Блики, силуэты, тени Вавикин Виталий

История пятая. Вокзал

Хэнк не был хорошим человеком. Знал, что не был, помнил. Помнил многое, очень многое, но о том, как оказался в окруженном лесами городе, забыл. Сначала он подумал, что все это сон. Но для сна мир был слишком реальным. Черная дорога уходит далеко вперед. Под ногами хрустит щебень. Где-то высоко мечутся рваные тучи. Падают редкие капли дождя. Хэнк чувствовал их на своем лице. Чувствовал холод летней ночи, головную боль, раздражение, усталость…

Вокзал на окраине города. Маленький, старый, убогий. Разбитые окна заколочены фанерой, кассир спит в своей каморке. Скамейки для ожидающих железные, жесткие. Хэнк сел, закрыл глаза. Далекий стрекот цикад, шорох мышей. Собаки не лают. Машины не гудят…

Утро. Холодное, серое. Сон отступает. Подняться на ноги. Кассира нет. Каморка закрыта. Выйти на улицу. Вокруг хвойные деревья. Мертвый город где-то там, за ними.

— Жуткое место, правда? — спрашивает девушка.

Обернуться. Незнакомка закуривает. Струя белого дыма вылетает из ее рта, разбивается о лицо Хэнка.

— Спроси меня, — просит она.

— Спросить о чем?

— Где мы?

— И где?

— Понятия не имею! — на ее губах улыбка.

Теперь познакомиться, обменяться парой ненужных фраз.

— Странно, правда? — говорит девушка, назвавшаяся Кортни. — Ни машин, не людей. Только деревья, ветер да птицы… И еще эти чертовы цикады! Ты слышал ночью цикад? Ненавижу их. Иногда мне кажется, что они сводят меня с ума… — а потом еще что-то о мертвом городе. Одноэтажные дома гниют, разваливаются. Заборов нет. Лес подступает к постройкам, забирает то, что принадлежит природе по праву.

Хэнк не поверил. Долго бродил по городу. Добрался до заброшенной фермы, где колосилось неестественно желтое пшеничное поле, за которым никто не ухаживал. И больше ничего.

Дом Кортни. Хэнк не хотел покидать вокзал, но Кортни сказала, что автобус приходит раз в неделю.

— Откуда ты знаешь? — насторожился Хэнк.

— Просто не успела забыть. — В ее глазах появилась грусть.

Она отвернулась, прикурила сигарету. Хэнк увидел, что у нее дрожат руки.

— Как ты оказалась здесь? — спросил он.

— Это важно?

— Возможно.

— Я так не думаю, — на лице Кортни появилась фальшивая улыбка. Она подалась вперед, близоруко заглядывая Хэнку в глаза. — Ты не голоден?

— Я не знаю.

— А я знаю, — Кортни протянула ему руку и повела в свой дом.

Стены из белого кирпича, массивная дверь. Внутри пыльно. Железная печь у единственного окна. Стол, четыре стула. Кровать одна. Старый сундук наполнен консервами.

— Знаю, что не «Хилтон», — вздыхает Кортни. — Но это единственное кирпичное здание в городе, если не считать вокзал. — Она показывает на консервы. — Все просроченное, но я ела и еще жива.

Вечер. Стрекот цикад. Выйти на улицу, собрать дров. Поужинать.

— На ночь не останешься? — спрашивает Кортни.

— Нет.

Теперь вернуться на вокзал.

— Подожди! — кричит Кортни. — Вдвоем веселее…

Ночь холодная, неспокойная. Цикады стихают, начинается дождь…

Хэнк проснулся. Тело затекло, болело.

Оглядеться. Кортни спит. Дождь барабанит по железной крыше. В каморке кассира горит свет. Подняться на ноги. Свет погас. Хэнк замер. Здесь есть кто-то еще? Страх. Любопытство. Подойти к окнам каморки кассира.

— Кто здесь? — тишина. — Я видел свет.

— С кем ты разговариваешь? — сонно спрашивает Кортни. Вздрогнуть, выругаться сквозь зубы. — Ты чего?

— Испугался.

— Пошли спать. Одной холодно.

— В каморке кто-то есть. — Теперь взять у Кортни зажигалку, заглянуть в окно кассира.

— Может быть, тебе приснилось?

Промолчать. Стоять, прижавшись лицом к стеклу кассы, вглядываясь в темноту. Желто-синее пламя зажигалки дрожит, рождает чудные тени.

— Ну что, спать? — торопит Кортни.

— Подожди. — Хэнк просунул в окошко кассы руку, пытаясь открыть жалюзи.

— Там темно, — издевается Кортни.

— Знаю.

— И не боишься? Вдруг кто-то сидит там и смотрит на твою руку?

Зажигалка в руке Хэнка нагрелась, обожгла пальцы. Он выругался. За окнами сверкнула молния. Хэнк вздрогнул. Темнота, тишина. Ехидный смех Кортни. Обернуться. Никого. Он один у каморки кассира. Кортни спит на жестких скамейках. Но Кортни здесь, за его спиной. Хэнк слышит ее дыхание, голос. Сердце сжимается. Волосы встают дыбом. Снова сверкает молния. Свет заливает на мгновение все вокруг.

Хэнк обернулся. Никого. Раскат грома. Тишина. Кортни смеется. Нет, не Кортни. Смеется нечто, что сейчас стоит за спиной Хэнка. Настоящая Кортни спит на жестких железных скамейках. Новая вспышка молнии. Хэнк замер, увидев на скамейках рядом с Кортни себя.

Он очнулся лишь утром на единственной улице мертвого города. Одежда была мокрой. По небу метались черные тучи. Там, где был вокзал, за деревьями, в небо поднимается белый дым.

— Что происходит, черт возьми? — заворчал Хэнк, остановился, отчаянно заставляя себя не вспоминать минувшую ночь. Теперь успокоиться, вернуться на вокзал.

Пожар сожрал часть крыши. Внутри никого.

Хэнк вышел на улицу.

Тропинка к дому Кортни. Где-то далеко звенит ее голос.

— С кем ты разговариваешь? — спрашивает Хэнк.

Кортни вздрагивает, оборачивается.

— Я думала, ты в доме, — бледнея, говорит она.

— Меня не было в твоем доме, — говорит Хэнк.

— Но… Но если ты здесь, то кто там?

— Сходи и посмотри.

— Сам посмотри.

— Я не могу.

— Почему?

— Потому что… — Хэнк пытается не вспоминать минувшую ночь, но… — Да ну к черту!

Он вошел в дом. Никого. Кортни рассмеялась.

— А ведь тебе почти удалось разыграть меня, Хэнк! — сказала она. — Почти удалось.

Ночью холодно, но если прижаться друг к другу под одеялом, то холод отступает.

— Знаешь, а если вдвоем, то не так и страшно, — шепчет Кортни Хэнку в ухо.

— Еще несколько дней.

— Если автобус придет.

— Бывает, не приходит?

— Бывает, — Кортни обнимает его, прижимается крепче.

Темнота льется из окна, сжирает цвета, предметы. Цикады стрекочут так сильно, что закладывает уши. Сон бродит где-то в пустых коридорах сознания. Хэнк слышит его шаги: монотонные, глухие. Или же не шаги? Кто-то стучит в железную дверь?

— Кортни? — зовет Хэнк. Без ответа. — Кортни, ты слышишь? — дыхание ровное, глубокое.

Затаиться, прислушаться. Минута тишины и новый стук.

Хэнк заставил себя подняться. Не открывать! Но рука уже тянется к задвижке. Все словно сон, где герой наблюдает за собой со стороны. Дверь открывается. Ночь. Стрекот цикад. На пороге стоит незнакомец. Нет. Хэнк знает его. Это и есть Хэнк. Хэнк в доме, Хэнк на улице. Но настоящий Хэнк только один.

Хэнк-самозванец входит в дом, ложится в кровать. Кортни обнимает его, бормочет что-то сквозь сон. Дверь закрывается. Теперь настоящий Хэнк на улице. Вокзал мертвого города ждет его. Больше идти некуда.

Шериф Гейбл Морт. Третий живой человек в мертвом городе. Хэнк надеется, что живой.

Они встретились утром на вокзале. Шериф был молод. С дурацкой улыбкой, смысла которой Хэнк не мог понять, он обвинял его в поджоге вокзала.

— А там что? — спросил он, подошел к обгоревшей каморке кассира, попробовал открыть дверь.

— Там никого нет, — сказал Хэнк.

Шериф кивнул, ударил в дверь ногой, замер.

— Что там? — спросил Хэнк. Шериф не ответил. — Все нормально? — Хэнк подошел к нему, заглянул в каморку. В нос ударил тошнотворный запах горелой плоти.

— Что скажешь теперь, Хэнк? — спросил шериф, разглядывая обгоревшие человеческие тела.

— Я просто жду автобус, чтобы уехать отсюда, — сказал Хэнк.

— Конечно, ждешь. Это же вокзал, — шериф Морт глуповато улыбнулся и начал зачитывать Хэнку его права.

— Я просто жду автобус, — снова сказал Хэнк.

Шериф усадил его на заднее сиденье. Ручек на дверях не было. Между водителем и пассажиром — решетка.

— Меня не было здесь вчера!

— Конечно, не было, — еще одна детская улыбка.

Шериф Морт включает зажигание. Машина не заводится.

— Это что такое? — он поворачивается к Хэнку. — Это ты сделал?

— Сделал что?

Шериф не отвечает, выходит из машины, открывает капот. Хэнк слышит проклятия, затем тишина. Шериф Морт курит, ходит вокруг машины.

— Чертов город! — бормочет он. — Чертов город…

Затем открывает дверку машины и говорит Хэнку, что они пойдут пешком.

Ночь. Лес. Сложенный из бревен дом охотников. Ноги болят. Наручники жмут.

— Может, снимешь их? — спрашивает Хэнк, когда шериф зажигает керосиновую лампу.

— Тебе мешает? — шериф снова по-детски улыбается.

Еды нет. Воды нет. В доме две комнаты. Два стола, стулья, несколько шкафов, две железные кровати с грязными матрацами в разных комнатах. Шериф молчит, сидит за столом напротив Хэнка и смотрит ему в глаза.

— Я никого не убивал, — говорит Хэнк. Шериф кивает. — И не поджигал вокзал.

— Верю.

— Тогда почему не снимешь наручники?

— Потому что у меня есть три трупа и ни одной идеи, — дурацкая детская улыбка.

— Может, их убили где-то в другом месте, а на вокзал принесли потом?

— Кто принес? Город ведь мертвый.

— Не совсем мертвый. Я видел там девушку, Кортни…

— Кортни? И откуда она там взялась?

— Не знаю.

— А ты как оказался там?

— Не знаю.

— Не знаешь? — шериф долго смотрел Хэнку в глаза, затем тихо выругался. — И ты еще спрашиваешь, почему я не снимаю с тебя наручники?

Хэнку приснился вокзал, каморка кассира и три обгоревших человеческих тела. Двое мужчин и женщина. Женщиной была Кортни. Одним из мужчин был шериф Морт, а вторым он сам — Хэнк.

Хэнк почувствовал, что задыхается, и проснулся. Он лежал на железной кровати. Один. Без наручников. В соседней комнате горел свет. Приглушенные голоса. Хэнк прислушался. Нет, не голоса. Кто-то сопит, стонет. Подняться на ноги, подойти к двери. Шериф Морт и Кортни на кровати. Без одежды. Кортни сверху. Железная кровать скрипит.

— Присоединишься? — неожиданно спрашивает Кортни, поворачиваясь к Хэнку. На щеках ее румянец, глаза блестят.

Спешно отшатнуться в темноту комнаты, закрыть дверь.

— Ты с кем разговариваешь? — услышал Хэнк голос шерифа.

— Ни с кем, — сказала Кортни.

Хэнк закрыл дверь, пытаясь отдышаться. Голова шла кругом. Перед глазами витали картинки женских ягодиц крупным планом.

Нет. Этого не может быть. Это все в голове. Только в голове.

Хэнк шагнул к своей кровати, замер, увидев незнакомца, с которым уже встречался ночью в доме Кортни. Тогда он сбежал. Сбежал и сейчас. Через окно.

Раннее утро. Мертвый город. Вокзал. Хэнк не хотел возвращаться сюда, но сейчас ему казалось, что этому месту плевать, чего он хочет, а чего нет. Оно вело его, сводило его с ума. Этот город. Эти деревья…

Хэнк вспомнил обгоревшие тела в каморке кассира. Нет, он не хотел проверять свой сон, не хотел снова смотреть на мертвецов. Не хотел, но ноги сами несли его вперед.

Свежесть уступает место запаху гари. Под ногами хрустит битое стекло. Сквозь обвалившуюся крышу видно утреннее молочное небо.

Хэнк заставил себя подойти к выбитой двери в каморку кассира и заглянуть внутрь. Желудок сжался. Огонь изуродовал два тела и пощадил третье. Его тело. Тело Хэнка. Мир закружился. Срочно выбраться отсюда. Куда угодно, только подальше от этого места, этого города.

Хэнк выбежал на улицу. Его вырвало. Голова шла кругом.

— Я спятил, просто спятил, — сказал себе Хэнк. — Все это в моей голове. Не на самом деле.

Теперь собраться. Дорога до дома Кортни занимает не больше пяти минут. Заросли расступаются. Подняться на крыльцо, постучать в дверь. Тишина.

Хэнк собрался с духом и постучал снова, более настойчиво. Кто-то проснулся — он слышал шаги в доме. Скрипнула задвижка. Дверь открылась.

— Кортни… — Хэнк замер, увидев на пороге своего двойника.

Бежать! Но куда? От самого себя? От своих страхов? Хэнк заставил себя шагнуть вперед. Его двойник отошел в сторону. Хэнк подошел к кровати. Входная дверь закрылась. Чужак ушел.

— Ты почему не спишь? — сонно спросила Кортни. Хэнк не ответил. — Слушай, — сказала она, снова пытаясь заснуть. — Либо говори, либо ложись спать. — Хэнк опять промолчал. — Мне холодно без тебя, — сказала Кортни, взяла его за руку и потянула к себе.

— Нет.

— Вредина! — Кортни повернулась к стене, засопела.

— Нам нужно уходить, — сказал Хэнк.

— Что? Куда?

— Не знаю. Там есть дорога, пойдем по ней.

— Не проще дождаться автобуса? — Кортни прислушивается, но ответа нет. Садится в кровати, щурится, разглядывая Хэнка. — Я тебя чем-то обидела?

— Нет.

— Но сегодня ночью…

— Меня не было здесь сегодня ночью.

— Что?

— Сегодня днем на вокзале нашли трех человек. Мертвых… — Хэнк попытался заглянуть ей в глаза, но она, казалось, была где-то далеко. — Кортни?

— Я никуда не пойду.

— Но…

— Мой автобус придет в пятницу, тогда я уеду. Ты можешь дождаться его со мной, а можешь уйти прямо сейчас, решать тебе.

Хэнк вернулся к вокзалу — другой дороги из мертвого города он не знал. Хмурое утро хранило отпечаток ночи. Воздух был чист и прохладен. Хэнк замер, прислушался — где-то далеко ревел старый мотор. Затем появились два желтых пятака фар. Автобус вынырнул из-за поворота. Хэнк не поверил глазам. Автобус подъехал к вокзалу, остановился. Открылась дверь. Невысокого роста мужчина спрыгнул на дорогу. Кто-то подал ему сумку.

Хэнк не верил. Даже когда забрался в автобус — не верил.

— Мне нужно уехать отсюда, — сказал он водителю, выгреб из карманов всю мелочь, что была. — Вот, этого хватит?

Водила прищурился, словно мог по объему монет определить сумму, кивнул.

— Странно, — сказал он, и на морщинистом лице появилась улыбка. — Обычно я не заезжаю сюда, но сегодня какому-то парню просто приспичило в это место… Так что считай, что тебе повезло.

Двери закрылись. Хэнк прошел в полупустой салон, сел у окна. Автобус вздрогнул, трогаясь с места, и, загудев, поехал прочь.

История шестая. Нелинейности

3042 год. Затянувшаяся война между перенаселенной Землей и колонизированным Марсом, борющимся за независимость. Военная экспедиция «Арес», организованная единым правительством Земли с целью установления на Луне защитного комплекса. Грузовой корабль «Альфа 46». Руководитель проекта командор Филип Риншо.

Все пошло не так с первых дней экспедиции. Сначала проблемы с финансированием, затем с выбором команды, и вот теперь, после высадки на Луну, обнаружение старого комплекса, о существовании которого никто не знал. Что это? Откуда это на обратной стороне?

— Я проанализировал останки строения, — сказал Вирджил Баддин — лейтенант и глава строительного отряда экспедиции. — Это выглядит невероятным, но… — он замолчал, бросая на командора Риншо косые взгляды.

— Что ты нашел, Вирджил?

— Это наша база. Я имею в виду найденные останки. Не знаю, как это возможно, но мы должны построить точно такой же комплекс.

— И сколько лет этим останкам?

— Пара тысяч, может, чуть больше.

— Как такое возможно?!

— Вот и я о том…

Потом были найдены останки ученых и солдат, живших на станции, которой не должно было быть на Луне.

— Удалось установить их личности? — спросил командор Риншо.

— Всех до одного, — сказала Рита Вейнбаум — глава медицинского отдела.

— Это мы, да? — спросил командор Риншо, потому что именно об этом шептались все на строительной площадке.

— Не понимаю, как такое возможно, — призналась Рита Вейнбаум.

А неделю спустя была найдена еще одна станция, только более древняя, которая по своему составу и структуре говорила о том, что принадлежит колониальному Марсу.

— Но этому комплексу более трех тысяч лет! — не смог сдержаться Вирджил Баддин. — Тогда Марс не был заселен, откуда здесь эта колония?

Но не прошло и пары дней, как обнаружился еще один комплекс. Строению было не больше пары веков. Рита Вейнбаум сказала, что анализы найденных тел показали наличие землян и жителей колониального Марса. Такой же смешанной оказалась и архитектура комплекса. Сохранились также книги и документы.

— Если верить датам, проставленным там, то этот комплекс будет построен лишь двести лет спустя. И технологии… Нами еще не сделаны эти открытия.

— Ты думаешь, это будущее? — спросил командор Риншо.

— Я говорю лишь то, что вижу.

— Но это будущее.

— Да.

— Значит, через двести лет война закончится?

— Да.

— И мы не уничтожим друг друга?

— Нет.

— Это хорошо.

Командор Риншо связался с правительством Земли. Его спросили, почему он еще не установил ракетный комплекс.

— Нет смысла бомбить Марс, — произнес он и долго рассказывал о своих находках. — Война закончится. Мы не должны уничтожать колонии на Марсе.

Его отстранили и прислали замену.

Командор Руфь Кора встретилась с Риншо и попросила его поговорить со своими солдатами, чтобы они подчинились и начали строительство.

— Я не могу, — сказал Риншо. — Мы видели будущее. Мы знаем будущее.