Стеклянная карта Гроув С.
София кивнула:
– Помнишь, как ты забрался к нам в дом, разыскивая Шадрака? – Тео мотнул головой, и она пояснила: – Так вот, меня не было потому, что я поехала в гавань. Я искала тебя.
Тео странно посмотрел на нее:
– Ты о чем?
– Я же видела тебя в клетке… Вот и вернулась – думала, может, удастся тебя выпустить… Да, знаю, глупость ужасная. – София выдавила неловкий смешок. – Тоже еще, избавительница нашлась.
Некоторое время Тео безмолвно глядел на нее. Потом по его физиономии медленно расползлась улыбка.
– Спасибо большое.
– За что? Я же тебя не выручила!
Продолжая улыбаться, Тео потянулся за последним кусочком хлеба.
– Надо будет свечи загасить, – сказал он. – А то как бы нас из других домов не заметили.
30. Затмение
30 июня 1891 года, 16 часов 50 минут
Точно так же, как многообразие систем отсчета времени на территории Тройственных эпох постепенно свелось к девятичасовым суткам, различные календари мало-помалу уступили место лунному. Возникли соответствующие календарные праздники, из коих ни один не отмечается с такой пышностью, как периодически происходящие лунные и солнечные затмения. По столь значительным поводам устраиваются костюмированные балы, участники которых прячут лица под масками в подражание солнцу и луне, скрывающимся во время затмений.
Вересса Метль. Культурное землеописание Пустошей
Весь следующий день София и Тео провели в домике на ветвях. Они дважды спускались, чтобы купить еды, все же остальное время сидели внутри, разглядывая городские виды за окнами и гадая, что принесет вечер. София сама удивлялась собственному спокойствию. Может, все дело было в легкомысленной болтовне Тео. Или просто пришло осознание того, что время нервничать миновало и настала пора действовать. Да, она знала, что ждет впереди, – и не боялась.
Когда начало темнеть, они стали переодеваться.
Оглядев себя и Тео в надтреснутом зеркале, София пришла к выводу, что узнать их теперь почти невозможно. Тео умудрился где-то стащить обувь на каблуках, которые добавили им обоим по нескольку дюймов росту. Пернатая маска полностью покрывала его лицо, темный плащ скрадывал фигуру. И даже перевязанная рука весьма удачно пряталась в отделанной перьями перчатке. Платье, доставшееся Софии, спадало волнами шуршащего шелка, переливаясь оттенками листьев папоротника. То, что оно было ей великовато, оказалось кстати: она ухитрилась подвязать рюкзачок под складками сзади у пояса. Маску же с успехом заменяла плотная, с блеском, вуаль. София придирчиво рассмотрела себя в зеркале. Угадывался лишь общий абрис лица.
– Мы прямо взрослые, – пробормотала она.
– В том-то и суть, – ответил Тео, запахивая на груди плащ. – Если удачно подделаем походку, никто нас не раскусит. – И повернулся к ней: – Готова?
– Думаю, да! – София набрала полную грудь воздуха и выпрямилась во весь рост, ставший не таким уж и маленьким. Потом нагнулась и стащила туфли. – Надену, когда к дворцу подойдем… Прощай, домик! – тихо сказала она, обводя глазами обреченную комнату. – Спасибо, что приютил хоть ненадолго…
Полчаса спустя они стояли у дворцовых ворот. Здесь было шумно: играла музыка, переговаривались собравшиеся гости… София сразу поняла, насколько удачные костюмы выбрал для них Тео. Никто лишний раз не обернулся им вслед. Тем не менее при виде стражи сердце у нее так и затрепетало. Тео стиснул руку спутницы и указал взглядом на пестро разодетую и крикливую стайку гостей, проталкивавшихся ко входу. Присоединиться к ней оказалось делом нескольких мгновений.
Пока продвигались вперед, одна из дам оглянулась на них и с ног до головы окинула взором обоих. София перестала дышать. Вот сейчас прозвучит встревоженный крик, набежит вооруженная стража… Однако женщина лишь наклонилась к ней и спросила:
– Костюмчики-то от Лорки, наверное?
София как умела скрыла изумление:
– Да…
– Что ж, поздравляю с удачным размещением заказа. Когда я попыталась к ней обратиться, она заявила, что занята под завязку!
И дама жестом указала на собственное горохово-зеленое платье, выглядевшее малость помятым.
София судорожно пыталась придумать подобающий ответ.
– Приходится заказывать заблаговременно, – наконец выговорила она, с грехом пополам изобразив высокомерие.
– Ваша правда! – глубокомысленно кивнула женщина. – В следующий раз так и сделаю!
И она вновь повернулась к своим спутникам. Между тем тот, кто верховодил в компании, успел переговорить со стражей, и их пропустили в ворота, в том числе и Тео с Софией.
Девочка с облегчением перевела дух.
– Пока все как по маслу, – самодовольно шепнул Тео.
Они вошли в парк, и у Софии перехватило дыхание. С каждого дерева, над каждым фонтаном свисали фонарики, чудесно преображавшие все кругом. В пруду с лилиями мерцали отражения бесчисленных огоньков. Гости прогуливались туда и сюда, многие держали в руках длинные шесты, увенчанные светильниками в форме луны. На миг София забыла обо всех опасностях и просто растворилась в праздничной атмосфере: свет, музыка…
Тео решительно направился в сторону пруда, увлекая за собой Софию. Но она едва успела полюбоваться крохотными бумажными корабликами, скользившими по поверхности воды.
– Давай покажу, где я в тот раз влез, – потянул ее дальше Тео.
София не ответила. У нее разбегались глаза. Вот мимо пронесся мальчуган, наряженный пичугой, его руки были оперены наподобие крыльев. Громко смеясь, он в буквальном смысле упорхнул прочь. За ним гналась девочка постарше, она скомкала и приподняла юбку, которая путалась в ногах… София с улыбкой смотрела им вслед – и вдруг застыла, схватив Тео за руку.
– Что? – спросил он удивленно. – Никто нас не…
Слова замерли у него на языке. Всего в нескольких футах от них, увлеченно поедая большой кусок торта, стоял рослый мужчина.
Это был Монтень! И он пока не обратил внимания на юношу в пернатой маске и его спутницу под вуалью. Вот он откусил еще кусочек торта… задумчиво перешел на другую сторону пруда… сейчас исчезнет в толпе, заполонившей сады.
– Поверить не могу! – выдохнул Тео. – И сюда добрался!..
– Наверное, он последовал за «Лебедем», – сказала София. – Значит, разнюхал про Каликсту и Барра. Если не потеряем его из виду, может, удастся выяснить, где они…
И она потянула Тео вперед.
Держась на безопасном расстоянии, они не спускали глаз с удаляющейся спины Монтеня. Он медленно брел через парк. Временами останавливался, откусывал от своего торта, споласкивал пальцы в фонтане. Вот он обошел просторную танцплощадку, всю в свежих опилках и пока еще пустую; скоро по ней под омраченной луной закружатся пары. Потом Монтень свернул в сторону и оказался на лужайке, обсаженной лимонными деревьями. Здесь выступали перед публикой трое музыкантов. Монтень прогулочным шагом приблизился к зрительским рядам с тыла и присел на свободное место.
София и Тео продолжали следить за ним из-за стволов. Они заметили принцессу Юсту в окружении десятка фрейлин, но остальные присутствующие были им незнакомы. И конечно, ни Верессы, ни Мартина. София сделала шажок вперед, чтобы получше видеть Монтеня… И вдруг замерла. На соседнем стуле слушала музыку невысокая женщина – длинные волосы зачесаны назад, лицо закрыто тонкой вуалью, – а рядом… Рядом с ней, едва различимый, вялый, словно погруженный в глубокую меланхолию, сидел… Шадрак.
Вот тут София впервые как следует поняла, каким ценным даром было ее отсутствие чувства времени. То, что для обычного человека составило бы долю секунды, ей показалось часами. И, канув в это безвременье, каких дум она только не передумала!
Монтень последовал за ней и привез с собой Шадрака. Он, наверное, с самого начала держал его при себе. И в поезде, и в Новом Орлеане, и на пути до Нохтланда через Веракрус… София попыталась вообразить их маршрут и все мучения, что пришлось вытерпеть бедному дяде. Однако то, каким образом Шадрак попал в Нохтланд, больше не имело значения; главное – он был здесь. Там же, где и она. А значит, можно начинать строить планы, как вырвать его из лап похитителей!
Когда София выплыла из провала времени и вновь осознала, что кругом столичные парки, план по спасению Шадрака уже был готов.
– Он здесь! – горячо шепнула она на ухо Тео. – Вон тот – мой дядя Шадрак!
– Вижу, – медленно проговорил Тео. – И что ты собираешься делать?
– Нужно их отвлечь! Танцпол… фонарики…
Тео все понял в один миг.
– Ты доберись до Шадрака, – сказал он. – Я тебя разыщу.
Покинул укрытие и пошел к площадке для танцев, по-прежнему пустовавшей. София осталась на месте. Она не спускала глаз с дяди.
Мелодия плыла сквозь кроны деревьев над головами слушателей, смех гуляющих звенел хрустальными колокольчиками… София отмечала время, когда кончалась одна песня и начиналась другая. Как только музыканты заиграли в третий раз, благолепие нарушил неожиданный звук: где-то раздался тревожный крик. Ему ответил другой, потом еще и еще… Спустя несколько мгновений вопли испуга заглушили музыку.
– Пожар! – кричали кругом. – Танцплощадка горит!..
Все смешалось. Зрители вскакивали с мест. Пламя распространялось, озаряя взволнованные лица. Вот сзади что-то громко затрещало – это дружно вспыхнули доски. Тут началась паника. Фрейлины подхватили принцессу Юсту под руки и повлекли ее прочь. Другие гости бросились кто куда, переворачивая стулья и налетая друг на друга.
– Воды! Воду несите! – раздался приказ.
Последовало громкое шипение: тушили горящие доски. София не оборачивалась – она смотрела лишь на Шадрака. Люди вокруг в панике срывались с мест, но он стоял молча, не обращая внимания ни на крики, ни на беготню, ни на жар близкого пламени.
Как только поляна опустела, София вышла из-под деревьев. Шадрак все так же неподвижно сидел у прохода. Его лица не было видно, но казалось, он просто уставился перед собой.
«Да что с ним такое? – лихорадочно размышляла София. – Почему он не двигается?»
Ее вдруг охватил ужас. Что случилось с Шадраком, если он даже от пожара не убегает?
С бешено колотящимся сердцем она бросилась вперед… Положила руку на ссутуленное плечо…
– Дядя, – дрожащим голосом выговорила она. – Дядя Шадрак!
Услышав свое имя, он приподнял голову и непонимающе посмотрел на ее вуаль, глаза казались пустыми. София поспешно открыла лицо, руки у нее тряслись.
– Это я, дядя! Я – София!
Она наклонилась к нему и крепко обняла.
– София… это правда ты? – хрипло вымолвил Шадрак.
Его руки медленно сползли с колен и тоже обхватили ее.
– Надо выбираться, пока нас не заметили, – торопливо бормотала она, неохотно высвобождаясь. – Как ты? Встать можешь?
Он глядел на нее, словно пробуждаясь от долгого сна.
– А я думал, ты погибла… Мне сказали, тебя убили при побеге из дворца…
– Я жива, дядя! Мы убежали!
Она снова обняла его, и на сей раз Шадрак так стиснул ее в ответ, что едва не хрустнули ребра. Глядя через его плечо, она видела, как метались стражники, пытавшиеся затушить пламя. Тео, по-прежнему в маске, уже спешил к ним.
– Поверить не могу… Ты жива… ты со мной, – повторял несчастный картолог.
– Я тоже, дядя, глазам своим не верю, – отводя его руки, сказала София. – Это Тео! – представила она подбежавшего юношу. – Кто бы мог подумать… Мы пришли вызволить Верессу и остальных… Ты не знаешь, что с ними? Где они?
Шадрак понемногу оправлялся от потрясения. Он наконец обратил внимание на суету вокруг огня и торопливо поднялся на ноги.
– Идем, – произнес он и взял Софию за руку. – Я не видел ее, но где она – знаю!
Они побежали в сторону дворца, минуя курящуюся танцплощадку, вернее то, что от нее осталось. Стражники и гости, помогавшие заливать пламя водой из фонтана, кашляли в едком дыму. Троих беглецов никто не заметил.
Даже издали было видно, что у парадного входа торчала тьма-тьмущая стражников. Двери оранжереи были плотно закрыты. Стоило, однако, проверить окна резиденции ботаника, как выяснилось, что окошко, в которое выскочили Тео и София, не заперто.
Они задержались в темной спальне, прислушиваясь, нет ли погони со стороны садов или дворца. Однако все было тихо.
София наконец-то избавилась от неудобных каблуков. Когда она переобулась, беглецы осторожно подкрались к двери в дворцовое здание.
– Скоро заметят, что ты сбежал, – шепнула София дяде.
Шадрак открыл дверь.
– Знаю, – ответил он коротко. – Надо спешить!
У него, судя по всему, хранился в голове подробный план дворца. Он не раздумывая сворачивал то вправо, то влево. Они пронеслись безлюдными коридорами, устланными ароматной листвой эвкалипта, и увидели перед собой широкую лестницу, уводящую вниз.
– Этаж для слуг, – отдуваясь, пояснил Шадрак. – Там и вход в темницы.
Здесь коридоры были узкими, а полы – голыми, шаги порождали эхо. Однако, по счастью, и тут не встретилось ни души: все занимались обслуживанием праздника. Узенькие спальни, скудной обстановкой напоминавшие монашеские кельи, пустовали. Трое беглецов в очередной раз свернули за угол…
И неожиданно оказались в тупике.
Шадрак резко остановился.
– Значит, не здесь, – проворчал он себе под нос. – Наверное… – Он не кончил фразу. – Нам туда, где квартирует стража!
Чуть помедлив, он поспешил назад, вверх по ступеням, а затем в противоположном направлении. Вскоре они уже мчались длинными и гулкими комнатами, служившими для размещения дворцовой охраны. Здесь тоже было безлюдно, лишь валялись снаряжение и оружие… А в дальнем конце самого большого зала, за подсвеченной факелами аркой, обнаружилась лестница вниз.
– Вот она! – глянув через плечо, объявил Шадрак.
Казалось, ступенькам на полутемном спуске не было счета. В самом низу открылся сырой и мрачный проход, каменные стены его обросли – кто бы мог подумать! – бледными, туго закрученными плетями какого-то ползучего растения. София торопливо провела ладонью по холодной листве…
Коридор неожиданно распахнулся. Перед путниками было высокое и просторное сводчатое помещение. По стенам вились все те же лианы. На каменном полу в глубоких глиняных горшках тлели угли, а посередине виднелось что-то вроде круглого бассейна, только без воды. Переводя дух после быстрого бега, София попробовала оценить глубину ямы. Она подошла к краю и заглянула вниз.
До дна было добрых двадцать футов, из стен торчали острые осколки стекла. В самом низу жались к маленькому костру несчастные узники: Вересса, Мартин и пираты.
– Это я! София! – окликнула девочка.
Под куполом пошло гулять эхо.
Все четверо немедля вскочили.
– София! – закричала Вересса. – Уходи отсюда немедленно!
Шадрак и Тео тоже перегнулись через край.
– Никуда мы без вас не уйдем, – сказал картолог. – Тут лесенка есть. Сейчас спустим ее, и вы сможете выбраться!
– А стража куда смотрит? – осведомился Барр. – Как ты мимо проскочил?
– Все снаружи, – пояснила София. – Затмением любуются.
Шадрак и Тео спустили вниз деревянную стремянку и придерживали ее сверху, а Барр – снизу, чтобы не съехала, пока узники вылезали из ямы. Первым поднялся Мартин. Серебряная нога не особенно слушалась его, но все же он благополучно ступил на пол и сразу обнял Софию.
– Деточка, – сказал он, – вряд ли благоразумно было сюда приходить…
– А как же иначе, Мартин, – прошептала она и прижалась к ботанику.
Каликста одолела подъем, за ней и Вересса. Последним, перепрыгивая ступеньки, выскочил Барр.
– Добро, – прокомментировал он. – И как мы будем выбираться отсюда, Вересса?
Она собиралась ответить, но внезапно что-то нарушило тишину. Дружно обернувшись, беглецы увидели спутницу Монтеня – женщину под вуалью. Она стояла у выхода, окруженная не менее чем десятком нохтландских стражников. Отделившись от группы охранников, она направилась к яме. В коридоре у нее за спиной прибывала стража, – казалось, слеталась стая стервятников. Они угрожающе держали копья наперевес.
– Стало быть, принцесса Юста в итоге оказалась права, – заговорила женщина. Ее голос, мелодичный и грустный, эхом отдавался под высоким куполом, тонкая вуаль трепетала. – Она уверяла, что вы не бросите своих друзей и непременно вернетесь за ними. А я-то с ней спорила – думала, у вас больше здравого смысла… – Негромко приговаривая, она шла прямо к Софии. – Как приятно в кои веки раз ошибиться…
Шадрак жестом защиты обнял племянницу за плечи и хрипло выговорил:
– Оставь ее, Бланка!
Покачав головой, та начала стягивать с рук перчатки.
– Вот и настал момент, к которому мы так долго шли, Шадрак. Ты просто не желал верить в это. – И она протянула ладонь к Софии. – Я заберу сумку, которую ты всюду таскаешь с собой, ладно, милочка?
София не двинулась с места.
– Может, тебя и не волнует собственная безопасность, – продолжала Бланка. – Но, верно, ты не захочешь смотреть, как кое-кто из присутствующих болтается на копье?
Делать нечего, София неохотно стала вытаскивать увязанный за спиной под платьем рюкзачок. Повозившись, она распутала лямки и передала его Бланке. Их руки на мгновение соприкоснулись, девочка ощутила пожатие холодных пальцев.
– Спасибо, – сказала Бланка.
Не теряя ни минуты, она распотрошила рюкзачок и вынула карты, все четыре. Обласкала их дрожащими руками – и вскинула стеклянную пластинку, словно трофей. Получилось так, что София смотрела на стену комнаты сквозь утраченное сокровище.
– Ты должна понять, София, – обратилась к ней Бланка, – они должны быть у меня. Я как-никак три года находилась с ними под одним кровом… они успели стать почти моими. Я тысячу раз прочла бы их, будь у меня такая возможность!
И быстрым движением она сорвала вуаль. В мерцающем свете огней София увидела, что ее лицо было лишено черт. Его сплошь обтягивала мертвенно-бледная кожа. На ней виднелись глубокие шрамы, ни дать ни взять оставленные десятком ножей. Чья-то терпеливая рука снова и снова вспарывала ее…
Часть IV
Открытие
31. Линии на ладони
1 июля 1891 года, 2 часа 05 минут
Подземные темницы обязаны своим происхождением иному временному периоду, скорее всего – наиболее раннему среди Тройственных эпох. Образцы почв из подвалов императорского дворца в Нохтланде позволяют предположить, что обширное подземное строительство велось здесь за несколько столетий до образования слоев, на поверхности которых, собственно, был возведен наземный дворец. Другими словами, открытое нашим взглядам дворцовое здание, существующее со времен Великого Разделения, и его подземелья принадлежат к различным эпохам.
Вересса Метль. Местные почвы: к вопросу о применении в картологии
Еще за много лет до того, как стало известно о наступлении ледников, Бланка пыталась обогатить свою железнодорожную компанию, прокладывая рельсовые пути в глубину Индейских территорий Нового Запада и в Пустоши – до самого Нохтланда. Принцесса Юста, что неудивительно, весьма благосклонно отнеслась к инвестору, ратующему за то, чтобы соединить изолированную столицу с процветающими городами севера. С годами Бланка благополучно переиграла необщительную монархиню, выхлопотав себе эксклюзивное право на железнодорожное строительство и убедив Юсту, что с юга двигался всего лишь очередной шквал.
Однако стихия, стремительно приближавшаяся к столице в потемках лунного затмения, не имела ничего общего с разгулом ветров. То, что началось едва уловимыми подвижками далеко-далеко, на Огненной Земле, день ото дня набирало силу. Теперь ледники атаковали быстро, хотя и с неравномерной скоростью, оставляя всем, кто оказался на пути, очень мало времени для бегства. Они уже поглотили Кселу – и продолжали распространяться на север, сметая все и вся.
Равнины и горные хребты Пустошей отделяла от сверкающих Южных Снегов изломанная граница. Там, где смыкались эпохи, тонким лезвием пронизывал ночной воздух нездешний свет, яркий и неуловимый, словно отблеск молний. Видевшие его бросались прочь, охваченные ужасом. И лишь немногие из людей, заметивших вспышки на горизонте, были способны понять, что они означали. Если сияние слепит твои глаза, считай, ты безнадежно промедлил!
Пленников Юсты водворили обратно в яму со стенами, утыканными кусками стекла. Софию, Тео и Шадрака силой вынудили к ним присоединиться. Бланка вновь одурачила принцессу, на сей раз – с помощью убедительной истории об изощренном «заговоре железняков», родившемся где-то в Индиях и приведенном в исполнение изменниками из числа обитателей дворца. Она сыграла на подозрительности принцессы – и не ошиблась. Монархиня, не заподозрив обмана, отдала узников в полное распоряжение Бланки.
Сперва заточенные, можно сказать, едва замечали тюремные стены. Они обнимались, расспрашивали друг дружку, радовались воссоединению. Шадрак живописал друзьям свое похищение, рассказывал о замыслах Бланки, связанных с Картой Всех Карт, о своих неуклюжих попытках побега. София в свой черед поведала ему обо всех своих приключениях, начиная с момента, когда она вернулась домой и обнаружила там полный разгром. Вересса описала, как одна из сторожевых собак, натасканных на металл, учуяла серебряную ногу ее отца. Защищая ботаника, Барр непроизвольно выхватил пистолет, после чего их всех и упекли в подземелье…
Наконец Тео повторил свой рассказ о лакримах, движущихся к северу. Шадрак тотчас дал объяснение феномену, связав его со стремительным перемещением границы Южных Снегов. Вот тут воцарилась тишина: потрясение было таково, что все семеро некоторое время не могли выговорить ни слова. Что способно остановить наступление ледниковой эпохи, к тому же гонящей перед собой толпы лакрим?..
Одна только София не унывала. Она не замечала ни угрюмых потемок, ни земляного пола под ногами – сидела, приникнув к плечу Шадрака, пока тот беседовал с Верессой. Ее окрылял восторг: она воссоединилась с дядей, Тео и остальными, – все прочее было не так уж и важно. Их постные физиономии отнюдь не лишали ее присутствия духа, наоборот, лишь придавали решимости. Она отказывалась поверить, что они преодолели долгий путь и справились с немыслимыми препятствиями лишь для того, чтобы бездарно погибнуть под пятой ледников.
«Судьбы дали нам достаточно, чтобы спастись, – думала она, сжимая в кармане часы и катушку. – Мы должны сделать это…»
Она пыталась представить грозившую им опасность. Вообразить наступление Южных Снегов ей не удавалось, зато она отчетливо видела внутренним взором толпы лакрим, бегущих с мест своего преображения. Девочка даже содрогнулась. Изрезанное лицо Бланки само по себе чего стоило…
– Расскажи подробнее, как она стала такой, – попросила она Шадрака, отвлекшегося от разговора с Верессой.
– Ты о шрамах? – поинтересовался он.
София кивнула.
– Вересса рассказывала тебе о том, как мы с ней много лет назад гостили у Талисмана? – спросил картолог. – Так вот, я почти сразу понял, что Бланка и есть лакрима, которую он держал взаперти.
– Да, но зачем он ей лицо резал?
Шадрак покачал головой.
– Талис спятил, – сказал он. – Несчастный полагал, что, вспоров кожу, сумеет открыть истинные черты своей пленницы.
– Вот бедняги, – пробормотала София. – Что он, что она.
В это время наверху появились трое стражников. Они без промедления стали спускать вниз стремянку. Узники подняли головы.
– Нам нужна только девчонка, – заявил один из охранников, в то время как остальные выставили копья: дескать, лучше без шуток. – Та, которую Софией зовут!
– Без меня она никуда не пойдет, – ответил им Шадрак.
– Повторяю: только девчонка!
– Дядя, со мной ничего не случится, – сказала София. – Да у нас и выбора особого нет…
– Пусть вылезает! – крикнул сверху стражник.
– Она права, Шадрак, – произнесла Вересса. Взяла его за руку и заставила выпустить племянницу. – Пусть идет.
София полезла с перекладины на перекладину, внимательно следя за движениями рук и стараясь не думать о бритвенно-острых осколках, торчавших совсем рядом. Когда она выбралась наверх, стражники подхватили ее и поставили на пол. Она едва успела бросить последний взор на дно ямы, где сбились вместе ее друзья; узники выглядели очень несчастными и до того одинокими, что у нее горло перехватило.
Стражники повели ее из купольного зала в коридор, потом по безлюдным комнатам слуг… Когда они вышли в просторный каменный дворик, София невольно вскинула голову: небо переливалось странными сполохами. Рябой круг бледной луны был почти скрыт, словно задернут вуалью. Девочка с некоторым удивлением расслышала издалека музыку и смех. Праздник затмения еще длился – а ей-то казалось, с тех пор неделя прошла!
Ощущение нереальности происходившего лишь усилилось, когда ее привели в апартаменты, расположенные в уединенной части дворца, окнами на сады. Здесь царила такая нарядная роскошь, что у Софии дух захватило. Главная гостиная, устланная бледно-желтым ковром лепестков, освещалась высокими свечными фонарями, забранными стеклом; кружевные пятна золотого света перемежались густыми тенями. Вся мебель стояла увитая гирляндами белых цветов, распространявших сладкий тяжеловатый аромат. В открытых окнах висели низки хрустальных колокольчиков. Их тихий перезвон заставил Софию вспомнить о миссис Клэй…
Вот только жила здесь вовсе не она. В простенке стояла Бланка. Глухая вуаль снова скрывала ее лицо.
– Оставьте нас, – коротко приказала она охране. – Обождите снаружи.
Стражники подвели Софию к парчовым креслам и удалились. Бланка уселась в одно из них и жестом указала Софии на другое. Музыка, приглушенно доносившаяся издали, не могла отвлечь девочку от видения изборожденного шрамами лица, которое так испугало ее в подземелье. Она смотрела только на складки вуали, думая о том, что находилось под ней.
Бланка подняла ее одним быстрым движением. Зрелище месива безобразных рубцов заставило Софию подпрыгнуть.
– Все правильно, – тихо промолвила Бланка. – Продолжай их считать. Потом попробуй представить, какой болью я за них заплатила. Тогда ты поймешь, почему я теперь играючи причиняю боль другим. Тебе следует подумать об этом прежде, чем ты решишься противопоставить моей воле свои детские понятия о добре и зле! – Она произнесла эти слова таким тоном, будто обещала Софии нечто радостное и чудесное. – Ну вот что тебе, дитя, известно о боли? Да ничего…
Страдания, о которых говорила лакрима, никакому сомнению не подлежали. Она в самом деле перенесла муки, для Софии совершенно непредставимые. Девочка заставила себя заново окинуть взглядом ее рубцы и вдруг ощутила, как отступил ужас, сменившись непрошеным состраданием к сидевшему перед ней существу. Бланка ведь сперва лишилась драгоценных личных воспоминаний, потом ее разум тяжким грузом переполнило нечто чужеродное…
– Вы правы, – сказала София, усилием воли устремив взор туда, где у Бланки могли быть глаза. – Я не знала ничего равного вашей боли. И надеюсь никогда не узнать.
– Твой дядя рассказывал тебе, откуда у меня эти шрамы?
София кивнула, завороженная извивами рубцов, которые шевелились в такт каждому слову. Потом, не удержав любопытства, спросила:
– А как получается, что вы видите и говорите?
Лицо Бланки словно оледенело. У Софии сердце стукнуло невпопад. Зря, конечно, она задала этот вопрос. Но, помимо сочувствия, она испытывала еще и жгучий интерес.
К ее немалому облегчению, Бланка неожиданно рассмеялась.
– Воистину, такого ребенка я еще не встречала, – произнесла она. – Вижу, тебя не очень-то запугаешь. Одно слово – дядина племянница! – Она покачала головой. – Так вот, отвечая на твой вопрос… – Теперь она взяла деловой тон, без прежней слащавости. – Что позволяет лакримам видеть, разговаривать и обонять, невзирая на утраченные черты, – толком никому не известно.
Несколько мгновений София размышляла над этим.
– Я других лакрим не встречала, – сказала она затем. – Но они, по-моему, не разговаривают. И вообще они не… не ведут себя как вы.
– Как правило, да. Видишь ли, я – иная. – Бланка помедлила. – Твоя любознательность начинающего ученого внушает мне уважение, поэтому я постараюсь объяснить, в чем моя особенность… Многих я видела, кому внушал ужас мой вид, и лишь единицы пробовали понять меня. – Лакрима передвинулась в кресле, обезображенное лицо наполовину скрылось в тени. – Несколько дней назад, когда я изучала нарисованную твоим дядей карту того места… той преисподней, где я три года страдала, я была потрясена, я не представляла себе, откуда ему известно… Но потом я вспомнила его лицо. Это он, твой дядя, в итоге распахнул передо мной дверь на свободу.
София ощутила в сердце теплый огонек гордости.
– Однако твой дядя знает не все, что со мной там приключилось. Взгляни вот на это!
И она протянула Софии руку без перчатки. На ладони отчетливо виднелась серая чернильная линия, повторявшая длинную морщину, что тянулась к запястью.
– Что это? – удивилась София.
– Картолог, – сказала Бланка, – вконец изуродовал мое разрушенное лицо. Он испещрил мою кожу никому не нужными картами. Тем не менее, вольно или невольно, он начертал одну верную линию – вот эту. Когда он провел ее, а было это за несколько недель до окончания моего плена, с моей памяти спали оковы: я вспомнила свою прежнюю жизнь. Всю целиком – и сразу. Я водила по ладони пальцами другой руки и как будто отслеживала свою собственную историю…
– В самом деле? Всю-всю?
– Все до единого воспоминания, вплоть до того дня, когда память была стерта. – Бланка вздохнула. – Я вспомнила свой дом… Свою эпоху.
София различила в ее голосе улыбку. Бланка же продолжала:
– Да… Передовую эпоху, полную чудес. Когда случилось Великое Разделение, я была лишь на несколько лет старше тебя. Разделение было ужасно. И прекрасно… Я как будто провалилась в пропасть беспредельного света. – Поднявшись, Бланка подошла к окну, за которым расстилались парки. Стеклянные колокольчики тихо позванивали над ее головой. – Мне в тот день исполнилось двадцать. Я отправилась в наш Зал поминовений, чтобы провести день рождения среди его дивных карт… – Она перехватила вопрошающий взгляд девочки и пояснила: – О, это был огромный чертог, хранилище карт, посвященных истории города. В Продвинутую эпоху было выстроено много столь же величественных сооружений… – Бланка немного помолчала. – Ты, кстати, одно из них видела.
– Неужели? – София моргнула от удивления.
– Ты же читала четыре карты с их воспоминаниями, – тихо ответила Бланка. – Дело происходит как раз в таком здании.
София вспомнила бесконечный подъем по винтовой лестнице, множество народу кругом… медленное обрушение…
– Получается, – сказала она, – разделение началось в вашей эпохе?
– Я не знаю, – проговорила Бланка так тихо, что София еле расслышала. – Не знаю. Я все еще пытаюсь… – ее голос зазвенел безнадежностью, – пытаюсь понять карты. Зато мне известно наверняка, – голос Бланки окреп, она повернулась к Софии, – что Карта Всех Карт объяснит все!
Она перешла на другой конец комнаты, открыла невысокий шкаф и вернулась, неся что-то в руках. София узнала свой рюкзачок. Бланка протянула его ей:
– Думается, помимо карт, здесь есть кое-что ценное для тебя…
София молча взяла рюкзачок и обеими руками прижала к груди.
– Ледники остановить я не в силах, – сказала Бланка. – Но кое-что сделать можно, и я всячески взывала к твоему дяде, убеждая его послужить не только моей эпохе, но и всем остальным. Теперь я обращаюсь с тем же самым и к тебе. Потому что переубедить его способна лишь ты…
Голос Бланки, певучий и скорбный, наполнил душу Софии внезапной тоской по всему, чего она не увидит, когда Южные Снега закуют весь мир в холодную белизну. Ей не придется посетить далекие эпохи, которые она так хотела исследовать. Она не вернется в Бостон, в свой дом на улице Ист-Эндинг… И уж точно никогда не разыщет родителей, быть может ждавших ее где-то в надежде, что она спасет их.
– Новый мир, каким мы его знаем, близится к концу, – словно подслушав ее мысли, продолжала Бланка. – Однако еще есть время определить, что именно займет его место. Если твой дядя поможет мне разыскать и переписать Карту Всех Карт, мы сделаем так, что мир восстанет из руин цельным и… правильным. Ознакомившись с твоими четырьмя картами, я уверилась в этом более, чем когда-либо. Твой дядя – наша последняя надежда.
– Шадрак этого делать не будет, – сразу ответила София. Она говорила без враждебности, просто констатируя факт. – Не стал бы, даже если бы мог. Он сам мне сказал.
Звяканье стеклянных колокольчиков перемежалось далеким смехом и музыкой, наплывавшей из парка.
– Возможно, твой дядя умолчал о том, – произнесла наконец Бланка, – насколько полной является Карта Всех Карт. Она показывает все события прошлого и будущего. Известно тебе, что это означает?
София смотрела на ее шрамы, и смутная идея оформлялась у нее в голове.
– Думаю, да, – кивнула она.
– Это означает вот что: если Шадрак прочтет карту, он сможет рассказать тебе обо всем, что ты хотела бы услышать. Повторяю: обо всем! Ты удовлетворила бы снедающее тебя любопытство, узнав о событиях прошлого. Также Карта Всех Карт позволила бы тебе однозначно установить, что же случилось много лет назад с Минной и Бронсоном!
София почувствовала, как остро защипало глаза.
– Да, мне известно об их исчезновении, – ласково проговорила Бланка. – Я очень много знаю о тебе, София. И о славном прошлом твоей семьи, и о том, насколько неразлучны вы с дядей. И о чувстве времени, которого у тебя нет. А с какой любовью Карлтон Хопиш о тебе вспоминал! – Бланка помолчала. – Родителей тебе вернуть я не могу, – с грустью продолжала она, – но с помощью Карты Всех Карт я могла бы, по крайней мере, достоверно установить, что с ними сталось.
София смотрела на свои руки, лежавшие на коленях, и пыталась удержать слезы.
«Достоверно установить, что с ними сталось…»
Словно чувствуя ее смятение, Бланка наклонилась вперед:
Читать бесплатно другие книги:
