Истинная руна Пронин Игорь
— Солдату умирать очень нравится, когда его ждет сириусянская красавица!!! — мычал беспредельно пьяный Керменштекз, отбивая ритм пустой бутылкой. — Солдат умирает с особенною охотою, когда его танк подожжен своей же пехотою! Но и от ракетного удара тоже солдат Императора обрадоваться может!
— По нашим кишкам как по ковру принесет Император победу добру! — тоненько подвывал Миша, с тоской поглядывая на Командующего. — А враги, нас жгущие плазмой, не замедлят приход Мирового Разума!
— Идиотский перевод… — вдруг заплакал Керменштекз, выронив бутылку. — Совершенно не звучит, а ведь какая трогательная песня…
— Варварский язык! — угодливо поддакнул Миша и кивком пригласил Костю подойти ближе. — Ты где этот коньяк брал?.. — горячо зашептал он подчиненному в ухо.
— По случаю… Дешево… Я же говорил… Вылить?
— Неси сюда, идиот. Командующему нравится. Пусть допивает и отдохнет от забот немного.
Оставив Керменштекза грустить за столом, но отобрав у него совершенно ненужную закуску, биорги вышли. Выслушав короткий доклад, кель-фатх-шуршур прежде всего со всего маху вкатил вампиру затрещину.
— Да что я вам сделала?! — возмутился Зинаид, опять вспомнив женское прошлое.
— Так у нас принято сообщать, что допрос начинается официально, — пояснил Николай. — И встань, сволочь нечистая, когда с тобой кель-фатх-шуршур Императора говорит!
— Он еще ничего не сказал… — осторожно заметил вампир, привставая на две нижние лапы.
— Так вот говорю: если ты, мразь, будешь морочить мне операционку, если ты только попробуешь выдавить из своей поганой пасти хоть одно лживое слово… — Миша старательно перелистывал на внутричерепном диске «Руководство по снятию допроса у ориентировочно сочувствующих делу Сириуса гражданских лиц». — Тогда я заставлю тебя выплюнуть кишки, а потом сожрать, тщательно пережевывая, высрать и снова сожрать и снова выблевать. Это ясно, падаль?
— Силы Зла! — схватился за голову Зинаид. — Ну почему все сириусяне такие тупые?!
— А за нас Император думает, — улыбнулся кель-фатх-шуршур и согласно «Руководству» харкнул на пол. — Слизни, тварь, а потом ответь: где вход в секретный тоннель Ведомства Тьмы, ведущий на нулевой план?
— Нет никакого тоннеля… — заскулил вампир.
Первый и второй расходные по сигналу командира принялись охаживать кровососа кулаками, локтями, ступнями и коленями, не жалея ради Императора и своих крепких голов.
— Три минуты, — сказал Миша, бросив взгляд на часы. — Потом второй расходный повторит мой вопрос, а я пока перекушу.
— Но почему?.. Почему вы такие тупые?.. — стонал Зинаид. — Я не зна… Я не зна… Я не помню!..
Добравшись до болота, Агши не стал торопиться отпускать Чижика к русалкам. Псу приказали слушаться нового хозяина? Вот и пусть слушается.
— Сидеть! — строго потребовал гном от жутковатого терьера, и тот опустился на зад. — Умница, хороший. Ждать.
— Кто прется на двоих? — раздалось с болота, когда Агши раздвинул сухой камыш. — Совсем пришел, или кровь черна?
— Кикиморы, я на минутку. Надо Старшим телеграмму отбить. Готовы?
— Погодь, родной… — В болоте заплескались, тяжело прыгая на единственной ноге. — По ведомственным делам, значит… Пошлю мышку, отнесет весточку. Как не порадеть…
— Шевелись! — попросил Агши, который еще в полете изрядно замерз и теперь подумывал о теплой норе. — Всего-то пара слов!
— Мышку надо разбудить… Чтобы слушала…
Наконец чуткое ухо Агши различило недовольное пищание снятой с дерева летучей мыши.
«Быстрее бы сам смотался… — подумалось ему. — Да что-то не хочется Решету под красно око…»
— Диктуй!
— Начало: хозы послали меня подальше, работать с нами больше не хотят, про перстень врут, что он ненастоящий. Конец!
— Подпись! — потребовала кикимора.
— Агши.
В болоте вроде кто-то поперхнулся. Мышь запищала громче, повторяя текст, но гном почуял недоброе и чуть подался назад. Так и есть — длинная, похожая на корягу лапа гребущим движением прошлась по камышам.
— Поди-ка ближе, Агши! Надобно мандат посмотреть.
— Вот еще. Спешу! — выкрикнул гном, но остался на месте.
Кикимора выругалась и принялась тихо ворчать что-то мыши. Та, как и полагалось, вскоре отчетливо и громко повторила добавку.
«Задержать Агши не вышло, пусть кровососы на границе ловят гада».
— Так уж сразу и гада… — проворчал гном по пути к Чижику. — Значит, настучали из Москвы. А Старшие хороши: чуть что, сдают своих… Спасибо тебе, Бухаил, не забуду.
Чижик, увидев временного хозяина, вскочил и завилял хвостом. Агши потрепал собаку по спине — все же приятно, когда тебе рады. Положение его теперь осложнилось. В Финляндию никак не прорваться, это направление первым делом перекроют. Вообще запад теперь опасен… Юг и север — тоже, хотя не столь сильно. Зато восточное направление открыто, никто не станет караулить беглеца там, где ему появляться особенно опасно.
Размышляя, Агши немного загрустил, но потом повторил про себя цифры номерного счета и несколько приободрился. Деньги есть деньги, и никто, кроме Агши, их не получит. Добраться до них теперь непросто, но главное в жизни — иметь цель.
— Летим, Чижик, в Москву! — шепнул он на ухо своему скакуну, усаживаясь.
Пес заскулил — видимо, представлял себе масштабы нового перелета.
— Надо, Чижик, надо. А то хозяйке расскажу, что ты меня не слушался!
Это подействовало, пес замахал крыльями и вскоре набрал приличную высоту.
— Выше, еще выше! — шептал Агши, опасаясь проводов. — Самолетов на этом плане теперь нет, так что летай свободно!
Чижику эта идея понравилась, а поднявшись куда-то к самым облакам, крылатый пес ловко поймал подходящий воздушный поток. Полет стал плавным, вяло покачивающиеся крылья теперь не сбивали с мысли. Агши для надежности вцепился в шерсть Чижика еще и зубами, а потом предался анализу сложившейся ситуации.
Перстень, конечно, настоящий, на это указало заговоренное яблочко. Лица, застывшие в глубине Спирали, Агши запомнил крепко. Может быть, продать эту информацию московским Старшим за помилование? Нет, пообещают простить и обманут. Слишком много стало в мире обмана… Гном вздохнул, сознавая и свою меру ответственности.
«Кому бы еще продать такую новость? Хозам все известно. Людишкам ни к чему, с ними только на неприятности нарываться. Остаются межзвездные идиоты, и как приятно, что троих из них я знаю лично. Где-то в Ясеневе проживает друг мой Николай Васильевич Шишкин, там его и искать. А уж он пусть намекнет через командиров своему Императору, или как у них заведено… Сириус во все дырки лезет, пусть и перстнем займется. Мне пообещают всего, и обманут, но тут дело другое: пока они меня обманывают, я их сам сорок раз проведу».
От этих мыслей ему даже стало немного теплее. Имея такого скакуна, как Чижик, он мог легко проскочить мимо застав Ведомства Тьмы и найти в Ясеневе биорга, а уж потом пусть его Сириус защищает. Если разобраться, то это лучше, чем ничего. Опять же, пайку можно вытребовать заранее.
«Чижика покормить!» — вспомнил Агши.
— Жрать хочешь, Чижик?
Пес зарычал, завыл сквозь намордник.
— Вот! Тогда лети быстрей, мой Росинант, будет тебе мясо на косточке.
Чижик заскулил, но вроде бы начал взмахивать крыльями чаще.
«Хозы — вот в городе главная опасность! — вернулся к своим мыслям Агши. — Манана мне не простит, что ей расплачиваться пришлось. Никто не любит платить, никто! Значит, у кремлевских мне конец. Но и питерские оккупанты тоже не пожалуют, задержат до выяснения. Зачем это, скажут, ты в Москву поперся, когда тебе сказано было не соваться больше в наши дела? Свернут башку наверняка. А тогда мне прямая дорога к Старшим, и посмертие мое будет долгим, нерадостным… Как бы кикиморой не определили, или вообще русалкой».
От одной этой мысли Агши передернуло — он давно и с наслаждением жил гномом.
«Дикость здесь и жестокие нравы! В Швейцарию, деньги-то есть, а там меня никто не знает… Только пересидеть немного, чтобы потеряли след. В Киев сунуться? Опасно, как бы и туда информацию обо мне не переправили. С Дона выдачи нет, но ведь за это там отработать придется, на века припашут. Волга? Кавказ? Может быть, но потом, сперва отсидеться. И Чижика надо покормить, ценная зверюга. Его, поди, и продать как-нибудь можно…»
Внизу стало совсем темно, ни огонька. Повывелся в этих местах народ, Ведомство Тьмы вошло в силу. Те, что живы, в темноте костер развести побоятся — все еще верят в лихих людей, в людоедов из городов. Думают по старинке, что страшнее человека зверя нет.
— Смешные они… — сказал Агши Чижику, и тот согласно мотнул головой. — А все же чересчур за людишек принялись. Вот увидишь, песик: года не пройдет, а Ведомство лицензирование на охоту введет.
Чижик заскулил.
— Все понимаешь, а? Ути моя умница! Ничего, тебе найдем человечка, жирного, вкусного. Ты кого больше любишь, малыш: дядек или тетек?
Чижик снова заскулил.
— Вижу, что всех любишь! — засмеялся Агши. — Ну твое дело звериное. А мне вот больше баранинка по вкусу, да и полезнее она. Однако не промахнемся мы в такой темени мимо Москвы?
Пес очень осмысленно покачал головой: нет, хозяин, не промахнемся.
— Дорогу знаешь?
Чижик кивнул. Агши позволил себе немного расслабиться, мысленно повторяя цифры счета, и тем неплохо скоротал время, можно сказать — выспался. Через несколько часов полета впереди появилось мутное пятно света.
— Много их тут еще! — обрадовался гном. — Но ты на рожон не лезь. Чижик, заходи с юго-востока! Там и перекусишь.
Ийермуск, удивленный произошедшей встречей не менее землян, фокусничать не стал и опустил тарелку возле мостика. Почти тут же появились семеро парней, ростом с трехэтажный дом каждый, и кинулись в бой.
— Это великаны! — заволновался Монро. — Они в доме на лугу живут, то есть вокруг, потому что в сам дом не помещаются.
— И что? — нахмурился сириусянин. — Не убивать их, что ли?
— Убей! — тут же поддержал косвенно высказанную идею Павел. — Есть из чего?
— Смеешься, недосущество!
Когда синие лучи, ударившие из тарелки, несколькими зигзагами развалили великанов на куски, Монро перевел дух.
— Ерунда какая-то, — сказал он. — Почему вас в игру ввели?
Ийермуск покосился на Гришу, тот на Павла.
— Он о чем?
— Так это игра, брат. Разве не заметно? Вон замки какие, башни, великаны… — Паша развел руками. — Ничего не поделаешь, надо как-то я с вами разбираться.
— С собой разберитесь, — посоветовал сквозь атрофированные жвалы Ийермуск.
— Какая еще игра?.. — поморщился Гриша. — Матрица следит за тобой, а? Да пропади все пропадом, Пашка, я видел такой мир, что по сравнению с ним этот — ну просто настоящий до идиотизма. Пить хочу. Когда этот псих сказал, что в следующий прием пищи я ему должен ногу свою приготовить, у меня даже в горле пересохло. Так и не могу сглотнуть, веришь?
— Не надо было так долго ругаться, — Ийермуск теперь посмотрел на Павла и пожал плечами с милой улыбкой. — Я шутил. Мы ведь недавно перекусили.
— Ага. Он перекусил. Чуешь, Пашка, как воняет?
Ийермуск открыл люк и все выбрались наружу. Если не считать легкого запаха жареного мяса, доносившегося со стороны дымящихся останков великанов, все было как и прежде. Тихо журчала речка, под мостом нашлись остатки скудной трапезы.
— Родина моя! — взвыл Гриша, упал на колени и по-собачьи напился из реки. — И морковка… Не люблю я морковку!
— Жри, чего дают, — посоветовал ему Паша. — И рассказывай.
Повествование Гриши о своем посещении мира Сириуса вышло до смешного коротким: этого не видел, там не был, остального не понял. Единственным трофеем оказалось марсианское блюдо. Ийермуск поморщился.
— Ты к тому же ворюга. Чего еще ждать от унтерменша?
— Сама ты унтерменша! — почти беззлобно отмахнулся Гриша. — Пашка, а как нам домой-то попасть?
— Хороший вопрос.
Павел смотрел на перстень. Ему казалось, что если разрезать еще какую-нибудь стену и скомандовать «Домой!», перстень откроет дорогу прямо в однокомнатную квартиру на втором этаже, к Галке. Но разве это будут настоящая квартира и Галка? Они все еще в игре, а сам Павел лежит в саркофаге, ожидает Манану. Может, и прошло-то всего минут десять, время в игре может течь совершенно иначе.
— Все-таки не пойму я, Гришка, настоящий ты, или нет…
— То есть как? — обиделся путешественник в иные миры. — Тогда я тоже могу начать сомневаться в тебе! Какой, Ийермуск, ты говорил, был шанс попасть на Землю?
— Маленький, и тот не сработал, — захихикал Ийермуск.
— Видишь! Может, ты — иллюзия!
— Может быть, — согласился Павел. — Даже скорее всего так, только я своей иллюзией управляю. То есть твоей иллюзией меня.
Монро, бродивший вокруг с довольно-таки безумным видом, вдруг склонился к Паше и ткнул пальцем в перстень.
— Попробуй.
Павел и сам хотел попробовать, но боялся. Чего — не знал. В голове не укладывалось слишком много, начиная с явления в виртуальность Белки Чуя. Или бродник тоже был лишь иллюзией? Мало ли какие игры могли быть придуманы на седьмом плане. Может быть, они черпают сюжет прямо из воспоминаний игрока? Паша всмотрелся в худое лицо Джека Монро. Нет, этого человека он не помнил.
«Если игра залезает в память, то Манана очень быстро узнала, где находится убежище Белки и Максимовича на первом плане… — сообразил он и тут же усомнился: — А может быть, игра тянет из меня информацию понемногу? Может быть, чтобы привести туда хозов, я должен туда пойти, вот в этой виртуальности?»
— Попробуй же! — повторил Монро.
— А куда ты хотел бы попасть? Домой? Откуда ты, кстати?
— Из Люберец. Да, домой… То есть нет! Чего там делать? Давай сразу в Америку.
— Не понимаю…
Павел впервые сообразил, что ни разу не заинтересовался национальностью собеседника. Имя нерусское… При чем тут Люберцы?
— Имя у меня обычное, это Павел в наше время — редкость, — немного обиделся Джек. — Так, про Америку — это я на нервной почве дурака свалял. Вот что: попроси перстень отправить нас в 403-й кабинет, к рабочему саркофагу Джека Монро и Густава Раульбаха. Получится?
Почему бы и не попробовать на чужом опыте? Павел поманил Гришу за собой, который в свою очередь подтолкнул Ийермуска, и остановился перед опорой моста. Перстень не задумался ни на миг: в открывшемся проходе появилась крохотная каморка с креслом, чайным столиком и знакомым Паше саркофагом. Последний мягко светился зеленым светом.
— Попали?
— Вроде, да… — Монро трясло мелкой дрожью. — Тише. В туалете кто-то есть.
Воровато оглянувшись на дверь, за которой кто-то и вправду напевал, Джек подбежал к столику и схватил заляпанную кофейными пятнами тетрадь. «Журнал дежурств», успел прочесть Павел. Быстро перелистав страницы, Монро расширившимися от ужаса глазами уставился на одну из последних записей.
— Что там? — шепотом спросил Паша и подошел.
Джек ткнул пальцем в поразившие его строки. Разборчивым почерком было выведено следующее: «Во время короткого отсутствия сменщика самовольно покинул саркофаг и скрылся. О происшествии доложено. При появлении в отделе направить Монро Д. И. в отдел кадров».
— Как раз мое последнее дежурство!.. — пожаловался Джек. — В отдел кадров — это для увольнения, конечно. А за что?!
В туалете перестали петь и зашуршали бумагой.
— Сейчас дежурит Густав, а там, — Монро кивнул на дверь, — новый сотрудник. Все верно, Густава я видел. Бред же?
— Бред, — согласился Павел и погладил его по плечу. — Пошли отсюда.
Понурив голову, Джек вышел к мосту, где их ожидали Гриша и Ийермуск. Проход позади них закрылся в тот самый миг, когда из туалета осторожно выглянул изумленный мужчина.
— Я думал: подойду к саркофагу, и сам себя отключу… — пожаловался Джек. — И как же теперь? Куда же я делся?
— Не дури, это просто еще одна виртуальность.
Гриша, придерживавший бывшего хозяина за пояс, легонько пнул его коленом.
— Ийермуск, ты же сверхсущество?
— Допустим… — задумчиво склонил голову сириусянин.
— Объясни нам, где мы и кто мы.
— Гриша, ты же тупой позвоночный живородящий?
— Допустим, — криво улыбнулся землянин.
— Ну так ты же все равно ничего не поймешь! — Ийермуск расхохотался, несмотря на еще один пинок. — Я тебе говорил, что мы влетаем в расширяющуюся виртуальность? Говорил. Но ты почему-то не понял. А ведь видел копию Реальности. Я думаю, вы все трое слишком ничтожны, чтобы разобраться в Великом. Или хотя бы поверить Императору, как я.
Павел стоял перед опорой и все не мог решиться. Хотелось проверить и свой саркофаг, но как отличить реальность от виртуальности?
— Как отличить реальность от виртуальности, сириусянин?
— Это дано только Императору, — отрезал Ийермуск. Но, подумав немного, смягчился: — Один раз говорю, слушайте! Реальность — глупа.
Земляне продолжали смотреть на семипалечника, ожидая продолжения или пояснений.
— Не поняли… — пробормотал Ийермуск. — Хорошо, попробуем по-вашему: Реальность умна. Нет? Опять не поняли? И не поймете, червяки. Сириус навсегда! А вы все… — Он расстроенно махнул рукой и в задумчивости пошел к тарелке.
— Стоять! — тут же погрозил ему кортиком Гриша. — Ты же знаешь, что не сбежишь!
— Да, с Истинной Руной вам просто повезло, — согласился сириусянин. — Микроскоп в лапах мартышек. Кстати, откуда она у тебя?
Теперь все уставились на Пашу.
Квартира, в которой прежде располагался «Гадальный салон госпожи Мананы», оказалась совершенно пуста. Исцарапанный паркет, старые обои, покрытые выцветшими силуэтами, оставшимися от громоздкой мебели, — вот и все. Ни пылинки. Это было жутко.
— А с кем я буду говорить? — Галя старалась, чтобы ее голос не дрожал. — С вами?
— Можешь быть со мной на ты.
Улыбка Аллы не предвещала ничего хорошего.
— Жди.
На первом плане они бежали через лес. Впереди тяжело пыхтел, переваливаясь, Максимович, спотыкался о поваленные стволы. За ним, уворачиваясь от веток, спешила Галя, на ходу еще успевая плакать. Белка был сразу везде — метался вокруг спутников, то подбадривая, то издеваясь над тихоходами.
— Войцеховский спрашивает: что тебе известно о броднике по имени Белка Чуй.
Алла была на полголовы ниже Гали, лицо простецкое, да и голос как у сердитой старшеклассницы. Чего такой бояться? Галя постаралась расслабиться, сложила руки на груди.
— Где же он сам?
— Отвечай, сука. Быстро!
Под Галей вдруг вспыхнул огонь. Девушка взвизгнула, отскочила, уставилась на обугленный паркет.
— Не умеешь так? Тогда не выпендривайся. Что знаешь о Белке, быстро!
Галя на первом плане совершила несколько пассов, получила на нулевом в руки кастрюльку с водой… Зачем? Поздно или рано, и почему кастрюльку…
— Максимович! Я не справлюсь с ней!
— И не пытайся! — на бегу пропыхтел Максимович, он даже не оглянулся. — Ты слишком не опытная, а перед тобой обученная хоза.
— Она спрашивает про Белку!
— Расскажи…
Из воздуха возникли сразу три шпильки, они вонзились Гале в живот и грудь. Алла застыла с вытянутыми вперед руками.
— А так умеешь, сучка?
— Руки не обязательно на этом плане… Руками не надо… — пробормотала Галя, вырывая из себя шпильки.
— Поучи меня, ага!
Теперь веревка. Она сама скрутила Галю, дернула вверх, подвесила под потолком. Девушка создала нож, принялась пилить, но веревка не поддавалась.
— Белка Чуй! — повторила Алла.
Галя почувствовала огонь. Припекало все сильнее.
— Я расскажу, расскажу, пусти!
Костер потух, не оставив после себя даже дыма. На бедре тлела юбка, а Галя не могла даже дотянуться, лишь беспомощно раскачивалась.
— Я с ним случайно познакомилась, в Москве, на Ленинградском вокзале! А потом… Потом в поезде, он про хозов нам с Пашей рассказывал!
— О Паше в свое время. У Белки Чуя был перстень. Ты видела его?
— Истинная Руна…
На первом плане Галя рванулась в сторону, поймала за рукав веселого бродника.
— Белочка, она про перстень спрашивает!
— Нету у меня перстня! — захохотал Белка Чуй, растопырив пальцы. — Не найдут теперь!
— Но что мне делать-то? Ведь больно, они все что хочешь могут со мной сделать!
— Вот за это я и не люблю хозов, — посерьезнел бродник. — Убивать их всех надо. Ты беги, еще километра два, и будем далеко от их Границ Власти.
Алла слушала, не перебивая, вот только когда Галя делала паузы, под пленницей снова вспыхивало пламя.
— Я отразилась, и они с Максимовичем меня забрали к себе в домик на первом плане.
— Точнее! Говори о доме!
Галя не отпускала бродника в темном лесу мира, где запретили электричество.
— Белочка, они из меня вытянут все! Они узнают, где мы жили!
— Ври, тяни время! Еще немного, через часок будем слишком далеко. За городом хозы — ничто.
Максимович совершенно выдохся. Грузный, коротконогий, он едва двигался, но продолжал толкать себя вперед, хватаясь за стволы. Его упорство гнало и Галю: значит, дело совсем плохо. Очень плохо. Хуже, чем могло быть, когда она еще оставалась просто человеком.
— Домик… Ну обычный деревенский домик, у нас там куры были… Белка приносил вообще-то еду, он куда-то ходил, я не знаю…
— Представь!
— Такой… — Галя выронила бесполезный нож. — Обычный. Две комнаты вокруг печки, и веранда.
— Застекленная? — Снизу полыхнуло огнем. — В деревне дом? Большая деревня?
— Нет, просто в лесу! Даже страшно, одинокий дом, но Максимович говорил, что нечисть эти места обходит.
Белка Чуй убежал вперед, чтобы почти сразу вернуться.
— Ручей впереди! За ручьем привал, давай, Максимович!
Он схватил товарища за руку и потянул за собой. Тоже вымотавшаяся Галя стала отставать, ей вдруг стало страшно, что они оглянутся — а ее уже нет. Галя хотела крикнуть, что ей страшно здесь, что ей больно на нулевом плане, но вместо крика из горла вырвался хрип: по велению Аллы две петли затянулись на Галиных щиколотках и рванули ноги в стороны. До сих пор Галя не умела садиться на шпагат.
— Нюни не разводи, сука! — Алла ударила пленницу появившимся в руках бичом. — Представляй, представляй лучше! Войцеховский придет — хуже будет!
До ручья Галя доползла на четвереньках, тут ее подхватил мокрый Белка, успевший перетащить на ту сторону Максимовича.
— Белочка, мне больно, она мучает меня, Белочка!
— Да не ори! — Он ухмылялся, когда тащил хозу через ручей. — Это тебе там больно, а тут нет. Так что охолонись, все пока в порядке.
— В порядке?!!
Она представила дом так четко, как только возможно было это сделать в таком состоянии. Прошла по комнатам, выглянула во двор, обошла курятник. Вот колодец, вниз, с холма, тропинка ведет к березовой рощице. Там грибы.
— Плевала я на твои грибы!
Последний удар Аллы пришелся по лицу. Один глаз не пострадал, а вот веко другого оказалось разорванным. Галя боялась дотронуться до раны, и только ревела кровавыми слезами.
— Белка, что делать?!
Он опустил ее рядом с задыхающимся Максимовичем, присел на корточки рядом.
— Что делать? Если руки свободны, создай там бритву. Помнишь, мы в книге нашли готовое заклинание?
— Мне до Аллы не добраться…
— Не нужна тебе Алла, дура! Берешь вот так… — Белка Чуй задрал подбородок и выхватил из сапога свой любимый длинный нож. — Вот так, к шее, и отсюда резко — чирк! И не останавливайся, чирк-чирк! Дальше! Несколько секунд тебе надо продержаться, а Алла эта, как я понимаю, сама не слишком маститая. Не спасет.
— Я умру?.. — растерялась Галя, даже забыв про боль на нулевом плане.
— Там умрешь, а тут останешься. Снова будешь обычным человеком! — расцвел Белка. — Да, Максимович? Это ведь лучше всего!
Максимович перевалился на бок, утер с круглого, доброго лица пот.
— Галочка, это страшно, но это лучшее, что сейчас может быть для тебя. Не только в нас дело. Ты им нужна вся, на обоих планах, и они будут мучить, пока не заставят тебя выйти к ним и здесь. Тогда — наказание, работа… Ты можешь, конечно, выбрать жизнь хозы, но ты потеряешь свободу на века.
— На века?.. — Галя перевела испуганный взгляд на Белку. — На века?
— Они живут долго, магия может омолаживать. Помогают друг другу… — Белка сплюнул. — Хозы больше всего боятся смерти. Больше боли, больше предательства, больше… Да больше всего! Умри, Галка, стань человеком.
— Или уходи, — добавил Максимович. — Придут их главные — вытянут из тебя все. Их власть. Мы не сможем с тобой оставаться, пока ты хоза — рано или поздно предашь. — Он помолчал, разыскивая в кармане какие-то таблетки. — Видишь ли, мы думали, что сможем тебя отпустить, когда обучим… Но они нашли тебя раньше. Нет смысла сопротивляться, надо выбирать.
Ник-Ник отложил бумагу и потер усталые глаза.