Стеклянная карта Гроув С.
– Покажи руку! – потребовала София.
Тео, толком не отдышавшийся, положил правую руку ладонью вверх ей на колено. У Софии сжалось горло при виде длинного кровоточащего пореза. А потом подтвердилось то, о чем она смутно догадалась еще у дворцовой ограды. В глубине раны блеснул металл. Копье остановили железные кости Тео.
Теперь стало ясно, почему он так не хотел въезжать в Нохтланд. И как отчаянно рисковал, когда все-таки проник в город. София оторвала по швам длинные рукава своей хлопковой сорочки. Смочила один из них в воде канала и вытерла кровь вокруг раны. Вторым перевязала ему кисть, подоткнув свободный конец у костяшек. Тео не противился и не жаловался. Просто сидел, закрыв глаза и прижавшись затылком к каменной стенке.
– Скоро заживет, – устало проговорил он затем. – Всегда заживает.
София тоже откинулась к стене. По щекам текли слезы, она сердито вытерла их.
– Жаль, что я не согласилась встретиться с тобой поутру возле ворот, – трудно сглотнув, сказала она. – Надо было больше тебе доверять.
Софии хотелось обнять его, доказав тем самым, что ей действительно очень жаль, но она не смогла решиться на это.
Тео улыбнулся, не открывая глаз.
– Не вини себя, – уронил он. – Нелегко поверить лгуну.
София так и не поняла, шутит он или нет. Она баюкала его перевязанную руку в своей и сидела молча, наблюдая за игрой бликов в неторопливых водах канала.
8 часов 42 минуты: под мостом в Нохтланде
Утро вступало в свои права, на мосту над головами ребят понемногу делалось шумно. София успела немного отдохнуть, и каменный карниз перестал казаться уютным и удобным сиденьем. Впору было двигаться дальше, но покинуть город, не выяснив, что стряслось с Верессой, Мартином и пиратами, было совершенно невозможно. София задумалась даже о том, чтобы отправиться в Веракрус и призвать на помощь команду «Лебедя»… Однако поездка туда и обратно займет по меньшей мере четверо суток, а к тому времени уже запросто могут нагрянуть лакримы. Девочка посмотрела на часы. По времени Нового Запада было почти девять утра.
Тео открыл глаза.
– Верно, – ответил он на ее невысказанную мысль. – Пора двигаться.
– Без наших друзей нельзя уезжать, – заявила София. – Их, должно быть, сейчас судят и приговаривают за измену!
– Так я и знал, что ты это скажешь, – проворчал Тео. – При других обстоятельствах можно было бы поспорить… Однако они нам вправду нужны, если мы хотим отчалить на «Лебеде».
Его эгоистическая логика заставила Софию болезненно сморщиться. Тео покосился на нее и с улыбкой добавил:
– Вообще-то, сдается мне, мы способны им помочь.
София волей-неволей улыбнулась в ответ.
– Конечно! – сказала она, хотя уверенности никакой не испытывала, скорее наоборот. Девочка послушала тихий плеск воды под мостом и спросила: – Думаешь, Юста в самом деле велит эвакуировать город?
– Вот уж вряд ли. Даже если Вересса к ней обратится, принцесса ей не поверит. Скорее всего, все случившееся сочтут частью грандиозной интриги Знака железа. Ну сама посуди. Мартин отрастил серебряную ногу. Барр обнажил саблю, вытащил пистолет. А мои россказни о лакримах – бездоказательны. Так что наши друзья, надо думать, прямо сейчас где-нибудь в подвале сидят.
– А весь город будет считать, что с юга простой шквал идет…
– Угу, – презрительно фыркнул Тео. – И что ветровые колокольцы их вовремя предупредят!
София принялась размышлять вслух:
– Значит, если решение об эвакуации не будет принято, завтра начнутся торжества по случаю затмения. Мартин говорит, они длятся всю ночь до утра. Народ отовсюду съезжается посмотреть… – Она помолчала и добавила: – Всякий-разный народ.
Тео внимательно посмотрел на нее.
– Вижу, к чему ты клонишь. Если повезет, мы проскользнем в толпу незамеченными, – сказал он и кивнул. – Мысль здравая. Во что бы только переодеться?
– И где бы до тех пор пересидеть, – в тон подхватила София. – Может, у Мазапана? – Подумала и добавила: – Если только стража не догадается туда заглянуть…
– А она догадается. – Глядя в воду, Тео на пробу согнул пальцы раненой руки. – Он говорил тебе, где его магазин?
София покачала головой:
– Он мне его описывал, но места не называл. Мы можем поспрашивать…
Тео с видимой неохотой покинул относительно безопасное убежище. Вскарабкавшись на набережную, ребята оказались на залитой солнцем улице, запруженной пешеходами, конными экипажами и болдевелами. Косясь по сторонам в поисках стражи, они направились к центру города. Заметив старушку, продающую фиалки, Тео остановился и спросил, не знает ли она, где лавка шоколадника Мазапана. Старушка без малейшего колебания назвала им переулок, расположенный в нескольких кварталах. Посмотрев в ту сторону, София тотчас узнала тенты и вывеску – точно такие, какими их описывал Мазапан.
Подойдя ближе, они с Тео увидели, что опоздали. У магазинчика толпились стражники в длинных плащах и пернатых масках самого грозного вида. София услышала, как Тео зашипел сквозь зубы.
– Они уже здесь, – прошептал он с некоторым удивлением.
– Но ведь Мазапан в этом не замешан! – возмутилась София.
– Барра и Каликсту наверняка схватили. А кто их в Нохтланд привез?.. Значит, и к Мазапану будут вопросы, – мрачно проговорил Тео.
– Бедный Мазапан! – София покачала головой и боком-боком подалась назад в переулок. – Пошли-ка отсюда…
28. Под парусами на юг
28 июня 1891 года: Шадрак в плену (день 8-й)
Нохтландская колыбельная. Куплет второй
- Дай услышать хоть словечко,
- Хоть биение сердечка,
- И лакримы жуткий стон
- Навсегда прогонит сон.
Маленькая каюта, где Шадрак провел почти сутки, была во многих отношениях похожа на корабельную. Две узкие койки, привинченные к стенам, напротив – круглый иллюминатор, а за ним – дорога, по которой двигалась болдевела. Вот только в отличие от кораблей она повторяла форму толстого дерева, из которого ее сделали. Каюты были устроены среди корней, стены перемежались пластами почвы, эти корни питавшей. Соответственно, в комнатах пахло землей, а в щели между досками время от времени проникали корешки… На самом деле Шадраку мало что удалось рассмотреть, поскольку нигилизмийцы притащили его сюда связанным по рукам и ногам и просто закинули, как тюк, на верхнюю полку. Когда болдевела кренилась от сильного ветра, пленник изворачивался как только мог, чтобы не скатиться.
Даже при обычных обстоятельствах время тянулось бы мучительно медленно, но Шадрак пребывал в таком расположении духа, что каждое мгновение было пыткой. Побег стал казаться ему нереальным. Он-то надеялся завоевать доверие Плача, а в дальнейшем заручиться его помощью… В итоге Плач из-за него потерял память, а сам он лишился единственного возможного союзника. Он снова был совершенно один среди врагов, неспособный освободиться, засунутый в тесную каюту древесного корабля, который с невероятной скоростью несся на юг.
Он себя-то спасти не мог, не то что Софию…
Шадрак то и дело шевелил запястьями, пытаясь ослабить веревки. Ученый думал о том, что Южные Снега распространяются на север, сметая все на своем пути. Чего доброго, они уже достигли Нохтланда. Надвинутся ледники и погребут город, и на земной тверди останется разве что отпечаток прудов и каналов. А София затеряется безвозвратно.
Некоторое время Шадрак лежал неподвижно. Нет, самое скверное предполагать было нельзя. Толку от этого никакого, только почувствуешь себя более слабым и бесполезным, чем на самом деле. Надо верить – еще не поздно! И надеяться, что возможность сбежать обязательно подвернется.
Болдевела тронулась в путь сразу, как только пассажиры взошли на борт и, по предположениям Шадрака, успела порядочно углубиться на территорию Пустошей. Привалов, скорее всего, не будет до самого Веракруса. Вот там и нужно ловить удобный случай. Когда судно достигнет побережья, необходимо любой ценой вырваться на свободу.
К полудню болдевела неожиданно остановилась. Издалека долетел звук, напоминавший раскат грома. Почти сразу по палубе простучали торопливые шаги. Дверь распахнулась, бухнув о стену. К немалому удивлению Шадрака, ввалившийся голем сдернул его с койки и одним яростным движением рассек путы.
– Не стой столбом! – зарычал он. – Сейчас все должны помогать, не то крышка!
Повернулся и кинулся вон, даже не посмотрев, следует ли за ним пленник. Шадрак выскочил из каюты и помчался за ним по узкому коридору.
Выбравшись на палубу, он тотчас понял – положение опасное. Болдевелу вот-вот должен был накрыть зловещего вида шквал. Всадив свои крючья в дерево корпуса, големы из последних сил удерживали корабль: если вихри закрутят его, то разнесут в щепы. Мачта, увенчанная широкими зелеными листьями-парусами, клонилась в сторону смерчей, точно молодое деревце в бурю. Ветер выл и стонал, словно алчущий добычи зверь, и дюйм за дюймом втягивал болдевелу в погибельные объятия…
Шадрак внезапно сообразил: если Бланка лишится корабля, она не сможет больше гнаться за ним.
«Вот он, мой шанс!» – сказал себе ученый и бросился к веревочной лестнице на борту.
Нижние ступеньки болтались футах в десяти над землей. Шадрак спрыгнул, в момент приземления ноги у него подогнулись, и он полетел кувырком. Вскочил, споткнулся, едва не упал, но выправился и побежал во всю прыть. Он мчался на запад, стараясь держать курс параллельно ветровой стене, но не слишком приближаться, чтобы не оказаться подхваченным. Это было все равно что состязаться с приливом. Всякий раз, когда он готов был радоваться спасению, выяснялось, что смертоносный шквал гораздо ближе, чем хотелось бы. Шадрак заворачивал к северу, но легкие уже горели от усилия и сухости воздуха. В какой-то момент картолог повернулся и потрусил задом наперед, желая посмотреть, цел ли еще корабль. Болдевела покачивалась, словно балансируя над обрывом, в сотне метров.
Здесь была плоская высохшая равнина, однообразие которой местами нарушали скальные выходы. Шадрак не знал, как далеко простирался вихрь и что вообще делать, даже если он сумеет его обогнуть. Ясно было одно: надо бежать, причем как можно быстрее. Где-то на юге его ждала София…
Еще раз оглянувшись через плечо, он увидел болдевелу – неясное пятно вдалеке. Вероятно, разгулявшееся воображение сыграло с ним шутку: за минувшее мгновение она словно выросла.
Картолог отвернулся и снова припустил во всю прыть.
29. Дерево без листвы
29 июня 1891 года, 13 часов 51 минута
Меднолобый – уничижительное прозвище, употребляемое в Пустошах, особенно среди жителей Нохтланда, для описания личности с «металлическими» мозгами. Поскольку из металла, по мнению науки, у человека может состоять только скелет, термин следует понимать не буквально, но лишь как фигуру речи. Говоря «меднолобый», подразумевают тупую, грубую, бестолковую персону, зачастую склонную к насилию.
Вересса Метль. Пустоши. Толковый словарь
София и Тео бродили не менее двух нохтландских часов, прежде чем девочка заметила обреченное дерево. Если бы они не были так измотаны бесконечными маневрами при виде стражи, им бы, может, захотелось остановиться и посмотреть на него. Однако подростки слишком устали, а укромных местечек, где могли бы спрятаться двое беглецов, в городе оказалось крайне мало.
Дерево стояло далеко от дворца и в целом от центра. У подножия красовалась деревянная табличка с надписью: «ОБРЕЧЕНО. КОРНЕВАЯ ГНИЛЬ. УКАЗ ПО ГОРОДУ 437. БУДЕТ УНИЧТОЖЕНО 1 АВГУСТА».
Действительно, гниль распространялась вверх от корней, но могучий ствол еще держал на весу широкую крону голых ветвей, нависавших над соседними зданиями. На деревянной лестнице, опоясывавшей ствол, кое-где недоставало ступеней, другие были расшатаны. Домишко на ветвях выглядел заброшенным – выбитые окна, щербатая дранка на крыше. Было очевидно, что там с некоторых пор никто не жил.
София и Тео переглянулись…
– Как по-твоему, там безопасно? – спросила она.
– Если сможем залезть, значит безопасно, – рассудил Тео и осторожно поставил ногу на ступеньку. – Чур, я первый. Было бы неплохо, если бы еще и полы сохранились…
София встревоженно следила за тем, как он карабкается вверх. Она все оглядывалась: не видит ли кто? По счастью, они находились в довольно глухом районе, звуки города слышались на расстоянии в несколько кварталов. Потом лесенка увела Тео на другую сторону обширного ствола, и София потеряла его из виду.
– Порядок пока, – прокричал он оттуда, ободряюще помахал ей рукой, одолел последние ступеньки и скрылся в домишке.
София смотрела вверх, понимая, что не может судить, долго ли он пробыл внутри. Наконец Тео высунулся из развороченного окна.
– Местечко что надо! – сказал он. – Залезай!
Держась обеими руками за складки грубой коры, София начала подъем… Она так боялась оступиться и рухнуть вниз, что совершенно не замечала роскошных видов на город, открывавшихся с дерева.
– Ну что? Разве не здорово? – приветствовал ее Тео, когда она, наклонившись под низкой притолокой, шагнула через порог.
Сперва она не поняла, что имел в виду ее друг. Комната оказалась почти пуста. Длинный деревянный стол посередине, полуразвалившаяся печь без трубы… парочка опрокинутых стульев у лестницы на второй этаж… И только потом София заметила окна.
Все они были разных размеров и формы. От маленьких квадратиков до огромных ромбов. И из каждого открывался потрясающий вид на столицу.
София огляделась, испытывая что-то вроде благоговения.
– Красота какая! – вырвалось у нее. – А было, наверное, еще красивее, пока дерево не загнило!
Тео устремился ко второй лестнице. София оторвалась от созерцания и последовала за ним. На верхнем этаже потолки были скошенные, а окна – круглые. У стены виднелось разбитое зеркало в человеческий рост. Рядом с ним – хлопковый тюфяк с комковатой начинкой.
– Ну и ну! – сказал Тео. – Даже есть на чем поспать!
Он пинком развернул тюфяк и для пробы сел на него. София опустилась рядом с невольным вздохом облегчения. Закрыла на минутку глаза, радуясь покою, и глубоко втянула воздух, напоенный запахом древесины. Больше всего ей хотелось свернуться клубком на ухабистом тюфяке и напрочь забыть о чужом и пугающем городе за пределами этих стен. Она пыталась вообразить этот домик таким, каким он был раньше. Чтобы за окнами зеленела живая листва, трепетали на ветру ярко-желтые занавески. А возле круглого окошка стоял голубой письменный стол. Вот где раздолье для рисования…
Вздохнув еще раз, София открыла глаза и посмотрела на косой потолок.
– Так что нам нужно, – спросила она, – для проникновения во дворец?
Тео ответил не задумываясь:
– Костюмы. Забавные и симпатичные. И лица чем-нибудь прикрыть.
София медленно приподнялась, села и полезла в рюкзачок.
– У меня остались деньги Нового Запада, – сказала она. – Можно что-то купить.
– Дай прикину, много ли… – Тео протянул здоровую руку. – Неплохо, – оценил он, пересчитав купюры. – Ты сиди здесь, а я пойду и куплю все необходимое для маскарада.
– Что?! Никаких разговоров – я с тобой!
Он покачал головой:
– Если мы пойдем вместе, нас могут узнать. Стражники ведь высматривают двоих. Да и ты очень уж выделяешься. Я хоть выгляжу более или менее местным, а у тебя на лбу написано, что ты не отсюда.
София смотрела на него, оцепенев от вернувшегося испуга. Тео взял ее за руку. Когда он заговорил снова, его голос был очень серьезен.
– Ты ведь знаешь, – сказал он, – что я непременно вернусь.
– Да, – беспомощно проговорила София. – Конечно знаю. Я просто не хочу сидеть здесь одна и ждать… Как твоя рука?
– Прекрасно.
– Ты же ничего не сможешь нести в ней!
– Еще как смогу. Верь мне, так будет безопаснее. И проще.
– Ну ладно… – Она отрешенно мотнула головой.
Тео поднялся на ноги и убрал деньги в карман.
– Пойду, – сказал он, косясь в круглое окно. – А то дело к вечеру, скоро магазины закроются.
София тоже поднялась и обеспокоенно спросила:
– Ты скоро вернешься?
– Примерно через час. Может, к тому времени уже стемнеет. Попробую свечек прикупить, – оглядывая голую комнату, ответил Тео.
София спустилась следом за ним на нижний этаж. И осталась у порога, а он побежал вниз по лесенке кругом ствола.
– Скоро вернусь, – обернувшись, негромко пообещал Тео.
София проводила его глазами…
Оставшись одна, она поставила оба стула возле деревянного стола. Села, подперла щеку ладонью и стала осматривать комнату.
Нет, она не то чтобы не верила Тео. Это было в прошлом. Она знала, что он действительно собирался вернуться в домик на высохшем дереве. Однако в городе с ним могло произойти все, что угодно. Допустим, его опознают стражники. Или кто-нибудь поинтересуется, что с рукой, и не удовлетворится ответом. А то еще возьмет и снова объявится тот налетчик с рынка…
София замерла в ожидании, а небо понемногу темнело, и время растягивалось, будто резиновое. Как быть, если Тео не вернется? Сумерки превратятся в ночь, город уснет, а она будет по-прежнему сидеть и ждать его возвращения… Потом займется рассвет, наступит новый день, и тогда ей придется покинуть убежище на ветвях и, просочившись мимо стражи, проникнуть в магазин Мазапана. От одной мысли об этом в животе стало пусто и холодно. Что, если пройти туда не удастся? У нее и денег больше нет. Даже если она сумеет выбраться из города, на что еду себе покупать? Да и в Веракрус, где можно будет обратиться за помощью к пиратской команде, пешком топать придется. Допустим, она чудом доберется туда, но как ей на Новый Запад попасть? Четвертое июля вот-вот наступит – закроют границы, вырастут жуткие очереди на каждом пропускном пункте и всякое такое. Как бы не застрять за пределами собственной страны без надежды на возвращение!
«Нет, – думалось Софии, – мне это не осилить. С таким же успехом можно идти прямо во дворец и сдаваться…»
Она вытащила часы. Тео отсутствовал уже больше двух часов.
«Глупо все это, – сказала себе София. – Я все равно ничего не достигну, если буду сидеть здесь и переживать. Надо что-то делать!»
Собравшись с духом, девочка раскрыла рюкзачок и достала карты. Она смогла сразу, не дожидаясь луны, приступить к их чтению, поскольку накануне оставила Поисковую Лупу пробужденной, – и повторила это еще и еще, уделяя особое внимание странному явлению, завершавшему воспоминание. Эта фигура с сияющим предметом в руке, бежавшая ей навстречу… С каждым разом она казалась все более знакомой, почти узнаваемой.
«Я буду читать карты, – решила София про себя, – пока не пойму, кто это!»
Однако ее ждала неудача. Узнать человека не удавалось, но жутковатое ощущение близости не проходило. Наконец София со вздохом отодвинула карты. Ее не оставляло смутное, но очень странное чувство. Они были как будто нарочно сделаны для нее. Она была обязана и способна понять их значение… уловить смысл их тайны… Но пока чего-то недоставало.
Убрав карты, София вытащила альбом и в гаснущем свете заката принялась рисовать, без особенной цели водя карандашом по бумаге. Вскоре возникли контуры знакомого лица – это был Тео. Он застенчиво улыбался в самой середине листа и, кажется, был не прочь подмигнуть. София с некоторым удивлением поняла, что добилась замечательного сходства. Куда лучше той первой попытки изобразить его после встречи на бостонской набережной. Она пролистнула альбом назад и сравнила два наброска. Надменный «юный воин», нарисованный ею когда-то, очень мало походил на парня, которого она теперь знала.
«Эрлах навязал ему фальшивые перья, – сказала она себе. – А я – свое представление о том, каким он должен быть…»
– Это что, я?
София подпрыгнула и обернулась. Перед ней в полутьме собственной персоной стоял Тео, причем с целой охапкой свертков.
– Вернулся! – с немалым облегчением вырвалось у нее. – Как ты меня напугал! Я даже шагов не услышала…
Он рассмеялся и бросил свою добычу на стол.
– Честно, я даже и не думал подкрадываться. Ты так увлеклась, что тут вся королевская стража могла бы притопать. А ты бы и ухом не повела.
– Как здорово, что ты снова тут!
– Уж извини, задержался, – проговорил Тео, и чувствовалось, что он действительно сожалел. – Смотри, что я раздобыл!
Распотрошив один из пакетов, он вытащил связку белых свечей. Зажег одну, покапал воском на стол и прилепил свечку стоймя.
София спросила его:
– Тебя кто-нибудь видел?
– Я за все время всего одного стражника встретил, да и тот головы не повернул, – самодовольно заявил Тео. – Ну, я в центр-то и не совался – все по окраинным магазинам шнырял. Вот, смотри-ка!
И он вытянул кусок серовато-зеленой материи, словно припудренной золотым порошком.
София так и ахнула.
– Прелесть какая! А это что?
– Длинная вуаль, – пояснил Тео. – Надела на голову и пошла… Я тебе покажу, как ее носить, чтобы никто лица не увидел. А еще я тебе вот что купил! – продолжал он, вытаскивая бледно-зеленое платье на тонких бретельках из веточек. – Может оказаться великовато; подгонишь с помощью вот этого…
И он вручил Софии небольшую инкрустированную коробочку. Внутри лежала упаковочка костяных игл, крохотные ножницы – ручки из дерева, лезвия обсидиановые – и четыре миниатюрные катушки ниток.
– Тео, ты купил прекрасные вещи, – выдохнула София. – Неужели вправду хватило тех денег, что я тебе дала?
– Я еще и сберег бльшую часть, – ответил он. – Нам ведь нужно что-то есть.
Она постеенно поняла, в чем дело.
– Так ты все это украл…
Тео прямо смотрел ей в глаза, при свете слабого фитилька было видно, что его взгляд очень серьезен.
– Именно, – сказал он. – Мне пришлось. Думаешь, почему я один пошел? Тех денег хватило бы разве что на пару носков. Ты хочешь вообще попасть во дворец?
– Я должна была догадаться…
– Да ладно тебе. У меня в самом деле другого выхода не было – только стащить! В грязных нищенских лохмотьях во дворец не пускают…
– Мог бы так и сказать! – отрезала София. – Объяснил бы, что денег ни на что путное не хватит и ты уходишь один потому, что будешь воровать!
– Так я же не лгал! – с жаром возразил Тео. – Я не уверял тебя, что денег с лихвой хватит на все. И причины, по которым один пошел, взаправдашние назвал. Я не обманывал!
– Ну да, всего лишь утаил правду. По-твоему, это не вранье?
– Иногда проще не объяснять, – вздохнул Тео. – Ты принялась бы спорить и задержала бы меня, а я должен был все достать и обернуться до темноты… Слушай, давай лучше я остальное тебе покажу? Там есть на что посмотреть…
Он говорил таким умиротворяющим тоном, что София сдалась:
– Ладно, показывай.
– Вот это – для меня, – сказал Тео. Открыл объемистый сверток и развернул длинный черный бархатный плащ. – Кое-что на повязки… Перья, как ты понимаешь, я терпеть ненавижу, но маски тут только такие. Хочешь не хочешь, а пришлось гарнитуром обзавестись… Заодно и руку спрячу!
Он протянул Софии маску, отделанную переливчато-синими перьями, и перчатки с раструбами – прикрыть повязку на кисти.
– Замечательно, – без особого, впрочем, воодушевления похвалила София. – Ты все, что нужно, достал.
Тео сел напротив и уставился на нее:
– Не сердись.
– Я не сержусь. Просто не понимаю, почему ты все время врешь?
Он вертел в руках маску.
– Я просто… Я… не знаю. Так проще, чем каждую ерунду объяснять.
– Если бы только ерунду! А то, что с твоими родителями произошло…
– Ну… да. Очень уж не люблю подставляться.
– Подставляться?..
– Ты понимаешь, о чем я. Стоит кому-то о себе рассказать, и ты словно самого себя на блюдечке преподносишь. А ложь оставляет тебе свободу действий. Никто о тебе полного представления не имеет.
София безнадежно покачала головой:
– Значит, ты никогда правды не говоришь?
– Говорю. Тебе – говорю.
Она закатила глаза:
– Ну да. Временами…
– Говорю, – настойчиво повторил Тео. – Причем о важном.
– Почему? Есть какая-то разница?
– Не знаю. – Тео пожал плечами. – С тобой мне легко.
Она смотрела на мерцающий свечной огонек.
– О том, почему тебе нельзя в Нохтланд, ты тоже мне не сказал.
– А надо было… Я понимаю. Но ты и сама могла бы спросить. Ты меня о чем угодно спрашивать можешь.
– Ладно, – произнесла София. – Тогда расскажи мне про свои шрамы. Как ты обнаружил, что отмечен Знаком железа? Ты Каликсте наплел, будто повредил руку, когда у тебя дом рухнул. Это же неправда, наверное?
Тео отвернулся и уставился на груду одежды, сваленную на столе.
– Конечно. Я тебе все как есть расскажу. – И он ухмыльнулся. – Только давай сперва поедим! – Он вытащил хлеб, бутылку молока и корзиночку инжира. – Вот это я в самом деле за деньги купил!
– Спасибо, – улыбнулась в ответ София. – Теперь поперек горла не встанет.
Он зажег вторую свечку и отпихнул в сторону ворох одежды. София обнаружила, что снова забыла, когда они ели последний раз. Оба сообща накинулись на хлеб и инжир, запивая все это молоком из стеклянной бутыли.
Наконец Тео вытер губы тыльной стороной ладони. София уселась поудобнее и приготовилась слушать.
– Ну так вот, – начал он. – Сперва надо тебе объяснить, что за пределами Тройственных эпох, особенно на севере Пустошей, в Знаке железа ничего такого ужасного не усматривают. Иные налетчики даже привирают насчет своих металлических частей тела – им охота погордиться. Иногда и до беды доходит. Знавал я одного, он звался Балласт… Так он утверждал, будто у него все-все кости железные. Ясное дело, тут же нашлась пара-тройка крутых ребят, живо доказавших обратное. – Тео хмыкнул. – Опасно такими вещами бахвалиться!
Когда я жил в банде вместе со Сью – мне тогда лет пять было, не больше, – мы как-то остановились в городе под названием Ртуть, там Знак имелся почти у каждого. У городского доктора магнит был размером с окно – он с его помощью выяснял, есть ли у пациента железные органы. И без этого никогда хирургические операции не начинал.
София подалась вперед:
– Не верится, что подобное может быть настолько обычно!
– Еще как… – кивнул Тео. – Можно сказать, такое встречалось на каждом шагу! Правда, сам доктор не был отмечен Знаком. Он был одним из наших заказчиков, так и со Сью познакомился. Он даже идею с магнитом из одной ее книжки почерпнул…
– У нее и книги были? – удивилась София.
Это трудно было вообразить. Налетчики, бандиты – и вдруг книги! Да притом еще и научные!
– А она именно так нас и содержала. Прикинь, тут не Новый Запад, где все издания – современные или прошлых лет выпуска. В Пустошах книги можно найти какие угодно. Из любой эры… так, кажется, до Разделения выражались. Короче, Сью книгами на развоз торговала. В одном городе накупит, в другом продаст. Снова наберет – и катит себе дальше…
София прикусила губу.
– Наверное, чудесные книги попадались…
– Еще какие, – кивнул Тео. – Тогда-то я и читать выучился. А из книг чего только не узнаешь… По-твоему, откуда мне про карты известно? – И он поднял брови. – Короче, доктор разок прикупил книжку из какой-то там эпохи, и в ней было написано про железные кости и магниты. А он, кстати, был кое-чем обязан Сью… Думается, она и раньше странности насчет моей руки замечала. Она не говорила про это, но наверняка видела, что одна рука у меня гораздо сильнее другой… В общем, Сью отвалила доктору аж целый доллар за то, чтобы он меня проверил на Знак железа. Просто для интереса… Видишь, как она заботилась обо мне! – Тео повертел в руках корочку хлеба. – Тогда и обнаружилось, что у меня в руке Знак.
– Только там?
– Да. Только в руке. Тогда Сью взялась вправлять мне мозги: чтобы я, значит, не болтал про Знак направо и налево, не то, мол, дойдет до беды. Люди, мол, по-разному относятся к Знаку и к тем, кто им отмечен. – Тео мотнул головой. – Только я на ее советы не очень-то внимание обращал. Мне понравилось обладать Знаком, я и давай использовать свою руку для всяких глупых выходок… Хотя, правду сказать, самый первый шрам я заработал по делу. – И он показал Софии край ладони. – Один из мелких провалился в трещину… и я его вытащил за шнурки на ботинке, больше просто не за что было зацепиться. Шкуру прорезало начисто, спасибо железным костям – выдержали… – Он рассмеялся. – А потом пошло-поехало!
София спросила его:
– Значит, ты Каликсте чепуху наболтал?
– Конечно. Я же тебе говорил, что родителей не знал никогда. Но ведь не про Знак же ей было рассказывать? Почем знать, как она отнеслась бы к этому! Вот о чем я и толковал: сказать кому-нибудь правду о себе – как пить дать подставиться…
– Догадываюсь, – уступила София.
Итак, Тео не имел в виду ничего дурного, то и дело пускаясь на мелкую ложь. Наверное, в определенных обстоятельствах она была действительно во благо… только София никак не могла представить себе, в каких именно.
Вдруг ее осенило: «А хотя бы прямо сейчас. Мы же собираемся проникнуть во дворец. И будем ради этого напропалую врать. Но совесть вовсе не мучит…»
Она смотрела на другой край стола, где лежал ее альбом. Он был открыт как раз на картинке, изображавшей Тео в перьях.
Он словно прочел ее мысли.
– Ты мне не ответила на вопрос. Это я там нарисован?
У нее вспыхнули щеки, она мысленно порадовалась скудному освещению.
– Ну да…
– Отличная у тебя память, – похвалил Тео. – Перья как настоящие.
– Не в памяти дело. Я портрет тогда же нарисовала. В день, когда тебя впервые увидела.
У него глаза округлились от удивления.
– Правда?
Читать бесплатно другие книги:
