Великолепный джентльмен Джонсон Алисса

Глава 12

Макс постучал в дверь кабинета Люсьена, затем вошел, не дожидаясь ответа.

– Какого черта в такое прекрасное утро ты сидишь здесь, как крот?

Люсьен оторвался от работы и заморгал, как человек, перенастраивающий фокус. Он перевел взгляд с Макса на часы, стоящие на каминной полке, затем снова посмотрел на него с преувеличенно удивленным видом.

– О чем ты?

Макс уселся на свое любимое место напротив стола Люсьена, игнорируя невысказанный вопрос, почему он сам на ногах в столь ранний час.

– Чем ты занимаешься?

– О! – Люсьен нахмурился, глядя на бумагу, лежавшую перед ним. – Пишу письмо тетушке Гвен, в котором пытаюсь объяснить, почему я не могу привезти ее новообретенную племянницу в Лондон.

Макс подумал о том, что ему известно о грозной тетушке Люсьена.

– Удачи тебе.

– Спасибо. Тебе что-то нужно?

– Да. У тебя ведь есть лисья гончая, не так ли? У нее недавно были щенки?

– Есть. – Люсьен расслабился, откинувшись на спинку стула. – Она ощенилась.

– Ты не продашь мне одного щенка?

– Нет, разумеется, не продам.

– Превосх… – Макс удивленно вскинул брови. – Прошу прощения?

– В твоем городском доме не найдется места для гончей, – фыркнул Люсьен.

– А-а. Нет, это не для меня. Это для твоей сестры.

– Ты хочешь купить у меня собаку, чтобы отдать Анне? – Темные брови Люсьена приподнялись. – Зачем?

– В качестве подарка.

– Джентльмен не дарит собаку даме, которая не является его женой. – Он помахал пером, как бы подкрепляя свои слова. – Благоразумный джентльмен не станет делать такого подарка и своей жене.

– Мы обязательно должны следовать правилам в вопросе подарков?

– Да. Если только ты не приведешь весомый аргумент в пользу того, почему нам этого не следует делать.

Макс мог бы привести сотню аргументов, но он обобщил их в один самый простой:

– Это глупо.

На Люсьена его слова, по-видимому, не произвели никакого впечатления.

– Многие правила глупы, но нам приходится им следовать.

– Но не тогда, когда есть возможность их обойти. Анна хочет собаку. Я хочу подарить ее ей. Почему какое-то дурацкое правило должно мешать нашей общей радости?

– Почему все-таки ты хочешь подарить ей собаку? – продолжал настаивать Люсьен.

Макс тщательно обдумывал свой ответ. Проявив немного изворотливости, он сможет избежать упоминания о своей давней встрече с Анной и убедить Люсьена продать ему собаку и, возможно, сможет убедить себя, что если он и лжет, то только ради сохранения тайны.

Или все-таки открыть Люсьену правду?

– Я должен перед ней извиниться.

У Люсьена потемнело лицо, и он выпрямился на стуле.

– Извиниться за что? Что ты натворил?

– Ничего такого, из-за чего тебе стоило бы переживать и доводить себя до апоплексического удара, – успокоил его Макс. – Она на меня не сердится.

«Больше не сердится», – добавил он мысленно, затем дождался, когда Люсьен кивнет, и продолжил:

– Четыре года назад я не просто познакомился с Анной, как говорил раньше. Я пытался завести с ней более близкие отношения. Я несколько раз приходил к ней с визитом и даже написал несколько писем. Однако миссис Рейберн сообщила мне, что ее дочь не хочет меня видеть. Признаюсь, это вызвало у меня горькие чувства, и наша следующая встреча, которая произошла здесь, в Колдуэлле, прошла несколько напряженно. Я вел себя не так, как подобает джентльмену.

Люсьен, которого вопреки ожиданиям Макса это признание нисколько не расстроило, отмахнулся:

– Чепуха. Возможно, ты держался несколько высокомерно, но этого и следовало ожидать. Я не видел в твоем поведении ничего грубого…

– Не в момент ее приезда, потом, во время нашего разговора, который проходил без свидетелей.

– Объясни.

– Ты можешь не доставать свои дуэльные пистолеты. Я всего лишь был не слишком дружелюбен, но не позволил себе ничего лишнего.

– Где вы встретились?

– В холле, – ответил Макс, не испытывая особой вины за эту полуправду. Грубо говоря, они действительно встретились в холле. Правда, большая часть разговора происходила в бильярдной, но встретились-то они не там. Более важно было то, что для их общего блага Люсьену ни к чему было знать о деталях разговора.

– И что было сказано между вами, точно?

– Я спросил о продолжительности визита и выразил сомнение в истинности ее родственных притязаний.

Люсьен выругался.

– Ты не имел на это никакого права.

– Спорный вопрос. Но дело сделано. Я извинился за это, и…

– Тебе следовало сказать мне, что четыре года назад она отказала тебе в знаках внимания, – проворчал Люсьен.

– Она мне не отказывала. – Боже, слышать это было так же приятно, как и говорить. – Это были интриги миссис Рейберн. Анне даже не сообщали о моих визитах. Мои письма до нее не доходили. Я… почему, черт возьми, ты смеешься?

Это больше походило на смешок, чем на взрыв смеха, но учитывая настроение Люсьена всего лишь несколько секунд назад… это было по меньшей мере неожиданно.

– Ты не помнишь, как нас с Лилли разлучили в юности? – спросил Люсьен.

– Вмешалась твоя мачеха. При чем…

– Она перехватывала наши письма, а потом сказала мне, что Лилли сбежала с другим мужчиной, за которого собирается выйти замуж. Я увидел некоторое сходство, вот и все.

– С той лишь разницей, что я – это не ты, она – не Лилли, и мы не влюблены друг в друга, – возразил Макс, испытывая неловкость от того, что разговор неожиданно принял такой оборот. – Все это несущественно. Я пытаюсь наладить отношения с Анной, потому что она из семейства Хаверстонов. Она хочет иметь большую породистую собаку, мечтала об этом многие годы. И я хочу сделать ей подарок. Мы оба хотим доставить ей радость. Так ты продашь мне собаку или нет?

– Нет…

– Проклятие!

Люсьен поднял руку.

– Ты позволишь мне закончить? Она сама может выбрать щенка из помета. Собака будет подарком от меня, что вполне вписывается в рамки приличий. Однако ты можешь сказать, что это была твоя идея. Скажи ей, что этот подарок преподнесен в качестве извинения

– Все это довольно глупо и слишком сложно.

– Хорошо, пусть это абсурдно и сложно, но обсуждению не подлежит. – Люсьен бросил перо на стол и широко улыбнулся. – С возвращением в приличное общество, приятель.

– Это всего лишь визит.

Улыбка Люсьена стала шире.

– Ну, разумеется.

Макс сгорал от нетерпения вручить Анне с таким трудом отвоеванный подарок, но в течение дня ему не удалось выбрать момент остаться с ней наедине. Начало дня она провела с миссис Кулпеппер, затем встречалась с Люсьеном, а вечером со всеми остальными, и ему не оставалось ничего другого, как отложить сюрприз до следующего утра.

На рассвете он вновь ожидал ее на террасе и испытал прилив радости, когда она, выйдя из дома, приветливо улыбнулась ему.

«Наверное, привыкаешь к этой улыбке, к этому удовольствию, – подумал он, – вот только можно попасть в зависимость и от первого, и от второго».

Отбросив в сторону эту тревожную мысль, Макс улыбнулся в ответ.

– Доброе утро, Анна, вы готовы к прогулке?

Он не был уверен, но ему показалось, что ее щеки слегка порозовели.

– Вполне готова. Может, прогуляемся по саду? Миссис Уэбстер вчера сказала мне, что расцвел ее любимый клематис.

– Я не знаю, что это такое, – сказал Макс, когда они рука об руку спускались по ступеням террасы.

– И я не знаю, – призналась Анна с легким смешком. – Но она говорила об этом с таким энтузиазмом, что это, по всей вероятности, должно быть какое-то совершенно замечательное растение.

– Уверен, что так оно и есть, но у меня есть другое предложение, вот только пока я о нем умолчу, пусть это будет сюрпризом.

На этот раз не могло быть сомнения в том, что румянец окрасил ее щеки.

– Правда? Какого сорта?

– Поверьте, самого сюрпризного сорта.

Она округлила глаза.

– Ну, можете хотя бы дать мне подсказку. Это вещь или место?

– Ни то и ни другое. Но я скажу вам, что сейчас мы направимся туда. – Он рукой показал на конюшню, находившуюся ярдах в пятидесяти от них.

Ее оживление слегка увяло.

– Если вы собираетесь показать мне лошадь, то мы зря потеряем время. Я в них ничего не понимаю.

– Это не лошадь.

– О! – Ее глаза заблестели. Она посмотрела на конюшню и в задумчивости прикусила губу. – Это что-то, что постоянно находится в конюшне?

– Все, больше никаких подсказок.

– Но…

– Вам нужно подождать всего лишь двадцать секунд, и вы узнаете.

– Я, конечно, могу подождать, но гораздо интереснее провести эти двадцать секунд, отгадывая, – объяснила она.

– Что ж, попробуйте угадать.

– Замечательно. Сюрприз живой или неживой?

– Да.

Она состроила гримаску.

– Это съедобно?

– Возможно, да, возможно, нет.

– А я смогу?

– Ответ – три.

– Зануда! – возмутилась она, повторяя его вчерашнее обвинение.

– Вы будете меня благодарить, узнав, что я вам приготовил, – пообещал Макс, когда они дошли до распахнутых дверей конюшни. Они вошли внутрь, Макс глубоко вдохнул терпкий воздух. Он любил запах ухоженной конюшни – запахи лошадей, кожи и сена. Когда в юности он жил в Макмаллин-Холле, то воспринимал эти запахи как запах свободы. Достаточно было вскочить в седло, бросить лошадь бешеным галопом, и вот он уже в Колдуэлле вместе с Люсьеном и Гидеоном.

– Что я должна найти? – спросила Анна.

– Вот это, – сказал он и подвел ее ко второму стойлу справа. На охапке свежей соломы лежали шесть щенков гончей и их мать.

Анна тихо охнула при виде щенков. На ее лице появилось выражение нескрываемого восторга.

– Боже, боже мой!

– Фоксхаунды, – пояснил он, открывая дверцу стойла. – Люсьен не охотится, но ему нравится эта порода. Они очень дружелюбны, не задирают других собак и…

Он умолк, когда понял, что она не обращает ни малейшего внимания на его слова.

Не отрывая взгляда от щенков, Анна вошла в стойло, продолжая восхищенно ахать. Щенки же возились, карабкаясь друг на друга и отчаянно желая пробиться к неожиданным посетителям. Это был большой живой комок, слепленный из лап, ушей и нетерпеливого любопытства.

Анна опустилась на солому, протянула руки и засмеялась, когда щенки стали тыкаться своими влажными носами в ее ласкающие пальцы. Этот смех музыкой зазвучал в душе Макса, а Анна, сейчас такая беззащитная и счастливая, казалась ему сошедшим с небес ангелом.

– Они такие мягкие и теплые.

Она погладила по брюшку одного из щенков и снова рассмеялась.

– Вы можете выбрать одного из них, – сказал он ей.

Она хихикнула, когда один щенок перевернулся и попытался лизнуть ей руку, задрав вверх все четыре лапки.

– Ах ты, глупышка! Самый глупый малыш… – Ее рука замерла на щенке. Взгляд метнулся к Максу. – Что вы сейчас сказали?

– Выберите себе щенка, который вам понравился.

– Себе?

– Вы хотели гончую, – напомнил он ей.

– Да, я… – Она посмотрела на собак, потом снова на него. – Вы дарите мне собаку?

– Ради справедливости нужно сказать, что эт подарок от вашего брата, но…

– Но это от вас. Вы дарите мне собаку, – произнесла она, и в ее голосе звучало явное замешательство.

– Ну… что-то вроде того. – По некоторым не вполне осознанным причинам он неожиданно почувствовал себя в равной степени смущенным и довольным. – Это была моя идея. – Он кашлянул. – Я хотел найти способ извиниться за мое прежнее поведение и подумал, что будет уместно нечто более материальное, чем слова. Я вспомнил, что вы говорили о своем желании завести собаку. Но не такую, как болонка вашей матери, ведь так? – Она кивнула в ответ. – Ну так вот – выбирайте.

– Моя собака, – прошептала она в благоговейном трепете. – Моя собственная гончая.

Ее тон и выражение лица показались ему такими же, как тогда в библиотеке, когда она говорила о желании иметь собственные книги, и он понял, что дело не в том, чтобы иметь собаку какой-то конкретной породы, а в том, чтобы иметь собственную собаку.

Библиотека ее матери, платья ее матери, собаки ее матери, экипажи ее матери, друзья и званые вечера. В своем собственном доме Анна жила как гостья.

Макс переминался с ноги на ногу, в то время как Анна суетилась над щенками.

– Вы можете не спешить с выбором…

– Этого, – перебила она его, трепля по голове крупную сучку.

– Что ж, превосходно.

Выражение ее лица стало робким.

– Я что-то сделала не так? Есть правильный и неправильный способы выбирать?

– Вероятно, но мне о них неизвестно, и я не думаю, чтобы они были применимы в данном случае. Любой из этих щенков вам подойдет, если вы будете с ним хорошо обращаться. – Он нагнулся и погладил по спинке выбранного щенка. – Такая собака требует заботы и труда. Она не будет довольствоваться вставанием на задние лапки, как комнатная собачка. Ей требуются упражнения и конечно же компания. Она не будет возражать против общества других собак.

Анна закусила губу, явно обеспокоенная.

– Вероятно, мне стоит над этим подумать. В настоящее время у меня нет своего дома. Не думаю, что сестра миссис Кулпеппер будет рада, если мы явимся к ней с собакой. И пока я не найду коттедж…

– Вам не стоит беспокоиться на этот счет. Собака может оставаться здесь, пока вы не обустроитесь. Буду рад привезти ее вам.

– Я не могу просить…

– Прекрасно. Ваш брат, который подарил вам эту собаку, будет рад привезти ее вам. – Он ободряюще улыбнулся. – Перестаньте беспокоиться и наслаждайтесь настоящим, Анна.

Она вновь закусила губу, на этот раз с растущим возбуждением.

– Она и в самом деле восхитительна.

– Ей нужно будет дать имя.

– Я об этом подумаю, – пробормотала она, играя со щенком. – Какая ты прелесть! Точно прелесть! Ну просто прелесть!

Они рассмеялись, когда эта прелесть проковыляла к его ботинку и атаковала обувь со всей своей щенячьей яростью.

– Гермия, – сказала Анна. – Ее зовут Гермия.

Имя опалило его память.

– «И пусть она мала, она отчаянна», – процитировал он, восхищенный не только выбором Анна, но и собой, потому что смог связать ее выбор с творчеством великого Шекспира.

– Вы узнали это произведение! – воскликнула она с нескрываемым изумлением.

С его губ едва не сорвалось легкомысленное упоминание о том, что хотя бы однажды любой человек из общества видел «Сон в летнюю ночь», даже если это был спектакль, устроенный членами семейства в собственной гостиной. Но в последний момент он прикусил язык, понимая, что весьма маловероятно, что Анна входила в число этих «любых».

– Вообще-то я порой почитываю книги, – сказал он вместо этого.

– Что ж, я в восторге от ваших знаний, но в еще большем восторге я от этого создания. – Она нежно погладила щенка по голове. – Я должна забрать ее с собой в дом?

– Можете, если хотите, она уже не так нуждается в мамочке. Но, может быть, лучше не торопить события? Может, лучше начать с небольшой прогулки?

Анна чуть нахмурилась.

– А она не убежит?

– Нет.

Она обеспокоенно посмотрела на дверь конюшни.

– Вы уверены?

– Ваша избранница еще слишком мала, чтобы самостоятельно уйти от матери, кроме того, мы прогуляемся только до опушки леса.

Не более тридцати ярдов от конюшни. Самое подходящее расстояние для щенка и его обеспокоенной хозяйки.

– Вам обеим это понравится, обещаю.

Глава 13

Анна не только была счастлива от обретения питомца, но и очень беспокоилась по этому поводу.

Самое лучшее в любой мечте – это то, что ее можно отдалить от реальности настолько, насколько это необходимо. Когда Анна мечтала о прогулках в деревне, она не имела ни малейшего представления ни о вонючем навозе, ни о пастушьих собаках, ведь это была всего лишь мечта.

А когда она мечтала о собственной собаке, она представляла радостно виляющий хвостик и счастливый лай в полевых цветах. Она никак не предполагала, что иметь собаку – значит нести ответственность за это существо. Но теперь эта мысль казалась ей пугающей.

Никогда в жизни ей не приходилось отвечать за живое создание. Боже правый, а что, если она не справится?

Анна старалась не думать об этом. Ведь совершенно бесполезно думать о том, что она может сделать неправильно, вместо того чтобы сосредоточиться на том, что она может сделать правильно. А прямо сейчас правильно было взять свою собаку на прогулку с Максом.

Возбуждение пересилило беспокойство. Анна нашла обрывок мягкой веревки, чтобы использовать его вместо поводка, но Макс, чтобы не пугать щенка, взял Гермию на руки и вынес из конюшни.

Выйдя наружу, Анна с трудом подавила вздох сожаления. Несомненно, трудно было представить себе более идиллическую картинку, чем Максимилиан Дейн, стоящий под яркими солнечными лучами с симпатичным щенком на руках. «С моим щенком», – поправилась она. Макс Дейн бережно держал на руках щенка, которого подарил ей, подтверждая просьбу о прощении.

Она была почти разочарована, когда на полпути между конюшней и опушкой леса Макс опустил Гермию на землю. И уверенность начала ее покидать, когда стало ясно, что щенок, хотя и неуклюжий, был весьма резвым и совершенно не заинтересован в том, чтобы сопровождать их к лесу. Гермия втягивала воздух, принюхивалась к земле, потом развернулась и помчалась к конюшне. «Что ж, – решила Анна, – по крайней мере не придется беспокоиться, что собака убежит и потеряется».

Макс посмотрел на Анну, улыбнулся и сказал:

– Побежали к деревьям.

Анна оторвала взгляд от удаляющегося щенка.

– Что? Зачем?

– Положись на меня. Сделай это игрой. Покажи ей, что это может быть весело.

С этими словами он позвал щенка, потом развернулся и легкой трусцой направился к лесу.

Не дав себе труда обдумать эту мысль, Анна подобрала юбки и последовала за ним. Она чувствовала себя немножко глупо, неловко и легкомысленно, когда бежала по открытому пространству с Максом Дейном, словно они были детьми на празднике.

Макс оглянулся, и она поспешила к нему.

– Видите, – сказал Макс, – у нас получилось.

Анне не было необходимости оглядываться. Гермия пробежала мимо нее к Максу. Он улыбнулся, глядя на щенка, потом, не замедляя темпа, взял влево, чтобы не столкнуться с собакой, которая бросилась ему под ноги, и почти сразу же, прежде чем она успела предупредить его, Макс наткнулся на высокое, тонкое, но крепкое молодое деревце.

Все произошло так неожиданно, так внезапно, что Анна, раскрыв рот в немом крике, замерла как вкопанная. Макс отшатнулся назад, прижал руку ко лбу и разразился потоком полуругательств:

– Вот черт!.. Сукин… Проклятие… – Он издал долгий сердитый стон и наконец закончил: – Дьявол тебя подери!

И тут Анна услышала собственный смех. Он эхом заплясал между деревьев и заставил щенка, который теперь удобно расположился у ее ног, громко залаять.

Она смеялась, пока у нее не закололо в боку, а на глазах не выступили слезы. Потому что, пусть Господь простит ее, она никогда не видела ничего более эффектного и смешного, чем изысканный лорд Дейн, бодающийся с шотландской сосной.

– О… О боже…

Она согнулась пополам, пытаясь одновременно повязать поводок на собаку и восстановить дыхание. Первое ей удалось сразу же, но со вторым дело обстояло сложнее, потребовалось несколько минут, чтобы Анна смогла унять охватившее ее безудержное веселье, и еще минута, чтобы она смогла взглянуть на Макса, не рискуя вновь разразиться приступом хохота.

Он все еще держался за лоб, хмуро поглядывая на веселящуюся спутницу, на его лице отражалась странная смесь недовольства, неминуемого возмездия и полного удовлетворения.

– Мне очень жаль, – выдохнула Анна. – Мне ужасно жаль. С вами все в порядке? Вы не сильно поранились?

Она и сама видела, что не сильно, в противном случае она не стала бы так хохотать, но приличия требовали задать этот вопрос.

– Не очень, – проворчал он и, отняв руку, посмотрел на пальцы. – Но в общем-то довольно прилично.

– Кровь не идет, не так ли? – уточнила Анна.

– Нет.

– Может, мне сбегать на конюшню за помощью?

– Нет. – Он снова выругался, но теперь уже тише. На этот раз в его чертыхании явно послышалось веселье. – Такого со мной не случалось с детства.