Пробуждение страсти Филлипс Карли
— Почему? Потому что ты родила меня?
— Да. — Мать поджала губы. — Кровные узы имеют большое значение. Твой бунт ни к чему хорошему не приведет, в долгосрочной перспективе ты просто проиграешь. Этот коп из провинциального городка — тебе не пара.
— Прекрати! — Николь повысила голос и затопала ногами, как ребенок, однако тут же взяла себя в руки. — Это не бунт, мама. Это моя жизнь. Ты находишься в моем доме, поэтому не смей оскорблять меня. Ты не имеешь права плохо отзываться о хороших людях и месте, где они живут. Что ты знаешь о нем? Что ты знаешь о городе и полицейском, к которому относишься с таким пренебрежением? Имей в виду, я люблю его.
— О, Николь! — В голосе матери слышались жалость и тревога. — Я уже говорила тебе, что нельзя строить жизнь на любви. Любовь не обеспечит тебе благополучия, к которому ты привыкла. И что это будет за жизнь? Возвращайся домой и сделай то, что мы от тебя требуем.
Николь покачала головой:
— Нет, мама. Я хочу тебе кое-что сказать и прошу выслушать меня внимательно. Услышь меня наконец! Я строю здесь новую жизнь, понимаешь? У меня появились новые друзья, которые любят меня, а не мои связи и деньги. Завтра я открываю пекарню вместе с женщиной, которой восхищаюсь. Мне нужно вставать в четыре часа утра, чтобы успеть приготовить пирожные и выпечку для клиентов. Если наши кровные узы что-то значат для тебя, если жизнь твоей дочери хоть немного важна для тебя, приезжай завтра на открытие и посмотри, чего я уже успела добиться.
Множество трудноопределимых эмоций отразилось на лице ее матери. И тут Мэрианн вдруг положила руку на плечо Николь, чем немало удивила дочь.
— Твоя сестра больна. Она никогда не сможет вылечиться и стать такой дочерью, которая нужна нам. Но ты еще можешь поддержать репутацию семьи. Подумай об этом, — тихо сказала мать.
Николь отпрянула от нее.
— Я уже все решила, мама. Я знаю, что мне надо от жизни. Если хочешь понять меня, приезжай завтра и посмотри, что мне удалось сделать.
— Ты разочаровала меня, — пробормотала мать. — Теперь я вижу, что напрасно проделала весь этот путь.
Николь покачала головой и со вздохом закрыла глаза. Мать так и не услышала ее. Так и не поняла. Ее отчаянная попытка достучаться до матери потерпела неудачу. Но ведь долг каждой матери любить и лелеять своих детей, не так ли? Однако Мэрианн Фарнсворт такой матерью не являлась.
Открыв глаза, Николь увидела, что комната пуста, и ничуть не удивилась. Мать ушла, даже не попрощавшись с ней. У них были разные взгляды на то, что такое кровные узы.
Николь вытерла влажные глаза. Она знала, что Сэм находился в соседней комнате. Он не бросился к ней на помощь. Без сомнения, он был в шоке и невольно сравнивал нравы, царившие в ее семье и в его собственной. Должно быть, Сэм спрашивает себя: «Что я делаю рядом с женщиной, выросшей в гнезде стервятников?» Наверняка он решит как можно скорее порвать с ней. И она, Николь, не будет его за это винить.
После всех этих передряг ей хотелось побыть одной.
Глава 17
Сэм думал, что отец Николь был бездушным ублюдком, но жена, как оказалось, перещеголяла его. Затаив дыхание, Сэм слушал разговор за стеной; и он был шокирован тем, что кто-то может относиться к собственному ребенку как к пешке в игре. Даже удивительно, что Николь, выросшая в такой семье, была хорошим и добрым человеком. Это было просто чудо!
Она выдержала напор матери и заявила, что любит его. Она вела себя очень мужественно. Ему вдруг стало стыдно за себя. Сам он трусил в отношениях с ней.
Сэм поднялся с кресла, жалея, что оставил Николь наедине с матерью, которая, по его мнению, была настоящей стервой. Войдя в гостиную, он остановился. Его поразил несчастный вид Николь. Она утирала слезы. Чуть помедлив, он шагнул вперед.
— Николь, с тобой все в порядке?
— Я прекрасно себя чувствую, — поспешно ответила она.
Он вгляделся в ее голубые глаза и обнял ее.
— Нет, не притворяйся.
К его удивлению, она высвободилась из его объятий.
— Не надо, Сэм.
Он пристально взглянул на нее.
— Что «не надо»? Помогать тебе? Быть с тобой?
Выражение ее лица стало бесстрастным.
— Не заставляй меня думать, что я могу на тебя положиться.
Сэм пришел в замешательство.
— Но я здесь именно для того, чтобы помогать тебе. Я хочу быть рядом с тобой.
— Зачем?
Он сделал глубокий вдох и, собравшись с духом, проговорил:.
— Ты хочешь знать, почему я хочу быть всегда рядом с тобой? Хорошо, я отвечу. Потому что я люблю тебя.
Глаза ее широко раскрылись, в них блеснул лучик надежды, но тут же погас. Она намеренно заглушала свои эмоции.
— Нет, ты просто меня жалеешь. — Николь обхватила себя за плечи.
— Ты не права, я…
— Права! Ты слышал мой разговор с матерью, и тебе стало жаль меня. Иначе с чего бы это человек, который не хочет серьезных отношений и не верит в любовь, стал делать такие признания?
Ее голос дрогнул, и сердце Сэма болезненно сжалось. Николь неверно истолковала его слова. А ведь он хотел доказать ей, что она могла рассчитывать на него…
— Я не верил в любовь, потому что был идиотом. Я не мог выбраться за пределы своего прошлого и не видел, что рядом со мной находится удивительная женщина. Но теперь-то я вижу это.
Сэм понимал, что мать деморализовала Николь и та не могла поверить ему. Но он готов был сделать все возможное — только бы Николь прониклась к нему доверием.
Она отвернулась и тихо сказала:
— Мне завтра рано вставать.
— Я забегу домой, возьму кое-какие вещи и тут же вернусь. Мы должны ночевать под одной крышей.
Она избегала смотреть на него.
— Мне необходимо побыть одной.
Он покачал головой:
— Николь…
— Сэм, прошу тебя, уходи. У меня был трудный разговор с матерью. Не заставляй меня спорить с тобой. Я ужасно устала.
— Хорошо. — Он уважал ее решение. — Но когда я уйду, включи сигнализацию.
— Включу, — пообещала она.
— Я отвезу тебя завтра утром в пекарню.
Не оборачиваясь, она покачала головой:
— Не нужно. Зачем тебе вставать до рассвета? Я сама доеду.
Сэм тяжко вздохнул. Нет уж! Если Николь думала, что может легко от него избавиться, она плохо его знала.
— Я буду ждать тебя в машине в четыре часа утра. С термосом кофе. До скорого!
Теперь он точно знал, что любит ее. И это все меняло.
Даже проснувшись, Николь действовала точно во сне. Она приняла душ и оделась для торжественного открытия пекарни. И она не чувствовала волнения, которое, казалось бы, должна была бы испытывать сегодня. Николь злилась на свою мать и на Сэма, обвиняя их в том, что они так утомили ее накануне. У нее до сих пор болела голова.
Сэм вообще-то был хорошим парнем, он пытался придать ей уверенности в себе и действовал тем способом, который казался ему наилучшим. Но она не верила, что он вдруг проникся к ней любовью именно в тот момент, когда увидел уродливые стороны ее жизни в семье.
Сэм зашел за ней около четырех утра. И выглядел он неважно. Небритый, с покрасневшими глазами, Сэм двигался медленно — как сомнамбула. Но несмотря на свой внешний вид, он все еще казался привлекательным, и Николь было трудно держаться от него на расстоянии. Она ушла в себя, стараясь подавить влечение. Она не была готова обнажить свое сердце для того, чтобы люди кромсали его.
В машине они долго хранили молчание, которое изредка прерывалось короткими вопросами и ответами.
— Как спалось? — спросил Сэм.
— Хорошо, — солгала Николь. Она всю ночь проворочалась с боку на бок в своей одинокой постели.
— В самом деле? А я вообще не спал. Не спал всю неделю. Я ведь уже привык, что ты лежишь рядом. И ужасно скучал по тебе.
Николь ничего не ответила, и Сэм понял, что она не желала говорить на эту тему. Остаток пути они молчали.
Он остановился перед входом в магазин при пекарне. В окнах не было света, а это означало, что Николь опередила Лулу и могла приступить к уборке и дезинфекции, прежде чем взяться за выпечку.
Сэм повернулся к ней и с улыбкой проговорил:
— Я работаю сегодня, но обязательно приеду, чтобы посмотреть, сколько клиентов столпилось в очереди в твой магазин.
— Можешь не приезжать. Я все равно буду очень занята и не смогу пообщаться с тобой.
Сэм испытующе посмотрел на нее.
— Я уже сказал, что обязательно приеду.
Николь взяла с сиденья свою сумочку.
— Спасибо, что подвез.
Открыв дверцу, она вышла из машины. Сэм тронулся с места только после того, как убедился, что Николь благополучно вошла в магазин. Оказавшись внутри, она закрыла лицо ладонями и застонала. Что же ей делать с ним? Слава богу, что у нее не было времени думать над этим вопросом. Ей нужно было готовиться к открытию пекарни.
Николь не знала, чего ждать от сегодняшнего дня, но, основываясь на пробных продажах, надеялась на успех. И он превзошел все ее ожидания. Как и предсказывал Сэм, перед магазином образовалась длинная очередь.
У взрослых особой популярностью пользовались булочки с клюквой и фундуком, а у детей — шоколадные пирожные. Кексы с корицей и сливочным сыром тоже шли на ура. Люди заказывали Лулу пироги на выходные — ведь многие собирались в эти дни выехать на пикники. К концу рабочего дня у Николь страшно болели ноги, но она находилась в приподнятом настроении.
Сэм, верный своему слову, три раза заезжал в пекарню в течение дня, морально поддерживал Николь и покупал у нее кондитерские изделия. Он не мешал ей работать, не отвлекал от дел, но она чувствовала на себе его теплый взгляд и знала, что он гордился ею.
Его слова «я люблю тебя» до сих пор звучали у нее в ушах. Были ли они правдивы? Могла ли она доверять ему — особенно после того, как он сказал ей, что не верит в любовь?
Отец Тайлера отказался сотрудничать со следствием. Он настаивал на своей невиновности и всю вину возлагал на бухгалтера. И только после того как Пол Фарнсворт заявил, что не поддерживает его, Роберт Стентон сломался и признался в преступлении.
Тайлер смирился, что его отец — преступник, но он знал, что его мать вряд ли когда-нибудь простит мужа. Она уже подала на развод и встречалась со своим адвокатом. Эта женщина никому не давала второго шанса.
Прежде чем вернуться в Серендипити и поговорить с Мейси, Тайлер решил кое-что сделать, чтобы доказать ей серьезность своих намерений. Он был уверен, что его старания окупятся сторицей.
Каждый день в течение целой недели Сэм посылал ромашки в магазин при пекарне. Букет из ромашек украшал кассу в торговом зале. А на подоконнике шеренгой выстроились вазы.
— Это любовь, — заявила тетя Лулу. Открыв входную дверь, она убрала табличку «Закрыто».
— Вы говорите обо мне? Или, может быть, о Сэме? — спросила Николь.
Тетушка Лулу усмехнулась:
— Я говорю про вас обоих.
— По-вашему, одной лишь любви достаточно для крепких отношений? — задала Николь давно мучивший ее вопрос.
— Ох, дорогая, конечно же достаточно. — Лулу указала на стул. — Присядь-ка.
Николь не стала спорить и опустилась на стул. Тетя Лулу села рядом.
— Я потеряла свою первую любовь, прежде чем мы успели пожениться. У него был рак. О, если бы можно было вернуть прошлое!
Эта женщина, которая всегда казалась Николь сильной, выглядела сейчас хрупкой и беззащитной. Николь потянулась к ней через столик.
— Мне очень жаль… Я не знала об этом.
Лулу пожала плечами:
— Это было давно. Я уже ничего не могу изменить, но советую тебе не терять ни дня.
В этот момент раздался стук в дверь.
— Кто бы это мог быть? — в недоумением пробормотала Николь.
Тетя Лулу подошла к застекленной двери.
— На вид это очень респектабельный господин. Я его раньше никогда не видела.
Николь насторожилась и, быстро поднявшись, направилась к двери.
— Папа!
— Это твой отец? — удивилась тетя Лулу. — Красивый мужчина.
— Да, он хорош собой, — согласилась Николь. — Нужно узнать, что привело его сюда.
Она открыла дверь и впустила отца.
— Теперь ты нанес мне неожиданный визит, — сказала Николь. — Что-то случилось?
— У меня новости, — заявил Пол.
— Понятно. Но сначала я хочу познакомить тебя с моим партнером по бизнесу. Ее зовут Лулу Донован. Тетушка Лулу, это мой отец Пол Фарнсворт.
Они пожали друг другу руки. Тетя Лулу была женщиной наблюдательной и сразу поняла, что отец Николь явился по очень важной причине.
— Пойду проверю работу уборщиков, которых мы недавно наняли, — сказала она, решив оставить отца и дочь наедине для важного разговора.
Прежде чем заговорить, Пол внимательно осмотрел помещение, в котором находился. Ничто не укрылось от его зоркого глаза.
— Очень хорошо, — сказал он, к удивлению Николь.
— Спасибо. Это, наверное, мама сказала тебе, где меня можно найти?
— Твоя мать рассказала мне о визите сюда. Она была… огорчена тем, что Роберта арестовали и судьба нашего бизнеса оказалась под угрозой. Ты же знаешь, как она расстраивается, когда дела идут плохо или ее планы срываются.
— Да, в таких случаях мама всегда пытается манипулировать людьми, чтобы поправить свои дела.
— Это правда, — согласился отец.
— Ты и сам несколько раз делал то же самое, — заметила Николь.
На губах отца появилась кривая усмешка.
— Но со мной этот фокус больше не пройдет, — предупредила Николь. — Я не уеду отсюда. Моя жизнь связана теперь с этим местом и…
— Я приехал сюда не для того, чтобы уговаривать тебя вернуться.
— В таком случае… Зачем же ты приехал?
— Слова твоего бойфренда не давали мне покоя.
— Сэм мне не бойфренд.
Пол рассмеялся, что редко с ним случалось. Да и выглядел он сейчас как-то странно…
Николь с удивлением посмотрела на отца.
— Что смешного? — спросила она.
Пол снял пиджак и повесил его на спинку стула.
— Что бы ты ни говорила, этот человек заботится о тебе. Никогда не забуду, как он стал обвинять меня в равнодушии к собственной дочери. — Пол уселся на стул, который недавно освободила тетя Лулу. — Кто-то должен был сказать мне об этом.
Слова отца привели Николь в замешательство. А он между тем продолжал:
— Наши отношения с твоей матерью нельзя было назвать нежными. Именно поэтому я не знал, как вести себя, когда у нас появились дети. У меня родились две девочки, и у одной из них было к тому же психическое расстройство. Мэрианн была плохой матерью.
Николь охватило волнение, но она попыталась взять себя в руки.
— Мама сказала, что я разочаровала ее.
— Прости нас обоих, Ник. Я понимаю, мои извинения уже ничего не изменят, но теперь ты по крайней мере знаешь, что я сожалею… Увы, я недостаточно любил тебя. Приехал же я, чтобы рассказать последние новости. Роберт попросил меня поддержать его и помочь ему выбраться из этой передряги, но я отказался.
— Он обманул твое доверие, отец, он предал тебя, использовал ваш общий бизнес для отмывания денег. Я не удивлена, что ты не желаешь помогать ему.
— Нет, нельзя сказать, что я поступаю абсолютно честно. Если бы Роберту удалось вытащить наш бизнес из кризиса и при этом не попасться, я бы закрыл глаза на его махинации. — На щеках отца выступил яркий румянец. — Но как он посмел угрожать тебе?! Роберт вышел за границы допустимого, и я ему этого никогда не прощу. Пусть даже мне придется начинать все с нуля, но я все равно хочу, чтобы Роберт заплатил за свои преступления.
Николь заморгала, стараясь сдержать слезы. Отец ясно давал понять, что она дорога ему.
— Неужели я что-то значу для тебя? — вырвалось у нее. В этот момент она была похожа на жалкую маленькую девочку, добивающуюся слов любви от взрослых.
Отец как-то неловко положил руку ей на плечо.
— Ты очень много значишь для меня, Николь. Ты и Виктория.
О, как же она жаждала услышать эти слова! И вот наконец они прозвучали. Николь утерла слезы тыльной стороной ладони.
— А теперь я хочу обратиться к тебе с просьбой. Ты должна кое-что сделать для меня, — сказал отец, делая вид, что не замечает ее слез.
— Что именно?
— Найди себе мужчину, который был бы достоин тебя. Нежного и заботливого. Такого, который не походил бы на меня. — Губы отца снова скривились в горестной усмешке, и он добавил: — А походил на твоего детектива.
Николь покраснела. Пол же, не дожидаясь ответа, поднялся со стула, надел пиджак и направился к двери. Взявшись за ручку, обернулся.
— И вот что, Николь…
— Да, папа?
Он откашлялся и проговорил:
— Ты проделала огромную работу. Желаю успеха твоему бизнесу.
Николь снова заморгала, боясь расплакаться. Отец преподнес ей сегодня столько сюрпризов!
— Спасибо, — пробормотала она ему вслед.
В следующее мгновение дверь за отцом закрылась.
Мейси жила в квартире малоэтажного дома поблизости от семейного ресторана Донованов. Ей нравилось, что ее жилище находилось недалеко от работы. Соседями Мейси были ее ровесники, а также семейные пары среднего возраста и пожилые люди. И Мейси дружила со всеми. Сегодня был тот день, когда она обычно навещала свою соседку Монику Тамм, недавно овдовевшую.
Накануне Мейси купила в пекарне Николь и тети Лулу сладкие булочки, которые любила Моника. Она собиралась попить чаю и поболтать с соседкой. Ей было легко общаться с людьми всех возрастов.
Мейси и Моника жили на первом этаже, а окна их кухонь выходили на автостоянку, окруженную цветочными клумбами и деревьями. Кроме того, здесь находился небольшой живописный пруд.
Взяв булочки, лежавшие в фирменном пакете с инициалами владелиц пекарни, Мейси постучала в дверь соседки, и вскоре Моника открыла ей.
Они уселись за кухонный стол и стали пить ароматный чай с ромашкой. Как обычно, обсудив городские сплетни, соседки заговорили о покойном муже Моники.
Мейси было трудно представить, что она испытывала бы, если бы потеряла любимого человека. Но Монике-то было уже около пятидесяти, и она не пыталась найти себе нового мужа. Да и тетя Лулу навсегда осталась верной первой любви и компенсировала отсутствие семейной жизни работой. Впрочем, Мейси, подозревавшая, что тетя чувствовала себя одинокой, желала ей найти друга, однако Лулу предпочитала оставаться в одиночестве.
Мейси не понимала тетушку. Ей самой очень хотелось создать семью, найти себе мужа. Ведь ее друзья и подруги медленно, но верно обретали свои вторые половинки. Конечно, Мейси уже положила глаз на Тайлера, но она понимала, что еще слишком плохо знала этого человека, чтобы прикипеть к нему душой. Хотя то, что ей было известно о нем, очень ей нравилось. И она невольно ревновала Тайлера к Николь, его бывшей невесте.
— Боже мой, да ты, похоже, совсем меня не слышишь! — воскликнула Моника, заметив отсутствующий взгляд собеседницы.
Мейси вздрогнула и покраснела.
— О, простите, я просто…
— Ничего страшного, — улыбнулась Моника. — Тебе, наверное, скучно слушать о том, как Чарлз ухаживал за мной.
Мейси улыбнулась:
— Вовсе нет. Мне нравится слушать ваши воспоминания. Честное слово!
— Я ценю, что ты тратишь на меня время. Может быть, я могу что-то сделать для тебя?
Мейси покачала головой:
— Нет-нет… Хотя… я могу рассказать вам немного о парне, с которым познакомилась. Мне казалось, у нас что-то получится, но он уехал. С тех пор прошло много времени, и теперь я думаю, что ему было наплевать на меня.
Мейси вспомнила встречу с Тайлером в доме Николь и свое смущение. Она тогда ужасно обиделась из-за того, что он первым делом заехал к своей бывшей невесте.
— Ну, если он отказался от тебя, то многое потерял, — заявила Моника, похлопав соседку по руке. — О-о!.. Ты ждешь курьера с доставкой какого-то заказа? — Она устремила взгляд в окно, за которым располагалась автостоянка.
— Нет. С чего вы взяли?
— По тропинке к нашему дому поднимается человек с большим свертком. Похоже, он несет картину.
Мейси поднялась и подошла к окну. Выглянув на улицу, ахнула.
— Что такое? — спросила Моника, подходя к ней.
— Все хорошо… Это он, — пролепетала Мейси.
— Ты должна выйти к нему, — посоветовала Моника.
Мейси повернулась и крепко обняла соседку.
— Спасибо за понимание.
Она выбежала в коридор в тот момент, когда Тайлер уже собрался позвонить в ее дверь.
— Ты ко мне? — спросила Мейси с замиранием сердца.
Он повернулся и устремил на нее взгляд своих зеленых глаз.
— Привет, Мейси.
— Привет. Что ты здесь делаешь?
Тайлер молча поставил сверток у стены. Как всегда аккуратно причесанный, он был чисто выбрит, и на нем была голубая футболка с короткими рукавами и воротничком. Перед Мейси стоял ухоженный и респектабельный мужчина. Однако он явно нервничал — это было совершенно очевидно.
— Ты сказала, чтобы я не возвращался, пока не освобожусь от прошлого, — проговорил он наконец.
Сцепив руки за спиной, Мейси утвердительно кивнула. Она не хотела облегчать ему задачу. После того как он бросил ее на арт-фестивале, а потом еще и приехал в дом Николь, Мейси решила, что просто так не сдастся. Тайлер должен был завоевать ее сердце и доказать, что любит ее.
Впрочем, в душе она давно уже сдалась.
— Что ж, вот я и освободился от всего, что раньше мешало мне быть с тобой. Освободился от Николь, от прошлого, от семейного бизнеса, от ожиданий родителей…
Мейси чувствовала, как колотится ее сердце — оно, казалось, было готово выскочить из груди. А Тайлер, сделав глубокий вдох, добавил:
— И поэтому я здесь. Я привез тебе подарки. Вернее — подарок. — Он умолк, ожидая ее ответа.
— Тогда пойдем, — сказала Мейси с улыбкой.
Тайлер последовал за ней. Он впервые переступил порог ее квартиры и рассмеялся, увидев вокруг яркие живые цвета.
— Это жилище очень подходит тебе.
— Да? А ты не считаешь мою квартиру… безвкусной? — Она скрестила руки на груди.
— Э-э… нет. Если бы я считал ее безвкусной, то не сказал бы, что она тебе подходит. — Тайлер шагнул к ней и взял ее за плечи. — Ты вовсе не лишена вкуса, Мейси Донован. Ты откровенная, честная, ты — настоящая, и это — самое главное. Кроме того, ты красивая. Ты сразу же мне понравилась.
Мейси уставилась на него в изумлении.
— Но ведь ты продолжал преследовать Николь!
Тайлер поморщился. Ему хотелось забыть все, что было связано с Николь. Теперь она была для него просто другом. Впрочем, он считал нужным объяснить все это Мейси.
— Я уже говорил тебе, что мы с Николь всегда были добрыми друзьями. Я думал, мы будем счастливы вместе, если поженимся. Но Николь порвала со мной, и я стал ее преследовать. Однако причиной был только долг, вернее — желание родителей. Я заботился о безопасности нашей семьи. А когда встретился с тобой… Мейси, ты сразу же покорила мое сердце. С тех пор все мои мысли были только о тебе.
Тут он разорвал бумагу и снял ее с картины. Это был пейзаж, который привлек внимание Мейси на арт-фестивале. Тайлеру было непросто разыскать художника и уговорить его продать картину.
Мейси невольно улыбнулась:
— А ты действительно думал обо мне…
— Каждую минуту. Прости, если чем-то огорчил тебя.