За руку с ветром Джейн Анна
– А что, на тебя выливали? – округлились глаза у Татьяны. Едва представив, что ее кто-то облил чем-то подобным, она вздрогнула от отвращения.
– Не на меня, а я, – ухмыльнулся весело парень и стал рассказывать, как веселился в раннем подростковом возрасте и прикалывался над друзьями, зазывая их под балкон и обливая, чем попало.
– Кошмар какой, – искренне сказала Таня, наблюдая за тем, как болтающий с легкой душой Влад занимается стиркой. Включать стиральную машину из-за какой-то одной футболки он отказался, хотя Таня предложила.
– Кошмар был, когда они мне вместе темную устроили, – не согласился молодой человек. – Они там все были не алле на постоянной основе, один я хороший.
Вскоре футболка сушилась на веревке, а обнаженный до пояса Челка пошел на лоджию, с которой, свесившись, курил и осматривал двор. Бабки опять задрали голову и уставились на парня. До сих пор пожилые женщины, которых заметно прибавилось, обсуждали «шалаву Таньку», то и дело, награждая ее куда более забористыми эпитетами.
Заметив, что на него смотрят представители старшего поколения, Челка, недолго думая, дружелюбно помахал им, чем ввел на некоторое время в ступор. Едва он скрылся в квартире, как пересуды усилились. Кто-то из наиболее просвещенных – древний высокий старикан с блестящей на солнце лысиной и энергией, как у троих молодых, уверял, что охальник пошел курить после «сами понимаете, чего».
Запах сигарет, проникающий в комнату, дразнил Таню, и она страдала. Закурить захотелось с новой силой. Она, как сом намбула, пошагала на лоджию к гостю, который затягивался уже второй сигаретой.
– Будешь? – протянул он ей открытую пачку.
– Нет, – сказала Татьяна, влюбленными глазами глядя на нее.
– Бросила? – догадался Челка. – Молодец какая. Я тоже бросал. Бросал, бросал, куда-то зашвырнул и все. А мне бы надо бросить, да. Я же пою.
– Поешь? – удивилась Таня. Подул ветерок и запутался в многочисленных шторах.
– У меня группа есть своя. Называется «Черный день». – И Челка пустился в пространный рассказ о своем творчестве, и даже смог заговорить Таню, которая подобным никогда не интересовалась, а Влад временно перестал беситься. Они сидели на подушках напротив друг друга, и брюнетка поймала себя на мысли, что может получить наслаждение от такой вот беседы, и от ветра, то и дело заглядывающего в лоджию, и от прикосновений легкой ткани по спине или рукам, и от веселого рассказа Влада, который, наряду со сленговыми словечками, использовал смешные эпитеты и забавные сравнения. Молодой человек говорил до тех пор, пока его не прервал мобильник, и он умчался в комнату.
Таня осталась на лоджии одна. Ее рука машинально вытащила из пачки вожделенную сигарету, и она сама себя одернула и заставила положить сигарету на место.
– Танька! – раздался снизу вдруг голос ее младшего брата, привезшего ключи. В отличие от девушки, он был рыжеволос, темноглаз и долговяз – пошел в материну родню, когда как девушка и ее сестра – в родню отца. В руках у него был торт и пакет с фруктами и вином. На самом деле, все это молодой человек нес не сестре, он заехал к ней по пути к своей обожаемой девушке, сегодня у них была годовщина – целых полгода, как вместе!
– Я пришел! – радостно возвестил полдвора парень, узрев сестру, и помахал тортом. Собрание стариков на лавочках моментально повернулось в его сторону, предчувствуя новый акт разворачивающейся драмы.
– Еще один хахаль у невесты Виталика, – в сердцах сплюнула Васильевна. – Вы только посмотрите, что за наглость! Вот же девка гулящая!
– Может, не хахаль, а родственник какой? – проскрипел лысый дед бодренько.
– Хахаль, хахаль, – были уверены бабушки. В рыжем парне брата Насти они не признали. – Торт приволок, винцо. Хахаль!
– А со вторым ухажером чего? – встрял дедок с палкой, всем сердцем переживая за внука своего друга, который рос на его глазах. Старика терзала мысль – сказать или не сказать Валерке про невесту. А вдруг это братавья ее, и он, старый, влезет в чужие отношения, да делов каких наделает? А скрывать такое тоже вроде как нехорошо.
«Подожду, пока точных доказательств не будет, – решил про себя благоразумный дедушка. – Будут – расскажу Виталику. Он как раз во дворе с мотоциклом возится, прибежит быстро, ежели чего. А не будет – промолчу. Чего ломать чужую семью-то?»
– А чего со вторым? – сказала Васильевна. – Щас у них драка будет. Или Танька рыжего не пустит.
– Тань! – опять заорал парень, привлекая на свою персону внимание всех, кто был во дворе – от мала до велика.
– Что ты орешь, идиот? – поморщилась Таня. Брат, сколько она помнила, всегда был человеком шумным. – Заходи, давай!
– Захожу! – возвестил вновь двор о своем решении рыжий и рванул на себя подъездную дверь, забыв, что сначала следует открыть ее ключом.
Он радостной птицей взлетел по пролетам наверх и без проблем открыл дверь, оказавшись в квартире сестры, которая уже ждала его в коридоре вместе с каким-то незнакомым черноволосым типом с длинной челкой и без футболки.
– Алоха, – поздоровался он радостно.
– Опачки, – только и сказал рыжий парень и машинально захлопнул входную дверь.
– Ты что делаешь! – заверещала Таня. Ей и в голову не могло прийти, что братик окажется таким тупым, что после ее рассказа о замке закроет дверь с внутренней стороны.
Теперь в ловушке они оказались втроем.
– Лойс! – поднял большой палец кверху Челка и стал глумливо аплодировать. – Лойс, мужик.
– А чего? – стал возмущаться рыжий. – Че я сделал-то? Ребят, вы нормальные?
– Это моя реплика, – прошипела сквозь зубы Таня. – Ты – нормальный? Ты нас запер, придурок! Замок отпирается только снаружи! Я тебя зачем попросила приехать?! Чтобы ты открыл дверь! А ты приехал, открыл и опять ее закрыл!
– Надо было сразу говорить! – разорался младший брат в ответ. – Откуда я знаю, что делать: открыть, закрыть, прикрыть! И вообще, это кто? – уставился он на ржущего от нелепости ситуации Челку.
– Влад, – протянул руку для рукопожатия черноволосый. Родственник Тани осторожно пожал ее.
– Илья, – сказал он растерянно. – А вы чего тут делаете вдвоем?
Таня горестно вздохнула, поражаясь глупости братца, и удалилась на кухню, глотнуть водицы – из-за того, что она пролила сок на гостя, попить она так и не удосужилась. Пока ее не было, шутник Челка сказал, что они встречаются – так, для прикола.
– Надо же, – поверил доверчивый Илья. – Ты это, не обращай внимания на ее заморочки, – добавил любящий брат. – Танька хорошая, только нервная чуток.
– Я заметил, – весело отозвался Челка. – Но она все равно мила моему сердцу.
– У нее есть одно положительное качество, которое перекрывает все отрицательные, – добавил Илья. – Она готовит вкусно.
Влад, который успел оценить только бутерброды, тотчас принял это к сведению.
– И что делать будем? – вернулась к этому времени Татьяна, не знавшая, что обзавелась парнем. – Мне надо документы отвести подруге.
– Мне на фест надо попасть. Фиг с ней, с репой, но фест – святое, – сказал Челка.
– А я к своей Светочке спешу. У нас годовщина, – сообщил Илья и для наглядности помахал пакетом с фруктами и вином, который не выпускал из рук.
– О, вино, – углядел бутылку Влад. – Может, разопьем?
– Ни в коем случае! – решительно возразил Илья. – Это для моей девушки. И вообще, мне надо быстрее уходить!
– Если бы ты не был таким беспечным, ты бы давно уже ушел, – поджала губы Таня. – И что теперь, ждать сестру? Пока она ответит по телефону?
– А если она только завтра ответит? – задрожали губы у Ильи, который представил будущую возможную разборку со Светочкой. – Нам что, тут сидеть?!
– Э, нет, ребята, – решительно возразил Челка. – Я фестиваль не пропущу. И вообще, у меня идея. – И он вдруг пошел в сторону лоджии.
Таня, настороженно на него глядя, направилась следом.
– Ты чего это удумал? – спросила она.
– Я с балкона спущусь и открою вашу тупую дверь, – заявил он.
– Ты чего? Ты упадешь. – Таня заметно заволновалась, а вот Илья приободрился. Ему срочно надо было покинуть квартиру сестры и приехать к девушке. А лезть по балконам он не мог – боялся высоты. Поэтому поступок парня сестры одобрял целиком и полностью.
– Третий этаж всего. – Было не остановить Челку.
– Но это все равно высоко!
– Пусть лезет, – шепнул Илья Тане. – Откроет нам дверь. Вот чего ты лезешь?
– А если упадет? – сложила руки на груди девушка. Безрассудства она не любила.
– Не упадет, – был уверен в Челке ее братик. – Да и тут невысоко.
– Ты дурак? – внимательно поглядела на него Татьяна и вновь обратилась к Владу: – Эй! Не надо никуда лазить! Я попрошу кого-нибудь с улицы открыть! Брошу ключи, и кто-нибудь откроет дверь.
Но заразившегося идеей черноволосого парня, который даже забыл надеть футболку, было не остановить. Из-за каких-то там ключей он не собирался пропускать столь грандиозное музыкальное событие, как «Креш Бум». Влад без труда перелез через перила и стал спускаться вниз, благо, что лоджия второго этажа была не просто застеклена, а еще и зарешечена.
– Осторожней, – взмолилась Таня, которой стало страшно – вдруг этот дубина сейчас рухнет вниз, и что тогда делать? Хоть она и недолюбливала этого парня, ей как-то не хотелось быть виноватой в том, что тот покалечится.
– Да все нормально, успокойся, Таньчик, – утешил ее брат. За парня сестры он был спокоен. Таня испуганными глазами проследила за тем, как Челка, повиснув на решетке, спрыгнул вниз и вполне удачно приземлился.
– Ключи, – потребовал Влад, весело глядя на девушку с земли, и ей ничего не оставалось, как скинуть их на землю. Следом с третьего этажа полетели кеды – их скинул Илья, позаботившийся о друге сестры – босиком-то ходить не особо приятно!
Не успел Челка завязать второй шнурок, как в этот момент, словно по мановению волшебной палочки, запиликала сигнализация. Видимо, что-то случилось с машиной.
– Три минуты! – крикнул парень Тане. – Я сейчас вернусь. – И он вытащил орущий брелок обратной связи, тем самым показывая, почему вынужден отойти. Черноволосая девушка с вытянувшимся лицом кивнула. Сил спорить с кем-то у нее уже не осталось, и она вернулась в комнату. Ни она, ни Челка не заметили, как за ними следили старики и старушки, все больше и больше сочувствующие Виталику, которому не повезло с невесткой – «гадкой вертихвосткой Танькой», а ведь она уже и думать забыла, как подшутила над вредными бабками и ляпнула про жениха на байке. Вечно те, когда она выходила из подъезда, начинали шушукаться и смотреть на нее осуждающе, хотя она вообще ничего плохого не сделала!
– Это чего получается? – почесал лысину древний дед, провожая взглядом Челку, так и одетого лишь в джинсы да кеды. – Чего он туранул с балкону-то?
– Как чего! – вмешалась Васильевна, за это время заработавшая авторитет, как знаток Таньки и ее полюбовников. Семечек у нее в руке больше не осталось, но она махала газетным кульком, как посохом. – Потикал первый хахаль от второго через балкон. Все, как полагается!
– Рыжий пришел, голый и побежал, – поддержала ее одна из товарок на лавке. – Рыжий его выгнал! Видали, даже обувку скинул!
– Это что же, Виталику она и правда изменяет? – убито спросил дедушка с усами. Внука своего друга жалко было до слез. Молодой еще, даже неженатый, а уже с рогами, да еще с такими увесистыми. А как вчера невестку описывал его друг, Виталиков дед: красивая, добрая, статная. Полюбилась она ему, а тут вот оно что…
– Изменяет-изменяет! – дружным хором уверили его остальные. И усатый дед, опираясь на палку, пошел в сторону тридцать пятого дома – рассказать все, пока не поздно, бедному Виталику. Его лысый приятель бодро засеменил следом, рассказывая, как в пятьдесят восьмом году первая жена тоже ему рога решила наставить, и не с кем-нибудь, а с соратником по партии!
До брутального Виталика, колдующего над своим обожаемым байком, они добрались быстро. Тот, пребывая все в прежнем благодушном настроении, даже лицом изменился, едва только услышал, как смущенный дедов приятель сказал, что невеста ему изменяет.
– В нашем дворе, – добавил лысый дедок, покачиваясь из стороны в сторону.
– Чего-о-о? – прохрипел Виталик, человек скорых решений и ревнивый. – В каком таком дворе?!
– Как где, у нас же, в шисят девятой квартире. Там непотребство приходит. Твоя невеста с двумя мужиками, – принялся доходчиво втолковывать ему лысый дедушка, которого ситуация очень забавляла. – Будто сам не знаешь, где невеста живет, – добавил он укоризненно, но Виталик его уже не слышал. Он, бросив железного друга, на всех парах помчался в соседний двор. В его воображении он уже ломал кости оборзевшим ублюдкам, посмевшим притронуться к его Надежде!
– Какой горячий, – покачал головой дед с усами, глядя вслед внуку друга. – С детства шебутной. Ничего толком объяснить не успели, а он уже разбираться побежал.
– Зато он сейчас успеет все объяснить, – хмыкнул его товарищ, и оба старичка поспешили обратно в родной двор.
О том, что к ним приближается Виталик, брат с сестрой и тем более разобравшийся с сигнализацией Челка, не знали.
– Ну чего? – спросил Илья, роющийся с проверкой в холодильнике. Он углядел колбасу и тут же стал делать бутерброды – весьма и весьма корявые. – Норм все? Когда твой парень нас откроет?
– Сказал через пару минут, – отозвалась Татьяна, наблюдая за младшим братом. – А чего это ты перед походом в гости ешь? – ехидно спросила она. – Ты же к девушке собрался, если мне память не изменяет.
– Так я же к ней не жрать, – с полным ртом сообщил брат, запивая бутерброды горячим чаем. – А ты совсем обнаглела, ничего не готовишь.
Он привык, что сестра вечно готовила что-то вкусненькое: то пасту, то лазанью, то запеченную рыбу. Даже суши делала, и получались они ничуть не хуже, чем в суши-барах.
– Я обнаглела? – обалдела от такого нахальства Таня. – Иди к своей Светочке, и пусть она тебе и готовит.
– Она – актриса, поэтесса, она не рождена для кухни, – высокопаро сообщил Илья.
– А я что, рождена? – рассердилась Таня.
– Ну, ты не творческая личность, – откусил огромный кусок от бутерброда брат, – давай это признаем!
Вместо признанья он получил тумак и возмущенно замычал, пытаясь прожевать кусок.
– Я себя тоже объявляю с этого момента творческой личностью, дизайнером, – объявила Татьяна, грозно глядя на родственника-балбеса (она ведь и правда обладала хорошим вкусом). – И больше ты у меня есть не будешь. По причине отсутствия меня на кухне. Понял?
Илья вновь что-то нечленораздельно сказал, но сестра, покинув кухню, устремилась к входной двери – ждать Челку. Два невыносимых существа в ее квартире одновременно, это же просто капец какой-то! Она так прониклась коварством собственной двери, глупостью брата и присутствием Влада, что совершенно забыла о Смерче.
Челка прибежал через несколько минут – с машиной все было хорошо, и почему запиликала сигнализация, было непонятно. Он без труда открыл замок, и Таня, опасаясь, что кто-нибудь вновь захлопнет их, сунула между дверью и косяком домашний тапок. И только тогда она со вздохом облегчения прислонилась к стене. Она решила вызвать мастера и поменять замки, а до этого перекантоваться на квартире родителей.
– Вот и все. Я молодец. Бабульки у вас во дворе странные, – сказал Челка, на обратном пути опять заметивший, как на него, не отрываясь, смотрят достопочтенные старушки, которые едва ли не зубы скалили при виде него. Как будто бы он им лично что-то сделал.
– Странные, – согласилась девушка. – Не обращай внимания.
Он, видя, что Татьяна прислонилась к стене, близко подошел к ней и оперся одной рукой о стену – его ладонь оказалась рядом с ее волосами.
– Ну как, я герой? – спросил Влад, глядя в серо-зеленые глаза девушки.
– Отвали, – мрачно сказала она. Ей такая близость не нравилась. Таня оттолкнула смеющегося парня. – И оденься, – велела она, окинув его голый торс, слегка тронутый загаром, недовольным взглядом.
– Оденусь, Танечка, – пообещал парень и предложил великодушно. – Ты куда там собиралась? К подруге документы отвести? Я тебя подвезу.
Практичная Таня не стала отказываться от такого заманчивого предложения – тащиться по жаре в центр города в автобусе ей не особенно хотелось.
– Хорошо, – согласилась она. – Тогда я переоденусь сначала.
– Зачем? – удивился Челка. По его мнению, девушка и так была нормально одета.
– Затем.
И Татьяна ушла в кухню, заперев дверь и прихватив с собой косметичку и одежду.
– Молоток, чувак, – появился в коридоре довольный Илья, подхватив свой торт и пакет с фруктами и вином. – Отличная работа. Одобряю выбор систер. Пока, Танька! – заорал он, прощаясь с сестрой. Мысленно парень уже был у Светочки.
Они перекинулись с Владом еще парой слов, поржали, и, не успел Илья подойти к двери, как она сама вдруг распахнулась настежь. В проеме стоял Виталик, широкая грудь которого вздымалась после пробежки, а из ушей едва ли не валил дым. Виталик был рассержен и только копытом не бил аки быка. Как и говорили дедки, он увидел двух хилых пацанов, которых мог раздавить одной левой. Честно говоря, он не ожидал, что его невеста изменяет ему с такими сосунками и только из-за удивления не стал избивать их сразу.
– Ну и где тут моя Надежда? – едва сдерживая праведную ярость, спросил он. Кулаки Виталика дрожали, по скулам ходили желваки. Весь он буквально излучал агрессию. Челка и Танин младший брат переглянулись.
– Какая надежда? – на всякий случай отодвинулся от него подальше Илья. Он незаметно покрутил у виска, показывая Челке, что мужик, видать, не совсем здоров. – Вы надежду потеряли, да? – сочувственно обратился к байкеру брат Тани, которая в это время, включив маленький телевизор на кухне, переодевалась, не слыша за плотно закрытой дверью, что происходит в коридоре.
– Потерял, – хотел задушить наглого малолетку Виталик. Издевается, что ли? Ну, Наденька, на кого его променяла! А он ее в свой дом привести хотел!
Илья, решив, что это действительно какой-то больной психически человек с блуждающим взглядом и дрожащими руками, отвечал предельно вежливо:
– Вы знаете, и я потерял надежду. Ищу ее, ищу. Может быть, вместе искать будем?
– Я щас тебя бить буду, – пообещал ему Виталик. – Где Надежда моя, ты, мелкая скотина? – схватил он парня за шиворот и стал трясти как грушу. Ненароком он наступил на выпавший из рук парня торт, но даже и не заметил этого.
– Н-не з-знаю, – пытался отцепиться от него тот. – Д-давайте искать!
– Э, мужик, ты остынь, – вмешался встревоженный Челка.
– Я тебе сейчас остыну. В унитаз башкой окуну! – зарычал Виталик, который бесился все сильнее и сильнее. – Где Надежда?!
– Н-надежда умирает последней, – пискнул все еще болтающийся в сильных руках Илья, пытаясь высвободиться.
– Ты сейчас у меня в мир иной отправишься, щенок. Говори, где она? Где?
– Кто?!
– Женщина моя!
Илья подумал, что речь идет о его сестре (мало ли, влюбился в нее какой-то чекнутый?), жалобно спросил:
– А вы ей кто?
– Я ее мужик, – тщательно выговаривая каждое слово, отвечал ему ревнивец. Он заметил, что рыжий стрельнул глазами на закрытую дверь в конце коридорчика – значит, Надежда там, надо ее найти и разобраться во всем!
– В-вы? А он с-сказал, что он, – промямлил Илья и ткнул пальцем в Влада. – Таня-а-а! – крикнул он сестру, но та не слышала. Она подумала, что шумят братик и гость.
– Ты? – уставился на Челку дикими глазами мужчина.
– Чего я?! – охватила того паника. Он не считал себя трусом или совсем уж слабаком, но перед этим невменяемым мужиком слегка робел. Он вообще побаивался буйных психопатов – они ведь не соображают, чего творят. Или это поклонник Тани такой? Вот дура, с кем связалась-то! Нельзя этого бешеного к ней пускать в комнату! Надо его отвлечь! А еще лучше – вытурить из хаты!
– Ты с моей Надеждой крутишь, чмо? – продолжал напирать мужик. – Я тебя сейчас в бараний рог скручу. Смелый, что ли?
Черноволосый, которого охватил вдруг дикий нервный ржач, громко запел всем известную песню Анны Герман:
– Надежда – мой компас земной! А удача – награда за смелость!
Отвлек незваного гостя он знатно. Виталик не выдержал издевательств двух наглых малолеток и ударил по лицу заоравшего Илью, который никогда не дрался и вообще считал себя ярым противником любого насилия и сторонником «разговоров по душам», хотя сестра не раз и не два говорила, что такие люди, в случае чего, всегда страдают одними из первых. Виталик еще раз долбанул Илью куда-то по корпусу, и, пока тот вопил, что «дело можно решить миром», откинул Влада, как тряпичную куклу, и кинулся к двери, ведущей в кухню с ревом: «Надежда!»
Подкрасившая глаза Таня в это время только-только взяла в руки модную свободную футболку с круглым вырезом, чтобы следом за нею надеть и юбку, как дверь распахнулась, громко ударившись ручкой о стену.
Перепуганная полураздетая девушка, увидев незнакомого мужчину, закричала и автоматически кинула в него сахарницей. Виталик пригнулся, и ваза разбилась о стену коридора, едва не попав в Илью.
– Вы кто?! – закричала девушка, прикрываясь схваченным со стула платьем. А байкер, услышав неподдельный страх в ее голосе, почти сразу как-то остыл. В голове его словно что-то щелкнуло, и он стал спокойным и вежливым. Видимо, понял, что его невесты тут нет.
– А я тут Надежду свою искал, – смущенно сообщил он и, видя, что Татьяна тянется к ножам, спешно добавил: – Только их не кидайте. Сейчас все объясню.
– Не трогай мою сестру, сволочь! – вдруг вновь ожил Илья и попытался огреть Виталика по голове вазой, но тот совершенно механически отразил удар и зарядил рыжему под глаз. Влад, быстро соображавший и понявший, что вроде бы все в порядке, только головой покачал.
– Вы что делаете? – звенящим от гнева голосом поинтересовалась Таня.
– Простите, – еще более смущенно произнес Виталик. – Привычка, еще армейская. Девушка, вы извините меня, не знаю, что на меня нашло. Я…
– Выйдите отсюда, – приказала Таня. – И ты тоже! – прикрикнула она на Влада. – Хватит на меня пялиться.
Спустя двадцать минут все четверо сидели в комнате. Илья молча прикладывал к глазу, под которым намечался синяк, замороженный кусок мяса, завернутый в полиэтилен, Таня и Влад молчали (он с большим интересом посматривал на девушку, словно надеясь, что она вновь окажется без одежды), а Виталик печальным голосом без следа былой агрессии рассказывал, что послужило причиной его неадекватного поведения. Он искренне извинялся и всячески пытался загладить вину.
– Я вам компенсацию выплачу, – сказал Виталик грустно.
– Какая компенсация, меня Светочка не дождалась, – обиженно отопрев губу, сказал Илья.
– А хочешь, я тебе подарю свидание на воздушном шаре? – предложил вдруг Виталик, которому было искренне стыдно. Кроме того, он все же позвонил своей Надежде и удостоверился, что она на работе.
– Нет, спасибо, – отказался рыжий. – Я с вами на свидание не хочу.
– Да не со мной, – засмеялся Виталик. – Свидание с девушкой своей на воздушном шаре подарю. Фирма у меня по организации праздников. У нас в качестве романтических подарков разные свидания есть: на воздушных шарах, на крыше высотки со скрипачом и столиком, на вертолете. Один тип недавно заказывал – с обзорной экскурсией летали над городом, потом к озерам махнули, и обратно.
– А можно на вертолете свидание? – загорелись глаза у Ильи, охочего до халявы.
– Не, там все занято, – покачал головой Виталик, которому, возможно, не хотелось дарить такое финансово затратное свидание. – На шарах тоже круто. Девчонки таят, как шоколадки.
– Вы мне еще на торт наступили, – мстительно добавил Илья.
– А после – в кафейню, – не растерялся Виталик.
На том они и договорились и даже обменялись телефонами в знак примирения.
– Я вам тоже должен, – перевел извиняющий взгляд с молчащей Тани на лыбящегося Челку байкер. Ему было неловко не только за то, что он ворвался к чужую квартиру к чужим людям, ударил ребят, но и увидел хозяйку квартиры в неглиже. Вот если бы его Надежду кто-то так потревожил, он бы наглеца придушил бы!
– Что ты должен, чувак? Свидание на крыше дома со скрипачом? – явно забавляясь, спросил Влад, у которого с романтикой отношения как-то не особо складывались. – Не, скрипка – не моя музыка. Вот если на крыше рок-концерт забабахал – тогда да, тогда бы круто вышло.
– Рок-концерт? – задумчиво почесал щетину Виталик и вдруг непонятно чему обрадовался. – Так без проблем. Только не на крыше. Могу вам с девушкой достать билеты на фест – ты, наверное, слышал, «Креш Бум». В ВИП-зону. У меня кореш хороший – один из оргов.
Карие глаза Челки загорелись, и не успела Таня и рта раскрыть, как он заорал:
– Отлично, мужик! Договорились! – и парень стал усиленно жать руку Виталика – мол, все, обещание есть обещание! – Когда билеты дашь? Фест уже сегодня!
– Корешу позвоню, скажет, как и где забрать, – отозвался мужчина, который, впрочем, и сам собирался поехать на фестиваль со своими верными соратниками и любимой Надеждой, с которой они состояли в одном байкерском клубе.
Видимо, так нужно было, чтобы Таня и Влад этим вечером очутились на фестивале. Ведь одно событие тянет за собою другое. Возможно, если бы их не было на следующий день в одном месте, эта история закончилась совсем по-другому.
Этой ночью я вновь плохо спала, потому что уже чисто физически скучала без Дэна, и сама себе напоминала наркомана, которому не дали дозы самого волшебного наркотика на свете. Настроения не было и, казалось, в груди вместо сердца бился страх – за него и наши отношения и, конечно же, за папу. Что он там делает? Не пострадал ли? Как происходит задержание? А не был ли на этом балу Дэн и не пострадал ли он?
От всех этих мыслей у меня кружилась голова и горела кожа на лице и ладонях, словно внутренний пожар разъедал меня изнутри.
Я даже хотела сбежать на этот дурацкий благотворительный бал и даже вытащила платье, но выглянула в окно, увидела машины, в которых, судя по словам брата, находилась едва ли не моя персональная охрана, и поняла, что мимо них пройти будет очень трудно. Я даже уже разработала хитрый план своего побега – туфли и платье можно было засунуть в рюкзак, и, дождавшись, когда мама уснет, я могла выскользнуть из квартиры, прихватив ключи от чердака. По чердаку добежать до первого подъезда, спуститься и спокойно выйти оттуда, миновав охрану. И хотя там люк тоже закрыт, можно позвонить знакомому парню, с которым мы в детстве капались в одной песочнице и играли в казаков-разбойников и прятки в одной компании, и попросить его открыть люк своим ключом. Я примерила платье – в нем меня пустят в такое пафосное местечко? И тут в комнату, постучавшись, вошла мама.
– Маша, – удивленно взглянула она на меня, застывшую посреди комнате, и вдруг улыбнулась. – Ты решила перед свадьбой померить наряды? Знаешь, я тут так закрутилась со всеми этими хлопотами, что теперь чувствую даже себя виноватой перед тобой.
– Что? – не поняла я. – Почему?
– Мало внимания тебе уделяла. У меня завтра свободное время будет, может быть, по магазинам пройдемся вместе? – говорила мама беззаботно, не зная того, во что были посвящены остальные члены нашей семьи. – Купим тебе что-нибудь.
И я вдруг поняла, что никуда не пойду и не оставлю ее одну. И что папа и брат, как и мама, заботятся обо мне, и не хотят, чтобы я сидела дома в эти дни не потому, что не доверяют мне или считают маленькой и глупой, а потому что беспокоятся за меня. Они хотят меня защитить и делают для этого все возможное, а я хочу нарушить всех их планы и побежать на этот бал, потому что мне нужен Дэн. В тот момент мне показалось, что Смерч тоже не хотел бы видеть меня на этом ставшим опасным балу.
Если я хочу найти Дениса, мне следует быть более разумной.
Чтобы отвлечься от невеселых мыслей, я пошла в гостиную, прихватив с собой альбомные листки и Федькин планшет, на котором я открыла сайты с оригами и, старательно изучив видеоурок, приступила к созданию бумажной фигурки.
– Кого ты хочешь сделать? – с любопытством смотрела мама, оторвавшись от интересного английского детектива, снятого по книгам Агаты Кристи.
– Павлина хотела, – отозвалась я, усердно сминая бумагу и время от времени глядя на экран планшета. – Но он слишком сложный, поэтому ящерицу.
Я долго корпела над оригами, сминала один за другим листы, злилась, ругалась, но все же не отступалась от затеи – сделать ящерицу из бумаги. В конце концов, это у меня получилось, и на моей ладони сидело нечто, отдаленно напоминающее ящерки, хотя, честно говоря, она больше походила на головастика с четырьмя короткими лапками. Я поднесла ладонь с оригами к губам и осторожно подула на мордочку.
«Эй, хвостатая, передавай привет своей сестрице на шее у Дэна», – важно заявили головастики, чуть оживая.
А я принялась делать вторую ящерицу с не меньшим усердием. Поначалу дело давалось трудно, но потом я даже вошла во вкус. Мне кажется, я поняла, почему Дэн любит оригами – это нехитрое занятие заставляет концентрироваться на бумаге, а на не своих мыслях. А мыслей у меня было много. Я много думала о том, как много выпало на долю Дениса, и о том, что он не сломался, а стал сильнее, и меня восхищало в нем это наиболее сильно. Нет, конечно же, как и любая другая девушка моих лет, ценила в Смерче и внешность, и обаяние, и уверенность, и, честно признаюсь, то, что он ездил на классном мотоцикле и не имел проблем с деньгами. Да, это было привлекательно и модно, но… Но я поняла, что это было только лишь верхушкой айсберга в океане человеческих отношений, имя которому любовь. Все остальное – все те девяносто процентов, что скрываются под водой, я разглядела позднее, постепенно, шаг за шагом, все ближе узнавая Дениса. То, что было скрыто от посторонних глаз – сила, в первую очередь, конечно же, духовная, выносливость, благородство, доброта, как это ни странно, потому как только добрый человек может не озлобиться на весь свет после испытаний, а продолжать жить, помогая другим и работая над собой.
Именно поэтому я полюбила Дениса. Будь он прекрасным внешне, но уродливым внутри, наверное, ничего бы и не вышло. Не было бы этого странного внутреннего притяжения и необъяснимого волнения, которое перерастало в такое же необъяснимое спокойствие, стоило ему коснуться меня.
Интересно, а за что его полюбила Инна? А сам он – за что полюбил ее? О его бывшей девушке думать мне не хотелось, потому что тут же я начинала задаваться вполне логичным вопросом – а вдруг она до сих пор так сильно важна ему? А вдруг я по сравнению с ней… никто? А вдруг… Эти «а вдруг» были подобны вилам, которыми тыкали в душу, и я осознанно старалась не погрязнуть в таких мыслях.
Почему-то то, что я узнала о Смерче, заставило меня задумать о себе самой. А какой я человек? Что бы я делала на его месте? Как отреагировала? Эти вопросы повлекли за собой следующие – а есть ли у меня цель в жизни? Какие у меня мечты? Сдать английский, не парясь? Побывать на рок-концерте? Съездить за границу? Закончить универ? Устроиться на работу? Найти парня? А потом – выйти замуж, купить квартиру и копить на машину, или наоборот?
Как оказалось, цели в жизни у меня не было, так, что-то отдаленно-расплывчатое, и я вдруг поняла, что это и странно, и страшно – когда незачем жить.
У Дэна цель была. И он многое сделал ради ее достижения.
Спала я всего несколько часов, и мне совсем некстати приснился дурацкий сон, в котором было много-много страшного огня, и я убегала от него, петляя по незнакомым улочкам и переулкам, боясь, что вот-вот он настигнет меня. Глаза мои распахнулись тогда, когда пламя было уже совсем близко.
Папа приехал под утро, уставший как собака, но довольный и почти сразу завалился спать, после того как я радостно вокруг него попрыгала, а чуть позже я узнала, что все прошло отлично – фактически всех Пристанских задержали: почти всю верхушку группировки, включая самого Марта. Папа, кстати, не знал, что я в курсе всего, поэтому обо всем мне рассказывал Федька.
По его словам, операция чуть не провалилась. У Андрея в который раз сработало его поистине звериное чутье на опасность. Он решил отказаться от ВИП-кабинета, который, кстати говоря, предложил ему Даниил Юрьевич, и в котором не было выходов для отступления, и остался в одном из общих залов, рядом со своими людьми. Вместе с Мартом и его персональной охраной приехала и какая-то рыжеволосая девушка – совершенно обычная, без криминального прошлого и настоящего, видимо, его подруга. В то время, пока сидели вместе, они просто общались и молодой мужчина дважды довольно жестко поцеловал ее, перегнувшись через стол, что немало удивило сотрудников полиции, наблюдающих за происходящим. Они как-то и не подумали, что на такое мероприятие Андрей приедет с девушкой. Уже позднее, от человека в окружении Марта, который в самый последний момент согласился работать с правоохранительными органами и один из немногих избежал суда, они узнали, что рыжеволосая действительно – подруга грозного Андрея Марта, который впервые обратил внимание не на доступных и соблазнительных женщин легкого поведения, а к ним он, следует сказать, относился не очень по-джентльменски. К рыжеволосой он относился совершенно иначе, правда, его соратники этому не удивлялись – после некоторых поступков этого человека их подобным было уже не удивить.
Когда было принято решение о начале захвата и перед Мартом появились люди в масках и с оружием в руках, он все-таки умудрился сбежать. Его прикрыла собственная охрана, начавшая пальбу, но, к счастью, никто не пострадал, кроме двух сотрудников правопорядка, верного охранника Марта и самого Андрея – один из зарядов попал ему в бок и в руку. И именно поэтому ему не удалось убежать далеко. Кстати говоря, вместо того чтобы попытаться покинуть здание, он затаился в одном из туалетов и позвонил своему брату, предупредив того об опасности. Поэтому Никиту до сих пор так и не нашли, хотя, конечно, его искали с куда меньшим усердием, чем ближайших подельников его опасного брата – их обнаружили ночью в результате операции «Перехват». Правда, один из них – некто Радик, о котором я слышала по телевизору в новостях, покинул пределы города, но Федька уверенно сказал, что и его в скором времени найдут. А раненого Марта отправили не в камеру предварительного заключения, а в больницу, вместе с охраной – чтобы не сбежал, когда придет в себя – и если, конечно, придет.
Еще брат сказал, что рыжеволосая девушка, находящаяся с Андреем, от происходящего потеряла сознание, а когда очнулась и узнала, что Марта поймали, он сейчас находится в реанимобиле, то долго плакала навзрыд. Когда ошеломленные полицейские поинтересовались, зачем она связалась с Андреем Мартом, она резко замолчала и сказала, что это не их дело.
– Дура, короче, – подвел итог этому Федька. Он почему-то горячился, словно рыжая была его родственницей. – Вот нормальная вроде девчонка, красивая, с образованием, кстати, из адвокатской конторы, куда Март обращался, – но нет же! Обычные мужики ей не нужны – подавайте бандита-психа со смазливым лицом! Машка, это что, мода?
Я только плечами пожала. Откуда я знаю? Может, и мода. Некоторым современным девушкам нравятся порою странные типы. А может, она и правда что-то чувствовала к этому Андрею Марту. Любимых не выбирают – так же, как и родителей. Я имею в виду по-настоящему любимых людей. Мне даже стало немного жаль эту неведомую мне девушку.
Кстати, дед Дениса умудрился сделать так, что подозрения в «предательстве» не пали на него, и перед Андреем Мартом и прочими криминальными элементами города он остался чистым, аки младенец, и не просто чистым, а еще и якобы пострадавшим от действий ментов. А пальбу и прочее представил в самом выгодном свете перед своими перепуганными высокопоставленными гостями, и, как потом писали газеты, благотворительный бал «Ночь жизни» получился грандиозным, показывая самим своим существованием протест против всего антисоциального и античеловеческого в обществе. Гости бала были выставлены храбрейшими людьми, которые не покинули его даже несмотря на перестрелку – так хотели чего-нибудь кому-нибудь пожертвовать. Когда папа услышал это по телевизору, долго ухмылялся – по его словам выходило, что все эти «смелые люди» сразу же захотели сделать ноги, но им просто не позволили покинуть ресторанный комплекс, где все и происходило. А после их обработал дед Смерча.
– А брат этого Марта? Его тоже поймали? – кусая губы, спросила я у Федора, отчего-то все равно переживая за Никиту. Ну не хотела я, чтобы он оказался в тюрьме, даже если он подонок. У него вся жизнь была впереди – а он ведь умный и с амбициями, мог бы и карьеру построить и семью, а теперь все у него будет разрушено. И зачем Кларский только слушал своего братца? Зачем он помогал ему? Хотя… был ли у него выбор? И могу ли я судить этого человека, не зная, что ему пришлось пережить? Ведь я всегда любила не настоящего Ника, а его безупречную маску.
– А его брата – нет, – покачал головой Федор. – Ушел, козел. Рано смылся из ресторана. Почему – непонятно. Но ничего, не уйдет далеко. Зеленый еще. Вот если бы Март ушел – не нашли бы, а этого найдут.
«Свободу попугаям!» – пожалели Ника и головастики.
– А я не хочу.
– Чего-чего?
– Да ничего, – замолчала я, а внутри все как-то сжалось от жалости к Никите. Знаю, он бы не потерпел такого отношения к себе, он гордый и самостоятельный, но почему-то так жаль стало его загубленную судьбу. А если бы он родился в другой семье, каким бы он был? Может быть, все было по-другому. Зная, в каких делах замешан этот парень, я все равно не могла отделаться от чувства того, что он – не такой уж и плохой.
– Никки был с подружкой…
– С Князевой? – перебила я Федьку, невероятно удивившись. Она пошла с ним на бал?!
– Какой еще Князевой? – заинтересовался брат. – Ну-ка, опиши. Можно попытаться через нее пробить.
Я старательно описала.
– Не она, – покачал головой старший брат. – У той волосы были длиннее, судя по словам свидетелей. Как у тебя раньше.
Я тут же вспомнила про Нику, его сестру из Лесогорска, и еще больше во мне закрались подозрения – а сестра ли это была?
– Жаль, найти эту девчонку сложновато, хотя теоретически она могла бы вывести на Никки, – вздохнул брат. – Фото нет, на составление ее фоторобота нет времени, а работы навалом. Камеры-то все: и внутренние, и наружные оказались отключены. Небось Даниил Юрьевич подсуетился, слишком о своем внучке заботится, – неодобрительно покачал коротко стриженной головой Федька.
– О Дэне? – не сразу поняла я. От одного только воспоминания о Смерче сердце мое забилось сильнее.
– При чем тут твой Дэн, о другом, – отмахнулся Федька.
– А, о Гарри Поттере! – воскликнула я и тут же замолкла. С ним же Лида встречается. – А что он сделал?
– Да так, – не стал распространяться брат. – Тоже не чист на руку. Дед, естественно, не хочет, чтобы внучок пострадал.
– Зато Даниил Юрьевич помог с Мартом, – отозвалась я.
– Он помог не потому, что добрый и пушистый, а потому, что ему выгодно было. Да и второго своего внука – твоего Дениса он защищал, – сказал мне на это Федька. – Поэтому, видать, камеры отключить велел, чтобы тот не засветился.
– Да по нему видно, что он дядька расчетливый, – вспомнился мне Денисов родственник и то, как он закатывал глаза и хмыкал, когда нетрезвый Денни стал нести чушь и спрашивать у него про операцию. – Но он прикольный.
– А ты откуда знаешь? – с подозрением спросил брат.
– Виделись как-то, – честно призналась я. Пришлось в общих чертах рассказать ему о посещении клуба, упустив ту деталь, что мы с Дэном употребляли какой-либо алкоголь.
– А что теперь грозит Марту и его подельникам? – спросила я, подтянув колени к подбородку. Меня охватило странное чувство – я знала, что в безопасности, но все случившееся было для меня чем-то ирреальным, чуждым. Мне казалось, что я сплю. А когда проснусь и распахну ресницы, я вновь станут той самой Марией Бурундуковой, веселой и наивной, еще не сдавшей экзамены, любящей Кларского и не встретившей Смерча. Все будет по-старому. Я потрясла головой, и наваждение спало.