Возвращение снежной королевы Александрова Наталья

– Интересно, как это боец вашей дивизии оказался так далеко от места расположения дивизии?

– Очень просто. – Генерал широко улыбнулся. – Боец Лукьянов находился в краткосрочном отпуске, предоставленном ему как отличнику боевой подготовки. Кстати, Сергей Михайлович Луговой собирается подать рапорт вашему руководству…

– Да пусть хоть десять рапортов! – прошипел Семнадцатый. – Ну снимем мы этого офицера… отправим в отставку или переведем на Чукотку… а я-то при чем?

– Согласен, вы тут ни при чем, – кивнул генерал. – Хотя этот офицер подстраховался и записал на пленку ваш разговор… в котором вы ему прямо сказали, что он может плюнуть на свои основные обязанности и заниматься тем, что лично вы считаете более важным. Если вы распорядитесь о его переводе на Чукотку, он может пустить свою запись в дело.

– Вот гад! – с чувством проговорил Семнадцатый.

– Просто предусмотрительный человек! Он ведь знает, с кем имеет дело… Но я согласен, что это слабая карта, не козырная. Если хотите полюбоваться на козырей – откройте второй конверт!

– Что еще… – начал Семнадцатый, вытряхивая на столешницу фотографии из второго конверта.

При виде этих фотографий его лицо приобрело нездоровый землистый оттенок.

– Что, сердце прихватило? – участливо поинтересовался генерал. – Может, валидола? Или чего-нибудь посерьезнее?

– Откуда… это… у тебя? – преодолевая одышку, проговорил Семнадцатый.

– Оттуда! – усмехнулся генерал. – Думаешь, только ты умеешь современной техникой пользоваться?

Он внимательно посмотрел на своего сникшего собеседника и проговорил:

– Сам понимаешь, как понравится твоему руководству информация о том, что ты получил крупную сумму денег в иностранной валюте от представителя известного концерна, который сразу же после этого при поддержке твоей структуры получил огромный государственный заказ… особенно если эта информация просочится в кое-какие средства массовой информации… тут не одному офицеру придется на Чукотке обживаться!

– Ты… ты не посмеешь! – с трудом выдохнул Семнадцатый. – Ты не представляешь, какие люди за этим стоят!

– Может, и не посмею, – серьезно кивнул генерал. – Даже скорее всего не посмею. Если ты сейчас вернешься к вертолету и улетишь туда, откуда прибыл. Никого, естественно, здесь не найдя. Никого с собой не забрав. Никакой девчонки…

Семнадцатый тяжело поднялся, скользнул по лицу хозяина кабинета ненавидящим взглядом и медленно двинулся к выходу. Это был совсем не тот человек, который полчаса назад вошел в этот кабинет, – за эти полчаса он постарел лет на десять и утратил свою уверенную начальственную повадку.

– Ой! – вскрикнул ему вслед генерал Максимов. – Как же я так опростоволосился! Я же вас обедом не накормил! А у меня повар так хорошо зразы готовит!

– Иди ты со своими зразами! – проговорил Семнадцатый, открывая дверь кабинета.

– Айниулин! – выкрикнул генерал, поднимаясь из-за стола. – Проводи наших гостей до вертолета!

За время, пока генерал Максимов так плодотворно беседовал с человеком из Конторы, Лера успела принять душ, кое-как почисть одежду и высушить волосы. Теперь они вольно лежали на спине и плечах. Разглядывая свое лицо в зеркале, она заметила несколько морщинок у рта, и глаза смотрели более жестко.

Она не удержалась и обошла квартиру генерала, чтобы посмотреть, как он живет. В квартире был полный порядок, ничего не валялось на стульях, и катышки пыли не вылезали из углов, из чего Лера сделала вывод, что какая-то женщина все же бывает здесь хотя бы для уборки. Снова вспомнилась дебелая Валентина, и Лера усмехнулась сквозь зубы. В спальне стояла тщательно заправленная кровать, на тумбочке возле нее – фотография в красивой деревянной рамке. Мальчик лет шестнадцати в белой футболке с теннисной ракеткой, чуть прищурившись, смотрел прямо в объектив, улыбаясь сдержанной улыбкой. Мальчик был высок и строен, но как Лера ни старалась, она не могла найти в нем сходства с генералом Максимовым – очевидно, он был похож на мать.

Прибежал лейтенант Айниулин, сообщил, что нежданные гости улетели и что генерал приглашает Леру поглядеть на тренировочные парашютные прыжки. Лера согласилась, поскольку разговор у них с генералом был не окончен, у нее много еще было к нему невыясненных вопросов.

Генерал, набычившись и опустив голову, шел от штабного корпуса в направлении тренировочного полигона. Лера, не нарушая молчания, шла следом за ним. Вдруг из-за угла казармы выбежал молодой веснушчатый капитан.

– Товарищ генерал, разрешите обратиться! – выпалил он, тормозя в двух шагах от командира и вскидывая руку в приветствии.

– Валяй! – откликнулся генерал, поднимая глаза.

– Поймали мы его!

– Ну?! – Генерал, явно оживившись, развернулся и пошел за капитаном, сделав Лере знак идти следом.

Они вошли в дежурку при казарме. Посреди комнаты стоял на коленях рослый тип с широкими покатыми плечами и густыми, сросшимися на переносице бровями. На скуле у него лиловел свежий кровоподтек. Возле него прохаживался солдат-десантник с автоматом на боевом взводе. В углу понурившись сидел другой солдат, с нездоровым лицом и бегающими глазами.

– Вот он, гад! – Капитан пнул бровастого в бок носком тяжелого ботинка и показал на стол, где лежал увесистый пластиковый пакет с белым порошком. – Уже начал на дозы расфасовывать! Вон, Шатунову уже насыпал и шприц организовал… по дешевке, гад, предлагает, чтобы канал застолбить!

– Ну, здорово, – проговорил генерал с показным добродушием. – Как же ты, паскуда, на территорию части пробрался?

– Пошел ты! – равнодушно отозвался тот.

– Ну да ладно, с этим мы позднее разберемся! И с тобой тоже! – Генерал бросил многообещающий взгляд на рядового Шатунова.

Он схватил торговца за воротник и легко, как нашкодившего щенка, оторвал от пола. Выволок его из дежурки, по дороге свободной рукой прихватив пакет с наркотиками, в два шага пересек коридор и ворвался в казарменный туалет. Лера остановилась на пороге, оттуда наблюдая за происходящим.

– Смотри, паскуда! – Генерал швырнул дилера на покрытый щербатой плиткой пол, вытащил из кармана складной нож и взрезал пластиковый пакет. Затем он сделал шаг вперед и поднял пакет над очком.

– Не-ет! – завыл дилер, следя за тем, как струя белого порошка стремительно уходит в темное отверстие. – Не-ет! Аббас меня убьет! Он из меня шашлык сделает! Ты знаешь, сколько этот товар стоит? Ты не знаешь, откуда тебе знать!

– Зато я знаю, что жизнь твоя поганая ни гроша не стоит! Хочешь – ныряй за своей отравой! – рявкнул генерал, снова схватил дилера за шкирку и ткнул лицом в очко. – Ныряй, сволочь! Жри дерьмо, другого ты не заслуживаешь! Языком вылизывай!

Дилер подвывал, пытаясь вырваться из железных рук генерала, но это было все равно что бороться с бульдозером.

– Отпусти! – вопил он. – Аббас с меня шкуру сдерет! Отпусти, мне семью кормить надо!

– Это твои проблемы. – Генерал неожиданно разжал руку, толкнув дилера на кафельный пол. – Но если я тебя еще хоть раз в своей части увижу – имей в виду: я тебя так легко не отпущу, я тебя сам в этом сортире утоплю, вместе с твоей дурью!

– Ты совсем на голову больной! – прошипел дилер, с трудом поднимаясь с пола. – Ты на такие деньги товар в очко кинул! Шайтан тебя побери! Аббас не только с меня шкуру спустит, он с тебя тоже шкуру спустит!

– Это мы еще посмотрим, кто с кого! – Генерал развернулся и бросил солдатам, в изумлении наблюдавшим за этой сценой:

– Убрать эту падаль! Выкинуть к чертям за пределы части!

Генерал вышел из казармы и быстро, словно втаптывая в гравий дорожки свое раздражение, пошел к полигону. Лера старалась не отставать, и ей это едва удавалось, несмотря на длинные ноги.

– Лезут через все щели, как тараканы! – проговорил наконец Александр Иванович. – Дверь запру – через окно пробираются!

– Однако… – заметила Лера через некоторое время, оглянувшись по сторонам, нет ли кого постороннего рядом. Никто не мог слышать их разговор, лейтенант побежал вперед, остальные остались в казарме. – Круты вы очень, товарищ генерал, никого не боитесь, наркотик-то дорого стоит… и за него не только деньгами – кровью платят!

– Ты откуда про наркотики все знаешь? – встрепенулся Максимов. – Сама балуешься?

– А похоже? – усмехнулась Лера.

– Не похоже. – Он отвернулся.

– У меня брат от передоза умер, – сказала Лера ему в спину, – младший братишка, тринадцать лет всего было…

Мощная спина генерала неожиданно дрогнула.

– Точно? – переспросил он глухо. – Ты ничего не путаешь?

– Да вы что? – возмутилась Лера. – И мама из-за этого умерла, не смогла такое горе перенести…

– У тебя – брат, а у меня – сын… – Он повернулся, и в глазах его Лера увидела такую муку, что даже вздрогнула.

Они дошли уже до полигона, и генерал махнул кому-то рукой, чтобы начинали.

– Он школу заканчивал, так она в голову себе вбила, что парень должен последний год в большом городе проучиться – к институту подготовиться… – заговорил Максимов, глядя в темнеющее небо, – ну и забрала его. Определила в школу частную, сказала, что там подготовка лучше… Ну и пошло-поехало… Там его вместо учебы к наркотикам приохотили… А я занят был, наезжал редко. А она, видите ли, собой занималась – маникюр-педикюр, фитнесы эти всякие… – В голосе послышалась самая настоящая ненависть. – Я, конечно, себя не оправдываю, моя вина в этом тоже есть… Короче, ушел Алешка на день рождения куда-то, там все и случилось. Сердце не выдержало. Когда хватились утром, он уж холодный… – Голос генерала дрогнул.

Лера отвернулась, чтобы не смотреть на этого сильного человека, который едва мог совладать со своим горем. В груди внезапно разлилось что-то горячее, захотелось подойти к нему, прижаться, ласково провести рукой по щеке и чтобы он обнял сильной рукой, и так они помолчали бы немного, а там, глядишь, и полегчало бы ему. А потом она отвлекла бы его разговорами, и он хотя бы на время забыл про свое горе.

Отец… Не было в ее жизни этого слова. Не было сильных рук, подбрасывающих в воздух, не было колючей щеки, к которой хотелось прижаться, не было радостного пробуждения по выходным, когда папа дома и можно пробраться тихонько в комнату родителей и посмотреть на него, спящего, а потом пощекотать за нос и видеть, как он улыбается, не открывая глаз. Не было убегающей из-под колес нового велосипеда асфальтовой дорожки и спокойного голоса отца за спиной: «Ничего, дочка, все у тебя получится, только крути педали!» И самого велосипеда тоже не было – некому было сделать такой подарок.

Далеко в темном небе послышался гул самолета.

«Что-то я расклеилась, – очнулась Лера от несвоевременных мыслей, – встреча с генералом так на меня повлияла…»

Она нарочно пыталась не давать волю чувствам.

Самолет гудел ближе, в темном уже небе мелькнули огни.

– Я себе клятву дал – истреблять этих сволочей сколько смогу, – заговорил генерал, – и зелье их поганое изводить.

– А что это он про какого-то Аббаса кричал, – осторожно спросила Лера, – вы знаете, кто это?

Разговор следовало вести очень осторожно, как будто идешь по минному полю или, точнее, по болоту: шаг в сторону – и провалишься в зловонную жижу.

Генерал обернулся и поглядел на нее пристально, испытующе, однако Лера отлично умела скрывать свои мысли, никто не мог прочитать что-либо по ее глазам.

– Самая сволочь, – процедил генерал, – главный у них. Через него все наркотики идут. Ох, добраться бы до него – своими руками задушил бы!

Лера тут же подумала, что и она желает того же, что у нее с Аббасом свой собственный счет, ему нужно отомстить за Ритку, за Митьку, за Василия Шлыкова, погибшего в лесу на Карельском перешейке, и за свою изгаженную, изломанную, одинокую жизнь. Она тут же вспомнила слова старой цыганки, что у нее совершенно особенная судьба, что ее удел – одиночество и что в жизни своей она будет много страдать, но тем не менее все преодолеет и цели поставленной добьется. Так, может, и встреча с генералом Максимовым послана ей судьбой?

Гул самолета стих вдали, и вдруг погасли огни вокруг полигона. В наступившей темноте были видны темно-синее небо и желтая луна, не спеша выплывающая в ночную смену.

Вдруг луну заслонило что-то большое, послышался шорох, как от крыльев огромной птицы, волосы у Леры взметнуло ветром, и она поняла, что спускается никакая не птица, а парашютист. Генерал посмотрел на светящийся циферблат часов и пошевелил губами, что-то подсчитывая. Снова послышался шорох и приземлился второй парашютист. Глаза у Леры привыкли к темноте, она видела, как боец ловко освободился от парашюта и исчез, будто растворился в ночи.

Вокруг нее приземлялись фантастические фигуры в шлемах, лица их были закрыты очками, как у инопланетян. Лера поняла, что это приборы ночного видения.

Вот и последний приземлился. Генерал нахмурил брови, но Лера видела, что это только для порядка.

– Как тебе мои орлы? – довольным голосом спросил он.

– Здорово! – улыбнулась Лера.

Он вздохнул легко и обнял ее за плечи. Так они и дошли до его дома, и у Леры не хватило духу продолжать тяжелый разговор про наркотики, про смерть его сына и про то, откуда на старом снимке появился некий Юрий Затворов по кличке Затвор.

Спала она в гостиной на диване, и давно уже сон ее не был так крепок и безмятежен.

На следующее утро Фарид Айниулин шел по главной улице маленького городка, соседствующего с расположением части. В руке у него была банка фанты, на душе – радость. Он только что получил письмо от своей невесты Алии. Это письмо лежало у самого сердца, в нагрудном кармане форменной куртки.

Алия наконец согласилась на его долгие уговоры и обещала приехать к нему в часть. Так что можно назначить день свадьбы…

Будущее казалось Фариду если не безоблачным, то по крайней мере многообещающим. Конечно, он пока всего лишь лейтенант, но Александр Иванович тоже начинал с самых низов, а кто он теперь?

Генерал ценил бравого подтянутого лейтенанта, он обещал после свадьбы помочь молодым с жильем, а если Александр Иванович что-нибудь обещал, на это можно было твердо рассчитывать: свое слово генерал ценил на вес золота. И на свадьбу к своему адъютанту он непременно придет, а это такая честь для молодых!

На углу возле пивной толклись несколько парней из местных. При виде Фарида они неприязненно зашептались, но расступились, не сказав ни слова: смуглое лицо и южная внешность лейтенанта, несомненно, вызывали у них раздражение, но связываться с крепким плечистым десантником никому не хотелось, кое-кто из них в свое время уже отведал его тяжелых кулаков. Кроме того, парни были еще трезвыми и здраво оценивали свои возможности.

Фарид свернул за угол. До ворот части оставалось всего два квартала.

Вдруг из полуоткрытого подъезда хрущевской пятиэтажки донесся истошный женский крик.

Лейтенант насторожился, свернул с тротуара.

– Помогите! – снова донеслось из-за двери. В этом крике звучали боль, страх и слабая надежда.

Отбросив всякие сомнения, Фарид дернул на себя дверь и ворвался в подъезд.

Двое мрачных парней кавказского вида прижали к грязной стенке стройную девушку в светлом коротком плаще. Один держал ее за руки, второй нагло шарил по телу грубыми волосатыми лапами.

– Не рыпайся, сучка! – бормотал он, расстегивая одежду несчастной. – Вот увидишь, тебе понравится! Тебе очень понравится! А ну, прекрати вопить! Никто тебе не поможет!

– А ну, гад, убери руки от девушки! – крикнул Фарид и, не дожидаясь ответа, ударил насильника по ключице ребром ладони. Тот охнул, покачнулся, медленно развернулся к Фариду и шагнул вперед на подгибающихся ногах.

– Эт-то еще что за козел… – начал второй, отпустив девушку и приняв боевую стойку.

Фарид скользнул в сторону, сделал обманное движение правой рукой и резко ударил его левой в солнечное сплетение. Противник согнулся, издав резкий звук, как проколотый мяч. Лейтенант сцепил руки в замок, чтобы окончательно вывести бандита из строя классическим ударом по шее, но не успел это сделать.

Боковым зрением он заметил какое-то движение у себя за спиной, но не придал этому значения: позади него находилась только жертва насильников.

Поэтому он не увидел, как стройная девушка в светлом плаще вытащила из кармана короткую увесистую дубинку, налитый свинцом отрезок резиновой трубки, и, резко размахнувшись, ударила своего спасителя по затылку.

Фарид Айниулин, лейтенант воздушно-десантных войск, чемпион дивизии по рукопашному бою, удивленно охнул, попытался повернуться к неожиданному противнику, но в глазах у него потемнело, и он рухнул лицом на грязные заплеванные ступени.

В последний момент перед гаснущими глазами лейтенанта промелькнуло нежное лицо Алии.

– Прекратите шуметь, сволочи! – донесся из-за ближайшей двери хриплый заспанный голос. – Дайте поспать, мне в ночную смену выходить! А то сейчас милицию вызову!

– Спи, спи, дорогой! – отозвался один из «насильников», подхватив Фарида под мышки и оттаскивая его к входной двери. – Не надо милицию, зачем милицию?

– Быстро! – скомандовала девушка в светлом плаще. – У нас не больше десяти минут!

Она окинула своих несколько помятых подручных пренебрежительным взглядом и добавила:

– Ничего-то вы без меня не можете! Вдвоем с одним человеком справиться не могли!

Ее взгляд производил странное впечатление, потому что глаза у девушки были разные: левый голубой, а правый – карий. Но заметить это можно было только на близком расстоянии.

Бандиты придали Фариду вертикальное положение, открыли дверь и выволокли лейтенанта на улицу, поддерживая его, как пьяного. К подъезду моментально подкатил красный микроавтобус. Задние дверцы распахнулись, и бесчувственного десантника втолкнули внутрь. Все остальные участники операции вскочили следом и захлопнули за собой дверь.

Внутри автобуса, кроме водителя, находился еще один человек – молодой смуглый парень с немного растерянным лицом.

– Это ж надо! – проговорил один из бойцов, взглянув на этого парня и переведя взгляд на Фарида. – Сказали бы – не поверил!

– Некогда базарить! – оборвала его девица. – Работаем!

Она присела на корточки рядом с лейтенантом, расстегнула тому рукав, отогнула манжет и ввела под кожу иглу шприца.

– Пускай словит кайф напоследок! – усмехнулся один из подручных, потирая ушибленный Фаридом бок. – Ты дозу-то как следует подобрала? А то он мужик здоровый, ему много надо!

– Не волнуйся! – отмахнулась девица, вытаскивая шприц. – Доза такая, что лошадь и та загнется! Когда его найдут, никаких сомнений не будет, что загнулся от передоза! Если найдут, – уточнила она.

Фарид часто задышал, вытянулся, как струна, и вдруг обмяк. Лицо его посерело и осунулось, рот приоткрылся, в уголке его выступила белесая пена.

– Ну вот и все, – удовлетворенно проговорила девица, поднимаясь. – Ну, чего ждете? Давайте, переодевайте клиента! У нас осталось всего восемь минут!

Ее подручные быстро стащили с мертвого лейтенанта пятнистую камуфляжную форму. При этом из нагрудного кармана куртки выпало письмо со штемпелем Махачкалы. То самое письмо, в котором Алия обещала приехать к своему жениху.

– Переодевайся! – приказала девица смуглому парню, молча наблюдавшему за происходящим.

Исмаил что-то проговорил на своем языке.

Ему было не только страшно надевать одежду мертвого человека. Это было еще и унизительно, недостойно настоящего воина. Кроме всего прочего, этот человек был так похож на самого Исмаила, что в первый момент у того от удивления расширились глаза. Исмаил вспомнил сон, который видел в горной крепости. Сон, в котором тоже присутствовал человек, как две капли воды похожий на него. Тот человек во сне тоже умер… умер, бросившись в бездонную пропасть. Или это все же был сам Исмаил?

– Эй, не тормози! – Девица в светлом плаще ткнула Исмаила в бок. – Ты что, заснул? У нас совсем не осталось времени!

Он на мгновение прикрыл глаза, и тут же перед ним холодным светом вспыхнул ледяной взор Аль Джохара.

И в ту же секунду все сомнения исчезли. У него только одна цель, только одна задача: выполнить то, что приказал вождь, каид. Что бы это ни было.

Исмаил торопливо, не обращая внимания на нервную девицу, стащил свою одежду и натянул на себя аккуратную форму лейтенанта. Она пришлась ему впору, как будто на него была сшита. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: ведь они с лейтенантом были похожи как две капли воды. Как родные братья.

Только лейтенант был мертв, а Исмаил жив.

Пока жив.

– Быстрее! – торопила его девица.

Чтобы сэкономить время, она опустилась перед ним на колени и зашнуровала один высокий десантный ботинок, пока Исмаил управлялся со вторым.

Наконец он был готов.

Выпрямившись, он поправил ремень, проверил широкий нож в кожаных ножнах. Тот самый нож, который он пустит в дело, когда придет главный момент. Тот самый нож, которым он перережет горло врагу Аль Джохара. А потом – себе. Но не раньше, чем убедится, что задание выполнено.

– Ох ни фига себе! – повторил смуглый бандит, осмотрев Исмаила. – Как будто мы его и не убивали! Лейтенант, как живой!

– Говорят – некогда базарить! – прошипела девица, открывая заднюю дверь микроавтобуса. – Помнишь свою роль?

– А как же! – осклабился бандит, выпрыгивая на тротуар. – Главное, чтобы этот джигит не облажался!

– Этот не облажается! – отозвалась девица. – Ты ведь знаешь, откуда он! Те, кто оттуда приходит, знают свое дело!

Она наклонилась, подняла смятый конверт с письмом и подала своему подручному.

Исмаил спрыгнул вслед за бандитом, огляделся по сторонам. Провожатый подставил ему свое плечо. Исмаил, вспомнив инструкцию, тяжело облокотился на спутника и поплелся к воротам части, заплетаясь ногами и что-то невнятно бормоча.

Перед самыми воротами его спутник остановился и окликнул дежурного:

– Эй, братан! Принимай своего лейтенанта! Видать, перебрал малость, я его с трудом до вас дотащил, а уж дальше сами с ним разбирайтесь! Тяжелый он, как слон!

– Фарид? – удивленно проговорил дежурный, выходя навстречу. – Что это с ним? Он же совсем не пьет! Он ведь мусульманин!

– А что – мусульмане не люди? – усмехнулся провожатый. – Видно, на радостях перебрал, от невесты письмо получил! – Он протянул дежурному смятый конверт. – Вот и развезло с непривычки! Если бы каждый день тренировался, другое дело!

Дежурный засунул конверт в нагрудный карман Фарида и повел пьяного лейтенанта за КПП. Подозвав проходившего мимо солдата, распорядился:

– Отведи Фарида в его комнату! Да смотри, чтоб Александру Ивановичу на глаза не попасться, а то сам знаешь, какой скандал будет!

Солдатик ловко подхватил пьяного и повел его в направлении офицерской казармы. При этом он едва слышно посмеивался: ну, Айниулин! Никогда капли в рот не брал, образцовый офицер, прямо икона! А оказалось – человек, как все! Ну это ж надо, как нажрался! Еле идет! Даже говорит не по-русски… ну да, он же откуда-то с юга, вот и перешел по пьяному делу на свой язык…

Исмаил действительно говорил на родном языке, потому что никакого другого не знал. Он просил прощения у молодого солдатика за то, что ему сейчас придется сделать.

Они свернули с главной дорожки в сторону офицерской казармы и оказались в закутке за штабным корпусом. Солдат решил провести здесь пьяного офицера, чтобы избежать нежелательной встречи с кем-нибудь из начальства. Особенно с самим генералом.

Сюда не выходило ни одно окно.

Значит, это нужно сделать здесь.

Исмаил рыгнул, пьяно покачнулся и схватил солдата за плечо.

– Ну что вы, что вы, товарищ лейтенант! – озабоченно проговорил тот, пытаясь высвободиться. – Совсем немножко осталось! Вон до того дома дойдем, а там уж ваша комната! Нам бы только на Александра Ивановича не наткнуться, а то бо-ольшие неприятности будут!

– Бо-ольшие неприятности, – повторил Исмаил слова незнакомого языка.

Он воровато огляделся и ткнул солдата большим пальцем в точку за ухом. Этот прием показали ему в последний день перед отправкой на операцию. Серьезно подготовить его не успели и научили хотя бы самому необходимому.

Конечно, надежнее было бы воспользоваться ножом, но Исмаил не хотел доставать нож прежде времени. Он хотел сделать этим ножом только главную работу. Ту, ради которой Аль Джохар прислал его в эту далекую страну. Ну, и еще то, что нужно будет сделать потом. Быстро от уха до уха перерезать собственное горло. Чтобы попасть в рай. В тот рай, который он краешком глаза видел в крепости Аль Джохара.

Солдатик ахнул и удивленными, округлившимися глазами уставился на неожиданно протрезвевшего лейтенанта.

«Что же вы, товарищ лейтенант…» – хотел он сказать укоризненно, но вместо этих слов только тоненькая струйка крови выступила у него на губах. Ноги солдата безвольно подогнулись, и он мягко сполз вдоль бетонной стены.

Исмаил наклонился над ним, прикоснулся пальцем к шее, как его научили, чтобы проверить пульс.

Пульса не было, значит, солдат мертв.

Он еще раз огляделся по сторонам, подтащил бездыханное тело к подвальному окошку, подцепил ногтем краешек створки, открыл окно и столкнул туда мертвого солдата. Секунду вглядывался в темноту подвала, но снова почувствовал ледяной взгляд Аль Джохара и выпрямился, чтобы завершить начатое дело.

Исмаил поспешно обошел здание штаба. Сверился с часами. Пока все шло точно по плану. У него оставалось полторы минуты. Опустив голову, направился к дверям.

Часовой перед входом в штаб скосил на него глаза, но узнал генеральского адъютанта и не шелохнулся. Исмаил прошел мимо него уверенной, торопливой походкой, снова озабоченно взглянув на часы. Оставалось сорок пять секунд. Часовой расценил этот жест как то, что лейтенант спешит к шефу. Тоже полезно. Спешащего человека никто не станет задерживать пустыми разговорами.

Поднимаясь по лестнице, Исмаил нос к носу столкнулся с молодым веснушчатым капитаном, вскинул руку в приветствии, как учил его инструктор в замке. Капитан о чем-то его спросил. Исмаил махнул рукой и показал на часы. Капитан взглянул удивленно, но ничего не сказал. Наверное, вышло невпопад, но ничего страшного, спишет на озабоченность и спешку.

На верхней площадке лестницы остановился, перевел дыхание. Собрался, сконцентрировал энергию, как учил тот же инструктор. Скосил глаза на часы. Оставалось десять секунд.

Но дверь кабинета открылась чуть раньше.

На пороге возник рослый, массивный мужчина лет пятидесяти с бугристым лысым черепом. Тот самый человек, чью фотографию так долго разглядывал Исмаил.

Враг. Цель, к которой он летел через половину мира, как легкая оперенная стрела, выпущенная из лука Аль Джохара. Тот, за кем он пришел сегодня, как ангел смерти Азраил.

Мужчина заканчивал разговор с высоким офицером, что-то ему выговаривал, когда увидел перед собой на площадке молодого смуглого лейтенанта.

– Фарид, что тебе? – проговорил он вопросительно, и вдруг в лице его что-то неуловимо изменилось. – Фарид?

Он попятился, не сводя с Исмаила удивленных глаз.

В этих глазах появилось что-то новое, что-то такое, чего прежде Исмаилу не приходилось видеть. Видимо, такое выражение появляется в глазах человека, когда он понимает, что за ним пришла смерть. Он хотел еще что-то сказать, но передумал. Видимо, понял, что с ангелом смерти не договоришься, не сторгуешься. Крупное, властное лицо привыкшего командовать человека выцвело, посерело, как море в пасмурный осенний день.

Исмаил глубоко вдохнул, как учил его инструктор, и молниеносным движением выхватил из кожаных ножен широкий, отточенный как бритва нож.

Вдох, выдох, стремительный бросок вперед, удар – так учил его инструктор. Конечно, у него было очень мало времени на подготовку, поэтому его учили только самому необходимому, тому, без чего не обойтись.

Вдох… Исмаил начал выдыхать, чтобы вместе с выдохом сделать бросок вперед и нанести врагу Аль Джохара единственный смертоносный удар.

И вдруг рядом с помертвевшим лицом врага, над его левым плечом, он увидел другое лицо – светлое, решительное, страшное. На этом лице царили глаза…

Это невозможно! Только одни такие глаза существуют под луной!

Только у одного из миллиардов жителей земли были такие прозрачные, такие холодные как январский лед глаза, глаза, полные власти и могущества! Только у Великого Безумца, у Аль Джохара, похитившего душу Исмаила, сделавшего молодого крестьянина послушной куклой, марионеткой в своих руках!

Как тогда, в горной крепости, сердце молодого горца словно сковало январским льдом. У него перехватило дыхание, словно он внезапно прыгнул в студеную воду горной реки. Исмаил пытался продолжить начатое дело, довести его до конца, но не мог нанести смертельный удар, не мог шевельнуть рукой, не мог даже вздохнуть, потому что ледяные глаза держали его железной хваткой.

В это время окружавшие их люди опомнились, набросились на Исмаила, повалили его на пол лестничной площадки, скрутили ему руки. Он даже не сопротивлялся – он все еще был во власти холодных, льдисто-голубых глаз.

– Фарид, ты что, дури накурился? – спрашивал связанного человека высокий офицер, тот самый, с которым разговаривал генерал, выходя из своего кабинета.

– Это не Фарид, разве ты не видишь? – остановил его Максимов, внимательно разглядывая лицо несостоявшегося убийцы.

Потом он повернулся к Лере и севшим от волнения голосом проговорил:

– Спасибо тебе, дочка! Не знаю, как ты это сделала, но – спасибо!

Лера пожала плечами и наконец отвела взгляд от лица связанного человека.

И только тогда он истерично, мучительно закричал на незнакомом языке.

Он все испортил! Он предал своего вождя, своего каида! Ему нет прощения! И что хуже всего – он даже не может убить себя!

Лера незаметно перевела дух. Сердце билось, как пойманная птица. Она с трудом осознала, что же случилось. На генерала Максимова покушался какой-то тип, ужасно похожий на лейтенанта Айниулина. С этим ясно, это поняли все. Но что произошло с ней, Лерой? И раньше она умела взглядом останавливать разбушевавшегося отчима или пьяных парней на улице. С детства не боялась ходить одна, да еще и братишку охраняла. Цыганка Шоша вполне серьезно утверждала, что Лера может останавливать бешено несущихся лошадей. Некоторые цыганки это умеют, причем никто их этому не учит, это передается по наследству по женской линии.

Но чтобы остановить убийцу, да еще такого… запрограммированного, что ли… Настоящий зомби. Такого она от себя не ожидала.

Захотелось узнать этого человека, вновь ощутить свою власть над ним. Кроме того, хорошо бы выяснить, кто его послал. Хотя она и так знала, что тут не обошлось без Аббаса.

– Что делать с… этим? – спросил высокий офицер, когда крик неудачливого убийцы затих и в помещении штаба наступила напряженная тишина.

Генерал задумался, собрав в складки мощный выпуклый лоб. Он хотел уже отдать какое-то распоряжение, как вдруг Лера шагнула к нему, приложив палец к губам, и что-то быстро зашептала.

Через несколько минут из дверей штаба вынесли носилки, на которых лежало покрытое простыней тяжелое тело. Двое молодых солдат из санчасти с видимым трудом управлялись со своей ношей. Лица у них были испуганные и растерянные, как будто помимо своей воли они оказались посвящены в важную и опасную тайну. Рядом с носилками шли высокий офицер с погонами капитана и такая же высокая девушка с длинными белыми волосами. Оба они выглядели так, как будто только что потеряли самого близкого человека. Прозрачные бледно-голубые глаза девушки были полны слез, отчего стали еще прозрачнее. Волевое лицо капитана было покрыто красными пятнами. Видно было, что он с трудом сохраняет мужественную сдержанность. Носилки внесли в двери санчасти, возле которых тут же выставили часового.

Через полчаса по части пошел страшный слух.

Просочился этот слух через тех самых солдат медсанчасти.

Говорили, что адъютант генерала лейтенант Фарид Айниулин сошел с ума, с ножом набросился на Батю (так называла Максимова вся дивизия) и убил его на месте.

Айниулин сидит под арестом в помещении штаба, похороны Бати состоятся в ближайшие дни.

Передавали этот слух шепотом, с глазу на глаз, но тем не менее через час в дивизии не было ни одного человека, который не знал бы о страшном происшествии.

Симпатичная стройная девушка в светлом кашемировом пальто вошла в небольшое кафе на главной улице соседнего с частью городка и бросила взгляд на витрину с пирожными. Девушка была такая молодая и привлекательная, что у барменши Юлии стремительно испортилось настроение. Единственным недостатком во внешности посетительницы были глаза разного цвета – левый голубой, а правый карий. Но это можно было заметить только с очень близкого расстояния.

– Ну что – будем что-нибудь заказывать? – проговорила Юлия с привычной дозой неприязни. – У нас здесь не музей шоколада, просто так разглядывать продукцию не положено!

Разноглазая девица хотела достойно ответить хамоватой барменше, так что вполне могла завязаться оживленная дискуссия, но в эту секунду дверь кафе с грохотом распахнулась, и к стойке прорвалась дебелая особа не первой молодости. Обильные телеса ее были затянуты в светлое платье, усеянное таким количеством алых маков, что обладательницу платья вполне можно было привлечь за незаконное изготовление опиумного сырья. Поверх платья было накинуто ярко-красное пальто, которое явно было лишним. Чувствовалось, что, несмотря на прохладную осеннюю погоду, дебелая особа пышет жаром от едва сдерживаемых эмоций. Выставленная больше чем позволяли приличия бело-розовая плоть, румяные щеки и рыже-каштановые волосы выдавали в ней, выражаясь по-старому, работницу общественного питания, а проще – буфетчицу или барменшу.

В данный момент особа была во власти сильнейших чувств. Ее круглые щеки были не просто румяными, они были покрыты неровными красными пятнами, рыже-каштановые локоны растрепались, в довершение всего по лицу растеклись черные пятна туши.

– Валюха, что с тобой?! – воскликнула барменша Юлия, всплеснув руками и совершенно забыв о разноглазой посетительнице.

– Уби-или! – простонала Валентина и разразилась рыданиями. Все ее тело затряслось, а объемистый бюст, обтянутый маковым платьем, заколыхался, как малиновое желе.

– Ой! – Юлия округлила глаза и прижала руки к щекам. – Ужас какой! Что же это творится! Это ж полный беспредел! А кого убили-то?

– Как – кого? – Валентина на мгновение прекратила рыдать и уставилась на несообразительную подругу. – Генерала моего убили, Александра Ивановича-а!

Произнеся вслух эти страшные слова, она снова зашлась рыданиями.

– Ой! – снова, с еще большим чувством воскликнула Юлия. – Это ж если даже таких людей убивают, так как же простым-то жить? Это ж я теперь и на улицу не выйду!

– А я-то надеялась… – всхлипывала Валентина, размазывая по щекам тушь, перемешанную со слезами. – А я-то мечтала… думала, генеральшей стану… шубу норковую куплю… босоножки из этого… из бутика… за тридцать тысяч…

Юлия неодобрительно покосилась на приятельницу. Та еще недавно чересчур много о себе воображала, постоянно разглагольствовала о своем блестящем будущем, поэтому не могла рассчитывать на настоящее сочувствие. Чересчур смелые планы никогда не доводят до добра. Однако Юлия была все же девушкой доброй, она обняла подругу левой рукой, правой включив кофеварку, и проговорила как могла мягче:

– Ну, не убивайся так! Один, что ли, генерал на свете? Вместо этого нового пришлют, а ты – вот она, ты уже тут, и все при тебе! И внешность, и фигура, и этот… как его… менталитет!