Истинная руна Пронин Игорь

Глава IV

После короткого визита Белки легче Павлу не стало, наоборот — появилась новая забота. Спрятать перстень… Куда? Зачем? О своей шкуре пора подумать, в любой момент Манана освободится и вытащит Пашу из игрового саркофага для серьезного разговора.

«Но куда же тогда перстень-то попадет?..» — недоумевал он, уже почти привычно разделываясь с пикадорами.

А еще надо было попробовать повторить штуку с отражением в мече… Отвыкший за последнее время от забот Павел тяжело вздохнул. Сначала перстень. Он заглянул в скрытую нишу, но там все было уж чересчур гладко, неуютно в таком месте прятать что-либо.

«Может, в сад спуститься? Зарыть!»

Павел надел на палец великоватый перстень, поднес руку к окну, чтобы хоть рассмотреть как следует. Какой-то символ, вырезанный на металле. Может, и золото, Паша не очень разбирался.

«Если я спущусь, опять придется изрубить кучу идиотов… А может, и рыцарь в нише появится».

Но ничего другого на ум не приходило.

— В сад так в сад! — Павел несильно стукнул кулаком по стене, отмечая принятое решение.

И стена разошлась. За ней оказалась именно та местность, которой Паша присвоил звание сада. Вот и беседка чуть в стороне, и мертвые пикадоры лежат. Он зажмурился, потряс головой. Когда снова открыл глаза, перед ним была стена.

— Сад! — повторил Павел и ткнул перстнем в кирпичи.

Все повторилось. Некоторое время ушло у него на то, чтобы свыкнуться с фактом: перстень, или символ, вычеканенный на нем, умели управляться с пространством игры.

— Лестница! — говорил Павел, и она появлялась там, где ее совершенно не могло быть.

Впрочем, он находился в цифровом мире, здесь могло быть все. Если Павел мысленно отказывался от перехода, то стены сдвигались — плавно, если он смотрел, или незаметно, если моргал или отворачивался. В качестве последнего эксперимента Паша вышел в сад, повернулся, обнаружив перед собой крепостную стену, и коснулся ее перстнем.

— Ниша!

Кирпичи послушно раздвинулись, однако это едва не стоило игроку жизни: в нише вновь оказался рыцарь в черных доспехах, почти сразу атаковавший гостя. Справиться с ним на открытом пространстве оказалось не так-то просто, хотя, судя по тому, что Павел все-таки справился, гораздо легче, чем с настоящим рыцарем. Приготовив оружие, он снова заказал перстню нишу, и как только стена раздвинулась, нанес удар. И правда, его караулил новый рыцарь.

— Мне все это надоело! — изрек Паша, быстро закончив избиение. — Чего дальше-то делать?..

Он выкинул цифровой труп на лестницу и сел прямо на пол, задумался. Двигаться дальше — нарываться на все более серьезных соперников. Вернуться в сад — тупо сражаться с новыми и новыми пикадорами. Но не сидеть же просто так в ожидании Мананы? Павел даже не сразу вспомнил, что обещал Белке спрятать перстень.

— А что с ним будет, если меня убьют в игре и придется начать сначала?.. Что-то не хочется проверять. И расставаться с такой замечательной штукой не хочется…

Павел напрягся и родил новую мысль.

— Безопасное место! — сказал он и ткнул перстнем в стену.

И перстень не подвел: из разошедшейся надвое виртуальной реальности пахнуло сыростью. В предрассветных сумерках над лугом плыли ночные туманы, хотя солнце уже осветило верхушки далеких гор. Павел поудобнее перехватил меч. Можно ли доверять перстню по части безопасности? Он сделал шаг, другой и услышал журчание речушки. За ней вырисовывалась стена деревьев, и откуда-то с той стороны, едва различимое сквозь шум воды, донеслось кукареканье. Потом лай, и, кажется, замычала корова.

— Вроде ничего… — растерянно сказал Павел. — Только где я?

Он оглянулся и не увидел ниши: щель в виртуальности сомкнулась. Не было и ни единой стены поблизости. Как же вернуться?

— Ну попал! Если тут перстень спрятать, то как же потом найти?

Он спустился к реке и зачерпнул ладонью воды, осторожно попробовал. Судя по березам и елям, крокодилов в этих краях не должно было водиться…

Вода приятно освежила пересохшее горло. Даже не верилось, что и сам Павел, и все вокруг — ненастоящее.

— И как же меня Белка найдет, если захочет что-нибудь сказать?.. Хотя это лишнее: пусть ломает саркофаг и останавливает игру, я ничего сделать не могу.

Павел быстро замерз. Чтобы хоть немного согреться, он решил пробежаться вдоль берега, и к рассвету оказался у деревянного мостика. Лес уже кончился, и за рекой открылся еще один луг, на котором, примерно в полутора километрах, стоял симпатичный двухэтажный домик. К нему Павел твердо решил не ходить — наверное, там снова начиналась игра. Он лег на мост и свесил голову, надеясь все же найти какое-нибудь подходящее, но приметное местечко для перстня.

Под мостом скорчился испуганный человек. Будучи обнаруженным, он тут же выставил вперед меч.

— Не везет, так не везет, — вздохнул Паша. — Тоже мне безопасное место.

— Безопаснее не бывает, — ответил незнакомец и Паша так удивился, что выронил в воду свое оружие.

Несколько секунд оба то смотрели на поблескивающий сквозь прозрачную воду меч, то переглядывались.

— Если у вас нет другого оружия, то вы мой пленник, — наконец сказал человек.

— Да ну?.. — лениво удивился Павел.

— Таковы правила. Я — Лангедок Пещерный, один из рыцарей Высокой Башни. Представьтесь.

— Я тут случайно. — Паше не хотелось представляться. — Я лучше пойду.

Он встал и быстро сошел с моста. Рыцарь, на ходу одевая шлем, тоже выбрался — с мечом и щитом, готовый к бою. По Пашиным прикидкам выходило, что угнаться за ним с таким количеством железа Лангедок не сможет, но устают ли оцифрованные персонажи? Вряд ли.

— Что со мной будет, если я сдамся? На галеры отправите?

— Да ничего, наверное… — Рыцарь вдруг швырнул щит на землю и поднял забрало. — Странно вы разговариваете. Нет в этой версии галер, я точно знаю. Послушайте, я Джек Монро из третьего отдела! Если вы настоящий человек, заклинаю: перестаньте играть!

— Спокойно! — попятился Паша. — Я и так не играю, я случайно здесь. Только не плачьте и объясните мне: при чем тут третий отдел?

Однако рыцарь не мог не плакать. Он снял шлем и вдруг зашвырнул его на середину реки. Он воткнул меч в землю и упал в траву, прямо-таки заливаясь слезами.

«Ох, не похож этот персонаж на тех, кого я кромсал в саду и на лестнице. Но ведь эти самые компьютерные гении — они чего только не придумают. А седьмой план в техническом отношении нашему не чета, продвинут будь здоров… — Павел на всякий случай огляделся, но никого не заметил. — Надо бы с ним поосторожнее».

Он медленно приблизился и неожиданно вырвал из земли меч.

— Не надо! — тут же вскрикнул Лангедок. — Не убивай меня, я не знаю, чем это кончится!

— Не буду убивать, — пообещал Паша. — Я на всякий случай. Чтобы нам было удобнее поговорить, понимаете? Как вас называть-то теперь: Лангедок или Джек? Я, допустим, Павел.

Рыцарь сорвал пучок травы, отер лицо и тоже огляделся.

— Идемте-ка под мост, Павел. Тут вообще-то тихо, но иногда великаны из Дома-на-Лугу едут за солью как раз через этот мост. Редко, но бывает. А там, внизу, у меня морковка есть. Хотите морковки?

В оцифрованном желудке Паши заурчало совсем как в настоящем.

Путешествовать по городу, где из всего общественного транспорта остались только многоместные телеги, которые даже называют еще все по-разному, Николаю было проще пешком. Поди разберись в маршрутах! Да и денег нет. Поэтому биорг, напевая про себя популярные сириусянские марши, добирался до обозначенной командиром цели не менее полутора часов. И это было подвигом, достойным императорского чудо-богатыря.

Изрядно запыхавшись, Николай присел на поваленное дерево в парке. Лавок не осталось — местный люд предусмотрительно растащил на дрова. А вот до деревьев еще не добрались, не научились в открытую расхищать общественное достояние.

«Ничего, зимой вот продрогнут, все повырубят… — подумал Николая, открывая купленное по пути пиво. — Жуть, что тут будет твориться этой зимой. И если бы только в Москве — по всей планете начнется… Правительства свергнут, новые будут еще хуже, к весне войны начнутся. Вот оно как, об экологии-то заботиться! А ведь Сириус проблему экологии окончательно решил миллион лет назад. Нет экологии — нет проблемы».

К нему, переглядываясь, приближалась парочка аборигенов. Биорг, хорошо знакомый с местными условиями, заподозрил недоброе, поэтому быстро допил пиво, швырнул за спину бутылку и сложил в карман пакет. Убедившись, что брать с незнакомца нечего, аборигены печально прошли мимо, лишь один засмотрелся на ботинки. Но Николай и тут не растерялся: закинул ногу на ногу, демонстрируя прикрытую картонкой дыру в подошве.

Аборигены подобрали бутылку и ушли, громко ругая правительство. Биорг, подкачав в оперативную память приказ кель-фатх-шуршура, занялся поисками гнома. Для начала он огляделся, не отрывая зада от дерева. Гномов поблизости не обнаружилось ни единого.

— Вообще Нечистью не пахнет… — печально пробормотал биорг. — Они же все такие, чуточку с гнильцой… А тут — люди.

Людей видно было множество, только не в парке, а через дорогу. Там, рядом с загаженным переходом, некогда обозначавшим вход в ныне затопленное метро, образовалось что-то вроде стихийного рынка. Немного замерзнув, Николай решил прогуляться между прилавками. Денег у него не было, но если представится случай — отчего ж не стянуть что-нибудь? Лавируя между редкими телегами, тянущимися в сторону центра по разбитому асфальту, биорг подошел к толкучке.

— Да все говорят: Нечисть! За грехи на наши головы… Проткнули небо ракетами, вот и началось… А теперь — Нечистый пришел.

Чуткое, верное Императору ухо Николая сразу вычленило из разноголосицы толпы тихую старушечью жалобу. Биорг подошел ближе и присел на корточки, развязывая и завязывая шнурки.

— Утром приходили из Комитета квартиру Киры Ивановны опечатывать. Я с одним солдатиком разговорилась, он сказал: всю кровь из нее выпили! До капельки! И совсем рядом со мной, вот за стенкой — и ничего я не слышала.

— Свят-гвят-свят! — испугались старушки, а рассказчица продолжила:

— И несли ее всю белую-белую! Даже почерневшую!

— Свят-свят-свят!

— Но Кира Ивановна, прости ее Господи, сама виновата. Пить надо было меньше. Уж все ее собутыльницы перемерли, а теперь вот и сама Кира Ивановна представилась. Да как! Не приведи, Господи…

Николай, не вставая, быстро слямзил из проезжавшей тачки картофелину — по нынешним временам тоже пригодится. Ему хотелось еще услышать про Нечисть, но старушки разошлись. Биорг, приметив рассказчицу — высокую худую гражданку в вязаной шапке с помпоном и в валенках — пошел за ней. Старуха направилась к дому, почти в точности повторявшему своего двойника на нулевом плане. Это понравилось Николаю: он сразу вспомнил лихое Вторжение, когда из всей Армии через колодец на низший план смогли прорваться лишь трое.

«Если бы Император знал, он бы нас наградил и повысил…» — с тоской подумал первый расходный, но связи с родиной не было.

Старуха вошла во второй по счету подъезд. Николай сунулся было за ней, намереваясь в тишине допросить свидетеля, но был остановлен консьержем, вооруженным увесистой дубинкой.

— Тебе кого, мил человек?

— Киру Ивановну, — ловко ответил Николай.

— Опоздал, уже отпевают твою подругу, — хмуро сказал консьерж, помахивая оружием. — Вали отсель по-хорошему и не возвращайся.

Биорг решил не спорить: вступать в противоправные отношения с местным населением приказа не было. Он вышел и, от нечего делать поигрывая украденной картофелиной, обошел дом. Во дворе раскинулась помойка, которую наполняли в основном электроприборы: время подачи электричества сокращалось, как и было обещано, с каждым месяцем. Пробираясь между горами телевизоров, магнитофонов и холодильников, Николай вдруг наткнулся на закутанную в лохмотья фигуру. Фигура спала, забравшись в выпотрошенный холодильник, только ноги в здоровенных лыжных ботинках не влезли.

Денек был прохладный, совсем не подходящий для сна на свежем воздухе, и Николай решил бы, что перед ним совершенный труп, если бы существо не похрапывало. Вооружившись увесистой старой магнитолой, биорг тихонько приблизился и распахнул неприкрытую дверцу холодильника настежь — из чистого любопытства. Храп тут же прекратился, на незваного гостя уставились две пары красных, словно раскаленные уголья, глаз.

— Вот и здравствуй, золотко!

Длинная лапа с черными, грязными когтями сгребла Николая за воротник, с нечеловеческой силой потянула к разинутой пасти. Пахнуло не то что гнильцой, а просто отборной тухлятиной.

— Пасмурно сегодня, вот я и гуляю.

— И я гуляю… — прохрипел биорг, пытаясь вырваться.

— Ты уже догулялся!

Николай ударил магнитолой. Вампир, принявший все меры по подавлению воли жертвы на ментальном уровне, такого активного сопротивления не ожидал. Когти разжались, тварь попыталась выскочить из своего белого гроба, но биорг продолжал бить.

— Оставь! Пусти! — хрипел вампир и плевался какой-то гадостью. — Душу выну, кровь выпью, печень сожру!

— Слава Императору!! — ответил на это Николай, продолжая лупить. — Номер, звание, часть! Номер, звание, часть!

— Да пусти же, люди услышат! — всерьез забеспокоился вампир. — Откуда я знал?

— Незнание законов не освобождает от ответственности! Номер, звание, часть!

— Зинаид я, Зинаид! Кровосос, от Ведомства Тьмы! Перестань, дурак, вон уже из окон смотрят!

Биорг и сам понял, что горячиться не стоит. После всего, что стало твориться в Подмосковье, народ в Нечисть поверил и того гляди сбежится с осиновыми колами. Где взять нового информатора? И с этим-то несказанно повезло.

— Язык высовывай! — потребовал Николай, быстро просмотрев всю хранящуюся на диске информацию о вампирах. — Весь!

Зинаид для видимости поупирался, но поскольку уже с нескольких балконов голосили домохозяйки, выполнил требование. Крепко намотав склизкую черную ленту себе на запястье, биорг выдернул вампира из холодильника.

— Пошли, солдат ребенка не обидит.

— А фафав Ифевафофа? — Зинаид опустился на четвереньки и послушно затрусил рядом.

— Солдат Императора запросто, но только если будет приказ. Приказа не было, — успокоил его окончательно Николай. — Дай я тебе телогрейку поправлю, а то крылья торчат. Веди в какое-нибудь тихое местечко, разговор есть. И не вздумай жульничать — вырву язык, года три вкуса крови чувствовать не будешь!

Вампир только кивнул и резво потянул в сторону закопченной от недавнего пожара пятиэтажки.

Их было шестеро в ресторане. «Астория-Питер» вывесила на всех трех входах срочно приготовленные таблички: «Закрыто на спецобслуживание». При табличках пришлось выставить группы охраны, усиленные освободившимися официантами и даже поварами — многие в городе полагали, что их «спецобслуживание» не касается. Увы, и деньгам, и чинам, и даже очень хорошим друзьям в этот день было отказано. Почему так вышло, менеджмент заведения не мог сообразить уже к вечеру, а наутро оказался полностью заменен вышедшим из себя советом акционеров.

Хозы выбрали не самый роскошный, но зато самый уютный «Дубовый зал». С адмиралтейской стороны за широкий стол уселись Феропонт, Войцеховский и Ник-Ник. Гостей представляли Грузин, Манана и пока неизвестная Ник-Нику женщина с дальневосточными чертами лица. Кремлевские держались необычно спокойно — ни единого лишнего жеста, скромные улыбки, осторожные приветствия. Феропонт, будто в пику им, тут же выдал какую-то дурацкую шутку в духе «Какие же вы кремлевские, если Кремль на нулевке давно наш?» Хозы покосились на Грузина, тот лишь повел бровями. После этого «руководители делегаций» из беседы выключились. Грузин сосредоточился на плове, Феропонт уставился в широкое окно, поигрывая в бокале с каким-то совершенно черным напитком кубиками льда.

«Может, они сейчас где-нибудь на „надцатом“ плане треплются… — с завистью подумал Ник-Ник. — Или у них дуэль, что тоже может быть. А все-таки я крут: в такой компании оказался после всех своих неприятностей…»

Феропонт и Грузин, хозы, мягко говоря, не последние в своих городах, с его точки зрения, выглядели просто небожителями. Войцеховский и Манана, время от времени кидающие друг на друга колючие взгляды, деятели куда меньшего масштаба, но тоже совсем не чета Ник-Нику. Девушка напротив него, скорее всего, ровня.

— Прости, не расслышал твоего имени, — буркнул ей Ник-Ник, пока официант расставлял перед ним блюда Текс-Мекс-кухни. Хозам прислуга не нужна, но старшие выбрали такой ритуал. — Элизабет?

— Именно так, Николай Николаевич, — ответила хоза, с улыбкой подчеркивая свою осведомленность о собеседнике.

— Я слышал, ты ближе всех пообщалась с Белкой Чуем? — тут же встрял Войцеховский. Ник-Ник понял, что один из шефов московского контингента адмиралтейских имеет на Элизабет хороший зуб. — Не переписываетесь, часом?

Хоза потупила глаза, и тогда заговорила Манана.

— Это дело законченное, дружочек. Извини, война есть война.

— Ты заявляла о нейтралитете!

— Рано или поздно любой нейтралитет кончается. Вот и этот бугай был нейтральным совсем недавно… — Манана кивнула на Ник-Ника. — Элизабет ничего не оставалось, как договориться с бродником — ты ведь с ней очень грубо обошелся в своих подвалах.

— Все еще будет, — пообещал Войцеховский младшей хозе. — Ты у меня в памятном списке, девочка. Поверь, я умею тянуть жилы. Ни одна не оборвется, вырву целиком.

— Уж нет ли и меня в твоем списочке?.. — с деланным испугом распахнула глаза Манана.

Ник-Ник знал ее по нулевому плану старухой, а тут, на втором, хоза вдруг решила омолодиться. Непривычно… Но узнать легко, даже когда молчит. Жесты, взгляд, мимика.

— И ты есть, — кивнул Войцеховский.

— Надо уметь проигрывать. Зеркальце-то мы в Москву протащили, так что война продлится еще долго.

— Пусть длится, мне не скучно. Но вот о том зеркале Грохашша, что вы сунули у меня под носом в город, я и хочу поговорить. Точнее, не о зеркале, а о ваших методах ведения войны.

— Так ведь, на войне и в любви все средства хороши. Да, помог Элизабет бродник, и…

— Я не о ней. Я о тебе. — Войцеховский откинулся на стуле и Ник-Ник решил, что можно закурить. — Я раскрутил всю эту твою схему, Манана. Вторжение дебилов с Сириуса спровоцировала ты. Это уже плохо, они нам чужие. Но я знаю, кто в результате все-таки принес зеркало Грохашша прямо на мою территорию.

Ник-Ник откусил кончик у сигары. Он-то предпочитал окурки, нравился их какой-то приблатненный аромат, но раз за разом приходилось держать марку. Руки немного дрожали — тема разговора ему не нравилась. Не так давно он, еще будучи официально нейтральным, заключил через Архив договор с московской хозой. Не надо было связываться с Александрой, но ведь хотел ее провести… Хуже, что в результате Ник-Ник оказался пусть частично, но причастен к получению кремлевскими хозами зеркала Грохашша на нулевом плане.

Первыми зеркало, способное отразить человека на план выше, придумали атланты тысячу лет назад. Цивилизация магов долго господствовала на планете, но однажды легендарный мастер Грохашш сумел проникнуть в их секрет. Про себя Ник-Ник подозревал, что никогда такого мастера не было, и зеркало элементарно выкрали, но легенда есть легенда.

Зеркало Грохашша состоит из множества небольших зеркал определенной конфигурации. Но даже имея все части, даже зная, как их следует расположить, не мастер создать главную ценность хозов не сможет. Научиться невозможно, это врожденный дар, и каждый город прячет своих умельцев. Впрочем, имеются-то они не везде и уж точно не на всех планах. Насколько знал Ник-Ник, ни Москва, ни Петербург на нулевом плане мастеров не имели.

Само по себе это не страшно, важно иметь только зеркало. Удар адмиралтейских по кремлевским конкурентам в свое время имел целью именно уничтожение зеркал на нулевом плане. Тогда москвичи не смогли бы отражать новых бойцов и неминуемо потеряли бы однажды и первый план, вместе с зеркалами. Следующим стал бы второй, и медленная, кровавая война магов покатилась бы вверх по планам. Восстановить контроль над нижними отражениями своего города кремлевские уже никогда бы не смогли.

Увы, когда победа была уже близка, зеркало Грохашша все же появилось в Москве. Его нельзя уничтожить магически, а на защиту своего достояния кремлевские бросили все силы. Центральным действующим лицом операции стала Манана, проведя какую-то сумасшедшую по сложности комбинацию, в результате которой акции Войцеховского сильно упали, а на первом плане его людей теснили поступающие с нулевого плана новые бойцы кремлевских.

— Ты договорилась с Нечистью. Это куда хуже, чем обратиться за помощью к сириусянам.

— Я ни к кому не обращалась за помощью! — рассмеялась Манана. — Спровоцировать — это совершенно другое дело.

— Того гнома ты тоже спровоцировала? — невесело усмехнулся Войцеховский.

— Нет, подкупила. У малыша, кстати, вышли серьезные неприятности по Ведомству Тьмы, он сбежал из Москвы куда-то в вашу сторону.

— Сбежал, потому что ты попыталась бы его прищучить! — отметил Войцеховский. — Хотя могли быть и по Ведомству неприятности… Нечисть нейтральна, и только поэтому мы еще даем им дышать. Так?

— За Границами Власти городов нам их не достать, — пожала плечами Манана и даже Грузин чуть кивнул над своим пловом.

Ник-Ник снова начал дышать. Гном! Случайно ли это? А если — Агши?.. Не очень-то приятно опять ввязаться в продолжение старой истории. Феропонт в курсе дел, но ведь если откажется от провинившегося подопечного — ничего не докажешь. Репутация у Ник-Ника в Петербурге и без того аховая.

— За Границами Власти туго… — зачем-то брякнул он.

— Да уж тебе ли не знать! — усмехнулась Манана, быстро стрельнув на Ник-Ника глазами. — Как же, имеем информацию о твоих похождениях.

— Без сделки с Нечистью не найти бродника, если он скрылся за Границами Власти городов, — пришел на помощь подчиненному Войцеховский.

— Да-да, у Нечисти там как-то лучше получается. Так ты про это хотел поговорить?

— Мы знаем, что вы поступили на первом плане также. — Войцеховский чуть помолчал, и Феропонт кивнул, будто позволив ему продолжать. — Границы Власти Москвы сейчас вообще сильно сузились, не так ли? Концентрация хозов сильно упала. Нейтралы разъезжаются…

— Не все. Кроме того, есть еще и артефакты. — Манана демонстративно покосилась на Грузина и ее начальник тоже кивнул. — Нам хватает. Если понадобится, с их помощью хоть сюда пешком доберемся.

— Ну зачем же так мучиться? — Войцеховский поднял бокал и дождался, пока его наполнит официант. — Если есть о чем поболтать — всегда рады.

— Нам тоже очень приятно посетить Санкт-Петербург. Не все же вам к нам, да со своими пулеметами? — Манана сотворила зажженную сигарету и оперлась локтями о стол. — Войцеховский, ты еще достопримечательности нас поведи смотреть. Зачем звал?

— Да брось ты, время еще детское. Есть много интересных тем… — Адмиралтейский хоз открыто издевался. — Артефакты вот. Далеко ли вы в земли Ведомства Тьмы с ними забираетесь? Я вот честно хочу признаться: на наши артефакты Нечисть плюет с пригорка. Или у вас другие?

— Всяко бывает. Вот атланты, как я слыхала, остаются хозами в любой точке планеты. Так что… — Манана с неожиданной силой выпустила тонкую, точную струю дыма в лицо Войцеховскому. Маг не ожидал и банально пропустил удар, Ник-Ник едва сдержал хохоток. — Мало ли какие премудрости у нас в глубоком кармане.

— Атланты? Расскажи, кстати: на каком они нынче плане еще живые водятся?

Ник-Ник насторожился. Вообще-то, ни Манана, ни Войцеховский точно этого знать не могли, да и насчет присутствовавших старших он сомневался — слишком далеко ушла война атлантов со всеми остальными хозами. Может быть, уже за сотый план, или выше… Сам вопрос был очень груб: информация такого рода может косвенно подсказать, как высоко по планам продвинулась сама Манана, а это в высшей степени неприлично. Многовековое табу строго соблюдалось всеми.

Манана прикусила язык, нахмурилась. Войцеховский, поняв, что третьей московской участнице переговоров почему-то не хочется задерживаться на встрече, нарочито не спеша принялся болтать о ее судьбе. Молодая хоза, делая короткие паузы, во время которых явно совещалась со старшими на других планах, отвечала вежливо. Неприятная история где-то в Китае, потом Тбилиси, где ее взяла под крыло Манана, теперь Москва. Воюет по контракту.

— Хорошая девочка, — вставила ее патронша.

— Кому знать, как не мне? — усмехнулся Войцеховский. — Я же обещал из нее жилы вытянуть, я это однажды сделаю. Но интересно знать, кого на куски рвешь — это куда приятнее.

— Конечно, дорогой.

— Белка Чуй не показался тебе немного… Странным? — снова повернулся к младшей Войцеховский. — Вот Ник-Ник полагает, что есть в нем некая сумасшедшинка. Тебе так не показалось?

— Я думаю, он просто идиот, — после паузы призналась Элизабет. — В конце концов, он мог меня остановить — и не сделал этого.

Ник-Ник передернул плечами. Остановить — это значит убить на высшем доступном хозу плане, там, где он беззащитен, словно простой человек. Второй раз в зеркале Грохашша не отразишься, навсегда останешься внизу. Это даже страшнее, чем «разрыв» или «рассечение», когда хоза убивают на одном из средних планов. Тогда еще можно продолжать движение, есть шанс на вечный подъем по планам, на бессмертие. Вот только психика не всегда выдерживает такие штуки. Ник-Ник вспомнил, что Манана совсем недавно добровольно ушла с нулевки. Впрочем, Войцеховский ей шансов все равно не оставил, и все же… Не мог Ник-Ник представить себе, что планов наберется так много, что придется уменьшить их вот таким изуверским образом — чтобы сохранить разум. «Отбросить хвост» — так называли это старшие.

— Может, ты ему за это благодарна?

— Ты знаешь, что нет.

— Знаю, — кивнул Войцеховский. — Значит, идиот… Но идиотство часто бывает маской. Напрягает меня со всех сторон слышать: мы гоняемся за идиотом. И в погоне за ним, как видится хозам Петербурга, зашли слишком далеко.

— Мы гоняемся не за ним, а за перстнем, — уточнила Манана.

— Какая разница? Чтобы проверить некую легенду, надо сперва найти бродника. Истинная Руна, универсальный артефакт. Может, атланты его тут, внизу, забыли? Или Белка принес его откуда-то очень издалека?

— Не философствуй, — вдруг хрипло приказал Грузин.

Феропонт кивнул.

— Я… — Войцеховский на миг смутился. — Я думаю, что нам стоит действовать вместе, а не порознь.

— Перстень пилить будем? — Грузину надоело поедать плов, и остатки блюда растворились в воздухе. — Войцеховский, ты в самом деле думаешь, что я сюда приехал тебя слушать?

— Нет.

Питерский подобрался, Ник-Ник почувствовал исходящее от него напряжение и мысленно усмехнулся: «Грузин тебя порвет скорее, чем ты Элизабет. Прямо тут бы порвал, если бы не Феропонт».

— Я думаю, что нам нужно заключить соглашение. — Войцеховский выглядел довольно жалко под тяжелым взглядом Грузина. — Прежде всего, не следует обращаться за помощью к другим общинам. Кто бы ни победил, перстень должен стать добычей Питера или Москвы.

— Принято! — звонко сказала Манана.

— Во-вторых, мы считаем, что в игре не должны никаким образом участвовать нехозы. Это касается прежде всего обычных людей и наших инопланетных братьев. Ни сириусян, ни еще какой фиолетовой мерзости.

— Ты не упомянул Нечисть. Ведомство Тьмы на ряде планов помогает обеим сторонам на условиях нейтралитета.

— Может быть, зря?.. — Войцеховский оглянулся на Феропонта, и тот согласно звякнул нетающими льдинками в бокале. — Скажем, недавняя ваша игра с зеркалом Грохашша оказалась связана с колодцем между планами, пробитым Нечистью. Нулевка, свободная это этой мрази, оказалась под угрозой заражения.

— Невелика угроза! — рассмеялась Манана. — Вычистить тварей мы можем из любого города очень быстро.

— Да, но колодец!

— Хорошо, что теперь мы знаем: они способны пробивать такие колодцы. Полезная информация, не более того. Все равно хозам магия Нечисти неподвластна.

Войцеховский потер виски. «Советуется с Феропонтом!» — понял Ник-Ник. Сигара дотлела до пальцев, и он быстро ее восстановил.

— Мы получили в помощники гнома, — осторожно сказал Войцеховский. — Оказалось, ваны готовы пустить его в Архив.

— И вы его туда провели? — Манана выразительно покачала головой. — Не могу одобрить. И теперь, значит, ты говоришь о нежелательности контактов с ними — после такого-то?..

— Это было ошибкой. Мы ее признаем и хотим предупредить вас, наших московских собратьев: Нечисть опасна. Ведомство Тьмы ведет свою игру.

Над столом повисло молчание. Адмиралтейские ждали ответного хода, а кремлевские совещались на других планах. Наконец, заговорила Элизабет — не слишком-то было вежливо доверить это младшей.

— Ведомство Тьмы в лице их Старших, ближайших к нашему городу, навязало сопровождение и нам. Это существо — вампир. Как нам удалось выяснить, в иерархии Ведомства Зинаид не играет сколько-нибудь заметной роли. Цель его участия в поисках перстня неясна. Возможно, это всего лишь отвлекающий маневр.

— Отвлекающий от чего? — рыкнул Ник-Ник, который теперь получил право голоса.

— От настоящего участия Нечисти в поисках бродника, — удивленно пожала плечами Элизабет. — Мы ведь, так же как и вы, предложили Ведомству Тьмы перстень с Истинной Руной в уплату за помощь.

— И, так же, как и мы, собирались их обмануть, — заметил Войцеховский.

— Или, в крайнем случае, потерять перстень, — спокойно согласилась Элизабет. — Лучше пусть он будет у Нечисти, чем в руках врагов.

— На пальце врага… — подал голос Феропонт и все, кроме Грузина, вздрогнули. — В этом, как я понимаю, главная проблема. Соглашение между нами о совместном владении — невозможно. Но мы позвали вас, чтобы довести свое мнение. Вот оно: участие Нечисти чрезвычайно активно, есть и еще некоторая информация об их действиях.

Грузин кивнул, подтверждая: в Москве такая информация тоже есть.

— Вероятно, перстень и в самом деле имеет цену. Создается впечатление, что не мы используем Ведомство Тьмы, а оно нас, пользуясь своим нейтралитетом. Понятно, что их шансы выше, они найдут Белку Чуя первыми, получат свое, а нам отдадут на растерзание бродника.

— И что же? — Грузин посмотрел врагу в глаза. — Пусть. Мы оба готовы это проглотить.

— Или не отдадут… — Феропонт, будто прикидывая, сморщился. — Да, думаю — не отдадут. Бродник странный, под дурака косит, Нечисть захочет с ним сама разобраться. И мало ли что узнает?.. Их лазутчик был в Архиве и вмиг пробрался к Спирали, заглянул в нее. Вроде бы, откровенен с нами — а если нет? У Ведомства Тьмы к нам большие счеты, и им все равно: адмиралтейские, кремлевские… Не стоило бы выпускать ситуацию из-под контроля, пока существуют некоторые неясности.

— Вроде того, что мы не знаем, что умеет перстень с Истинной Руной? — вставила Манана.

И тут случилось совсем удивительное: Грузин и Феропонт посмотрели на нее совершенно одинаково. Посмотрели как на последнюю идиотку. Улыбочка застыла на лице Мананы, а Ник-Ник впервые понял, что происходит нечто зловещее. Старшие оба знали, что умеет перстень. И умел он нечто такое, что отдать его в руки врага смертельно опасно.

«А я думал, просто артефакт… — расстроился Ник-Ник. — Хоть бы Феропонт рассказал что-нибудь, так нет: важничает».

— Бродник не умеет им пользоваться. — Манана наконец оправилась от удара, создала перед собой вазочку с мороженым.

— Пользуйся официантами, тут кухня хорошая, — веско сказал Феропонт. — А то совсем отвыкнешь от человеческой жизни-то. Обратиться к Ведомству было ошибкой, которую совершили обе стороны. Теперь надо отказаться от их помощи, сказать: наша информация не подтвердилась. Вообще перестать искать бродника, пусть этот Белка Чуй подавится своим перстнем.

Ник-Нику показалось, что Манана едва не промахнулась мимо рта ложечкой с мороженым.

— Принято, — сказал Грузин и исчез.

— Всегда был хамом… — проворчал Феропонт. — Однако и мне пора. Поухаживайте тут за дамами, мальчики.

Когда не стало второго старшего, из ресторана моментально исчезла и Манана. Вероятно, хотела успеть на тот же скоростной поезд, что и ее шеф.

«Минут через сорок уже будут у себя… — вспомнил Ник-Ник о технических возможностях транспорта второго плана. — Интересно, Войцеховский не воспользуется случаем вытянуть жилы из малютки Элизабет?»