я умею действовать быстро.

– Оседлай эту волчицу, и ужасом станешь ты сама.

– Волка я вижу, но как вы определили, что это волчица?

Госпитальер рассмеялся. И зачем он рассказывает такие вещи ребенку?

– Вы смеетесь надо мной? – обиделась младшая сестра.

– Ты умная девочка, признаю. А что до ответа на твой вопрос, то это просто фантазия. Когда я придаю бесплотной силе материальную форму, мне легче ее понять.

– Да, – сказала Паскаль. – Да.

Она потянулась за кинжалом, и Матиас отдал ей клинок.

– Можно я попробую? – попросила девушка. – Всего один раз?

– Сначала убери кинжал в ножны.

– Но тогда это будет понарошку.

– Я так и хочу.

– Я вас не пораню.

– Хорошо, но тогда делай все медленно. Очень медленно.

Тангейзер сжал зубы. Движения Паскаль были стремительными и точными. Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не отпрянуть, когда кинжал оказался у него в паху. Он одобрительно кивнул и увидел, что за спиной девочки в окошечке калитки показалась голова Юсти.

– Можно еще раз? – умоляюще посмотрела на него младшая Малан.

– Позже.

– Тангейзер? Вы здесь, сударь?

Открывая калитку, мальтийский рыцарь услышал, как парень бормочет что-то о мышах. Затем Юсти отступил в сторону и пропустил во двор близняшек сутенера Тибо. Девочки крепко держались за руки. За ними вошел сам юный поляк, один. Матиас окинул взглядом улицу – Грегуара нигде не было видно – и запер калитку.

Юсти завороженно уставился на Флер. Даже самый гениальный художник не смог бы так мастерски изобразить действие стрелы купидона, да, вероятно, он не стал бы и пытаться это сделать. Юноша стоял, раскрыв от изумления рот и ничего не соображая, словно молодой баран. Тангейзер внимательно посмотрел на Флер. Она была очень мила, хотя в таких делах вклад внешней красоты непредсказуем. У Ампаро, например, на лице была страшная вмятина. Растрепанный и заплаканный вид старшей Малан мог только усилить ее очарование. По ответному взгляду девушки, направленному на гугенота, госпитальер понял, что ее пронзила та же стрела.

– Флер, Паскаль, это мой верный друг Юсти, – представил он девушкам своего подопечного. – Он поляк, благородного происхождения, и недавно – к сожалению – стал наследником всех семейных владений на его славной родине. Он храбр, но не безрассуден и не настаивает на формальностях, которые ему полагаются по праву. Правда, Юсти?

Юноша наконец вышел из оцепенения и поклонился каждой из сестер.

– Это честь для меня, – пробормотал он.

– А он всегда путешествует с проститутками? – поинтересовалась Паскаль.

– Я наткнулся на них в Отель-Дье, – стал оправдываться гугенот, повернувшись к рыцарю. – Я думал, вы захотите им помочь.

Тангейзер посмотрел на близняшек. Их переплетенные пальцы были покрыты коркой из засохшей крови. Да и все руки тоже, до самых локтей. Белила, уголь и свекольный сок, которыми были раскрашены лица девочек, расплылись в гротескные маски. Соломенные сандалии у них на ногах тоже были облеплены загустевшей кровью, так что ноги казались в два раза больше. Они смотрели в землю, и вид у них был такой несчастный, что разрывалось сердце. Иоаннит накормил их супом, убил их покровителя, а потом благополучно о них забыл. Сестры увеличивали его бремя – но только в смысле количества, а не качества.

– Молодец, Юсти, – похвалил рыцарь мальчика. – Они знают, что Тибо мертв?

– Когда я их увидел, они пытались оттащить его тело в больницу.

Матиас вспомнил, в каком состоянии он оставил труп сутенера.

– Ты знаешь, как их зовут?

– Они со мной не разговаривали, и друг с другом тоже. Я называю их Маленькими Мышками, и, похоже, это их не обижает.

Тангейзеру это прозвище показалось слишком изысканным, но спорить ему не хотелось. Он посмотрел на старшую пару сестер:

– Приведите Мышек в приемлемый для монастыря вид и будьте с ними поласковей. – Увидев, как вспыхнула Паскаль, он прибавил: – Никаких оскорблений я не потерплю.

После этого госпитальер позвал Юсти, и они осмотрели двухколесную повозку, опиравшуюся на собственные оглобли в дальнем конце двора. Спереди борт отсутствовал, и там мог сидеть или стоять кучер. Задний борт оказался откидным. Вид у повозки был потрепанный, но колеса оказались крепкими, со смазанными осями.

– Что с Грегуаром? Он жив? – спросил Матиас, когда они занимались повозкой.

– Да. Простите, я должен был сразу сказать, – покраснел гугенот. – Он жив, и Люцифер тоже.

– Где он?

– Пошел за двумя мужчинами, но я не знаю куда. Люцифер увязался за ним. – Похоже, этот факт Юсти немного расстроил. – Мы решили, что мне нужно вернуться и найти вас, а потом я наткнулся на Мышек около больницы…

Рыцарь повел его в кладовку с упряжью.

– Кто эти мужчины, за которыми пошел Грегуар? – задал он следующий вопрос.

– Грегуара трудно понять, но мне кажется, одного он называл «Малыш Кристьен». И строил рожи, изображая обезьяну, – вы должны знать, кого он имел в виду.

– Да, знаю. А второй?

– Он ехал верхом на красивой лошади, гнедой, с белыми носочками на всех четырех ногах. Он был во всем черном, а на груди – золотая цепь. Старше вас, гораздо старше, но моложе служителя.

– Служителя из коллежа? Сморщенного червяка в парике?

– Да, того самого.

– Значит, ты видел трех человек: Малыша Кристьена, служителя и дворянина.

– Да.

Золотая цепь указывала на члена какого-то рыцарского ордена.

– Ты можешь описать звенья этой золотой цепи и медальон?

– Нет, я не рассмотрел. – Юсти досадливо поморщился. – Мы не хотели подходить слишком близко…

– Правильно. Вот, держи.

Из груды амуниции Тангейзер выбрал нагрудник с постромками и сунул его в руки подростка. Они вернулись во двор и принялись впрягать Клементину в повозку.

– Вернись к тому моменту, как я оставил вас на улице. Расскажи подробно, – попросил Матиас.

– Сначала мы кидались навозом… нет, сначала вы убили двух человек у костра и затащили их в дом, а потом мы кидали навоз в других людей, молодых, почти мальчишек, но у них были ножи и топоры. Они гнались за нами по переулкам, но Грегуар знает дыру в туннель под церковью, куда складывают кости и где живут сумасшедшие. От запаха меня затошнило, а после солнца там было очень темно, и я, признаюсь, испугался, но…

– Почему вы кидали навоз в мальчишек с ножами?

– Люцифер стал на них лаять, а я сказал: «Они пойдут за Тангейзером в мастерскую!», и тогда Грегуар схватил навоз. Он привык, но вы знаете, конским навозом довольно удобно кидаться, удобнее, чем другим.

Юсти с серьезным видом кивнул, словно убеждая Тангейзера в своей правоте.

Иоаннит не стал ругать их за безрассудство.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся он. – А вы храбрецы. Продолжай.

– Ну, сумасшедшие очень разозлились, когда мы бежали мимо них, потому что мы наступали на их тюфяки и опрокидывали кувшины с вином. В туннеле много всякого хлама. Они кричали на нас, их собаки лаяли и Люцифер тоже… Там были женщины, некоторые голые, и мужчины тоже, и вообще это было похоже на ад, но мы не останавливались – Грегуар схватил меня за руку и тащил за собой, – пока не добежали до каких-то ступенек. Я слышал, как позади нас кричали мальчишки, наверное, дрались с сумасшедшими и их собаками, но я не оглядывался. Мы поднялись по ступенькам и оказались на кладбище за церковью. Грегуар перебросил Люцифера через ограду – думаю, псу это не понравилось, – а потом мы перелезли сами. Мы не видели, чтобы мальчишки поднимались по ступенькам, но все равно побежали в переулки. Я заблудился, а Грегуар – нет.

Юсти умолк и тяжело вздохнул.

– Можно мне воды? – попросил он.

Тангейзер затянул пряжку на упряжи и зачерпнул ковшом воду из бочки. Юноша стал пить.

– Что было дальше? – поторопил его рыцарь.

– Мы сделали большой круг, потому что хотели вернуться к Клементине, но когда проходили мимо повешенного, возле моста, Грегуар увидел Малыша Кристьена, и мы решили понаблюдать за ним. По правде говоря, мы остановились посмотреть на красивую гнедую лошадь, а Кристьен вышел из коллежа вместе со служителем, и важный дворянин стал о чем-то расспрашивать их обоих. Потом служитель вернулся в коллеж, а те двое пошли через мост в Сите, а мы – за ними.

– Зачем?

– Грегуар сказал, что вы бы так поступили. Ну, то есть если бы не убили их. Вы же сами сказали нам собирать сведения.

– Они не заметили, что вы за ними следите?

Юсти покачал головой:

– На острове еще не успокоилось. Там везде мальчишки, им нравится суматоха, – сказал он и с осуждением прибавил: – Но у всех у них был нож или по крайней мере палка.

– Вы прекрасно обошлись без того и другого. Продолжай.

– Кажется, Грегуар называл фамилию Ле Телье.

– Капитан шотландской гвардии? Это Доминик – ты его должен помнить.

– Конечно, помню. Но его там не было. Я уверен.

– Доминик заодно с Малышом Кристьеном, – сказал Тангейзер.

– Думаю, именно это Грегуар и пытался мне объяснить. – Поляк пожал плечами. – Мы шли за ними до собора, где они повернули к мосту, который мы проходили сегодня утром, в Вилль. Там мы решили, что я пойду искать вас, чтобы вы не волновались, и Грегуар рассказал мне дорогу сюда. От собора прямо на холм, и…

– Что Грегуар собирался делать, когда закончит следить за ними?

– Он сказал, что вы вернетесь в церковь Сен-Сесиль и поэтому он будет ждать вас в особняке д’Обре.

– Не самое веселое место. Почему?

– Там больше некого убивать и нечего взять, так что никто туда не сунется.

– Вы, парни, скоро станете хитрее своего хозяина.

Матиас пристегнул последние постромки к ваге и отошел. Он оставил на Клементине седло, поскольку собирался пожертвовать повозку и упряжь аббатству. А если добавить несколько золотых монет, бенедектинцы будут каждую неделю молиться за его душу.

– Надеюсь, вы не думаете, что мы поедем в этой телеге для навоза? – сказала Паскаль.

Стоящие рядом с ней умытые Мышки выглядели еще моложе, а шрамы в их душах стали еще виднее. Они по-прежнему держались за руки и не поднимали глаз. Иоаннит сдержанно улыбнулся младшей Малан:

– Повозку использовали для фуража, и она чище, чем большинство тюфяков в этом городе. Все поедут внутри. Если ты такая брезгливая, возьми в кладовке одеяла и постели на пол, только быстро. И найди какие-нибудь перчатки, чтобы спрятать чернильные пятна. Флер, ты не наполнишь мех водой? Юсти, посмотри, что еще нам может пригодиться.

– Можно я тоже возьму нож? – спросил гугенот, с завистью разглядывая кинжал Паскаль.

– В аббатстве нож тебе не понадобится. И тебе тоже, – Матиас повернулся к своей воинственной ученице. – Спрячь кинжал в сумку.

– Вы хотите оставить меня с этими девочками? – Юсти не знал, радоваться ему или огорчаться. Он украдкой взглянул на Флер.

– Им нужен отважный мужчина, который мог бы их защитить.

Смех Паскаль нельзя было назвать добрым.

– Вы нашли свою жену? – спросила вдруг старшая Малан.

Тангейзер растерялся.

– Карлу? – переспросил он.

– Вы говорили, что проделали весь этот путь, чтобы найти ее, а мы даже не спросили. Наверное, вы считаете нас бессердечными и невнимательными, – Флер опустила голову.

– Глупости, – отрезал госпитальер. – Мы все были слишком заняты.

– Так вы нашли ее? – повторила девушка.

Тангейзер не был готов к проявлению сочувствия. Да и хватит с девочек печальных известий. Он посмотрел на молчащего Юсти.

– Да, – ответил он. – Карла на другом берегу реки. В Вилле.

После этого он принялся складывать свое оружие в повозку. Дети смотрели на него, но не трогались с места – это было похоже на молчаливый мятеж.

– Делайте, что вам говорят, – велел Матиас. – Пора ехать.