Самое время для новой жизни Троппер Джонатан
– И я, – поддержала Элисон.
– Тогда пойдем куда-нибудь поедим, – предложила Линдси.
– Пойдем? – переспросил Чак, глянув скептически в просвет между шторами. – Интересно, что они будут делать, если мы выйдем?
– Вероятно, пойдут за нами, – предположил я.
– Ну и что? – сказала Линдси. – Мы же не узники.
– А полиция? – возразил Чак. – Мы ведь обещали никуда не уезжать.
– Мы отправимся в самый центр города, – заметил я. – В окружении папарацци. Чего ж им еще?
– Белый “форд-мустанг” и предсмертная записка? – предложила Линдси.
Элисон убежала на минуту, вернулась в куртке “пилот” поверх свитера. Мы стояли в дверном проеме, смотрели на нее и улыбались.
– Идем, – скомандовала она.
Джек однажды рассказал мне, что правильно вести себя с надоедливыми папарацци несложно, есть одна маленькая хитрость. “Главное – не давать задний ход, – сказал он и объяснил, что в этом случае тебя не смогут загнать в угол. – Идешь – иди, стоишь – не двигайся с места. Так, во-первых, контролируешь ситуацию, а во-вторых, лучше смотришься на снимках и по телику”.
Только мы ступили за порог, и все журналисты, операторы как один, будто по беззвучному сигналу, сорвались с места, тут же забыв порядок и пиетет к полицейским заграждениям. Мы быстрым шагом направились к “форду” Чака, но свора уже повисла на хвосте. Верный заветам Джека, я удерживал позиции, в результате мне отдавили ноги и едва не съездили по лицу телекамерой. Линдси втолкнула меня на заднее сиденье, сама прыгнула следом, хлопнула дверцей, прижав чей-то длинный микрофонный штатив, который сломался с приятным “хрясь!”. Чак и Элисон успели вскочить на передние сиденья, а вопросы все сыпались, фотовспышки, камеры облепили машину, как гнус. “Вам предъявили официальное обвинение?” – “Где Джек Шоу?” – “Кто из вас Элисон Шоллинг?”
Камеры окружили нас, бились в стекла, репортеры галдели. Тотчас слева у окна рядом с тучным оператором я увидел Салли Хьюз.
– Боже ты мой, – пробормотала Линдси.
– Эй! – заорал Чак. – Поосторожнее, машина!
Он повернул ключ в замке зажигания, включил передачу. Отпрянуть в страхе у репортеров не получилось. Чак наполовину опустил боковое стекло.
– Не могли бы вы очистить дорогу? – попросил он.
Просьба была встречена новым шквалом вопросов. “Вы уезжаете насовсем?” – “Где Джек Шоу?” – “Вы едете к нему?” – “Как вас зовут?”
Чак высунул руку из окна, мягко взмахнул кистью, будто готовился произнести речь и призывал аудиторию к молчанию. Журналисты, учуяв лакомый кусок сенсации для вечерних новостей, сгрудились у окошка Чака, пихались, ерзали, всеми правдами и неправдами стараясь протиснуться поближе.
– Что ты делаешь, Чак? – Элисон лукаво улыбнулась.
– Спокойно. Я знаю, что делаю.
– Это вовсе не означает, что дело кончится добром.
Чак коварно ухмыльнулся, глянул в окошко на репортеров.
– У вас много вопросов, понимаю, мы с удовольствием ответим на все, – сказал он. – Хотите знать, где Джек Шоу? Мы и сами хотим. Никаких обвинений нам не предъявили, потому что мы ни в чем не виноваты. Мы находимся здесь, поскольку обеспокоены судьбой нашего друга.
Последовал очередной яростный шквал вопросов, но Чак отмахнулся.
– С этого момента, – заявил он, – я буду беседовать только с Салли Хьюз.
Разгневанный, недоуменный ропот.
– Почему с ней? – спросил кто-то.
– Потому что она близко знакома с Джеком Шоу, – сообщил Чак как бы между прочим. – Они ведь встречались. Я думал, это всем известно.
Толпа охнула разом, тотчас все повернулись к Салли.
– Да не слушайте вы его, – пробормотала она.
Воспользовавшись внезапным затишьем, Чак отыскал желанную брешь в толпе, рванул прочь с подъездной аллеи, шины взвизгнули, репортеры остались позади в облаке пыли.
– Что за хрень, Чак? – поинтересовался я.
– Сработало ведь, – Чак с гордым видом повернул на 57-е шоссе. Слева я увидел бегущего сломя голову к патрульному автомобилю помощника Дэна, пытавшегося на ходу вынуть из чехла рацию. Рация вдруг вылетела у него из рук, покатилась по пыльной обочине. Еще одно электронное устройство почило в бозе. Коротко поразмыслив, нет ли в наблюдаемой тенденции какого-нибудь знака, я ни к чему не пришел и вернулся к делам насущным.
– Не совсем понял твою оригинальную методику, Чак, – заметил я с заднего сиденья. – Чего мы этим добились?
– Мы ничего, – Чак бросил взгляд в зеркало заднего вида. – Я же добился многого.
– А именно?
– Разыграл любовную прелюдию.
– Взбесить Салли Хьюз – часть любовной прелюдии? – уточнила Элисон.
– А то!
– Как так?
– Тонкая грань между яростью и страстью, – пояснил Чак.
– Господи, – вздохнула Элисон. – Ты действительно в это веришь?
– Целиком и полностью, – сказал Чак. – Вы же не можете не признать, что теперь она обо мне думает.
– Думает, как бы теперь придавить тебя.
– Придавить, оседлать… Это лишь разновидности доминирования.
– Я думала, мужчинам вообще плевать на прелюдии, – съязвила Линдси.
– Эй! – возмутился я.
– Присутствующие, конечно, не в счет.
– Вот смотрите, – Чак притормозил перед поворотом. – Теперь она думает обо мне и что-то чувствует, так? Может, и нехорошее, но это уже что-то. Она уже не безразлична ко мне. Есть с чем работать. Между яростью и безразличием я всегда выберу ярость.
– А самое печальное, что до некоторой степени я с этой теорией согласен, – сказал я.
– Похоже на эпизод из “Сайнфилда”, – заметила Элисон.
– Плохой, – уточнила Линдси.
– Эй, притормози, – попросил я.
Мы проезжали поворот, где я сбил оленя. Черные следы шин сворачивали с дороги, ниже склон был изрезан колесами, трава примята – здесь BMW съехал в канаву и остановился. Кое-где валялись осколки оранжевой и бесцветной пластмассы – остатки передних фар. Ожидал ли я, что вот сейчас, как в кино, вспыхнет живое воспоминание и я встречу его мужественно, надеялся ли, что оно придет, не знаю, только ничего не произошло, и мы свернули, оставив место аварии позади.
Глава 35
– Банка джема, садовый шланг… – бормотал Чак задумчиво. – Жезл чирлидера.
– Врешь, – сказала юная особа над грудями, к которым обращался Чак. На ней были обтягивающие черные брюки и уж совсем тесная голубая синтетическая блузка, три нижние пуговицы которой девушка расстегнула, чтобы продемонстрировать плоский загорелый живот. Новая подружка Чака казалась очень стройной – из-за грудей, которые носила на себе.
– Говорю тебе, – уверял Чак. – Это распространено гораздо шире, чем ты, наверное, думаешь.
– А еще что?
– Огурцы, электрическая зубная щетка.
– Хватит, замолчи! – восторженно взвизгнула она.
Разговор на тему “Что мне приходилось вытаскивать из задниц пациентов в кабинете неотложной помощи” был одним из ограниченного набора заходов, которые Чак использовал, заигрывая с женщинами в барах. К беседам о заднем проходе в качестве возбуждающего средства я относился в общем скептически, однако Чак доказал действенность сего метода, и не раз.
– Я вовсе не шучу, – Чак поймал взгляд бармена и указал на две стопки, стоявшие перед ним.
Бармен наполнил их виски, Чак выпрямился, потянулся, покачиваясь на барном табурете, и таким образом ловко пододвинулся к девице чуть поближе.
– А он мастер, – признала Линдси.
Мы заняли наблюдательный пункт у стойки, через несколько табуретов от Чака, и следили за ним, закусывая обжаренными на гриле сэндвичами с бифштексом и картофельным пюре.
– Да ей не больше восемнадцати! – воскликнула Элисон.
– Ее же впустили, – я указал на вышибалу, который сидел у двери на табурете и проверял документы. – Значит, ей как минимум двадцать один.
– И Коржика из “Улицы Сезам” – куклу-наперсток, – добавил Чак и залпом выпил стопку.
– Нет!
– Боже ты мой, – простонала Элисон.
Мы сидели в пабе под названием “У Макэвоя” и, поедая местное фирменное блюдо, наблюдали, как Чак обрабатывает очередную девчонку. Зашитый деревянными панелями зал был тускло освещен, с одной стороны на невысоком подиуме располагались столики, с другой – барная стойка, маленький танцпол и стол для бильярда. Украшением стен служили портреты престарелых звезд и политиков в рамочках, с автографами, всех этих персонажей объединяло только одно: они определенно относились к категории “люди, которые никогда в жизни не окажутся в Кармелине”. Фрэнк Синатра, Эд Коч, Марлон Брандо, Джордж Буш, Мохаммед Али, Бадди Хэкет и иже с ними. Два вялых вентилятора под потолком, предназначенные вроде бы для того, чтобы разгонять густой дым, шедший от жаровен на кухне, наоборот, сбивали его в субстанцию еще более густую, которая висела над нами, создавая мутную атмосферу интимности. Поначалу мы беспокоились, не принесет ли наша дурная слава неприятностей, но посетители, казалось, были только счастливы, что в пабе появились псевдознаменитости и есть на кого пялиться. Чака это, однако, совсем не задевало. Он сунул охраннику на входе полсотни, сказал: “С камерами никого не впускай, договорились?” Тот кивнул, быстренько спрятал деньги, мы вошли. Отобедавшая публика потихоньку расходилась, но народу еще было полно, и место нам нашлось только у бара.
Через несколько минут после нашего прихода в паб ворвался помощник шерифа Дэн, резко затормозил, увидев нас у барной стойки. По всей видимости, он был весьма раздосадован и не знал, что предпринять дальше. Линдси улыбнулась, махнула ему рукой, помощник Дэн машинально помахал ей в ответ и от этого смутился еще сильнее. В конце концов он развернулся на сто восемьдесят градусов и убрался вон. Я подошел к окну: помощник шерифа припарковался на другой стороне улицы во втором ряду, закурил, искоса посматривая на репортеров, которые галдели, заглядывая в окна паба в надежде хоть мельком увидеть нас.
Чак и его новая подруга спрыгнули с табуретов, направились к музыкальному автомату. В это время к стойке подошел тощий усатый парень с рябым лицом, остановился за нашими спинами, похлопал меня по плечу:
– Это чего, вас по телевизору показывают?
– Нас, – подтвердил я.
– Ну и где он?
– Где кто?
Парень слегка смутился.
– Сами знаете кто. Джек Шоу, вот кто.
– Понятия не имею, – ответил я.
Он нахмурился, явно разочарованный тем, что разговор принял такой оборот.
– Я однажды Алека Болдуина видел, – вдруг сказал парень. – Ужасно недружелюбный чувак.
– Понимаю, – посочувствовал я.
– А вы правда с ним друзья? – не унимался усатый.
– Я не знаю Алека Болдуина.
– Да не. Я про Джека Шоу. Он ваш приятель?
– Угу.
– Ты подумай.
Некоторое время он переваривал эту информацию, затем вежливо кивнул и удалился.
– М-да, – сказала Линдси, когда я повернулся обратно к стойке. – Если знаменитости вынуждены вести подобные зажигательные беседы всякий раз, выходя прогуляться, немудрено тут подсесть на кокаин.
Музыкальный автомат заиграл “Come on Eileen”. Я глянул поверх голов, желая убедиться, что песню выбрал Чак, и увидел, как он, расплывшись в улыбке, ведет девушку обратно к бару.
– Эта песня всегда напоминает мне о школьных годах, – сказала Линдси и принялась подпевать тихонько “ту-ра-лу-рай-ай”.
– А еще какие? – спросил я.
– Ну не знаю. Men at Work, Пэт Бенатар, Simple Minds – тема из “Клуба «Завтрак»”, помните?
– Human League, – добавил я. – “Don’t You Want Me”. И все песни Duran Duran.
– “Tainted Love”, – вставил Чак, протискиваясь между нами и сгребая со стойки горсть арахиса к пиву. – “Hurts So Good”, “Safety Dance”.
– Кто ее пел, напомните? – заинтересовалась Линдси.
– Man Without Hats, – сказал я. – Но, насколько я знаю, они пели ее только однажды.
– Никогда о них не слышала, – пожала плечами девица Чака, и я подумал, сколько же ей, интересно, было лет, когда гремели группы-однодневки восьмидесятых.
– Тебе нравятся старые группы? – спросил я.
Девушка помолчала, облизывая губы. Я заметил, что у нее проколот язык.
– Pearl Jam, – выдала она наконец.
Я глянул на Чака.
– Что? – Чак усмехнулся, уводя ее от бара. – Да уж, они старые.
– Ты старше, – сообщил я его затылку и перевел взгляд на Элисон, которая задумчиво потягивала пиво.
– Где ты витаешь?
– Догадайся с трех раз.
– Куда он подевался, как думаешь?
– Понятия не имею. Да и какой смысл гадать?
– Мы его найдем.
– Мы даже не ищем.
– Я имею в виду, он объявится.
– Надеюсь, – Элисон вздохнула. – Я все думаю: если б не наша затея, он был бы сейчас в Калифорнии и мы могли бы поговорить как всегда. Я беспокоюсь за него, но еще и просто скучаю, понимаешь?
Тут я заметил, что Линдси несколько встревоженно смотрит поверх моего плеча, и, развернувшись на табурете, оказался лицом к лицу с Полом Баньяном из закусочной. Сердце чуть подпрыгнуло, но я подавил непроизвольное желание сорваться с табурета. Винчестера вроде не было видно, и в конце концов, парень угостил нас неплохим супом.
– Как поживаете? – спросил он.
– Нормально, – ответил я с запинкой.
– Уладили все дела с другом?
– Что? Ах да, конечно. Спасибо.
– Хотел вас поблагодарить, – он почесал бандану на голове.
– За что?
– За них, – Пол Баньян указал в окно на репортеров. – Сегодня я заработал больше, чем за последние две недели вместе взятые.
– В самом деле?
– Ага. У меня даже акция проходит под названием “Джек Шоу”. Любой сэндвич и напиток за три бакса.
– Отличная идея, – похвалил я.
– Они, во всяком случае, клюнули, – хозяин закусочной положил мне на плечо громадную лапу. – Насчет того случая без обид?
– Само собой.
– Надеюсь, ваш друг появится, и все будет хорошо. Мне нравятся его фильмы.
– Спасибо.
– Ладно, пошел я, – он сверкнул щербатой усмешкой и тяжело зашагал к двери.
– Это еще кто? – удивилась Линдси.
Не успел я ответить, как к нам приблизился стриженный ежиком мужчина в темно-синем костюме, отодвинул табурет, улыбнулся:
– Здравствуйте. Уделите мне минутку?
– Заплатили, чтобы не видеть репортеров, называется… – вздохнула Линдси. – Нам нечего сказать.
– Агент Дон Эллендер, ФБР, – представился мужчина, улыбка его не дрогнула.
Эффективный способ охладить болтливого собеседника, ничего не скажешь.
– Денек сегодня чем дальше, тем лучше и лучше, – пробормотал я себе под нос, несколько оробев.
Агент Эллендер изучал меня некоторое время.
– Интересно, как выглядит другой парень?
– М-м-м?
– Ваше лицо, – пояснил он и указал на мои глаза. Я как-то позабыл, что на лице у меня синяки. Рассказал ему про оленя, Эллендер кивал сочувственно.
– Вы приехали разыскивать Джека? – Элисон развернулась к фэбээровцу лицом.
– Не совсем, – он расстегнул пиджак, чтобы удобнее было сидеть.
Эллендер будто позировал, и я подумал, может, агентов ФБР действительно учат, как правильно сидеть и стоять, будучи при исполнении.
– А зачем же?
– Чтобы выяснить, нужно ли нам вмешаться в это дело.
– И какое же основание будет для вас достаточным? – поинтересовался я.
– Если, например, вы его похитили, мне хватит, – сообщил он любезно.
– Что ж, боюсь, мы разочаруем вас, – сказала Линдси.
– Подождите, – не поняла Элисон. – А если его не похищали, вы и искать не собираетесь? Ведь, как бы там ни было, он пропал?
– Мы уже ищем, – успокоил ее Эллендер.
– В самом деле? – Элисон не поверила.
– Разумеется, – подтвердил фэбээровец. Несколько гнусавый выговор уроженца Среднего Запада вполне гармонировал с его румяным лицом.
Чак оставил новую знакомую взволнованно шушукаться с двумя другими девицами у бильярдного стола и подошел к нам.
– Это кто? – спросил он.
– Дон Эллендер, – ответил Дон Эллендер.
– ФБР, – пояснил я.
– Нью-йоркское отделение, – с готовностью прибавил Дон.
– Не может быть, – оторопел Чак.
– Еще как может, – улыбнулся фэбээровец.
– Никогда не встречался с агентами ФБР, – сказал Чак. – И как работенка?
– Нормально, – Эллендер продолжал улыбаться. – На жизнь хватает.
– Надо думать.
– Сколько вам лет? – поинтересовался я.
– А какое это имеет значение в данном случае? – Эллендер был слегка озадачен.
– Просто любопытно.
– Тридцать.
– Нам тоже, – я обвел рукой всю нашу компанию.
Агент ФБР вроде бы уже не так страшен, когда понимаешь, что он твоих лет.
– Своеобразный возраст, не правда ли? – непринужденный тон агента Эллендера нас порядком удивил. – Вдруг обнаруживаешь навязчивую склонность к самоанализу.
– Вы мне будете об этом рассказывать!
– Ну так, – Дон будто извинялся, что приходится возвращаться к делу, – вы его похитили?
– Занесете наш ответ в протокол? – уточнила Элисон.
– Можем поговорить для начала без протокола.
Мы переглянулись.
– Дадите нам минутку? – попросила Элисон.
– Конечно, – агент Эллендер поднялся, оттащил табурет к дальнему краю стойки. Заказал бармену “Молсон” и, повернувшись спиной к бару, принялся задумчиво созерцать зал.
– Думаю, нужно все ему честно рассказать, – заявила Элисон.
– Подведем себя под статью, – возразил Чак.
– Но мы не сделали ничего плохого, – настаивала Элисон. – К тому же он выглядит дружелюбным, мне кажется, он поймет.
– Все они такими выглядят! – отрезал Чак. – Усыпляют бдительность.
– Тебе что, часто приходилось общаться с агентами ФБР? – поинтересовался я.
Я поддерживал Элисон. Дон вроде был парень ничего.
– Согласна с Элисон, – вступила Линдси. – Он не похож на Салливана или этого помощника Дэна, которым надо непременно стать героями. Вполне нормальный парень и, кажется, не преследует никакой определенной цели. Думаю, ему можно довериться.
– Не доверяю тем, кому за тридцать, – проворчал Чак.
– Чем, видимо, и объясняются твои предпочтения относительно противоположного пола, – съязвила Элисон.
– Поцелуй меня сама знаешь куда.
– Я для тебя слишком стара, Чак, – хихикнула Элисон и неожиданно обвила руками его шею.
Чак по-прежнему злился, однако обнял ее в ответ:
– Ладно, но, если в итоге мы загремим в тюрягу, виновата будешь ты и только ты.
– Бен? – Элисон повернулась ко мне. – Единогласно?
Я взглянул на Дона Эллендера. Он вдумчиво потягивал пиво – не вполне приличествующее агенту ФБР занятие. Этот человек пошел в старшие классы в то же время, что и я, слушал ту же музыку, смотрел те же шоу по телевизору. И работа у него, наверное, унылая – мотайся куда начальство пошлет. Он, очевидно, был не прочь и просто поболтать. К тому же пил пиво на задании, посему не казался таким уж грозным.
– Ладно, – решил я. – Коль нам нужно завести нового друга, почему бы ему и не быть агентом ФБР?
Остаток вечера проходил в нараставшем пьяном угаре. Мы все рассказали Дону, но, оказалось, картина по большей части ясна ему и без нас. Мы поинтересовались, как это возможно, он ответил только:
– Я разве не сказал, где работаю?
Затем Дон с Элисон согласились, что все-таки дело вряд ли дойдет до суда, мы испытали громадное облегчение и, попросив бармена рассчитать нас в конце, принялись пить текилу и праздновать. Дон снял пиджак и присоединился к пиршеству.
– Больше трех лет тружусь на благо государства, можно сказать, живу в дороге, – жаловался он, слизывая соль с тыльной стороны кисти. – Теперь мне стукнуло тридцать, и я понял вдруг, что один-одинешенек. Ни семьи, ни друзей. Вообще никаких настоящих отношений, – он опрокинул стопку, выжал в рот ломтик лимона. – Ради чего мы живем, спрашивается?
Позже.
– “Скорую помощь” смотришь? – обратился Дон к Чаку.
Читать бесплатно другие книги:
