Затерянная мелодия любви Рэдклифф Анна

Глава пятнадцатая

В Ярдли воцарилась тишина, и каждый боролся со своими разочарованиями в одиночку. Анна с тихим смирением отдалась работе, болезненная пустота стала ее постоянным спутником. Когда-то время, проводимое с Грэм, стирало ее одиночество, а теперь один ее вид только усугублял его. Грэм еще больше отдалилась. Они с Анной теперь редко проводили время вместе. Днем Грэм больше не бывала в музыкальной комнате, вместо этого она работала поздно ночью, когда все уже спали. Она снова стала ужинать в одиночестве, и едва прикасалась к еде.

Музыка, которую она играла, была грустной и меланхоличной. В музыке Грэм не могла скрыть своих эмоций, музыка была зеркалом ее души. Хэлен беспомощно наблюдала за ней, зная, что только сама Грэм может это изменить.

Однажды вечером, на удивление Хэлен, Грэм подошла к ее комнате.

– Грэм, боже мой! – воскликнула она. – Что случилось?

– Хэлен, – отрывисто и без вступлений сказала Грэм. – Где Анна?

Хэлен взглянула на часы. Было почти одиннадцать, и вдруг она поняла, что не видела Анну на протяжении всего вечера.

– Не знаю. Ее не было за ужином. Она не вернулась?

– Нет, и я не слышала ее джипа, – заметила Грэм, почти не скрывая своего беспокойства.

Какая-то часть ее сознания знала, что наступит день, когда Анна не вернется. Она не могла свободно работать, когда Анны не было рядом. Особенно в последнее время, после их ссоры, она поймала себя на мысли, что прислушивается к шагам Анны в коридоре и к звукам ее машины.

Она боялась, что Анна уедет, не меньше, чем хотела этого. Она знала, что когда это случится, она потеряет и те крохи жизни, которые у нее остались.

Хэлен видела страх на лице Грэм. Обычно она бы не стала беспокоиться, но в последнее время Анна была сама на себя не похожа. После того разговора на кухне она заметно дистанцировалась и как будто пребывала в оцепенении. Хэлен испугалась мысли, что Анна могла попасть в аварию. Она тут же подумала о той ужасной ночи, когда ей позвонили сообщить о Грэм. Она слишком хорошо помнила то страшное время, пока спасатели высвобождали девушек из искореженного автомобиля. Тогда они не знали, жива ли Грэм. И сейчас Хэлен изо всех сил старалась стереть эту картинку и заглушить нарастающее беспокойство.

Наверное, Анна просто забыла предупредить о своих планах. Представить любой другой вариант было выше ее сил. Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы ее голос звучал ровно.

– Уверена, она в порядке, Грэм. Ложитесь спать. Я подожду ее. Если что-то случится, она обязательно позвонит.

На лице Грэм промелькнуло выражение паники. Хэлен не хуже Грэм знала, что Анна никогда бы не исчезла без предупреждения.

Собравшись с силами, она сказала:

– Конечно, вы правы. Я подожду в библиотеке на случай, если она позвонит.

Хэлен слушала звук удаляющихся шагов. Она видела, что Грэм страдала так же, как и Анна. Она не знала лишь, кто из них потеряет самоконтроль первым.

В коридоре было темно. Войдя в дом после часу ночи, Анна подпрыгнула от неожиданности, когда услышала голос.

– Анна?

Анна нащупала выключатель при входе в библиотеку и увидела Грэм, сидевшую в кресле возле окна с видом на дорогу.

– Грэм? – удивленно спросила Анна. – Что вы здесь делаете?

– Мы волновались. Мы с Хэлен. Я ждала на тот случай, если вы позвоните. – Грэм поднялась и начала ходить по комнате. – Одному богу известно, какие только мысли не приходили ко мне в голову, – она горько рассмеялась. – Мы с Хэлен прекрасная пара. Одна не водит, другая не видит.

– О, Грэм, – воскликнула Анна, – я решила поужинать с моим руководителем. Стоило позвонить, но мы разговорились, и я совсем забыла о времени!

Она очень переживала, что заставила их волноваться.

Грэм сделала нетерпеливый жест рукой, разозлившись на собственную беспомощность, и смутившись новому страху.

– Хватит. Вы не должны ничего объяснять. Ваша личная жизнь нас не касается. Где и с кем вы проводите время не наше дело.

Анна посмотрела на нее в изумлении. Никто так никогда ее не цеплял!

– Вот, значит, о чем вы подумали? Что я была на свидании?

Грэм расправила плечи, ее гнев сменился беспокойством. Анне не обязательно было знать, что она провела несколько мучительных часов с единственной мыслью, что Анна ее оставила.

– Я ничего не думаю, мне все равно. Как я сказала…–

– Я прекрасно слышала, что вы сказали, Грэм! – вскипела Анна, совершенно не заботясь, обидит она Грэм или нет.

– Я только не понимаю, почему вы это сказали! Вы прекрасно знаете о моих чувствах к вам, независимо от того, нужны они вам или нет. Я практически умоляла вас! Не обижайте меня предположениями о том, будто я нашла удовлетворение на стороне. Или вы думаете, что только вы способны на настоящие чувства? Какая же вы самонадеянная!

– Я не хотела обидеть вас, Анна, – ответила Грэм с невероятным спокойствием.

Она не могла припомнить, когда кто-либо, кроме Кристины, в последний раз повышал на нее голос. Но этот искренний взрыв Анны произвел на нее большее впечатление, чем все тирады Кристины.

– Я не хотела, чтобы мы до этого дошли, – тихо произнесла она. – Я старалась не давать какого-либо повода для надежды.

– Не волнуйтесь, Грэм. Вы не дали, – прервала ее Анна. – Это я ошибалась, но уверяю вас, я больше вас не побеспокою!

Она взяла свой рюкзак, собираясь уйти прежде, чем потеряет остатки собственного достоинства. Она изо всех сил старалась быть терпеливой, принять глубину потери и разочарования Грэм, но это ничего не меняло, и вряд ли уже что-то изменит.

– У меня есть дела, которые требуют вашего присутствия. Нам нужно будет встретиться завтра, – сказала Грэм, когда Анна выходила в коридор. Ей было больно от их противостояния, но казалось, другого выхода нет.

– Конечно, – холодно ответила Анна. – Увидимся завтра.

Анна оставила ее и не смогла заставить себя вернуться, чтобы выключить свет, несмотря на то, что для Грэм он ничего не значил.

Анна неистово работала, выкапывая корни лопатой, разрубая заросли ножом и измельчая груды земли в порошок. Внутри нее все кипело. Она не знала, на кого она злится больше, на Грэм или на саму себя.

Чего она ожидала? Грэм Ярдли была богатой, одаренной женщиной, которая познала в жизни славу и большую страсть. В любом случае она вряд ли заметила бы кого-то вроде Анны. А теперь, после всего пережитого, у нее не осталось для Анны никаких чувств.

Анна жаждала ее внимания, и это было самым тяжелым бременем. Ее чувства к Грэм были сильнее всего, что она когда-либо чувствовала и о чем мечтала. Сексуальное желание накрывало ее с головой и заполняло без остатка ее тело и душу. Когда она видела Грэм даже мельком, когда слышала ее голос из сада, слышала, как она играет ночью, огонь прожигал ее насквозь.

Эта женщина безраздельно владела какой-то ее частью. Сочетание необычной силы Грэм с ее слабостью пробудило в Анне небывалую страсть. Находиться рядом с ней, и в то же время так далеко от нее, было невыносимой мукой.

Анна начинала обдумывать немыслимое. Возможно, ей придется покинуть Ярдли. У нее не было сил, чтобы усмирить свои желания, она просто не могла находиться рядом с Грэм и не хотеть ее. Несколько месяцев ей удавалось довольствоваться их осторожными сдержанными отношениями, но с тех пор, как они поцеловались, все изменилось. Она не могла забыть тот поцелуй, и не могла перестать хотеть его снова. Если она останется, то сойдет с ума, а если уедет, это разобьет ей сердце. У нее не было правильного выбора, ей просто необходимо было принять решение. Она вытерла слезы с лица и взяла топор. Она собиралась срезать неживые растения до конца этого дня!

Пока Анна боролась со своими эмоциями и запутанным кустарником, Грэм расхаживала по террасе, сражаясь с собственными демонами. Она знала, что причиняет боль Анне, не позволяя самой себе разобраться и понять, что происходит между ними. Анна вдохнула жизнь в Ярдли, и вместе с Анной к ней вернулся запах свежих цветов и способность писать музыку. Грэм воспринимала это, как будто ее мир снова озарился светом. Ее сердце прислушивалось к шагам Анны в коридоре. Присутствие Анны заглушило боль долгих лет одиночества. Но Анна также пробудила и другие чувства. Грэм знала прикосновение ее рук, тепло ее кожи, мягкость ее груди. Она знала губы Анны, когда та поцеловала ее. Если бы она занялась с ней любовью, она бы узнала, что в ее сердце. Если бы она выпустила на свободу все, что Анна зажгла в ней, она бы не смогла больше жить без нее. Но Грэм не могла позволить себе снова доверить кому-либо свою душу, ведь по-другому любить она не умела.

Так они и сидели, разделенные не расстоянием, а неопределенностью.

Анна вздохнула и отошла от кустарников, которые только что подрезала. До нее доносились легкие звуки музыки Грэм, дрейфующие по ветру. Она взглянула на небо, над океаном сгущались тучи. Не успела она взять свою рабочую куртку, как вдруг на нее обрушился сильный поток ветра. Но она не спешила возвращаться в дом, она все еще была слишком подавлена. Ей нужно было успокоиться и собраться с мыслями, прежде чем отправиться на встречу с Грэм.

Грэм оторвала голову от клавиш, когда в комнату ворвался холодный порыв ветра.

Ее лица коснулся холодный и мокрый бриз, предвестник назревающей бури, и в ее мыслях возникло лишь одно слово – Анна!

Вскочив с места, она выбежала на террасу и с верхних ступеней, ведущих к проходу к нижней части имения, прокричала, навстречу сильному ветру:

– Анна!

Анна повернулась на звук голоса, удивляясь тому, как быстро почернело небо над головой. Не успела она опомниться, как дождь и сильнейший ветер обрушились на нее. В одно мгновение ослепительная стена воды нагрянула со стороны моря, промочив ее насквозь и превратив садовую дорожку в грязевую лужу. К своему ужасу она увидела, что Грэм спускается к ней.

– Грэм! Нет, возвращайтесь назад! – кричала она, парализованная страхом от мысли, что Грэм выходит в шторм. – Идите назад! Я сейчас.

Оставив инструменты, Анна начала взбираться вверх по дорожке, пытаясь удержаться на ногах при штормовом ветре и ливне.

Ветер обломил несколько веток, и их тут же унесло бурей. Вокруг сверкали молнии, и расстояние до дома казалось нереально длинным. Слева от себя она услышала страшный грохот, но не успела отбежать, увидев, что молния повалила старый платан. Она подняла руку, чтобы закрыть лицо, и закричала, когда на нее обрушились ветки. Упав на землю, она ощутила резкую боль в плече.

Первое, что она почувствовала, когда отошла от шока, был пронизывающий до костей холод. Земля, на которой она лежала, была мокрой, джинсы и рубашка прилипли к телу. Но ощущение холода скоро вытеснила нарастающая боль в левом боку и болезненная пульсация на затылке. Ее следующая мысль оказалась еще более страшной. Где Грэм?! О боже! Она же вышла в этот шторм, одна!

Анна попыталась сдвинуть с себя тяжелые ветки, но это лишь усилило ее боль. Уронив голову на мокрую землю, она подождала, пока пройдет головокружение. Казалось, время течет так медленно, как капли воды, капающие с деревьев на ее лицо. Вдруг сквозь туман до нее донеслись голоса.

– Ради бога, поторопитесь!

Анна узнала глубокий голос Грэм, огрубевший от страха. Она хотела выкрикнуть ее имя и сказать, что с ней все в порядке, но смогла лишь слабо простонать. Грэм нужно срочно вернуться в дом, в паническом ужасе подумала она.

– Грэм, – наконец просипела она, – будь осторожна!

– Анна, слава богу, – закричала Грэм, ее голос дрожал от волнения. – Ты поранилась, дорогая?

– Не думаю, – постаралась сказать Анна как можно увереннее. Она больше беспокоилась за Грэм, чем за свои ссадины и царапины.

– Идите в дом, позовите кого-нибудь на помощь. Пожалуйста, Грэм, не сидите здесь, возвращайтесь в дом! Просто сделайте это ради меня!

– К черту! Мы сейчас тебя освободим. Держись, Анна! – закричала Грэм откуда-то поблизости.

– Черт подери, Джон, вы можете быстрее? – она потянула на себя ветки деревьев, сходя с ума от растерянности и невозможности дотянуться до Анны. Казалось будто эти ветки повсюду, они царапали ее лицо и руки. Боже, как же она ненавидела свою незрячесть!

– Я почти дотянулся до ствола, мэм, но прошу вас отойти назад. Не хватало еще, чтобы и вас придавило деревом.

Грэм устремила на мужчину свой сердитый взгляд и прорычала:

– Я никуда не отойду, пока вы ее не освободите.

Устрашающий треск сопровождал движение большого v-образного дерева, державшего в заточении Анну. Девушка вскрикнула, когда, наконец, освободилась из-под его веса. В следующий момент Грэм оказалась рядом и неуверенно протянула к ней дрожащую руку.

– Не двигайся, – мягко прошептала Грэм, – теперь ты в безопасности. Сейчас Джон уберет оставшуюся часть дерева.

Грэм опустилась на мокрую землю, не обращая внимания на грязь и пронизывающий холод, она очень аккуратно переместила голову Анны к себе на колени. Не обращая внимания на боль, Анна подняла руки и обняла Грэм за шею.

– Я так рада, что ты здесь, – прошептала Анна, обнимая ее крепче.

– Я тебя не оставлю, – ответила Грэм, пытаясь сдержать слезы. Нежно убаюкивая Анну в своих руках, Грэм зарылась лицом в ее мокрые волосы. – Я здесь, я с тобой.

Растворившись в объятиях Грэм, Анна позабыла о боли.

Когда дерево, наконец, полностью убрали, Анна попыталась пошевелить ногами и непроизвольно резко вдохнула, когда вдруг множественные ссадины дали о себе знать.

– Где болит? – спросила Грэм, вернув самообладание.

– Плечо. Но не думаю, что оно сломано. – Анна начала осознавать, что их обеих колотит дрожь. – Грэм, тебе нужно в тепло. Позволь мне подняться.

– Лучше подождать врача. Я тебя не оставлю.

Грэм продолжала корить себя за собственную беспомощность, даже когда убедилась, что с Анной все в порядке. Несколько страшных минут она боялась, что потеряла ее навсегда. Она слышала, как упало дерево, слышала крик Анны. Хэлен подтвердила ее самые страшные опасения, что Анну придавило деревом, и последовавшая паника едва не убила Грэм. Она думала лишь о том, что Анна погибла, от этой боли можно было сойти с ума. В тот момент Хэлен оказалась куда более сообразительной, она вызвала врача и позвала на помощь соседа. Она не могла удержать Грэм от стремления, во что бы то ни стало найти Анну, только для того, чтобы обнаружить ее в ловушке огромных ветвей. Хэлен всерьез опасалась, что Грэм может поскользнуться и пораниться в своем неудержимом стремлении вызволить из заточения Анну.

Даже держа Анну в своих руках, Грэм боялась хоть на секунду отпустить ее. Ее руки неустанно блуждали по Анне в поисках подтверждения, что с ней все обошлось. Она не осознавала, что каждый дрожащий вдох вырывался из нее навзрыд. Только однажды в жизни она испытывала такой же страх. Тогда в ночь аварии, когда она то теряла сознание, то приходила в себя, зовя Кристину, но не получая ответа, когда она беспомощно лежала, истекая кровью, в металлической ловушке, крепко сжавшей ее ногу, находясь в полном неведении и ужасаясь тому, что в приступе ревности могла убить Кристину. Если бы это случилось, вероятнее всего, она убила бы и себя.

Сегодня, в эти несколько страшных минут, пока она не услышала голос Анны, она думала, что потеряла все, что еще оставалось в ее жизни. Облегчение оказалось таким невероятным, что она больше ни о чем не могла думать. Она взяла голову Анны в свои руки, и с глубоким стоном поймала ее губы.

Анна ответила на поцелуй с нескрываемым голодом.

Она издала стон, когда Грэм отстранилась, нервно рассмеявшись.

– Нельзя больше ждать, Анна. Тебе больно и ты замерзла. Нужно перенести тебя в дом. – Подняв голову и все еще крепко удерживая девушку в своих объятиях, она позвала:

– Джон, помогите мне ее поднять!

Высокий мужчина отбросил остатки веток и направился к ним. Он осторожно поднял Анну на ноги. Грэм неуверенно стояла рядом, держа Анну за руку. Все вместе они медленно направились к Ярдли Мэнор.

Глава шестнадцатая

После осмотра доктор пообщался с Грэм в коридоре.

– У нее серьезные ссадины, и я боюсь, что, скорее всего, имеет место растяжение связок в правом плече, но не волнуйтесь, ничего серьезного. В ближайшие несколько дней ей предписаны тепло и покой. Поверьте, с ней все будет хорошо.

Он посмотрел на напряженное, бледное лицо стоящей перед ним женщины и добавил:

– Вам бы самой не помешало принять горячую ванну и отдохнуть, мисс Ярдли.

– Да, конечно, – ответила Грэм отсутствующим голосом, думая лишь об Анне. Она собиралась войти к Анне, но наткнулась на Хэлен.

– Что? – раздраженно спросила она. Единственное, чего ей сейчас хотелось, это остаться наедине с Анной. Ей нужно было убедиться, что с ней все в порядке.

– Вы промокли насквозь и вся дрожите. Вам просто необходимо принять горячую ванну и переодеться, и пока вы этого не сделаете, я не пущу вас к ней.

Хэлен изобразила грозный вид, так как знала намерения Грэм. Но как она и опасалась, та рассердилась.

– Пожалуйста, отойдите, Хэлен, – приказала Грэм, направляясь к двери. – Я хочу ее увидеть, и я собираюсь сделать это сейчас.

Очень тихим голосом Хэлен ответила:

– Дорогая, ваши руки и лицо поцарапаны и кровоточат. Вы до смерти ее напугаете, если не приведете себя в порядок. Хотите, чтобы она волновалась за вас, когда ей самой необходим покой?

Грэм задумалась, в готовности оспорить довод, но, в то же время, понимая, что Хэлен права.

– Хорошо, я быстро, – согласилась она. – Пожалуйста, скажите ей, что я скоро приду.

Прошло всего несколько минут, прежде чем она снова оказалась у дверей Анны. Она сразу почувствовала аромат горячего чая и, не мешкая больше ни секунды, вошла в комнату.

Хэлен предусмотрительно принесла поднос, придвинула стул ближе к кровати и осторожно подвела к нему Грэм.

– Теперь обе попейте чаю с печеньем, – настояла она. – Она наполнила обе чашки и повернулась, чтобы выйти.

Лицо Анны было бледным, но в глазах, неотрывно смотрящих на Грэм, не было боли. Она даже не заметила, как Хэлен аккуратно закрыла за собой дверь.

– Анна? – неуверенно позвала Грэм, облокотившись о край кровати. – Ты в порядке?

– Уже намного лучше, – тихо ответила Анна.

У Грэм проявилась гематома под правым глазом и появилась большая царапина на подбородке. А порезы на руках имели еще более пугающий вид. Но к счастью, все они были неглубокими.

– Тебе не следовало делать это своими руками. Они слишком ценные.

– Да, как и ты, – ответила Грэм в порыве откровенности. Ее все еще трясло после случившегося, а невозможность увидеть Анну и убедиться, что с ней действительно все в порядке, сводила ее с ума. Она попыталась сдержать свои эмоции и тихо сказала:

– Я обещаю больше этого не делать, если ты пообещаешь больше не попадать под падающие деревья.

– Обещаю, – прошептала Анна.

Нежность Грэм после стольких недель отстранения, вкупе с воспоминанием об их поцелуе, взволновали ее. Грэм была рядом с ней, невероятно внимательная и заботливая.

– Тебе нужно отдыхать, – прошептала Грэм. Она осторожно приблизилась и, взяв Анну за руку, нежно провела пальцами по проступающим венкам на руке.

Анна лежала без движения, боясь даже дышать.

Она чувствовала, что Грэм не боится того, что делает, но когда она это поймет, то непременно остановится. А Анна очень этого не хотела. Теперь, когда Грэм позабыла об осторожности, Анна впервые почувствовала силу ее эмоций. Собственническое выражение на лице Грэм и прикосновения ее рук заставляли Анну таять, а участившийся пульс заглушил всю боль.

– У нас есть обезболивающее, – наконец проговорила Грэм. Она приложила руку Анны к своей щеке, придерживая ее пальцами.

Она очень медленно водила подушечками Анны по своей коже.

– Оно мне не понадобится, – прошептала Анна, ее горло сжалось от желания.

Грэм приложила одну руку к лицу Анны и принялась медленно перебирать ее волосы. Они были такими мягкими, шелковистыми и невероятно красивыми. Она хотела просто сидеть, вот так, возле Анны.

– Тебе нужно поспать. Я буду рядом, – прошептала она.

Анна сделала дрожащий вдох. Грэм была такой нежной, а ее прикосновения пронизывали насквозь. Никто так прежде к ней не прикасался.

– Тебе лучше уйти, Грэм, – заставила себя сказать Анна. Эта мысль была мучительной, но было совершенно очевидно, что Грэм тоже немало пережила. Она вся дрожала. – Ты выглядишь очень уставшей.

– Не сейчас, – сказала Грэм тоном, не терпящим возражений.

– Тогда ложись рядом со мной, – потребовала Анна, – или я тоже не буду спать.

Грэм нахмурилась.

– Ты тоже невероятно упрямая, – мрачно заметила она.

Никто прежде не позволял себе говорить с ней подобным образом. Даже Кристина, которой было так сложно противостоять.

– Я серьезно, Грэм, – настаивала Анна, ловя редкий момент слабости обычно непроницаемой защиты Грэм. – Или ты ложишься рядом, или я тоже не буду спать.

Грэм не могла заставить себя уйти, но отказывалась проанализировать, почему. С недовольным вздохом она прилегла у изголовья кровати и, упершись локтем в подушки, обняла Анну за плечо.

– Ну, все, – настоятельно сказала Грэм. – Теперь закрывай глаза.

Почти инстинктивно Анна повернулась так, чтобы оказаться в объятиях Грэм. Прижавшись щекой к ее груди, она обняла Грэм за талию и закрыла глаза. К своему удивлению очень скоро она задремала.

– Не уходи, – прошептала она сквозь сон. Если бы не физический и моральный стресс, она бы никогда не попросила об этом.

– Не уйду, – пообещала Грэм, целуя ее в макушку. Если бы не недавно пережитый страх за жизнь Анны, она бы ни за что не осталась.

Когда Анна открыла глаза, было уже совсем темно. Грэм все еще была рядом, прижавшись щекой к волосам Анны, она одной рукой поглаживала ее оголенное плечо. Видимо во сне Анна придвинулась к Грэм и запрокинула на нее одну ногу, и сейчас она лежала, плотно прижавшись к Грэм.

Анна чувствовала свое возбуждение и задалась вопросом, понимает ли это Грэм. Она сдвинулась под легкой простынкой и еще плотнее прижалась грудью к груди Грэм. В качестве вознаграждения, она услышала внезапный легкий стон.

– Грэм, – прошептала она, приподнявшись так, чтобы их губы почти соприкоснулись. Теперь она чувствовала сердцебиение Грэм.

Грэм почти не дышала и очевидно пыталась взять себя в руки.

Анна намеренно передвинулась таким образом, чтобы все ее тело вытянулось поверх Грэм. Ее соски напряглись, и она медленно поводила ими из стороны в сторону по груди Грэм. Когда Анна привела в движение свои бедра, приятная дрожь прокатилась по телу Грэм.

Сгорая от неумолимого желания, Анна скользнула рукой к передней части брюк Грэм и прошлась пальцами по внутренней части ведер Грэм.

– Займись со мной любовью, – прошептала Анна голосом, охрипшим от желания. – Пожалуйста, Грэм, пожалуйста… ты так нужна мне.

– Не могу, – глухо отозвалась Грэм, с дрожью пытаясь сдержать свое возбуждение.

Анна обхватила бедро Грэм, намеренно скользя вверх.

– О боже, Анна, не надо, – простонала Грэм, но ее бедра сами подались навстречу руке Анны. Ее мысли рассеивались, будто в тумане, в то время как волны возбуждения проделывали свой путь от таза к животу и дальше. – Ты не знаешь, о чем просишь!

Грэм не могла противостоять прикосновениям Анны, а та не убирала руки, ощущая ее влажное желание и видя голод в ее глазах, который уже невозможно было отрицать. Анна так же чувствовала страх и сопротивление Грэм, но зашла уже слишком далеко, чтобы обращать на это внимание. Она оказалась во власти неумолимого желания, движимая инстинктом, таким же жизненно важным, как воздух.

– Я знаю, о чем прошу, – простонала она, – и ты тоже. Хочешь, чтобы я умоляла?

Грэм все еще сомневалась, пытаясь игнорировать нарастающее напряжение и удержаться от желания податься навстречу руке Анны. Все ее тело бунтовало. Она опасалась, что оргазм настигнет ее от малейшего прикосновения.

– Анна, ты ранена, – слабо запротестовала Грэм.

– Я чувствую лишь, как сильно ты мне нужна. Я сейчас взорвусь от возбуждения, о боже, Грэм, – Анна застонала от переполняющего ее желания. Находясь целиком во власти хрупкой женщины в ее объятиях, она схватила руку Грэм и прижала ее к своей груди. – Пожалуйста…

С этим прикосновением защита Грэм наконец пала. Со сдавленным криком она уступила очередной волне возбуждения. Ее страсть прорвалась с такой силой, что у Анны перехватило дыхание. Ее руки, будто огонь, жадно ласкали тело Анны.

Прикосновения вскоре слились в жаркое пламя, от которого нервные окончания Анны начали гореть. Ей казалось, будто она превращается в растаявшую жидкость, слова превращались в тысячи криков, а крики – в бессвязные стоны, в то время как ее тело выгибалось навстречу Грэм, отчаянно предлагая всю себя.

Губы Грэм были на ее шее, шепча ее имя, как благословение. Она отбросила в сторону, разделяющую их простынь и опустилась поверх Анны. Ее рука спустилась ниже в поисках пространства между ног. Трепет от встретившего ее тепла пронзил тело Грэм, ее губы непроизвольно раскрылись, и она со стоном проникла в шелковую глубь Анны. Она сжала челюсти, стараясь двигаться медленно, сдерживая желание обрушить на Анну всю свою силу и страсть.

– О боже, Грэм, – закричала Анна, когда Грэм заполнила ее, желая захватить ее целиком. Рот Грэм накрыл ее губы, ткань ее рубашки терлась о затвердевшие соски, а умелые движения пальцев воспламеняли ее ощущения.

– О нет, – быстро выдохнула она, когда ее бедра начали стремительно двигаться.

Она чувствовала, как пульсирует ее центр, танцуя в такт движению пальцев Грэм. О Боже, только не сейчас!

– Грэм, подожди!

Но было слишком поздно. Ее мышцы непроизвольно сократились и она закричала. Ее тело, так долго отвергаемое, наконец, получило освобождение.

Она схватила Грэм за плечи, задыхаясь от собственных криков. Словно в нескончаемом круговороте она покоряла одну вершину наслаждения за другой, в то время как музыкальные руки Грэм не желая останавливаться, толкали ее на новый пик, пока она не обессилела настолько, что смогла лишь невнятно прошептать:

– Хватит, дорогая, или я умру.

Грэм ласково засмеялась, ее пальцы стихли, но не покинули Анну. Прижав Анну к себе, она прошептала в ее волосы. – О нет, любовь моя, от этого ты не умрешь. Только не от этого.

Сквозь завесу приятной усталости, Анна видела темные глаза Грэм, полные нежности и страсти. У нее перехватило дыхание от переполняющей ее любви и, прижавшись к Грэм, она прошептала:

– Просто обними меня, пожалуйста.

– Все, что угодно, – улыбнулась Грэм, в то время как Анна погрузилась в сон.

Анна просыпалась медленно, в ее теле все еще пульсировали отголоски удовольствия. Грэм по-прежнему ее обнимала, и Анна не спешила открывать глаза, наслаждаясь этой близостью. Она не пошевелилась, когда почувствовала легкое прикосновение к своей щеке, и не нарушила молчания, когда пальцы Грэм принялись изучать ее лицо. Нежно, будто бабочка на весенних цветах, Грэм погладила ее брови, каждую веку, и прошлась по линии ее губ и носа. Она обняла лицо Анны обеими руками, проведя большими пальцами по щекам, скулам и линии подбородка. Она задержалась на пульсирующей артерии на шее, после чего легкими круговыми движениями прошлась к уху.

Когда руки Грэм остановились, Анна тихо спросила:

– Ты меня видишь?

Грэм ласково улыбнулась. – Да.

– С тобой я чувствую себя красивой, – смущенно призналась Анна.

– Ты красивая, Анна. – Ответила Грэм и нежно ее поцеловала.

Анна улыбнулась, затем лениво потянулась, пытаясь развеять опьяняющую негу, вызванную прикосновениями Грэм. Поместив руку на живот Грэм, она почувствовала, как мышцы сократились под ее пальцами. От такой близости с Грэм ее возбуждение не проходило. Для нее это был новый опыт, один из тех, от которого захватывает дух.

Грэм, всегда все чутко чувствующая, вопросительно приподняла бровь.

– В чем дело?

– Я хочу увидеть всю тебя, – ответила Анна, потянув Грэм за рубашку, и запустив пальцы под легкую материю. Она погладила напрягшиеся мышцы и скользнула рукой за пояс льняных брюк, ее пульс участился, когда Грэм встрепенулась и слегка застонала от ее прикосновений.

– Позволь мне прикоснуться к тебе, – продышала Анна в шею Грэм.

Потребность обладать этой загадочной женщиной в эту минуту была столь же мощной, как необходимость быть взятой ею всего несколько часов назад.

Грэм вспыхнула, но слегка приподнялась и начала расстегивать рубашку. Сбросив мягкую ткань со своих плеч, она потянулась к молнии на брюках, но рука Анны остановила ее.

– Позволь мне. – Прошептала Анна.

Грэм приподняла бедра, и Анна сняла с нее остатки одежды.