Кремль 2222. Севастополь Выставной Владислав
– Не вам говорить мне про совесть, – огрызнулась Кэт. – Вас вообще использовали для прикрытия, как пушечное мясо, даже долю в деле не предложили.
– Еще неизвестно, что бы вы без нас делали, – заметил Зигфрид. – Если бы не мы – без потерь не отделались бы.
– А я и не спорю, дрались вы лихо. Потому-то Пузырь просто сбежал, а не дал отмашку своим шакалам, чтобы вас на куски порезали. У него-то дела понятные: просто задолжал степнякам, вот и решил одним выстрелом двух зайцев убить – и с кредиторами поквитаться, и пенки с набега снять. Вынюхал, в какое время все добро сюда свозят перед отправкой в главное стойбище, подкрался и ударил. Они-то не могли ожидать, что Пузырь договорится с кио и восстановит такую машину – я про бронепоезд. Я не могла упустить момент и не поучаствовать в этом деле. – Кэт мрачно усмехнулась. – А к степнякам у меня жалости нет. Будет надо – положу столько, сколько потребуется. Поняли?
– Личные счеты? – прищурился Зигфрид.
– Когда тебя забирают в дикую стаю от изнасилованной и убитой у тебя на глазах матери – это уже не просто счеты. Это жажда крови.
Воин кивнул. Семинарист же с опаской поглядел на девушку, и та продолжила, тише, чуть хрипловатым голосом, вмиг осунувшись и вроде даже постарев:
– Я с детства в рабстве у степных тварей. Вы даже не представляете, что мне довелось пережить. Я бы давно свела счеты с жизнью, если бы не хотела отомстить за мать, за свой сожженный поселок. Они выгребли все, что было, и всех убили – кроме совсем юных девочек, которых угнали в степь. Я десять лет копила ненависть, и когда мне удалось бежать, то было уже всё равно – с кем, куда, зачем. Ведь эти уроды с бронепоезда ничем не лучше, но с ними я хотя бы была под защитой от тех, кого ненавидела и боялась. Какое-то время, пока не поняла, что попала из одного ада в другую его разновидность. Я уже думала, что навсегда останусь в неволе. Но тут подвернулись вы, и появилась надежда. Вы пришли вовремя. В степи от кочевников не уйдешь. Я пыталась… – девушка замолчала, и Книжник вспомнил ужас, сковавший ее, когда она трепетала в лапах Топора.
– Для них это особое развлечение – ловить беглецов. Вроде охоты, только куда изощреннее – ведь жертву убивают не сразу… Мне сохранили жизнь, и второй раз решиться на побег было непросто. Но когда живешь в волчьей стае, быстро учишься. Я поняла, что спасти от степняков могут только их враги. Тогда и подвернулся «Дракон». Два года я с ними, два мерзких, отвратительных года. И когда Пузырь решил, что толку от вас больше не будет, и решил бросить вас здесь, я подумала, что сбежать вместе с вами у меня больше шансов. Вот и проверим.
– Но с чего ты взяла, что можешь идти с нами? – неожиданно резко, даже зло спросил Слава. – Откуда такая самоуверенность?
Все обернулись к нему. Южанин стоял чуть особняком, ссутулившись и спрятав руки в карманах комбеза. На этот раз капюшон был отброшен назад, и парень рассматривал Кэт острым неприязненным взглядом.
– Ну что ты, – немного растерялся Книжник. – Пусть идет. Что же, ее одну здесь бросать?
– Она одна из них, – упрямо сказал Слава. – Из этих стервятников, которые только и ждут, когда ты ослабеешь – чтобы ударить в спину.
– Я пойду с вами, – упрямо повторила Кэт. – Мне некуда идти одной.
– Она не нужна нам, – угрюмо, будто заранее смирившись, сказал Слава.
– Я нужна вам, – спокойно возразила Кэт. – Ведь вам нужно ехать дальше?
– Допустим, – сказал Зигфрид. – Ты можешь вернуть поезд?
– Нет. Но могу предложить замену.
– Что это? – хмуро спросил Слава.
Перед ними была какая-то чудовищная ржавая колымага, зачем-то установленная на рельсы. По сути – примитивная железная рама с рычагом по центру, на непропорционально маленьких металлических колесах. Конструкция вызывала недоумение, так как трудно было так сразу определить назначение этой груды металлолома.
– Да это же дрезина, – произнес Книжник. – Я видел такую на картинке в какой-то книге.
– В точку, – кивнула Кэт.
– Но где у нее мотор? – Книжник присел на корточки, недоуменно заглядывая под проржавевшее днище. – Поломанная, что ли?
– Зачем нам эта штука? – спросил Зигфрид. – Проще пешком дойти, чем толкать перед собой бесполезную груду хлама.
– Бесполезная груда хлама – у тебя в голове, – резко сказала Кэт. – А эта машина исправна. Степняки на ней свои владения объезжают.
– А мотор? – тупо повторил Книжник.
– На руки свои погляди. Считай, это и есть твой мотор.
Семинарист машинально взглянул на свои ладони. Они были грязные, изодранные в кровь от лазанья по деревянным кольям. До него дошло:
– Рычажная передача? И что же, поедет?
– А ты попробуй. Эй, куда вы все полезли? Ее сначала подтолкнуть надо.
Книжник со Славой навалились на тележку, на которой уже находились Кэт и Зигфрид, и колесная конструкция с неожиданной легкостью тронулась с места. Запрыгнув на тесную платформу, Книжник с сомнением поглядел на качающийся как маятник Т-образный рычаг и, ухватившись за него, стал помогать раскачивать еще сильнее. Механизм душераздирающе заскрипел, но – надо же – странная машина поехала чуть быстрее. К семинаристу присоединился Слава, навалившийся на рычаг с другой стороны, стало легче. Под тихий шум колес они выехали из тупика в тени башни и покатилась к основному пути.
– Вон у того косого столба притормозите, – сказала Кэт. – Нужно перевести стрелку.
Разоренный Перекоп остался за спиной. Дрезина катила на юг. По левую руку зарождался рассвет, а впереди в утреннем тумане был неизвестный, пугающий и опасный мир.
Земля здесь пропитана железом и кровью. Все, что они знали об этих местах, было связано с войной – с начала времен и до последней эпохи безвременья. Все, что не касалось войны, было забыто или казалось настолько несущественным, что просто растворялось на фоне ядерного пламени. Страх стоял в воротах полуострова, словно привратник, открывающий ворота в мир ужаса.
Огромный полуостров в страшном море казался гигантским кораблем-призраком, населенном привидениями. Неясный рельеф прятался в тумане, и скрип механизмов дрезины звучал словно жалобный стон. Но спутники лишь сильнее навалились на рычаг и, сменяя друг друга, гнали дрезину в глубь страшных мест. Когда боишься двигаться навстречу неизвестности, есть только один способ побороть страх – ускорить встречу.
Проделанный путь был слишком далеким, чтобы не сделать этот последний рывок.
Решающий бросок на Севастополь.
Глава 6
Пещеры Инкермана
– Приехали, – сказал Слава и спрыгнул с дрезины.
Пошли, разминаясь, рядом с замедляющей ход скрипящей тележкой. Та проехала по инерции еще несколько метров и уткнулась в завал из корявых древесных стволов.
Ситуация не из приятных. И дело не только в невозможности проехать: железная дорога углублялась в узкую ложбину – самое удобное место для засады. Поверху снайперов с пулеметчиками рассадить, в седловине – штурмовой отряд схоронить. Ну и ударную группу – прям за этой грудой мусора. И, как говорится, писец котенку.
На этот раз повезло: засады не было. Зато тишина наступила пронзительная – так бы и замереть неподвижно, бездумно, вроде какого-нибудь буддистского монаха. Спрыгнув на землю, Книжник сидел на сухой траве и тупо глядел на трясущиеся, в кровь стертые руки. Приводить в движение такую колымагу – это не на бронепоезде кататься.
– Завал свежий, – заметила Кэт, осторожно обходя препятствие. Двигалась она упруго и мягко, как кошка, залюбоваться можно. Зигфрид следил за ней с нескрываемым одобрением, чуть прищурившись. – Может, раскидаем весь этот мусор да двинем дальше?
– Вот так, запросто? – усмехнулся Зигфрид. – Ты посмотри хорошенько.
При более внимательном рассмотрении становилось ясно, что с завалом действительно не все так просто. Вся эта куча медленно, с тихим потрескиванием шевелилась, и ветви двигались толстыми корявыми щупальцами, зарываясь в гравий и норовя покрепче обхватить железнодорожное полотно. Из гнилого дупла в толстом стволе текла какая-то густая черная жидкость, и стальной рельс под ней дымился и покрывался окислами.
– Что за дрянь такая? – присев на корточки, слегка ошалело проговорил Книжник. – Не, руками я это трогать не буду…
– Вот именно, – сказал Слава, пнув ботинком длинную ветку, незаметно тянувшуюся к нему по пыльной земле. Ветка хлестко свернулась, попытавшись ухватить его за ногу. – Зря только силы и время потеряем. Да и опасно дальше вот так, в открытую катиться. «Железка» на вокзал или в порт приведет, а там – враждебные группировки. Уж лучше пешком, скрытно – не так далеко осталось.
– Знакомые места? – быстро спросил Зигфрид, краем глаза поглядывая на вершины холмов – отличные точки для снайперских «гнезд».
– Вообще-то не очень. Наши места по ту сторону Арсенала, – он махнул рукой куда-то на юго-восток. – А сюда мы не ходим. Здесь дикие живут, степняки захаживают. Городским тут делать нечего. Да и попробуй доберись сюда через Злые Горы. Это и без надобности. Зачем – чтобы шкуру содрали и на фарш отправили?
Слушая его, Книжник ошалело озирался. Он все еще не пришел в себя после этой бесконечной изнурительной работы рычагом и назойливого скрипа дрезины. И только теперь смог по-настоящему оценить вид.
Для того, чтобы описать все это, не хватало слов. Конечно, он видел иллюстрации, картины, старые фотографии с видами этих древних земель. Но никакое воображение не сможет заменить собственных глаз. Невероятный для городского жителя рельеф, все эти горы и пропасти, холмы и скалы, незнакомая растительность, прущая прямо из камней. И воздух – удивительный, пьянящий аромат.
– Эй! – Слава легонько толкнул его локтем.
Книжник моргнул, вышел из странного оцепенения.
– Ты так глубоко здесь не дыши – воздух опасный, может и с ног свалить.
– Растения какие-нибудь выделяют? – спросил Зигфрид.
Это было знакомо и Книжнику – еще по Чащобе. Нанюхавшись всех этих лесных ароматов, можно было таких глюков нахватать, что не отличишь реальность от бреда.
Опасное это состояние – когда теряешь контроль над сознанием и не можешь распознать настоящую угрозу. Никакая сила тебе не поможет, если растратишь ее на войну с призраками, а реальной беды не заметишь.
– Да при чем здесь растения? – Слава дернул плечом. – Химия всякая. Здесь когда-то бомбили какой-то отравой, вся земля пропиталась. Вообще-то город накрыть должно было, но тогда ПВО всех спасла…
Они двигались через непривычно холмистую местность, прижимаясь к низинам. Дурман понемногу отпустил, но под весом оружия и припасов, захваченных в башнях Перекопа, идти было тяжело. Все меньше верилось в заверения Славы о том, что «осталось совсем немного». Быстро, по-южному, темнело, и становилось ясно, что без ночевки под открытым небом не обойтись.
– Ночью здесь идти нельзя, – внимательно осматриваясь, говорил Слава. – Скоро луна выйдет, и бесноватых на охоту потянет.
– Кого-кого? – переспросил Книжник.
– Монахов, кого ж еще.
– Это монахов-то бояться надо? – удивился Книжник.
Он вспомнил кремлевских воинов-монахов – степенных, суровых, но крайне набожных и справедливых. Бояться их могла только злобная нечисть, посягающая на кремлевские святыни.
– Вон там, в горе – пещеры Инкермана, – Слава указал на темный изломанный силуэт на фоне сумеречного неба. – Не природные. Их выдолбили люди.
– Зачем? – спросила Кэт. – Какой в этом смысл?
– Не знаю. Это началось задолго до Последней Войны. Когда-то там монастырь был, в этих пещерах, а сейчас там бесовское капище. И окрестные горы, как термиты проточили – это уже когда от ядерной зимы прятались. Прежние монахи оттуда давно ушли, а может, перебили их – никто не знает. Зато появились эти твари – бесноватые, так их у нас называют. Днем они в пещерах прячутся, зато ночь – их время. И тут уж пощады не жди. Бесноватые – они психи и людоеды.
– Разумно. Ночь – лучшее время для охоты, – сказал Зигфрид. – Мы вроде охотиться не собираемся? Значит, охотиться будут на нас.
– Тогда надо укрытие найти побыстрее, – сказал Книжник, пытаясь увидеть хоть что-то во мраке. В этой гористой местности темнело слишком быстро.
– Идите сюда! – позвала Кэт. Она перемещалась быстро, тьма ее ничуть не смущала. – Тут небольшая ложбина, можно спрятаться.
Место и впрямь оказалось неплохое: неглубокая каменистая яма, над которой нависал крутой обрывчик. Все это заросло неряшливым кустарником, так что снаружи притаившихся путников никак не разглядеть. Туда и полезли.
Расположились с относительным удобством. Все бы ничего, но стало ощутимо холодать. С гор потянуло прохладным ветерком. Стала очевидной обманчивость местного климата: жаркий день не гарантировал комфортной ночи.
– Может, костер разведем? – жалобно пробормотал Книжник, ощутивший, как начинают стыть руки. Он дышал на ладони, но помогало слабо. – Совсем небольшой. Погреться только.
– Никакого огня, – глухо сказал Слава. – Засекут с ходу.
Семинарист кивнул, будто кто-то мог увидеть в темноте этот кивок. Оставалось лишь плотнее прижаться друг к другу спинами, что хоть немного экономило тепло тел. Хуже всего, что и разговаривать было нельзя – это тоже нарушало маскировку. Оставалось лишь неподвижно пялиться в южное небо.
А пялиться определенно стоило. Небо здесь совсем не похоже на московское – более глубокое, объемное, что ли. Воздух, наверное, чище. Над Москвой-то вечно пыль висит, будто не осела она со времен минувших сражений. Да и световое загрязнение присутствует – в Кремле-то какое-никакое, а освещение имеется. То костры чадят, то масляные фонари, а иногда и электричество.
Среди мерцающих созвездий медленно ползла одинокая звездочка.
Спутник. Немного их там осталось. Некоторые исчерпали ресурс и сошли с орбиты. А другие – вот так, продолжают свое бесконечное кружение. Небесная механика исчисляет время столетиями. Удивительно, но некоторые из космических аппаратов даже работают. Семинариста всегда занимал навязчивый вопрос: выжили ли во время Последней Войны космонавты на космических станциях? А если выжили – как они поступили, узнав о катастрофе, сотрясшей планету? Спустились? Или решили остаться там до конца жизни?…
Незаметно он сполз на землю в тень скалы и уже начал дремать, словно не прятался на вражеской территории, опершись на спины товарищей, а расслаблялся на безмятежном отдыхе на каком-то южном курорте. Сам он смутно представлял себе, что такое курорт, да и слово знал только из книг, но почему-то очень хотелось примерить на себя роль безмятежного отдыхающего. Откуда-то потянуло дымом – вроде как от костра, только сладковатый такой, ласковый дым, какой бывает только во сне…
Он резко открыл глаза.
Крутая волна страха накатила внезапно, словно вылили на голову ведро ледяной воды. Задохнувшись, он вытаращился в темноту, пытаясь понять, что происходит, откуда он взялся, этот внезапный кошмар. Вдруг до него дошло: рядом никого нет. Ни Зигфрида, ни Славы, ни даже новой знакомой по имени Кэт. Он один во мраке, за тысячи километров от родных мест, не понимая толком, куда идти и что делать – самое время завыть от ужаса и безысходности. Только инстинкт самосохранения оказался сильнее животной паники, он же помог взять волю в кулак и немного охладить голову. Главное, что было ясно: он по-прежнему в той же ложбине, под скальным «козырьком». Сбивало с толку, куда делись остальные, только что дремавшие рядом? Ушли «до ветру»? Втроем? С оружием и вещами?
Бред какой-то.
Однако, все это вызывало навязчивое ощущение тревоги. Осторожно высунув из укрытия арбалет, Книжник попытался хоть что-то разглядеть во мраке.
Одни лишь черные тени в скупом свете звезд.
– Зигфрид! – тихо позвал он. – Ты где? Слава, Кэт, куда вы делись?!
Как и следовало ожидать, ответа не было. Стараясь двигаться как можно тише, Книжник перевалился за край лощины и выполз на открытое пространство. И тут же наткнулся на какой-то знакомый предмет. Сердце екнуло: это был мокасин Кэт. Трудно представить, что она просто отправилась прогуляться, потеряв по дороге обувь. Споткнулась, потеряла и не заметила? Что-то подобной рассеянности за ней не замечалось. Машинально подобрал мокасин, повертел в руках.
Нет, уйти вот так, второпях, бросив товарища, спутники не могли. Это просто исключено. Тогда что случилось? Нападение? Но почему он не услышал? Что это за враги такие бесшумные?
Семинарист облизал пересохшие губы. Вспомнил, как проснулся, забившись в самый дальний уголок ложбины. Если это и было нападение, его в суматохе могли и не заметить. Поразительно только, что он так и не проснулся при этом. Но есть еще более странный момент: как мог попасться многоопытный Зигфрид? Или нападавшие умеют подавлять волю – как те же шамы? А может, это шамы и есть?
Мысль о шамах почему-то немного успокоила. Всегда спокойнее, когда встречаешь что-то знакомое, пусть даже мерзкое и опасное. Неизвестность – худшая из угроз. К тому же против шамов у него есть главное оружие – ментальный блок. Средство, годное всего лишь для защиты, но тем не менее…
Еще вспомнился этот сладковатый дым. Был этот дым или только почудилось? Уже не важно. Главное – найти остальных, иначе ему крышка.
Об этом он думал, взбираясь по крутому склону в седловину между холмами. Камень под пальцами шумно осыпался, и Книжник поймал себя на том, что совсем не готов к действиям в горной местности. Пусть даже это совсем небольшие горы – но все здесь отличалось от привычного плоского городского пейзажа. Это была природа – дикая, чуждая, но при этом волнующая. Так, наверно, чувствует себя зверь, впервые ощутивший волю – начинают бурлить неясные пока инстинкты, в голове туман…
– А, черт!
Нога скользнула, и он едва не улетел в пропасть – лишь зашелестели во тьму мелкие камешки. Однако! Надо как-то осторожнее с этим «волнующим туманом» в голове. Осторожно отполз от края обрыва, перевел дух. Нет худа без добра: легкая встряска помогла немного привести в порядок расползающиеся мысли. Даже взгляд обострился.
И вовремя: впереди показался слабый огонек – где-то в основании черного силуэта горы. Мигнул – и тут же погас. Но этого было достаточно, чтобы взять направление. Почему-то Книжнику сразу показалось, что искать пропавших товарищей нужно именно в той стороне. Куда еще идти во мраке? Конечно, на свет, что бы тот ни означал в итоге. В любом случае, не так далеко идти, чтобы проверить.
Расстояние оказалось обманчивым. В темноте вообще трудно определять расстояние, а уж на пересеченной местности – тем более. Двигаться приходилось осторожно, чтобы не переломать ноги на камнях и клубящихся под ногами корнях. К тому же то и дело приходилось останавливаться: подозрительные звуки и шорохи заставляли хвататься за арбалет. Впрочем, через некоторое время он привык, и попросту закинул оружие за спину. Чувство опасности притупляется обыкновенной усталостью.
Немного взбодрило подозрительное шипение за спиной. Кто-то явно крался по пятам, и это заставляло ускоряться, пусть даже приходилось ползти на четвереньках, сбивая руки в кровь. Невидимое нечто не отставало. Не выдержав, Книжник перевернулся на спину, упер арбалет в живот – и сдавил спусковую скобу. Острый болт со свистом ушел на звук.
Эффект превзошел ожидания. Вой и визг поднялись такие, что парень едва не заорал сам. Судорожно попятился, продолжая стрелять во мрак. Вой перешел в хрип, и тут же его заглушили совсем уже другие звуки – рычания, чавканья и рвущейся плоти. «Падальщики», – мелькнуло в голове. Нужно было поскорее убираться подальше: сейчас на запах смерти сбегутся голодные монстры со всей округи, а под шумок, глядишь, подтянутся хищники покрупнее – они всегда кружат вокруг таких вот пиршеств, в готовности уволочь зазевавшуюся жертву.
Когда чернильный силуэт склона заслонил собой звезды, Книжник в растерянности остановился. Он готов был поклясться, что источник света был где-то здесь. Сейчас же – пусто, хоть глаз выколи.
Продолжая прокручивать в голове проделанный путь, он сделал осторожный шаг вперед, еще один. Замер – показалось, что услышал какие-то новые, ни на что не похожие звуки. Нет, ничего. Тишина стояла пронзительная – даже обычного ночного копошения в окружающей растительности не было слышно, что само по себе довольно странно.
И вдруг по глазам резануло мощным световым ударом – настолько неожиданным, что семинарист качнулся и сделал шаг назад, словно отброшенный этим световым потоком.
Ослепленный, он пытался понять, что произошло. И не сразу осознал, что снова стоит в темноте, а сетчатку разъедает боль от короткой, не более доли секунды вспышки.
– Что же это? – шепотом, размазывая рукавом проступившие слезы, бормотал Книжник. – Как это?
Снова короткая, менее, чем секундная, вспышка – это напоминало действие гигантского стробоскопа. На этот раз мозг успел отметить источник света – точнее, несколько источников, разбросанных по поверхности вертикальной скалы, оказавшейся метрах в тридцати перед путником.
Выходит, он не ошибся – свет действительно шел отсюда… Семинарист не успел сделать выводов из этого факта – сверкнула новая вспышка.
Она обрамляла чье-то черное лицо, неподвижно пялящееся в упор, прямо ему в глаза. Лицо мелькнуло – и исчезло вместе со светом. Это было настолько неожиданно и страшно, что Книжник не выдержал и заорал. Отшатнулся, упал на спину, судорожно выставив перед собой арбалет. Только отчаянным усилием воли он удержал себя от того, чтобы выстрелить. Бог знает, чем могла бы закончиться такая стрельба.
Он еще приходил в себя, по-рыбьи глотая воздух, как свет стал нарастать снова – на этот раз медленно и плавно. Жуткое лицо исчезло, осталась лишь гора, выхваченная этим нарастающим светом. Глаза уже успели привыкнуть, и стало ясно, что источниками вспышек были глубокие, хаотично разбросанные дыры в скальной стене. Не сразу удалось понять, что это – окна. Потому что кому придет в голову делать окна в стесанной вертикально поверхности скалы?
Страх сменило любопытство. Такого Книжник еще не видел, и даже не читал о подобном. Мягкий свет струился из окон самых разных форм и размеров, подсвечивая основание горы и небольшую площадь перед ней. Это была именно площадь – пространство, специально расчищенное и выровненное для каких-то неведомых нужд. Одним краем площадь упиралась в скалу, другой терялся во мраке за спиной. Взгляд притягивал мощный портал из каменных блоков в основании скалы. Там, в глубине искусственного грота, тоже был свет.
Гора явно была обитаема. Но кому пришло в голову устроить такое странное жилище? Перед глазами снова возникло это черное неподвижное лицо. Книжник облизал пересохшие губы.
Кто бы это ни был – ему известно, что он, Книжник, здесь. И, может, обитателям этой горы что-то известно о его пропавших друзьях. В любом случае, бежать и прятаться бесполезно – этим он только продемонстрирует страх и враждебность.
Стоя перед пугающе светящейся горой, семинарист ощутил себя, как когда-то на испытаниях, перед посвящением в сан Хранителя Памяти. Это было похоже на тест: как он себя поведет, как поступит? Его никто не удерживал силой, но и не прогонял. Только он сам может сделать выбор – уйти во мрак или пойти на этот, еще более жуткий, свет. Книжник вспомнил про «бесноватых», которых припоминал Слава. «Психи и людоеды» – так он сказал. Хорошенький выбор, ничего не скажешь.
А может, так только казалось – что есть выбор? Вариантов, по сути, у него не было: один в чужом краю он обречен на гибель.
Закинув за спину арбалет, Книжник закрыл глаза, сжал кулаки и с силой выдохнул – как перед броском в ледяную воду. И твердым шагом направился к порталу. Он был уверен, что из глубины искусственной пещеры сейчас выскочат какие-нибудь бешеные отморозки, собьют с ног, повалят, скрутят – и потащат в черные глубины подземелий.
Но он уже вошел под мощный каменный свод – и никто не встречал его. Грубые скальные стены и непонятно откуда струящийся свет – вот все, что он увидел. Портал вывел его в небольшой зал с мощными колоннами, подпирающими нависающую надо головой породу. Стены были сплошь покрыты выцветшими, закопченными фресками, и вдруг остро захотелось осмотреться, изучить это странное, незнакомое искусство. Но нужно было идти вперед, пока обитатели пещер не спохватились, не бросились на незваного гостя. И он шел все дальше по узкому туннелю, плавно спускавшемуся в глубину.
Наивно было думать, что он проник в это подземелье (или «подгорье») исключительно по собственной воле. По-видимому, его попросту заманили этим призрачным светом – чтобы затем ослепить, оглушить и лишить способности соображать здраво.
Семинарист продолжал идти по узкому каменному коридору, стараясь не думать о том, что он, собственно, хочет здесь отыскать. Что-то заставило его обернуться – и он почти не удивился, увидев тихо плывшую за спиной фигуру в черном балахоне. К сковывающему страху прибавилось неуместное благоговение – именно такое ощущение внушала фигура. Незнакомец не был похож на кровожадного психа, что бы там ни утверждал Слава. А может, просто не хотелось верить в неизбежность кровавого финала.
– Кто вы? – дрогнувшим голосом спросил Книжник.
И конечно, не получил ответа. Фигура медленно надвигалась, и единственное, что можно было сделать в такой ситуации – смириться и продолжать идти вперед. И он шел, втянув голову в плечи, в любую минут ожидая удара в спину.
Коридор вывел в обширный зал с массивными каменными колоннами. Это походило не столько на пещеру, сколько на внутреннее пространство мрачного храма. Множество фигур в бесформенных черных балахонах, неподвижно замерших среди колонн, только подчеркивали ощущение жутковато-сакрального предназначения этого места.
Замедлив шаг, Книжник вышел в центр зала и застыл, не зная, что делать дальше. Похоже, его путь окончен.
Темные фигуры стояли неподвижно, разглядывая пришельца, и только сейчас стало ясно, что в них пугало больше всего: лица обитателей пещер были затянуты в черную ткань – даже без прорезей для глаз, рта, носа. Шут его знает, как они ориентировались в пространстве, но, видимо, проблем с этим у них не было.
Чувствуя, что пауза затянулась, Книжник заговорил первым:
– Прошу прощения за вторжение, я не хотел никого беспокоить, э-э, причинять неудобств… – он запнулся, чувствуя, что несет какую-то ахинею. – Дело в том, что я ищу своих друзей. Возможно, они где-то здесь…
Он сделал паузу, давая местным возможность ответить. Фигуры даже не шелохнулись. Казалось, он разговаривал со статуями. Ощущая растерянность и тревогу, парень продолжил:
– Может, вы приняли нас за врагов? Поверьте, мы не хотим причинить вам зла…
– А кто ты такой, чтобы осмелиться причинить нам зло? – раздался гулкий голос, и эхо разнесло его под сводами этого каменного мешка.
Книжник закрутился на месте, пытаясь определить источник этого голоса, и догадался поднять голову. В стене, на высоте метров пяти, под самым сводом была прорублена глубокая сводчатая ниша. В ней маячил еще один обладатель балахона, на первый взгляд ничем не отличавшийся от прочих. Однако что-то в его позе выдавало лидера – то ли особая надменность, то ли не свойственная остальным раскованность движений.
– Да я, считай, никто, – смиренно сказал Книжник. – И ни на что подобное осмелиться я не способен. Где я, а где вы – сами подумайте. Нет, мое дело маленькое…
Самое главное в разговоре с самовлюбленными безумцами – соответствовать картине созданного ими воображаемого мира и подыгрывать им, доводя этот мир до абсурда. Иногда это может спасти жизнь. Правда, эти не слишком похожи на наивных простаков.
– Откуда ты взялся, такой отчаянный? – с ноткой брезгливости спросили сверху. – Вряд ли с побережья – те так себя не ведут при встрече с нами. А может, ты не смелый, а просто глупый?
– Верно, неразумен я, – сокрушенно отозвался Книжник, краем глаза осматривая зал. Он все еще надеялся увидеть здесь друзей или хотя бы обнаружить возможные пути к отступлению. Но видел лишь одинаковые черные силуэты. – Иначе бы не полез в эти пещеры. И с чего я взял, что мои друзья здесь? Простите меня за дерзость и глупость.
– Простить ли тебя – решим после. Так кто ты такой? Откуда? Отвечай честно, и не вздумай солгать.
– А чего мне лгать? – Книжник пожал плечами. – Сам я кремлевский, а здесь по воле случая.
– Погоди… Кремлевский? – в голосе стоявшего наверху послышалось замешательство. – Это как? Откуда?
– Из Москвы я, – терпеливо пояснил Книжник. – Город такой, далеко на севере, бывшая столица бывшей страны…
– Не считай меня идиотом. Стой здесь, сейчас я спущусь.
Это было странное заявление – будто отсюда можно было куда-то деться. Но высокомерия в голосе того, что только что вещал сверху, поубавилось. Куда-то исчез пафос, речь стала естественнее, что ли…
Темные силуэты расступились, и вперед вышел один из них – высокий, стремительный, властный, что было заметно по одним только движениям. Это был тот самый лидер, спустившийся из ниши под сводом. Несколько секунд он в упор рассматривал Книжника сквозь черную ткань, скрывавшую лицо. И вдруг неторопливым движением стянул с лица эту маску – словно отпала необходимость в затянувшемся спектакле.
Теперь стало ясно главное – это человек. Что само по себе не могло не радовать в мире, населенном злобными порождениями тотальной генной катастрофы. Этот выглядел вполне адекватным: лет пятидесяти, но энергичный, сухощавый, с лицом, изрезанным морщинами. Коротко стриженный, седой, с небольшой аккуратной бородой, так же изъеденной сединой. Больше всего поражали его глаза: чуть навыкате, беспокойные, колкие. Сейчас взгляд этих глаз в упор сверлил семинариста.
– Москва, говоришь? – произнес незнакомец, голос которого здесь стал уже вполне обычным, лишенным мистического пафоса. – Как тебя занесло сюда? Что понадобилось?
– Я все расскажу, – стараясь выдержать этот взгляд, тихо сказал Книжник, – когда увижу своих друзей.
– Ты расскажешь мне, когда я этого потребую, – раздельно сказал человек. – Впрочем, я даю тебе слово: ты увидишь своих друзей. Живых и здоровых.
– Я вам не верю, – глухо сказал Книжник. – Про вас говорят…
– Что мы бесноватые? – человек сверкнул взглядом и едва заметно улыбнулся. – Правильно, что им еще говорить? Мы убиваем, поедаем человеческое мясо. Что еще делать безумным монахам, живущим в диких пещерах? Здешние племена и кланы – народ суетный, суеверный. Отгородиться от них – проще простого, достаточно припугнуть, пустить страшных слухов и нагнать страху визуальными эффектами.
– А что, в действительности вы не такие? – с вызовом спросил Книжник. – Мои друзья уже исчезли. И, видимо, исчезну я сам – и я уже готов к этому.
Человек разглядывал гостя, чуть склонив голову на бок. Похоже, не мог решить, в каком тоне вести разговор. И неожиданно выбрал мягкую, почти доверительную манеру.
– Ты прав, чужеземец. Люди в этих местах действительно исчезают, и многие думают, что мы жрем их мясо, пьем их кровь, – человек рассмеялся. – А мы никого не переубеждаем. Более того, поддерживаем эти россказни, они ведь нам на руку: авторитета добавляют, да и дополнительной защитой служат. Реальность же куда интересней, – он сделал паузу, криво улыбнулся. – Дело в том, что мы никого не убиваем напрасно.
– Вот как… Но куда же пропадают жертвы?
– А ты еще не понял? Оглянись вокруг.
Семинарист оглянулся. И увидел все те же безликие фигуры. Его осенило догадкой:
– Вы хотите сказать, что все они…
– Да. Все они пополняют наше святое воинство.
Человек рассмеялся, заложил руки за спину и обошел растерянного семинариста, рассматривая его с головы до ног, как работорговец, приценивающийся к живому товару. Сказал:
– И вы, чужаки, не станете исключением.
– А если мы откажемся? – буркнул Книжник.
– Поверь, друг мой, не было еще случая, чтобы кто-то отказался от нашего предложения, – в голосе этого человека послышались грозные нотки. Он поманил семинариста и медленно направился в глубину колоннады. – Иди-ка за мной, чужеземец. Расскажешь мне о себе. Редко у нас бывают такие интересные гости.
Следуя за седовласым, Книжник внутренне порадовался, что оказался для того «интересным гостем» – так вырастали шансы на выживание. Впрочем, он и глазом моргнуть не успел, как у него забрали рюкзак, арбалет и быстро обыскали.
После этого седой сделал остальным какой-то знак рукой, Книжник воспринял его как что-то вроде: «оставьте нас вдвоем». Так и оказалось: дальше они шли без сопровождения молчаливых монахов. Миновали извилистый коридор – и стали подниматься по крутой винтовой лестнице, выбитой прямо в скале. Семинарист успел уже изрядно запыхаться, когда они вышли на неожиданно широкую площадку. В лицо ударило холодным ветром, и Книжник шарахнулся от неожиданности, вжавшись спиной в стену.
Прямо перед ним скальная стена была проломлена – то ли обрушилась от времени и эрозии, то ли от подземных толчков, то ли от прямого попадания снаряда. Сейчас здесь было огромное, в полный рост «окно» и звездное небо за ним. Зрелище было неожиданное и прекрасное. А еще пьянил свежий воздух после затхлого подземелья…
– Чего ты там застрял? – хмуро поинтересовался новый спутник. – Давай за мной, живо!
Пройдя по узкой, нависшей над пропастью тропе, они снова оказались в глубине скалы, на этот раз в сравнительно небольшом помещении, довольно сносно освещенном.
– Откуда у вас электричество? – спросил Книжник.
– А ты что, шпион? – резко обернулся седой.
– Нет, просто спросил.
– Вот и помалкивай. Вопросы буду задавать я.
Словно желая придать своим словам веса, седовласый поднялся на широкую ступень, на которой было установлено массивное каменное кресло, чем-то напоминавшее трон. Уселся на нем среди грубых травяных подушек и задумчиво уставился на Книжника. Тот огляделся, думая, где сесть самому. Не увидел ничего подходящего и уселся прямо на пол – на толстую циновку, сотканную, видимо, из камыша. Седой удовлетворенно хмыкнул, будто «гость» прошел какое-то неведомое испытание.
– Так ты говоришь – Кремль, – медленно, смакуя слова, проговорил седой. – Так что же, жив еще Кремль?
– А что с ним сделается? Стоит, где поставлен.
– Поразительно. У нас-то считают, что сгинул он давно вместе с Москвой и московитами.
– Где это – у вас? – дерзко спросил Книжник. – Мой новый друг – тоже из этих мест, считал как раз, что Кремль жив, оттого и отправился к нам за помощью…
Книжник прикусил язык, подумав вдруг, что болтает лишнее. Но хозяин цепляться к словам не стал, заметил только:
– Наверное для вас, чужеземцев, все мы, жители полуострова, на одно лицо. Но это не так. Мы настолько разные, что между собой различаемся больше чем я и ты, к примеру.
– Я вас совсем не знаю, – осторожно сказал семинарист. – Может, мы не такие уж и разные, как вам кажется.
Седой расхохотался:
– А ты забавный малый! Никто из здешних еще не разговаривал так со мной. Потому что не говорят так с «бесноватыми» – они не прощают ереси.
Последние слова седой произнес уже с угрозой, но тут же рассмеялся снова. В его руке оказался колокольчик из темного металла, издавший глухой, но приятный звон. Откуда-то из-за «трона» появился тощий монах, подал хозяину металлический же кубок, плеснул в него какой-то жидкости. Повинуясь жесту хозяина, такой же кубок поднес Книжнику.
– Пей! – приказал хозяин. – Считай, что за знакомство.
– Так мы же вроде не знакомы… – немного пригубив незнакомого напитка, сказал Книжник. Напиток был незнакомого вкуса и явно содержал алкоголь. Не сразу удалось догадаться, что это – настоящее виноградное вино. Да и где он бы мог попробовать такое?
– Мирские имена в братстве не нужны – тебе дадут новое, – сказал седой. – Меня же зови просто – Настоятель. Понятно тебе?
– Да…
– А теперь расскажи о своем городе. О Кремле. Да о том, что тебя привело в наши края. Считай это своей первой исповедью. Или последней, если окажется, что ты лжец.
– Вы же вроде как не казните пленников? – пробормотал Книжник.
– Но языки режем! Давай, излагай.
Семинарист призадумался. Как можно в двух словах рассказать о Кремле, о его долгой борьбе за выживание во время бесконечной ядерной зимы, об отчаянных усилиях сохранить наследие предков, их знания и обычаи, о смертельном противостоянии враждебным силам, заполонившим Москву?
На помощь пришли навыки, выработанные еще в Семинарии и во время подготовки к сану Хранителя. Его учили запоминать огромные объемы информации и при необходимости извлекать знания на свет, а также формулировать мысли емко и четко. Сейчас не нужны бесконечные подробности – нужно лишь описать ситуацию с той ясностью, которая не оставит сомнения в правдивости его слов.
Когда он уже вел свой рассказ о новейшей истории Кремля, о битвах и первых экспедициях за пределы Садового Кольца, мелькнула мысль: не выдает ли он важные тайны потенциальному врагу? С другой стороны, помимо искусства войны и шпионажа существует также порядком подзабытое искусство дипломатии. Чем искать всюду врагов, не лучше ли искать и находить союзников? Исходя из этого Книжник и вел свой рассказ до самого рассвета – как какая-нибудь Шахерезада из древних арабских сказок. Настоятель не прерывал – слушал внимательно, молча, изредка припадая к кубку.
Наконец, сказал задумчиво:
– Сдается мне, у вас там не легче, чем на нашем многострадальном клочке суши. Вечная война всех против всех.
– Так и есть, – немного севшим голосом сказал Книжник. Ему уже приходила в голову эта фраза. – Вот и вы только по ночам выбираетесь. Небось, у вас своих врагов хватает.
– А мы ни с кем не воюем, – возразил Настоятель. – Пусть нас даже считают «бесноватыми» – бог с ними. На то мы и духовная сила, чтобы оставаться над схваткой.
– И какова ваша цель?
– Не слишком ли ты торопишь события? Все это узнают при обряде Посвящения, который предстоит и тебе, – Настоятель тихо усмехнулся. – Впрочем, ты был со мной откровенен, и я скажу тебе прямо: наша цель – очистить мир от скверны.
– Это как? – не понял Книжник. Задумался, вспоминая то, что знал о монахах Кремля. – Молиться за людей, нести им светоч веры?
Его оборвал резкий дребезжащий смех Настоятеля:
– «Молиться, светоч нести»… Не будь наивен. Этих людей не исправить проповедями – они понимают только силу. Это наши предшественники проповедовали непротивление злу, милосердие и мягкотелость. Ударят тебя – а ты еще подставь щеку. Чем кончилось это благодушие? Войной и хаосом.
– А вы, значит, не такие? – тихо спросил Книжник.
– Нет! – отрезал Настоятель, и глаза его жестко сверкнули. – Этот мир понимает только язык силы – и мы готовы говорить с ним на понятном ему языке.
– Так вы же вроде «над схваткой», – семинарист пожал плечами. – Как можно очищать мир от скверны, не участвуя в драке?
– Так и есть, – сдержанно сказал хозяин и откинулся на каменную спинку. Он внимательно рассматривал собеседника, словно сомневался, стоит ли продолжать свои откровения. – Зачем участвовать в бессмысленной бойне самим, если можно направлять в нее тех, кому так или иначе надлежит очистить от себя этот мир?
Монах рассматривал его с холодным любопытством, следя за реакцией. Книжник ощутил, как по спине пробежал холодок. Он поглядел на Настоятеля новым взглядом. Теперь этот человек казался еще страшнее, чем поначалу. И, похоже, он многое не договаривал.
– Ладно, – утомленно произнес Настоятель. – Сейчас тебя отведут в келью. Подумай о том, что я тебе сказал. Потом расскажешь, что надумал.
Читать бесплатно другие книги:
