Самое время для новой жизни Троппер Джонатан
– Дебора! Скажи Милли, мы забросим его к Рэю.
Затем закрыл дверь, бросил шляпу на стол, сел во главе и жестом пригласил нас садиться.
Мы расположились вокруг стола, все, включая шерифа Салливана, не знали, куда девать глаза. Он поглядел на нас, мы на него. Он на часы, мы друг на друга. Это продолжалось достаточно долго, и нам наконец стало неуютно. Я вспомнил комнаты для допросов из сериала “Полиция Нью-Йорка” и осмотрелся в поисках фальшивого зеркала, но зеркал в комнате не было вообще. Салливан глубокомысленно поскреб подбородок – кончики его пальцев исчезли в складках кожи над шеей. Потом наконец прокашлялся и сказал:
– Джек Шоу.
Уже одно имя Джека могло прозвучать драматическим прологом. Слова Салливана произвели внезапную осязаемую перемену в воздухе, будто температура резко упала на десять градусов. Он посмотрел на каждого, изучая реакцию, и наконец остановил выжидательный взгляд на мне.
– Актер? – спросил я.
Шериф улыбнулся, точнее, улыбнулись его губы, глаза же остались безучастными к моей реплике и продолжали холодно сверлить меня.
– Сынок, хватит ссать мне на ноги и говорить – это дождик идет.
Шериф отвернулся от меня, поглядел на остальных.
– Вы ведь ребята сообразительные и понимаете, что знаю я гораздо больше, чем вы предполагали сначала. Итак, мы имеем знаменитого актера, исчезнувшего при подозрительных обстоятельствах, и четверых человек, с ним связанных, которые без всякой видимой причины живут вместе в доме, где в одной из комнат, несомненно, кого-то удерживали насильно. Двоим из вас, судя по всему, изрядно досталось, одному, по-видимому, в ДТП, а другому уж не знаю кто навалял.
– Вы нас обвиняете в похищении Джека Шоу? – уточнила Элисон.
– Да я знаю, что вы его похитили, – ухмыльнулся шериф. – Мне интересно, где он сейчас и не убили ли вы его заодно.
– Глупость какая-то, – заявила Линдси. – Мы хорошие друзья Джека. Зачем нам причинять ему вред?
– Вот это я и выясняю, – отозвался Салливан и снова поскреб шею.
– Чего-то тут не хватает, – заметил я.
– То есть?
– Вы чего-то недоговариваете. У вас, очевидно, есть причины подозревать нас в причастности к исчезновению Джека, но они, надеюсь, – не ради себя, ради вас – посерьезнее истеричного звонка Сьюарда.
При имени Сьюарда глаза Салливана вильнули, и я понял, что мы не ошиблись.
– Откуда вы знаете о звонке? – поинтересовался Салливан.
– А как еще вы могли на нас выйти? – ответил Чак вопросом на вопрос. – Вы что, Коломбо? Сьюард уверен в нашей причастности, это мы знаем. Нам он тоже звонил.
Салливан нахмурился: видимо, Сьюард опустил эту незначительную деталь.
– Да, мистер Сьюард звонил нам, – признал шериф. – Потому я и направил своего помощника разобраться на месте.
– Но после этого что-то произошло, – Элисон принялась размышлять вслух. – Что-то, заставившее вас явиться к нам с ордером.
Салливан не ответил, качнулся на стуле – стул накренился, встал на задние ножки, живот шерифа настойчиво уперся в форменную рубашку. Салливан приоткрыл дверь, крикнул:
– Рода, принеси-ка бумажный пакет с моего стола! Закрыл дверь. Секунду казалось, что шериф балансирует на стуле и сейчас шлепнется навзничь, но затем он перенес центр тяжести вперед – стул встал на место, передние ножки веско стукнули в пол.
Вскоре Рода просунула голову в дверь, улыбнулась нам приветливо, будто мы зашли к шерифу выпить молока и закусить печеньем, и передала Салливану бумажный пакет вроде тех, что дают в магазине в придачу к поздравительным открыткам.
– Детишки играли у Хорнз-крик и нашли в воде кое-что, – шериф полез в пакет, достал черный квадратный предмет. – Родители заставили их отнести это в полицию.
Он бросил предмет на стол, тот приземлился с мягким хлопком. Бумажник. Точнее, бумажник Джека Шоу.
Мы, конечно, не сразу это поняли. Ну кто, в самом деле, точно знает, как выглядят кошельки его друзей? С другой стороны, зачем бы тогда Салливану нам его показывать? Чак открыл бумажник, достал намокшие права Джека (Нью-Йорк, вероятно, единственный штат, где до сих настоятельно рекомендуют их не ламинировать), пару кредиток, и тогда уж мы окончательно убедились в принадлежности сего предмета. Казалось странным, что Джек вообще носил с собой бумажник. Разве не его подручные занимаются деньгами и расходами? Неужели кинозвезды сами достают из кармана портмоне, чтобы расплатиться по счету в ресторане?
Элисон взяла бумажник, погладила большим и указательным пальцами влажную кожу. Нижняя губа Элисон заметно дрожала.
Линдси быстро положила руку ей на колено и прошептала:
– Это ничего не значит.
– Кое-что это все-таки значит, – возразил Салливан. – И хотя всего значения я еще не понимаю, некоторые выводы уже сделал.
– Что такое Хорнз-крик? – спросил я.
– Маленький приток Делавэра, протекающий по обширной территории здешних лесов, – ответил Салливан. – Я так понимаю, – добавил он с усмешкой, – никому из вас не доводилось там бывать?
– Мне доводилось, – сообщила Элисон голосом восхитительно твердым. – Ловили там саламандр в детстве. Хорнз-крик течет в лесу через дорогу от дома моих родителей, примерно в полутора километрах.
– Так и есть, – кивнул шериф. – А теперь вот что. Я был с вами предельно откровенен. Пора и вам рассказать мне все начистоту.
Мы переглянулись.
– Слушайте, – голос Салливана смягчился. – Я вижу, вы хорошие ребята и, может статься, просто не справились с ситуацией. Но яснее ясного, что Джек Шоу находится или находился в наших краях и вы все приложили к этому руку. Я, конечно, не исключаю и худшие варианты развития событий – похищение и убийство. Так расскажите мне свою версию, и попробуем разобраться.
Внезапно Элисон поднялась, металлические ножки ее стула скрипнули об пол.
– Мы арестованы, шериф? – поинтересовалась она.
Салливан взглянул на Элисон изучающе и вынужден был признать, что пока нет.
– Следовательно, у вас недостаточно оснований для официального обвинения, – заключила Элисон. – То есть все вами сказанное не более чем гипотеза. Да, мы уже некоторое время обеспокоены судьбой нашего друга. Он борется с наркозависимостью, и мы предложили ему помощь. Возможно, Джек как раз направлялся к нам, а по пути что-то случилось.
При этих словах голос Элисон едва заметно дрогнул: без сомнения, она в очередной раз задалась вопросом, что же случилось с Джеком.
– И вместо того, чтобы сидеть здесь и строить догадки, советую вам заняться своей работой. У вас человек пропал. – Она подняла бумажник Джека повыше, подержала немного, а потом бросила на стол перед Салливаном. – Так ищите его.
За тирадой Элисон последовала почти осязаемая тишина. Никому из нас не доводилось еще видеть ее такой напористой. Мы обернулись к шерифу: как-то он отреагирует? Салливан продолжал глядеть на Элисон с проницательной улыбкой – напускной, как я сейчас понимаю, а вовсе не означавшей, что ему известны некие достойные улыбки обстоятельства. Затем шериф взял бумажник, посмотрел на него еще немного и сунул обратно в пакет.
– Ну а что вы скажете насчет той комнаты?
– Положа руку на сердце, не знаю, что и сказать, – пожала плечами Элисон. – Вам бы спросить моих родителей. Это ведь их дом.
– Где найти ваших родителей?
– Они в Европе, легко ли на них выйти – не знаю.
Шериф встал, прошелся по комнате, нам пришлось повернуть головы, чтобы не потерять его из поля зрения.
– Вы, видно, думаете, я эдакий надоедливый деревенский недотепа, шериф захолустного городка, который собственную задницу не отличит от локтя. Он посмотрел на нас, словно ожидая от кого-нибудь подтверждения: да, мол, вывод напрашивается именно такой, – но мы не проронили ни слова.
– Тогда я расскажу вам, как собираюсь действовать дальше. Не хотелось до этого доводить, но придется позвонить в ФБР, – Салливан махнул в нашу сторону пакетом с бумажником. – Они пришлют сюда кого-нибудь, и этот кто-нибудь будет задавать очень много вопросов. Не сомневаюсь, вы четверо их очень заинтересуете.
Он обернулся и впился глазами в оставшуюся стоять Элисон:
– И ваши разговоры о надлежащей юридической процедуре с ФБР не прокатят, помяните мои слова. Они с вами по-своему разберутся, если уж захотят.
Далее шериф обратился ко всем:
– А тем временем мы имеем двух пацанов и их матерей, которые принесли бумажник в полицию. Бьюсь об заклад, к утру каждый фермер и каждая корова в округе будут в курсе: из Хорнз-крик выловили бумажник Джека Шоу. Догадываетесь, что это значит?
Салливан помрачнел, сузил глаза, можно подумать – попробовал на вкус нечто чрезвычайно отвратительное.
– Это значит пресса, друзья мои. Фургоны со спутниковыми тарелками, наглые репортеры и фотографы примутся носиться здесь как у себя дома, – он прислонился к стене, подложив руки с бумажником в пакете под спину, как подушку. – Фэбээровцы, журналисты и бог знает какие еще захребетники нагрянут сюда, перевернут весь город вверх дном в поисках своей пропавшей кинозвезды. Мне это надо, – он взял шляпу со стола, – как зайцу пятая нога.
Завершив свою речь, Салливан отработанным движением, задуманным так, чтобы не помять уложенные в аккуратную прическу остатки волос, водрузил шляпу на голову. Мы глядели на шерифа во все глаза, несколько изумленные откровенной ненавистью в его голосе. Он, по-видимому, с искренней неохотой вызывал ФБР, но, как мне казалось, вовсе не по тем причинам, о которых заявлял. Салливан хотел сам расколоть это дело, хотел быть героем, вычислившим местонахождение Джека Шоу. И если бы ему это удалось, он вряд ли был бы против вмешательства СМИ. Встретил бы репортеров с улыбкой, в свежевыглаженной форме, повернулся бы к камере самой выгодной своей стороной. Если, конечно, таковая имелась.
– Мы можем идти? – спросила Линдси, уже готовая вскочить.
– Вы свободны, – Салливан кивнул с сожалением. – Но не советую уезжать из города. Как я уже говорил, фэбээровцы захотят с вами побеседовать.
– А мы никуда и не собираемся, – сказал я.
– Я за этим прослежу. Попрошу своего помощника присмотреть за домом. И буду весьма признателен, если перед уходом вы дадите Роде свои права, она снимет копии, а я потом приложу их к докладу. Если, конечно, – он невесело ухмыльнулся, глядя на Элисон, – ваш юрист не возражает.
Через несколько минут мы вышли на свет божий дожидаться такси, которое вызвала для нас Рода.
Солнце поднялось высоко, но воздух с утра особенно не прогрелся. Угрюмой стайкой стояли мы на парковке, думая о Джеке, о том, как же его бумажник мог очутиться в ручье. В моей голове роились всевозможные сценарии, более или менее фантастичные, но ни одного оптимистичного.
– Нет, это уж слишком! – Чак хмурился. – Похоже, домой я все-таки не еду.
Линдси сунула руки в карманы, попрыгала немного, пытаясь согреться, спросила:
– Что будем делать?
– Ничего мы не можем сделать, – вздохнул Чак. – Знаете, бывает, операция проходит гладко, бывает, трудно. В обоих случаях делаешь все возможное, потом зашиваешь пациента, но никогда не знаешь – не знаешь сразу, – решена проблема или нет. Могут ведь быть послеоперационные осложнения. Приучаешься не хвалить себя раньше времени, пока пациент действительно не выкарабкается.
Мы уставились на Чака: о чем он толкует?
– И как все это связано с нашей историей? – поинтересовался я.
– Мы, можно сказать, тоже провели операцию. Оперировали Джека. Сделали все возможное. И пока еще не знаем, выкарабкался он или нет.
– Ты стал философом? – уточнил я.
– Иди ты. Просто удачная метафора.
– Сравнение.
– Какая разница. А философом я вполне могу стать. Если ФБР арестует меня за похищение, врачом все равно уже не буду.
Заметив приближающийся “бьюик”, мы подняли головы: не наше ли это такси? Но автомобиль проехал мимо, повернул на заправку. Из кабины вышел юноша, вынул из гнезда колонки заправочный пистолет, изучая собственное отражение в лобовом стекле.
– Джек мертв, – тихо сказала Элисон.
Все обернулись к ней.
– Нам это неизвестно, – одернула ее Линдси. – Едва ли есть причины даже думать так.
– Просто захотелось произнести. Послушать, как звучит.
– Звучит жутко, вот как звучит, – оборвал ее Чак. – Боже ты мой, Элисон!
– Да ладно. Вы ведь тоже об этом думаете.
– Я нет, – возразил я.
– Почему?
– Мне нельзя волноваться, – пояснил я брюзгливо, прикидывая, не рановато ли для очередной дозы кодеина. Подъехал другой автомобиль, притормозил, на сей раз я увидел пластиковую табличку на крыше. – Наша тачка.
Мы забрались внутрь, Чак на переднее сиденье, остальные назад.
– Куда путь держим? – Водитель потушил сигарету.
– А вот это большой вопрос, – заметил Чак.
Глава 34
Часа в три дня явилась первая репортерша. Поднялась на крыльцо, постучала в дверь. Оператор ждал внизу.
– Кто там? – спросил я, хотя мы вместе наблюдали из окна гостиной, как она подходила к дому – симпатичная девушка до тридцати, с шелковистыми светлыми волосами, в костюме шоколадного цвета с юбкой, достаточно короткой, чтобы длинные изящные ноги не остались незамеченными. Уверенно, с безразличным видом – это у репортеров профессиональное – журналистка прошагала по газону. Она показалась нам знакомой, но действительно ли мелькала по телевизору или выглядела так, будто должна была мелькать, мы так и не поняли.
– Меня зовут Салли Хьюз, “Фокс ньюс”, – репортерша тщательно интонировала слова, чтобы не превратиться случайно в двустишие.
Я открыл дверь, словно бы ненароком встал так, чтобы не попасть в камеру, сказал:
– Здравствуйте. Чем могу помочь?
– Это шоссе Озера Кресчент, 32?
– А как вы догадались? – я многозначительно посмотрел на золотистую табличку с номером дома на двери.
– Дом Шоллингов, верно?
– Нет, – я попытался изобразить недоумение как можно правдоподобнее. – Шоллинги живут в доме сорок два, на той стороне озера.
– Да? – она была, конечно, раздосадована. Достала из кармана пиджака свернутый вдвое листок бумаги, глянула на него, сдвинула брови. – А мне сказали – тридцать два.
– Ошиблись, значит. Бывает, – я улыбнулся миролюбиво и закрыл дверь.
Мы наблюдали, как репортерша устремилась вниз по подъездной аллее – оператор несся в ее кильватере – и вскочила в припаркованный на обочине голубой фургон.
– Ужасно спешат, – заметила Линдси.
– Гонятся за сенсацией, – сказал Чак. – Она скоро вернется.
Салли Хьюз вернулась через десять минут, покрыв улыбку, еще более фальшивую, чем в первый раз, свежим слоем помады. Оператор еще не успел вылезти из фургона, а она уже торопливо шагала к парадному входу. Дверь открыл Чак.
– Привет, – поздоровалась Салли. – Я хотела бы взять у вас интервью, не возражаете?
– Для какого канала? – осведомился Чак.
Тут подоспел оператор, она ловко, быстро подала ему знак начинать съемку.
– “Фокс ньюс”.
– “Фокс ньюс”, – повторил Чак. – В прямом эфире?
– Нет, для сюжета, который мы будем давать в прямом эфире чуть позже.
– На предмет чего?
– На предмет исчезновения Джека Шоу.
– Актера?
Лицо Салли Хьюз расколола циничная ухмылочка.
– Будете отрицать, что вы и остальные в этом доме друзья Джека Шоу?
– Даже не знаю, – задумался Чак. – А это преступление?
– Я недавно беседовала с агентом Джека Шоу Полом Сьюардом, так вот он убежден, что друзья Джека похитили его и привезли сюда, – бойко заявила Салли. – Не желаете прокомментировать?
– Симпатичная блузка, – заметил Чак. – Так подчеркивает вашу грудь – просто загляденье.
– Простите?
– Ваша грудь, – повторил Чак громче в самый микрофон, делая ударение на каждом слоге, – прекрасно выглядит в этой блузке.
Салли раздраженно махнула оператору, тот перестал снимать, опустил камеру, безуспешно пытаясь спрятать усмешку.
– Зачем вы это делаете? – спросила она Чака.
– Вы же просили прокомментировать.
Она открыла было рот, но тут на дороге показался другой фургон, затормозил и припарковался за фургоном “Фокс ньюс”.
– А вот и “Эн-Би-Си”, – сказал я Чаку.
– Круто, – отозвался Чак.
– Вот блин, – пробормотала Салли Хьюз, развернулась на каблуках и помчалась к дороге.
– Батюшки мои! – Чак некоторое время провожал ее глазами, потом закрыл дверь. – Аппетитная штучка. Видали, какие при ней ноги?
– Чем дальше, тем интереснее, – крикнула нам Элисон из гостиной.
Все побежали к дивану у окна наблюдать за намечавшейся снаружи заварухой. Салли Хьюз при ногах, указывая то на дом, то на дорогу, о чем-то спорила с мужчиной, только что появившимся из фургона “Эн-Би-Си”. Тем временем с другой стороны появился третий фургон с логотипом “Эй-Би-Си”, остановился напротив первых двух, на противоположной стороне дороги. В этом фургоне прибыла еще одна репортерша и два парня, которые выскочили и принялись поспешно возиться со спутниковой тарелкой на крыше.
– Все это живо напоминает мне историю с О. Джеем, – заметил Чак.
– Может, закрыть ворота? – предложил я.
– У нас нет ворот, – ответила Элисон.
– А, тогда не о чем беспокоиться.
– Нет, ты только посмотри, – Чак снова указал на Салли Хьюз. – Она действительно знойная или мне кажется?
– Тебе случается не думать о сексе? – поинтересовалась Линдси.
– Секс как воздух, – сказал я. – Не придаешь ему значения до тех пор, пока он есть.
– Тут не возразишь, – Линдси сочувственно похлопала Чака по плечу.
– Да пошли вы, – отмахнулся Чак.
Через час на обочинах шоссе напротив дома теснилось шесть фургонов, несколько автомобилей, человек двадцать журналистов и операторов сновали взад-вперед. Кажется, прибыли представители всех крупных телерадиокомпаний, а также нескольких скандальных телешоу. Помощник Дэн с момента нашего возвращения от шерифа следил за домом из автомобиля, стоявшего ниже по шоссе, и ему ничего не оставалось, как включиться во всеобщую суету. Он припарковал патрульную машину на нашей стороне дороги, перекрыв подъездную аллею, по рации вызвал грузовичок с синими полицейскими заграждениями, установил их и оттеснил таким образом репортеров на противоположную обочину. Огородив средства массовой информации, помощник Дэн встал на дороге, принялся подавать знаки редким автомобилям – проезжайте, мол – и болтать с журналистами.
В скором времени телерадиокомпании начали вещание в прямом эфире, корреспонденты с серьезным видом сообщали населению, что бумажник Джека Шоу найден в ручье неподалеку от этого дома, в котором при подозрительных обстоятельствах поселились четверо друзей кинозвезды. Ни больше ни меньше, чем знали и все остальные, но журналисты искусно твердили это на все лады, дополняя не относящимися к делу обрывками фактов и осторожными догадками, и время от времени интервьюировали выражавшего страстную готовность помощника Дэна.
– В департаменте шерифа действительно полагают, что Джек Шоу был похищен? – спрашивала его Салли Хьюз из “Фокс ньюс”.
– Пока я не имею право делать комментарии, – отвечал помощник Дэн с энтузиазмом и пристально глядел в камеру, будто надеялся увидеть там миллионы зрителей, к которым обращался.
– Правда, что шериф Салливан получил ордер на обыск этого дома?
– Боюсь, что и здесь не смогу прокомментировать, – повторил Дэн, хотя ясно было, что прокомментировать ему смерть как хочется. Очевидно, Салливан провел с ним беседу и наказал держать рот на замке, а в противном случае пенять на себя.
– По имеющейся у нас информации, после того как бумажник Джека Шоу был найден в речке неподалеку, шериф Салливан обыскал этот дом, а затем допросил четверых человек, которые здесь остановились и являются друзьями Джека Шоу.
Помощник шерифа посмотрел на нее недоуменно:
– М-м-м, это вопрос?
Во взгляде Салли читалось раздражение:
– Можете хотя бы частично подтвердить эти сведения?
– А-а, – помощник Дэн облегченно вздохнул, определив наконец местоположение вопросительного знака. – Без комментариев.
– Намерено ли ФБР допрашивать обитателей дома?
– Полагаю, да.
– Значит, департамент шерифа проинформировал ФБР?
Поняв, что дал маху, помощник шерифа положительно приуныл, пробормотал:
– Постойте…
– Вы сейчас сказали, ФБР будет допрашивать жителей дома, а значит, федералы по меньшей мере подозревают, что здесь имело место преступление. Верно?
– Это вы сказали, – принялся защищаться помощник Дэн, испуганно глядя на Салли. – Я ничего такого не говорил…
– А она молодец, – признал Чак.
Мы вчетвером уселись на диван и смотрели новости.
– Плохие новости – явно не ее конек, – поддразнила Чака Линдси.
– Я бы сделал ей эксклюзив, – заметил Чак плотоядно.
– Эксклюзив – это то, чего ни у кого никогда не было, – возразил я.
– Тоже верно, – согласился Чак.
– Я бы, наверное, даже обрадовалась фэбээровцам, – сказала Элисон. – По крайней мере мы бы знали, что Джека ищут, и ищут люди компетентные, не этот недотепа.
Теперь по телевизору крутили кадры из “Голубого ангела”, где Джек в зале ресторана дерзко беседовал с сидевшим за столом мафиози. Имени актера, игравшего мафиози, я не мог припомнить, но точно видел его в какой-то бродвейской постановке. На экране Джек казался бутафорией, голливудской поделкой вроде компьютерных динозавров из “Парка юрского периода”. Сюрреализм происходящего вдруг поразил меня. Кто такой Джек Шоу? Этот человек в кадре, который искусно уклоняется от нападающего противника и швыряет его на стойку с салатами? Так он мне чужой. И в то же время я узнаю в нем своего друга Джека. Мы думали, что знаем настоящего Джека и можем помочь ему, ведь он наш друг, но, увидев его теперь на экране, я впервые неожиданно для себя подумал: вот настоящий Джек Шоу, дружба с нами, да и сами мы – лишь часть его прошлого, пройденный этап.
– А ведь мы ошиблись, – сказал я.
– В чем? – Элисон повернулась ко мне.
– Мы были абсолютно уверены в своей правоте. Уверены, что знаем настоящего Джека, а Джек-знаменитость – всего лишь профессия или маска, но это не так.
Я указал на экран: теперь Джек ехал на мотоцикле по пустыне.
– Вот подлинный Джек Шоу. Джека, которого мы знали, не существует, это прежний Джек, его нет больше.
– Что ты хочешь сказать? – Элисон вскочила с дивана, встала передо мной.
– Мы хотели как лучше, – объяснял я. – Хотели помочь ему. Но помочь нельзя: он не принадлежит нам. Больше нет.
Элисон взяла пульт с журнального столика, выключила телевизор. Постояла немного, глядя на темный экран, а потом вдруг резко повернулась и швырнула пульт к противоположной стене, в которую он врезался с глухим стуком прямо под репродукцией Моне в рамочке и разлетелся на кусочки. В момент удара телевизор заработал: перед гибелью пульт послал ему последний сигнал.
– Эй! – крикнул Чак, спрыгивая с дивана. Мы глядели на Элисон с опаской, но, кажется, уничтожив пульт, она несколько успокоилась, напряжение отпустило ее. Элисон посмотрела на меня устало, и я в который раз подумал, как, должно быть, тяжело ей приходится.
– Ты прав только отчасти, – сказала она. – Вопрос не в том, который Джек настоящий. Они оба настоящие, вот в чем проблема. Есть два Джека, и если это сбивает с толку тебя, представь, каково ему. Он не понимает, кем ему быть.
Минуту мы размышляли над ее словами.
– И который из них принимает наркотики? – ляпнул Чак.
– Заткнись, Чак, – попросила Линдси. – Элисон, вы обсуждали это с Джеком?
– Бывало, – кивнула Элисон. – Раньше…
На экране снова появился фасад дома Шоллингов, на фоне которого Салли Хьюз подводила итоги своих изысканий: “Итак, мы в прямом эфире из Кармелины, штат Нью-Йорк, и находимся перед домом, куда предположительно привезли Джека Шоу. Приехал ли он сюда по собственной воле и может ли до сих пор находиться здесь – на эти вопросы у нас пока нет ответа. Судя по документам, хранящимся в городском архиве, дом принадлежит некой Лесли Шоллинг, но какое отношение она имеет к Джеку Шоу и имеет ли, нам неизвестно…”
Отчего-то трудно было поверить, что все это происходит здесь, прямо перед домом. Я уставился в телевизор: неужели где-то в глубине зернистого изображения дома находится скопление электронов, которое есть я? Я взмахнул рукой – никакого заметного эффекта на экране. Элисон пересекла комнату, задернула шторы, и на экране шторы в окне зашевелились.
– Круто, – тихо протянул Чак и тут же ахнул: в кадре на крыльце стоял он сам, улыбался Салли Хьюз. – Черт возьми! – заорал Чак, вскакивая и тыча пальцем в экран, будто мы его не видели.
Показывали отрывок того самого интервью, что Салли взяла у Чака пару часов назад, но звук приглушили, и слышен был только ее голос за кадром: “Этот мужчина, отказавшийся назвать свое имя, – один из четверых человек, остановившихся в загородном доме, которых полиция подозревает в причастности к исчезновению Джека Шоу”.
– Что она делает! – возмутился Чак. – Меня с работы уволят!
– Расслабься, – посоветовала Линдси. – Не хочешь попасть в телевизор – нечего бросаться к двери и давать интервью.
– Он на журналистку бросался, – заметил я. – Не на камеру.
– Верно говоришь, – ошарашенный Чак разглядывал себя на экране. Потом притих, провел пальцами по голове. – Батюшки, неужели я так выгляжу? Да я изрядно полысел.
Внезапно в кадр вернулась Салли Хьюз, глядя прямо на нас, сказала: “Мы остаемся здесь и будем наблюдать за развитием событий. Для «Фокс ньюс» из Кармелины, штат Нью-Йорк, Салли Хьюз”.
И снова ей удалось не срифмовать “Хьюз” и “ньюс”.
Чак напряженно смотрел в телевизор, пока на экране не появилась студия телеканала на Манхэттене, а потом задумчиво сел на диван.
– Ей это даром не пройдет, – пробормотал он.
– Уже прошло, – заметила Элисон.
Зажужжал пейджер. Чак стащил его с ремня на поясе, глянул недовольно на экранчик.
– Дьявол, – он нажал на кнопку. – Мама.
Пейджер загудел снова, Чак отшвырнул его, и пейджер покатился по полу, забуксовал в осколках пульта – россыпи черной пластмассовой крошки на ковре. Да, электронике в доме Шоллингов в тот день явно не везло.
– Есть хочется, – ни с того ни с сего сказала Линдси. – Кто-нибудь еще хочет есть?
– Я бы поел, – кивнул я.
Читать бесплатно другие книги:
