Искусное соблазнение Линдсей Джоанна

– Розлин заартачилась именно потому, что Джудит рискует пропустить открытие сезона, а этой женщине упрямства не занимать. И я хорошо ее понимаю, ведь именно в первые дни сезона между молодыми людьми вспыхивает влечение, они разбиваются на пары, начинается ухаживание. Даже недельное опоздание может расстроить все планы – самых блестящих женихов уже разберут. Конечно, больше всего Розлин тревожится из-за того шотландца. Она не хочет, чтобы другая девушка поймала лорда Каллена в свои сети. Джудит должна быть в Лондоне к началу сезона, чтобы не упустить шанс, и Розлин сделает для этого все.

– Ты и вправду думаешь, будто это имеет значение? Ведь речь идет о двух самых прелестных дебютантках нынешнего сезона.

– Для Джек это вообще не важно. Она сумеет заполучить любого, кто бы ей ни приглянулся, здесь или по ту сторону океана, и к черту последствия.

– Ради бога, Джорджи, ты говоришь о своей дочери, а не о каком-то бесшабашном повесе из рода Меллори.

Джорджина насмешливо вскинула брови – эту привычку она приобрела вскоре после свадьбы с Джеймсом Меллори.

– Тебя удивляет, что Джек пошла в отца?

– Похоже, кое в чем она его даже превзошла, – пробормотал Бойд. – Тебе следовало пресечь это в зародыше.

Джорджина снисходительно рассмеялась.

– Столь сильное влияние пресечь невозможно. Но это к делу не относится. В отличие от Джек, которая временами бывает безрассудной и очертя голову бросается в бой, Джудит слишком мягка и деликатна, слишком внимательна к другим, чтобы поступить наперекор родительской воле. Розлин хорошо знает свою дочь. Ей не о чем беспокоиться: Джудит не пропустит первый лондонский бал в нынешнем сезоне. Боюсь, если нам не удастся заставить Розлин передумать, мы не сможем пуститься в путешествие. Джек решительно и бесповоротно отказалась дебютировать в свете без лучшей подруги.

– Черт побери, Джорджи, до отплытия осталось всего три дня. Слишком поздно менять решение. Кейти ждет не дождется, когда мы отправимся в путь.

– Ты думаешь, мне это нравится? Наш багаж уже на борту, – пожаловалась Джорджина. – «Деву Джордж» вывели из дока на юге, команда готова к отплытию. Судно стоит на якоре в лондонском порту. Мы не один месяц увещевали Розлин – запугивали, умоляли, умасливали, – и вот теперь до отъезда осталось лишь несколько дней, а она по-прежнему непреклонно стоит на своем.

– Но наши братья уже на пути в Бриджпорт. И Эми скоро будет там, чтобы проследить за приготовлениями. Она отплыла с Уорреном на прошлой неделе. Все решат, случилось нечто ужасное, если мы не приедем, как собирались!

– Джеймс в любом случае поплывет в Америку, чтобы объяснить всем, что произошло, – заверила брата Джорджина. – Он успокоит нашу родню. Мне очень жаль, Бойд. Знаю, вы с братьями давно готовились к этому событию. Не хочу, чтобы вы обиделись, если Джеймс не сдержит обещание. Это не его вина.

Бойд недоверчиво прищурился, глядя на сестру.

– С каких это пор в вашем семействе верховодит Джек? Я сам доставлю ее на корабль, если вы с Джеймсом не решаетесь настоять на своем.

– Ты упустил главное, Бойд. Нам нет смысла ехать в Америку, если все время путешествия моя дочь будет несчастна. Нам и в голову не могло прийти, что Розлин заупрямится. Мы пробовали ее переубедить, но она продолжает упорствовать. Ты ведь знаешь, Розлин – шотландка, вспыльчивая, как порох. Она то и дело выходила из себя, пока мы пытались ее урезонить.

– Тогда оставь надежду выдать Джек замуж, – хмуро заключил Бойд.

Джорджина резко вскочила на ноги.

– Что ты сказал? Тебе придется взять свои слова обратно, Бойд Андерсон!

Бойд поднялся. Брови его, как у сестры, сердито сошлись на переносице.

– И не подумаю. Я говорил тебе, есть причина поважнее, почему Джек должна впервые предстать перед светом именно в Америке. Ты и сама знаешь, ей будет куда проще устроить будущее там, где репутация твоего мужа не столь известна. В Лондоне молодые люди не отважатся даже приблизиться к Жаклин из страха перед ее отцом.

Джорджина упала в кресло, но продолжала с прежней воинственностью защищать мужа.

– Джек это не волнует, и нас тоже.

– Значит, вы обольщаетесь на свой счет. Едва ли во всей Англии найдется мужчина, которому хватит храбрости назваться зятем Джеймса Меллори, – если, разумеется, твой муж не убьет беднягу еще до того, как молодые отправятся к алтарю. На такое решился бы разве что безумец – здесь каждый знает Джеймса или слышал сплетни о нем.

Джорджина едва не задохнулась от возмущения.

– Теперь и я согласна с Джек, – гневно выпалила она. – Я тоже никуда не поеду. Не желаю провести несколько недель на корабле в компании такого тупоголового болвана, как ты!

Потеряв терпение, Бойд зашагал к дверям.

– Я не допущу, чтобы моя племянница упустила прекрасную возможность утроить свою судьбу только потому, что ты не способна вовремя проявить твердость! – прорычал он на ходу.

– Да как ты смеешь?! – взвизгнула Джорджина, запустив в брата блюдом.

Тарелка разбилась о стену холла, не достигнув цели. Бойд не успел покинуть дом сестры, когда распахнулась парадная дверь и в холл впорхнула Жаклин.

– Мама опять швыряет в тебя посудой? – воскликнула она.

Презрительно фыркнув, Бойд подхватил племянницу под руку и вывел из дома.

– Твоя мать никогда не отличалась меткостью, – проворчал он, а затем строго добавил: – Ты хоть представляешь, сколько неприятностей доставила всем нам?

Джек дерзко ухмыльнулась, не испытывая и тени раскаяния.

– Это часть моего плана.

– Привести нас в бешенство?

– Добиться, чтобы Джуди отправилась с нами.

– У меня есть идея получше. Идем, отыщем одного шотландца, он станет жертвой несчастного случая.

– Ты серьезно?!

– У меня как раз подходящее настроение, но, думаю, вначале мы попробуем его уговорить.

– Урезонить шотландца? – Джек расхохоталась.

Бойд шикнул на племянницу.

– Главное, застать его в Лондоне. Не хочу загнать лошадь, пытаясь добраться до Шотландии и вернуться обратно за три дня.

– Представь себе, он здесь по делам. Прибыл несколько дней назад и с тех пор каждое утро наведывается к Джудит. Я с ног сбилась, выпроваживая ее из дома к приходу навязчивого поклонника. Надеялась, он поймет намек и ретируется. Но тете Роз показалось, будто я что-то затеваю, когда Джудит набралась храбрости и заявила, что вообще не станет выезжать в этом году, если ей не позволят дебютировать в свете по обе стороны Атлантики.

– И это подействовало?

– Пока что нет, но мы не теряем надежды. Тетя Роз убеждена, что Джуди образумится, когда наше судно отплывет без нее. Она твердит, будто я оказываю на Джудит дурное влияние, – с гордостью добавила Джек, сияя улыбкой.

– Значит, Джуди даже не знакома с лордом Калленом и не знает, нравится он ей или нет?

– В детстве они были знакомы. Джудит помнит его мальчишкой. Однако лорд Каллен видел ее не так давно и совершенно очарован ею. Только Джуди не слишком-то стремится познакомиться с ним поближе. Как раз сейчас она должна встретиться с ним в парке. Тетя Розлин на этом настояла. Насколько мне известно, Джуди намерена сказаться больной.

– Так давай встретимся с ним сами. Мы обратим его влюбленность себе на пользу. Объясним ему, что он окажет Джуди большую услугу, если согласится пропустить начало сезона, сославшись на непредвиденные, крайне досадные обстоятельства. Он сообщит Розлин, что появится в Лондоне с опозданием на несколько недель, и у нее не будет причин возражать против поездки Джуди в Америку, а мне не придется ломать ему кости.

Жаклин лукаво улыбнулась.

– Знаешь, ты говоришь в точности как мой отец.

– Прикуси-ка язычок, Джек.

Глава 4

– О чем ты только думаешь? До отплытия осталось два дня, а теперь из-за упрямства твоей женушки ни Джек, ни Джордж не желают ехать, – проворчал Джеймс, обрушив тяжелый кулак на подбородок Энтони и заставив брата отступить на шаг.

Как только соседи заметили, что братья Меллори вдвоем направляются в сторону Нейтанс-Холла, слух об этом мгновенно разнесся по городу. Места вокруг ринга моментально заполнились зрителями, словно о поединке было объявлено заранее. В дверях собралась огромная толпа – всем не терпелось протиснуться в зал. Нейтан вскоре сдался, перестав сдерживать бешеный напор публики. Энтони, младший из братьев Меллори, с юных лет посещал Нейтанс-Холл, тренируясь в боксе, но наблюдать за его боями было не слишком интересно, поскольку он никогда не проигрывал, разве что своему брату Джеймсу. Когда на ринг выходил Джеймс, никто не мог предсказать исход поединка между братьями, а потому в этот день накал страстей в зале достиг наивысшей точки – заключались пари, делались ставки.

Темные брови Энтони сошлись в одну линию.

– Нечего срывать досаду на мне.

– А на ком же еще? – сухо бросил Джеймс, сопроводив свои слова мощным хуком справа. – Может, тебе стоит задуматься?

– Какого дьявола, Джеймс? Здесь нет моей вины, черт возьми.

– Как бы не так, мой дорогой мальчик. Ты один способен вправить мозги своей женушке. Что это ты такой вялый? Потерял сноровку? Неужели? О нет, не может быть!

На это оскорбление Энтони ответил брату сокрушительным ударом в корпус, за которым последовал апперкот в челюсть. Однако Джеймс Меллори не дрогнул, стоя неколебимо, как кирпичная стена, – многие пытались одержать над ним верх, включая братьев, но мало кому это удавалось. Следующим ударом он отправил Энтони в нокдаун, что предопределило исход раунда. Проклятие! Джеймс слишком легко побеждал на ринге, когда бывал не в духе. От признания позорного поражения Энтони спас его кучер – пробравшись к канату сквозь толпу зрителей, он помахал рукой, привлекая внимание хозяина. Заметив слугу, Джеймс отступил.

Поднявшись, Энтони взял записку из рук кучера, пробежал ее глазами и вернулся к брату на середину ринга.

– Джуди предлагает мне поберечь лицо и отправиться домой собирать вещи, – насмешливо фыркнул он. – Похоже, Роз наконец сдалась.

Обрадованный новостями, Джеймс рассмеялся, чем не преминул воспользоваться Энтони. Застав брата врасплох, он сбил его с ног прямым ударом. Но злость Джеймса уже прошла. Сидя на полу, он лишь вопросительно изогнул золотистую бровь, вскинув глаза на брата.

– А это еще почему?

– Потому что теперь я наверняка впал в немилость, – недовольно пробурчал Энтони, подавая Джеймсу руку и помогая ему подняться. – Не знаю, что заставило Роз передумать и как наши дочери этого добились, но не сомневаюсь: весь ее гнев обрушится на меня.

– Тогда тебе лучше отправиться в путешествие вместе с нами, оставив жену дома, – предложил Джеймс. – Она успеет остыть до нашего возвращения – у нее будет предостаточно времени.

Братья знали, что Розлин не поплывет в Америку из-за морской болезни. Джейме, младшая дочь Энтони, тоже не переносила качку, так что если бы даже Розлин и согласилась терпеть мучения ради Джудит, она не стала бы подвергать им малышку. И разумеется, она ни за что не согласилась бы оставить Джейме в Лондоне одну на два месяца, пока длится путешествие.

Джеймс заметил, что его слова не развеяли угрюмое настроение Энтони.

– Полно, старина. Только не говори мне, что самый отъявленный распутник и повеса во всей Англии не сумеет обратить гнев женщины в страсть иного рода, – добродушно заметил он, наклоняясь вперед, чтобы ухватиться за протянутую ладонь брата.

Энтони тотчас отдернул руку.

– Чувство чести не позволяет мне ударить поверженного противника, но для тебя я готов сделать исключение.

Джеймс коротко хохотнул, поднимаясь на ноги.

– Я, пожалуй, откажусь от твоего любезного предложения. Не хочу, чтобы Джуди решила, будто ее послание не успело прийти вовремя.

Рассекая волны Атлантического океана, «Нерей» шел прямым курсом в Бриджпорт, штат Коннектикут. Судоходная компания «Скайларк шиппинг», являвшаяся собственностью семейства Андерсон, располагала целой флотилией, однако каждый из братьев и сестер владел и личным судном. «Нерей» принадлежал Уоррену, второму из братьев Андерсон, любящему мужу Эми Меллори. Будучи опытным капитаном, кораблем он управлял сам. Половину года супруги проводили в море вместе с детьми, Эриком и близнецами – Глорианой и Стюартом. Разумеется, в путешествиях детей сопровождали воспитатели и гувернеры. Вторую половину года Уоррен с семьей жил в лондонском доме, чтобы дети могли познакомиться поближе с многочисленной родней.

Несмотря на резкий холодный ветер, Эми стояла на палубе, подставляя лицо яркому весеннему солнцу. Она единственная из всех женщин семьи Андерсон успешно провела в Лондоне светский сезон, поэтому именно ей американские дядюшки Жаклин поручили составить программу приемов, спектаклей, балов и иных увеселений на время двухнедельного пребывания племянницы в Бриджпорте. Конечно, Габби, жена Дрю Андерсона, некогда дебютировала в лондонском свете, но из-за Дрю первый же ее сезон прервался в самом начале, обернувшись громким скандалом, так что она не могла посоветовать племяннице ничего путного. Не слишком полагаясь на собственный опыт, Эми заручилась поддержкой кузины Регины – в семействе Меллори та считалась признанным знатоком светской жизни.

Эми предстояло подготовить родовую усадьбу Андерсонов к торжествам, продумать меню и разослать приглашения. Списком гостей намеревался заняться Уоррен – он хорошо знал, кого следует включить в число приглашенных. Хотя за минувшие годы Эми не раз бывала с мужем в Бриджпорте, встречая множество знакомых и друзей Андерсонов, ей никогда не удавалось запомнить их всех. Однако она должна была убедиться, что к приезду Жаклин с родителями все устроено безупречно.

Детей путешествие взбудоражило гораздо больше, чем саму Эми. Они взволнованно обсуждали предстоящие празднества, собираясь не пропустить ни одного. В Англии им пришлось бы ждать восемнадцатилетия, прежде чем их включили бы в круг взрослых, но американские правила, куда менее строгие, допускали подобные вольности. Эми была слишком обеспокоена свалившимися на нее заботами, чтобы наслаждаться путешествием. Ее ожидало множество дел, голова у нее шла кругом.

Занятая своими мыслями, она не заметила приближения уже знакомого чувства смутной тревоги. Оно застигло Эми врасплох, и она согнулась пополам, словно ее вдруг резко ударили в живот. Стоявший позади Уоррен мгновенно подскочил к ней.

– Что у тебя болит, дорогая? – встревоженно спросил он, мягко коснувшись ее спины.

– Ничего.

– Тогда что с тобой?

– Случится… что-то ужасное.

Уоррен тотчас взглянул на небо – не приближается ли буря, но не заметил на горизонте ни единого облачка.

– Когда?

– Не знаю.

– Что?

– Не знаю!

Уоррен вздохнул.

– Если и впредь тебя будут посещать подобные предчувствия, то хорошо бы услышать более подробное толкование.

– Ты всегда так говоришь. И напрасно, потому что я не могу объяснить яснее. Нам нужно вернуться, Уоррен.

Огорченно поцокав языком, Уоррен помог жене выпрямиться, потом повернул ее лицом к себе и обнял.

– Ты сама не понимаешь, о чем просишь. Добрая половина нашей семьи уже на пути в Бриджпорт. К тому времени, как мы вернемся в Лондон, Джеймс с Джорджи и Джек тоже отплывут в Америку.

– Жаль, что плавание всегда тянется так долго, – горестно простонала Эми, уткнувшись лицом в широкую грудь мужа. – Хотела бы я поскорее перенестись через океан.

Уоррен добродушно рассмеялся:

– Ну, это вряд ли возможно, а для путешествия по морю нет ничего быстрее корабля, тем более что мы больше не возим с собой тяжелые пушки…

– Зато у нас полный трюм груза, который тянет нас ко дну, – перебила его Эми.

– Разумеется, мы везем груз, торговля – мой промысел. Но, несмотря на полный трюм, корабль летит как стрела. Еще неделя, самое большее – восемь дней, и мы прибудем в Бриджпорт.

– Если ветер не переменится, – пробормотала Эми.

– Само собой. Но ты ведь знаешь: что бы ни означало твое предчувствие, ты можешь отвести беду, ослабить удар судьбы. Так сделай это прямо сейчас. Пообещай, что все обойдется, и пусть это принесет тебе облегчение, дорогая. Давай заключим пари. Ты ведь всегда выигрываешь, это всем известно.

Подняв глаза на мужа, Эми благодарно улыбнулась ему за напоминание.

– Бьюсь об заклад, не случится ничего такого, с чем не смогла бы справиться моя семья.

– Ты не боишься, что выразилась слишком туманно?

– Вовсе не туманно. Я имела в виду всю свою и твою родню, всех мужчин, женщин и детей.

Глава 5

Камера была одной из многих, но остальные пока пустовали. Находилась она не в тюрьме, хотя заключенным могло показаться, будто их держат именно там. В подземелье не было окон, и узники оставались бы в полной темноте, если б не единственный тусклый фонарь, горевший и днем и ночью. Свет предназначался не арестантам, а стражникам.

Здание таможни построили в конце прошлого столетия, когда британская корона с особым рвением охраняла свои прибрежные воды на юге, в особенности близ Корнуолла. Поначалу таможня занимала лишь пристань с пакгаузом да бараки на полпути между Дорсетом и Девонширом, но с годами расширилась, обросла торговыми лавками, конюшнями и постоялыми дворами. Однако основным занятием таможенников по-прежнему оставалась поимка контрабандистов, с которыми обходились крайне сурово. Высылали в колонии или отправляли на виселицу. Участь несчастных решал суд, вернее – жалкое его подобие.

Нейтан Тремейн не раз подумывал о том, что ему следовало родиться в прошлом веке, до того как таможенники умножились числом, обретя небывалую власть. В те времена контрабандные товары свободно разгружали на пристани в любой деревушке, и всегда находились желающие помочь смельчакам. Даже местные толстосумы охотно закрывали глаза на незаконный промысел, получая свою долю бренди или чая. Контрабандистам легко удавалось сбыть товар, не платя непомерные таможенные пошлины, а изрезанная скалами береговая линия Корнуолла была будто нарочно создана для провоза рома, бренди, чая и даже табака, которыми ловкие моряки по разумным ценам снабжали англичан, вполне законопослушных во всех прочих отношениях. В те счастливые годы горсточка таможенников, рассеянная по всему побережью, не представляла для контрабандистов угрозы. Однако времена изменились.

Теперь немногие храбрецы с трудом находили убежища, чтобы спрятать груз. Вездесущие таможенники выискивали даже подземные туннели, прорытые среди скал, и устраивали там засаду. Незаконным торговцам приходилось пробираться все дальше в глубь побережья, ища покупателей. Однако товары по-прежнему сгружались на берег или загружались обратно на судно, если контрабандисту случалось заподозрить, что его тайник обнаружила какая-нибудь пронырливая гулящая девица, готовая донести властям. Именно так и схватили Нейтана неделю назад. Его команда сбежала, бросилась врассыпную, словно стайка паршивых крыс. Сам же Нейтан остался на судне.

Он попался в западню. Таможенники заманили его в ловушку. И из подземелья, где его держали, еще никому не удавалось выбраться. Прикованный цепями к стене, Нейтан едва мог подняться на ноги или дотянуться до сидевшего рядом мужчины в кандалах, товарища по несчастью. В камере томилось четверо узников. Нейтан никого из них не знал, разговаривать ему не хотелось. Одного из арестантов, немощного старика, тюремщики оставили без оков. Он должен был передавать остальным заключенным оловянные миски с жидкой овсяной похлебкой. Но большую часть дня старик дремал. А когда его будили, приходил в ярость. Нейтану пришлось пропустить не одну кормежку из-за сварливого нрава старика.

Тремейн спал, когда за ним пришли. Открепив цепи от стены, стражники выволокли узника из камеры. Накануне из подземелья вот так же вытащили другого заключенного. Тот упирался, крича о своей невиновности. Больше его не видели. Нейтан не проронил ни слова, но в душе его закипал гнев. Когда-то и у него была возможность выбора, иные устремления и надежды; вся его жизнь могла сложиться по-другому. Он не пошел бы по этому пути, если б не смерть отца, Джори. Но одно решение влечет за собой другое, события нанизываются друг на друга, выстраиваясь в длинную цепь, и вот теперь он оказался в западне; его ожидает виселица или ссылка, пожизненная каторга.

Двое стражников, волочивших Нейтана, не позволили ему подняться – в кандалах он двигался бы слишком медленно. После долгого заключения под землей дневной свет на мгновение ослепил его, но арестант не смог прикрыть рукой глаза – мешали оковы.

Его втащили в просторный кабинет и швырнули на деревянный стул с высокой спинкой, стоявший напротив письменного стола. Роскошное убранство и богатая меблировка комнаты указывали, что мужчина за столом – важная персона.

На вид незнакомцу было около тридцати – лет на пять больше, чем самому Нейтану. Одетый в новенький, без единого пятнышка мундир с сияющими пуговицами, он с любопытством разглядывал молодого контрабандиста пронзительными голубыми глазами. Этот человек походил на аристократа. Младшие сыновья в знатных семействах нередко выбирали своим поприщем государственную службу.

Знаком отослав стражников, мужчина произнес:

– Я Арнольд Бердис, вернее, коммандер Бердис.

Нейтан удивился, что его оставили наедине с офицером. Должно быть, таможенники решили, что недельное пребывание за решеткой на одной овсянке ослабило пленника? Хотя кабинет наверняка находился в здании таможни, и кругом сновали вооруженные стражники. Нейтан мог бы без труда одолеть этого чинушу.

Его цепкий взгляд тут же заприметил старый дуэльный пистолет на крышке стола, лежавший здесь по весьма очевидной причине. Нейтан впился в него глазами, оценивая свои шансы добраться до оружия быстрее коммандера. Его остановила мысль, что в пистолете, скорее всего, только одна пуля. Нейтана могли бы спасти по меньшей мере две. Первая – чтобы пристрелить офицера, вторая – перебить цепь, сковывающую ноги. Впрочем, коммандера можно было захватить в заложники…

– Хотите бренди?

Наполнив один из двух бокалов, стоявших перед ним на столе, Бердис отхлебнул глоток.

– Одна из моих бутылок? – спросил Нейтан.

Коммандер усмехнулся уголком рта.

– Вижу, отчаянное положение не лишило вас способности шутить. Это что-то новое.

Щедро плеснув бренди в пустой бокал, он толкнул его в сторону арестанта. Нейтан поднес бокал к губам, и лязг цепей подтвердил правоту офицера: положение узника и впрямь было отчаянным. Однако коммандер, похоже, не уловил различия между шуткой и сарказмом. Нейтан лишь пригубил напиток, чтобы смочить пересохшие губы. Если Бердис надеялся, что спиртное развяжет пленнику язык, его ждало разочарование.

– А вы, Тремейн, крепкий орешек. Хотя ваша поимка была лишь вопросом времени. В последнее время вы стали небрежны. Или слишком безрассудны, на свою беду?

– А может, просто дошел до крайности?

– Неужели? Смею предположить, в этом моя заслуга?

– Признаю, упорство у вас звериное. Но я предпочитаю думать, что виновата женщина.

Как ни странно, Бердис рассмеялся.

– Все мы предпочитаем винить женщин. Однако мой осведомитель не носит юбок.

– Не назовете мне его имя? – Нейтан замер, затаив дыхание. Но коммандер не собирался откровенничать с арестантом. Его показное дружелюбие было лишь уловкой – он явно преследовал какую-то цель, и едва ли неожиданный вопрос мог застать его врасплох. Нейтан пока не догадывался, что у Бердиса на уме, но начинал понимать: коммандер играет с ним, как кошка с мышью. Возможно, это всего лишь извращенная прихоть человека, облеченного властью? Нейтан решил положить этому конец. – Меня хотя бы будут судить? – язвительно осведомился он.

Коммандер повертел в руках бокал, вдохнул аромат бренди и лишь затем поднял глаза на контрабандиста.

– У вас есть защитник?

– Я что-нибудь придумаю.

Бердис укоризненно поцокал языком.

– Похоже, вы не вполне понимаете серьезность своего положения, слишком уж вы беззаботны. Подобная отвага, конечно, достойна восхищения, но здесь от нее мало проку. Вы еще не поняли, что ваша жизнь всецело в моих руках? Думаю, вам стоит умерить сарказм, по крайней мере пока вы не узнаете, зачем вас доставили сюда.

Что это? Приманка? Нейтан начинал склоняться к мысли, что сегодня его не повесят. Но в душу ему вновь закрались подозрения. Если это не суд, а Бердис не судья и присяжные в одном лице, тогда какого дьявола тут творится? Нейтана поймали с поличным. У него нет защитника, и Бердис прекрасно это знал.

Нейтан откинулся на спинку стула.

– Что ж, продолжайте, сделайте одолжение.

– Я многого добился на этой службе, потому что взял себе за правило выяснять все досконально о тех, на кого охочусь, и должен признать, ваш случай показался мне весьма необычным.

– Во мне нет ничего особенного, коммандер.

– Напротив. Прежде вы вели совсем иную жизнь. Не преступали закон. Вы сменили не одно занятие и в каждом достигли немалых успехов, что удивительно для молодого человека вашего возраста. Никак не могли решить, чему посвятить себя?

Нейтан пожал плечами.

– Отец умер, оставив мне корабль и команду. Судьба распорядилась за меня.

Бердис улыбнулся.

– Так вы думаете, будто преступный промысел у вас в крови? Позволю себе не согласиться. Мне удалось узнать о вас куда больше, чем я ожидал, Тремейн. Высокое происхождение дает определенные преимущества. Например, доступ к старым документам.

– Тогда вам, должно быть, известно больше, чем мне.

– Возможно, но я в этом сомневаюсь. Итак, вы скатились по пресловутой общественной лестнице на самое дно? Все в вашей семье неудачно вступали в брак, или только ваша матушка?

Нейтан вскочил, громыхнув цепью, и оперся на стол сжатыми кулаками.

– Вам что, жить надоело? – прорычал он.

Поспешно схватив пистолет, коммандер направил дуло арестанту в грудь.

– Сядьте, пока я не позвал стражу.

– Вы и вправду думаете, будто одна пуля остановит меня, если я захочу свернуть вам шею?

У Бердиса вырвался нервный смешок.

– Да, вижу, вы действительно здоровый, как буйвол. Настоящий зверь. Но в ваших жилах течет графская кровь, и я задал вам вполне естественный вопрос.

– Не суйтесь не в свое дело, черт бы вас побрал!

– Не горячитесь. Я не хотел вас оскорбить. Вы правы, история вашей семьи меня не касается. Но, изучая ваших предков, я наткнулся на любопытные факты и выяснил весьма пикантные подробности… Вы хоть понимаете, что могли бы занимать кресло вроде моего, вместо того чтобы сидеть передо мной в кандалах в ожидании приговора? Согласитесь, мысль об этом поражает воображение. Почему вы никогда не пытались воспользоваться преимуществами, которые дает вам высокое происхождение? Почему не заявили открыто, кто вы?

– Потому что я не тот человек. А вы задаете слишком много вопросов контрабандисту, которого уже схватили.

– Должен признаться, любопытство – мой бич. А теперь сядьте наконец, не то я передумаю и отошлю вас обратно в камеру.

И снова приманка? Намек на то, что арестанта может ожидать и иная судьба, помимо виселицы и каторги? Опрокинув в себя остатки бренди, Нейтан опустился на стул. Он мог осилить, не опьянев, по меньшей мере один бокал. Проклятый тюремщик! Нейтан подозревал, что коммандер играет с ним, и начинал догадываться почему. Должно быть, благородный предок Тремейна вознесся выше родни Бердиса. Иначе зачем бы этому человеку сидеть здесь и злорадствовать, упиваясь собственной властью?

– Так вы сообщите мне, кто на меня донес? – повторил свой вопрос Нейтан.

– Наш осведомитель – лишь жалкий лакей, но попробуйте угадать, кому он служит. Мне известно из достоверных источников, что вы давно его разыскиваете. Должно быть, он решил, будто вы слишком близко к нему подобрались.

Лицо Нейтана окаменело.

– Хаммитт Грег?

– Да. Думаю, вам достаточно этой зацепки. Остальное легко угадаете сами. Того человека подозревали в убийстве вашего отца.

– Не просто подозревали. Был свидетель.

– Я слышал, всему виной застарелая вражда.

– Мой отец был безоружен. Его убили.

– И вы намеревались посчитаться с Грегом?

– Да, я хотел прикончить его, но в честном бою. Голыми руками.

Бердис от души рассмеялся.

– Взгляните на себя, Тремейн. Вы действительно думаете, что это был бы честный поединок? Я отнюдь не против мести. Временами меня самого охватывает желание отомстить. Но мистера Грега схватят и повесят задолго до того, как вы сможете вцепиться ему в глотку. Ведь он станет моей следующей добычей. Я начинаю на него охоту.

– А я буду мертв, прежде чем вы его настигнете.

Бердис снова наполнил бокал Нейтана и лишь затем заговорил.

– Вы неверно поняли, для чего вас привели сюда. Я собираюсь дать вам возможность отблагодарить меня в будущем.

– За что же?

Коммандер открыл ящик стола, достал чистый лист бумаги и, положив его перед собой, побарабанил по нему пальцами.

– Вот приказ о вашем помиловании. Вам дается шанс начать новую жизнь. Но, разумеется, при определенных условиях.

Нейтан недоверчиво прищурился.

– Это какая-то шутка?

– Вовсе нет. Документ останется у меня, пока вы не выполните условия нашего соглашения. Однако договор имеет законную силу.

– Вы хотите, чтобы я поймал для вас Грега, но сохранил ему жизнь? Вы и впрямь верите, что я не поддамся искушению, когда негодяй окажется у меня в руках?

– Забудьте о Греге! Я же сказал: не сомневайтесь, его вздернут. Я позабочусь об этом за вас.

Впервые за время беседы с Арнольда Бердиса слетела маска показной любезности. Лицо его исказилось от гнева. Но Нейтана не слишком занимали чувства коммандера.

– Похоже, у вас с ним свои счеты.

– Верно. Один из моих людей, охранявший ваше судно, был убит. Его труп нашли в воде, там, где исчезла «Жемчужина».

– Вы потеряли мой корабль?!

– Я не потерял его, – раздраженно прорычал Бердис. – «Жемчужину» похитили, но это дело рук не Хаммитта Грега. Мы схватили одного из воров. Он упал за борт, когда судно покидало порт, его достали из воды. Разумеется, мы бросились на поиски корабля и схватили бы остальных мерзавцев, если б знали, в каком направлении они скрылись. Мы обыскали все побережье, обшарили вдоль и поперек, а тем временем воры неслись на всех парусах прямиком в открытое море.

– Кто они?

– Не англичане. Эти молодчики уже добрых десять лет похищают английские суда. Не слишком часто и всякий раз из разных гаваней, так что никому не удается выследить воров. Поначалу они захватывали корабли в море, вдали от берега, и топили, однако потом решили насладиться местью сполна, извлекая из похищения прибыль.

– Местью?

– Речь идет о парочке американцев, затаивших злобу на англичан из-за последней войны между нашими государствами, которая оставила их сиротами. В те времена они были еще детьми, вот почему им понадобилось время для расплаты – похищения судов начались около десяти лет назад. – Бердис швырнул Нейтану сложенную записку. – Это показания их подельника. Все, что удалось из него выжать. Мое начальство и ломаного гроша не даст за эту преступную шайку, атакующую наши гавани. Они жаждут схватить вас и вам подобных. Но я не потерплю, чтобы какие-то ничтожества вставляли мне палки в колеса. Воры просчитались: убив одного из моих людей и похитив мой трофей прямо с пристани, они зашли слишком далеко.

Нейтан вскинул брови. Его трофей?

– Только не говорите, что просите меня вернуть вам мое судно.

– Нет. Если сумеете отвоевать «Жемчужину», можете оставить ее себе. Желаю удачи. Американцы перекрашивают корабли, дают им новые имена, а затем продают с аукциона своим ни о чем не подозревающим соотечественникам, которые принимают мошенников за добропорядочных судостроителей. Мерзавцы промышляют этим годами, и все им сходит с рук. Но вы положите этому конец. Англичанину будет непросто добиться помощи от янки, вам придется придумать способ заставить американские власти оказать вам содействие в поимке преступников. Это мое условие. Я хочу получить официальное письмо от американских властей с извещением об аресте ворюг.

– И это все? – сухо бросил Нейтан.

Коммандер прищурился, его голубые глаза угрожающе сверкнули.

– Даже не думайте сбежать, не выполнив задания. Я освобожу вас не раньше чем получу письмо. Как я уже упоминал, мне удалось узнать о вас больше, чем я ожидал. К примеру, мне известно, что на вашем попечении две юные особы – ваша единственная родня. Мне бы не хотелось видеть, как ваши невинные племянницы расплачиваются за преступления своего дядюшки. Так вы согласны на мои условия?

– Если ставка в этой игре – моя свобода, о чем тут спрашивать?