Капитан. Наследник империи Дубчек Виктор

Капитан не слушал. Формальной власти над принцем у него не было и быть не могло — оставалось продавить верное решение волевым порядком; поэтому возражений Немец просто не слушал.

— Кави!

— А? Внимаю скрупулёзно.

— Не ты. Старший, Кави! Держи часы. Обещал.

— С-сударь капитан!..

— Я подыхать не собираюсь, — сухо снизошёл Немец. — Как учил: большая стрелка, засечёшь время от подхода дракона до начала конной атаки. Выполнять! Дурта!

— Позвольте прояснить…

— Забрал эльфёнка. Чтоб парень жив остался, понял меня? Высочество, тебя тоже касается. Твою мать, долбоиды! Ходу!..

Долбоиды разбегались по коням.

Содара коротко отсалютовал и умчался уводить оба отряда магов: было ясно, что на этот раз шаманы их переиграли всухую — сказывался избыток силы от множества жертвоприношений.

Неуклюжий Дурта кое-как заполз в седло — капитан с сожалением отдал ему смирную Ленту; один из гвардейцев склонился и подхватил узду. Да, так лучше: не хватало ещё мудрецу свернуть шею по дороге. В последней беседе Дурта проговорился, что призванный зверь, — как существо иного мира, — вполне способен погубить даже обладателя Пагди; но теперь у капитана не было и меча…

Капитан перехватил взгляд Кави: да, эльф понимал всё. Бессмысленное задание с часами его не обмануло.

Чёрт с тобой, ушастый. Работа есть работа.

Немец замахнулся на лошадь Кави. Не дожидаясь удара, умное животное оттолкнулось от земли и рвануло по склону холма. Капитан остался один.

Он повернулся к низинам. Облако подкочевало совсем близко, сделалось заметно прозрачней. Шаманский камуфляж рассеивался за ненадобностью. В оптику СВД тёмно-синий ящер наблюдался совершенно отчётливо. Громадная зверюга всё меньше рыскала по сторонам, всё точнее выбирала направление полёта.

До рощицы на холме, где капитан оборудовал огневую позицию, дракону оставалось минут пять лёту.

Соляры оставалось — хоть залейся: капитан разорил кожевенную гильдию Нагары. Сейчас, наблюдая приближение дракона, он смутно подумал, что избыток горючки всё-таки следовало слить. Как-то вот не возникало мысли о необходимости последующих манёвров.

Он быстро прикинул возможность метнуться на место мехвода и перегнать машину дальше по склону, но тут же отказался от этой идеи. Времени на эксперименты не оставалось, а если Дурта не совсем уж заврался, дракон легко варьирует ширину и направление своего табельного «огнемёта».

Немец ещё раз проверил пульт: переключатель темпа стрельбы — на одиночном; не хватало высадить крохи «бэка» в одну очередь. Вытер ладони о штаны, прижался к холодному мягкому налобнику прицела. Радуясь чистоте перископа, — всё-таки не «тракторист», так, по верхам, — повёл башню вправо; уютно заурчали моторы.

Так, ещё чуток, вот так… ох, итить-колотить! До чего ж ты здоровый!

В оптике 1ПЗ-9 дракон выглядел по-настоящему огромным. Тёмно-синяя громада, мерно работая кожистыми крыльями, пёрла, казалось, прямо на капитана. Хребет то проваливался, то резко выгибался горбом; мышцы спины переливались могучими волнами. Лап у дракона визуально не наблюдалось, вероятно, поджал к корпусу. Хвост, — шипастый, длинный, вихлястый, — наблюдался. Облако маскировки рассеялось окончательно, и на фоне светлого неба контуры змея выглядели темнее тела, словно обведённые химическим карандашом.

Теперь капитан мог разглядеть и голову: прочие составляющие «конструкции» дракона ходили ходуном, и лишь эта единственная двигалась чётко по прямой, нацелившись ровно на позицию «коробочки». Лоснящаяся морда цвета индиго больше всего походила на ромбик мармелада, усеянный оспинами и бородавками, утыканный иглами, колючками и разжёванными зубочистками. При известной доле воображения в этой неопрятной мешанине можно было разглядеть и рога, и гуцульские усы… дракон казался знакомым; не другом, но определённо…

Мгновенное оцепенение тут же прошло.

— Цыпа-цыпа-цыпа, — ласково сказал капитан, мысленно классифицируя эту дуру по разряду «временно живой силы».

Он прикинул расстояние: чёрт с ним, главное — идёт ровно. Поправил углы по горизонтали и вертикали… так, максимум — семьдесят градусов, не дай бог тебе эту сволочь пропустить в зенит… вот так, капитан… правильно? правильно, вот та-ак. Говорила мне мама: не читай фентези…

Выстрел.

2А72 рявкнула, словно упиваясь собственной силой; машина дрогнула. Тускло вякнул автомат заряжания. Загазовки Немец не опасался — у БТР-80А пушка и спаренный пулемёт установлены вне башни. Опасался промазать.

«Молоко».

Дракон атаки и не заметил — пёр всё так же напрямик, вихляя корпусом. За подобную наглую «походку» капитан не раздумывая влепил бы любому срочнику минимум три наряда. Чудилось в этой разболтанной повадке нечто вызывающее, как будто зверюга плевать хотела на тридцать миллиметров ОФЗ.

Ладно, цыпа.

Выстрел.

Нет попадания.

Выстрел.

Нет.

Капитан закусил губу. Дракон подошёл совсем близко. Теперь на гнусной поверхности морды почти угадывались и глаза. Вопреки опасениям, дополнительной скорости зверюга не набрала, но рисунок работы мышц явно изменился: прежде змей всего лишь направлял себя, скользил по воздуху, теперь — протискивался сквозь него. Угол наклона крыльев изменился, площадь их увеличилась.

Да как же эту дуру катапультами-то сбивать умудряются?.. Ладно.

Капитан наощупь, не в силах оторваться от завораживающей картины, потянулся к пульту и перевёл темп стрельбы на «малый».

— Снайпер бьёт издалека… — пробормотал он, коротко выжимая гашетку.

Пушка благодарно взвыла — и тут же смолкла. «Коробочку» слегка развернуло и проволокло по траве.

Над полем боя пророкотал чудовищной силы рёв раненного зверя.

Дракон падал, разорванное правое крыло истекало синим дымом.

— Ну же, родной, — пробормотал капитан, отслеживая траекторию падения в перископ, — давай-давай, падай.

Дракон падал. Длинный колючий хвост бешено рубил воздух, мышцы груди вздымались и сокращались резко, неравномерно. Кости поражённого крыла, видимо, остались целы, и зверь сваливался влево, компенсируя ранение. Других повреждений капитан не видел.

Он быстро проверил боекомплект: пусто.

Хотелось надеяться, что дракон всё-таки коснётся земли. Ну и, конечно, что такое касание действительно станет для него смертельным.

Капитан припал к окуляру, и увиденное его не порадовало. Змей понемногу приспосабливался к ситуации, ложился на целое крыло; падение чудовищной синей конструкции замедлялось.

Теперь на игольчатой поверхности морды можно было различить тёмные блестящие поверхности глаз. Ни ожидаемых змеиных зрачков, ни радужки, ни век. Просто два синих треугольных провала, начинающихся краями от бешено вздутых сейчас защёчных мешков.

Глаза располагались фронтально: хищник.

Прочитать какое-то там их «выражение» Немец, конечно, и не пытался, но в этот момент ему сделалось особенно ясно, что для мира Вишвы змей действительно чужой.

— Па-дай, — сердечно попросил капитан, — плохо ты меня знаешь, цыпа.

Дракон очередной раз судорожно свёл крылья. В сравнении с близкими деревьями он казался по-настоящему огромным. Кожистая перепонка задела верхушку некстати подвернувшейся берёзки, снесла её и отшвырнула далеко в сторону.

— Зря, — сказал капитан, — незаконная вырубка леса карается…

Словно отвечая на упрёк, дракон сжал защёчные мешки. Края пасти разошлись, сверкнули частые ряды зубов. Индиговая мармеладина осветилась чистым голубоватым отблеском.

Змей загудел, как перегретая газовая колонка, широко повёл мордой. Струя пламени волной разошлась по земле. Рощица вспыхнула сразу вся, словно сухостой в жаркий год. Неожиданно сильный огненный вал докатился почти до самой «коробочки»; капитан почувствовал тошнотворный запах горящих покрышек и крепко пожалел машину.

Вот теперь точно настала пора уходить.

Он соскользнул с подвесного сиденья, подхватил автомат, и метнулся к левой двери. На выходе из боевого отделения в лицо дыхнуло жаром: рощица горела весело. Надеясь, что в уродливую голову дракона не придёт идея повторить фокус прямо сейчас, Немец соскочил с подножки и, пригибаясь, понёсся прочь от машины. Судя по характеру повреждений, зверюга вполне уязвима и для автоматного огня — оставалось только выбрать позицию.

Пробежать ему удалось всего несколько шагов.

За спиной загудела газовая колонка. Капитан инстинктивно бросился на землю. Огненная струя, — на этот раз куда более узкая и точная, — срубила дерево метрах в пяти перед Немцем. Он ужом перевернулся на спину и вскинул автомат.

Дракон, широко раскинув крылья, завис над холмом. Падение прекратилось — то ли шаманы подкинули свежую порцию маны, то ли восходящий поток воздуха от горящего леса помог зверю выровняться и даже набрать высоту. Скорее, второе: кожистые складки жадно ловили горячий воздух.

«Коробочка» полыхала.

Тварь раздула мешки.

Немец быстро прицелился и в несколько длинных очередей высадил весь магазин в уродливую морду. Промахнуться на таком расстоянии было сложно; пули ударяли в тёмную плоть, выбивая из неё облачка синего дыма.

Дракон затряс головою и завизжал — как мог бы визжать трёхэтажный деревянный дом. Крик боли тут же сменился гудением, и змей, торопясь ударить, снова кашлянул огнём.

Спецназ ГРУ качественно работает даже по драконам — на этот раз чистое голубое пламя прошло неточно, ниже, ударило в и без того дымящийся БТР.

Лопнули колёса, зазвенели разбитые фары. «Коробочку» тряхнуло и повалило на бок; ствол пушки зарылся в землю. Корпус машины скрыл капитана от потерявшего ещё немного высоты дракона. Змей судорожно заработал крыльями.

Немец перекатился влево, за обломок берёзки. Поменял магазин и прицелился. Он собирался поймать момент, когда голова дракона покажется из-за края корпуса.

Но «коробочка» взорвалась. Сорванная башня, — медленно, как оно обычно и бывает в воспоминаниях тех, кто всё-таки выжил, — полетела в сторону Немца.

Он дёрнулся вправо, закрылся оружием. Раскалённая глыба башни, вздымая землю и ломая пни, пронеслась мимо. «Калаш» ударил капитана в лоб, содрал кожу; ерунда. Ремень автомата захлестнул левую руку и, прежде чем лопнула антабка, сломал Немцу запястье.

Он тихо взвыл от боли. Поджал сломанную руку, поискал глазами «калаш» — не нашёл. Скрежеща зубами, схватился за карман с ПМ. Приподнялся на локте.

Безобразная голова медленно всплывала над опрокинутой машиной. Вот раскрылась зубастая щель, затрепетали защёчные мешки. Злой голубой свет мерцал в углах пасти.

По-хорошему-то, надо было менять позицию, но оглушённый Немец двигаться не мог. Он поднял пистолет и тщательно прицелился.

Дракон загудел.

Тонкая стрела ударила зверя в нижнюю челюсть.

Тонкая. Эльфийская.

Капитан, когда в тюрьме сидел, много книг перечитал. В основном, фантастики; где ж ещё её читать? Разве свободный, счастливый человек станет читать фантастику? тем более — писать.

Так что сидел себе капитан посиживал, всякой бред почитывал; и думал, что ни черта эти фантасты жизни не знают. Пока молодой, только из профессии — ещё что-то живое пишет. А потом только сплошные сопли из головы.

Вот, например, запомнился ему в одной книжке эпизод: берёт некий эльф колчан — и запихивает в него три сотни стрел. Немец тогда только хмыкнул, но книжку всё равно добил — зек не может позволить себе роскоши не дочитать даже явную чушь. Эпизод со стрелами многое сказал ему об авторе: больше, чем хотелось бы автору; и гораздо больше, чем хотелось узнать самому Немцу.

Вот и здесь… мастер-класс по идиотизму эльфёнок уже продемонстрировал — когда попёр на змея с охотничим луком. Теперь развлекал единственного, — если не считать самого дракона, — зрителя чудесами эквилибристики.

Мелкий вертелся ужом — то запрыгивал на поваленные стволы деревьев, то нырял под них; замирал на месте и тут же резко кидался в сторону; приседал, юлил, сосредоточенно отслеживал противника. Лишённый возможности манёвра дракон вертел головой и чихал сгустками пламени. Пока безуспешно — Кави уворачивался.

В редкие моменты передышки эльфёнок вскидывал лук и пускал очередную стрелу в уродливую морду змея. Часть снарядов сгорала в воздухе, часть шла мимо цели; некоторые попадали. Лёгкие стрелы впивались в индиговую шкуру, не нанося видимого урона: так только, взметнётся тёмно-синий дымок — да тут же и рассеется в воздухе. Дракон — не кролик.

Пока храбрый эльфенок предавался змееборчеству, капитан успел прийти в себя, перетянуть запястье платком и даже подобрать автомат: оружие было испорчено безнадёжно. ПМ оказался забит землёй; капитан прикинул возможность вычистить его одной рукой — плюнул, убрал пистолет. Вынул последнюю гранату. Незаметно подполз к опрокинутой коробочке — авось да не заметит дракон. Выглянул из-за края.

Жизнь — не фентези: стрел в эльфийском туле оказалось всего-то десятка два. Кави вскочил на ствол поваленной друпады, запустил руку за спину и вскинул оружие. Стрела вонзилась дракону точнёхонько в защёчный мешок — не произведя, вопреки надеждам, особого впечатления. Змей лишь на мгновение поперхнулся, но тут же снова раздул свой «огнемёт».

Кави в два прыжка перелетел ближе к позиции капитана. Пошарил рукой — тул оказался пуст. Эльфёнок в отчаянии уставился в землю; видимо, искал возможность подобрать одну из упавших стрел.

— Беги, дурак, — негромко сказал капитан, готовя гранату.

Дракон теперь то ли не мог, то ли ленился бить по площадям. Он чихнул коротко и не слишком прицельно. Сгусток голубого огня ударил рядом с Кави, отбрасывая того в сторону. Лёгкий эльфёнок пролетел несколько метров и шлёпнулся на мягкую землю, потеряв по дороге лук. Мальчишка тут же вскочил на ноги и, на ходу срывая с себя перевязь, кинулся под защиту БТР.

— Дура-ак, — сказал капитан, зажимая гранату сгибом локтя. Запястье отозвалось резкой болью. Немец выдернул кольцо, перехватил скобу и приготовился.

Кави нырнул под броню.

— А, человек? — закричал он капитану прямо в лицо. — Как я его, а? Аутентично?!.

— Сиди, дурак! — зарычал Немец, понимая, что свободных рук для вразумления идиота уже не осталось.

— Ха! — всё так же экстатически заорал мелкий Кави, пытаясь отобрать у капитана гранату. — Праща! Праща же!

Он потряс кожаным ремнём, наскоро свёрнутым в петлю.

Капитан встал на одно колено и что было сил пнул дурака свободной ногой. Эльфёнок хлопнулся на спину, растопырил уши и радостно заржал: парня захватил редкой силы боевой транс.

Нервный гул газовой колонки приближался. Капитан выждал ещё несколько секунд, быстро выглянул из-за нижнего края корпуса.

Тёмно-синяя громадина, мощно работая крыльями шла прямо на «коробочку». Ублюдочная морда сейчас вихляла из стороны в сторону, как и всё тело; мешки надувались и опадали, иглы топорщились, складки кожи безобразно морщинились. За тварью тянулся жидкий, почти незаметный шлейф синего дыма.

Пора.

Немец отпустил скобу УЗРГМ, отсчитал три удара сердца, вскочил на ноги — и отправил гранату прямо в гнусную, совсем уже близкую морду зверя.

— Бабах, — сказал капитан, приседая в укрытие.

— Бабах? — с сомнением уточнил эльфёнок, всё ещё подрагивая от смеха.

Бабахнуло.

Капитан с Кави, — каждый со своей стороны, — потянулись оценить результат.

Дракон, снова зависнув в воздухе на широко расправленных крыльях, мотал головой. Часть игл на морде оказалась сметена разрывом; синий пепел ссыпался мелкими хлопьями.

Больше видимых повреждений у твари не наблюдалось.

Зверюга свела крылья, рывком подымаясь на пару метров выше. Задрала голову и пронзительно закричала. Навела морду на «коробочку», надула мешки…

— Ух ты! — с восторгом сказал эльфёнок. — Ну вообще!

Вот так, подумал капитан. Вот теперь, похоже, всё.

Пламя ударило в «коробочку», встряхнуло пятнадцатитонную машину. Шустрый эльфёнок успел откатиться; капитана ударило в грудь и бок, отбросило на землю. Не критично, да и не до того сейчас: всё лучше, чем подставиться под огонь.

Впрочем, он отчётливо сознавал, что следующий удар дракона станет для них с Кави последним — судя по частому звуку крыльев, тварь набирала высоту. Пустить огонь валом змей, видимо, уже не мог; в манёвре он также оставался ограничен, иначе давно бы обошёл ненадёжное укрытие.

Немец на всякий случай снова проверил пистолет — нет, безнадёга.

Он пошарил глазами по земле: меч, так успешно изображавший Пагди в поединке с Хастагрой, валялся в паре шагов. Капитан подцепил ножны, подтянул к себе.

— Кави, — позвал Немец, — держи!

Эльфёнок безотчётно схватился за рукоять.

— Слушай мою команду, — прошипел капитан, — этот меч доставить принцу Содаре. Любой ценой, лично в руки. Ты понял? Любой ценой! Хоть сдохни по дороге, но чтоб…

Другого способа отправить Кави подальше с «передовой» капитан придумать не мог. Мальчишка смотрел на Немца, совершенно явно не слушая.

— Значит, я сейчас его отвлеку, а ты с другой стороны — там откос, и сразу ныряй в…

Кави разжал ладонь, роняя клинок. Капитан мысленно взвыл и приготовился навешать сопляку пощёчин — пока не поздно, вывести из ступора.

Сопляк, всё так же игнорируя человека, перехватил свёрнутый в петлю кожаный ремень и принялся искать на земле… камень? Этот идиот всерьёз собирается сбить дракона камнем?

— А! — неожиданно заорал эльфёнок. — А-а-а!..

— Утентично, — машинально подсказал капитан, понимая, что парня сорвало с нарезки, и унять его сейчас просто нечем; нечем было даже как следует схватиться за голову — сломанная рука стреляла острой болью.

Камень всё никак не находился, но тощий эльфийский берсерк, которого подобные мелочи остановить уже не могли, подхватил первый попавшийся ком грязи и радостно загнал его в широкую часть петли. Похоже, ремни лесных эльфов изначально предполагали двойное назначение, подумал капитан.

Прежде, чем он успел предпринять хоть что-нибудь ещё, Кави вскочил на ноги, в два скачка вспорхнул на корпус «коробочки» и принялся раскручивать петлю. В горизонтальной плоскости, — задеть, конечно, никого не опасался, — и на вид весьма умело. Одновременно парень умудрялся пританцовывать, петь, строить дракону гнусные рожи и ругаться.

Немец, шалея от библейской извращённости сцены, выглянул из-за укрытия. Дракон раздувал мешки.

Но Кави успел первым.

Свободный конец пращи вылетел из его руки далеко вперёд. Ком грязи промелькнул в воздухе и ударил змея в широкую грудь. Место соприкосновения взорвалось настолько ярким голубым светом, что капитан, совсем уж было собравшийся стряхнуть мальчишку с БТР, прищурил глаза.

Дракон застыл на месте. От раны в груди к концам крыльев заструились дрожащие ручейки огня. Пламя бежало по извилистым каналам, как кровь по сосудам. Там, где капилляры заканчивались, огонь выплёскивался наружу дымными струйками.

— Земля чужого мира, — заворожённо проговорил Немец.

Голубое свечение наполняло гигантского зверя всё полнее. Дракон дёрнулся раз, другой, попытался свести крылья. Он застыл в воздухе, как в янтаре — не падая, утратив вес и весомость. Тёмно-синие ошмётки разлетались по сторонам; хвост последний раз дрогнул и рассыпался пеплом.

Наконец огонь добрался до шеи, захватил голову.

Дракон тонко, бессмысленно заскулил и взорвался.

Поток раскалённого, слепящего пламени хлынул по сторонам. Огонь ревел, кусал чужую ему землю, тут же распадаясь на отдельные языки.

Волна жара сбила капитана с ног, покатила по грязи, ударила спиной о чудом уцелевший ствол дерева. Огненный язык ощупал тело убитой «коробочки», фыркнул, поджался — и вломился внутрь. Металл корпуса на глазах менял форму, отекал и сминался. Лопнула какая-то последняя стекляшка.

Прижатый к дереву Немец пытался восстановить дыхание. Эльфёнка в поле зрения не наблюдалось — поэтому капитан смотрел на крупные капли расплавленной стали, которые медленно, чудовищно медленно летели прямо в него. Пора бы им было остыть, да вот не остывали — только сопротивление воздуха вытягивало их в стрелы.

Жидкий металл ударил Немца в грудь, живот, руки. Пробил изорванную одежду, вошёл в плоть, прожигая её до костей.

Капитан потерял сознание.

— Не спи, — произнёс чей-то равнодушный голос, — замёрзнешь.

— Живой, значит, — сказал капитан, раскрывая глаза. Может, и стоило поиграть в бессознанку, но любопытство пересилило. — Вот уж не думал. И, вижу, не поумнел.

— Поздно мне умнеть, — всё так же безразлично заявил собеседник.

Немец приподнялся на локтях.

— Ну как поздно? Никогда не поздно. А то сам вроде старый, а шуточки всё те же, детский сад. Эльфам на смех.

Собеседник впервые пошевелился.

— Это и вправду эльфы?

— Они самые. На орков, я так понимаю, ты уж насмотрелся?

— С высоты не очень видно.

— Ну вот. Теперь заземлился.

Собеседник коротко хохотнул:

— Да. Это ты опять молодец.

— Не я, — сказал капитан, — на этот раз тебя совсем пацан уделал.

— Смену себе растишь? Таких же псов бешеных?

— Обидно, понимаю, — сочувственно сказал капитан. Вооружённых собеседников обычно не дразнят, но случай был особый. — А ты ещё погавкай: полегчает.

Оба молчали. В мягкой тишине капитан мог различить звуки движения армий в низине. Будь в Вишве в ходу огнестрел, Немец, пожалуй, и «шахматы» бы начертил…. кстати!

Он приподнялся на здоровой руке, сел, неуютно поёрзал — незаметно нащупывая «макаров».

— Даже не думай, — сказал собеседник, не оборачиваясь, — говорил же: я тебе не пацан.

Пистолета в кармане действительно не оказалось, зато капитан впервые после пробуждения получил возможность оценить собственную одежду. Бушлат, штаны, берцы — всё в дырах; капли металла оставили множество отверстий с оплавленными краями.

Немец разворошил пальцем одну из прорех. Кожа руки щеголяла безобразным чёрным шрамом от глубокого ожога. Ни малейшей боли, впрочем, капитан не испытывал.

Он вообще чувствовал себя почти прекрасно, — если не считать сломанного запястья, — как будто раны, нанесённые ему именно драконом, тут же и затянулись без следа. Но следы-то были на месте — и подозрительно походили на шрамы от ожогов Кави.

Кави.

Эльфёнок? Нет, про мелкого мы подумаем позже. Теперь нужен старший.

Гибель дракона не могли не заметить из лагеря. Судя по звукам в низине, настоящее сражение ещё не началось. Если потянуть время, Содара и Кави наверняка отправят отряд…

— Тебе не холодно, майор? — участливо спросил Немец. — Давай бушлатом поделюсь.

— Земля ещё горячая, — ответил Рябышев, разгребая пепел босой пяткой.

— А в халатике чего?

— А я прямо из больнички, — в тон капитану сообщил майор. — Батаева помнишь?

— А должен?

— Улан-Удэ, СОБР, срочник.

- «Рысёнок»? Помню, как же.

- «Двести».

— Свои, на дороге?

Майор покачал головой.

— В дурке. Сошёл с ума, потом скончался.

Немец настороженно молчал. Рябышев наконец развернулся полностью, и стало видно, что он держит в руке.

Пагди.

Немец молчал.

— Это твой, — сказал Рябышев.

Немец молчал.

— Твой, твой. Батаев, потом ещё двое. Просто подержались.

— Боженька наказал. Грешно чужое брать.

- «Детский сад», говоришь? — усмехнулся майор.

— Уел, — легко согласился Немец. — А ты-то как — тоже подержался?

— Пришлось. Меня ведь тогда только-только заштопали… — Рябышев задрал подбородок, демонстрируя уродливый розовый шрам на горле, — давлю банку, тебя вспоминаю. Кормят через трубочку… комиссовали сразу почти.

«Ах ты, бедняжечка», подумал капитан, «и чего это я себя замочить не позволил?..».

— Уроды, — сказал он сочувственно, — боевого офицера!..

Рябышев посмотрел на него с такой иронией, что Немец зарёкся льстить майору. Точнее, льстить так откровенно: время-то всё равно надо было тянуть до победного.

Но Рябышев и сам явно хотел выговориться.

— Приходит командир мой, морда в мыле. С ним эти… говорят: холодняк тот? Тот, говорю. Возьми, говорят, убедись.

— И как, убедился?

— Нормально. Эти переглядываются, мол, счастливый ты, майор… я тогда и поклялся тебя всё равно достать.

— Чего вдруг? — удивился капитан.

— А сам не знаю, — искренно ответил Рябышев. — Меч держу — и так вдруг накатило… У меня ведь в жизни этой ничего не осталось: сын сторчался давно, жена… всю дорогу по общагам — кто выдержит?

— От мужика зависит, — философски заметил Немец, вспоминая некоторые личные обстоятельства.

— Ничего от нас не зависит, — жёстко сказал майор, словно искал утешение в этой показной жёсткости, — мы — псы цепные. Наше дело — служить.

— За всех не скажу, — покачал головой Немец, — кто пёс, кто змеюкой вон заделался… а я лично — человек. Вопрос выбора.

— Кожевников мёртв, — неожиданно сказал Рябышев.

Капитан вздрогнул от неожиданности. Кожевников, — тот самый бывший мент из Астрахани, который укрывал его и помог сделать новое лицо, — мёртв?..

— Как?

— А ты как думаешь? — усмехнулся майор. — Большую ты волну поднял, Эдя. След за тобой кровавый.

— Не за мной, — чувствуя, как подступает к горлу металлический привкус, сказал капитан. — Не за мной. Перед вами. Вам, чтоб ногу поставить, надо крови плеснуть — потому что только по крови шагать умеете. За мной-то, может, и трупы… псов ваших, а за вами — пустота. И Чечня, сплошная Чечня кругом.

— Ну вот, — сказал Рябышев, поднимаясь с бревна, — теперь и здесь Чечня будет. Меч бери.

На мгновение капитану показалось, что майор собирается отдать ему Пагди. Но нет — Рябышев носком босой ноги подкинул ему грязные ножны ритуального меча. Немец машинально поднял оружие, рывком встал на ноги. Кисть левой руки отозвалась ноющей болью.

— Я там, в палате, меч взял, — сказал майор, — и всё сразу понял. Всё. А потом раз — в глазах круги синие. И тишина.

— И мёртвые с косами? — поинтересовался Немец, разминая ноги; но Рябышев уже не слушал.

— А потом здесь. Смотрю на вас на всех из-под неба… представляешь? Думаешь, победил нас? Думаешь, одним драконом дело ограничится?