Боги Гринвича Воннегут Норб
— И я говорю тебе, Робби, забудь о снижении цены. Я не потяну закрыть чек.
Сай ответил по почте: «Ты, гребаный уортонский мужик. «Нью-Джерси» будет нашим крупнейшим клиентом».
«Спасибо, Сай. Я в курсе», — подумал Кьюсак.
— Что значит «не потяну закрыть чек»? — поинтересовался Робби.
— Платежные документы, налоги на недвижимость, юристы, твоя комиссия… Ну и, разумеется, ипотека. Всё вместе.
— Сколько ты должен?
— Три и один, — ответил Кьюсак.
Он набрал: «Документы «Федэксом» к утру. «Нью-Джерси» хочет их как можно скорее».
— Три и один, — отозвался Робби. — И как ты с этим живешь?
— Провернул хорошую сделку.
— Насколько хорошей должна быть сделка, если ты висишь на таком крюке?
— Только проценты и один платеж в год…
— Но при пяти процентах, — прервал его Робби, — ты платишь по крайней мере сто пятьдесят тысяч в год. И это тебя устраивает?
Второе письмо от Сая: «Охренительно отличная работа».
— Устраивает, если я получу премию, — ответил Кьюсак.
— Не представляю, как ты живешь под такой нагрузкой, — скептически заметил Робби.
— Держу голову пониже.
— Как страус, — ответил Робби. — «ЛиУэлл» в этом году заработает?
— Хватит промывать золото, — произнес Кьюсак, подводя черту. — Продавай квартиру.
Письмо от Виктора Ли: «Отличная работа, придурок».
Джимми написал в ответ: «Не растеряй их».
— Ну, надеюсь, ты получишь премию, — продолжил Робби. — Тебе она понадобится, потому что рынки — просто отстой.
— Я не снижу цену.
— У тебя стальные яйца.
— Думаешь, — выпалил Джимми, — «ЛиУэлл» лишит меня права выкупа квартиры?
Ему уже надоели возражения агента.
— Такое бывает.
— Я ежедневно общаюсь с клиентами.
— Ах, как цинично, — заметил Робби.
— Сейчас Саю меньше всего нужно потерять главу продаж.
Кьюсак немедленно пожалел о своих словах. Деньги еще не пришли, победные сорок миллионов пока существовали только в головах.
В эту самую минуту пришло третье письмо от Сая: «Сведи меня со своим тестем, и в этом месяце мы отпразднуем победу».
— Стальные яйца, — с явным восхищением повторил Робби. — Есть только один способ поднять цену твоей квартиры.
— Какой?
— Раскошелиться на новую ванную комнату. Что-нибудь исключительное, не пожалеть денег. В общем, сам понимаешь.
Символ BEG упал до 59,60.
— Это лучше, чем решение P против NP, — сказал Гик.
Он имел в виду знаменитую проблему из области компьютерных наук. В 1971 году Стивен Кук сформулировал задачу, которую не удалось решить до сих пор, невзирая на объявленную за правильный ответ премию в миллион долларов: «Если компьютер может быстро проверить расчет, может ли он так же быстро сделать его?»
Кьюсак только что рассказал Гику о сорока миллионах, не упоминая названия компании. Пусть и лучшие друзья, они по-прежнему оставались конкурентами и обсуждали деловые ситуации в общих чертах, не касаясь деталей. Конфиденциальность была единственным способом защитить дружбу, поэтому следующая реплика Гика вызывала удивление:
— Ты как раз вовремя.
— В каком смысле?
— Асимптотика предполагает неустойчивость второго порядка.
— Ты меня убиваешь, — сказал Кьюсак. — Переведи, пожалуйста.
— Опасность под каждым камнем. Слышал кое-какие новости про «Бентвинг».
— Что именно?
— Размер вашего участия, — ответил Гик. — Потенциальные проблемы с компанией.
— Что я могу сказать? Альтернативные источники энергии — будущее мира.
Кьюсак не мог обсуждать долю «ЛиУэлл» в акциях «Бентвинга».
— Джимми, мы с тобой давно дружим.
— С самого Уортона.
— Я бы использовал эту победу для увеличения рычага влияния на Лизера. Пора пощупать его способы хеджирования.
— Ты знаешь что-то, чего не знаю я? — спросил Кьюсак, чувствуя, как возрастает напряжение.
— Ничего открытого, — ответил Гик.
Он воспользовался словом, которое гарантированно прекращало дальнейшее обсуждение — «открытое».
— Сделай себе одолжение. Поразнюхивай в офисе. Держи ухо востро. Собирай всю информацию, пока не получишь полной картины.
— Спасибо за предупреждение.
И тут, с удивительной ясностью для парня, который плевался терминами вроде «диффузионных скачков» в повседневных разговорах, Гик одной фразой окончательно испортил Кьюсаку настроение:
— Только не вляпайся во что-нибудь.
После такой большой победы Виктор пригласил весь офис на «Ланч у Ли», заказанный в «Гринвич Пицца». Трейдерам просто положено устраивать шоу в честь успеха команды. Кофеин, холестерин, вкусная еда — жертвоприношение артерий, призванное отогнать тяжелое положение на рынках. И поскольку Доу за полугодие упал на восемь и четыре процента, сейчас было самое время побаловать себя.
Никто не нуждался в передышке больше Ли. Он ликовал, когда к середине мая активы выросли до 897 миллионов. Он кривился, когда они откатились до 800 миллионов, вернув «ЛиУэлл» к состоянию на начало года. Без потерь. И без прибыли. Отступление порождало хандру, которая, подобно раковым метастазам, распространялась от Виктора по всей компании. Он жаждал хороших новостей, любого намека на подъем рынков, на предстоящие хорошие времена.
В окружении пеперони и грибов, вдыхая воздух конференц-зала, наполненного славой и чесноком, Виктор почти ласково хвалил победу Кьюсака с «Нью-Джерси Шит Метал».
— Наш придурок хорошо поработал.
— Спасибо. Наверное, — ответил Кьюсак, заставив всех рассмеяться.
Все сотрудники «ЛиУэлл Кэпитал» собрались на «Ланч у Ли» и сейчас сплотились вокруг стола конференц-зала. Каждый тянул длинные нити сыра от бумажной тарелки до рта. Это действо было собранием племени, ритуальным праздником, только без травяных юбок и танцев живота. Учитывая кондиционеры, выставленные на девятнадцать градусов, все оставались в джемперах. Даже Сай оторвался от одинокого обеда за своим столом и присоединился к команде.
Аманда, насытившись свежей моцареллой и диетической «Кокой», предложила немыслимое. Не сразу. Она выбрала время и тщательно подготовила свою просьбу.
— Сай, это здорово. Мы поздравляем Джимми с его победой. Честно говоря, я мало что знаю о портфеле. Я просто отвечаю на звонки.
Она на мгновение остановилась, наслаждаясь всеобщим вниманием. Кокетливая и прекрасно знающая о том, как она выглядит — раскрасневшаяся, милая, благословленная стоваттной улыбкой. Пара человек хихикнула. Никто не вмешался. Кьюсак услышал бы пролетающую муху.
— И я говорю, — продолжила Аманда, — что «ЛиУэлл Кэпитал» никогда не терял деньги. Никогда. Я понимаю, рынки сейчас неустойчивые, но могу поклясться — в этом году мы заработаем. Хорошо заработаем, потому что управляем новыми деньгами. Поэтому, сэр, пожалуйста, можно мне немного тепла? Пожалуйста, сэр. Хотя бы двадцать градусов?
Мольба Аманды сопровождалась взглядом Оливера Твиста, наполовину в шутку, наполовину всерьез. В эту минуту она променяла бы пиццу на один лишний градус тепла. Временами Аманда жаловалась Никки в дамской комнате на холодные ноги и мурашки.
Никто не произнес ни слова. Развеселившиеся сотрудники «ЛиУэлл Кэпитал» с предвкушением глядели на своего босса. Сай Лизер всегда говорил дело. Его слова заставляли людей удваивать усилия. И до сих пор он всегда добивался успеха, учитывая безупречную доходность инвестиций хедж-фонда. В эту пятницу, тринадцатого, пятнадцать сотрудников молчаливо ожидали поддержки от своего бесстрашного лидера, который сделает все лучше.
Лизер оглядел толпу, понимая, что его люди ждут. Наконец он посмотрел на Аманду и произнес всего одно слово:
— Нет.
Сай направился к выходу, следом за ним шел Шэннон. Уходя, мужчины оставили за собой нервную тишину. Это «нет» разом испарило хорошее настроение Джимми. Праздник кончился слишком быстро.
Глава 21
Шэннон работал на одной передаче — на ворчании. Здоровяк нечасто демонстрировал щель между передними зубами — решетчатую улыбку, лишенную веселья. Он просто проверял комнаты, снова и снова, пока не начинал раздражать, и вмешивался в дела Кьюсака, как гибрид Чингисхана и оруэлловского Большого Брата.
— Джимми, когда вы уходите из офиса?
— Кто такой Гик и почему он так часто вам звонит?
— Мне нужен список ваших потенциальных клиентов.
— Зачем? — спросил глава отдела продаж, услышав последнее требование.
— Для проверки.
Этот ответ потряс Кьюсака до глубины души.
— Он распугает нам клиентов, — пожаловался Джимми Саю.
— Мне все равно, — небрежно ответил Лизер, едва не зевнув. Затем поднял трубку и произнес: — Никки, я готов убить за латте. И Джимми тоже не помешает.
— Да вы шутите, — выпалил Кьюсак, сомневаясь, правильно ли он расслышал. — Вам все равно?
— Да, — прохладно ответил Сай. — Ты когда-нибудь слышал выражение «брокер дня»?
— Брокер-новичок, который принимает входящие звонки. А какое это имеет…
— Послушай меня. Когда я работал в «Мерриле», секретарь переключил звонок от парня по имени Сал Ди Леонардо. Он хотел встретиться и пробежаться по своему портфелю. Пять миллионов туда, десять миллионов сюда…
— Я слушаю.
— Большой Сал был членом клана Гамбино, — пояснил Лизер. — «Меррил» сопоставил факты, и я отменил встречу. Ди Леонардо получил весточку.
— Вы никогда не встречались с ним?
— Нет, — подтвердил Лизер. — Спустя несколько лет Большой Сал стал государственным свидетелем. Сейчас он либо мертв, либо под программой защиты.
— Наши клиенты не вписываются в такой профиль.
— Не обманывай себя, — предупредил Лизер. — Мафиози всегда подкрадываются незаметно. И мне вовсе не хочется, чтобы в мой фонд просочилась толпа бандитов.
— Как скажете.
— Хорошо, потому что без Шэннона мы пропадем. Он человек-«энерджайзер», когда дело доходит до проверки анкетных данных или корпоративного шпионажа.
— Вроде карманного «Кролла», — раздраженно, хотя и спокойным тоном, заметил Кьюсак, имея в виду известную на Уолл-стрит компанию частного сыска.
— Забавно, что ты их упомянул. Шэннон работал на «Кролл».
— Как вы его нашли?
— Это он нас нашел.
— Удивительно, — заметил Кьюсак.
— Чем?
— Я думал, он давний друг.
— Он лоялен на сто процентов, — заявил Лизер.
— Откуда вы знаете?
— Помнишь мой критерий найма — люди, которые не могут проиграть?
— Никогда не забуду.
— Шэннон не может проиграть, — с абсолютной убежденностью сказал Лизер.
«У него тоже проблемы с ипотекой?»
— Почему? — спросил Кьюсак.
— «Кролл» вышиб его за сокрытие информации в биографии.
— Какой?
— У брата Шэннона пятьдесят восемь страниц судимостей, — объяснил Лизер. — Сейчас он коротает время в исправительной тюрьме «Флоренс» за непредумышленное убийство.
— И при чем тут Шэннон?
— Он не может устроиться на работу в безопасности. Стал бы «Кьюсак Кэпитал» нанимать человека с уголовными связями?
— Сейчас — нет, — ответил Джимми.
— Ты понял, о чем я, — заметил Лизер. — Уверен, собственная биография заставляет Шэннона работать еще лучше.
— Почему?
— Он — инсайдер.
— Здорово.
— Он знает образ мыслей преступников.
— И дружит со всеми на «Фейсбуке», — ответил Кьюсак, не в силах сдержать сарказм.
— Забудь о Шэнноне, — сказал Лизер, наполовину приказывая, наполовину прося. — Он наклонился вперед, взгляд карих глаз впился в Кьюсака. — И сосредоточься на том, чтобы свести меня с твоим тестем.
— Сай, просто дайте мне время.
— Ты уж постарайся.
Сегодня наступал последний полный день Рейчел в Париже, и у нее были дела. Мешковатый блейзер, длинная майка и свободные шорты — семь утра, а она уже одета. Туфли на толстой подошве и дьявольское очарование.
В первую очередь Рейчел позавтракает в скульптурном саду «Георга Пятого». Она предпочитала сад внутренним столовым отеля, на ее вкус там слишком много рококо. Потом — массаж у Пьера. И как только телу Бальзака достались такие одаренные руки? Потом она отправится в модные дома, начиная с «Живанши».
Мобильник зазвонил, когда Рейчел вышла из комнаты. Она узнала номер. Странно, что ее работодатель звонит в такое время. Обычно он дожидался второй половины дня.
— Удивительно слышать вас в такую рань, Кимосаби.
— Моя работа никогда не заканчивается. Как тебе «Георг Пятый»?
— Подавляет, — призналась Рейчел. — Но я могу привыкнуть.
— Наслаждайся последним днем. Мне нужно, чтобы ты вернулась в клинику отдохнувшей и в хорошем настроении.
— Я могла бы никогда не покидать Парижа.
— Держись меня, и Париж будет твоим.
— Как это, Кимосаби? — навострила уши Рейчел.
Через пять минут она все поняла: риски, возможности, преобладающие рыночные условия. Ей казалось странным, что люди могут зарабатывать деньги на росте или падении акций. Время не лезть на рожон и сосредоточиться на новой цели, некоем Конраде Барнсе из Бронксвилля. Рейчел все еще пыталась разобраться в новых интонациях Кимосаби, любопытном сочетании умелого проталкивания «товара» и необузданной ярости.
«Могу поклясться, он выкопал топор войны», — подумала она.
— Сай, вы не надумали насчет Гончаровой?
Сигги говорил о картине Натальи Гончаровой. Русская художница, родилась в 1881-м и умерла в 1962-м. Арт-дилер рассчитывал, что его самый крупный клиент оценит ее склонность к кубизму.
— Честно говоря, нет, — ответил Лизер. — Слишком много работы. Знаете, как это бывает.
— Прекрасно понимаю. Не хочу давить на вас.
— Ничего-ничего, — заверил Лизер. — Сколько мы уже пляшем вокруг этой темы?
— Два месяца. Но всё в порядке.
— Нет, уже пора решать.
— Все в порядке, — повторил Сигги.
Лизер прищурился, накручивая на палец прядь длинных черных волос. В голосе исландца звучали какие-то нотки. Отчаяние? Или возможность? Сай что-то засек, но не понимал, что именно.
— Ваш продавец возьмет три миллиона?
— Наследники стоят на четырех.
— Наследники? О чем вы?
— Я уже сказал лишнее.
— Мне вы можете сказать, — настаивал Лизер; ему показалось, что арт-дилер нервничает.
— Глава семьи был моим хорошим другом. Он переворачивается в гробу, глядя, как наследники разделяют его коллекцию.
— Это всего лишь бизнес.
— Это наследие человеческой жизни, — возразил Сигги, — которое не ценят его дети. Они хотят сбросить Гончарову. От этого мне становится тошно.
— Почему же они не возьмут три? — спросил Лизер, не обращая внимания на тошноту Сигги.
— Потому что картиной интересуется еще кое-кто.
Сигги откинулся на спинку стула. Он подождал, пока влажный океанский бриз Рейкьявика не задует в открытые окна, поднимая пыль в крошечном офисе его галереи. А потом забросил удочку с наживкой на крупную рыбу.
— Кое-кто может предложить четыре миллиона, а то и больше, — зевнул Сигги, его голос чуть дрогнул. — Может, даже пять.
— А если я через пять минут переведу вам четыре миллиона? — спросил Сай.
— Тогда Гончарова ваша.
— Думаете, я смогу перепродать ее другому покупателю?
— С вероятностью восемьдесят процентов, — ответил Сигги, изучая свои ногти.
— Люблю быстрые деньги.
— Эта картина идеально подходит к коллекции того парня.
— Я возьму ее, — сказал Лизер, — при одном условии.
Энтузиазм Сигги пошел на спад, плечи опустились, небрежная маска исчезла. Всегда есть какой-то подвох.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу опцион с правом продажи. У вас есть год, чтобы перепродать Гончарову с прибылью для меня. В противном случае вы выкупаете картину обратно за четыре миллиона.
— И зачем это мне?
— Комиссионные. Сначала, когда вы продадите картину мне, а потом — когда перепродадите другому покупателю.
Арт-дилер надолго замер. Молчание в телефонной трубке становилось темнее и мрачнее исландских ночей.
— Сигги, вы здесь?
— Я думаю.
— Ничего страшного, если вы не решитесь на такой вариант, — заметил Лизер, помахивая приманкой. — Опцион на четыре миллиона — куча денег для кого угодно.
— Я все еще думаю.
— Забавная штука. Когда дело доходит до денег, в центре внимания оказывается всё.
— Хорошо, Сай. Мы договорились.
Олавюр вскочил на ноги, едва его троюродный брат повесил трубку. Он обежал стол арт-дилера и хлопнул его по спине:
— Сигги, это было красиво. Тебе нужно выступать на сцене. Да ладно сцена, почему бы тебе не пойти работать к нам в «Хафнарбанки»?
— Мило с твоей стороны, брат… Видишь ту картинку?
Сигги указал на причудливый рисунок, изображавший зеленую коленопреклоненную фигуру. Толстый живот выпячен, поза вызывающая, агрессивная; локти сбоку, тонкие ручки спрятаны за жирной спиной. У фигуры отсутствовала голова. Только шлейф серого дыма выше шеи.
— Вижу.
— Вот так я сейчас себя чувствую — обезглавленным.
— Да ты смеешься! У нас превосходный план.
— У тебя, — поправил Олавюра Сигги. — Думаешь, катарец заплатит за Гончарову пять миллионов?
— Мы уже договорились.
— Надеюсь, ты прав. У меня нет четырех миллионов долларов.
— Брат, забудь. Катарцы надежны, как скала. А ты великолепен.
— Да я ничего не делал, — ответил Сигги, немного успокоившись от похвал брата. — Сделку структурировал Сай.
— Это свойство финансистов, — сказал Олавюр. — Мы всегда говорим людям, что им делать. Даже за едой.
— За едой? При чем тут еда?
— Сайрус Лизер только что рассказал нам, как запихать свои яйца себе же в глотку.
Глава 22
— Нам нужно поговорить.
— Я ненавижу это выражение, — зарычал Лизер на Сигги. — Неужели вы не можете сказать: «Я бы хотел обсудить с вами одну идею»? Или спросить, есть ли у меня пара минут? Или придумать что-нибудь еще, только не эту чертову фразу?
Холодная, резкая и совершенно невразумительная отповедь пробила Сигги навылет.
— Простите, я вас не понял.
— Любимая фраза моей жены, когда возникают какие-нибудь проблемы. «Нам нужно поговорить».
— Бьянка когда-нибудь переводила вам пять миллионов долларов? — поинтересовался Сигги.
— Гончарова?
Лизер уже отлично понял, куда ведет разговор.
Читать бесплатно другие книги:
