Тайные смыслы Второй мировой Кофанов Алексей

Затишье

После московского контрнаступления линия фронта стабилизировалась. Трудно зимой воевать… Обе стороны укрепляли оборонительные позиции, раны залечивали, заводы усиленно выпускали новую технику.

Наши пытались наступать на разных участках, но малоуспешно. На юге рядом с Харьковом удалось прорвать вражеский фронт и углубиться на 90 километров, получился так называемый Барвенковский выступ. На севере 2-я ударная армия пыталась деблокировать Ленинград броском в направлении Любани. Наступление захлебнулось, получился тоже выступ, но меньше Барвенковского.

Наилучших результатов удалось достичь в Торопецко-Холмской операции севернее Москвы (9 января — 6 февраля): наш прорыв распустился исполинским трехлепестковым цветком меж Смоленском, Старой Руссой и Великими Луками.

16 октября 1941-го после двухмесячной обороны мы сдали Одессу. К ноябрю немцы захватили весь Крым, держался лишь стратегически важный Севастополь (база Черноморского флота) и Керченский полуостров.

На следующей карте правая линия — это фронт на 7 января 1942-го, а добавления слева — фронт к концу апреля (см. с. 388).

В общем, настало относительное затишье.

Опять слово моему деду, Степану Пушкареву — тогда лейтенанту и командиру пулеметно-артиллерийской роты:

«С 10 по 20 января 1942-го мы жили в Москве, в школе возле стадиона „Динамо“. Лишь там нас окончательно обмундировали и вооружили; до того оружие было учебное, а половина людей ходила в домашней одежде.

Поехали на Малоярославец, но рельсы оказались разбомбленными, и дальше мы отправились пешком — благо без боеприпасов. Шли по только что освобожденному Варшавскому шоссе, видели разрушения и пожарища… Достигнув места, начали копать землянки в мерзлой земле, имея целью наладить оборону: ожидали нового весеннего наступления немцев на Москву. Вооружены мы были не полностью, и то старенькими пулеметами „кольт“. Однако немцы, как известно, старались наступать вдоль дорог, и на моем рубеже прошли тяжелые бои. Когда стаял снег, мы нашли уйму патронов и исправные пулеметы „максим“, заменили на них свои „кольты“.

До лета 1942 года мы так и стояли в тылу, укрепляя оборонительные позиции и обучая людей. Затем немцы влезли в Сталинград, и стало ясно: на Москву больше не пойдут. Тогда нас двинули на запад, на передовую».

Сталин резонно опасался нового наступления на столицу, потому с московского направления войска не снимал, и оборона там готовилась серьезная. Немцев-то удалось отбросить лишь на 150 километров!

И все же в начале 1942-го казалось: наша взяла, весной врага к границе погоним. Тогда в Кремле случился генеральский ужин в присутствии вождя.

«Сталин был верен своей привычке: мало сидел, почти все время двигался вдоль стола, не расставаясь со своей трубкой. Он завязывал живые беседы то с одним, то с другим из присутствующих, подробно отвечал на вопросы, не только был в курсе общей беседы, но и умело руководил ею…

Когда наступила пауза, Сталин достал из кармана кителя листок бумаги. Подняв руку с трубкой, чтобы привлечь к себе внимание, он сказал, пряча в усах улыбку, что огласит сейчас один весьма актуальный документ.

Это было письмо запорожцев турецкому султану. Каждая фраза злого, остроумного, пересыпанного солеными шутками послания вызывала громкий хохот присутствующих. Сталин тоже весело смеялся после прочтения тех мест, где сарказм запорожцев был особенно убийственным. Закончив чтение, он сказал, что Гитлер и его приспешники заслуживают еще большего презрения, ненависти и осмеяния, чем кровожадный турецкий султан и его сатрапы.

— Немецкие фашисты будут так же позорно биты, как турецкие мамлюки во времена Суворова, — закончил Сталин свой не совсем обычный экскурс в историю» [459].

Власов

И тут на сцену выходит один популярный персонаж.

2-я ударная армия Волховского фронта в январе 1942-го пыталась пробиться к Ленинграду, но выдохлась и застряла на полпути. Ее командующий Н. Клыков потерял управление, вдобавок вроде бы заболел — и в конце апреля его заменили генералом Андреем Власовым.

Шило на мыло. С новым лидером армия окончательно влипла в окружение (впрочем, его вины в том мало. Ситуация была слишком жесткой). Бойцы прорывались к своим, но уже без Власова, который вторую половину июня невразумительно бродил по лесам. Наконец, 11 июля его арестовали полицаи, причем он пытался выдать себя за учителя.[214]

В немецком плену он немножко поколебался… А затем стал пламенным антикоммунистом, спасителем Родины от сталинской банды и командиром Русской освободительной армии. Настоящий герой!..

Ой ли?

Вот фрагмент его собственноручной автобиографии 1940 года: «В ВКП(б) вступил в 1930 г. Проводил агитмассовую работу, неоднократно избирался членом партийного бюро школы и полка. Был редактором школьной газеты. В общественной работе всегда принимал активное участие. Был избран членом военного трибунала округа, членом президиума районных организаций Осоавиахима и др. Всегда стоял твердо на генеральной линии партии» [460].

Образцовый коммунист!

Власов трижды удостоился личной встречи со Сталиным и «каждый раз уходил окрыленным», [461] по его собственным словам.

Ну? И где он был искренен: когда служил «антинародному режиму» и кичился встречами с вождем — или когда служил нацистам?

А НИГДЕ.

Власов — банальный приспособленец. Кому выгоднее в данный момент, тому и служил.

Позже он врал, будто давно разглядел «антинародность режима». Однако в 1941-м старательно командовал под Киевом и Москвой, зарабатывал новые награды и звания. Почему? Потому что Сталин казался сильнее Гитлера.

А вот летом 1942-го положение резко ухудшилось, о чем речь еще пойдет. Победа немцев показалась неизбежной — и Власов перетек к ним. (Кстати, почти никто из плененных тогда же Родину не предал. А уцелевшие остатки 2-й ударной продолжали защищать страну.)

Затем Власов заявил, что он вовсе не предатель, а помогает добрым цивилизованным немцам спасать нас от жидобольшевистского ига. 3 марта 1943-го он опубликовал открытое письмо, вот кусок оттуда: «Я зову народ к светлому будущему, к борьбе за завершение Национальной Революции, к борьбе за создание Новой России Родины и нашего великого народа. Дело русских, их долг — борьба против Сталина, за мир, за Новую Россию» [462].

Ничего не напоминает? Нет? А вы замените «Сталина» «Путиным». Получится в точности лозунг нынешних «русских патриотов»… А теперь думайте, на кого они работают.

— Но, может, немцы действительно хотели освободить русский народ от власти большевиков? — спросите вы задумчиво.

— Некоторые до сих пор так думают. Но чего гадать? Давайте послушаем самих немцев!

3 марта 1941 года на совещании у фюрера родился следующий документ:

«Социалистические идеи в нынешней России уже невозможно искоренить. Эти идеи могут послужить основой при создании новых государств. Мы ни в коем случае не должны допустить замены большевистского государства националистической Россией, которая в конечном счёте (о чём свидетельствует история) будет вновь противостоять Германии.

Наша задача — как можно быстрее и с наименьшей затратой военных усилий создать эти зависимые от нас социалистические государства» [463].

Тогда же Ф. Гальдер записал в дневнике: «Новые государства должны быть социалистическими, но без собственной интеллигенции. Не следует допускать, чтобы образовалась новая интеллигенция. Здесь достаточно будет лишь примитивной социалистической интеллигенции».

Может, это лишь планы, теория — а на практике они действовали иначе? Как бы не так!

Вот распоряжение оккупационных властей в Белоруссии: «Уборку и обмолот хлебов производить существовавшим до сего времени порядком, т. е. коллективно. Руководство уборкой возлагается на председателей колхозов. К уборке хлеба привлекать всех единоличников, насчитывая им трудодни» [464].

Они даже колхозы не собирались распускать!

Вопросы есть?

За Сталина

Нет, ребята, «освободить Россию от Сталина» — это то же, что «освободить организм от мозга».

Чуть отступим.

Сам русский язык намекает на некоторые важные вещи. Мы говорим «Родина-мать», «Русь-матушка», но нет выражения «Русь-отчизна». А отдельно «Отчизна» есть…

Что мы видим?

1. Теплое, родственное отношение. Мы дети, а родители наши — страна-мать и некий отец. Такое восприятие сложилось очень давно, это архетип.

2. Но кто же отец? «Отечество» — это о ком?

Могут сказать:

— Это земля отцов, предков.

Ой, вряд ли… Слишком размыто. Предки у каждого свои — значит, у соседа отчизна уже другая. Не пойдет он за мою отчизну воевать, плевал он на нее… Нет объединяющего начала.

Отец должен быть один, общий для всех. Но кто это?

Тут язык тоже идет нам на помощь: есть укоренившееся выражение «царь-батюшка». Царя русы всегда воспринимали отцом, относились к нему с сыновней любовью, уважением, послушанием. Не покорялись тупой силе, а любя слушались мудрого отца. Но и от него требовали, чтобы он действительно был мудр, соответствовал своей высочайшей миссии!

Чужак язвительно хмыкнет:

— Ну да, русские верили в доброго царя и злых бояр!

Верили. Потому что традиции у нас иные. На Западе, да — лидер отличается от «царедворцев» лишь тем, что наглее, злее, нахрапистее лез к власти и наконец сумел ее хапнуть. В демократической системе противопоставлять «царя и бояр» и правда глупо.

Но не в русской! Чужие просто неспособны понять нас.

Русский царь — это всегда отец народа, как бы он ни назывался: князь, император, генсек, президент… Это выражение появилось гораздо раньше Сталина. Помните, у Пушкина в «Золотом петушке»?

А вся свита — лишь технический персонал, который должно воспитывать или гнать поганой метлой, если необучаем. И царь считается отцом до самой последней черты, пока он не начинает вести себя уж совсем непотребно. От такого «папаши» народ отрекается.

Да разве только царь? Как бойцы называют НАСТОЯЩЕГО командира? Батька, батяня. За батяней солдаты пойдут на любые муки и проявят чудеса героизма. Армия, которой командуют батяни, непобедима.

Чужие думают, что это чувства «рабские» — а они на самом деле сыновние. Русь — огромная семья, где есть Мать-страна, Отец-царь, а все остальные — братья и сестры. Лишь так мы можем органично процветать.

Русь — семья!

А для западных либералов уже и обычная, маленькая семья невыносима. Им нестерпимы слова «отец» и «мать» (потому они выдумали гнусность «родитель № 1» и «родитель № 2»), ненавистна сама идея сыновнего послушания (потому внедряют «ювенальную юстицию»), их бесит семья вообще (потому так яростно вдалбливаются «однополые браки» и прочие сексуальные свободы).

Теперь отвлекитесь от политики и ответьте: кого сильней всего бесят родители и волнуют права детей? Кто ненавидит любое подчинение и изо всех сил выпячивает свою «независимость»? Кто страстно интересуется сексом во всех его видах? Чей это портрет?

Правильно, пубертатного подростка.

Ясно?

Уровень развития либералов застрял между 12 и 15 годами…

Свято место пусто не бывает. Где нет семьи, скрепленной любовью и уважением, там остается рабское подчинение. Подростковая банда, где «первый среди равных» главарь имеет абсолютную власть. Это истинная цель либералов: через «свободы» (от совести, от любви, от ответственности) привести к такому тоталитаризму, какого свет не видывал.

Либерализм — это предельное рабство.

А Сталин был НАСТОЯЩИМ отцом народов, хихиканье неуместно. И бойцы действительно шли в атаку «за Родину, за Сталина» — то есть за Мать и за Отца.

Тот же, кто предавал свой сыновний долг и шел в бой за некие иные ценности, — как правило, воевал плохо, гибнул быстро и бездарно. Потому что на войне без товарищества нельзя, а настоящим товарищем можно быть только в стране-семье.

Сталин был интегральным полководцем — то есть кроме военных дел руководил и всем хозяйством Союза. И мало кому в истории удавалось совместить эти две функции настолько успешно.

Но разбирался ли он в военных вопросах?

Давайте послушаем бесспорных мастеров военного дела — уж они-то компетентны получше нас с вами.

Маршал А. М. Василевский: «Оправданно ли было то, что Сталин возглавил Верховное главнокомандование? Ведь он не был профессионально военным деятелем.

Безусловно, оправданно. И. В. Сталин, особенно со второй половины Великой Отечественной войны, являлся самой сильной и колоритной фигурой стратегического командования. Он успешно осуществлял руководство фронтами, всеми военными усилиями страны» [465].

Маршал Г. К. Жуков[215]: «Меня часто спрашивают, действительно ли И. В. Сталин являлся выдающимся военным мыслителем и знатоком оперативно-стратегических вопросов? Могу твердо сказать, что Сталин владел основными принципами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими со знанием дела.

В руководстве вооруженной борьбой И. В. Сталину помогал его природный ум, опыт политического руководителя, богатая интуиция, широкая осведомленность. Несомненно, он был достойным Главнокомандующим» [466].

Генерал П. А. Ермолин: «Как военного специалиста меня поражало в Сталине то, что он, формально штатский человек, гениально (я не боюсь этого слова, оно наиболее точно характеризует Сталина) разбирался в военных вопросах. Знания Сталина и в области экономики, и в области стратегии и тактики были глубоки и обширны, поражали присутствовавших исключительной четкостью постановки и объяснения обсуждаемых задач» [467].

Маршал Р. Я. Малиновский: «В нашем присутствии товарищ Сталин решал многие важные вопросы, и каждый раз он спрашивал: „А как вы думаете по этому вопросу?“

Это был исключительно большой урок для нашего личного роста. Ясно, что товарищ Сталин имел по каждому возникшему вопросу свое глубоко продуманное и обоснованное решение, но он всё же спрашивал мнение присутствовавших. Этим он учил нас прислушиваться к мнению подчиненных при выработке решения, учил, как военных начальников, умению руководить людьми, стилю работать, драться и побеждать» [468].

Главный маршал авиации А. Е. Голованов: «Работать с И. В. Сталиным, прямо надо сказать, было не просто. Обладая широкими познаниями, он не терпел общих формулировок. Ответы на все поставленные вопросы должны были быть конкретны, предельно коротки и ясны…

Удельный вес Сталина в ходе Великой Отечественной войны был предельно высок как среди руководящих лиц Красной Армии, так и среди всех солдат и офицеров Вооружённых сил Советской армии. Это неоспоримый факт, противопоставить которому никто ничего не может» [469].

Работал же Сталин так. [470] Вспоминает тот же Жуков: «Перед началом подготовки той или иной операции он заранее встречался с офицерами Генерального штаба, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим, работал с ними по полтора-два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени встречи с командующими фронтами оказывался настолько подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью… Его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с офицерами Генерального штаба была в высшей степени разумной».

Слово генералу С. М. Штеменко, начальнику Оперативного управления Генштаба: «Доклады Верховному главнокомандующему делались три раза в сутки. В 10–11 часов дня он сам звонил к нам. Иногда здоровался, а чаще прямо спрашивал: „Что нового?“ Начальник Оперативного управления докладывал обстановку, переходя от стола к столу с телефонной трубкой у уха. Доклад начинался с фронта, где боевые действия носили наиболее напряженный характер.

Если нашим войскам сопутствовал успех, доклад обычно не прерывался. По телефону были слышны лишь редкое покашливание да чмоканье губами, характерное для курильщика, сосущего трубку. Пропускать какую-либо армию, если даже в ее полосе за ночь не произошло ничего важного, Сталин не позволял. Он тотчас же перебивал докладчика вопросом: „А у Казакова что?“ Иногда в ходе доклада Верховный давал какое-то указание для передачи на фронт. Оно повторялось вслух, и один из заместителей начальника управления тут же записывал все дословно, затем оформляя в виде директивы.

В 16–17 часов Сталину докладывал заместитель начальника Генштаба.

А ночью мы ехали в Ставку с итоговым докладом за сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1: 200 000 отдельно по каждому фронту с показом положения войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. Даже досконально зная, где что произошло, мы все равно перед каждой поездкой 2–3 часа тщательно разбирались в обстановке, связывались с командующими фронтами, уточняли с ними детали проходивших или планировавшихся операций, рассматривали просьбы фронтов, а в последний час редактировали подготовленные на подпись проекты распоряжений Ставки».

Вот так и надлежит работать настоящему руководителю: предельно глубоко самому вникать во все вопросы и требовать того же от подчиненных.

И для сравнения.

«Тяга Гитлера к уходу от реальности обрела с переломом в ходе войны все более невротические черты. В конце 1943 года он с презрительной насмешкой отозвался о записке генерала Томаса, где потенциал советских сил по-прежнему оценивается как серьезная опасность, и, недолго думая, запретил обращаться к нему впредь с записками такого рода. И многие вызывающе ошибочные решения вытекали именно из незнания реального положения, потому что значки, обозначавшие на карте армии и дивизии, не несли никаких сведений о климате, степени усталости войск или психических резервов. В удивительно странной атмосфере зала, где проходили обсуждения обстановки на фронте, лишь изредка звучали реальные данные о состоянии вооружения войск или тыловом обеспечении» [471].

Разумеется, рейх проиграл не из-за бездарной безответственности фюрера: от него мало что зависело, а нападать на Россию — вообще занятие самоубийц. Однако до сих пор сохранились фанаты Гитлера, воображающие его «великим деятелем»!

Пусть оценят, кто из лидеров по-настоящему велик.

Барвенковский провал

В мае мы начали наступать с Барвенковского выступа, южнее Харькова — там, где зимой удалось прорвать вражеский фронт и вклиниться на 90 километров. Выступ — штука обоюдоопасная. С него наступать удобно, но и противник может ударить с боков и выступ отрезать.

Тут сработали оба варианта…

Сначала наши успешно двинулись к Харькову. Но в конце мая немцы сумели окружить барвенковскую группировку, мы безвозвратно потеряли 171 000 человек.

28 июня 4-я танковая армия вермахта прорвала фронт. Немцы неудержимо покатились на юго-восток, к Сталинграду и кавказской нефти. Вдобавок в начале июля, после героической 9-месячной обороны, пришлось оставить Севастополь…

Силы вермахта [472]

После Московского контрнаступления мы думали, что немцы выдохлись. Но в рейх вливалась мощь всей Европы, теперь он стал крепче, чем в начале вторжения.

Враг снова наступал в блицкриг-темпе, как осенью 41-го. И в середине лета Сталин издал знаменитый приказ «Ни шагу назад»:

Приказ народного комиссара обороны СССР № 227

28 июля 1942 года

Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население. Оккупанты рвутся к Сталинграду и хотят захватить Кубань, Северный Кавказ с их нефтяными и хлебными богатствами. Враг уже захватил Ворошиловград, Ростов-на-Дону, половину Воронежа. Часть войск Южного фронта оставила Ростов и Новочеркасск без приказа Москвы, покрыв свои знамена позором.

Население нашей страны, с любовью и уважением относящееся к Красной Армии, начинает разочаровываться в ней, а многие проклинают ее за то, что она отдает наш народ под ярмо немецких угнетателей, а сама утекает на восток.

Некоторые неумные люди утешают себя разговорами о том, что мы можем и дальше отступать,[216] так как у нас много земли, много населения, и что хлеба у нас всегда будет в избытке. Этим они хотят оправдать свое позорное поведение. Но такие разговоры являются насквозь лживыми, выгодными лишь нашим врагам.

Каждый командир, красноармеец и политработник должен понять, что наши средства небезграничны. Территория Советского государства — это не пустыня, а люди — наши отцы, матери, жены, братья, дети. Территория СССР, которую захватил и стремится захватить враг, — это хлеб для армии и тыла, металл и топливо для промышленности, заводы, снабжающие армию вооружением и боеприпасами, железные дороги. После потери Украины, Белоруссии, Прибалтики, Донбасса и других областей у нас стало намного меньше территории, людей, хлеба, металла, фабрик. Мы потеряли более 70 миллионов населения, более 800 миллионов пудов хлеба в год и более 10 миллионов тонн металла в год. У нас нет уже преобладания над немцами ни в людских резервах, ни в запасах хлеба. Отступать дальше — значит загубить нашу Родину.

Из этого следует, что пора кончить отступление.

Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.

Надо до последней капли крови цепляться за каждый клочок советской земли. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев — это значит обеспечить за нами победу.

Можем ли выдержать удар, а потом и отбросить врага на запад? Да, можем, ибо наши фабрики и заводы в тылу работают теперь прекрасно, и наш фронт получает все больше самолетов, танков, артиллерии, минометов.

Чего же у нас не хватает?

Не хватает порядка и дисциплины. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и железную дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять Родину.

Нельзя терпеть дальше командиров, части и соединения которых самовольно оставляют боевые позиции, которые допускают, чтобы несколько паникеров увлекали в отступление других бойцов и открывали фронт врагу.

Паникеры и трусы должны истребляться на месте.

Отныне железным законом для каждого командира, красноармейца, политработника должно являться требование — ни шагу назад без приказа высшего командования. Командиры и политработники, отступающие с боевой позиции без приказа свыше, являются предателями Родины.

После своего зимнего отступления немцы приняли суровые меры, приведшие к неплохим результатам. Они сформировали более 100 штрафных рот из бойцов, провинившихся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости, поставили их на опасные участки фронта и приказали им искупить кровью свои грехи. Они сформировали около десятка штрафных батальонов из командиров, провинившихся в нарушении дисциплины, лишили их орденов, поставили их на еще более опасные участки фронта и приказали им искупить свои грехи. Они сформировали, наконец, специальные отряды заграждения, поставили их позади неустойчивых дивизий и велели им расстреливать на месте паникеров в случае попытки самовольного оставления позиций и в случае попытки сдаться в плен.

Эти меры возымели свое действие, и теперь немецкие войска дерутся лучше, чем они дрались зимой. И вот получается, что немецкие войска имеют хорошую дисциплину, хотя у них есть лишь одна грабительская цель, а наши войска, имеющие возвышенную цель защиты своей поруганной Родины, не имеют такой дисциплины и терпят ввиду этого поражение.

Не следует ли нам поучиться в этом деле у наших врагов, как учились наши предки у врагов и одерживали потом над ними победу? Я думаю, что следует.

Верховное главнокомандование Красной Армии приказывает:

1. Командующим фронтами:

Страницы: «« « ... 1213141516171819 » ... »»