Боги Гринвича Воннегут Норб

Глава 39

— Мы давно не виделись, — сказал Кьюсак своему тестю.

— Слишком давно, Джеймс. Именно так говорит наш энергичный дуэт.

Морщинистый лоб Калеба делал его похожим на человека с оцинкованными убеждениями и единственным, его, выбором.

— Энн и Эми? — спросил Джимми, имея в виду мать и дочь.

— Они самые.

При росте в сто семьдесят пять сантиметров Фелпс не казался ни высоким, ни низким. Вьющиеся волосы все еще пытались определиться, черные они или седые. И выражение лица — ни дружелюбное, ни враждебное, но определенно решительное.

— Я рад, что вы пришли, — сказал Кьюсак, когда группа заревела «Это требует денег», припев из песни Джорджа Харрисона.

— Сомневаюсь, — начал Калеб. — Я знаю, ты все еще сердишься на меня за декабрь. У меня было девять месяцев на раздумья. Девять месяцев, чтобы обсудить с дочкой наш разговор. И кое-что мне следовало сделать по-другому.

— Пустяки.

Кьюсак сам не знал, правду ли он говорит. Но его реплика способствовала примирению; один из тех уроков, которые забивают в голову с самого детства.

— Я покупаю подразделение публичной компании. Один раз поскользнуться, и Комиссия по ценным бумагам растянет меня на решетке раньше, чем мне исполнится шестьдесят четыре. Особенно потому, что в январе я выставляю свою кандидатуру.

Фелпс, глядя Кьюсаку в глаза, с трудом подбирал слова. Он извинялся нечасто, если вообще когда-либо это делал.

— Зачем вы подключили юристов? Хватило бы простого телефонного звонка.

— Джеймс, я прислушивался к стрелкам и допустил ошибку — не послушал своей интуиции. Я могу объяснить, но не оправдать, юристов только одним — мне нельзя допускать публичных промахов. Ни одного.

— Все мы допускаем ошибки, — ответил Кьюсак. — Не проходило и минуты, чтобы я не пожалел о потере ваших денег.

— Невозвратные издержки, — заявил Калеб и потянулся пожать руку Кьюсаку. — Я рад, что ты приземлился на ноги. Теперь пришел мой черед заслужить твое доверие.

По мнению Фелпса, Берлинская стена просто исчезла; подходящий конец семейной вражды. Но Джимми рухнувшие кирпичи дались нелегко. Он был по шею завален тайнами и обломками.

— Вы, должно быть, Калеб Фелпс.

Голос перекрыл шум МСИ как раз тогда, когда внутрисемейные мирные переговоры подошли к концу.

— Да.

— Сай Лизер. Много слышал о вас.

Он глотнул скотча из стакана в левой руке и протянул правую для рукопожатия.

— О, вы герой дня, — ответил Фелпс, превращаясь в политика.

— Слышал, вы собираетесь выставить свою кандидатуру на пост губернатора Массачусетса.

— Это не слишком большой секрет, — признал Калеб.

Лизер бросил на Кьюсака хитрый взгляд и сказал:

— Хочу сказать вам, Калеб, мне повезло, что ваш зять играет в моей команде.

Кьюсак криво улыбнулся, не зная, как реагировать; его босс мог прыгнуть почище тарантула.

— Моей дочери с ним повезло.

— Вы заключили интересную сделку с «Хартфордом», — сказал Лизер. — Думаю, мы могли бы заняться кое-каким совместным бизнесом.

— Мы считаем, это подразделение идеально подходит для нашей деятельности.

— Насколько я слышал, — продолжал Лизер, — вы владеете прибрежной частью Бостона.

— Нам принадлежит кое-какая недвижимость в районе Аквариума Новой Англии.

— С удовольствием побывал бы на экскурсии.

— Давайте что-нибудь придумаем, — предложил Калеб. — Середина следующего месяца?

— Договорились. Чем раньше, тем лучше.

«Дерьмо».

— Эй, Сай, Калеб, вон Грэм Даркин, — сказал Кьюсак. — Я хочу вас познакомить.

Пятнадцать минут спустя Сайрус Лизер, Грэм Даркин и Калеб Фелпс уже стали лучшими друзьями. При взгляде на них казалось: вечеринка закончена, а все происходящее в атриуме не имеет значения. Сай хотел организовать совместный бизнес с Калебом. Калеб хотел обработать Грэма, чтобы тот поддержал его губернаторскую кампанию из своего штата. А Грэм хотел побольше узнать об МСИ от Лизера.

— Нам бы пригодился кто-то вроде вас в попечительском совете, — сказал ему Лизер.

— Вы порадовали Сая, — сказала Кьюсаку Никки.

Их отнесло в сторону; один из обычных для таких вечеринок случайных разговоров. Никки, однако, внимательно следила, не потребуется ли что-нибудь боссу. В течение последнего часа ему в основном требовался скотч.

— Знаете, Калеб, — сказал миллиардер, — вам может быть полезен мой шурин.

— Почему?

— Он президент Массачусетской полицейской ассоциации.

— Похоже, это хорошая возможность для выступлений, — сказал Лизер Фелпсу, подключаясь к теме. — Я бы с удовольствием организовал ужин в Бостоне.

— Это очень любезно, — ответил Калеб, с каждой минутой все сильнее и сильнее превращаясь в политика.

— Правда, есть одна деталь, — сказал Грэм. — Я знаю шурина. Его внимание могут привлечь только два слова.

— Какие? — заинтересовался Калеб.

— «Семейные ценности».

— Если вы, парни, знаете моего зятя, — заявил Калеб, — вы наверняка в курсе, что я твердо стою на позициях этики и порядочности.

Все трое повернулись к Никки и Джимми, стоявшим поодаль. Почти в тот же момент к группе присоединилась Эми, которая с облегчением обнаружила среди этого моря черных смокингов и безликих незнакомцев двухзвездочный значок мужа.

— Как дела, милая? — спросил Калеб, обнимая дочь. Мягко, с отеческой любовью похлопав ее по животу, он добавил: — Вот это я и называю семейными ценностями.

— Я что-то пропустила? — поинтересовалась Эми, целуя мужа.

— Мы тебя потеряли, — ответил Джимми.

Лизер, сверкая глазами и потягивая скотч, наблюдал за ними. Его веселило маленькое воссоединение отца, дочери и порнозвезды. Сейчас он у власти, окружен сотнями почитателей. Его план работает. Скоро Калеб Фелпс возьмется за дело и решит все проблемы с чертовым хеджированием. Теперь это только вопрос времени.

Сай даже не представлял, что следующие тридцать минут пошатнут его влияние на Кьюсака. Помощь придет от Бьянки, и за ее счет. Его жена, несмотря на все потраченное время и усилия ради чествования Сая богатыми и знаменитыми, по-прежнему придерживалась совета Дороти Паркер: «Если хотите узнать, что Господь думает о деньгах, посмотрите на тех, кому он даровал деньги».

Глава 40

После представления ведущего Сай ухватился за микрофон, как изголодавшийся любовник. Папарацци и три, а то и четыре сотни представителей сливок светского общества кричали и подбадривали его. Лизер наслаждался минутой, дожидаясь, пока аплодисменты не начнут стихать. Своего рода терпение павлина на выставке.

«В эту минуту кажется, что Лизер способен ходить по воде», — накорябал в своем блокноте один из журналистов.

Никто не следил за Саем внимательнее Бьянки, автора бестселлеров, матери и ураганной силы организатора празднества. Она хлопала мужу среди толпы богачей и знаменитостей, окруженная выставкой мод от «Армани» до «Нарцисо Родригеса».

Сай был в центре внимания, но все знали — этот вечер создан Бьянкой. Она делала всю тяжелую работу, возилась с бумагами, выворачивала карманы. По правде говоря, миссис Сайрус Лизер уже не очень понимала, почему она так хлопотала.

Вчерашним вечером Сай издевался над женой. «Думаешь, мир жаждет романа, — глумился он, — из-под пера никчемной плагиаторши, которая не публиковалась уже шестнадцать лет?»

У Бьянки на глазах выступили слезы. Она думала о двойняшках, задаваясь вопросом, как их защитить. Одна из приятельниц по пилатесу заметила слезы и протянула Бьянке платочек:

— Девочка, я так тобой горжусь.

— Спасибо, милая.

Бьянка смотрела на свой мартини, пока ее муж наслаждался пятнадцатью минутами славы.[43] Лизер превозносил МСИ и богов Гринвича, называя людей из публики, которые пожертвовали шесть знаков во имя хорошего вкуса. Он говорил о проблемах рушащихся рынков, и временами его речь напоминала то митинг болельщиков Хеджистана, то призыв к действию.

— Да, нам сейчас нелегко. Рынки больны. И некоторые винят в этом нас. Хедж-фонды — причина появления кризиса сомнительной ипотеки, говорят они. Вы порождаете проблемные активы, говорят они.

На слух Кьюсака, Лизер звучал как воскресный телевизионный евангелист с двадцатью подключенными звонками и оператором, готовым принимать новые. Огонь и сера. Полное дерьмо.

— Они говорят о нашей жадности. Они винят нас за падение «Биэр Стернс» и «Леман Бразерс». Вы виноваты в финансовых проблемах нашей страны, говорят они.

Бьянка изобразила улыбку.

— Что ж, я здесь, и скажу вам, — ревел Лизер, — это хедж-фонды делают финансовые рынки эффективнее. Это хедж-фонды обуздывают жадность и заставляют компании больше работать. Мы — сторожевые псы Америки. Мы — те, кто настаивает на качестве. И именно благодаря нам процветает наша страна.

Толпа вопила, призывая Сая продолжать. Люди тискали свои коктейли и кивали головами в знак согласия. Они ничего не знали о том, зарабатывает «ЛиУэлл Кэпитал» деньги или нет. Только несколько партнеров видели числа, но даже их знание ограничивалось одной строчкой в отчете, который приходил по почте в конце квартала.

— Конечно, мы зарабатываем пару баксов, — признал Лизер, — но хедж-фонды с лихвой компенсируют эти деньги обществу. И сегодня я призываю каждого человека в этом зале присоединиться ко мне в пожертвованиях МСИ.

Здание сотрясли громовые аплодисменты. Даже Бьянка повеселела. Но из всего сказанного Лизером сегодня вечером важным было только одно. Начало казалось сентиментальной благодарностью мужа жене.

— Все вы знаете, что за каждым успешным мужчиной стоит хорошая женщина.

Бьянка навострила уши и даже немного опешила. На секунду она представила себе, что у них все будет хорошо. Жены оборачивались и кивали ей. Мужья поднимали большие пальцы.

— Сегодня мы здесь, — продолжал Сай, — благодаря геркулесовым усилиям моей жены. И я хочу ею похвастаться.

Он сделал паузу и глотнул скотча. Бьянка покраснела.

— Нынче год выборов. — Сай поднял стакан в сторону жены. — Все мы знаем о неприятностях Джо Байдена в Сиракузах. И не забудьте Тедди Кеннеди[44] в Гарварде. Он взял два года после того маленького эпизода на экзамене по испанскому.

Толпа затихла. Все задавались вопросом, куда же гнет Лизер. И только Бьянка покачала головой. Она знала. Она точно знала, чего ожидать, и в эту секунду с радостью обменяла бы платье от «Хайди Вайзель» на черепаший панцирь.

— Многие из вас знают, что моя жена любит Дороти Паркер. Может, даже слишком для человека, который не закончил колледж. Хотя, на мой взгляд, это было заимствование, а не кража.

Сай, достигший вершины славы, глотнул виски. Публика, недоуменно следящая за ним, давилась своими напитками. Бьянка протянула мартини проходящему официанту и прикрыла глаза, моля мужа остановиться.

— Можно говорить о Байдене и Кеннеди, о том, как они вернулись, — продолжал Лизер в нарастающем ритме. — Но эти парни ничем не лучше моей жены, написавшей десять бестселлеров. И сегодня я рад сообщить, что Бьянке осталось два экзамена до получения степени в Нью-Йоркском университете.

Кьюсак подтолкнул Эми. Та подтолкнула Калеба. Все трое начали хлопать после слова «университет», полагая это единственным способом спасти достоинство автора бестселлеров, выгнанного за плагиат. Публика, признательная за подсказку, присоединилась к ним.

Когда аплодисменты затихли, Лизер сказал:

— Милая, это для тебя.

Он достал очки-половинки и прочитал из Дороти Паркер:

— Бьянка, сегодня вечером мы все глядим на тебя, — громыхнул Сай с подиума и, подняв стакан, провозгласил: — Давайте поприветствуем мою жену.

Сай захлопал, публика последовала его примеру. Но на этот раз аплодисменты были приглушенными, скорее растерянными, чем ликующими. Люди в ужасе переглядывались друг с другом.

— Вот и говори после этого о бестактности, — шепнула Эми мужу.

Бьянка слабо улыбнулась светским львам и репортерам. Но Эми заметила, что у нее текут слезы, и поспешила к раненой женщине со всей скоростью, которую позволяла шестимесячная беременность. Она обняла Бьянку и использовала Яза как таран всю дорогу до дамской комнаты.

Пару минут спустя Сай подошел к Виктору Ли и Грэму Даркину. Калеб тоже стоял рядом, но он говорил с журналистом из «Нью-Йорк пост». Кьюсак присоединился к ним как раз вовремя, чтобы успеть увидеть крушение поезда, везущего его самого перспективного клиента.

Грэм: «Сай, это не мое дело. Но с Бьянкой все в порядке?»

Сай: «Конечно. А почему вы спрашиваете?»

Грэм: «Вы ее унизили».

Сай: «Я похвалил ее мужество и выдержку».

Грэм: «Вы намекнули, что ее выгнали из университета за плагиат».

Сай: «Да вы смеетесь».

Виктор подошел ближе и прошептал Лизеру на ухо: «Может, Никки стоит посмотреть, как там Бьянка?»

Вмешательство Ли было именно тем, что требовалось Даркину. Пользуясь грохочущим ритмом музыки как прикрытием, миллиардер отвел Кьюсака в сторонку.

— Я должен отменить нашу встречу.

— Что-то случилось?

— У вашего босса, Джимми, нет чувства такта.

Кьюсаку срочно требовалось подобрать какие-то слова. Что угодно, только бы спасти завтрашнюю презентацию. Крупнейший клиент ускользал. Когда Сай узнает об этом, он придет в ярость.

— Даже умнейшие люди из нашей отрасли иногда упускают какие-то нюансы, — ответил Джимми, тщательно подбирая слова. — Они слишком погружены в рынки. Вдобавок сегодня у Сая большой день. Но именно сосредоточенность на бизнесе делает людей успешными финансовыми менеджерами.

— Ваш босс не сможет сосредоточиться, — возразил Грэм, — пока не утрясет все проблемы с женой. Даже не сомневайтесь.

— Я был бы рад показать вам нашу контору, торговую площадку, наш офис в Гринвиче…

— Не утруждайтесь. — Даркин повернулся пожать Калебу руку и бросил через плечо: — Только позаботьтесь, чтобы я получил контакты вашего тестя.

— Я все пришлю вам, Грэм.

— А я позабочусь, чтобы мы обсудили семейные ценности с вашим шурином, — добавил Калеб.

— Не хотите с нами поужинать? — спросил Джимми, надеясь выгадать хоть немного времени с Даркином.

— Нет. Я ухожу, — ответил миллиардер. — Передайте Эми мои извинения.

— Вызвать вам такси?

— Я справлюсь, — ответил Даркин.

Он повернулся и вышел из атриума МСИ.

Калеб повернулся к Кьюсаку:

— Даже не знаю, как благодарить тебя за этот вечер, особенно после декабря. Это знакомство — лучшее событие моей кампании. Ужин с меня, как только вернется Эми. Нам надо кое-что наверстать.

Дождь стих примерно тогда же, когда и празднества в МСИ. Свежий воздух бодрил. Он вдыхал новую жизнь в грязь Манхэттена; прекрасная передышка после вынужденного душа в конце каждого дня. Прохладный, чистый, свежий — отличный вечер, чтобы прокатиться в машине с парнем за семьдесят.

Рейчел придерживала руль правой рукой, а левой поправляла свои каштановые волосы. Она давила на газ — сто двадцать, сто сорок, сто шестьдесят, сама немного удивляясь ускорению машины на мосту Джорджа Вашингтона. Взглянула на Конрада и рассмеялась, белоснежные зубы сверкнули в свете огней моста.

Конрад выглядел, будто вот-вот умрет. Лицо пепельно-белое, пальцы стискивают приборную панель. Он превратился в комок нервов, весь одеревенел от манеры вождения Рейчел. Его «Мерседес» — кожаная обивка и полная комплектация — напоминал крылатую ракету на тяжелом трейлере.

— Остановись, — потребовал он.

— Что случилось, любимый? — спросила она, постепенно замедляя ход на середине моста.

— Не останавливайся здесь, — закричал Конрад, пролетающие мимо машины сигналили им. — Я хочу за руль.

— Да паажалуйста, — протянула она, делая вид, будто каждый день водит такие мощные машины.

— Ты ужасно водишь, — заявил Конрад, слишком напуганный, чтобы подбирать слова, и лишенный привычной поддержки жены. — Мне нужно домой.

— Бронксвилль может подождать, а у меня кое-что есть, — ответила она и подмигнула ему, не глядя на дорогу.

Машина пронеслась в десяти сантиметрах от бампера какого-то «Сааба». Рейчел пробежала правой рукой по волосам.

— Ты не можешь держать руки на руле? — еле выговорил Барнс.

— Может, ты и прав, — ответила Рейчел, стягивая каштановый парик; швырнула его в сторону Гудзона и встряхнула своими светлыми волосами.

— Все бы отдал за штрафной талон, — пробормотал он.

— Что-что?

— Ничего. Куда мы едем? — спросил Барнс.

— К Мидоулэндз.

— Зачем?

— Чтобы ты мог проверить мою прыть.

Конрад любил Мардж. Он проклинал себя за ошибку, большое приключение, которое из флирта превращалось в безумие. Барнс не подозревал, что через сорок пять минут Рейчел пережжет ему все предохранители.

Глава 41

Никки вошла в кабинет Лизера и положила ему на стол пакет, пришедший с утренней почтой. Края конверта загнулись примерно на полтора сантиметра. Содержимое не было тяжелым. Или большим. Просто неправильной формы. Внутри явно не бумаги.

Кьюсак, сидящий перед боссом, только обрадовался появлению Никки. Лизер с самого утра был абсолютно не в духе. Он мельком глянул на пакет и загрохотал:

— Что значит «Даркин отменил встречу»?

— Он сообщил мне об этом вчера вечером, — ответил Джимми, сохраняя внешнее спокойствие, хотя внутри он кипел.

— Из-за Бьянки?

«Подлизываться. Выжидать момента. Добыть видео».

— Грэм все еще хочет встретиться, — как можно убедительнее сказал Джимми. — Ему срочно понадобилось вернуться в Провиденс.

Лизер расслабился. Буря прошла мимо.

— Твой тесть сыграл по-крупному.

— Еще бы.

— Калеб что-то говорил о Бьянке?

— Только что она была расстроена, — ответил Кьюсак.

— Но он не винит меня?

— Нет.

— Она слишком много пьет. Слишком много, и уже шестнадцать лет. Вчерашний вечер — просто еще один пример.

— Бьянка выглядела трезвой, — отозвался Кьюсак.

— Знаешь, Джимми, моей жене недостаточно программы в двенадцать шагов. Ей нужно минимум двадцать четыре. А теперь иди и включи в мое расписание встречу с твоим тестем.

Когда Кьюсак вышел, Лизер осмотрел пакет, лежащий на столе. Он пришел из «Хафнарбанки», со штампами «лично» и «конфиденциально». В поле для обратного адреса стояло имя «Олавюр Вигвуссон».

— Ну, Олахер, — злорадно сказал Лизер, открывая конверт. — Рад, что ты понимаешь, когда надо сдаваться.

Вернувшись в свой кабинет, Кьюсак погрузился в работу с времяжоркой, известной как «Майкрософт Аутлук». Он ответил на несколько писем, но большинство просто удалял. Джимми не стал звонить Калебу, который весь день был на встречах. Вместо этого он стал размышлять над видеозаписью и обдумывать риски тестя.

«Будет ли Сай угрожать Калебу?»

Через десять минут самобичевания Кьюсак позвонил своему агенту по недвижимости с традиционным вопросом:

— Кто-нибудь интересовался квартирой?

— Смеешься? Она висит уже три месяца.

— Я не могу снизить цену.

— Сомневаюсь, что это поможет, — ответил Робби.

— Спасибо за поддержку, улыба.

Затем Джимми набрал Сидни, свою бывшую ассистентку в «Голдман Сакс» и «Кьюсак Кэпитал».

— Как дела?

— По-всякому, — ответила она тоном, который ясно намекал: «Лучше не спрашивай».

— Что случилось?

— Жан Бертран носится, стиснув зубы, как упрямый мул.

— Ты уже говоришь почти как он, — заметил Кьюсак.

— Не одно, так другое, — призналась она. — «Сидни, мне нужно это. Сидни, мне нужно то». А когда у него закрыта дверь, он всегда, понимаешь, всегда кричит на эту женщину. «Иди на хер, дорогая».

— Он и с тобой так разговаривает?

— Нет. Я у него «дорогуша».

— Хочешь, я его побью? — пошутил Кьюсак, пытаясь ее развеселить.

— Не звони ему, — очень серьезно предупредила она. — Он сорвется на мне.

— С чего бы?

— Он просто съехал на почве секретности.

— Мало ли что случается.

— Жан Бертран обвиняет меня во всем.

— Я не хотел подсовывать тебе свинью, — ответил Кьюсак, ерзая в кресле. — Он потерял каких-то клиентов?

— Я ни о чем не знаю. Этот человек — брехло мирового класса. Он врет буквально обо всем.

— Такие люди знают, как выкарабкаться, — философски заметил Джимми. — Значит, у тебя есть работа, пока мы не разберемся, что там дальше.

— Мне пора, — неожиданно деловым голосом ответила она.

— Могу угостить тебя ланчем?

— Лучше вытащи меня отсюда.

— Можно мне войти?

В дверях кабинета Джимми стояла Бьянка Лизер. На ней были белые вельветовые брюки, синяя оксфордская рубашка и потрепанная кепка «Янкис». Сегодня она выглядела как-то по-другому, хотя Кьюсак не смог бы объяснить почему.

— Как ваши дела? — спросил Джимми, спеша обойти стол, чтобы поздороваться.

Он жестом пригласил Бьянку присесть и подтащил другой гостевой стул поближе.

— У вас очаровательная жена.

— Спасибо, — ответил Кьюсак. — Эми сказала, вы очень славно поговорили.

— Просто удивительно, чего удается достичь в дамской комнате.

— Я понимаю, вчерашний вечер оказался нелегким, — сказал Джимми, — но что бы ни случилось в колледже, это было давным-давно.

— Я забыла одну сноску, — печально заявила Бьянка.