Любимые дети, или Моя чужая семья Чемберлен Диана

– Да, – кивнула Дон. – В прошлом году я уговорила ее ходить со мной в методистскую церковь, на уроки обучения писательскому мастерству. Она очень увлеклась и, думаю, стала писать. В отличие от меня.

Флип подался вперед:

– Ты что-то знаешь об этом, Кит?

В этом году она все время что-то писала и носила с собой блокнот. Но я об этом не задумывался. Я жил своей жизнью. Не ее.

– Я ничего не знаю о мемуарах, – сказал я. Место между плечом и шеей скрутило судорогой боли, и я потер его. – Она постоянно что-то записывала в блокнот, но понятия не имею, что именно.

– Вот оно! – разволновалась Дон. – Она писала от руки. Доводила педагога до бешенства, когда он пытался разобрать ее почерк.

– Этот педагог, – спросил Флип, – он знал, что там написано?

Дон покачала головой:

– Думаю, он прочитал только первую главу, или как там это называется. Все в классе читали вслух, но Сара очень стеснялась. Она позволила Шону – это педагог – прочитать первый отрывок, и тот вроде сказал, что она очень хорошо пишет. Она не собиралась все это печатать. Говорила, что это только для себя.

– Блокнот или блокноты, сколько их там, – вмешался я. – В трейлере ничего нет. Я не видел их, и вы ничего не нашли, верно?

– Наверное, где-то есть тайник, – заметил Флип. – Если она не хотела никому их показывать, может, действительно где-то запрятала?

– Я не знаю, была ли она такой скрытной. Скорее, просто стеснялась читать все это вслух.

– Не дадите мне имя и номер телефона педагога? – спросил Флип.

Дон кивнула. И я попытался понять, где в нашем трейлере можно что-то спрятать. Копы прочесали все. Если они не смогли найти блокнот, вряд ли это смогу сделать я.

– Мы получили распечатку ее звонков с сотового. В последний раз она звонила вам, Дон. В воскресенье днем, – продолжал Флип.

Дон нахмурилась и кивнула:

– О да. Мы просто поговорили несколько минут. Ничего важного, насколько я припоминаю.

– А если попытаться проследить местонахождение сотового? – оживился Маркус.

– Не получилось. У нее не телефон, а настоящий динозавр, но сигнала нет. Должно быть, она выбросила его, или батарея села.

– Она бы не выбросила его.

Меня ужасно раздражало, что он говорит так, будто она хотела сбежать.

– Но она всегда забывает его заряжать, – добавил я.

– Может, она купила новый телефон? – спросила мисс Триш. – Знаю, на Сару это непохоже, но не могла ли она предположить, что по старому телефону вы попытаетесь определить, где она находится? Если она по какой-то причине не хотела, чтобы ее нашли, она могла….

– Ради всего святого! – крикнул я громче, чем намеревался. – Она не покупала новый телефон, неужели не понимаете?

– Мы всего лишь пытаемся найти разгадку, Кит, – вставила Сью Чарлз.

– Она бы не покинула меня. Не покинула бы!

Казалось, кто-то с размаху бьет меня по плечу мясницким тесаком. Перкосет совсем не работал!

– Он прав, – вступилась Дон. – Она не бросила бы Кита.

Флип кивнул:

– Что же, еще одна причина, по которой все мы должны понять, что случилось.

– Хотите сказать, я должен понять, что случилось? – Я выпрямился. – Я и ее друзья?

Копы твердили, что они делают все возможное, но меня не убедили. Разве им есть дело до того, кто, по их мнению, покинул дом по собственной воле? Весь вчерашний день я провел в поисках матери, проезжая по тем же улицам, что в ночь ее исчезновения. Шея болела, потому что приходилось вертеть головой, обыскивая каждый дюйм дороги и парковок. А вдруг я увижу ее старую черную «хонду»! Я, должно быть, намотал сотни миль на своей машине. Сжег бензина на пятнадцать баксов! Я не могу себе этого позволить. На моем счету было сто долларов. Мать не позволяла класть пожертвования, приходившие от незнакомых лиц, на мое имя. Все шло в фонд, основанный Дон. Я бы их просто растратил. И после всего, что я пережил, я просто заслуживал нового сотового. Заслуживал айпада последнего поколения и стерео для машины.

Дурак. Что я буду есть после того, как закончатся сто баксов, если она не вернется?

Мои глаза внезапно обожгло. Черт! Она должна вернуться!

– Это совместные усилия, Кит, – пояснила Лорел. – Что мы можем сделать, Флип?

Она подняла со стола желтую табличку для записей и положила ее на колени.

– Есть несколько сайтов, где можно поместить объявление о пропаже человека. Но для пропавших взрослых сайтов не так много. Попробуйте «ProjectJackson.org».

Он назвал еще пару сайтов, и Лорел все записала.

– Мэгги заверила, что может заняться этим, – сказала она.

При упоминании Мэгги я уставился на носки кроссовок. Неужели все глазеют на меня?

Я не хотел знать.

– Можете сделать листовки с ее фото, – продолжил Флип. – Вместе с описанием и особыми приметами. А потом раздать.

– Где именно? – уточнила Сью Чарлз.

– Везде, – ответила мать Робин. – В магазинах, ресторанах, на улице.

– Мы позвонили в ближайшую больницу, – сказал Флип, – но вы можете обзвонить все больницы в районе шоссе между штатами.

– Она не поехала бы по такому шоссе, – заявил я, но никто не обратил на меня внимания.

– Я этим займусь, Лорел, – вызвалась Дон.

– Мы решили, кто будет делать листовки? – спросила Триш.

– Мэгги сделает. Потом мы дадим каждому по пачке для распространения, – решила Лорел.

– А как насчет того, чтобы связаться со СМИ? – спросил Маркус.

О черт! Сейчас за ним начнут охотиться репортеры. Но он прав. Они могут поместить объявление.

– Мы послали им пресс-релиз, – пояснил Флип. – Но если у вас есть контакты с прессой, это очень поможет.

– Все это такая чушь, – взорвался я. – Мы постоянно слышим о пропавших людях. Их друзья заботятся о том, чтобы об этом объявили по ТВ? Не думаю. Скорее, к этому имеют отношение копы.

– Кит, милый.

Дон положила руку мне на плечо.

– И опять Кит…

Флип был так чертовски спокоен.

– Полиция над этим работает, но чем больше мы все сможем сделать, тем лучше. В большинстве случаев семьи нанимают частного детектива, чтобы создать шум по поводу пропавшего человека.

– Можно подумать, это мне по карману!

С меня довольно!

Все уставились на меня, и это было невыносимо.

– Не смотрите на меня!

Я встал и пошел к двери!

– Кит! – крикнула Дон, но я ее проигнорировал. Мне необходимо было выйти. Глотнуть свежего воздуха, Я уже повернул дверную ручку, но тут увидел, что фургон телевизионщиков никуда не уехал.

Черт!

Все собравшиеся звали меня, но никто не подошел, и я был рад. Голова кружилась, и я повернулся и прислонился к стене. И случайно увидел босые ноги, исчезавшие в коридоре наверху. Мэгги?!

Она сидела все это время на лестнице и слушала?!

Эта мысль совершенно лишила меня сил, и я подумал, что сейчас сблевану. Поэтому ушел в ванную под лестницей и запер за собой дверь. Прислонился к ней, закрыл глаза, и в мозгу замелькало видение бегущих ног Мэгги. Я мерно и глубоко дышал ртом, чтобы не вырвало.

«Где моя мать?» Я стал колотить кулаком по двери.

«Где она, черт возьми?»

Я вдруг заплакал, как полный кретин, и включил воду. Чтобы никто меня не слышал. В зеркале над раковиной я увидел парня, ничуть на меня не похожего. Кожа на половине лица была красная, туго натянутая, состояла из гладких островков и глубоких впадин, линия волос была прерывистой, и все это было чертовски несправедливо!

– Кит?

Это была Дон. Прямо за дверью.

– Ты в порядке?

Я знал, что, если попытаюсь заговорить, голос сорвется, поэтому проворчал что-то неразборчивое.

– Флип хочет знать, есть ли у тебя более позднее фото мамы, чем то, которое ты дал ему в трейлере? Триш собирается выпустить новый пресс-релиз, и ей нужно фото.

Я взял себя в руки:

– Выйду через минуту.

– Хорошо.

Я услышал удалявшиеся шаги и стал плескать водой в лицо, пока не успокоился достаточно, чтобы снова встретиться с ними.

Возвращаясь, я думал о снимках, оставшихся в трейлере. У матери были мои фотографии до пожара, стоявшие в рамках на книжных шкафах и ее комоде. Но только одно фото, где она была со мной. Снята на мой двенадцатый день рождения. Не сказать, чтобы недавняя.

– Кит, – спросила мисс Триш, когда я вошел в комнату, – у тебя есть недавнее….

– Нет, – перебил я. И тут же почувствовал себя идиотом. Она всего лишь пыталась помочь. – Простите. Это единственное, что у нас было.

– По-моему, у меня где-то были снимки, – вмешалась Лорел. Добрая старушка Лорел спешит на помощь.

– У меня тоже, – вспомнила Дон. – Посмотрю, когда приеду домой.

– Для сайтов и листовок нужен хороший снимок, – пояснил Флип и снова глянул на меня. – Как насчет твоего отца?

– Моего отца?

Вопрос застал меня врасплох. Я глянул на Лорел и снова сел. Она-то наверняка знает о своем покойном муже-изменнике. Маркус, конечно, тоже знал. Возможно, Дон. Но Флип?

– Вы о чем? – спросил я.

– Стивен Уэстон.

А…. ЭТОТ отец.

– Я знаю, что твои родители давно разошлись, но мать как-то общалась с ним? Или ты?

– Нет.

Я сунул руки в карманы. Меня все еще трясло, и я не хотел, чтобы кто-то видел мои прыгающие руки.

– Он ушел из нашей жизни.

– Знаешь, где он сейчас?

– Понятия не имею.

Стивен Уэстон сбежал от нас, когда я был маленьким. Благодаря ему у меня была военная медицинская страховка, но это все. Я никогда его не видел и видеть не хотел.

– Мы с мамой всегда жили одни.

– Возможно, твоя мать что-то знала о нем? – Флип явно шел по ложному следу. – А может, совсем недавно снова возобновила с ним отношения?

– С чего это вдруг? Поверьте мне, он не хотел иметь ничего общего с нами, а мы не хотели иметь ничего общего с ним.

– Думаю, Кит прав, – вставила Дон. – Сара никогда о нем не упоминала.

Совещание продолжалось в подобном роде ужасно долго. Флип объяснял, что будут делать копы, а Лорел делала заметки и распределяла работу. К концу я ужасно устал. Устал и разозлился. Потому что мать неизвестно где. А мы говорили, и спорили, и ничего не добились, разве что уходили все дальше и дальше от возможности найти ее.

И за все это время никто не сказал, о чем они все думают. О чем я сам отказывался думать. Что моя мать, возможно, мертва. Но никто не сказал об этом ни слова.

– Хочешь, отвезу тебя к психотерапевту? – спросила ма, сидя напротив меня за кухонным столом. Больше дома никого не было. Дядя Маркус поехал на работу в пожарную станцию, Энди еще час назад сел в школьный автобус. Ма наверняка приготовила ему завтрак и, возможно, поела с ним, но пока я ковыряла овсянку, она пила кофе. Чтобы побыть со мной. Только чтобы побыть со мной.

Да, я хотела, чтобы она меня отвезла. Теперь я знала, что испытывают звезды, когда их преследуют папарацци. Репортеры опять торчали перед домом. Когда я проснулась в первый раз, то услышала, как дядя Маркус велел им уйти и оставить в покое Энди, пока тот идет к автобусной остановке. Одно дело – не давать покоя мне, и совсем другое – привязываться к Энди. Я надеялась, что дядя Маркус проводил его до угла. Энди не знает, что сказать стервятникам, или, наоборот, скажет слишком много. С ним никогда не угадаешь.

Если ма отвезет меня, я могу лечь на заднее сиденье, пока мы не проедем мимо новостных фургонов. Но рано или поздно мне придется расхлебывать эту кашу, тем более что это моя каша. Не мамина.

– Я сама справлюсь, – сказала я, хотя боялась не только проходить мимо репортеров, но и встречаться с психотерапевтом. Что я ему скажу? Открою свои самые мрачные тайны? Их уже знали все. Я – поджигатель. Убийца.

– Сможешь днем поработать над листовками? – спросила ма.

– Я уже почти все сделала.

– Как?!

Я стала работать над порученным мне заданием сразу после собрания. Прежде чем ма поднялась ко мне, чтобы рассказать, о чем они говорили. Все это время я сидела на верхней ступеньке и делала свои заметки. Слышала рассерженный голос Кита. Видела, как он вылетел из гостиной, но лица не разглядела. Трудно винить его за то, что он так взбешен. Возможно, его гнев так и не остыл с самого пожара, и большая часть этого гнева направлена на меня. Самое малое, что я могу сделать, – это помочь найти Сару.

– Мне нужно только фото Сары. Ты нашла?

– Нашла.

Ма встала, подошла к холодильнику, сняла магнит и взяла фото.

– Пойдет? – спросила она, отдавая его мне. Сара и Дон в «Яванском кофе», обе улыбаются, стоя за прилавком.

– Да.

Интересно, думает ли ма, что мне неприятно видеть Дон?

– Я могу вырезать Дон и увеличить изображение Сары, – пообещала я так небрежно, словно все это ничего не значило. Боже, Дон была такой хорошенькой и выглядела такой взрослой! Как я могла подумать, что Бен серьезно заинтересуется мной? Я была такой идиоткой….

У нас все еще была моя белая «джетта», но теперь ее учился водить Энди. Я не могла такого представить. Энди. За рулем машины? Берегитесь!

Но сегодня машина была моей. Я села в «джетту» прямо в гараже. Я тосковала по вождению и чувству свободы, которое оно может дать, однако сейчас немного нервничала, потому что не садилась за руль целый год. Пришлось мысленно перечислять нужные действия, как на сдаче экзамена.

«Машина в гараже. Нажми кнопку дистанционного управления, чтобы открыть ворота. Поверни ключ. Подача топлива. Выбирайся задним ходом»…

Я стала выруливать из гаража задним ходом. И неожиданно в маленьком зеркальце заднего вида появились они – репортеры со своими камерами выпрыгивали из фургонов. О господи!

Я сняла ногу с педали, и машина остановилась. Ужасная ошибка. Чем быстрее я промчусь мимо, тем будет лучше, а я застыла на месте. За последние пару лет в моей жизни было несколько пугающих моментов, но лететь задним ходом по дорожке к банде репортеров… я редко когда так пугалась. И совершенно потеряла самоконтроль. Люди спешили отскочить в стороны. «Психованная девчонка наступает!»

Я добралась до улицы, развернулась со скрежетом тормозов и отъехала. Промчалась по нашему тупику, свернула на главную улицу, радуясь, что сейчас движение поменьше, чем летом, и я могу ехать быстро. Я проехала полмили, прежде чем сбросить скорость. Еще полмили, прежде чем то же самое сделало сердце.

Я въезжала в Хэмпстед, когда заметила, что меня преследует белый фургон. Поверить невозможно! Мне следовало быть осторожнее. Я ни за что не позволю им проследить себя до офиса психотерапевта.

«Мэгги Локвуд видели входящей в офис психолога Мэрион Джейкс. Ей приходится ездить на предписанные судом сеансы психотерапии».

Я петляла по всему Хэмпстеду, пока на все сто процентов не уверилась, что оторвалась от фургона.

Я заметила маленькую парковку за офисом психотерапевта, но проехала мимо, к соседнему офису ветеринара, где и оставила «джетту» между фургоном и пикапом. Ощущение было такое, словно я попала в кино. Триллер. В офис психотерапевта я входила вся взмокшая от пота.

Маленькая приемная была пуста. Я села на один из восьми стульев и взяла с журнального столика старый журнал «Ас». Но не открыла его. Я думала о сайтах, на которых можно разместить информацию о Саре. Боже, сколько же на этих сайтах объявлений о пропавших людях! Это обескураживало. Может, я зря трачу время? Все это не имеет смысла. Сара не та женщина, чтобы просто сбежать. По крайней мере, Сара, которую я знала до пожара. Но кто знает, как изменил ее этот год! Он многое изменил…

В дверь вошел настоящий гигант, и я решила, что это очередной пациент, возможно, ожидающий другого психотерапевта. Я пялилась на гиганта достаточно долго, чтобы рассмотреть тело в форме баклажана, а потом снова уставилась в журнальную обложку.

– Мисс Локвуд? – спросил он.

Я была сбита с толку. О господи, хоть бы этот тип не оказался репортером!

– Да?

– Я – доктор Джейкс.

– Нет, доктор Джейкс….

– Женщина?

Он улыбнулся, и глаза едва не исчезли в складках жира.

– Я – Мэрион Джейкс.

О нет.

Я не тронулась с места. Единственное, что делало мысль о встречах с психотерапевтом более-менее терпимой, – возможность представить кого-то вроде доброй матери, кто знает, вероятно, даже ровесницы ма, а этот тип был не только безобразно жирным, но и старым. Остатки волос на круглой голове были седыми. Пуговицы голубой рубашки норовили вырваться из петель, а на носу сидели идиотские очки в красно-бело-голубой полосатой оправе.

– Заходите, – пригласил он.

Что мне оставалось?

Я встала и последовала за ним в комнату, которая была еще меньше приемной. Здесь стояли кожаные кресла напротив друг друга, и я села на то, что было ближе к двери.

Доктор Джейкс занял почти все пространство комнаты.

– Как вы сегодня?

Он опустился во второе кресло, которое скрипнуло под ним.

– Прекрасно, – буркнула я.

Судя по виду, он мне не поверил.

– Вы очень бледны.

– Я… я в порядке.

– Итак…

Он сложил руки на животе.

– Я, разумеется, знаю, почему вы здесь. Выполняете судебное предписание. Я знаю, что вы сделали, и что были освобождены после двенадцатимесячного тюремного заключения. Но не знаю, что вы чувствуете, приехав сюда.

Он ожидал, пока я заговорю, но я смотрела мимо него, в окно. Я хотела оказаться там. Хотела оказаться дома.

– Все нормально.

– Только и всего?

– Я не знаю, чего от меня ждут.

– Вы никогда раньше не были у психотерапевта?

Я покачала головой:

– Только… у школьного психолога, когда выбирала колледж, но, полагаю, это не совсем то.

– У вас были какие-то планы в отношении колледжа?

– Я собиралась ехать в университет Северной Каролины, в Уилмингтон, ДО того… как все случилось.

– Да, так уж вышло, – кивнул он и подался вперед. Я испугалась, что он выкатится из кресла. – Мы станем командой, вы и я. Вместе мы поймем, над чем стоит поработать. Установим какие-то цели.

– Мне не над чем работать.

– Не над чем?

Я покачала головой:

– Вообще-то я нормальный человек. Просто… сбилась с пути.

– Не сомневаюсь, что вы совершенно нормальны, – кивнул он. – Но то, что вы сделали, нормальным не назовешь. И будет неплохо понять, почему вы это сделали. Так, чтобы вы видели, каким качествам стоит уделить внимание, чтобы предотвратить нечто подобное в будущем.

– Ничего подобного в будущем не случится, – заверила я.

Он улыбнулся. Глаза снова исчезли за полосатыми очками.

– Я не коп, – сказал он. – Совершенно необязательно давать мне ответы, которые, по вашему мнению, необходимо давать. То, что мы говорим в этой комнате, здесь и останется. Единственный случай, когда я могу нарушить эту конфиденциальность, – уверенность в том, что вы намерены причинить зло себе или другим. Я должен дать знать службе надзора, что вы были у меня. Но содержание наших сеансов я передавать не обязан. Ясно?

Должно быть, у него самого немалые психологические проблемы! Недаром такой жирный!

Я не видела, чем такой, как он, может помочь мне, но кивнула. И буду кивать в продолжение всех сеансов.

– Как вы себя чувствовали с понедельника? – спросил он.

– Вы о чем?

– Каково это – выйти из тюрьмы? Быть свободной?

– Хорошо.

Он явно ждал продолжения. Я смотрела в окно с видом на парковку, пока глаза не заслезились. Потом уставилась на свои обломанные ногти. Он не собирался говорить, пока не заговорю я. Похоже, мы в тупике. Война. Но я подозревала, что он может держать паузу лучше, чем я.

– Повсюду шныряют репортеры, – сказала я, наконец.

– В самом деле? И каково это для вас?

Я пожала плечами:

– Не выношу их. Это несправедливо по отношению к моей семье. Будь в этом замешана только я… уже достаточно плохо, но хоть понятно, почему они достают меня. Я – последняя сенсация. Но я хочу, чтобы они оставили в покое моего брата и мать.

– Расскажите о своей семье.

– Вы, возможно, и без меня все знаете. По крайней мере, об Энди.

– Я знаю то, что знают все, кто следил за известиями о пожаре, Мэгги. Но, даже когда я слушал новости и запоминал детали, я не мог не задаться вопросом… Видите ли, дело в том, что я давно в этой профессии. – Он улыбнулся. – Я не мог не задаться вопросом, что испытываете вы. Каково это для молодой девушки – оказаться в центре чего-то подобного… да, я знаю об Энди. Все, что о нем говорили СМИ. Но хочу услышать о нем и об остальных членах вашей семьи от вас.

– Ладно, – вздохнула я, сдаваясь. – Энди – очень милый, хороший, умница и идеальный брат. Но он… Вы знаете о врожденном алкогольном синдроме?

Джейкс кивнул.

Я вертела и вертела часы на руке. И думала, что едва не убила младшего брата. Но я не собиралась открывать перед этим типом всю душу.

– Энди учится водить, и у него появилась подружка. Он сильно вырос, пока меня не было. А ма… она славная. Она постарела за этот год. Она и мой дядя Маркус… он был братом моего отца.

– Начальник пожарной команды.

– Верно. Он и моя ма теперь вместе.

– И что ты чувствуешь по этому поводу?

– Это хорошо. Очень хорошо. Хотя у него есть свой дом. Одна из башен Оперейшн Бамблби.

– Вот как? – улыбнулся он. Никто не мог без улыбки думать о домах, переделанных из старых башен.

– Да. – Я едва не улыбнулась сама. – Но он иногда ночует у нас. Полагаю, в последний год это случалось довольно часто.

– И как вы…

– Отношусь к этому? Я уже сказала. Хорошо. Особенно когда вокруг полно репортеров.

Я снова подумала об Энди, шагавшем сегодня утром к школьному автобусу. Возможно, пытавшемся понять, зачем тут репортеры и какой смысл имеют их вопросы. Но прежде чем я поняла, что происходит, глаза наполнились слезами.

– Вы очень любите свою семью, – заметил доктор Джейкс.