Офисный дневник девушки по вызову Жур Бель

Итак, настал великий день. Этот Парень пакует остатки своих вещичек в своей прежней квартире и помещает их на временное хранение в преддверии моего переезда. Так что, естественно, на это время я сбежала в Йоркшир.

Пять вещей, связанных с домом, по которым я скучаю, когда меня там нет:

• Сад. Это не какой-нибудь там огромный сад; никаких призов он бы не завоевал. Но он точно такой, каким я его помню, – славное спокойное местечко, где можно сидеть, читать и следить, как солнце совершает свой путь по небесам.

• Еда. Прошу прощения, не еда – ЕДА. Бейглы. Кнедлики. Пироги. О да, я обожаю свои углеводы – и у меня хватит огня, чтобы это доказать.

• Знания. О том, где что есть, кто есть кто, когда что происходит, каково все это было лет двадцать (или больше) назад.

• Птичьи песни. Только в последнюю пару лет мне стало ясно, что огромные пространства Британии в основном лишены чириканья и щебетания. И виню я в этом тот факт, что на каждую женщину в Лондоне приходится в среднем примерно 2,3 кошки.

• Барабанная сушилка.

Пять вещей, по которым я скучаю, когда я дома:

• Возможность поваляться в постели. Можно было бы подумать, что из всех мест в мире это – единственное, где можно действительно отрешиться от всех тревог и спать до полудня, как в детстве. Не тут-то было, особенно если матушка встает и принимается крушить все вокруг, начиная с пяти утра. Если мне хочется, чтобы мой отдых никто не тревожил, приходится ехать к матушке А4 – и это так печально!

• Радио. Дома всегда, всегда, всегда бывает только телик или CD.

• Моя собственная стряпня. Моя мама – великолепная повариха. Ее мама – великолепная повариха. Они практиковались, можно сказать, десятилетиями. Уровень моей готовки не выше среднего, но неужели им не приходило в голову, что, если не дать мне шанс, я никогда не стану лучше?

• «Советный буфер». Мне не нужен готовый к немедленному употреблению совет от мамочки через секунду после вопроса. Мне нравится иметь некое пространство, чтобы вздохнуть, – а на данном этапе покупки дома ее мнение о том, что составление нотариальных актов о передаче имущества обходится слишком дорого, мне Ничем Не Помогает.

• Возможность приватных телефонных разговоров (причину см. выше).

Воскресенье, 23 октября

Я все еще не знаю, как относиться к новому повороту в карьере Этого Парня. С одной стороны, мы будем видеться по выходным, так что я не иссохну окончательно; с другой – что делать, если мне захочется трахаться в среду? Да, да, мастурбация и все такое; но после слишком богатого опыта отношений на расстоянии я могу засвидетельствовать в суде, что иногда не годится ничего, кроме члена.

После слишком богатого опыта отношений на расстоянии я могу засвидетельствовать в суде, что иногда не годится ничего, кроме члена.

Вторник, 25 октября

Пять вещей, которые я имею, но не хочу:

• Три запасные кровати. И не задавайте вопросов!

• Все до единой заметки, тезисы и книги времен подготовки к диплому – все до последнего листка. Дело не в том, что я ими любуюсь или что-то еще. Нет у них и ни малейшей связи с тем, чем я теперь занимаюсь. Просто в один прекрасный день они могут понадобиться…

• Полный буфет, забитый лиофилизированными продуктами в вакуумной упаковке (плюс таблетки, очищающие воду, и не боящиеся шторма спички). На случай похода. Или войны. Или этой хрени с миллениум-багом. Или неминуемой зомби-атаки. Или… кто теперь знает, ради чего вообще.

• Gmail-аккаунт. Я несколько подозрительно отношусь к Google; а еще – не приставайте ко мне с этими глупостями типа переноса контактов и пр.

• Способность выявлять аспартам в концентрациях гомеопатического уровня. Мне плевать, что вы кладете ваниль, лайм и целую чертову кучу «больше фруктов» в диетический лимонад. Его вкус все равно будет для меня дерьмовым, хотя это и не значит, что я его не пью.

Пять вещей, которые я хочу, но не имею:

• Кладовку для лишних перин, подушек, простынь и тому подобного (см. выше: свободные кровати. Себе на заметку: может, свалить это все туда, где ныне обитает походный мусор?).

• Разумную систему организации косметики и разнообразных баночек с женскими штучками, которая эффективно решает вопрос пространства, легко чистится от пыли, поместится на самую маленькую полочку, не розового цвета и не сделанная из долбаных морских водорослей!

• Больше времени по утрам, причем без необходимости действительно подниматься раньше. Полседьмого! Это абсолютный предел, и ниже я не опущусь!

• Кого-то, кто способен превратить мои купленные на распродаже ткани в римские шторы.

• Способность летать.

Пять вещей, которые я не имею и не хочу:

• Мужа. Не хочу – и это большая удача, поскольку текущие обстоятельства в любом случае делают такой исход нынешних отношений маловероятным.

• Тонкий фарфор. Хотя набор хрустальных бокалов-флейт для шампанского я все же купила. Они никогда не были в употреблении и в настоящее время сосланы в коробку под кухонной раковиной рядом с отбеливателем.

• Члена семьи, который заодно был бы и моей лучшей подругой. Не поймите меня неправильно, я люблю мою мамочку до чертиков, но всему же есть предел!

• Фирменный аромат (если не считать «легкий запах пота»).

• Котенка.

Четверг, 27 октября

Юрисконсульт позвонил прямо перед тем, как я ушла с работы. Контракты прибыли, и все тип-топ! Мне следовало бы поспешить домой, откупорить бутылку шампусика и обновить хрустальные бокалы, чтобы мы могли устроить праздничную попойку среди картонных коробок; вместо этого я вернусь в квартиру, которая одинаково пуста как с виду, так и по ощущениям.

– Эй, это просто здорово… – рассеянно проговорил Этот Парень. – Слушай, я могу перезвонить тебе попозже? Мы тут собираемся пойти ухватить чего-нибудь в зубы. О, в дверь звонят, пока! – И он без лишних слов отключился.

Я позвонила маме – нет ответа; вероятно, на свидании. Папе позвонить так и не решилась. Поэтому я сделала то, что сделала бы на моем месте всякая разумная девушка: перекидывалась похотливыми эсэмэсками с Н. до поздней ночи. Счастливого мне дня рождения!

Пятница, 28 октября

Поехала повидаться с бывшим клиентом к нему на работу.

При обычных обстоятельствах это было бы ужасно неосмотрительно; но этот клиент – писатель. И я ехала не на свидание, а на автограф-сессию.

Этот Парень к нему неравнодушен, он по уши влюблен в его детективы, и чем круче они завернуты, тем лучше. Я не стала ему говорить, что знакома с автором; это вызвало бы лишние трения, верно? Когда ты – девушка по вызову, сносные отношения с бойфрендом легко превращаются в никакие при малейшем упоминании о твоей работе. Или о деньгах. Или о сексе с другими людьми. Или о ящиках, полных нижнего белья, в котором он никогда тебя не видел. Или о том, как ты выкинула тысячу фунтов на какую-то сумочку. В общем…

Когда ты – девушка по вызову, сносные отношения с бойфендом легко превращаются в никакие при малейшем упоминании о твоей работе.

Сессия проходила в отеле, недалеко от Пикадилли. Помещение с высоким потолком, яркое освещение. Сидячих мест в зале практически не осталось, а мы опоздали на первые несколько минут, свернув не туда по дороге. После его короткой речи и пресс-конференции выстроилась очередь за автографами.

– Слушай, я схожу, добуду нам автограф, – сказала я Этому Парню.

– Что, серьезно?!

– Абсолютно.

И еще кое-что: совсем другое дело – порой заплатить за кое-какие вещи, которые твой бойфренд в норме все равно купил бы себе сам. Но это должны быть мелочи, причем не слишком дорогие. Ты же не хочешь затеять ссору.

Когда я подошла к началу очереди, писатель, склонившись головой над раскрытыми страницами моего экземпляра, спросил, кому адресовать автограф. Он меня пока не видел, наверное, для него я была просто самой последней в длинной веренице поклонников посреди несомненно утомительного книжного тура. Принудительные визуальные контакты, видимо, ухудшают зрение. И, должна сказать, я выглядела совсем иначе, чем в то время, когда мы встречались в последний раз.

Это было пару лет назад, в лондонском отеле. Тогда он тоже был то ли в книжном турне, то ли перед его началом. Я приехала к нему по очень срочному вызову, была простужена, и, хотя он назвал свое настоящее и полное имя, делая заказ, у нас не нашлось каких-то общих интересов, кроме совместного секса и оплаты. Я хлюпала носом первые полчаса нашей встречи – «лемсип» тогда еще не изобрели – и отказалась от предложения выпить.

– Ты хохмы любишь? – спросила я, ускользая в туалет за салфеткой.

– Люблю.

– Как называют шлюху, у которой течет из носа? – спросила я через открытую дверь.

– Не знаю, – отозвался он. Я вернулась в постель, одетая только в трусики, чулки и подвязки. – И как же называют шлюху, у которой течет из носа?

– Переполнившейся.

Теперь, почти два года спустя, увидев его усталую склоненную светловолосую голову, я не могла удержаться от улыбки. Он был славным клиентом, чуть более интересным, чем прочие, – приятное воспоминание о моей прошлой жизни.

– Кому это подписать?

Я назвала свой рабочий псевдоним. Он поднял голову. Пожалуйста, пусть он меня хотя бы узнает!

Его брови выгнулись в легком удивлении, но шокирован он не был. Улыбнулся и спросил, как у меня дела.

– Дела хорошо, – сказала я. – По-прежнему в Лондоне. У меня новая работа.

Он снисходительно улыбнулся. О, должно быть, у него всего этого в избытке. Фанаты с выпученными глазами, которые притворяются, что в большей степени связаны с его жизнью, чем имеют на то право. Но он все равно поддерживает разговор. Это был импровизированный жест бессмысленной любезности того сорта, который составляет хлеб с маслом успешной девушки по вызову.

Он занес ручку над книгой.

– Ой, прости, я имею в виду, подпиши ее моему бойфренду.

Он улыбнулся и кивнул. Я была в очереди последней. Пока он пробирался к гостиничному бару, я наблюдала за его походкой, пытаясь извлечь какую-нибудь информацию из того, как он двигался. Собирался ли он вернуться к какой-нибудь очередной девушке по вызову, ждавшей его в номере отеля, гадала я. Или, может быть, просто порция спиртного и пораньше в кровать? Я подхватила под руку Этого Парня, и мы вышли на улицу. Тот был по уши доволен полученной книгой с автографом. Хотя по пути домой мне пришло в голову, что нам, может быть, следовало предложить угостить автора выпивкой.

Понедельник, 31 октября

– Как ты себя ощущаешь?

– Что ты имеешь в виду – как я себя ощущаю?

– Ты стала ощущать себя как-то по-другому? Это заставляет тебя почувствовать себя по-настоящему взрослой? Может, мне подъехать и сфотографировать тебя, пока ты это делаешь?

– Да нет, никакой разницы я на самом деле не ощущаю. Чуть разочарована. Я имею в виду, я же всего-навсего переехала в соседний дом.

– Это поэтому ты стоишь возле своего нового дома на холоде уже полчаса и звонишь мне? – уточнил А₂.

Тут он меня уел.

– Да, ты прав. Это как здоровенный, раскачивающийся перед носом член взрослости.

– Отлично. А теперь входи.

Десять вещей, которые делают дом Домом:

1. Крещение каждой комнаты. Тебе может показаться, что ты знаешь, о чем я; но, поверь, комната не прошла должного посвящения до тех пор, пока в ней не кончила женщина. «Квики» не считаются.

2. Занавески. Серьезно подумай о них, прежде чем последовать последнему, десятому совету.

3. Хороший, серьезный такой кризис «сделай сам» с воплями «о, дерьмо, лучше было бы позвонить папе!», который, как ты внезапно осознаешь, причем впервые в жизни, не может быть разрешен заискивающим звонком арендодателю.

4. Основательная, серьезная такая ссора с воплями «о дерьмо, лучше было бы позвонить маме».

5. Он наконец выясняет, где в доме она хранит чайные ложечки, и больше не оставляет их сваленными в кучу на сушилке. Она наконец вычисляет, где в доме он хранит всю свою порнуху, и перепрятывает ее для себя.

6. Ваш первый приготовленный дома ужин, разделенный вами за обеденным столом, при свечах, с хорошим вином и неторопливой беседой. Если так не получится, сойдет заказ из китайского ресторанчика и бутылка сидра перед теликом с просмотром Match of the Day[26].

7. Общее чувство неуверенности и глубинной паники, постоянно возникающее даже при самой мимолетной мысли о рынке недвижимости.

8. Сосредоточенные размышления о том, в каком качестве лучше всего использовать лишнюю комнату – как склеп или как гостевую, и нельзя ли как-то логически объединить эти две функции.

9. Его и Ее уютные кресла в передней комнате.

10. Приглашение соседей на чашку чая и дружескую беседу, при этом вы прекрасно знаете, что они сегодня утром слышали, чем вы занимались, сквозь смежную стенку.

Ноябрь

Вторник, 1 ноября

– Думаешь, ты так умна, внеклассова, свободна, – говорит он.

– Полагаешь, я не знаю, что ты цитируешь текст песни[27]?

Он изрыгает смешок и похлопывает меня по правой руке своей лапищей. Его руки темнее моих: оба мои родителя более смуглые, чем я, как это ни поразительно. Если мамуля хоть капельку схожа со мной, то я, вполне вероятно, могу быть дочерью молочника. Но нет; моя рука – более светлая уменьшенная копия папиной, и потому я знаю, что это не так. Мы едем от железнодорожной станции к нашему дому. Я имею в виду – к дому матери.

– Я удивлен, что ты ее помнишь, – говорит он.

– Помню? Обе доли моего головного мозга забиты полным собранием постбитловских записей Джона Леннона и Джорджа Харрисона, и это был не мой выбор!

Нет необходимости читать мысли, когда я вижу все, о чем он думает, по его лицу. Как его дочка – та самая, у которой был такой большой потенциал, докатилась до жизни такой: не взобралась на вершину мира, не разрушила его до основанья, сделавшись шестеренкой в машине среднего класса?

Как бы я хотела, чтобы можно было ему рассказать! Какой на самом деле была моя жизнь – тогда, когда они расходились, когда я врала напропалую о том, что ищу работу в Лондоне, и жила на самом лезвии ножа нищеты. Поняли бы они? Понял бы он? И дело не только в сексе – дело никогда не было только в сексе – дело в сердце тьмы.

Как бы я хотела, чтобы можно было ему рассказать! Какой на самом деле была моя жизнь.

И все же – что бы я выиграла, рассказав им? Ничего, что можно было бы вписать в хвастливую книжку и поставить потом рядом с моими фотографиями в день вручения университетских дипломов (черная мантия, тусклая улыбка, мои мысли: это последний раз, когда я делаю что-то с единственной целью доставить удовольствие родителям) или с дипломами по плаванию моей сестры Л. (голубой купальник, куча медалей, но она так и не перестала угождать окружающим). Ничего такого, что могло бы прибавить к нашей родовой фамилии суффикс «изм». Вот каково это – родиться у представителей поколения, которое воображало, что меняет мир, и не оправдать ни их надежд, ни их опасений.

Если это кого-то интересует, то я собираюсь весь вечер показывать маме фотографии нового дома, присутствовать на запоздалом домашнем ужине в честь моего дня рождения и остаться ночевать, жалуясь на моего бойфренда и работу. А после предаться сну в моей старой спальне и сесть на первый же утренний поезд. Если это кому-то интересно, то я – еще одно лицо в еще одной толпе. Даже по отношению к собственной семье.

– Этот поворот? Я уже почти забыл, где он, – вдруг говорит папа.

– Придется в следующий раз нарисовать тебе карту, – улыбаюсь я; я никому не скажу, что он соврал.

Он кивает. Что бы ни происходило в его жизни после развода, я об этом не знаю. На этот раз он даже не выключает мотор, притормаживая у входа, чтобы высадить меня. Счастлив он или нет, я не… ладно. Папа целует меня в щеку, и мы обмениваемся очень беглыми улыбками, прежде чем я захлопываю дверцу и ухожу в дом.

Вот и я, и что мне положено делать?..

Среда, 2 ноября

Некоторые дни напоминают кино. У новой практикантки Алекс выдался день в духе «Где моя тачка, чувак?», а парень, чей стол стоит по диагонали от моего, скоро выяснит все о «Поездке в Америку». А вот мой сегодняшний день – определенно «Хороший, плохой, злой».

Хороший: «Какая у тебя красивая задница…» О, привет, Джайлс!

Плохой: «Не хочешь разыграть в лицах начальную сцену «Трудностей перевода»?» Буэ-э! Не-е-е-ет!

Злой: Потеряла целый день работы, поскольку, уйдя в астрал от музыки, которую слушала, нечаянно закрыла все свои «окна», не сохранившись. Себе на заметку: никакого больше Сан Ра на работе!

Четверг, 3 ноября

Ах! Мои мальчики любят меня, по-настоящему любят! И они всегда знают, что может заставить мое сердечко пуститься вскачь. Наконец-то прибыли два моих последних «деньрожденных» подарка: от А₂ – подарочный сертификат на белье Figleaves, от А₄ – подписка на London Review of Books.

Пятница, 4 ноября

– Боже, как хорошо оказаться дома! – проговорил Этот Парень, подойдя сзади и обвивая меня руками.

Я улыбнулась и прижалась к нему. Он казался более усталым, чем обычно; сказал, что выдалась долгая неделя.

– Я рада, что ты здесь, – пробормотала я.

– Да… всегда приятно заняться тем, чем не можешь заняться в будни…

Я прижалась к нему чуточку сильнее.

– По крайней мере, завтра ты сможешь валяться в постели весь день, даже если мы сегодня всю ночь не будем спать…

Но было слишком поздно, он уже уснул.

Суббота, 5 ноября

Знаете, о чем никто не упоминает в связи с покупкой дома? Что ты будешь не только выбирать занавески, ты будешь тратить свои драгоценные субботы с бойфрендом, выбирая карнизы; потом крепления, необходимые, чтобы присобачить упомянутые карнизы к стенам; потом беспроводную дрель-перфоратор на 24 V, необходимую, чтобы сделать означенные крепления функциональными, и что покупка дрели сожрет больше времени (если такое возможно), чем выбор гардинной ткани, которая не вызовет у твоего бойфренда непроизвольную гримасу.

Знаете, о чем еще никто не упоминает? Что вы не будете вламываться в каждую комнату, занимаясь грязным сексом на полу с воплями «О боже мой, поверить не могу, что это теперь все мое!», потому что повсюду стоят коробки и, на случай если ты забыла, у тебя нет занавесок.

Светлая сторона: теперь вы можете задавать мне любые вопросы по поводу сверления стен. Любые!

Воскресенье, 6 ноября

О-о-о, бывают дни, когда весь мир меня раздражает! Ну, знаешь, как когда твой сияющий каблук застревает в трещине тротуара и ломается? Или когда бежишь по магазинам за самыми обычными вещами (такими, как стиральный порошок и моцарелла) и обнаруживаешь, что все распродано? А потом опаздываешь на последний автобус даже не на минуты и не на секунды – а на наносекунды?

Да, это один из таких дней.

Вот только с моими туфлями все в порядке, поскольку они на толстом каблуке, столь созвучном времени года. И магазины, кажется, завалены всем тем, что я обычно покупаю. И я успела на автобус с большим запасом, и, что еще лучше, он был почти пуст. Нашла зонтик, про который думала, что потеряла. При обычных обстоятельствах я выдвинула бы этот день кандидатом на «лучший день месяца», но, ради всего святого:

а) мне теперь почти тридцать – мне действительно нужно обозначать свои телесные функции хихикающими эвфемизмами?

б) не считая одного-двух дней в году/месяце/ неделе, когда мне хочется оторвать голову моему бойфренду, я на самом деле не верю во всю эту чушь про гормоны;

в) я, как правило, стараюсь относиться к своему циклу так, как к нему следует относиться, то есть с минимумом тревог и суеты, просто надо подготовить себе подходящий гигиенический продукт, налепить его – и дело сделано. Вот так. Как делала моя мама с пластырем, когда я ссаживала себе коленки.

А теперь перестань плакать, глупышка!

И все же, непонятно по какой причине, я чувствую себя ужасно раздражительной.

Во-первых, я столкнулась с молодым человеком на тротуаре, потому что: а) он был крайним в одной из тех монструозных «шеренг по четыре», получающихся только из деток, которых всю их короткую жизнь во-зили туда-сюда на машине, и поэтому они так и не усвоили, что нужно уступать дорогу; б) там была лужа, а я – леди, в конце-то концов, так что дорогу нужно уступать мне. Конец истории. А еще я обозвала его придурком, когда он пошел дальше, отказавшись обратить на меня внимание, – и опять-таки потому, что я – леди.

Во-вторых, я рявкнула на босса (я и вправду потом переживала из-за этого – он же всего лишь малыш).

Фу! Р-р-р. Надо добыть себе шоколаду.

Вторник, 8 ноября

О том, что в настоящий момент обременяет мой разум:

1. Как же меня достают преувеличения в речи! Таскаться из дома на работу и обратно (и оба раза в темноте) – это не «прекрасный день». Зарабатывать около 25 тысяч фунтов в год, когда менее умные, зато обладающие «бизнес-мозгами» бывшие твои однокашники по универу получают зарплаты, превышающие все активы пенсионного фонда в твоей профессии, – это не «высокооплачиваемая работа». То, что ты сидишь за своим столом за пятнадцать минут до того, как я утром прихожу на работу, не превращает тебя в «усердную труженицу».

Таскаться из дома на работу и обратно (и оба раза в темноте) – это не «прекрасный день».

2. Если спустя пять лет общения твой мужчина не знает, когда неизбежно наступают твои месячные, возможно, ему самое время пересмотреть свои утверждения о себе: «Я очень чувствительный и сострадательный человек».

3. Девять месяцев изнурительного пути через еще одно чистилище отношений на расстоянии – это не «скоро».

Среда, 9 ноября

Он (звонит по телефону из отеля):

– Ты уже прочла стопку комиксов 2000 года, которая лежит в ванной?

Я (обдирая остатки своего последнего педикюра, примерно 1066 года рождения):

– Да нет, в общем-то. Только пролистала.

– Думаю, тебе стоит прочесть «Судью Дредда», он очень хорош.

– О! Как забавно, что ты выбрал для меня именно тот, который о проститутках. Спасибочки!

– Как символично то, что мы так по-разному смотрим на вещи! Я думал, он тебе понравится, потому что это очень взрослая, самодостаточная история.

– Она об убитых проститутках.

– А еще она о том, какой глубиной характера обладает судья Дредд и как он сострадает женщине в самом конце.

– И в чем это выражается – в том, что приговаривает ее только к шести месяцам тюремного заключения? Это ты называешь состраданием?

– Для Дредда – да.

Четверг, 10 ноября

Недостатки официальной работы.

Номер 1:

Ассистентки администратора (их когда-то звали секретаршами), которые ухмыляются, когда я прошу о помощи, представляя на рассмотрение расходы по нашей новомодной онлайн-системе. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, когда они были секретаршами, разве это не входило в их обязанности?

А еще у них омерзительно поганый вкус в одежде. И не надо меня ненавидеть за то, что я ношу самый завидный кашемир по эту сторону Гималаев.

Пятница, 11 ноября

Забавные психотерапевтические занятия, которым можно предаться, когда не спится:

• Считать овец.

• Составлять планы на следующий день.

• Драить ванну.

• Протыкать иголкой каждый презерватив в пачке, которую нашла в портфеле бойфренда.

• Звонить ему по телефону каждые десять минут до часу ночи без ответа, прежде чем решишь, что таблетка – или три – валиума поможет лучше.

• Слушать музыку. Предпочтительно Уилла Олдхэма, Леонарда Коэна, Эллиота Смита… Ну, знаешь, что-нибудь жизнерадостное.

Суббота, 12 ноября

– И снова без меня?!

– Дело не только в том, что это ее свадьба, это… Я обещал, что поведу ее к жениху.

Дух захватывает! Значит, он не только втайне встречался со своей бывшей, пока был в Бирмингеме, они еще и планировали ее свадьбу? Все началось с того, что он оставил свой телефон на кухонном столе. Там был пропущенный звонок, и мне не особенно хотелось смотреть – сыта этой проторенной дорожкой по горло, – вот только он все звонил и звонил. Я взяла телефон в руки и увидела на дисплее имя: Сюзи.

Бывшая. Или, скорее, та женщина, которая могла бы официально считаться его бывшей, если бы он не встречался со мной в то время, когда увивался вокруг нее. Когда он спустился со второго этажа, я ждала его.

– Объясни это, пожалуйста, – сказала я. Он заикался и уклонялся, но не тут-то было. Я поймала его, и он это понял. Чего я никак не ожидала – так это поворота со свадьбой.

Я поймала его, и он это понял. Чего я никак не ожидала – так это поворота со свадьбой.

– Так на когда назначено веселье? – спросила я. – Мне, конечно, понадобится новое платье.

– На следующий уик-энд. – Он нахмурился. – Э-э-э…

– Да, я знаю, что не приглашена.

– Пожалуйста, не злись на меня.

– О, просить об этом слишком поздно! Теперь мой гнев перешел уже все границы. На самом деле я миновала фазу расплавления ядра и пребываю на третьем году ядерной зимы. Если подождать немножко, у соседей начнут рождаться дети с двумя головами.

– У нее больше никого нет, – стал объяснять он. – Ее отец умер, когда она…

Я подняла ладонь.

– Знаешь что? Мне плевать. Мне плевать, даже если она одной левой вынесла шестнадцать солдат из-под огня в Ираке, потеряла по ходу дела обе ноги, и не нашлось никого, кто донес бы ее до королевы в момент вручения долбаного креста королевы Виктории. Я знаю, что ты будешь делать то, что ты хочешь делать, как и всегда.

– Я не… ты знаешь, я…

– Ой, заткнись уже! Так кто же тот чурбан, которому придется смотреть, как мужчина, который трахал его невесту, поведет ее по проходу к алтарю?

– Прекрати, ты говоришь скверные вещи! Если на то пошло, он действительно очень милый человек.

– Избавь меня от урока этикета! – рявкнула я. Вот что всегда выводило меня из себя в Этом Парне, так это его упрямая уверенность в том, что его вариант пассивно-агрессивного политеса почему-то является более приемлемым подходом к конфликту, чем мой. Он может вести себя настолько ублюдочно, насколько ему хочется, но, по его мнению, пока никто не произносит грубых слов, в этом нет ничего плохого и ничего мерзкого. Во что я никогда не поверю, так это в то, что он не понимает, как это бесит. Но мне было уже все равно.

– Ты, черт побери, прав, я говорю скверные вещи. Ты подбивал клинья к этой женщине два года, и вся твоя семейка об этом знала. Два года! Ты трахал ее без гондона, ты говорил ей, что собираешься на ней жениться, а теперь ты сводишь ее с каким-то идиотом, который думает, что ты для нее – своего рода суррогат папочки?!

– Я не могу разговаривать с тобой, когда ты такая, – заявил он и скрестил руки на груди.

– Ты имеешь в виду, когда я так же разгневана, как любая другая женщина в мире на моем месте? – уточнила я. – Знаешь, что я тебе скажу: ты спишь на диване. Это мой дом, твою мать, и в моей, твою мать, постели тебе не рады.

Воскресенье, 13 ноября

Я прогнулась; я всегда прогибаюсь. Он сделал то, что всегда делает – заходит в мою комнату среди ночи и проскальзывает в постель. Я кладу ладонь ему на спину. Между лопаток, легонько. Я обещаю себе – как я делала тысячу раз в прошлом и, возможно, буду делать несчетное число раз в будущем, – что если он не скажет ничего до того, как я уберу руку, если не сделает никаких движений, ласковых или любых иных, то это будет последний раз, когда я к нему прикасаюсь. Самый последний. Я знаю, когда мы лежим на кровати посреди ночи, безмолвные, как могилы, долеживая последние несколько совместных часов, которые у нас есть, мы оба думаем и делаем одно и то же: мы не хотим оказаться человеком, который сломается первым. Не хотим быть тем, кто признает поражение.

После почти шестилетнего общения такой способ поведения просто смешон. Но я кладу ладонь ему на спину и даю себе пустые обещания.

Понедельник, 14 ноября

Недостатки официальной работы.

Номер 2:

Работая девушкой по вызову, я гордилась тем, что у меня есть определенная способность – или назвать ее талантом? – распознавать, что хочет клиент, даже по минимальным намекам. Если учесть, как некоторые мужчины на это реагируют, такое впечатление, что это белая магия. Их это потрясало до глубины души.

У меня есть определенная способность – или назвать ее талантом? – распознавать, что хочет клиент, даже по минимальным намекам.

И чем, спрашивается?! Это был секс. Они были мужчинами. Не такая уж трудная работа – заставить кое-что работать.

Увы, лишь совсем недавно я начала узнавать, что такое впечатление о мужчинах как о медведях с очень несложным устройством является не вполне точным. К сожалению, эта способность требуется и в настоящей работе, когда мой босс явно ждет, что я буду читать его мысли.

Например, он прислал мне работу, на выполнение которой потребуется по меньшей мере месяц. Сегодня. И она должна была быть сделана две недели назад. Человеком, чья квалификация в корне отличается от моей. Ну, и каких же действий он от меня ожидает? Построить «Тардис»[28], вернуться назад во времени и сделать эту работу там?

Не имея ответов на эти вопросы, я сделала то, чему отлично научила меня моя карьера в сфере торговли сексом: я пошла к нему в кабинет, нанесла ему легкое словесное оскорбление, и он быстро согласился сделать ее сам. Результат!