Капитан. Наследник империи Дубчек Виктор
— Менталитет, — повторил капитан, отбрасывая остатки плахты. — Это когда всякие маленькие, но гордые работать не хотят. Ты, кстати, в курсе, что у тебя блохи?
— Это конские, — с неохотой пояснил Урмика, — суры благословили ими всадников Степи, дабы знаменовать…
— Смотри-ка, Высочество, — восхитился Немец. — Оказывается, суры благословили! Вот это он и есть — менталитет. А ты, Высочество, моешься каждый день, всё полезное с себя смываешь. Как степь завоюем — не вздумай этим благословлённым бани строить: оккупантами станут звать.
— Мы моемся, — угрюмо сообщил орк.
— Горжусь вами. Ты, гляжу, оклемался? Ваше Высочество — приступайте. Там ещё восемь пальцев осталось.
— И всё же, капитан: откуда ты настолько чисто владеешь оргну? Я изучал наречие орков с четырёхлетнего возраста и занимался с лучшими…
— Я по-русски говорил, — ответил Немец, промокая залысины рукавом. Даже временная пыточная требовала создания особенной атмосферы: духота, сумрак, доброжелательное внимание палачей… — Я всё время говорю только по-русски.
— Но как же…
— Если чего-то нельзя высказать по-русски, то и высказывать незачем.
Немец рассчитывал хотя бы некоторое время понаслаждаться замешательством Содары, но тот довольно быстро пришёл в себя.
— Пагди! — сообразил принц.
— Он самый, — согласился капитан. — Теперь задумайся вот о чём: впервые с орками я встретился уже тогда, когда Пагди был утрачен. Более того — утрачен в другом мире.
На этот раз принца проняло куда глубже, но пробуксовывать слишком долго капитан ему не позволил.
— А кстати, — сказал он, аккуратно обходя наскоро отрытую противокавалерийскую яму. Армия спешно укреплялась на позиции. — Ты ведь наверняка стихи пишешь?
Содара слегка порозовел. От его стандартной гневной багровости оттенок отличался в заметно более приятную сторону.
— Я… я давно вышел из возраста бессмысленного щелкопёрства, — поведал он капитану, высокомерно вздёргивая подбородок.
— Правильно, — сказал Немец, — а ты из раннего что-нибудь почитай. Чтоб прекрасный принц — да не рифмачил?.. Спой, Высочество, не стыдись.
— Ну, — сказал прекрасный принц, — разве что из раннего.
Он подождал, пока спутники минуют очередной гвардейский пост, — обменялись салютами, — откашлялся и глуховатым, особым «поэтическим» голосом принялся декламировать:
Прелестных ветрениц пленительная свежесть
Не разбудит меня от скуки безмятежной.
Отраден мне мечтательный покой
В объятьях маричиасаны золотой.
Власов листва и тонкий стан девичий…
Капитан слушал. Большим знатоком поэзии он себя не считал, но темп, рифмы, прочая атрибутика — в общем, всё в переводе звучало практически идеально; встречавшиеся шероховатости относились, по всей видимости, к заслугам исключительно оригинала.
Спутники направлялись к той самой, памятной гробнице — Адинама Первого. Содара полушёпотом витийствовал, Немец рассеянно внимал. Армия лихорадочно таскала брёвна и рыла канавы. У ручья отмывался какой-то невезучий эльф, спросонья выпавший из друпады.
— Ну, — самым своим дипломатичным тоном произнёс капитан, когда принц всё-таки выдохся, — ещё не Пушкин. Но уже, слава богу, и не Бы-Бродский. Горжусь тобой.
— Это поэты Земли? — спросил явно польщённый вниманием принц.
— Пушкин — да.
— А Быброд…
— Ты уверен, что нет смысла продолжать допрос этого Урмика?
— Младший сын, — сказал принц, стряхивая с себя приятную графоманскую негу, — нет… ничего сугубого он более уже не расскажет.
— Согласен, — неохотно признал капитан. — Пять «рук» — это много?
— Половина Степи, — сказал Содара с мрачной гримасой, — Всего же у орков восемь полных племён. Пять рук — огромное войско. То, однако, не беда: доводилось и паче. Куда более меня покамест волнует дракон.
— Маги?
— Маги… Ты ведь знаешь, синие могли обмануться. Но и жёлтое крыло в полном составе подтверждает нарушение эквилибра стихий.
— Восстановить смогут?
— Единожды пришед, дракон покорится лишь прямому удару.
— Красные?
Содара неуютно повёл бронированными плечами.
— Сами по себе… против дракона они бессильны. Варта дважды переживала нашествие орды со змеем. Оба раза дракона удалось поразить лишь великими пороками, укрытыми за городскими стенами: камни на некоторое время сдерживают жар дыхания змея, зачарованные же красными и жёлтыми магами снаряды пороков способны достичь…
Капитан слушал в пол-уха, прикидывая перспективы использования БТР против очередной неведомой зверушки. Значит, если встать в какой-нибудь рощице, от шаманов прикрыться магами… Пушечка у нас тридцать миллиметров, автомат, и по вертикали до семидесяти градусов… Дракона примем за живую силу или всё-таки за вертолёт? по вертолётам эффективная — до полутора тысяч… ага, правильно, но выстрелов-то осталось всего…
Содара словно прочитал его мысли:
— Металл «коробочки» не сможет долго противостоять дыханию дракона. Нам следует отойти за стены Нагары.
— Орда, — с сожалением сказал капитан, — северные деревни-то уже вырезали.
— Это же простые мужики, — равнодушно пожал плечами Содара, — зато мы сохраним войско.
Немец фыркнул и обернулся к спутнику.
— Слушай, принц… Ты подражаешь Его Величеству — и правильно делаешь. Может быть, настоящий властитель и обязан быть сволочью — принимать на себя грехи народа, прочая такая метафизика. Вот только это всё имеет смысл, когда ради народа. А ты — не сволочь. И не торопись становиться. Кровь не обманешь.
Содара, уже поставивший было ногу на склон кургана, резко повернулся к капитану. Раскрыл рот, но тут же захлопнул его, принуждая себя сдержать голос. Облизнул губы.
— Когда ты понял, что я не родной сын Его Величества?
— Только что, — честно ответил капитан.
Глава 18. Неумоев
До подхода тяжёлой пехоты и обозов оставалось ещё более часа, и капитан всё-таки сподобился взобраться на курган. В общем-то, понять растерявшихся похоронщиков можно было — он и сам не знал, что делать с собственным трупом и какие чувства полагается испытывать, рассматривая этот самый труп.
— Мда, — сказал капитан, не находя более точных междометий, — лихой я парень-то.
Он потыкал бездыханное тело ногой: тело выглядело вполне бездыханным. Эльфы похоронной команды вынули стрелы, но бушлат и всё остальное срезать, конечно, не стали. Погоды стояли так себе, прохладные, да и времени прошло не слишком много — но тонкий запашок уже делался заметен.
— Надо же, — пробормотал Немец, — какой я, оказывается, несимпатичный…
Нет, не было у капитана никаких чувств. Не было, и всё. Ну я, ну валяюсь, ну «двухсотый»… дело-то привычное. Все мы немного лошади. Куда интереснее оказалось посмотреть на картину, открывавшуюся с вершины гробницы: следы прошлого побоища многое говорили опытному глазу.
Немец прикинул, где оставить резерв на случай отхода. По всему, основные силы орды выдвигались именно к северным низинам. Численное преимущество, превосходство в коннице… дракон, опять же. Сам капитан, — доведись ему играть за орков, — даже при таком раскладе предпочёл бы обойтись без лобового столкновения. Но степняки, похоже, нацелились на масштабную, решающую битву.
Он прикинул возможность на скорую руку сформировать пару бригад спецназа. Значит, работа преимущественно в «зелёнке», причём родной. Что, если вообще отказаться от лошадей, опереться не на мобильность, а на рельеф? В условиях здешних коммуникаций — новаторство. Отставить, капитан, не с того конца зашли: подгоняем задачу под наличный инструмент. Надо смотреть карты — без нормальных карт это всё пустое умствование… чёртовы «портуланы» и чёртова секретность. Так, на севере организовать сеть схронов; работать малыми группами, допустим, четвёрка лёгких мечников, плюс два эльфа, плюс… ах ты, всё равно придётся управление налаживать, а подходящих средств связи в этом мире нет. Так, слюда, свинец, медь; электролитами Дурту озаботить. А пока использовать магов, правильно? Кодифицировать основные команды…
— Ваше Сиятельство… — переминаясь с ноги на ногу, позвал старшина похоронщиков, — как прикажете поступить…
Эльф замялся, не умея продолжить. Уши, спрятанные под легкомысленно раскрашенные пряди волос, робко поджались. Городским меньшинствам запрещалось носить оружие, луки снова отобрали сразу после боя; похоронщики щеголяли баграми и деревянными лопатами.
Капитан наскоро проверил пожитки «двухсотого» себя. Нет, всё кроме одежды успели подчистить орки. Он с сожалением распрямился.
— Как поступить… похороните меня. Желательно — за плинтусом. Не получится — тогда хотя бы как героя. Варте ведь нужны герои? всем нужны.
— Ваше Сиятельство! — испугался старшина. — Подобные вопросы, имперской важности вопросы находятся в ведении…
— Хватит гадить мне в мозг! — рявкнул Немец. — Вопросы свои решай сам! Либо научись — либо сиди в друпаде и не ной, что люди тобой подтираются.
Он рывком развернул эльфа к трупу:
— Это — просто тело. Закопай, кинь в общий костёр, что у вас тут принято. Мне оно теперь без надобности.
Похоронщик мелко закивал.
Ладно, подумал Немец, зря срываюсь. Как знать: вероятно, не все созданы для того, чтобы быть серьёзными ответственными людьми. Вероятно, кто-то должен на всю жизнь остаться именно несерьёзным и безответственным эльфом — хотя бы просто в назидание остальным. Ролевики, любители аниме, писатели-фантасты… Если таких слишком много — для популяции это, конечно, беда. А если чуток, то ничего, неплохо даже. Самое оно — поржать над великовозрастными дуплозаврами.
Капитан успокаивающе взмахнул рукой: всё нормально, мол. Быстрым шагом, почти бегом спустился с кургана. Пришла пора встречать издёрганное переходами войско во главе с Адинамом, пришла пора наконец-то получить эти чёртовы совсекретные карты.
Идти было легко: за спиной, на вершине кургана он оставлял своё мёртвое прошлое.
— Живёхонек, драконья погибель!
И добрый Дурта взъерошил свои кудлы таким знакомым жестом, что у размякшего на лазаретных разносолах Кави на глаза навернулись слёзы.
А младший ничего не сказал, зато заключил старшего в радостные объятия — и на сей раз слёзы у героя прямо-таки брызнули. Он утёр тщетную влагу краем тонкого покрывала. Бока разболелись невыносимо; хвала сурам — сломанные рёбра не пронзили ему нутро, однако ж и без того впечатлений доставляли изрядно.
Кави наново окинул друзей взглядом и улыбнулся. Случаются в жизни всякого эльфа такие особые моменты…
— А как же пальцы? — встревоженно спросил младший.
— Сударь капитан молвил: до свадьбы отрастут.
— Аутентично вообще! Как это — отрастут?
— Эээ… — вмешался несколько более быстрый разумом Дурта. — «До свадьбы»?
— Так он молвил.
— Скажите на милость… Следует ли полагать сию сентенцию аутен… о суры! достоверным, достоверным свидетельством того, что капитан Немец принял решение отказаться от борьбы за руку и сердце известной нам особы?
— Увы, — искренно ответил Кави, — увы; не имею малейшего представления. Сударь капитан есть натура замысловатая. Словеса его нечасто бывают пусты — но и столь же редко оказываются доступны нашему пониманию немедля, в миг их произнесения.
— Ага, претенциозные у него слова! Но, вообще-то, всё равно…
— О юный тумул! Сколько повторять: «Наставление в царедворных пристойностях для благородных мужей» есть свиток восхитительный — но для дикаря вроде тебя совершенно неурочный! Всякой крми своя хора!
— В рамках заявленного солипсизма мои анабасисы более чем консистентны, — с достоинством возразил юный тумул, и добрый Дурта на некоторое время выпал из беседы.
Эльф из лазаретной обслуги тихомолком притащил ещё одну тыкву отменно крепкой мадьи. Среди городских сородичей Кави ныне безоговорочно считался героем — следовательно, баловнем. До лесных эльфов слухи о его ратном подвиге пока, очевидно, не дошли; однако ж дойдут непременно.
О суры; уцелела ли родная деревушка?..
— Драконья погибель! — опамятовался Дурта. — Давай проясним: если предположить, что Немец в свойственной ему манере выражает только лишь…
О да, с некоторой даже и досадой подумал Кави. Достойному мудрецу в голову не пришло поинтересоваться его состоянием. Разумеется, «тело — лишь сосуд для разума». Что значит парочка эльфийских перстов в сравнении с судьбой империи?..
Младший Кави смотрел на старшего удивительно понимающим взглядом. Раненый помахал ему искалеченной ладонью.
— Это того стоило, — с улыбкой сказал он юноше. — Запомни.
— Эээ… что? — сказал Дурта. Он как раз закончил изложение очередной, свежеиспечённой гипотезы о тайных мотивах Немца.
Кави было совершенно ясно, что никаких тайных мотивов у сударя капитана нет. Эльф и вообще чувствовал себя прошедшим некий особый жизненный предел, за коим все и всяческие тайны утрачивают сокровенность своей сути; паче — прямое и прозрачное, как дютим, умонастроение Немца.
— Сударь капитан планирует принять бой с ордой, — сказал эльф, адресуясь более к сурам, нежели к присутствующим в шатре. — И взять в нём верх. С наименьшими возможными потерями, так, чтобы завтрашней битвой заложить основание грядущей полной победы над Степью.
— Сие невозможно. Да один лишь дракон…
— Мы говорим о сударе капитане, — напомнил Кави. — И я буду стоять рядом с ним, сколь хватит сил.
— Даже и не думай, варвар, — ласково произнёс Дурта, очевидно встревоженный телесным и духовным состоянием эльфа, — тебе сейчас не то что вставать в ряды, тебе и просто подыматься…
Кави откинул покрывало и сел на тюфяке, упираясь в солому левой рукой. Правду молвить, рука дрожала; да тако же и всё остальное. Он перевёл дыхание, надеясь, что болезненная гримаса останется незамеченной.
Однако опасения его оказались напрасны: Дурта устремил изумлённый взор на голый торс эльфа, но теперь глаза достойного мудреца менее всего выражали сомнения в благополучии Кави.
— Что это? — спросил человек, указывая на безобразные чёрные рубцы, рассыпанные по телу эльфа.
Младший охнул.
Кави осмотрел себя.
— Это Карг… ключ к Каргу, — сказал он, поднимая глаза.
— О суры, неужели это Огнь Орков?
— Да. Ты, о Думья, — грядущий ты, — выжег во мне верную последовательность начертания последнего глифа. Ты предполагал, что из памяти моей с неизбежностью должна испариться часть знаний и навыков, ибо разуму юного Кави после переноса предстояло вместить вдвое больший их объём. Каковому объёму… кхм… могло и не хватить места.
— Огнь Орков… я… я выжег тебя здесь… и вот здесь?
— О да. И ещё в десятке реперов. До кости. И сквозь кость. И во всё время сей процедуры ты сохранял меня в полном сознании — посредством магии запретного чёрного крыла. Лишь подобная боль могла хотя бы отчасти служить порукою тому, что я не забуду начертание глифа. Не вини себя, о достойный!..
— Почему, — возопил Дурта, содрогаясь волосами, — почему?! Почему же ты сразу не сказал мне, что несёшь на своём теле последний недостающий глиф? Всё это время я бился над сей исключительной сложности задачей вслепую, мало не отчаялся уж решить её — и вот теперь!..
Кави собрался с мыслями. Он сохранил глиф — но напрочь вышвырнул из памяти воспоминания о той немыслимой муке, которую пришлось ему вынести… в самом деле, почему же он не сказал Дурте?
— Я забыл, — ответил эльф, в сей неловкий момент вполне признавая себя воистину слабоумным.
— Да, — признал капитан, — слабоумного он изображал старательно, даже слишком. Но я предполагал, что парень может кинуться и напрямую к Вам.
Его Величество усмехнулся, на взгляд Немца — несколько высокомерно. Хотя на то оно и величество.
— Твуры испокон верны короне, — сказало величество, — вся кровь их рода… Впрочем, пусть. Однако ответь: с какой целью затеял ты сие дознание, даже и не попытавшись обратиться напрямую к магам синего крыла?
— А как иначе? — вопросом на вопрос ответил капитан. — Либо Твур трясёт гвардию, либо бежит сдавать меня. В любом случае, сам Содара тут ни при чём, а волна-то разойдётся. Останется только посмотреть, кто дёрнется.
— И «дёрнулись» Мы?
— Так точно, Ваше Величество. Дёрнулись Вы.
Адинам коротко рассмеялся, закашлялся. Откинулся на походном троне, звякнул увешанной перстнями ладонью. Немец не мог определить, всерьёз ли сердит император, но продолжал дразнить собеседника из необходимости проверить кое-какие собственные соображения.
— Ну пусть, пусть… Бесспорно, капитан, ты действовал из благородных побуждений. Мы по-прежнему полагаем, что ты станешь добрым Нашим наместником в Северных княжествах. Исходя, разумеется, из…
Ну-ну, подумал капитан, ты сперва войну-то выиграй. Или надеешься, я тебе голову Ангъула этого принесу на блюдечке, ради княжеств, которые ещё даже не завоёваны?
— Ваше Величество, — терпеливо произнёс он вслух, — князь — это всё, конечно, мило, славно… только не по мне.
Адинам неприятно прищурился.
— И что же тогда «по тебе»?
— Принц Содара предан Вам и государству, Ваше Величество, — срезал круг Немец. — Подготовленный правитель, талантливый военачальник… почтительный сын. Сын, Ваше Величество.
— Мы взошли на трон после гибели брата, Адинама Седого, — глухо сказал император. Без привычного доспеха, сгорбленный — он казался совсем маленьким и похожим на орла из «Маппетов», которых капитан смотрел когда-то в детстве. — Обычай Варты требовал унаследовать не только престол. Вара, вдова Нашего брата, со временем сумела стать Нам доброй супругой…
— Но на момент вашей свадьбы…
— Да. Вара была уже непраздна. Принц Содара записан Нашим отпрыском, однако… однако.
— Я знаю, Ваше Величество. Не всё ли равно?
Старый император поднял голову.
— Капитан. Капитан. Неужели ты действительно настолько мало ценишь трон Варты?
Правильно, подумал Немец. Поди объясни гражданину монарху, что это такое — быть Советским человеком. Поди объясни, что в сравнении с таким званием все их тутошние титулы — просто опилки.
Он неожиданно усмехнулся.
Да любой нынешний сопляк душу дьяволу продаст за подобное «приключение». Начитаются говна всякого в Интернете, — такими же сопляками нашкрябанного, — и давай мечтать-наяривать: «кто тут в цари первый? нет никого?..»
И не будет.
Царствия небесныя дрочкой не стяжают.
А вот душу профукать — это запросто. Дьяволы ведь тоже небрезгливые пошли… какой народец — такие у него и бесы.
Хотя это-то как раз можно и переиграть, а, капитан?
— Нет, Ваше Величество, — сказал Немец, — я очень ценю Варту…
— Но в её престоле ты не заинтересован, — закончил фразу Адинам, распрямляясь в кресле и потирая руки. — Что же. Пусть. Ты надеешься отвоевать трон своей Родины. Это Мы вполне понимаем — и надеемся на последующий благожелательный союз двух наших империй.
«Щас», подумал капитан, старательно сохраняя невозмутимо-согласное выражение лица, «восемнадцатой республикой пойдёшь, сразу после монголов и Израиля».
— Но готов ли ты поставить на кон судьбу Варты, отвергая пророчества Манаса?
— А что за пророчества? — осторожно уточнил Немец. — Это которое «на престол взойдёт неродная кровь»?
— Так.
— Во-первых, принц Содара формально не родной. Там же, насколько помню, не сказано, что неродной всей династии. Вполне может быть, что только предыдущему правителю. То есть Вам.
— Проклятый Думья… — пробормотал Адинам.
— Во-вторых, что — пророчества? пророчества пишут люди. А людям свойственно нести всякий бред. Особенно в пророчествах, потому что всё равно проверить никто не успеет.
— Кто же поведал тебе подобную нелепицу?
— Какую именно, Ваше Величество?
— Про людей, кои якобы составляют свитки с пророчествами.
— Неужто эльфы?
— Изо всех разумных рас Вишвы, — медленно проговорил император, — единственно лишь драконы обладают даром прозревать грядущие события.
— А как же Манас, который Гора?..
— Он был Перерождённым. Змеем, возродившимся в человеческом теле — дабы служить Варте. Этого не сказал тебе твой бесстыжий «мудрец»?
— Не сказал. Наверное, и сам не знает.
— Это знают все, — веско проронил император, откровенно наслаждаясь хотя бы такой маленькой победой.
— Потому и не сказал, — вздохнул Немец.
— Именно змей Манас по прозвищу Гора, пришед во служение Первому из династии Адинамов, подарил тому волшебный меч, известный тебе под именем Пагди.
Понятно, подумал капитан. Понятно. Волшебный меч, «бесценный артефакт» — с одним-единственным, незначительным таким дополнительным свойством… Действительно — змей.
— Никто иной, как он научил людей Варты бороться с другими драконами посредством пороков и магии, — продолжал император, — и он же прочертил пределы земель Наших, указав в тех пределах…
— Карты! — сообразил капитан, выруливая к более практическим вопросам, — портуланы. Вы так и не освоили геодезию, не научились составлять карты самостоятельно — поэтому вынуждены пользоваться древними драконьими свитками?
— Они всего лишь точнее, — признался Адинам Добрый, — намного точнее. Портуланы Манаса составлены с точки зрения дракона.
— С высоты его полёта?
— Так. И это не свитки, но дифтеры из кожи змеиных крыльев. По преданию, Манас рыдал самоцветными слезами, вырезая куски собственной плоти. Портуланы сии бесценны.
— Всё лучше, чем по «Беломору»-то летать, — согласился капитан, смутно осуждая звучание слова «дифтера». — Кстати, Ваше Величество…
В этот раз Варта сумела выставить всего двадцать две тысячи, скажем так — штыков. Потенциальный мобрезерв капитан оценивал примерно в сотню — вместе с расовыми меньшинствами, подростками и стариками. Немцы в сорок пятом гребли всех подряд — но и требования к работе огнестрелом гораздо ниже. Орудовать мечом, копьём, луком куда сложнее.
Тем более, когда в державе по-прежнему беснуется чума, времени на сборы уже нет, а противник выставил как минимум полсотни тысяч всадников, и неизвестное количество степняков ещё на подходе.
— Мобильность, — объяснил капитан, опускаясь обратно в седло. — По факту, орки позволили армии твоего отца измотать себя саму. Я смотрел маршрут — никакого смысла в этих блужданиях по степи не было.
— Его Величество рассчитывал, что орда примет бой, — ответил Содара. — Он намеревался разбивать их руки одну за одной, постепенно углубляясь в степь.
— Да нормальный план-то. И он даже мог сработать. Если б оркам было что защищать. Территорию, в смысле. Население, материальные ценности, недвижимое имущество. Но им-то защищать нечего, сворачивай шатры да откочёвывай — и не забудь колодцы отравить. А генеральное сражение они готовы принять сейчас — когда готовы.
— Трусливые орки… — пробормотал принц.
— Умные орки. Ангъул-то их — вообще, похоже, не дурак. Эдак у него и усики разогнуть ума хватит.
Содара подозрительно покосился на него единственным зрячим глазом, но от темы всё-таки предпочёл не отклоняться:
— Нам стоило бы перенять их стратегию — отойти, чтобы затем…
— А мы и отойдём, — сказал Немец, — потом. Если захочешь.
— Ты не рассчитываешь на победу? — с мукой в голосе поинтересовался Содара.
— Рассчитываю. Иначе и возиться бы не стал, сразу перешёл к партизанской тактике.
— Но зачем же тогда планировать отступление — после ожиданного триумфа? Победитель тот, за кем осталось поле боя, так гласит извечный опыт…
— У вас свой опыт, у меня свой. На Земле я, вообще-то, военный ВУЗ закончил, причём из лучших.
— Наследник империи не мог бы учиться худо, — вздёрнул подбородок Содара. — Тебе нет нужды уверять меня в своём военном таланте.
— Так я и не убеждаю. Во-первых, талантов у меня — с три короба, особенно военных. Во-вторых, я историю учил. А история такая штука, из которой много чего можно позаимствовать.
— Невозбранно?
— И даже беспрепятственно. Так что сегодня мы сперва товарища Ганнибала обдерём, а потом — товарища Кутузова. У вас с ним, кстати, много общего. Вот смотри…
Спустя четверть часа спешившиеся соратники оторвались от схемы предстоящего боя.
— Твой план ясен, непротиворечив, — медленно произнёс принц, — но до крайности авантюрен. В сущности, ты предлагаешь вместо одного сражения провести два? Однако же после первого боя солдаты и гвардия окажутся утомлены, запасы стрел истощатся…
— Зато противник оба раза сможет задействовать меньше половины наличных сил. И, заметь, второй заход не предполагает интенсивного использования стрелковки. Смотри…
Ещё пять минут. Принц действительно умел соображать быстро.
— Дракон, — сказал он наконец, — ты забыл о драконе.
— Я говорил с Дуртой. Драконы не отличают людей от орков.
— Ты хочешь сказать… — воскликнул Содара, прозревая, — что сражений будет три? Покамест твоя железная колесница…
— И вот это — действительно авантюра. Хотя Дурта сурами божится, что птичке хватит пары попаданий. Как минимум, для аварийной посадки.
— В таком случае отчего же не направить «коробочку» и против собственно орков? Если сделается возможным сломать их таранный строй…
— Нет «бэка» к пулемёту, — признался капитан, охлопывая взволновавшуюся было Ленту по тёплому сухому боку, — не успел украсть.
— Украсть? — выпучил глаз Содара. Термин ему был вполне знаком, но до понимания реалий капитализма наследный принц ещё явно не дорос.
— А ты как думал? — с раздражением сказал Немец. — Думал, мне в самом деле кто-то БТР продаст? «Коробочку» с консервации угнал, остальное… что удалось по ангарам начубайсить — то и начубайсил. Рации вон твои ненаглядные…
- «Калаши»?
— Исключено. Патронов мало, а напугать — строй не напугаешь.
— Спокойно, капитан! Моё предложение таково…
Ещё минуты три. В низине бряцало оружие, всхрапывали кони. Армия скрипела сандалиями, гвардия — луками. Солдаты спешно перекапывали землю на флангах, вбивали колья; эльфы разворачивали шатры походных лазаретов.
— Новатор, — сказал капитан, отрываясь от схемы. — Горжусь тобой. Но!
Содара поспешно встряхнул песочницу и обратился во слух.
— При одном условии: сам ты в заваруху не полезешь.
Читать бесплатно другие книги:
