Стеклянная карта Гроув С.

1 июля 1891 года, 2 часа 21 минута

• Слышишь горький плач лакримы,
• Голос сгинувших эпох?
• Я не знал, шагая мимо,
• Сколько стоит каждый вздох.
• Я всю жизнь по свету рыскал,
• Избывая этот стон.
• А теперь он снова близко,
• Непонятен, приглушен…

Плач лакримы. Стих первый

Теперь приближение ледников чувствовали даже те, кто жил далеко от зоны их распространения. Необъяснимые явления, невиданные со времен Великого Разделения, свидетельствовали: эпоха распадается и съеживается по краям. Над островами Объединенных Индий завывали шторма, обрушивая на берега чудовищные валы. В пустынях на севере Пустошей грохотали шквалы, захватывающие многие мили, они проносились, словно духи, сбежавшие из преисподней. И даже в Новом Акане, лежавшем еще севернее, было нарушено все сообщение: в штате посреди лета разыгралась небывалая снежная буря. И перемены проявляли себя не только погодными чудесами. По всему центру Пустошей поднимались к поверхности грунтовые воды: их выталкивала неимоверная сила, трансформировавшая скальные породы и почвы.

Вскоре после того, как стражники забрали Софию, Тео заметил, что пернатая маска, досадливо брошенная им в угол ямы, вдруг зашевелилась и… поплыла прямо к нему.

Парень с криком вскочил.

– Что?.. – подоспел к нему Барр. – Что стряслось?

– Вода откуда-то сочится! – Тео указывал на лужу, на глазах разраставшуюся в углу. – И быстро прибывает!

– Насколько быстро? – тихо поинтересовалась Вересса.

Мартин прижал ухо к земляному полу и некоторое время прислушивался. Потом поднял перепачканное лицо. Глаза у ботаника были круглые.

– Надо охрану позвать… – сказал он.

Каликста без промедления разразилась криком. Барр сложил руки рупором, обращаясь к краю ямы высоко над головами. Тео сунул два пальца в рот и пронзительно засвистел.

Шадрак хрипло спросил:

– Так насколько быстро прибывает вода?

– По моему прогнозу, мы имеем дело с подземным приливом, – ответил Мартин. – Не исключено, что вода спадет несколькими минутами позже. Однако наша яма, скорее всего, будет затоплена.

Вересса окинула встревоженным взглядом утыканные осколками стены.

– Стекляшки, наверное, выпадут?

– Земля покрывает стены слоем всего в несколько дюймов. Все зависит от того, во что вделаны осколки – в грунт или в каменное основание.

– Значит, возможно, что они…

– Вот именно, – кивнул Мартин и мрачно предрек: – Начнут вылетать из стены и помчатся вместе с потоком воды.

Ближайшая к ним стена неожиданно застонала. Отвалился целый пласт земли, камней и стекла, да не просто упал – его словно выплюнуло наружу. Следом брызнула струя. Всего несколько секунд – и пленники уже стояли по щиколотку в холодной жиже. Они даже перестали кричать и с ужасом наблюдали, как поднимается вода. Потом Каликста снова набрала воздуха в грудь и разразилась пронзительным воплем. Остальные узники подхватили его, удвоив усилия в попытках привлечь внимание стражи.

Мартин с трепетом оглядывал стену.

– Уж лучше так, – сказал он. – Идет сброс напряжения… предотвращает крупный обвал… Что ж, все к лучшему, – добавил он, пытаясь быть услышанным сквозь общий гам.

Стража все не показывалась, а вода была уже по колено. Шадрак с тревогой заметил, что кое-какие стекляшки поменьше уже выпали из стены. Их вертело и тащило течением. Пока они не представляли опасности, но… Картолог внезапно почувствовал, как саднит горло.

– Они что там, оглохли? – наконец спросила Вересса. Она и сама говорила с трудом – сорвала голос.

Тео устало спросил:

– Может, я бы толстые перчатки надел да по осколкам и вылез?

Барр повернулся к нему:

– Я уже думал об этом. Полагаю, в сапогах и перчатках ты действительно не порежешься. Проблема в стекляшках. Ни одна из них твоего веса не выдержит. Ты по ним трех футов не одолеешь – свалишься.

– А что, если ты встанешь на плечи Шадраку, я – на тебя, да там и выпрыгну?

– Не получится, – сказал картолог. – Так ты едва дотянешься головой до края. Даже если мы чудом сумеем удержать равновесие, как ты вылезешь, не напоровшись на осколки?

– Помолчите немножко, – рявкнула Каликста. – Хватит несбыточные планы строить! Вода мне уже по пояс, скоро поднимется еще выше, и можно будет плыть. Будем держаться середины и устроим акулий круг!

– И то правда, – сразу согласился с ней Барр. Заметил недоумение Тео и пояснил: – Однажды нашу гребную шлюпку растерзала акула… В тот раз мы научились кое-чему. Встанем в круг, возьмемся за руки и будем работать ногами.

– Пожалуй, ничего лучшего нам не придумать, – кивнул Шадрак.

Узники снова принялись срывать голоса, но было ясно: прежде чем кто-нибудь услышит и подоспеет на помощь, вода поднимется уже выше головы.

Через несколько минут самые маленькие, то есть Вересса, Каликста и Тео, были вынуждены барахтаться.

– А теперь – акулий круг, – подтягивая их к себе, распорядился Барр. – Правая рука сверху, левая – снизу! – Он подцепил Мартина и взял было за плечо Верессу, но тут же отдернул ладонь. – Ой! Вересса, у вас замечательные шипы, но они очень острые! Вы будете исключением из правила…

Следуя его указаниям, они образовали плотное кольцо.

– Если нас поднесет близко к стене, – сказал Барр, – мы с Каликстой будем отталкиваться!

Скоро ногами заработали все, даже Шадрак, самый рослый из них. Больше никто не кричал. Пираты справлялись легко, но остальные, не имея за плечами многолетнего морского опыта, быстро утомились и начали задыхаться.

– Еще не вечер, команда! – ухмыльнулся Барр. – Могло быть куда хуже – тут хоть акул не видать! Крепитесь, скоро выберемся из чертовой ямы!

– А все вода, спасибо ей! – заулыбалась в ответ Каликста. – Устроила нам побег!

Остальные тоже пробовали улыбаться, но результат был жалкий. Время шло… Шадрак вертел головой, прикидывая, скоро ли край. Стены ямы ушли в воду примерно наполовину, когда Мартин вдруг опустил голову.

– Больше не могу, – пропыхтел он. – Серебряная нога… она точно якорь…

– Ну и шут с ней, – жизнерадостно отозвался Барр. – Мы с Шадраком держим тебя, а ты пока отдохни. Знаешь что? Согни вторую ногу и обопри на нее серебряную!

Ученый послушал доброго совета – и вздохнул с облегчением. Только пробормотал:

– Вы уж извините меня…

Остальные молча продолжали работать ногами.

– Может, споешь нам, сестренка? – предложил Барр. – Все быстрее время пройдет!

Каликста в ответ фыркнула:

– Если бы ты орал вполовину так громко, как я, когда это требовалось, у тебя сейчас голоса не было бы даже на то, чтобы спросить!

Ноги у Шадрака постепенно немели от холодной воды и однообразных движений. Тем не менее до спасительного края оставалось всего несколько футов. Вскинув голову, он посмотрел наверх и пропыхтел:

– К нам пришли!

Сверху на них с изумлением взирали три человека.

– Не стойте столбами! – устало позвала их Вересса. – Вытаскивайте нас!

Тео измученно прохрипел:

– Вот уж не думал, что однажды обрадуюсь при виде нохтландского стражника…

1 июля 1891 года, 3 часа 12 минут

• Хрипы горя, стоны боли,
• Много лет терзали слух.
• Я свой разум приневолил –
• Очерствел, стал нем и глух.
• Я спокоен. Ровно дышит
• Механизм в моей груди…
• …Вот бы вновь тот плач услышать,
• Вот бы чувства пробудить.

Плач лакримы. Стих второй

Явившись под конвоем обратно в темницу, София с удивлением обнаружила, что ее друзья больше не сидели в яме. Они жались один к другому возле глиняной напольной жаровни. Охрана безмолвно удалилась, заперев толстую дверь с той стороны. Только бросившись в дядины объятия, София поняла, что ее товарищи по заточению вымокли с головы до пят. Вересса и Мартин так и дрожали от холода. Тео пытался высушить над огнем плащ. Каликста с видом безнадежного горя выжимала и вытряхивала волосы.

– С тобой все в порядке? – озабоченно спросил племянницу Шадрак.

– А с вами-то что случилось? – в свою очередь поинтересовалась она.

– Яму затопило, а стража далеко не сразу явилась на зов, – ответил картолог. – Хотя на самом деле это пустяки. Ты-то как? Чего она от тебя хотела?

София, казалось, едва услышала.

– Значит, нас больше не стерегут? Мы одни?

– Ты видела Бланку? – настойчиво расспрашивал Шадрак. – Так что ей от тебя надо-то было?

София отчеканила, блуждая взглядом по просторному чертогу:

– Она хочет, чтобы я тебя убедила переделать Карту Всех Карт.

Шадрак взял ее за плечи:

– София, да что с тобой? Ты же о другом думаешь. Что ты высматриваешь?

– Проход, – сказала она. – Когда мы впервые здесь оказались, я видела его на той стороне комнаты. Если они нас вправду одних оставили…

– Это не выход наружу, – устало проговорила Вересса. – Там начинается лабиринт… путаница полуразрушенных тоннелей. Стража потому и убралась, что хорошо знает: мы ни за что туда не полезем. Мы с отцом бывали у входа – брали образцы грунта. Дальше того места никто не ходил – с того самого дня, как прежний картолог… – Вересса помедлила, – взялся составлять план лабиринта и бесследно пропал.

– Я так и знала! – к всеобщему изумлению, вскричала София. Она подбежала к ближайшей стене, где бледные лозы, оплетавшие коридор и стены темницы, неярко поблескивали при огне. – Она здесь, дядя! – выкрикнула она, не в силах справиться с возбуждением. – Я ее увидела сквозь стеклянную карту, которую Бланка подняла вверх! Ну когда рюкзачок у меня забрала!..

– Что здесь, София? Ты о чем? – Шадрак непонимающе мотнул головой.

– Я посмотрела на них сквозь Поисковую Лупу, – нетерпеливо пояснила София. – Лианы… это не просто стебли с листьями! Это карта!

Мокрые узники, стучавшие зубами возле жаровни, при этих словах дружно встали и направились к стене. Шадрак изумленно изучал листья подземной лозы.

– Ты уверена? – медленно проговорил он.

– Уверена, – кивнула девочка и спросила: – Мартин, вы нам не подскажете, что это за растение?

Ботаник покачал головой:

– Эта лиана в народе называется «ночная лоза», но установить ее происхождение мне так и не удалось… В любом случае растение очень редкое. Растет исключительно под землей.

Вересса критически разглядывала бледные листья, стоя рядом с Шадраком.

– Не вижу ни надписей, ни какой-либо легенды… Быть может, растение еще молодое и карта не полностью сформировалась?

– Я склоняюсь к тому же, – отозвался Шадрак. – Либо чтение этой карты находится за пределами моих способностей. – Он выпустил побег, который рассматривал, и сокрушенно покачал головой. – Совершенно не представляю, каким образом…

– Да не в листьях дело! – вмешалась София. – Картой является само растение! Вот смотрите, здесь стебель выходит из пола. А у дальней стены – еще один! У того прохода – третий! И все одинаковые!

Вересса пригляделась ко всем трем растениям.

– В каком смысле? – спросила она.

– Порядок разрастания по стене один и тот же! – с торжеством объяснила София. – Лоза ветвится, гнется и цепляется во всех случаях одинаково. Похоже на линии карты!

Слушатели стояли как громом пораженные. Ползучий вьюн, нежный и хрупкий и одновременно выносливый и упорный, раскинулся по темной стене сотнями тонких живых щупалец. Узор был столь плотным, что подробно сличить три растения представлялось едва ли возможным, но «параллели» от корня до кончика ветви были очевидны. В общем, все указывало на то, что догадка Софии верна.

– Как ты умудрилась это заметить? – восхищенно поглаживая лиану, спросила Вересса. – Рисунок сложный невероятно!

Шадрак рассмеялся с удивлением и восторгом и обнял племянницу за плечи:

– Вот что значит глаз художницы!

Она только улыбалась. Когда дядя выпустил Софию из объятий, она перехватила взгляд Тео. Он подмигнул ей и, выражая полное одобрение, щелкнул пальцами, изобразив револьвер.

Вересса обратилась к Софии:

– И ты полагаешь, что это карта лабиринта?

– А почему бы и нет? – ответила та. – Сложно объяснить, но есть какая-то правда в том, чтобы карта лабиринта из него самого и вырастала…

– Чудеса, да и только, – прошептал Мартин, любовно проводя пальцем по извивам стебля.

– Ладно, и где же у нас выход? – рассуждала Вересса. – Лоза так переплетена… прямо-таки в кольцо замыкается.

– Уверенности нет, – согласилась София, – но взгляните вот сюда! – И она показала Верессе три белых цветочка с нежными лепестками. – Они отклоняются от стены и тянутся вверх. Может, цветы означают три выхода из лабиринта?

Друзья молча разглядывали ночную лозу.

– Наверняка сказать невозможно, – задумчиво произнес Шадрак, приглаживая волосы пятерней.

София торопливо выудила из рюкзачка рисовальный альбом.

– Если сумеем зарисовать, – пробормотала она, – будет у нас план лабиринта…

– Работа немалая, – сказал кто-то.

– Не то слово, – подтвердила Вересса. – Вот только лучшей возможности выбраться я не вижу. Да и время поджимает. Думаю, у нас есть сутки, вряд ли больше.

– Уж лучше в лабиринт, чем здесь своей участи дожидаться, – вставил Барр.

Каликста согласно кивнула.

Шадрак глубоко вздохнул:

– Тогда поторопимся!

4 часа 02 минуты: рисование ночной лозы

Примерно через час София, Вересса и Шадрак еще рисовали. Каждый создавал отдельную схему в надежде таким образом скорректировать возможные ошибки. От работы в скверном свете у Софии разболелись глаза. Нанеся на бумагу последние несколько линий, она взялась за проверку рисунка.

– А знаешь, ты мог бы гордиться мной, – тихо сказала она, обращаясь к Тео. – Я соврала Бланке. И ведь так легко оказалось…

Тео, лежавший на животе, повернул к ней голову и улыбнулся:

– А я что говорил? Иногда бывает очень полезно.

– Я пообещала, что попробую убедить дядю Шадрака ей помогать.

Он в притворном ужасе замотал головой:

– Надо будет держать ухо востро! Следующий шаг – это ты мне врать начнешь!

София рассмеялась. Карту она перепроверила дважды. Вересса и Шадрак продолжали трудиться. Положив лист на рюкзачок, София зажмурилась и опустила голову на колени. На ней вновь были удобные ботиночки и ее собственная одежда. Переодевалась она за плащом, который Каликста растянула как ширму. Тео тоже скинул маскарадный костюм и натянул сухие вещи. Остальные ежились во всем мокром.

– Эй, – окликнул Тео и показал подруге замотанную руку. – Та коробочка для шитья при тебе? А то повязка разваливается.

София открыла глаза.

– Я ее взяла с собой, – сказала она. – Только в рюкзачке что-то не вижу.

Она в самом деле благополучно нашла в возвращенном Бланкой рюкзачке и одежду, и тряпки для повязок, и атлас Шадрака, и альбом с карандашами… А вот коробочка с нитками и иголками подевалась неизвестно куда.

– И такая красивая была, – вздохнула София.

Заменить иголки и нитки было решительно нечем. Хотя… Нитки! Она вытащила из кармана катушку, подаренную миссис Клэй.

– Отлично, – обрадовался Тео и подставил ей руку.

София стала стягивать повязку серебряными нитками, чтобы лучше держалась, между тем мысли в ее голове тянулись своим чередом. Как знать, увидит ли она миссис Клэй? Та может никогда не узнать, каким необычным образом была использована ее катушка.

«Так вот для чего она была предназначена?» – мысленно обратилась девочка к Судьбам. Замыслы небожительниц были воистину неисповедимы; будущее оставалось туманно. Завязывая узелок на запястье Тео, София вдруг испытала неожиданный прилив надежды.

«Ничто не предопределено. И ледники до нас еще не добрались!»

Шадрак и Вересса завершили работу и теперь наспех сравнивали результаты. Барр успел изготовить два факела из обрывков своей рубашки и стеклянных обломков в фут длиной, извлеченных из стен ямы.

– Надо поторапливаться, – обеспокоенно проговорил Мартин. – Того гляди, стража скоро вернется!

– Спешим изо всех сил, отец, – ответила Вересса. Она рассматривала рисунок Софии. – Просто не хотелось бы заблудиться, вот на всякий случай карты и проверяем.

Барр вручил сестре факел.

– Лучшего освещения не придумать, – сказал он. – Чего доброго, всю одежду на факелы переведем, пока выберемся наружу!

– Вот свою и пали, – буркнула пиратка. – А к моей руки не тяни!

4 часа 17 минут: в лабиринт

Сбившись тесной группой, они пересекли подземелье. Их шаги отдавались легким эхом. Факелы недобро потрескивали, дым оседал на закопченных сводах. Когда беглецы приблизились к темному входу в лабиринт, оттуда навстречу им явственно повеяло холодом. Друзья ненадолго остановились и сосредоточенно помолчали.

– Увидеть бы поскорее солнечный свет, – с глубоким вздохом пробормотала Вересса.

Она шла впереди со своей картой, Каликста светила ей факелом. Следом двигались Тео, Мартин и София. Шадрак с Барром несли второй факел и карту, они замыкали строй. Грязный земляной пол сменился каменным: впереди зиял длинный прямой коридор, выбитый в скале. Чувствовалось, что здесь долгое время никто не бывал. Мартину приходилось осторожничать, чтобы не поскользнуться. После нескольких неудачных шагов он взялся за плечо Тео вместо опоры.

Потом они увидели впереди лестничные ступени, уводившие глубже под землю.

– Вот первый поворот, – подойдя к спуску, проговорила Вересса. – Шадрак! Здесь нам налево, согласен? София, как по-твоему?

Они предварительно наметили путь через лабиринт, показавшийся им самым простым. Если предположение Софии было верно, он сулил выход наружу.

Тоннель, куда привела их Вересса, оказался гораздо же первого, каменные стены были холодными на ощупь. Дымную духоту темницы сменила ледяная сырость.

– Тесновато здесь, – сказала Мартину София.

– Вот поэтому в тоннелях так легко заплутать, – с усилием выговорил ученый. – Немногочисленные образцы почв, которые мне удалось здесь собрать, подтверждают, что подземелья создавались в разных эпохах. Тут несколько сообщающихся сетей: одни целенаправленно созданы руками людей, другие, смежные с ними, обязаны своим происхождением случаю… В общем и целом – подземная путаница веков!

– Сколько их примерно? – спросила девочка с любопытством.

– Этого не знает никто. Может, четыре, а может, и четыреста. Я-то сам дальше первого коридора никогда не бывал…

Шаг за шагом, тоннель за тоннелем пробирались они по темному лабиринту. Иногда София опять выскальзывала из временнго потока, и тогда ей казалось, будто они топчутся на месте. В конце концов она принялась считать шаги, но это лишь заставило ее задуматься о масштабе карты, срисованной со стены: как знать, далеко ли простирается лабиринт!.. Когда счет приблизился к двумстам семидесяти, воздух неожиданно потеплел, а шедшие впереди разразились изумленными восклицаниями.

– Что вы там нашли? – спросил их Шадрак.

– Крипту! – отозвалась Вересса. – Какой-то тайник!

Беглецы вышли в комнату с низкими сводами и полом, сплошь покрытым выитыми письменами. Они оказались совершенно невразумительными. Стенные ниши напоминали полки; Барр и Каликста повыше подняли факелы, и София увидела кипы полуистлевшей ткани.

– Барр! Смотри! – окликнула брата Каликста.

Поверх одного из свертков лежала тяжелая сабля. Пиратка взяла ее и на пробу сделала несколько фехтовальных движений.

– Тяжелая, но баланс отличный… Спасибо, дружище! – сказала она, обращаясь к свертку.

София стиснула в кармане серебряную катушку и благодарно помянула Судьбы.

– Должны быть еще, – произнес Барр, освещая факелом другие ниши.

Пока они обыскивали крипту, София различила едва уловимый звук – что-то вроде эха далеких шагов.

– Кто-нибудь еще это слышал? – спросила она.

– Наверное, последствия потопа, – предположил Мартин. – Тут, под землей, что угодно могло обрушиться или просесть…

Как раз в это время Барр нашел еще одну саблю и без промедления завладел ею. Беглецы покинули крипту и двинулись дальше.

За погребальным чертогом открылся овальный покой с пятью арками по стенам. Вересса сверилась с рисунком и свернула во второй тоннель по правую руку; в узком проходе на полу виднелись полусгнившие деревянные мостки. Глядя на пятки шагавшего впереди Мартина, София снова взялась считать шаги… Когда она дошла до сотни, ботаник что-то вытащил из кармана и тайком обронил.

София, ставшая невольной свидетельницей этого поступка, тихо спросила его:

– Мартин, вы что делаете?

– Провожу маленький эксперимент, девочка моя, – отозвался ученый. Лица она не видела, но, без сомнения, он ей подмигнул. – У меня же семена в карманах лежат!

Оторопевшая София задумалась, какого свойства опыты решил проводить Мартин… Однако тут послышалось неожиданное восклицание Верессы.

Они уперлись в тупик.

– Свернули не туда… – вглядываясь в карту, обеспокоенно проговорила королевский библиотекарь. – По моим представлениям, мы должны быть вот здесь… – Она указала пальцем, где именно. – Что скажешь, София?

Та подошла и поднесла к факельному свету свой план подземелья.

Шадрак тоже водил пальцем по бумаге:

– Необходимо понять, где мы допустили ошибку…

– Делать нечего, надо идти обратно. – В голосе Верессы звучало разочарование. – Ты шел замыкающим, теперь иди первым.

– Отлично, – глядя на карту, согласился Шадрак.

Они вновь миновали два уже пройденных коридора. Шадрак повел их тоннелем, дно которого выгибалось, как стенка трубы. София продолжала считать шаги по мере того, как они забирались в лабиринт все глубже и глубже. Воздух, веявший в лицо, на удивление часто менялся. В некоторых местах он был сухим и теплым, в других становился сырым и прохладным… Неизменным оставалось только одно – кромешная темнота.

Кое-где по стенам лабиринта пробивалась ночная лоза. Она лезла по разбитым камням, проникала в узкие трещины… Если и эти побеги следовало считать картой, она получалась корявой и кривой просто до невозможности.

Постепенно прекратились все разговоры, беглецы молча и уже устало пробирались вперед. Шарканье шагов и тяжелое дыхание то отдавались эхом под высокими сводами, то глухо и невнятно звучали в тесных щелях. Казалось, тоннели будут тянуться бесконечно… И при этом они спускались все глубже в недра.

Несколько раз путники останавливались – Шадрак уточнял по карте маршрут. Когда это произошло в пятый раз, София снова услышала непонятный звук.

– Слышал кто-нибудь? – опять спросила она. – Как… как будто толпа народа бежит!

– Я слышу, – отозвалась сзади Вересса. – Только это не люди бегут. Это вода.

Ее слова показались Софии не особенно убедительными. Она с сомнением покачала головой, но ничего не сказала. Проход сузился до такой степени, что Барр то и дело задевал стены плечами, однако вскоре лаз, выглядевший точно разлом в стене, перешел в довольно широкий коридор. Изрытые каменные стены сменились ровной кладкой из зеленовато-серых кирпичей, в воздухе пропал затхлый дух.

– Смотрите-ка, опять другая эпоха, – не снимая руки с плеча Тео, пробормотал Мартин.

Беглецы прошли кирпичным коридором около двух сотен шагов. Когда тот раздваивался, они неизменно выбирали правый тоннель.

Таинственный звук, услышанный Софией, превратился в безошибочно узнаваемый голос бегущей воды.